Текст книги "Золото дракона"

Автор книги: Энтони Пирс

Соавторы: Роберт Маргроф
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

23. Кайан

Первое, что ощутил Келвин, – запах: затхлый и сырой. Потом послышался стук капель. Во рту стоял неприятный вкус, голова болела. Поднеся руку к затылку, он нащепал шишку, но не припомнил, когда получил удар. Медленно, нехотя Келвин открыл глаза.

Каменные стены. Цепи. Два лица, бородатых, грязных, глаза устремленные на него. Ощупав пол, Келвин обнаружил, что лежит на соломе. Высоко наверху зарешеченное маленькое окошко едва пропускало свет.

– Добро пожаловать в королевский дворец, паренек, – приветствовал седобородый.

Келвин обнаружил, что перчатка исчезла. Должно быть, забрал тот, с кем он дрался, если только перчатки не уничтожили одна другую.

– Я бывший король этой страны, – сказал седой. – Правда, это вряд ли имеет значение сейчас. А ты, паренек, кто?

Келвин набрал в грудь побольше воздуха. Значит, это законный король? Король Раферт! Но почему юноше казалось, что король уже знает, кто перед ним?

А другой… у Келвина неожиданно закружилась голова. У другого узника были такие же голубые глаза, как у него самого – как у того парня, который носил перчатку на правой руке!

И… и у этого человека уши были круглые.

– Узнаешь меня, Келвин? – хрипло спросил незнакомец, почему-то запинаясь.

– Отец! – охнул Келвин.

Они бросились друг к другу, обнимаясь.

– Я думал, ты мертв, – всхлипнул Келвин.

– Это долгая история, – сказал Джон Найт. – Очень долгая. Но у нас много времени. Расскажи, как ты попал сюда. Мы знаем только, что ты два дня был без сознания под действием какого-то зелья, и боялись: а вдруг ты будешь страдать от потери памяти или чего-то в этом роде.

Но Келвин прекрасно все помнил и начал рассказывать. Отец молча слушал. Узнав о том, что Шарлен вышла замуж, он болезненно поморщился, но тут же успокоился, уяснив, что Хэл Хэклберри – человек неплохой и заботится о всех членах семьи. Отец красочно и коротко выругался, услыхав о том, что Чики Джек украл золото и похитил Джон, и хотя сначала скептически усмехнулся при описании магических свойств перчатки, но по всей видимости, поверил, и особенно заинтересовался Хелн, круглоухой девушкой.

Когда Келвин закончил, Найт начал задавать вопросы, на которые сын терпеливо отвечал. И наконец, заговорил сам:

– Сынок, я давно надеялся потолковать с тобой, но не знал, когда настанет время. Видишь ли, я родился… скажем, в ином существовании. Там все по-другому! Не лучше, может быть, но по-другому. Множество вещей, которые здесь считаются выдумкой, там вполне реальны. Летающие машины, безлошадные экипажи, говорящие живые картины, думающие машины, ядерные бомбы. Волшебники, пророчества, чудесные перчатки, астральные путешествия – я никогда не верил в подобное, а потом было уже слишком поздно. Думаю, между обеими вселенными есть какой-то канал, так что сведения и отрывочные знания проникают из одной в другую. Люди в моем мире сочиняют сказки о магических перчатках, в этом – придумывают истории о самодвижущихся экипажах.

Найт замолчал, потирая глаза.

– Там, где я жил, много такого, о чем здесь можно только мечтать. Но и много плохого: преступления, загрязнение окружающей среды, инфляция. Это трудно объяснить, но с подобным злом трудно бороться. Поэтому я прибыл сюда, думая найти здесь рай. Эта земля казалась такой мирной, безопасной, защищенной от таких ужасов, как ядерная война.

Келвин не мог больше молчать.

– Как ты попал к нам? Затанас говорит, он привел сюда круглоухих.

– Затанас! Старый мошенник! Он не имеет с этим ничего общего! Врет и хвастает, чтобы его считали могущественнее, чем есть на самом деле. Он маг, только и всего.

– Я так и думал. Но если не он, тогда как?

– Как?

Отец откинулся на спину, закрыв глаза, словно вглядываясь в бездонную пропасть времен.

