Текст книги "100 оттенков ванили (СИ)"

Автор книги: Эппле Гриин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Это повод для гордости? – презрительно фыркнула Карина, махом скинув маску и обнажив полностью подоплеку нашего разговора. – Ну, потрахивает он тебя на досуге, притащил в этот клоповник – и что? Да тут на каждой второй клейма ставить негде – половина баб из бывших эскортниц. Которые сегодня все в «шанеле», а завтра – надоела и пошла вон. Думаешь, у тебя будет, как в сказке о Золушке? Так я тебя разочарую – не будет.

– Спасибо, что просветила, – усмехнулась я. – В ответ на твою заботу дам совет: не подставляй подножку тому, кто упасть не может.

– И что это значит? – фыркнула Карина, дернув подбородком – похоже, не ожидала, что я раскушу ее фокус с подножкой.

– Захочешь – поймешь, – пожала я плечами с независимым видом. А значила моя фраза только одно: если тебе плевать на чужое мнение, то и посмешищем в чужих глазах стать невозможно. Карина пыталась зацепить меня своей каверзой и вывести из себя, но не вышло. Потому что мне плевать на нее. – И, кстати, все эти «бабы», как ты выразилась, на порядок лучше тебя, добрее и порядочнее. А теперь извини, мне надо в туалет – носик попудрить, – и, приосанившись, гордо удалилась.

А когда вернулась в зал, Петр стоял возле Карины и что-то ей говорил. И говорил с очень опасным выражением на лице – равнодушно-ледяным. Отчего архитекторша как-то разом сошла с лица и заметно побледнела. Заметив меня, Петр тут же смягчился взглядом, попрощался с Кариной и направился ко мне.

– Устала? – заботливо спросил он.

– Есть немного, – кивнула я.

– Тогда предлагаю вернуться домой, – Петр подставил мне руку.

– С удовольствием, – выдохнула я, с облегчением оперевшись на его локоть. И с моих плеч в этот момент будто гора свалилась, а сверху накрыло защитным куполом.

На выходе, помедлив, я, распираемая любопытством, всё-таки спросила:

– А что с Кариной? Она выглядела чем-то расстроенной, когда мы уходили.

– Вероятно, ее расстроил мой отказ сотрудничать с ней дальше, – сухо бросил Петр.

– Но разве ты… не собирался… – я запнулась и растерянно посмотрела на него.

– Собирался. Пока не увидел кое-что, – произнес жестко Петр.

– И… что ты увидел?

– Я не хочу работать с человеком, который исподтишка ставит подножки моей девушке, – просто пояснил Петр, а у меня аж дыхание перехватило. Он назвал меня не «спутницей», а своей девушкой! И… Он всё видел!

– Но ты поначалу с ней так мило беседовал, – заметила я немного обиженно.

– Да, – Петр бросил на меня короткий взгляд. – Я дал ей шанс исправить ситуацию и извиниться, что в принципе делаю редко. Она этого не сделала. А я уже говорил – я не прощаю такие вещи. За мелкими подлостями может скрываться большое предательство, – добавил он. – Этому меня научил мой опыт.

– Понятно, – пробормотала я.

Да, может. И я это знаю наверняка, ведь Петр сейчас смотрел на самую большую обманщицу и предательницу в его жизни, которая по уши увязла в этой паутине лжи.

И которая отдала бы всё на свете за шанс это исправить.

Из истории запросов

Купить наряд Cokctail Attire

Купить лабутены

Купить настоящие лабутены

А реально можно купить лабуетны за пять тысяч рэ

На лабутенах нах…

Классическая сцена из «Красотки» с примеркой нарядов видео

Гендерные стереотипы

Женщины мем

Правила этикета

Кому нужны правила этикета

Чемпионат Европы по футболу как поддержать разговор

Куда спрятать труп соперницы

Как найти с мужчиной мечты общие интересы советы

Насколько опасен укус гадюки

Что будет если гадюка укусит гадюку

Земфира прости меня моя любовь

Глава 9

«Хочешь завоевать мужчину своей мечты – ни в коем случае не записывайся на курсы саморазвития и… мастер-классы по лепке из глины. Это работает только в кино!»

