Текст книги "Дело об отравленных шоколадках"

Автор книги: Энтони Беркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 17

Это заметили все: мистеру Читтервику, как он и говорил, выступать не хотелось. Он искательно заглядывал в лица членов Клуба, ища сочувствия, но не находил его. Их лица были суровы. Мистер Читтервик – глупая старая баба, говорили их лица. Мистер Читтервик нервно прочистил горло и приступил:

– Господин президент, леди и джентльмены, я вполне понимаю, что сейчас у вас на душе, но у меня есть оправдание, которое заключается в том, что, как бы убедительно ни звучала талантливая версия, предложенная нам мисс Дэммерс, и какими бы бесспорными ни казались ее доказательства, мы уже заслушали такое множество вполне убедительных версий таинственного убийства, в подтверждение которых было выдвинуто так много на первый взгляд бесспорных доказательств, что я, поразмыслив, не мог не ощутить, что даже версия мисс Дэммерс не так уж непогрешима.

Мистер Читтервик преодолел первый барьер и остановился, растерянно мигая глазками, силясь вспомнить следующую, уже приготовленную фразу. Так и не вспомнив ее, он продолжал:

– Поскольку не кому иному, как мне, выпала почетная и ответственная задача выступать последним, я прошу не счесть за дерзость с моей стороны некоторую вольность, которую я себе позволил, а именно – суммировать выводы, которые излагали выступавшие здесь ораторы, выводы, столь разнообразные, даже противоположные как с точки зрения методов расследования, так и с точки зрения полученных результатов. Но чтобы не топтаться на месте, понапрасну теряя время, я тут набросал небольшую схемку, из которой будет яснее видно, в чем противоречат друг другу версии, расходятся параллели и исключают друг друга предполагаемые преступники. Будьте любезны, не почтите за труд передать мою схемку по кругу.

Мистер Читтервик крайне нерешительно достал схему, плод неусыпного труда и больших раздумий, и предложил ее мистеру Брэдли, который сидел справа от него. Мистер Брэдли благосклонно ее принял и даже, проявляя еще большую благосклонность, положил на стол между собою и мисс Дэммерс, начав внимательно ее изучать. Мистер Читтервик ответил ему на это простодушной, благодарной улыбкой.

– Вы заметили, – сказал мистер Читтервик чуть увереннее, чем раньше, – что, по сути дела, выступавшие не пересекались друг с другом во мнениях ни в одном из наиболее важных пунктов. Расхождение точек зрения поразительно. И, несмотря на это, каждый докладчик был твердо убежден в том, что именно его или ее решение окончательно и верно. Эта схемка лучше любых слов показывает не только то, что перед нами чрезвычайно открытое дело, как сказал бы мистер Брэдли, но она иллюстрирует также еще одну его мысль – о том, как легко и просто обосновать любую версию, преднамеренно или путем случайных умозаключений. Возможно, для мисс Дэммерс, – предположил мистер Читтервик, – моя схема представит особый интерес. Я не изучал психологии, нодаже и меня удивило, насколько то или иное решение отражает, позволю себе сказать, особое направление мысли и характер докладчика. Возьмем, например, сэра Чарльза. Его профессиональный опыт привычно опирается на доказательства материального свойства, и я надеюсь, что не обижу его, если скажу, что в нашем деле он подходил к проблеме, задаваясь вопросом: qui honor – кому выгодно? Потому такая вещественная улика, как бланк фирмы «Мейсон», явилась краеугольным камнем его версии. Мисс Дэммерс, напротив, рассматривает дело исключительно с психологической точки зрения, положив в основу своей версии характер преступника, который сам по себе логически выявляется в процессе расследования. Между этими полюсами другие члены Клуба в той или иной степени пользовались обоими методами, то есть исходя из вещественных доказательств или основываясь на психологическом портрете преступника. Но и тут метод построения версии, исходя из уже обозначенного подозреваемого, в каждом отдельном случае был абсолютно индивидуален. Одни из нас целиком полагались на индуктивный метод, другие почти исключительно на дедуктивный; кое-кто, например мистер Шерингэм, сочетал и тот и другой. Короче говоря, задача, которую поставил перед нами господин президент, послужила для нас поучительным уроком сочетания различных методов расследования.