– Они называли это «очистительным атомным артиллерийским заграждением», говорили, что нам не грозит опасность, что это всего лишь испытание, точно такие же, как испытания любого другого оружия. Мы были солдатами, но никто не желал оставаться там, на полигоне! Я был командиром взвода. Под моей командой состояли двенадцать человек, считая Мэри Лимбек и Жанну Донован. Девушки делали вид, что это жаворонки щебечут, а не снаряды рвутся.

– Вот еще один пролетел, – говорили они.

Снаряды должны были свистеть над головой, но я увидел, что один летит на нас, закричал: «Ложись!» и… Думаю, остальным удалось спастись, но нас накрыло. И каким-то образом мы оказались…

– В Раде? – возбужденно спросил Келвин.

Наконец он знал ответы на вопросы, мучившие его всю жизнь, и с трудом сдерживал волнение, забыв в этот момент о боли во всем теле, шишке на голове и о том, что находится в подземелье.

– В Траде. На границе того, что называют Провалом – огромного невероятного разрыва через центр… существования. Во всяком случае, мы оказались там в полном боевом обмундировании. Все двенадцать человек. У каждого был лазерный пистолет, ручные гранаты. У четверых – ранцы с реактивным двигателем. Ни у кого не было лучевой болезни, хотя сначала мы очень этого боялись.

– Лучевая болезнь?

– А, не думай об этом. Что-то вроде злого волшебства, от которого люди исходят кровью, худеют и умирают, и лечение от этого нет. Ну вот, это было первое чудо. Мы начали искать средства к существованию и обнаружили, что в эту страну приезжают со всех концов света, чтобы завербовать наемников. В это время в Раде шла война. Две женщины вышли замуж за местных и осели в Траде.

– Мать Хелн! – воскликнул Келвин.

– Не думаю, – покачал головой Джон Найт. – Я знаю их детей, у всех острые уши. По-моему, круглые уши передаются только по отцовской линии.

– Но…

– Как звали ее мать?

– Хелен.

– Тогда я, по-моему, знаю правду, – кивнул Келвин. – Скоро объясню. Итак, все десять храбрецов пошли искать счастья. Мы попали на службу к будущей ненавистной королеве Рада, Зоанне. Легко поверить, что ее отец могущественный чародей. Она околдовала нас всех, но особенно меня.

– Что ты сделал, отец? – задыхаясь спросил Келвин.

– Что? Поступил так, как всегда поступают слабые глупцы, встретившись с ей подобными. Она убедила нас, что король мертв. Я не знал, что Зоанна лжет, и боролся за нее – вместе со своими людьми. Она получила свое королевство, четверо моих солдат погибли, а шестеро оставшихся в живых считали, что теперь будут вести богатую беспечную жизнь.

Какими же идиотами мы были! Она не доверяла нам и с дьявольским расчетом сначала перессорила друзей, потом… вышла замуж за меня, а остальных бросила в подземелья и тюрьмы. Я, опьяненный и одурманенный ее чарами, ничего не сознавал, слишком поздно, к несчастью, понял, что один остался на свободе, но в действительности был пленником во дворце. Только тогда до меня дошла ужасная правда.

Я бушевал, угрожал убить Зоанну, но, как всегда, поступил как последний дурак. Она успела украсть у меня оружие и прежде чем я обнаружил это, велела стражникам схватить меня и бросить в подземелье.

– Но королева… – начал Келвин.

– Королева? Да, королева нашла нового фаворита, первого из многих, правда все были одинаково слабы и безвольны. Последнего зовут омерзительным рыбьим именем – Питер Флик, трус и подхалим, жалкое пресмыкающееся! Может, поэтому Зоанна и находится под влиянием отца, единственного сильного человека, оставшегося в ее жизни. По его совету она убила, хотя назвала это казнью, всех моих людей одного за другим, но меня щадила – видно что-то было нужно. Каждый раз, когда Зоанна просила о помощи, я посылал ее в ад, и тогда она убивала следующего из моих товарищей. Наконец, чтобы спасти последнего, я согласился сделать часть того, о чем она просила, хотя и не совсем против воли. Я покупал его свободу – Зоанна поклялась, что отпустит его, разрешит уйти из Рада, без оружия, и думаю, сдержала слово. Не знаю, что с ним произошло. Никогда его больше не видел, хотя, думаю, понял сейчас, какова была его судьба.