Цитаты Милы Варшавской

– Вот за что я не люблю подобные мероприятия… Много общения, много алкоголя, а есть – нечего, – заметил Петр, ловко орудуя ножом.

Он, уже переодевшись в домашнее, готовил нечто аппетитное на скорую руку. Я, подобрав волосы и тоже сменив нарядное платье на уютную пижамку, ему помогала. И плевать, что на часах почти одиннадцать. По приезде домой мы единодушно сошлись во мнении: «Надо поесть!». К тому же, лично я не страдала драмой, основанной на принципе: «После шести не есть». Если я лягу спать на голодный желудок, то в итоге просто не засну. Вот тогда будет драма. Зачем мучить себя?

Поэтому сейчас, беззаботно болтая, мы весело толклись на кухне, соприкасаясь то плечами, то задевая друг друга локтями, и обменивались впечатлениями прошедшего вечера. Словно это норма, словно это самая естественная вещь на свете – вот так готовить в четыре руки, переглядываться, смеяться.

И чувствовать, будто рядом с тобой – родной и близкий человек, с которым даже приготовление незамысловатых блюд в радость.

– Пожалуй, соглашусь, – хмыкнула я, передавая Петру помытые овощи. – Здоровому мужику, не страдающему строгорежимными диетами, тамошних закусочек – на один кусь.

– Верно. Да и есть как-то не особенно с руки, пока важные разговоры разговариваешь, – добавил Петр, откладывая нож. Переместившись за мою спину, он потянулся к верхнему стеллажу, где хранились специи. А я внезапно замерла истуканом, ощутив скользнувшее по щеке в опасной близости дыхание. Следом меня тут же обдало жаром его тела, отчего по позвоночнику пробежалась толпа щекотных мурашек. Я едва удержалась от того, чтобы не откинуться назад, в его объятия.

– Петь, еще смесь для салатов достань, – сухо сглотнув, выдавила я, неимоверным усилием воли отстраняясь от него. И, занервничав, не заметила, как именно обратилась.

– Хорошо, – почти шепотом ответил Петр и будто невзначай сжал одной рукой мое плечо. – Мне нравится, когда ты зовешь меня Петей, – неожиданно хрипло добавил он, а у меня легкое головокружение возникло.

– Мне тоже… нравится, – пробормотала я и развернулась к нему лицом. Поймала откровенный взгляд Петра, мазнула глазами по его губам и решительно выскользнула из-под его руки. Словно ничего такого двусмысленного не произошло. Потому что, по правде говоря, находилась в разобранных чувствах и всё еще не решила, имею ли я право заполучить это, двусмысленное. Хотя бы ненадолго.

На всю жизнь вряд ли получится. Не с моим прошлым.

Эх.

– Кстати, – Петр тоже тактично сделал вид, что ничего особенного не произошло, – скоро должен на пару дней приехать Федор. Я хотел бы тебя с ним познакомить.

Да, зам Петра и его лучший друг продолжал работать в столице и здесь бывал наездами. И мне очень хотелось с ним познакомиться, но я запнулась, прежде чем сказать: «Да. Конечно. С удовольствием». Из-за тона, которым Петр произнес эту фразу – в нем мне послышалось нечто интимное и проникновенное. Такой тон легко представить в предложении: «Я хочу представить тебя своим родителям». То есть… Это не простая формальность. Да и к чему бы Пете знакомить какую-то домработницу со своим лучшим другом, верно? Если это обычная домработница.

А не девушка, которую он совсем недавно назвал «моя».

Черт, черт, черт! Кажется, всё действительно катится в тартары, и наши с ним отношения – определенно прелюдия к чему-то более серьезному, а не мое разыгравшееся воображение. Это одновременно и воодушевляло, окрыляя, и пугало.

– Я буду рада… познакомиться с твоим лучшим другом, – тихо проговорила я, чувствуя, как меня начинает сжирать рефлексия.

– Хорошо. А то его от любопытства скоро растащит на кусочки, – усмехнулся Петр.

– От любопытства? – я непонимающе приподняла бровь.

– Угу, – кивнул Петр. – Всё ему покоя не дает, что тут у меня за Мила такая чудесная появилась, – и он широко и ясно улыбнулся, будучи совершенно искренним.

