Текст книги "Серебро змея"

Автор книги: Энтони Пирс

Соавторы: Роберт Маргроф
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Пирс Энтони, Роберт Магкрофф
СЕРЕБРО ЗМЕЯ

«Энтони и Маргрофф смешивают фантазию и науку почти также как это делал Марк Твен в книге «Янки при дворе короля Артура». Действие, раскрытие характеров и романтическая интрига прекрасным образом слиты в этой пленительной сказке, которая должна понравиться поклонникам Фэнтэзи»

«Клиаатт»

«В этой прекрасной фантастической сказке содержится ирония, переплетенная с реализмом, что и следовало ожидать от Энтони Пирса.

«Паблишерз Уикли»

«Хорошо скроенный сюжет динамично развивается, в стиле характерном для Энтони Пирса – и приправлен некоторыми по настоящему захватывающими моментами».

«Киркус Ревьюз»

Пролог

Хелн Найт Хэклберри лежала, откинувшись на подушках. Ее карие глаза были закрыты, грудь легко вздымалась при дыхании. Черные блестящие волосы окаймляли приятный овал ее лица. Она была столь же красива, думал Келвин, как и тогда, в день их свадьбы, семь месяцев назад.

Он лежал рядом с ней, нежно сжимая ее натруженную, но все же очень женственную руку. Они лежали сейчас в новой постели в своем новом доме, но не были в нем одни, и это было не особенно приятным обстоятельством.

Он посмотрел на Джон, свою сестру, которая сейчас была молчалива, что было совсем не похоже на нее. Затем перевел взгляд на Лестера, обычно всегда улыбающегося и веселого мужа Джон, но тот сейчас тоже был вполне серьезен. Он снова пожалел, что позволил им уговорить себя пойти на это.

Она должна это сделать! Это твои брат и отец! – настаивала Джон. – Они пропадают где-то уже в течение четырех месяцев! И когда же это Келвину Найту Хэклберри удавалось переспорить в чем-нибудь свою отважную маленькую сестренку? Конечно же она права, но в данный момент от понимания этого ему было ничуть не лучше.

Рука Хелн становилась все холоднее, так, словно бы она умирала. Да, это конечно же было похоже на смерть, это путешествие по астральным мирам – на смерть от отравления. И действительно, драконовы ягоды убивали людей с заостренными ушами, только люди с округлыми ушами, как у Хелн, могли выжить после них, пройдя через частичную смерть в результате временного отделения души от тела. Никогда нельзя было быть уверенным в полной безопасности, и он ненавидел тот риск, на который приходилось идти. Если она умрет, подумал он, то и он тоже умрет и уйдет вслед за ней, если это будет единственный путь для того, чтобы им навсегда соединиться. Его рука, удерживавшая ее руку, напряглась, но она не шевельнулась. Ему повезло, что он может услышать ее мысли и разделить с ней ее переживания, пока она находится в этом состоянии. Он мог даже держать связь с ней, пока ее дух странствовал, освобожденный магией, которая некогда была тайным искусством золотых драконов. Итак, он знал, что на самом деле она не была мертва – не мертва до тех пор, пока он может нащупать ее своим сознанием.

Он начал принимать ее мысли. «Я снова вернулась на берега подземной реки», – сказал за нее Келвин. Он стал той вещью, о которой когда-то рассказывал ему отец: радиоприемником. Он настроился на слова и произносил их независимо от собственного желания. Таким образом она разделяла свой опыт с теми, кто стоял рядом с ее телом.

Келвин начал ощущать то же, что и она: проносящиеся мимо холодные стены пещеры, пересекающиеся, расходящиеся и снова сливающиеся проходы. Тусклое свечение лишайника на стенах, каким-то образом отличающееся от света ламп в комнате, где находились они четверо. Он вспомнил еще об одном устройстве – приемнике слов и картин, известном как телевидение. Может быть, он тоже становился похожим на него. Но он не мог показать другим эти видимые для него картины.