– Но что ты согласился сделать, и почему думаешь, что королева не обманула?

– Эти две вещи связаны, Келвин. Королева не убивает меня, потому что… у нас родился сын. Вряд ли она очень любит нас или жалеет, – но отец-чародей советует Зоанне сохранять нам жизнь. Я не знал почему, пока не услышал твой рассказ. Королева хотела, чтобы я обучил сына магии круглоухих и, думаю, оставила моего человека в живых, потому что боялась: а вдруг я вымещу все на мальчике? Я обучил его всему, что знал, и не пытался восстановить против матери. Словом, выполнил уговор, и сейчас рад слышать, что Зоанна не обманула.

– Но откуда тебе это известно?

– Твоя круглоухая приятельница, Хелн, – кем, думаешь, был ее отец?

– Хелн! У… у нее круглоухая мать, которая отдала ее местным жителям… и…

Но Джон Найт покачал головой.

– У того, который остался в живых, было прозвище «Сен-Хеленс» – в честь одного вулкана, потому что нрав у него… словом, не очень мирный.

– Да-да, то самое имя… Но…

– Подумай хорошенько, сынок. Если ты женился на остроухой и хочешь защитить ее от королевы, как бы ты поступил?

Келвина осенило:

– Они придумали историю, что мать девочки была круглоухой! Чтобы стражники не знали о том, как у этого человека родился ребенок и где он сейчас…

– Когда он почувствовал опасность, просто скрылся, уводя за собой погоню…

– Остроухая мать Хелн опять вышла замуж – точно так же, как моя! Хелн так и не узнала…

– Совершенно верно, – согласился Джон Найт. – Сен-Хеленс, конечно, знал, что дочь будет в безопасности в семье остроухих, и что мать о ней позаботится, так же, как и твоя. Ему, несомненно, было очень тяжело, но Сен-Хеленс сделал все, как нужно.

– Да, мистер Фламбо – хороший человек, – согласился Келвин, – защищал Хелн, но когда налоги стали непосильными, она добровольно вызвалась отправиться на Рынок Девочек, и я даже рад, что так вышло, хотя…

– Да, существует много вещей, которые совсем не по душе людям Рада, – мрачно кивнул Джон Найт.

– Поэтому Пророчество так важно для них – там говорится о свержении тирана. Я никогда в него не верил, но теперь, думаю, что ошибался. Если ты и в самом деле тот Круглоухий…

– Но… как ты смог освободиться?

– Сбежал. Старший сын помог мне, хотя я не просил его об этом. Очевидно, даже королева не смогла уничтожить в нем честность и благородство. Ему тогда было только три года, но он смог отвлечь стражника; тот не запер дверь камеры, и малыш «нечаянно» выпустил меня. Горжусь, что смог уничтожить все оружие, принесенное из того мира, за исключением одного летательного аппарата, который королева слишком хорошо запрятала, нескольких гранат и лазерных пистолетов. Твоя мать была… настоящей королевой. Знала откуда я, что делал, и все же приняла в свой дом. Как она была прекрасна! Душой и телом. Там, на этой ферме, с тобой и Джон, я узнал, что такое истинный рай. Но это не могло продолжаться долго. Я знал это. Услыхав, что вскоре здесь появятся шпионы, я ушел, захватив гранаты и пистолеты, и использовал их, чтобы защитить себя. Думаю, что остатки тел стражников посчитали моим трупом. Поэтому все подумали, что я мертв. Ну что ж, пусть Шарлен живет долго и счастливо! Она заслуживает другого мужа, лучшего, чем круглоухий из чужого мира.

Найт замолчал, вытирая глаза.

Келвин раздумывал над услышанным. Наконец он узнал о происхождении отца и своем собственном. Осталось только…

Юноша глубоко вздохнул:

– А где твой сын? Твой и королевы?

– Кайан. Хороший мальчик. Будет настоящим человеком. Ты встретил его при несчастливых обстоятельствах. Может, когда он навестит тебя…

– Навестит? – удивленно спросил Келвин. – Здесь, в этом подземелье?

– Повернись и взгляни, – посоветовал отец.