В его глазах я… чудесная?

– Ты мне льстишь, – смущенно пробормотала я. – Или издеваешься. Если припомнить твои японские шампуни и комнату Синей бороды, – добавила я, пытаясь снивелировать для самой себя весомость сказанного им.

– Поэтому и чудесная, – добродушно рассмеялся Петр. – Ужин готов! Мадмуазель, прошу к столу, – он галантно подал мне руку и проводил в столовую.

За ужином Петр снова рассказывал мне истории из их с Федором прошлого – я хохотала до слез. Но когда пожелала ему спокойной ночи и поднялась к себе, меня накрыло. Жестко. Осознанием, что я больше не могу оставаться рядом с Петей.

Я не могу ему врать. И больше не хочу.

Не могу, не могу, не могу!

В таком вот состоянии, на грани повышенной эмоциональности, я потянулась к телефону – мне срочно нужно было переговорить с Владом. Несмотря на поздний час, я точно знала, что Артемьев еще не спит. Тем более, в пятницу. Но он не взял трубку.

А я вдруг ощутила себя потерянной, сообразив, что по факту Влад – единственный человек, с которым я могу поговорить честно, по душам. Я не могу даже бабуле или Алине рассказать, что меня гложет. Потому что они тоже не знают всей правды.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Всей правды о том, кто такая Мила Варшавская.

Артемьев перезвонил мне в субботу, в шесть утра.

– Ты офонарел? – без приветствий спросила я заспанным голосом.

– Привет, – проигнорировав мое возмущение беспрецедентно ранним звонком, как-то глухо и устало проговорил Влад.

– Эй… – насторожилась я, сразу почувствовав неладное. – Влад, что-то случилось?

– Да, – ответил Влад и подозрительно закашлялся. – Я в больнице. Поэтому не мог вчера ответить.

– Ты… ты что? – заволновалась я. – С тобой всё в порядке?

– Относительно, – бросил Влад. – На меня вчера напали. Возле нашего любимого клуба. Некритично – пара ушибов и сломанных ребер. Жить буду, – совсем невесело пояснил мой шеф.

– Бельский?

– С его подачи – несомненно, но кто ж в таком признается? Этакое ненавязчивое предупреждение – я так расшифровал этот демарш, – с сарказмом отозвался Влад.

– А где была твоя охрана? Палыч же тебе выделил людей! – воскликнула я.

– Отпустил я их – надоело с хвостом ходить. Хотел развеяться, – пробурчал Влад.

– Ты идиот? – задала я абсолютно бестолковый вопрос. И так понятно, что идиот! Возомнивший себя бессмертным, видимо!

– Мила, не надо, ладно? – неожиданно тихо, успокаивающим тоном попросил Влад.

– Ладно, – сдалась я. Смысл ругать его, если уже получил по башке. С другой стороны… Я могла понять его желание отдохнуть без вечного надзора и отключиться от разборок. – И что теперь?

– Воевать дальше, – сквозь зубы процедил Влад. – Если Бельский думает, что может действовать такими методами, то не на того напал.

– А я… я могу… – я запнулась. – Влад, а твое предложение насчет мамы и картошки еще в силе? Ведь какая мне разница, где именно строчить посты, да?

– Уже нет, – отчеканил Влад. – Мне изначально не нравилась твоя идея влезть на территорию Горского – это так, но сейчас… Сейчас это для тебя самое надежное и безопасное место.

– Блин, – ругнулась я.

– А чего это ты вдруг передумала насчет моей мамы? – знакомым ехидным голосом поинтересовался Влад, и я даже выдохнула с облегчением: раз язвит – значит, точно не сильно пострадал.

– Я… знаешь… Я думала, что… – я тяжело вздохнула. – Я всё-таки влюбилась – признаю. И не хочу обманывать Петю. Но он… Ты прав, он такой человек, что, узнав правду обо мне, не простит. Даже пытаться не стоит. А я ему нравлюсь – я чувствую это. Вижу. И, кажется, он очень серьезно настроен на мой счет. Хотя я не знаю почему, – вывалила я все терзающие меня сомнения на голову шефа. – Как я вообще могла его зацепить?