Мистер Читтервик прокашлялся, нервно улыбнулся и продолжал:

– Есть еще одна схемка, которую я мог бы нарисовать и которая была бы не менее доказательна, чем первая. На ней я бы зафиксировал, сколько противоположных выводов члены Клуба извлекают из неоспоримых фактов, имеющих отношение к нашему делу. Такая схема вызвала бы наибольший интерес у мистера Брэдли как у автора детективных романов. Потому что я часто замечал, – мистер Читтервик как бы просил извинения у всех пишущих в детективном жанре за свою критику в их адрес, – что в их книгах повествователи зачастую исходят из того, что из одного факта проистекает один-единственный вывод, он же единственно верный. Никто, кроме сыщика, любимца автора, не способен извлекать выводов (это в тех книгах, где сыщик вообще способен думать, а таких книг, увы, очень мало). Причем заметьте, что вывод любимого сыщика неизменно верен и неоспорим. Мисс Дэммерс как раз об этом и говорила на днях, когда приводила пример с двумя пузырьками чернил. Вследствие всех этих наблюдений я получил картину, которую хотел бы продемонстрировать на примере такой вещественной улики, как бланк фирмы «Мейсон». Перечислю выводы, которые были сделаны на основании одной этой улики:

1. Преступник – служащий или бывший служащий фирмы «Мейсон и сыновья».

2. Преступник – клиент фирмы «Мейсон и сыновья».

3. Преступник работает в типографии или имеет доступ к типографскому станку.

4. Преступник – адвокат, который вел дело на стороне фирмы «Мейсон и сыновья».

5. Преступник – родственник бывшего служащего фирмы «Мейсон и сыновья».

6. Преступник – клиент типографии Вэбстера.

Конечно, выводов, извлеченных из одной этой улики, просто из листка бумаги, фирменного бланка, было огромное количество, например, что случайное владение им могло подсказать метод убийства, но я называю только те, которые непосредственно вели к установлению личности преступника. Их всего шесть, и, как вы видите, они все противоречат друг другу.

– Я напишу для вас книгу, мистер Читтервик, – пообещал мистер Брэдли, – в которой сыщик сумеет извлечь не шесть противоречивых выводов из каждого факта. В конце он арестует семьдесят два человека, предъявив им обвинение в убийстве, а затем покончит жизнь самоубийством, потому что придет к выводу, что убийство совершил он сам. Я посвящу книгу вам, мистер Читтервик.

– Пожалуйста, сделайте одолжение, – просиял мистер Читтервик, – потому что это как раз то, что мы имеем в нашем деле. Я коснулся только такой улики, как бланк. Но ведь еще есть яд, пишущая машинка, почтовая марка, точная доза нитробензола и много, много других фактов. Из каждой из этих улик было извлечено не меньше полудюжины разнообразных выводов. Фактически, – суммировал мистер Читтервик, – мы получили такую картину: каждый из членов Клуба расследовал свое дело, полностью отличающееся от других, со своей отдельной версией, своими выводами и заключениями, абсолютно не совпадающими с выводами и заключениями остальных.

– Я подумал и решил, – произнес мистер Брэдли, – что в дальнейшем мои сыщики вообще не будут утруждать себя, извлекая какие-то выводы. Так, пожалуй, будет легче для меня.

– На этом я закончу свои замечания по поводу выслушанных нами версий дела, – продолжал мистер Читтервик, – за которые, я надеюсь, члены Клуба меня простят, и поспешу перейти к объяснению, по какой причине я так настойчиво вчера вечером просил мистера Шерингэма отложить визит в Скотленд-Ярд.

На лицах безмолвно внимающих пяти членов Клуба читалось, что пора наконец переходить к делу.

Мистер Читтервик, по всей видимости, уловил настроение аудитории, потому что речь его стала торопливей.

