Текст книги "Одна ночь и вся жизнь"

Автор книги: Энни Уэст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Уэст Энни
Одна ночь и вся жизнь

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Костас выключил зажигание и внимательно посмотрел на дом, в поисках которого исходил мир.

Бунгало из красного кирпича в пригороде Сиднея. Дом выглядел довольно прочным, но весьма запущенным. Почтовый ящик был переполнен рекламными проспектами, газон зарос.

Нахмурившись, Костас открыл дверцу и вышел из машины. Довольно высокого роста, только вне тесного салона автомобиля он, наконец, смог потянуться.

Несмотря на то, что в почтовый ящик давненько не заглядывали, он знал, что она дома. Или была дома тридцать часов назад, перед его отъездом из Афин. Ему не хотелось думать, что ее тут нет. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы он мог смириться с неудачей.

Как обычно, Костас летел сюда первым классом, но так и не смог заснуть. Из-за нервного напряжения он вот уже три дня не спал, почти ничего не ел. И не отдохнет до тех пор, пока не получит от этой женщины то, что ему нужно.

Перейдя на другую сторону тихой улицы, он вошел в низкие ворота и приблизился к парадной двери. Позвонив в дверь, окинул взглядом маленький, не подметенный, внутренний дворик, увидел паутину в углах окна. Итак, домашняя хозяйка из нее весьма посредственная. Он цинично усмехнулся. Почему это его не удивляет?

Он снова позвонил в дверь.

С него достаточно эгоизма этой женщины! Теперь она узнает, с кем имеет дело.

Костас звонил в течение нескольких минут. Наконец, он услышал, как внутри дома хлопнула дверь. Потом кто-то начал отпирать замок.

Когда они окажутся лицом к лицу, она сделает то, что он от нее хочет. У нее просто не будет выбора.

Дверь открыла какая-то женщина. Очевидно, не та, с которой он приехал повидаться, но...

Он замер. У него заколотилось сердце, на лбу выступили капельки пота. Костас пристально смотрел на... призрака. Те же классически правильные черты лица. Те же широко открытые глаза, изящный нос и стройная шея...

На миг или два он был увлечен иллюзией. Потом к нему вернулся здравый смысл. Его не тревожило привидение из прошлого – эта женщина была из плоти и крови. Теперь он заметил, что у нее немного другая внешность. Ее блестящие глаза были медово-золотистыми, а не темными. Губы оказались полнее губ Фотини.

У нее были темные волосы с рыжеватым оттенком. Очевидно, она только что встала с кровати, на щеке виднелись следы от подушки. На женщине были мятая блузка и темная юбка. Наверное, вчера вечером, после вечеринки в конце недели, она так и завалилась спать, не раздевшись. При виде ее бледного лица и темных кругов под глазами он спросил себя, что именно она предпочитала. Наркотики или просто старомодный алкоголь?

–Я ищу Кристину Лиакос, – сказал он.

Женщина, моргая, уставилась на него.

Он нахмурился. Достаточно ли она трезвая, чтобы понять?

–Kyria Liakos? – спросил он на своем родном языке.

Она сузила глаза.

–Я приехал, чтобы повидать Кристину Лиакос, – медленно заговорил он по-английски. – Пожалуйста, скажите ей, что у нее гость.

Она открыла рот, но не произнесла, ни слова. Попыталась что-то сказать, потом закрыла рот и судорожно проглотила слюну.

–О боже! – хрипло прошептала она.

А потом зашагала прочь по коридору.

Костас не стал колебаться. Спустя секунду он шагнул в узкий коридор и захлопнул за собой дверь. Молодая женщина, шатаясь, вошла в какую-то комнату, как оказалось – ванную. Она шагала, ссутулившись, прижимая руку ко рту. Вероятно, из-за того, что слишком много позволила себе вчера вечером, сделал он вывод.

Казалось, что в доме пусто. Он уже чувствовал: тут нет никого, кроме него и этой девушки с похмелья. Но он должен был убедиться в этом наверняка.

Костас осмотрел весь дом всего за пару минут, он был таким маленьким! Здесь оказалось даже уютно и довольно чисто, если не считать беспорядка в гостиной, где он увидел бутылки, стаканы и тарелки с едой. И если не считать кухни, где кто-то только что начал мыть гору посуды.

Наверное, вечеринка была хоть куда, решил Костас при виде многочисленных блюд, остатков еды на столе и стаканов в раковине.