– Вот вы женщины! Любите всё усложнять, – хмыкнул Влад. – Как могла? Легко. Почему обязательно должна быть причина? Люди чаще всего нравятся друг другу без причин. Потом уже придумывают эти самые причины. И всё ими себе портят.

– Типа, любовь с первого взгляда, химия, физика и все дела? – хмыкнула я недоверчиво.

– Да без разницы, как ты это назовешь. Хоть животным инстинктом, – отмахнулся Влад. – Почему, например, ты мне нравишься, но трахнуть тебя я не хочу?

– И почему же? – фыркнула я.

– Просто потому что не хочу, – бросил Влад. – А причин и объяснений можно придумать множество – на эту тему люди вон стихи и романы килотоннами пишут, те, что поконструктивнее – научные диссертации. Нужен непременно ответ – почитай что-нибудь на досуге. Но это непродуктивная трата времени.

– А какая продуктивная? – прямо спросила я.

– Вовремя присылать мне посты – первое. Второе – оставаться с Горским. Третье… У любви нет правил, – неожиданно произнес Влад и произнес крайне серьезно. Как будто делился истиной в последней инстанции.

– Внезапно… – пробормотала я, донельзя удивившись. – Есть что-то, что я не знаю о тебе?

– Есть до фига всего, что ты не знаешь обо мне, – заметил Влад. – Но вариантов всего два: или бороться за свое счастье, или нет. Всё. Остальное – отговорки, не имеющие значения.

– У тебя там третий глаз, что ли, открылся после нападения, и ты прозрел? Столько умных мыслей за пару минут! – хмыкнула я.

– Мне тридцать семь – достаточно, чтобы подкопить немножко дельных мыслишек, – бросил Влад. – А вообще – я тебе не подружка, которой в жилетку плачутся. Не впутывай меня в свою фигню с Горским. Поэтому четвертое – держи рот на замке, пока вся эта хренотень с Бельским не закончится. А там уже делай, что хочешь.

– Влад?

– М?

– Ты лучше какой-то там подружки, – со смешком заметила я.

– Я так счастлив слышать это – аж кровь из носа брызнула, – съязвил Артемьев. Пауза. – Твою ж, у меня правда кровь носом пошла… Всё, пока, Милка. До связи.

– Береги себя, – едва успела проговорить я прежде, чем Влад сбросил звонок.

Я откинула телефон и плюхнулась на кровать, раскинув руки. Уставилась в потолок. И всё прокручивала в голове фразу Влада: «Или бороться за свое счастье, или нет».

Так что, Мила, сдаешься или нет?

Нет!

Раз уж мне повезло, и я встретила такого мужчину, как Петр… Я должна рискнуть. В конце концов, из любых правил есть исключения. Петр не прощает ложь и обман? Но если он узнает меня лучше, если я узнаю его лучше… Может, у меня появится шанс?

Шанс сказать ему: «Люблю тебя».

#ночнойдожор

#улюбвинетправил

#мойдругВладик

***

В эту субботу Петр разрешил мне поспать подольше – в качестве компенсации за потраченное на светский раут время, поэтому я могла поваляться в кровати. Но раз уж Влад всё равно не дал мне этого сделать, да еще ошарашил новостями… Снова я точно не засну. Поэтому, услышав шум с первого этажа, я оделась, быстро умылась, кое-как собрала волосы в неряшливый пучок на макушке и спустилась на кухню. Петр, при полном боевом костюмном обмундировании, стоял, прислонившись к холодильнику, и бездумно смотрел на кофеварку в ожидании крепкого кофе.

– Доброе утро, Мила, – поприветствовал он меня, тепло улыбнувшись. – Ты чего так рано встала?

– Ай, – вздохнула я, залезая на стул возле барной стойки. Мол, не спится. – Приготовить тебе завтрак? – уточнила следом, не заметив на столах ничего съедобного.

– Обойдусь кофе, – отмахнулся Петр. – Отдыхай сегодня. Срочных поручений у меня нет. А погода вроде намечается хорошая. Проведи время с пользой и удовольствием, – добавил он и нахмурился.

– А ты? Опять все выходные работать? – верно считала я появление мрачной тени на его лице.

– Да, – Петр потер указательным пальцем переносицу. И безрадостно подтвердил: – Опять работать.