– Прежде всего я хочу вкратце остановиться на деле против сэра Юстаса Пеннфазера, которое вчера вечером нам изложила мисс Дэммерс. Ничуть не посягая на достоинства ее версии, я должен тем не менее заметить следующее: обоснование вины сэра Юстаса, как мне показалось, зависело от двух моментов. Во-первых, по мнению мисс Дэммерс, человек его наклонностей определенно должен быть, ко всему прочему, и убийцей. Во-вторых, что он имел связь с миссис Бендикс, и естественно было бы предположить, что у него была своя причина от нее избавиться, если (но только – если), вот именно, если мисс Дэммерс была точно осведомлена о том, как развивались их отношения в последнее время.

– Да, но как же быть с пишущей машинкой, мистер Читтервик? – вскричала миссис Филдер-Флемминг, которая всегда была за женщин.

Мистер Читтервик вздрогнул, но продолжал:

– Ах да, пишущая машинка. Об этом дальше. Но прежде я бы хотел отметить еще два момента. Мисс Дэммерс выдвигала, помимо психологических доводов, две серьезные вещественные улики против сэра Юстаса, в которых она желала нас убедить. Я не вижу ничего особенного в том, что сэр Юстас имел привычку покупать мейсоновские шоколадки для своих… своих подружек. Если подозревать всех, кто имеет обыкновение покупать шоколадки с ликером фирмы «Мейсон», то тогда под подозрением окажется половина населения Лондона. И уж конечно, даже такой неталантливый убийца, каким нам представляется сэр Юстас, осторожности ради избрал бы любой другой способ отравления, кроме своих излюбленных шоколадок, которые могли бы навести на мысль о нем как о преступнике. Кроме того, осмелюсь сказать, что сэр Юстас отнюдь не такой уж глупец, каким, возможно, его считает мисс Дэммерс. Второй момент: девушка в типографии Вэбстера узнала сэра Юстаса на фотографии и, более того, назвала его имя. И это, по моему мнению, да простит мне мисс Дэммерс, не представляется мне значительным фактом для доказательства его вины, как бы ни пыталась нам это внушить мисс Дэммерс. Я установил доподлинно, – произнес мистер Читтервик не без внутренней гордости (и он неплохо поработал, совсем как настоящий сыщик),– что сэр Юстас регулярно заказывает гербовую бумагу в типографии Вэбстера, причем на протяжении многих, многих лет. Месяц тому назад он там был и заказал очередную пачку гербовой бумага для своих собственных нужд Было бы удивительно, если бы девушка, которая принимает заказы, не узнала его, особенно имея в виду, что он человек титулованный. Так что, если девушка знает, кто он такой, ничего в этом особенного нет, – сказал мистер Читтервик твердо и убежденно. – И поскольку во многих случаях, увы, нет оснований считать алиби подозреваемого неудачным, то, следовательно, в распоряжении мисс Дэммерс в качестве изобличающих фактов остаются: пишущая машинка и, наверное, книги по криминалистике. Не хочу быть несправедливым в своих суждениях, – мистер Читтервик старался соблюдать такт, – но, мне кажется, я не ошибусь, если скажу, что дело мисс Дэммерс против сэра Юстаса целиком и полностью основано на единственном факте, свидетельствующем против сэра Юстаса, – на его пишущей машинке.

Мистер Читтервик остановился и оглядел присутствующих, ожидая возражений.

Возражение тут же последовало.

– Но вы не можете с этим не считаться! – раздраженно воскликнула миссис Филдер-Флемминг. Мистер Читтервик обиделся.

– Не считаться? Уместно ли в данном случае это выражение? Дело ведь не в том, что я ради собственной забавы пытаюсь злонамеренно отыскать слабые места в версии мисс Дэммерс. Поверьте, это не так, и, пожалуйста, поймите меня. Я движим желанием найти истинного преступника, замешанного в нашем деле. И именно принимая во внимание конечную цель, я бы хотел предложить иное обоснование такого изобличающего преступника факта, как принадлежащую подозреваемому пишущую машинку. Этим обоснованием я смогу полностью снять всякое подозрение с сэра Юстаса.