Келвин испуганно обернулся. Перед ним стоял его противник, владелец перчатки с правой руки, Кайан, синеглазый, светловолосый и круглоухий. На четыре года старше Келвина. Как же он не узнал брата сразу? Только потому, что не знал о его существовании?

На Кайане были обе перчатки. Неужели они и ему помогали? В этом случае, брат непобедим, и ничто в мире не сможет причинить ему зло.

– Келвин, брат! – воскликнул Кайан.

Голос его, довольно высокий, тоже напоминал голос Келвина.

Келвин встал, с трудом сохраняя равновесие, чувствуя как кружится и болит голова.

– Мы братья, – согласился он. Нет смысла отрицать это и враждовать с Кайаном.

– Я рад, что тебя не убили, – сказал он. – Было бы ужасно сознавать, что твой брат мертв.

– Да, – кивнул Келвин. Неужели Кайан так же одинок?

– Ты знаешь о Пророчестве, – продолжал Кайан. – Оно относится ко мне. Я должен избавить Рад от язвы – твоей банды Рыцарей, Келвин. Теперь, когда перчатки соединились, опасности больше не существует.

Келвин с трудом удерживался от вопля изумления. Какое странное истолкование! Что сказала бы Шарлен, его мать? А Джон Найт и король Раферт?

– Мы оба круглоухие, Келвин, – продолжал Кайан. – Моя мать, королева, все мне объяснила.

Келвин взглянул на отца, но тот только пожал плечами. Наконец, очевидно, пожалев сына, он сказал:

– Если Пророчество не бессмыслица, Кайан, возможно, прав. Но оно может относится и к тебе, и к Хелн Фламбо. Кто знает, о чем оно на самом деле?

– Я победил тебя в битве, – вмешался Кайан.

– Вовсе нет, – запальчиво возразил Келвин. – Никто никого не победил.

– Верно, Кайан, – кивнул отец, – по-моему это была ничья!

– Без перчатки, которую ты нашел… – начал Кайан.

– И без той, что была у тебя…

Оба смолкли; Келвину почему-то захотелось смеяться. Если бы ситуация не была столь серьезной…

– Видишь ли, Келвин, – сказал отец. – Питер Флик упрашивает Зоанну, чтобы та велела обучить Кайана управлять ранцем с реактивным двигателем и лазерным пистолетом – всем оставшимся оружием. Я обучил его обычаям и наукам нашего мира – философии, политике, технике, так что Кайан понимает принципы, но не разбирается в деталях, и сознает, что если попытается взлететь – скорее всего, разобьется и уж, конечно, понятия не имеет, как заряжать пистолеты. Так что именно это – залог моей безопасности. Кайан предан матери и думает, что такое чуждое создание, как я, недостойно быть его отцом. Правда, Кайан?

Тот покачал головой.

– Нет. Я был бы верен тебе, отец, не стань ты заклятым врагом моей матери.

Джон Найт отвернулся, и Келвин понял: отец надеялся на не такой ответ. Он подстрекал Кайана сознаться в том, что недостоин верности и преданности или опровергнуть столь резкие слова, но Кайан, умело избегая крайностей, дал уклончивое осторожное объяснение. Келвин уважал его за это. Но увидев расстроенное, несчастное лицо брата, покачал головой, поняв, как желал Кайан, чтобы отец и мать были друзьями, тогда не пришлось бы выбирать на чьей стороне оказаться.

– Мы можем иметь разное мнение, но по-прежнему оставаться братьями, – заявил Келвин.

Кайан благодарно посмотрел на него и отвел глаза – очевидно он не мог высказать ни жалости ни любви к врагам матери.

– Ах, как мило! – раздался чей-то голос.

Пришелец буквально гарцевал, как необъезженный пони. Он стоял около Кайана, положив руку на рукоять меча.

– Круглоухие объединяются?! Неродной отец и два неродных сына.

– Ты, гнусная шваль! – воскликнул Джон Найт, схватившись за прутья решетки, как разъяренный зверь.

– Что ты здесь делаешь, Питер Флик? – холодно осведомился Кайан. – Неужели мать устала шлепать тебя по заднице и швырнула в подземелье, к порядочным людям?