– Провал! Провал! Теперь я его вижу! – Он говорил за нее о ее впечатлениях и видел, как вода падает и падает в темноту, наполненную звездами.

Он попытался увести ее в сторону от этой роковой пустоты, таившей в себе угрозу.

– В другую комнату! В другую комнату! – закричал он.

Теперь она уводила его в своем сознании через круглую прочную дверь. Она была совершенно круглой, эта дверь, куда более круглая чем уши! Они вплыли в металлическую камеру, в которую могли проникнуть только такие, как они, люди с округлыми ушами, без того, чтобы вызвать ее саморазрушение. Это было условие, которой содержалось в том пергаменте; они прочли его лишь частично во время ее предыдущего визита, но он верил этому.

Они вместе парили над книгой, раскрытой на столе, и над ящиком, похожим на шкаф, размером с небольшую кабину. Стены ящика были обрамлены циферблатами и тем, что на первый взгляд показалось стрелками часов. Келвин вспомнил о тех приборах, о которых рассказывал ему отец: это были клапаны и рычаги, с помощью которых можно было каким-то образом управлять положением вещей.

– Он ушел отсюда, – сказал Келвин/Хелн. – В другое измерение. Он ступил сюда, чтобы пройти путем твоего отца. Это удастся и нам. Мы можем пересечь астральный мост с помощью магии Мувара. Туда, где находятся Кайан и твой отец.

Кайан был единокровным братом Келвина. Некогда они были по разные стороны и сражались друг против друга. Теперь они были друзьями, но чувство вины заставила Кайана предпринять рискованное путешествие через ужасный провал в поисках своих пропавших родителей. И он не вернулся.

Хелн и Келвин нырнули в ящик. Поле зрения превратилось в сплошную черноту, такую глубокую, что она замерцала. Раздалось что-то похожее на раскат беззвучного грома, затем вспышка пламени, которая расщепила их существование. Появились звезды, светящиеся и вспыхивающие прямо в них самих. Их сознание закружилось в вихре, сколлапсировало и взорвалось, разлетевшись на кусочки. Время и пространство перестали существовать для них. Затем они были…

Перенесены. В подернутую дымкой кабину внутри камеры, подобной той, в которую вошли. Снова возникла стена кабины с ее стрелками и циферблатами, выплывая из хаоса. Этот образ необходимо было сфокусировать, он казался очень далеким. И как только Келвин подумал об этом, зримые образы, звуки и запахи нового места стали хорошо различимы. Они прибыли куда-то – но куда?

Два следа вели от шкафа и направлялись к поверхности скалы, где была распахнута большая круглая металлическая дверь. Это могла быть дверь, через которую они только что вошли – но только та дверь была закрыта. Следы ног могли бы быть их собственными, но только они направлялись в другую сторону. В любом случае физические тела Келвина и Хелн отсутствовали. Поэтому эти следы могли принадлежать Найту и Кайану.

Они начали двигаться в определенном направлении. Келвин ощущал запах травы и слышал птичьи трели и звон, похожий на металлические колокольчики. Наверное это был населенный разумными существами мир.

Они остановились, пока Хелн нащупывала дорогу. Сбоку на склоне скалы имелась веревочная лестница с металлическими перекладинами, привязанная к твердому прочному кольцу. Лестница спускалась вниз, прямо к кроне большого дерева, которое было похоже на то, с пчелиными орехами, у которого Келвин обнаружил свою волшебную рукавицу. Это было хорошим знаком! Они заскользили дальше по земле.

Астральное тело Хелн, казалось, притягивало ее к определенному месту или личности по ее собственному выбору. И в этом она была похожа на магнитный компас, который описывал его отец – или на магическую иглу, которая всегда указывала на Провал.