Мистер Читтервик совсем приуныл, угадывая в нападках миссис Филдер-Флемминг намек на то, что он понапрасну тратит драгоценное время членов Клуба. Роджер решил приободрить его.

– Правда, сможете? – озабоченно произнес он тем тоном, каким мать спрашивает у дочки, сможет ли она сама подоить корову, ведь это корова, с ней шутки плохи. – Очень любопытно, мистер Читтервик. И как же вы это обоснуете?

Мистер Читтервик, чуткий на ласку, весь засиял от гордости.

– Господи! Да неужели вы сами не понимаете? Никто, никто не понимает?

Похоже было, что ни один не понимает.

– А ведь у меня с самого начала мелькнула догадка, что возможен такой поворот, – в радостном возбуждении лепетал мистер Читтервик. – Ну и ну!

Он поправил очки и с лучезарной улыбкой оглядел членов Клуба. Круглое его личико светилось от счастья.

– Ну так где же ваше обоснование, мистер Читтервик? – не выдержала наконец мисс Дэммерс, когда уже всем стало казаться, что мистер Читтервик со своей сияющей миной замолк надолго.

– Ах! Ах да, конечно. Ну как же, мисс Дэммерс, обоснование это, попросту говоря, в том состоит, что вы были не правы в оценке умственных способностей преступника, а прав был мистер Шерингэм, утверждая, что за преступлением кроется человек редкого и тонкого ума (боюсь, что попытки мисс Дэммерс доказать обратное к нашему делу не имеют никакого отношения). В том-то и заключается тонкость ума преступника, что изобличающие его факты были выстроены им таким образом, что под подозрением оказался не кто иной, как сэр Юстас. И еще: доказательства, основанные на таких уликах, как пишущая машинка и книги по криминалистике, были, употребляя уместный термин, подтасованы.

И лицо мистера Читтервика опять озарила улыбка.

Все как по команде выпрямились, так и застыв в своих креслах. В этот момент их чувства к мистеру Читтервику резко изменились. Да, он знает, что говорит. Не зря он вчера вечером (а нам-то казалось, что совсем некстати) так настаивал на своей просьбе.

Мистер Брэдли даже привстал и, позабыв, что ему положено говорить свысока, восхищенно сказал:

– Черт подери, здорово, Читтервик! А подкрепить доказательствами можете?

– Да, думаю, что могу, – сказал мистер Читтервик, купаясь в лучах снизошедшей на него славы.

– Остается вам только сказать, кто преступник, – предложил Роджер с улыбкой.

Мистер Читтервик улыбнулся ему в ответ.

– О, я знаю, кто преступник.

– Что?!– вскричали хором пять голосов.

– Ну конечно знаю, – скромно потупился мистер Читтервик. – Практически вы сами подсказали мне, кто это. Мне было гораздо легче, чем вам, потому что по жребию я выступал последним. На мою долю осталось только отделить истину от вымысла в каждой прослушанной нами версии и получить последнюю истину.

Все члены Клуба с удивлением воззрились на мистера Читтервика, недоумевая, каким это образом они подсказали ему истину, от которой сами были так далеки.

На лице мистера Читтервика установилось выражение глубокой задумчивости.