И он все еще не нашел женщину, ради которой совершил такое долгое путешествие. Женщину, державшую в руках его будущее.

Но один человек точно знал, где находится Кристина Лиакос.

Он повернулся и зашагал в ванную, но внезапно остановился. Женщина наклонилась над унитазом, ее рвало. На него подействовал вид ее красивой круглой попки в тесной черной юбке. И стройных ног в черных чулках «паутинка».

Это нелепо! Ни одна женщина не могла бы выглядеть волнующе, когда ее рвало над унитазом. Даже такая красивая женщина.

Софи ловила ртом воздух. У нее болело горло, а из глаз текли слезы. Ее так трясло, что она чуть не падала.

– Вот.

Она открыла глаза и увидела, что ей протягивают мокрое полотенце. Полотенце держала мужская рука. Большая, широкая рука с длинными пальцами. Оливковая кожа. Несколько шелковистых темных волосков. Рукав прекрасно сшитого костюма. Белоснежная манжета. Изящная золотая запонка. Вот все, что она видела. У нее не было сил даже протянуть руку.

–Я... не могу, – прохрипела она.

Он принялся ругаться на непонятном ей языке. Может быть, греческом? Потом обхватил ее рукой за талию, заставил выпрямиться и прижал к себе. Провел мокрым полотенцем по ее лбу, щекам, губам и подбородку, и Софи про себя поблагодарила этого человека, кем бы он ни был. Наконец, она подняла глаза и увидела его каменное лицо. Темные глаза, сверкавшие, как гагат. Мужчина едва сдерживал гнев.

Он был совершенно незнаком Софи. Ни одна женщина не забыла бы мужчину вроде него: сурового, высокомерного и сексуального. Она устало прижалась головой к его груди и широко зевнула. Как только он уйдет, она снова ляжет в постель, подумала она.

Но он схватил Софи за плечо. Его пальцы так вцепились в ее нежную кожу, что она вздрогнула. Он встряхнул ее.

–Я спросил, что ты приняла? – Он говорил низким голосом, с еле заметным акцентом. – Скажи мне!

Она плохо соображала.

Он почти касался губами ее уха, она чувствовала его горячее дыхание на своей коже. Софи снова закрыла глаза.

–Что ты приняла? – Он говорил медленно и терпеливо, но резким тоном. – Это были наркотики? Таблетки?

Таблетки, да. Она приняла две таблетки. Или три? Софи была уверена, что они сказали, будто таблеток только две.

–Таблетки, – кивая, сказала она. – Снотворное.

Он снова принялся ругаться. Она попыталась высвободиться.

–Ты можешь удержаться на ногах? – спросил он.

–Конечно.

Но когда он убрал руку, Софи пришлось схватиться за раковину, чтобы не упасть.

Он шагнул в сторону, и она испытала облегчение. Через несколько минут она соберется с силами, а потом заставит его уйти.

Ей показалось, что она слышит, как течет вода. Софи повернулась, и у нее закружилась голова. Он принялся расстегивать пуговицы на ее блузке, потом расстегнул молнию на юбке. Она оттолкнула его обеими руками и вдруг обнаружила, что прикоснулась не к шерсти и не к бумажной ткани, а к теплой коже мужской груди.

Что за?..

Она снова оттолкнула его – напрасно. Перед ней словно высилась кирпичная стена.

–Оставь меня в покое! – Она задыхалась, у нее дрожал голос. – Сейчас же убирайся, или я вызову полицию.

Не обращая на нее внимания, мужчина наклонился и принялся снимать с нее чулки.

–Я не собираюсь тебя обижать.

Он поднял ее и перекинул через плечо. Комната закружилась у нее перед глазами. Потом, без предупреждения, он поставил ее на ноги. Прямо под струю воды, лившуюся из душа.

–Что?..

Пряди мокрых волос падали ей на лицо. Он держал ее за плечи, не давая упасть. Она пошатнулась, и он еще крепче сжал плечи Софи, держа ее так, что она находилась от него на расстоянии вытянутой руки.

Она не могла понять выражения его горящих глаз. Его лицо было суровым. Чувствуя, что ее тело постепенно возвращается к жизни, Софи обмякла. У нее подкашивались ноги, она наклонила голову.

Этот незнакомец с мрачным лицом думает, будто ей нужно протрезвиться. Может быть, даже думает, что она близка к передозировке. С какой еще стати они оба находятся в душе, раздевшись до белья?