Пока Хелн следовала за притяжением брата, которого Келвин впервые повстречал на поле битвы и пытался убить девять месяцев назад, Келвин осматривался по сторонам. Он видел или ощущал ясно различимый на высоком дереве источник, откуда доносился перезвон колокольчиков. Три серебряные спирали свисали с ветвей и производили этот звук, когда легкий ветерок шевелил их. Они были похожи на змеиную кожу, с беспокойством подумал он: шкуры серебряных змей, сухие и жесткие, но все еще остающиеся блестящими и яркими.

Теперь они, пересекая широкую равнину и горы, мчались мимо возделанных полей фермеров, таких же, как и на Раде. Они мчались все дальше и дальше без конца, но затем резко остановились и скользнули, подобно ястребу, во дворец, стоявший на обрывистом берегу реки. Они вошли в него и понеслись через богато обставленные залы, заполненные различными произведениями искусства. Все дальше и дальше по устланным коврами коридорам с полированными стенами и лестницам с перилами. По направлению к…

К темному мрачному затхлому месту, которое казалось было создано для ужаса. Келвин вздрогнул от полученного шока.

– Что это, Кел? – спросила его сестра, наклонившись над его телом. Он перестал говорить, и это встревожило ее.

– Это темница, – ответил он. И действительно, это была точь-в-точь такая же темница, какую мать Кайана, злобная королева Зоанна, использовала чтобы заключить в ней Келвина, его отца и Рафарта, славного короля Рада.

Теперь он смог видеть в тусклом свете, проникающем через высокие зарешеченные окна. Там был его отец, Джон Найт, изможденный и грязный. Там был и его брат Кайан, чье состояние было не лучше. И еще один, третий человек, избитый, истекающий кровью, лежал на полу, подперев рукой голову, видимо слишком слабый от потери крови, чтобы даже шевельнуться.

Между ними и запертой дверью, стоял полный человек, на голове которого сияла серебряная корона. Келвин сфокусировался на лице этого человека.

– Рафарт! – прошептал он.

Но нет, у этого Рафарта были округлые уши, такие же, как и у пленников, в то время как его двойник из Рада имел заостренные уши, как у Джон и Лестера. Лицо короля Рада даже после долгих лет заключения имело более жизнерадостный вид, подчеркивающийся формой лица и подбородка, который ничто не могло стереть до конца. А это же, почти такое же лицо, имело куда более мрачный и угрюмый вид.

И все же какая-то часть его сознания вопила: Это же Рафарт!

По жесту короля, человек в форме отпер дверь темницы, вошел и склонился над раненым. Джон Найт ухватился за решетку, казалось, пытаясь что-то сказать. Мучитель невозмутимо пригнул к полу голову несчастного пленника и наклонил ее набок, затем вытащил серебряную трубочку, приподнял ее, держа над ухом пленника, раскупорил и осторожно наклонил. Из нее вытекло что-то серебристое и полилось, переливаясь, в ухо лежащего человека.

Охранник задержался ровно на столько, чтобы убедиться, что сосуд пуст. Затем он выпустил пленника и быстро отступил в сторону. И вышел из камеры, словно опасаясь чего-то.

Пленник приподнял лицо с грязного пола. Его рука протянулась, чтобы дотронуться до своего уха, поскольку оно, видимо, отдавалось резкой болью. Казалось, он не совсем понимал, почему охранник ушел прочь, оставив его в покое. Он боялся думать об этом.

Затем его лицо еще больше омрачилось. Он ухватился пальцами за ухо, словно пытаясь выковырять его из головы. Его глазные яблоки закатились, так что видны были только белки, изо рта вырвался ужасный крик, и лицо исказилось от боли.

Король улыбнулся зловещей торжествующей улыбкой.

– Серебро теперь не так уж и чудесно, не правда ли, Смит? Теперь, когда эта крохотная бестия начинает пережевывать тебя изнутри?

Крохотная бестия? Келвин надеялся, что он не так понял.

Пленник весь затрясся от головы до пят. Его глаза широко раскрылись, казалось, готовые выскочить из орбит. По его рукам и ногам прошла судорога. Он снова закричал, словно пытаясь выплюнуть наружу свой язык, пока остальные заключенные смотрели на него с сумрачными лицами. Вопли и крики все продолжались, но стали тише, потому что человек не мог даже набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы вопить громко.