– Вот теперь, наверное, я могу сознаться вам, в каком я был смятении, когда наш президент впервые выдвинул идею о расследовании этого преступления. До того времени у меня абсолютно не было никакой практики сыскной работы, я совершенно не знал, с чего начинать, а строить версию я совсем не умел. Я просто не знал, за что зацепиться. Неделя прошла, а я не продвинулся ни на шаг, топчась на том самом месте, откуда начинал. Помните тот вечер, когда говорил сэр Чарльз? Он совершенно меня убедил. На следующем собрании выступала миссис Филдер-Флемминг. И снова какое-то время я пребывал в убеждении, что она права. Мистеру Брэдли так и не удалось окончательно убедить меня в том, что он сам совершил преступление, но если бы вместо себя он назвал кого-то другого, я б и ему поверил. Однако мне показалась правильной его мысль, предполагающая, что убийство совершила брошенная любовница сэра Юстаса, – осмелев, продолжал мистер Читтервик. – Тут мистеру Брэдли удалось меня убедить. И пожалуй, это было самое важное, что я для себя извлек из всего сказанного мистером Брэдли по поводу того, что убийство было делом рук… гм… бывшей любовницы сэра Юстаса. Но уже на следующем заседании мистер Шерингэм также убедительно доказал мне, что убийцей является мистер Бендикс, и это точно и определенно. И только вчера вечером, во время доклада мисс Дэммерс, я начал прозревать, додумавшись наконец, как на самом деле развивались события.

– Значит, я единственный человек, которому не удалось вас ни в чем убедить, мистер Читтервик? – улыбнулась ему мисс Дэммерс.

– К сожалению, – виновато ответил мистер Читтервик, – вы правы, это действительно так. – Он помолчал. – Поразительно, просто поразительно, как близки вы все были к истине, к отгадке тайны. Каждый из вас внес свою лепту: один установил какой-то очень значительный для дела факт, другой сделал верные и важные для дела выводы. К счастью, когда я понял, что окончательные решения у всех будут разные, каждый вечер, возвратясь домой, я стал делать подробные записи, в которых подводил итоги всему, что было сказано в тот вечер, а затем сравнивал с предыдущими записями и выводил свое резюме. Таким образом, я получил в письменном виде результаты работы высоких умов, до которых мне, конечно, рукой не достать.

– Перестаньте, – буркнул мистер Брэдли.

– Вчера вечером я долго не ложился спать, допоздна размышляя над моими записями, пытаясь отгадать, где истина, а где обман. Не знаю, будет ли вам интересно выслушать мои соображения по этому поводу? – Мистер Читтервик искренне сомневался в себе.

Все дружно заверили мистера Читтервика, что будут несказанно ему благодарны, если он прояснит, где, в каких точках каждый из них неожиданно для себя наткнулся на истину.

Глава 18

Мистер Читтервик углубился в свои бумажки. Казалось, он собою недоволен.

– Сэр Чарльз, – начал он. – Э-э-э… Сэр Чарльз.

Со всем тщанием старался он отыскать хоть что-то, в чем сэр Чарльз хоть на вершок приблизился к истине, – добрая душа, он так не хотел обижать сэра Чарльза. И вдруг лицо его просияло:

– Ну вот, пожалуйста. Сэр Чарльз был первый, кто на бланке фирмы под текстом фальшивого письма обнаружил следы стертого ластиком первоначального текста, бесценный факт… весьма полезный для нас. И еще: он был совершенно прав, когда сказал, что побудительным мотивом во всей этой трагедии был надвигающийся развод сэра Юстаса. Хотя, к сожалению, – вынужден был добавить мистер Читтервик, – вывод, который он сделал из этого факта, неверный. Он правильно говорил, что преступник, замысливший столь хитроумный план, должен обязательно обеспечить неопровержимое алиби, и что такое алиби есть, и потребуется немало сил и умения, чтобы его опровергнуть. Но он имел в виду леди Пеннфазер, а это была не она. Миссис Филдер-Флемминг, – продолжал мистер Читтервик, – совершенно была права, настаивая, что убийство было дело рук человека, сведущего в криминалистике. Это очень веское соображение, и я счастлив, – опять физиономия мистера Читтервика просияла, – заверить ее, что она абсолютно права. Миссис Филдер-Флемминг высказала еще одну весьма важную мысль, важную и для понимания всей трагедии, и для собственной ее версии, а именно, что сэр Юстас вовсе не был влюблен в мисс Уайлдмен, но собирался жениться на ней ради денег. Будь это не так, – мистер Читтервик скорбно покачал головой, – я очень и очень боюсь, что вместо миссис Бендикс жертвой могла бы оказаться мисс Уайлдмен.