Уж не знаю, что на меня нашло в этот момент – не в праве я диктовать Петру условия, но, глядя на его замученный донельзя вид, во мне вдруг проснулась решительная женушка-командир, которой пришло время взять контроль над ситуацией в свои руки.

– Так не годится, – заявила я, слезая со стула и приближаясь к нему. – Петя, нельзя всё время только работать. Я понимаю, это твой бизнес, ты вложил в него уйму сил, и сейчас очень важный и сложный период, но так и до инсульта с каким-нибудь инфарктом допрыгаться недолго.

– Хм, – Петр неопределенно хмыкнул, выпрямился и встретился вопросительным взглядом с моим озабоченным.

– Петя, ты же умный человек и сам понимаешь, как это работает, – продолжила я убежденно. – Будь у тебя хоть 48 часов в сутках, тебе бы и их не хватило. Потому что таковы законы: работы всегда будет больше, чем ты успеешь сделать. Но работа ради работы – это крысиные бега. Отдыхать тоже надо. Получать удовольствие от жизни. Тем более, с твоими возможностями. Иначе зачем оно всё это?

– Зачем? – Петр грустно дернул уголком рта и пожал плечами. – Не знаю, – неожиданно честно ответил он. – Может, за тем, что я сам не помню, что значит «отдыхать и получать удовольствие от жизни». Да и не с кем, – и он вперился в меня внимательным взглядом.

А меня окатило пониманием, как ушатом ледяной воды! Я вдруг прочувствовала всю тоску, вложенную в последнюю фразу, всё Петино одиночество. И это тот самый ужасный сорт одиночества, когда в постоянном окружении людьми, в постоянном общении с ними, ты по-прежнему остаешься один в поле воин. И чтобы забить эту пустоту, это одиночество просто делаешь, что должен: в Петином случае – работаешь. Потому что есть люди, которые могут делить свою жизнь на работу и радости отдыха, как я, к примеру. А есть такие, как Петя – им для того, чтобы наслаждаться благами жизни, нужен человек, ради которого это хочется делать.

Петя попросту не умеет жить для себя и ради себя!

И это очень плохо – потому что рано или поздно такие люди ломаются с громким и сухим треском. Им обязательно нужна поддержка, якорь, некий балансир. Человек, на которого можно направить вектор заботы, любви, внимания. Ориентир.

Вау. Вот это открытие!

И я не я буду, если не попытаюсь это исправить. Возможно, это и есть мой шанс. У меня появилась цель!

– Так, – я с воинственным видом протянула руки к его галстуку, уцепилась пальцами за узел и ультимативным тоном произнесла, глядя Петру в глаза: – У тебя сейчас есть два варианта: первый – ты меня увольняешь за наглость, нарушение контракта и своенравность. Второй… – я замерла, на секунду сбившись с мысли – забыла, как на меня действует близость Петра. Особенно, когда его губы находятся на расстоянии поцелуя.

– Второй? – Петр приподнял бровь, лукаво усмехнувшись, как бы подначивая, а его руки в этот момент скользнули по моей спине и естественным образом легли на талии. Словно им там самое место. Словно он сто раз так уже делал, и ему дозволительно. По ощущениям – да, так и есть!

– Второй… – прошептала я, упиваясь интимностью момента. Боже, Петя просто положил по-свойски руки на мою талию, а у меня от восторга звездочки с искорками заплясали перед глазами. – Ты сейчас переодеваешься, мы нормально завтракаем и придумываем план на все выходные. Точнее… – я прищурила один глаз, – я придумываю, а ты отключаешь мозг и просто отдыхаешь.

– Интересный выбор вариантов, – проговорил Петр, чуть сдавив мои бока и притянув к себе еще ближе. Почти вплотную. – Даже не знаю, какой выбрать, – его голос завибрировал соблазнительными обертонами. – Тот, при котором я снова останусь один в большом доме, и никто больше не будет мыть полы моим шампунем, устраивать локальный апокалипсис во время уборки и кормить недоваренными или переваренными блюдами…

– Хэй! Что за наветы? – я округлила глаза от возмущения. – Ты, между прочим, хвалил эти блюда! И я справляюсь с обязанностями – дома чисто! Никаких апокалипсисов!