Келвин увидел искаженное бешеной яростью лицо отца и такую же гримасу на лице фаворита, словно получившего полновесную пощечину. Рука его снова метнулась к мечу, но левая ладонь Кайана молниеносно перехватила ее. Перчатка, должно быть, немилосердно стиснула пальцы фаворита – Флик скрипнул зубами.

– Когда-нибудь ты зайдешь слишком далеко, чужеземное отродье, – прошипел он.

– Сомневаюсь, что ты доживешь до того, чтобы увидеть это, мерзкая тварь, – бросил Кайан. – А теперь говори, зачем пришел, и убирайся – завонял всю камеру.

Отбросив руку Флика, он отвернулся.

Келвин ничего не мог поделать с собой – ему нравился сводный брат. Естественно, Кайан не питал любви к человеку, занявшему место его отца в спальне матери, и как сын королевы, чувствовал себя в безопасности, поэтому храбрости тут много не требовалось. Зато он прекрасно выражал свои мысли.

– Я здесь по приказу королевы, – начал Питер. – Либо ты, Джон, обучишь Кайана использовать магическую летающую машину и волшебные метатели молний, либо твое радское отродье заплатит жизнью. Не забудь, угли палача горят день и ночь. Цепи смазаны. Колья заострены. А если это не поможет, помни – дорогой старенький отец королевы все еще питает пристрастие к молодой крови. Ради мальчишки, подумай, может, лучше согласиться?

Келвин со страхом взглянул на отца. Захочет ли этот, почти не знакомый человек, спасти сына? Или отдаст на муки? И что сказал Флик насчет волшебника, требующего его крови?

– Меня тошнит от тебя, дерьмо драконье, – с омерзением бросил Кайан. – Угрожаешь моему брату пытками?!

– Тогда лучше убеди отца помочь нам, – со злобным удовлетворением прошипел Флик. – Тебе же будет лучше.

– Но откуда ты знаешь, что мне можно доверять? – с любопытством спросил Джон.

– Очень просто. За тобой будут наблюдать опытные арбалетчики и, конечно, ты близко не подойдешь к вещам из внешнего мира! Будешь только объяснять Кайану, что делать, и посмей только сказать что-нибудь не так…

Он многозначительно взглянул на Келвина.

Келвин впервые задался вопросом, сможет ли он вынести пытки. Весьма сомнительно. При одной лишь мысли об этом ему становится плохо. Глядя на сжатые кулаки отца, видя, чего стоит ему терпеть все это, Келвин все же мысленно не мог не упрашивать того согласиться.

– Хорошо, – кивнул Джон. – Хорошо. Я сделаю это, но пусть ее отец держится от нас подальше.

– Решено! – с торжествующей ухмылкой объявил Питер Флик и удалился танцующей походкой.

– Я хочу, чтобы ты знал – в этом гнусном заговоре я не участвовал, – выдохнул Кайан.

– Знаю, сынок, – кивнул Джон Найт.

Кайан резко повернулся и вылетел из тюрьмы. Келвин знал – он ушел так поспешно, чтобы скрыть радость от слов отца. Конечно, Кайан мог ненавидеть Флика и уловки королевы, но был на стороне матери, и поэтому волей-неволей приходилось скрывать чувства к отцу.

24. Ирония

Хелн не могла больше выносить неизвестности. Шел четвертый день со времени отплытия Джон. Успела ли она? Атаковали ли Рыцари, как намеревались? И, самое главное, где Келвин? Все еще в подземелье, вместе с двумя другими узниками, или произошло еще нечто более худшее? Она должна была узнать, даже если не могла помочь.

Хелн объяснила родным насчет драконьих ягод. Мать расстроилась, но согласилась, что если Хелн несколько раз очнулась, то и теперь ягоды не смогут ей повредить. Она обещала не впадать в панику, когда Хелн перестанет дышать. Мать сочувствовала юности и любви.

– В конце концов, я любила твоего круглоухого отца – тихо сказала она, – и чуть не умерла от печали, когда он ушел.

– Что? – охнула Хелн, думая, что ослышалась.

– Пора тебе знать, дорогая. Ты не приемная дочь. Я твоя родная мать. Отец был круглоухим. Не хотела обременять тебя этим раньше, но теперь, когда ты нашла своего круглоухого…

– Почему? – пробормотала Хелн.