– Мы должны вернуться. Мы возвращаемся, – сказала Хелн устами Келвина. После этого темница померкла и скользнула куда-то в сторону. Их потянуло, словно увлекаемых какой-то эластичной нитью, обратно в камеру, потом в кабину, через темноту и звезды. Это длилось словно одно мгновение; их сознание, казалось, сотрясла молниеносная дрожь.

Затем они очутились дома. Они лежали на кровати в своей комнате, а их друзья смотрели на них. Они вернулись туда, где все это время и находились их тела.

Келвин приподнялся и сел, повернувшись к жене. Этот ужас…

Веки Хелн задрожали. Ее огромные мягкие карие глаза раскрылись и заглянули в его синие глаза.

– О, Келвин, мы должны им помочь! Мы должны!

– Но… – Он отчаянно пытался придумать что-то, но нараставший в нем ужас угрожал поглотить то, что можно было назвать мужеством. – У меня здесь еще есть дела. Это пророчество…

– И ты исполнишь его, дорогой, ты его исполнишь. Но ты герой, и к тому же круглоухий. Только круглоухий может войти в камеру и совершить путешествие так, как это сделал Кайан. Только круглоухий может проделать путешествие, из которого мы только что вернулись.

– Ты не можешь поехать, – сказал он, стараясь быть суровым. И тут же немедленно в глубине души понял каким-то внутренним трусливым существом, что сказал не так, как надо. Ему следовало бы сказать «мы».

– О, Келвин, ты такой смелый! Я знала, что ты захочешь отправиться в этот другой мир и спасти своего отца и брата! Я знала, что ты просто не сможешь поступить иначе!

Да, мрачно подумал он. Да – но что же он сделал такого, чтобы заслужить эту мантию героя? Он никогда не хотел быть героем. Джон хотела быть героиней, а он нет. А теперь, когда пророчество сбылось в одной его части, они думали, что он ни в чем не сможет потерпеть неудачу.

– Не беспокойся, мы как следует о ней позаботимся, – сказал Лестер, мальчишеская улыбка на его лице стала еще шире.

Келвин знал, что его сестра и Лестер так и сделают. У него не было приличного предлога для того, чтобы отказаться от еще одной нечаянно взятой на себя миссии глупого героизма. Он хотел, чтобы Хелн никогда не предпринимала это астральное путешествие.

И все же этот пленник, с ужасной отвратительной серебряной бестией в ухе – это и была та судьба, которая ожидала Джона Найта и Кайана, если кто-нибудь не вызволит их из темницы. Келвин был почему-то уверен, что это так и есть, и что он был единственным, кто мог помочь им. Он боялся, но чувствовал, что должен действовать.

Глава 1. Жертва

Кайан достиг нижней металлической перекладины веревочной лестницы и посмотрел вниз. От входа в камеру лестница уходила в крону огромного орехового дерева. Материал, из которого были изготовлены веревки, отличался от того, который ему приходилось видеть раньше, и казалось, что лестница растет прямо из древесного ствола, оттуда, где раскинувшиеся ветви образовывали пышную крону.

Когда он был мальчишкой, он неплохо умел лазать по деревьям. Теперь ему был двадцать один год, но он все еще помнил, как это было. Что это было за веселье: заглядывать в окна дворца со своего тайного насеста и наблюдать за приходом и уходом льстецов, подхалимом и курьеров.

Это был другой мир, – подумал он, легко опускаясь вниз по близко расположенным ветвям орехового дерева. Растительность здесь казалась совершенно такой же, как и в его родном мире. Его брат взбирался на точно такое же дерево в парке на Франклине и нашел там перчатку с удивительными свойствами. Кайан носил теперь аналогичную пару.