– Ммм, – промычал Петр, пряча хитрую улыбку.

– Ты меня троллишь? – у меня аж лицо вытянулось от изумления.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Угу, – кивнул Петр.

– Петя, как тебе нестыдно? – с наигранным укором произнесла я, укладывая ладони ему на плечи.

– Нестыдно, – качнул головой Петр, уже крепко прижимая меня к себе и неожиданно зарываясь носом в мои волосы. – Второй вариант. Мила, я выбираю второй вариант, – прошептал он мне на ухо. – Я не хочу ехать на работу. Я хочу выходные и твой мега-план.

И это прозвучало так уязвимо, так искренне, что я тоже крепко обняла его в ответ, спрятав лицо в изгибе его шеи. В этот момент мне хотелось, чтобы это мгновение длилось вечность. Потому что оно было круче и мощнее любых высказанных вслух признаний. Да и какие тут нужны слова – и так всё понятно: мне только что предложили забыть про статус домработницы и перейти совсем иное качество.

Моя девушка.

Так Петр вчера меня назвал – и это была не оговорка. Более того, я только что поняла, что Петр сделал свой первый шаг и передал инициативу – мне достаточно дотронуться до его губ, и весь уик-энд мы проведем в постели. И да, я так этого хотела!

Но…

Но еще больше мне хотелось немножко растянуть эту прелюдию и подарить Пете два дня обычных радостей. Подарить отдых с человеком, ради которого хочется отдыхать. Поэтому я, приложив неимоверные усилия, отстранилась от него и строго произнесла, ткнув в его грудь пальцем:

– Ты – переодеваться, я – готовлю нам роскошный завтрак.

– Ты? – выгнул бровь Петр.

– Да, Петя, я, а будешь ерничать – получишь по лбу! Может, я и не настолько талантлива в плане готовки, как ты…

– Мне плевать, – вдруг произнес Петр, подался вперед и, подхватив меня за талию, приник к моим губам…

И, черт побери, это был самый волнующий и сводящий с ума поцелуй в моей жизни!

Мягкий, чувственный, уважительный. Да-да, уважительный. Петр не подавлял, не забивал меня властностью и правом вести – он говорил. Он говорил через этот поцелуй, как много я для него значу, как сильно он меня хочет, но что право ответить на это желание, утолить этот голод остается за мной.

Я люблю целоваться. Даже если знаю, что с этим человеком нет будущего, и это роман на одну ночь, я всё равно целуюсь. Мне интересно ощутить вкус губ мужчины, понять, что у него за характер. Через поцелуй многое открывается. Петин поцелуй лишь утвердил меня в мысли, что он – необыкновенный.

Легкое касание, вдох, опять касание – как занырнуть на глубину с головой. Этот поцелуй нельзя было прочувствовать до точки невозврата, когда страсть накрывает цунами, и ты уже безвольно сдаешься. Он был едва уловим, он убегал от меня, но возвращался, накрывая теплой волной, заставляя трепетать. Нервничать. Я таяла.

И в памяти немедленно всплыли строчки, которые я когда-то написала, будучи еще юной и восторженной особой, исполненной романтики и жажды любить и быть любимой:

«Давай! На глубину. Поймай меня на самом дне. Прильни губами. Мне не хватает кислорода. А тебе? Нам на двоих должно хватить дыханья…

Всплывем – утонем. Безразлично. Ведь ты со мной. Дыши со мной. Здесь, в толще вод, под прессом неба мы остаемся тет-а-тет. Плыть по течению – уже неплохо, но можно поломать шаблон. Забыть про мир реальный, про заботы… Здесь, под водою – тишина. Есть только ты. Есть только я.

Сердечный ритм – почти притухший. И вот уже кружится голова. Целуй меня, целуй. Еще мгновения есть у нас.

Останемся? Всплываем?

Решай.

Я жду тебя на глубине».

Но Петя не дал мне утонуть и захлебнуться в этом поцелуе.

Секунды, минуты… мгновения! Головокружительно-стремительный взлет в небеса и медленное возвращение на землю, в пределы дома, в пределы залитой солнцем кухни. Острое покалывание электрического тока в кончиках пальцев, пульсация крови в висках и одна мысль: «Петя! Петя меня целует!»