Она не помнила раннего детства, и вот теперь, оказывается, отец, которого она считала родным, – приемный, а мать… мать ее собственная. Как это может быть!?

– Стража королевы искала круглоухого, – пояснила мать. – Насколько я понимаю, это был отец твоего друга, Келвина. Но они бы убили любого круглоухого, которого ты нашла. Мужу нельзя было оставаться – риск был слишком велик, очень многие знали его, знали, что он из чужой страны.

Поэтому, я взяла тебя и ушла в Рад, где стражники никогда не ожидали найти семью круглоухого, а муж ушел в противоположную сторону. Больше я ничего о нем не слыхала, и боюсь, он погиб. Но если бы стражники захватили бы нас, обязательно убили бы тоже. Твой отец спас нас тем, что покинул, в точности, как отец Келвина. Я вышла замуж вторично по той же причине, что мать Келвина – нужно было окончательно раствориться в толпе. Боюсь, я навязалась ему: Фламбо – неплохой, но самый обычный человек: фермер, вдовец, показался мне порядочным и честным, хорошим добытчиком. Я обещала ему все, что можно пожелать в женщине, если он сохранит тайну и будет обращаться с тобой, как с собственной дочерью. Он согласился и выполнил свою клятву, а я не пожалела о своем решении, хотя никогда не любила его по-настоящему. Он даже взял меня под защиту, объявив себя твоим настоящим отцом, так, чтобы никто не заподозрил в тебе ребенка преследуемого законом человека.

– Ты… ты стала игрушкой человека, которого не любила… только, чтобы защитить меня? – в ужасе спросила Хелн.

– И себя тоже, дорогая, – напомнила мать. – Мне нужна была опора. Эта страна не очень добра к женщинам, у которых нет защитника. Я честно объяснила Фронду, почему выхожу замуж, а ему была нужна женщина, чтобы управляться с хозяйством, и думаю, что я была гораздо более привлекательной, чем те, кого он рассчитывал получить в жены. Не все браки заключаются на небесах, но многие супруги хорошо живут, если понимают друг друга. Если выйдешь замуж за другого круглоухого, встретишься с теми же проблемами.

Хелн подумала о позоре, который пришлось вынести на Рынке. Она ничего не рассказала матери, но может, та что-то заподозрила. Иногда приходится идти на все, чтобы выжить и сохранить разум. Хелн точно так же бросилась на шею Келвину, желая заполучить человека, который не упрекал бы ее за круглые уши и не пытался бы сделать с ней то, что сделали стражники. Как она могла осуждать мать за то, что та пошла на брак с нелюбимым, чтоб спасти себя и дочь? Фронд Фламбо хороший человек, как и Хэл Хэклберри, и в обоих случаях привлекательные женщины использовали их в своих целях, но и вознаграждали при этом! Хелн знала, что Фламбо глубоко любил ее мать и обращался с девочкой, как с собственной дочерью. Только жестокая необходимость вынудила родителей послать ее на аукцион. Правда, Хелн, пройдя через тяжелое испытание, получила награду, о которой можно было только мечтать – встретила Джон и Келвина.

– Думаю, я готова к этим трудностям, – сказала она, наконец. – Всегда считала Фронда своим отцом, и не вижу причин менять своего отношения к нему.

– Очень рада слышать это, – кивнула мать. По щекам ее струились слезы.

Девушка, поцеловав ее, проглотила драконью ягоду и погрузилась в глубокий сон.

Вскоре дух ее отделился от тела, и она увидела бледную мать, боявшуюся, что дочь умерла, несмотря на то, что сказала ей Хелн раньше.

Девушка хотела бы утешить ее, но, конечно, не могла. Оставалось лететь в столицу, в подземелье, где она оставила Келвина. К своему ужасу, Хелн увидела, что камера пуста. Куда его увели?! Поиски увенчались успехом: Келвин и мужчины постарше уходили по крутым ступенькам в кромешную тьму. Пытаются сбежать!

Но успеют ли они выбраться из тюрьмы и дворца? Хелн проверила соседние комнаты и обнаружила всего несколько стражников: остальных, вероятно, куда-то отослали.