Бронированные перчатки делали спуск легче; он обнаружил, что может легко повиснуть на ветке, удерживаясь за нее лишь кончиками пальцев, не чувствуя напряжения. В перчатках, видимо, были скрыты какие-то мускулы, помогающие каждому движению его пальцев.

Кайан отпустил нижнюю ветку и пролетел оставшееся расстояние вниз до основания дерева. Переведя дух, он взглянул наверх, но не смог разглядеть лестницу или поверхность скалы с раскрытой металлической дверью. Секрет был хорошо укрыт от посторонних глаз; он понял, что ему следует отметить это место в своем сознании, на случай, если когда-нибудь захочется вернуться в свой собственный мир.

Птицы здесь пели точно также, как и дома. Пока ничего не отличалось от его родного мира. Он обнаружил, что удивляется этому, хотя и знал, что такова суть параллельных миров. Его дедушка Затанас пытался проинструктировать его о природе действительности и магического искусства: миры могут различаться между собой, но основные законы бытия и магии остаются неизменными.

Не так давно Кайан прочел написанную на пергаменте книгу, которую нашел в камере до того, как взял оттуда эти перчатки и странное незнакомое оружие и отправился на поиски приключений. Каждый пересекающийся мир, запомнил он, был почти таким же, как соприкасающиеся с ним миры, но все же имел свои небольшие, почти незаметные различия. «Ты можешь там встретить даже самого себя или кого-то вроде себя», – сказал ему Лестер Крамб.

Кайан покачал головой. Это не казалось понятным для других, но он знал, что здесь он не встретит двойника своего отца. Джон Найт, в конце концов, происходил из отдаленного параллельного мира, который они называли «Земля». Он никогда не задумывался над тем, каким образом его отцу удалось попасть в их мир; кажется, на это потребовалось особая военная магия, которая была неизвестна на Раде. А поскольку Джон Найт был уникален – такими же уникальными были его сыновья.

Кайан прошел только небольшое расстояние вдоль ручья, наслаждаясь его ярко-синей водой и прыгающей в нем рыбой, когда до его слуха донесся еще один звук! Звенящая музыкальная нота.

Он остановился, пытаясь определить источник звука. Казалось, он доносился со стороны большого, похожего на дуб дерева. Он пошел в том направлении, внимательно рассматривая ветви там, где свисали три серебряные спирали или полосы, колышущиеся на легком речном ветерке. Изгибаясь, они касались друг друга и производили этот звук.

Когда он добрался до дерева, то обнаружил, что эти полосы были действительно спиральными. Каждая обладала видимой хрупкостью змеиной кожи, но была металлической, за исключением кожаного подслоя. Спирали были серебряными, это было настоящее серебро, с накладывающимися друг на друга чешуйками. Он снял перчатку, поднес к чешуйке ноготь большого пальца и попытался отковырнуть чешуйку. Она сидела прочно на своем месте.

Кайан задумался. Может ли он все еще отыскать ореховое дерево и лестницу? Да, он отметил тот факт, что река делает здесь резкий изгиб, и конечно же такое же большое дерево – достаточно большое, чтобы избежать наводнений – можно было легко обнаружить. Колокольный звон, откуда бы он ни исходил, возможно служил для того, чтобы предупреждать выше по течению об изгибе реки.

Он проверил прочность чешуи на одной из змеиных шкур с помощью острия своего кинжала. Да, это действительно было серебро. Такое серебро должно было быть очень чистым!

Могли ли здесь змеи иметь серебряные шкуры, таким же образом, как у драконов, живущих в его родном мире, была золотая чешуя? Нет, едва ли это было возможно. Драконы были бессмертными тварями. Их пасти и глотки могли поглощать и пережевывать увесистые камни, которые драконы глотали в течение столетий, чтобы улучшить процесс перемалывания пищи. Их пища была грубой, потому что драконы едва ли пережевывали что-нибудь, что больше не боролось, и даже эти огромные камни постепенно изнашивались. Они содержали золото в своем составе и это золото через определенное время переносилось на ярко сверкающую чешую. Таким образом, их пасть и была ключом к золоту драконов. Но змеи – кто когда-нибудь мог бы представить, что у них могут быть такие огромные глотки? Они целиком заглатывали свою добычу и предоставляли расправляться с ней своим пищеварительным ферментам. В них не могло быть никаких камней!