И вот он уже отстранился от меня, мазнул губами по щеке и прошептал на ухо:

– Мне плевать, как ты готовишь. Важно, что это ты и готовишь для меня.

И Петр, оставив меня стоять в полной растерянности на кухне, вышел, отправившись к себе – переодеваться.

А я еще какое-то время стояла, прижав указательный палец к разгоряченным губам, с совершенной пустой и легкой головой.

Со счастливой до неприличия улыбкой, которая сиянием могла поспорить с солнцем.

#работаневолк

#когдаслованенужны

#любовьмоя

***

– Смотри, что я нашла! – радостно воскликнула я, показав Пете экран телефона. – Сегодня в одиннадцать на новом стадионе состоится матч по регби!

Мы сидели на веранде, под лучами утреннего солнца и, не замечая бега времени, неторопливо завтракали. Болтали, обмениваясь многозначительными взглядами, флиртовали. И в какой-то момент сила взаимного притяжения оказалась сильнее нас – я просто обнаружила себя сидящей с удобством у Петра на коленях. Он деликатно обнимал меня за талию, изредка пробегаясь кончиками пальцев вдоль моей спины – приятно до невозможности. А я серфила по Интернету в поисках нестандартных развлечений. Правда, получалось у меня это из рук вон плохо и долго – я то и дело отвлекалась на Петю, его губы, которые так и просились на поцелуи.

А разве можно отказать себе в таком удовольствии, когда тебе дали полный карт-бланш на поцелуи?

Поэтому мы целовались. То нежно и кокетливо, то горячо и страстно. Но, балансируя на грани острого возбуждения, я как-то умудрялась держаться за рассудок и данное себе обещание устроить Пете веселые выходные. Петр же, видимо, не зря получил свое имя при рождении (которое означает «камень, скала, кремень») – он с лукавым видом дразнил меня, распалял, но при этом с выдержкой самурая не переходил границ. Хотя я буквально попой чувствовала, насколько огромной выдержкой он обладает – натянутые в районе паха легкие брюки буквально не оставляли пространства для воображения.

– Мммм, – протянул нечто невнятное насчет матча по регби Петя и втянул меня в очередной головокружительный поцелуй. Сладко, сладко, сладко… И эти напористые, жесткие губы, которые вмиг могут становиться такими нежными и податливыми. Мммм!

– Тебе это нравится! – осенило меня. – Дразнить и провоцировать!

– Угу, – не стал отпираться Петя. – Потом вкуснее будет, – добавил он двусмысленно и переспросил: – Значит, мы идем на регби?

– Да! – загорелась я. – Давай! Я, правда, ни черта не понимаю в этом виде спорта. Знаю только, что в него играют здоровенные, брутальные мужики. Они бегают по полю, дерутся толпой и кидаются мячиком.

– Поверь мне, этого достаточно для понимания игры, – усмехнулся Петр. – Что еще?

– Еще… – я полистала ленту на телефоне. – В четыре часа в какой-то творческой мастерской состоится мастер-класс по лепке из глины! Хо-хо! Никогда такого не делала. Пойдем? Можем разыграть сцену из фильма «Привидение»!

– Чтобы разыграть эту сцену, мне для начала придется немножко умереть, – заметил с ухмылкой Петр.

– Ты слишком формалист, – отмахнулась я. – А вечером… О! О! О! – оживилась я. – Вечером в одном из пабов будет камерный концерт местной рокабилли-группы! Предлагается пить пиво, слушать музыку, танцевать и ловить лучи позитива! Идеально. Идем?

– Я весь в твоем распоряжении, – согласно кивнул Петр. – Но помни: мои танцы – это оружие массового поражения. Нас могут выставить из клуба. За неподобающее поведение, – предупредил он с серьезным видом.

– А мне плевать, как ты танцуешь. Главное – это ты и делаешь ЭТО со мной, – вернула я Петру его фразу, многозначительно акцентировав слово «это».

– Ладно, – он огладил широкими, горячими ладонями мои бока, с легкостью подхватил на руки и встал. – Тогда надо ехать. Если мы хотим успеть насладиться видом бегающих по полю здоровенных мужиков, – прозвучало немного… саркастично.