– Боже правый! – вырвалось у сэра Чарльза, и то, что сэр Чарльз так воспринял эту обрушившуюся на него новость, не сомневаясь и не оспаривая ее, было знаком особого доверия королевского адвоката к мистеру Читтервику.

– Вот вам и все решение, – шепнул мистер Брэдли миссис Филдер-Флемминг. – Все-таки брошенная любовница.

Мистер Читтервик повернулся к нему:

– А что касается вас, мистер Брэдли, просто невероятно, как близки вы были к отгадке, – на лице мистера Читтервика изобразилось полное изумление. – Даже в первой версии против самого себя вы умудрились сделать целый ряд абсолютно правильных умозаключений. Например, ваша мысль, касающаяся нитробензола, и предположение, что у преступника золотые руки и он но природе своей дотошно аккуратен, и что склад ума у него творческий, и даже то, что у него должен иметься Справочник Тэйлора, который стоит на виду на книжной полке, хотя поначалу этот пункт казался мне слишком уж надуманным. Далее, если не считать того, что четвертый пункт может быть принят лишь с оговоркой и звучать так: «преступник должен был тайком заполучить бланк фирмы „Мейсон“, все двенадцать условий были вполне обоснованы, кроме шестого, которое не требует алиби, а также седьмого и восьмого, касающихся ониксовской самопишущей ручки и хартфилдских чернил. Мистер Шерингэм был совершенно прав, когда заметил, что преступник мог незаметно позаимствовать ручку и чернила у случайного лица, что, кстати, и произошло, только – с пишущей машинкой. Ну, а что до вашей второй версии – тут и говорить нечего! – мистеру Читтервику просто не хватало слов выразить свое восхищение. – Каждый пункт – это прямое попадание в цель. Вы отгадали, что преступление – дело женских рук, вы точно определили, что мотивом преступления была ревность или ущемленное женское самолюбие, и вы тоже обосновали свою версию на допущении, что преступник должен быть осведомлен в криминалистике. Все это говорит о вашей необыкновенной проницательности.

– По сути дела, – произнес мистер Брэдли, стараясь не подать вида, насколько он польщен, – я приложил все усилия, чтобы распутать преступление, но убийцу не обнаружил.

– Это верно, но все же… – воспротивился мистер Читтервик, желая, видимо, внушить мистеру Брэдли, что поймать убийцу – дело десятое, основная же заслуга Брэдли в необыкновенной его проницательности. – Далее мы переходим к версии мистера Шерингэма.

– Не надо! – взмолился Роджер. – Давайте ее пропустим.

– Почему же? В каждой трактовке был очень важный смысл, – вполне серьезно заверил его мистер Читтервик. – Дело высветилось совершенно по-новому, когда вы сделали вывод, что убитая оказалась жертвой не по ошибке, а была той, которую преступник и намеревался убить.

– Если я и обмишурился, то в компании совсем недурной, – довольно плоско пошутил Роджер и со значением взглянул на мисс Дэммерс.

– Но вы вовсе не обмишурились, – уточнил опять мистер Читтервик.

– Нет? – удивился Роджер. – Так в самом деле умереть должна была миссис Бендикс?

Мистер Читтервик смущенно взглянул на него.

– Разве я только что этого не сказал? Наверное, я слишком путанно выражаю свои мысли. Действительно, преступление отчасти было задумано против миссис Бендикс. Но, как мне кажется, главным образом, оно было направлено против сэра Юстаса и миссис Бендикс одновременно. Вы были совсем близки к истине, мистер Шерингэм, но ваша ошибка в том, что вы подменили ревнивую соперницу ревнивым супругом. Поверьте, вы действительно оказались совсем радом с истиной. И несомненно, вы были правы, когда говорили, что методика преступления продиктована вовсе не тем, что у преступницы случайно оказался бланк шоколадной фирмы, или какими-то другими случайностями вроде этой, а была взята преступницей из литературы, содержащей описание известных криминалистике дел.

– Рад, что хоть в чем-то я был почти прав, – пробормотал Роджер.