Она поднялась над дворцом и замерла в ужасе. Дракон, много-много драконов, огромных, уродливых, пресмыкающихся по земле. А навстречу несутся ничего не подозревая, Рыцари Круглоухого! Королева высылает на противника драконов. Ужасное несчастье!

Однако, Хелн не могла помочь, только надеялась, что Рыцари вовремя заметят опасность и ускачут.

Где Джон? Поискав немного, Хелн обнаружила ее на поле около дворца, рядом с мальчиком, которого Хелн узнала – его тоже продали в тот день на аукционе. Сзади шагали еще несколько парнишек, направлявшихся ко дворцу – прямо в пасть драконам.

И наконец, Хелн увидела самое страшное зрелище: по воздуху летел человек! Она знала, это невозможно, но все же он летел к Джон. Что будет, когда они встретятся?! И тут Хелн почувствовала, что действие ягод кончилось – пора возвращаться в тело. Она многое увидела, но почти ничего не поняла, не знала, что ждет друзей впереди, и боялась худшего – драконы никого не пощадят. Она надеялась, что Джон сумеет помочь Келвину и сама не попадет драконам в зубы. Какая ирония – быть так близко к Джон и беспомощно наблюдать, как та идет прямо в западню.

* * *

Томми нашел девушке комбинезон, который носили все мальчики-рабы, и большую соломенную шляпу с обвисшими полями. На спине комбинезона были две большие буквы МР – мальчики-рабы. От одежды пахло потом и пылью, но она прекрасно скрывала бедра и грудь! Джон, чувствуя какое-то извращенное удовольствие, притворялась, что не замечает взглядов Томми.

Если ей удастся остаться в живых, она обязательно найдет для него какие-нибудь добрые слова. Томми – хороший мальчик, и так ей помог!

Девушка потянулась. Какой удобный комбинезон: обтягивает только сзади, а спереди довольно мешковат.

– Я бы хотела захватить пращу и камешки, – сказала она.

Томми покачал головой.

– Думаешь, что справишься со стражниками?

– Я могу избежать встречи с ними, – ответила Джон, в душе желая ощутить большую уверенность. – Праща и камешки для того, чтобы вызволить брата.

– Считаешь, что уложишь стражников наповал и откроешь двери? Если конечно, найдешь подходящую дверь!

– Найду!

Она вспомнила о карте, которую дала Хелн, – хоть с этим не будет хлопот!

Джон пересмотрела речные камешки, принесенные в ведре Томми, забраковала несколько. Остальные вполне подходили для снарядов.

– Думаю, – сказала она, – что если понесу пращу и камни в ведре, ты будешь толкать передо мной тачку, а остальные будут вести себя как обычно…

– Стражники заметят тебя!

– Ты сказал, что мальчики в команде все время меняются!

– Да, но привратники, наверное, знают, когда должны прибыть новые мальчики.

– Тогда пусть Джерри, – решила она, – останется тут и…

Джерри был тем, чей комбинезон она надела.

– Но тогда нас будет на одного меньше. Они считают по головам…

Джон нахмурилась. Быть так близко и не иметь возможности войти!

– Пусть Бастскин ведет нас! – сказала она.

– Верно! Без него мы не пройдем. Стражники его знают. Он вечно важничает.

– Хм-м-м… Оставь Джерри здесь, и пусть Бастскин идет с нами как обычно.

– Невозможно.

– Почему?

– Не согласится.

– Мы заставим его! – объявила Джон.

– Как?!

Джон взглянула в жесткое, покрытое ссадинами и шрамами лицо Бастскина. Даже если мальчишка все-таки поведет их, при виде синяков и фонаря под глазом стражники обязательно что-то заподозрят, и схватят ее, а этого девочка не хотела. Совсем не хотела!

– Стражников, – серьезно предложила она, – нужно отвлечь.

– Разденься догола! – ухмыльнувшись, предложил Томми.

– Ну не настолько же, – улыбнулась в ответ девочка.

Томми нравился ей все больше.

– Знаю. Но как?

– Да, как? Что бы сделал великий герой?

– Ну, может, поджечь что-нибудь.

– Они оглянутся и снова начнут нас осматривать.

Да, он, возможно прав. Скоро закончит работу первая смена и настанет их очередь. Джон взглянула на мрачного Бастскина и тут ее осенило.