Он пошел дальше. Когда он подумал о времени, то должно быть уже был полдень, и он остановился, чтобы отдохнуть и съесть завтрак, который Джон собрала для него. – Ничего не говори об этом Лесу, – прошептала она. – Он жалуется на то, что я плохо кормлю его. Но я не хочу, чтобы он нарастил себе такое брюхо, как его отец! Он может меня приревновать. – Кайан улыбнулся и подразнил ее так, как это всегда делал Келвин. Ее было легко дразнить и с ней было легко разговаривать – с этой симпатичной девчонкой с мальчишескими повадками, уши которой были заостренными, хотя она и была сестрой Келвина.

Мысль об ушах заставила его поглубже надвинуть на голову легкую шапку. Он носил ее для того, чтобы прикрывать уши. Только глупец мог надумать носить такую штуку в такой теплый день! Но он все же может кого-нибудь встретить, и если это измерение не сильно отличается от его родного, то его круглые уши выдадут его. Заостренные уши всегда считались нормальными, а круглые – нет. Лучше, если он будет носить шапку, несмотря на все неудобства.

Он взглянул на свое отражение в маленьком зеркале, которое Хелн засунула в его дорожный мешок, сначала поудобнее пристраивая шапочку у себя на голове, а потом разглаживая свои светлые пшеничного цвета усы. Необходимо следить за своей внешностью независимо от того, в каком измерении находишься! Он знал с раннего детства, что у него потрясающая фигура и относительно симпатичное и привлекательное лицо. Были времена, когда это было важно для него и может быть когда-нибудь такое время снова наступит.

Он возобновил свое путешествие по дороге. Дома по этой тропинке он прошел бы по горному району около Франклина. Недалеко от страны драконов. Он улыбнулся. Что ж, он не собирается совершить вылазку и проникнуть в страну драконов, если, конечно, такая здесь существует. Если только, конечно, его отец и мать не присутствуют сейчас в этом мире и не находятся именно в этом районе.

Скоро ему придется проглотить одну из драконовых ягод из своего вещевого мешка и узнать, действуют ли они. Даже Хелн об этом не знала. Если ему станет плохо от этой ягоды, как это случается с большинством людей, то он не будет больше их принимать. Но так или иначе, ведь круглоухие могут их есть и не отравляться ими, по крайней мере, не смертельно. Ягоды давали Хелн возможность совершать астральные путешествия, ее дух пребывал при этом в каком-нибудь отдаленном теле или месте, пока ее собственное тело спало. Это было так, потому что она была круглоухой – и Кайан тоже был круглоухим. Он, Келвин, его единокровный брат, их отец и Хелн были единственными людьми, которых он когда-либо встречал, с ушами этой ненормальной формы. Какое будет у него преимущество, если ягоды так же подействуют и на него!

Дорога разветвлялась надвое. Импульсивно он выбрал боковое ответвление, уводящее в горы. Ему было как-то спокойнее на этом пути, хотя он и не мог сказать, почему; в конце концов, дома эта дорога увела бы его в область опасных и диких тварей. Может быть он просто пытается быть искателем приключений, каким был и его отец, кем-нибудь, кто выбирает опасные пустынные тропы.

Вскоре после завтрака дорогу ему перешел деоос, а немного позже легконогий олень выскочил из кустов и пересек тропинку оживленными жизнерадостными скачками. Красный мох виднелся на каждом дереве; здесь было действительно очень тихо, так же, как и дома. Может быть, здесь были и опасности, аналогичные тем, которые были в его собственном измерении. На этой стадии он предпочитал знакомые опасности.