– И мисс Дэммерс, – легкий поклон в ее сторону, – мне очень помогла. Очень.

– Однако не убедила, – подхватив его мысль, сухо закончила мисс Дэммерс.

– Да, во многом не смогли убедить, к сожалению, – согласился мистер Читтервик, извиняясь как будто. – Однако именно версия мисс Дэммерс и привела меня к разгадке тайны. Ибо она в свою очередь осветила дело с неожиданной стороны. Я имею в виду… гм… связь сэра Юстаса с миссис Бендикс, что и послужило, – опять легкий поклон в сторону мисс Дэммерс, – краеугольным камнем всей этой истории.

– Иначе и быть не могло, – сказала мисс Дэммерс. – И все же, я убеждена, мои выводы неопровержимы.

– Вы не будете возражать, если я изложу сейчас свои окончательные соображения? – нерешительно осведомился мистер Читтервик. Ему так и не удавалось что-то перебороть в себе.

Мисс Дэммерс согласилась, но без особого удовольствия.

Мистер Читтервик наконец набрался решимости.

– Да-да, мисс Дэммерс оказалась совершенно права еще в одном – и это очень важно. Я имею в виду ее допущение, что поводом для преступления была не столько связь сэра Юстаса с миссис Бендикс сама по себе, сколько характер самой миссис Бендикс. Он-то и стал причиной ее гибели. В моем представлении мисс Дэммерс абсолютно правильно проследила развитие интриги, и ее воображение не обманывало ее, когда она постаралась вникнуть в реакции миссис Бендикс. Кажется, для данной ситуации это уместное слово? – робко осведомился мистер Читтервик у мисс Дэммерс, ища поддержки у авторитета. – В этом мисс Дэммерс была права, но, мне кажется, ее вывод о том, что сэр Юстас стал тяготиться этой связью, заблуждение. Сэр Юстас скорее был готов разделить с миссис Бендикс ее душевные муки, ибо суть как раз в том (а это, видимо, ускользнуло от внимания мисс Дэммерс), суть-то в том, что сэр Юстас был очень сильно увлечен миссис Бендикс. Гораздо сильнее, чем она им. Что и явилось решающим фактором трагедии.

Члены Клуба приняли к сведению этот решающий фактор. Все это время они слушали его, напряженно ожидая развязки. Вряд ли хоть кто-то думал всерьез, что мистер Читтервик способен найти разгадку, и акции мисс Дэммерс были еще вполне высоки. И все-таки было ощущение, что этот маленький человечек может предложить что-то неожиданное.

– Мисс Дэммерс, – снова заговорил объект их сосредоточенного внимания, – была права и в другом своем утверждении, а именно: что идея убийства, точнее, методика его, несомненно была почерпнута из источника, в котором излагаются уголовные дела, связанные с отравлениями. На этот источник ссылалась сама мисс Дэммерс, и из ее слов следовало, что собственный ее экземпляр в настоящий момент находится дома у сэра Юстаса Пеннфазера, куда он был подброшен, – проговорил мистер Читтервик с неподдельным ужасом в голосе, – убийцей. И еще один ценный факт был ею установлен. В то утро мистера Бендикса заманили (простите, но не могу подобрать другого слова) в клуб „Радуга“. Однако за день до этого ему звонила вовсе не миссис Бендикс. И его позвали в клуб вовсе не для того, чтобы сэр Юстас вручил там ему шоколадки, нет. Преступница и ведать не ведала, что намечавшийся в отеле обед, на котором должны были встретиться сэр Юстас и миссис Бендикс, по каким-то причинам был отменен. Дело в том, что мистеру Бендиксу следовало появиться в клубе именно в тот момент когда сэру Юстасу должны были вручить пакет с шоколадом. Вот и все. По замыслу преступницы этот момент должен был зафиксировать в сознании мистера Бендикса не кою иного, а сэра Юстаса и полученный им пакет с шоколадом. И если бы подозрения пали на кого-то другого, у мистера Бендикса уже была бы своя собственная точка зрения, что преступником является сэр Юстас. Тем более что тайная связь между сэром Юстасом и миссис Бендикс к тому времени должна была выплыть по воле случая на поверхность. Насколько я понимаю, что уже и случилось, и это, должно быть, доставляло ужасные страдания мистеру Бендиксу.