– Бастскин должен сбежать вместе с Джерри!

– Что?! – воскликнули хором Томми и связанный Бастскин.

– Мы все строем пройдем через ворота, потом Бастскин побежит, а Джерри – за ним.

– Ни за что! – прошипел Бастскин.

– Побежишь, как миленький! Потому что на шею у тебя будет накинута скользящая петля, а в руках у Джерри будет кончик каната.

– Я его не боюсь! – выкрикнул Бастскин.

– И руки у тебя будут связаны.

– А я заору!

– И задохнешься!

– Ну и пусть.

Джон поняла, что мальчишка не уступит. Беда была в том, что хотя Бастскин хоть и негодяй, но никто не мог назвать его трусом!

Она взглянула на петлю, сделанную из сыромятного ремня, оторванного от крепления палатки. Должен найтись какой-нибудь способ. Но если они не смогут заставить Бастскина помогать…

И тут Джон отчаянно искавшая выход, нашла решение.

– Джерри побежит, стражники за ним, а Бастскин останется с нами, и учти, приставим ему к спине нож.

– Не пойдет, – вздохнул Томми, – закричит, как только подойдет к стражникам.

Джон оглядела Бастскина.

– Слушай, дерьмо! Помнишь, что пытался сделать со мной на Рынке?

– Да, и еще раз попытаюсь. В ту же секунду, как…

– Значит, понял, в каком месте ударит мой нож, как только рот раскроешь? Так что, если даже меня поймают, все равно знай – никогда ни с кем уже ничего не сможешь сделать!

Бастскин охнул.

– Сомневаешься? – осведомилась она, проверяя пальцем остроту лезвия и многозначительно глядя на то место, где комбинезон оттопыривался.

– Думаешь, мне есть, что терять?

– Э… э… э…

– Думаешь, это стоит потери такого важного органа? – настаивала Джон.

Бастскин молчал, хорошо зная, что у Джон с ним свои счеты, и единственное, что удерживает ее от немедленной расправы – необходимость пройти во дворец с его помощью.

– Думаю, Бастскин все же передумает, – кивнула Джон. – Но знай, может, я надеюсь, что ты закричишь. А пока буду держать нож вот так: она прижала нож к его ляжке. – И если что, двину его вперед, вот так.

Нож внезапно очутился в том месте, за которое так боялся Бастскин.

– Если не получится в первый раз, придется попробовать еще. Даже действуя сзади, все-таки что-нибудь да отрежу!

Девушка опустила нож и снова повторила движение, на этот раз лезвие с силой ударило вперед и вверх.

Как ни странно, она совсем не шутила: воспоминания о том, что с ней пытался сделать Бастскин, были еще свежи в памяти, не говоря уже о страданиях и позоре Хелн. Любое отмщение было справедливым.

– Я сделаю это, – мгновенно вспотев, прошептал Бастскин.

– Видно, поумнел, – заметила Джон, поворачиваясь к Джерри:

– Сможешь сыграть свою роль?

– Д-думаю, смогу, – кивнул бледный мальчишка с необычайно маленькими ушами. – Не прикончат же меня! Только изобьют и привезут назад!

– Хорошо! – сказала Джон. – Ну что ж, пора идти.

Джерри дошел с ними до ворот. Во главе строя шел Бастскин, Джон держалась сзади, постоянно подкалывая ножом его зад, так что парень время от времени странно подпрыгивал.

Но когда они подошли ближе, оказалось, что ворота широко открыты, а в них – ни одного стражника. Издалека донесся шум битвы, горизонт застлали облака пыли. Сражение началось!

Джон могла думать только о том, что тюремная стража поняла, что происходит, убила Келвина. Забыв обо всем, она помчалась через газон в цветник.

Оглянувшись, девочка заметила, что мальчишки разбежались. Только один, по-видимому Томми, поколебался с минуту, но помчался за остальными. Джон тяжело вздохнула. Конечно, Томми должен попытаться спастись. Но как было бы хорошо, решись он сначала помочь ей, хотя бы довести до подземелья?!

Девушка остановилась. Что это? Откуда такой рев?

Какая-то фигура повисла в воздухе, и начала медленно двигаться все выше и выше. Демон! Небесный демон из другого мира, о котором говорили Рыцари.