Словно бы в ответ на его мысли из ближних кустов яблочных ягод выбрался бирвер и приветствовал его громким рыком. Затем, увидев, что он остался на месте, зверь выбрался на дорогу и начал медленно надвигаться на Кайана.

Кайан стал вытаскивать меч с идеально отполированным лезвием, которое выбрала ему мать. Но бирверы, огромные и нерассуждающие звери, были слишком опасны. Он знал, что сможет убить его, но знал также и то, что шансы на это невелики. Один взмах этой огромной лапы может обезоружить его, с перчатками он или без, а потом – ну почему он не убежал в тот момент, когда только увидел этого хищника?

Когда он неловко вытаскивал меч, ему пришла в голову еще одна мысль. Как насчет странного оружия, которое у него было при себе? Оно может испугать зверя, так что тот может решить, что лучше не нападать на него. Ни одно известное средство сопротивления не могло напугать бирвера, но неизвестное – могло.

Кайан вытащил оружие из мягких, покрытых резьбой ножен. Он направил его на зверя, контролируя движение с помощью перчатки на своей руке. Затем попытался приказать перчатке не целиться прямо на зверя, не пытаться уничтожить его. Это надо было сделать потому, что если оружие окажется отчасти эффективным, эта попытка разъярит зверя и ухудшит положение дел, частично потому, что он предпочитал просто отпугнуть его прочь, если сможет, а частично еще и потому, чтобы посмотреть, есть у него контроль такого рода над его волшебными перчатками. Он конечно попал в беду, это точно, но если он выберется из нее, то это испытание может выучить его чему-нибудь, что в следующий раз окажется полезным.

Кайан – или его перчатка – навели оружие на цель. Он – или палец перчатки – надавил на курок. Из дула, выполненного в форме колокола, вылетел сноп искр и раздалось приглушенное шипение. Бирвер гавкнул и атаковал его.

Кайан не задумывался ни на секунду. Перчатка выправила оружие, в этот раз точно прицеливаясь, и нажала спусковой курок. И снова результатом были несколько вылетевших искр и шипение. Бирвер не получил никаких видимых повреждений.

Что же это такое было, просто игрушка?

В растерянности и теперь действительно перепуганный, Кайан уронил это оружие и поднял меч. Но бирвер, непредсказуемый, как всегда, теперь не стал атаковать и отклонился в сторону. Натыкаясь на свои собственные пятки в забавной манере, он сделал неуклюжий прыжок вбок от дороги и врезался в окаймляющие ее кусты. Там он остановился, чтобы посмотреть назад, казалось, почти улыбаясь; затем забавно заворчал и скрылся из виду.

– Бирверы, это всегда бирверы, – заметил Кайан, чувствуя облегчение и слабость. Это была поговорка, часто произносимая у него дома. Бирвер может решить съесть кого-нибудь или просто позабавиться, перепугав свою жертву до того, что у нее все нутро наизнанку вывернется. Он был благодарен тому, что его внутренности всего лишь свело судорогой, когда чудовище приближалось, и его штаны не нуждались в стирке. На этот раз ему удалось избежать и стыда и смерти.

Теперь дорога спускалась вниз в долину, поросшую буйной растительностью, где должно было бы быть немного верм. Но здесь не было ничего подобного. Еще на одном дубояблоневом дереве висели спиральные звенящие погремушки. Тонкие, как пергамент, но закрученные и жесткие.

Он уставился на серебро и прислушался к звону спиралей, пока доедал несколько яблочных ягод. Озноб пробегал по его спине вверх и вниз; у него было такое чувство, словно что-то идет не так. Вдали за туманами, далеко внизу в долине, среди скал, которые скатывались вниз уже более столетия, он мог различить движение. Люди – может быть, толпа. С такого расстояния они казались коренастыми и невысокими, напомнив ему о Квито, ученике-карлике его отца. В середине толпы, немного спереди, удерживаемая с обеих сторон за руки, была более высокая и стройная фигура. Кайану было трудно разглядеть ее, но это могла быть только женщина или девушка нормального роста и телосложения.