– Вот почему он так плохо выглядел! – воскликнул Роджер.

– Вне всякого сомнения, – грустно согласился с ним мистер Читтервик. – Да, преступление было задумано очень жестоко. Преступница понимала, что сэр Юстас будет мертв и уже не сможет отрицать своей вины, и все было обставлено самым тщательным образом, чтобы убедить следствие в том, что перед ним дело об убийстве миссис Бендикс в совокупности с самоубийством самого сэра Юстаса. И тот факт, что полиции и в голову не приходило брать под подозрение сэра Юстаса (как нам всем известно), свидетельствует о том, что преступнику не всегда удается направить расследование по нужному для него руслу. А в нашем случае, – сурово произнес мистер Читтервик, – я считаю, что преступница сама себя перехитрила.

– Да уж, если речь шла о деле всей ее жизни и для этого потребовалось всего-навсего присутствие мистера Бендикса в клубе, – не без иронии согласилась с ним мисс Дэммерс, – то уж, конечно, можно сказать, что она и в самом деле сама себя перехитрила.

Очевидно, в версии мистера Читтервика мисс Дэммерс не устраивал отнюдь не только психологический ее аспект.

– А ведь так все и получилось, – добродушно отреагировал мистер Читтервик. – Кстати, раз уж речь зашла о шоколадках, мне хотелось бы добавить, что они были посланы сэру Юстасу в клуб не только для того, чтобы мистер Бендикс засвидетельствовал момент вручения их сэру Юстасу, но, как мне думается, и для того, чтобы сэр Юстас непременно захватил их с собой на обед с миссис Бендикс. Преступница, зная вполне хорошо его привычки, почти точно могла предугадать, что он проведет все утро в клубе и оттуда отправится прямо в отель на обед. Так что все шансы были за то, что он прихватит с собой коробочку любимого шоколада миссис Бендикс. Я думаю, что промах нашей преступницы вписывается в известную ситуацию, когда преступник, продумав тщательно весь план, упускает из виду одну какую-то существенную деталь, которая в дальнейшем служит ключом к раскрытию преступления. Так вот, она совершенно упустила из виду тот вариант, что свидание можно и отменить. Она, конечно, необычайно изощренная преступница, – произнес мистер Читтервик с некоторым восхищением, – но даже и она не избежала этой обычной ошибки.

– А кто она, мистер Читтервик? – совсем неизощренно осведомилась миссис Филдер-Флемминг. Мистер Читтервик улыбнулся лукаво:

– Никто из вас до самой последней минуты не называл подозреваемого. Надеюсь, что и мне будет это позволено. Итак, как мне кажется, мне удалось осветить наиболее сомнительные моменты. Я бы сказал, что мейсоновский бланк был пущен в ход лишь потому, что инструментом убийства должны были стать шоколадки, а „Мейсон и сыновья“ единственная шоколадная фирма, которая пользуется услугами типографии Вэбстера. Такое совпадение было очень на руку, поскольку сэр Юстас обычно для своих… э-э-э… подруг покупал мейсоновские шоколадки.

Миссис Филдер-Флемминг взглянула на него в полном недоумении.

– Единственная шоколадная фирма, которая пользуется услугами типографии Вэбстера?.. Не понимаю.

– Ах, как я скверно все объясняю, – огорчился мистер Читтервик, отнеся недоумение миссис Филдер-Флемминг на счет своей бестолковости. – Понимаете, ей нужна была большая книжная типография Вэбстера, потому что сэр Юстас заказывает в этой типографии гербовую бумагу для своих писем, и было необходимо, чтобы служащие подтвердили, что не так давно он там был, чтобы связать выкраденный из альбома образец с его посещением. Все точно так, как получилось у мисс Дэммерс.