– О да! Петя, честное слово, обещаю не сильно наслаждаться, – фыркнула я от смеха. Петя же в отместку совершенно по-хулигански укусил меня за кончик носа, поставил на ноги и потянул за собой.

– Кстати, – Петр притормозил на секунду, бросил быстрый взгляд на меня и продолжил, – мне нравится твой план на день, но он вышел очень бюджетным. Вообще-то, мы можем хоть сейчас махнуть в столицу и там гульнуть. Или… закатиться на побережье в крутой отель со всякими спа и прочими прелестями. Даже слетать заграницу. М?

– Шо я там не видела – в ваших заграницах, а спа и дома устроить можно – легко причем, с твоей-то купальней, – отмахнулась я, презрительно скривив губы. – Регби, глина и рок-н-ролл – так отрываются настоящие тусовщики!

Петя в ответ лишь улыбнулся и коротко поцеловал мое обнаженное плечо. И знаете, что? За такую улыбку и это трогательное прикосновение к плечу губами и душу продать не жалко, потому что в них прозвучало самое искреннее: «Спасибо».

Спасибо за то, что меня не волнуют, какие возможности есть у Петра – меня волнует только одно: показать ему, как здорово можно проводить время вместе даже «очень бюджетно». Ведь смысл – не в деньгах и возможностях. Смысл в том, чтобы весь день держать его за руку, заглядывать в его улыбчивые серо-голубые глаза, ловить мимолетные поцелуи и любоваться тем, каким Петя может быть доступным и открытым. Смысл – покрасоваться перед ним в воздушном цветастом сарафанчике, ничуть не думая о том, что на тебе нет макияжа, а волосы собраны в хвост, но твоей естественности, твоей улыбки и твоего смеха достаточно, чтобы быть для него самой красивой и желанной.

Смысл в том, чтобы вспомнить – когда-то я действительно была такой: романтичной, слегка сумасшедшей и радующейся каждой мелочи. И, оказывается, такая я еще есть. Еще существую.

Рядом с Петей.

Абсолютно безумный день! Тот, что я каждой деталью, каждым нюансом сохраню в своей памяти и не раз вернусь к нему воспоминаниями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Запомню, как мы долго кружили на машине в поисках парковки, а потом еще дольше блуждали вокруг стадиона, потеряв ориентир главного входа. Как держались при этом за руки, хохотали, когда в очередной раз сообразили, что снова заплутали и запутались в указателях, хотя в конечном итоге оказалось, что всё просто и понятно, а мы невероятно и кретинически тупим.

– Нужно взять пиво и хот-доги, – заявил Петр, наконец купив билеты на первые ряды. – Никто не ходит на матчи без пива и хот-догов.

– Ееее! – одобрила я, помахивая зацепленным по дороге у волонтеров флажком. – Россия – вперед! – проорала следом. – Даешь пиво и хот-доги!

– Мила, сегодня не играют наши. Это юношеская лига, и сейчас на поле встретятся Португалия и Грузия, – исправил меня Петр, ничуть не мешая мне скакать вокруг него козой и дурачится. Он остановился у кассы мини-кафе и сделал заказ.

– Да? – удивилась я. – А за кого ж тогда болеть?

– Ну… – Петя пожал плечами, протягивая мне пластиковый стакан с пивом. – Болей за тех, на ком форма лучше сидит.

– Дельное предложение, – согласилась я и, клацнув зубами, цапнула у него прямо с рук жирный кусок хот-дога. – Ай, блин! Горячо!

– Мила! – Петя, не успев меня остановить, цокнул языком и глаза закатил. – В чем дело? Тебе пять лет, что ли? – но при строгости тона его глаза при этом смеялись.

– Ну-у-у… нет, – фыркнула я. – По крайней мере, восемнадцать, раз ты купил мне пиво.

– Оно безалкогольное, – спустил меня с небес на землю Петя. – Одиннадцать утра так-то. И я за рулем. Еще успеем накидаться спиртным.

– Ага, мне нравится ваш настрой, товарищ Горский, – растянула я губы в озорной ухмылке. – Идем-идем-идем! – заторопилась я, услышав оживление на стадионе. – Матч начинается!