Он напряг глаза, пожалев, что не может ничего изменить. Карлики собирались там со своей пленницей – поскольку именно ею она и казалась – между двумя выступающими вверх скалами, размером с лошадей. Двое карликов взмахнули руками, в результате чего вспыхнула серебряная вспышка. Затем маленькие люди отступили назад, оставив девушку, видимо прикованную, между двумя камнями и скрылись той же дорогой, какой пришли.

Что это было – человеческая жертва? У нее был именно такой вид. Может быть, женщина была преступницей? А карлики магическими существами? Но все-таки на что такое он наткнулся? Вероятно, было бы неразумно вмешиваться – но насколько он знал, эта женщина могла оказаться его матерью. Однако как он мог быть в этом уверен?

Почти переходя на бег, жалея о том, что у него нет при себе лошади, он спустился вниз по склону так быстро, как только мог. Он не знал, как долго женщина останется там или с какого рода опасностью ему придется столкнуться. Ему просто было необходимо узнать, если он не хочет потом всю жизнь сожалеть об этом.

Когда он пробрался через кусты и увидел ее лицо на близком расстоянии, ее красота очаровала его. Ее гибкие руки, прикованные серебряными цепями, были простерты в обе стороны. У нее были длинные светлые волосы, глубокие темно-синие глаза, и фигура, которая…

– Уходи! Уходи! – молила она его. Ему нетрудно было понять ее, потому что она говорила на родном ему языке. Ее голова качнулась в направлении круглой дыры в боковой стенке скалы. – До того, как он придет! До того как он выскочит оттуда и сожрет нас! Пожалуйста, уходи!

– Тебе нужна помощь, – сказал он, вытаскивая свой меч. Ее губы лгали ему, думал он, а ее глаза говорили ему правду. Она не хотела, чтобы он бросил ее на произвол судьбы.

– Нет! Нет! Он скоро придет! Он, Назначенный! Тот, кто приходит всегда!

– Тебя хотят принести в жертву? – он подошел ближе, держа в руке меч.

Она высоко вскинула голову, волосы сдвинулись с ее левого уха и впервые открыли его. Теперь он понял в чем дело: у нее были круглые уши! Круглые, а не заостренные! Так же, как и у него. Круглоухих здесь также ненавидели за то, что они другие.

– Он идет! – закричала она. – Я слышу его!

И действительно, из дыры послышался странный скользящий звук. Это тихое шипение заставило встать волосы на его затылке дыбом.

– Я не боюсь ничего, что бы это ни было, – солгал он. Конечно же, это было много хуже, чем то, с чем ему уже пришлось столкнуться раньше! Но что же это было, так или иначе? Бурав размером с бирвера, прокладывающий тоннели в твердой скале? Что бы это ни было, размер этой дыры заставлял его внутренне содрогаться. Кайан сосредоточил взгляд на ужасном отверстии и стал ждать, зная: что бы оттуда ни появилось, он не убежит и не станет подвергаться насмешкам.

Неожиданно из дыры высунулось огромное серебристое рыло, как раз в тот момент, когда поверхность скалы осветилась лучом солнца. Затем появилась плоская серебристая голова, за ней последовало длинное-предлинное непрерывно разворачивающееся серебряное тело. Это был змей, в окружности такой же, как боевой конь!

Змей, весь покрытый серебристой чешуей – очевидно, это было настоящее серебро! Точно так же, как в его родном мире чешуя драконов сделана из чистого золота. Он был так же огромен, как и легендарная анаконда, о которой рассказывал Джон Найт. Кайан думал, что это просто небылица. Какая небылица?! Эта тварь могла проглотить человека вместе с его боевым конем!

Кайан сомневался, что это поможет, но потянулся к чужому оружию, которое носил при себе. Его рука нащупала только кобуру: само оружие исчезло! Он поленился подобрать его после своей встречи с бирвером. Оружие, которое могло быть здесь драгоценным, валялось теперь где-то на дороге.