В другое время, в другой жизни она могла бы счесть эту сцену забавной или неловкой. Или даже пикантной. Она в белом кружевном лифчике и в трусиках. А перед ней греческий бог с загадочным взглядом и великолепным телом, на котором были лишь черные трусы.

Но не сегодня. Сегодня была суббота, поняла Софи. Ее ум полностью прояснился, и воспоминания причинили ей острую боль. Неудивительно, что она ужасно себя чувствовала. Вчера был самый плохой день в ее жизни.

–Теперь со мной все в порядке, – пробормотала она. – Ты можешь уйти.

Тишина.

–Я сказала, что со мной все в порядке.

Она подняла голову и взглянула ему в глаза. Если бы не теплый душ, она бы вздрогнула, таким ледяным взглядом он смотрел на нее.

–Не похоже, что с тобой все в порядке. Ты выглядишь так, будто тебе нужна помощь врача. Я отвезу тебя в больницу, и они смогут...

–Что? Прочистить мне желудок? – Она глядела на него, моргая, чувствуя, как в ее душе гнев борется с изнеможением. – Послушай, я приняла пару таблеток снотворного, и, очевидно, от них мне стало плохо. Это все.

–Сколько именно таблеток?

–Две, – сказала она. – Может быть, три...

–А что еще ты приняла с таблетками?

Его голос звучал резко, осуждающе.

–Ничего. Я не принимаю наркотики.

Софи пожала плечами, и он отпустил ее. Но не отошел в сторону, а продолжал стоять, подбоченясь, загораживая выход.

Она пошатнулась. Потом сосчитала до десяти, собралась с силами, повернулась и закрыла краны. Внезапно наступила тишина. Она слышала, как он дышит. И как громко бьется ее пульс.

–Я больше ничего не принимала, – повторила она. – Никаких наркотиков, никакого алкоголя. Это просто реакция на таблетки.

И на жестокий стресс последних нескольких недель.

Она медленно повернулась к нему.

–Извини за беспокойство, – сказала она, отбрасывая с лица пряди волос. Она посмотрелась в зеркало поверх его плеча. – И спасибо за помощь. Но со мной все в порядке.

Секунду ей казалось, что он ей не верит. Мужчина медленно окинул ее взглядом, наконец, кивнул и вышел из-под душа. Подошел к шкафу и вытащил оттуда пару чистых полотенец.

Софи наблюдала за ним. Широкие плечи, мускулистое тело.

Он повернулся и бросил ей полотенце.

– Я переоденусь в другой комнате.

В его жестком низком голосе не чувствовалось никаких эмоций.

Она смотрела, как он выходит за дверь. Было ли хоть что-нибудь мягкое в этом мужчине? Нет, тут же решила она. Конечно, он оказался достаточно гуманен, чтобы помочь ей. Но инстинктивно Софи чувствовала, что причиной тому была не доброта. Просто это, по его мнению, было необходимо. Он сделал то, что должно, было, быть сделано: не давал Софи потерять сознание до тех пор, пока ей не окажут медицинскую помощь.

Софи вышла из душевой кабины, завернулась в одно полотенце, а другим обмотала волосы, и ускользнула в спальню. Спустя десять минут, надев старые джинсы и удобную, просторную рубашку, она отправилась искать незнакомца, который вторгся в ее дом.

Костас пил на кухне крепкий черный кофе. Ему хотелось успокоиться после встречи с девушкой, которая так сильно напоминала Фотини.

Сначала сходство показалось ему поразительным. Даже сейчас оно было удивительным, несмотря на очевидные различия. Эта девушка была хрупкого сложения, а также более стройной. У нее было не такое круглое лицо и не настолько резко очерченные скулы.

Когда она открыла ему дверь, он был потрясен ее сходством с Фотини. А вспоминая, как она выглядела под душем, ее соблазнительные формы, узкую талию, чувственные очертания бедер, и вовсе почувствовал, что испытывает желание.

Конечно, Костас слишком долго обходился без женщины. Когда он стоял под душем, ему хотелось, чтобы обстоятельства полностью изменились, всего на час или два. Чтобы успеть забыться в сладком искушении, которое вызывала у него эта девушка. Забыть о своих обязанностях и тревогах в том счастье, которое он мог обрести благодаря ее телу сирены...

Услышав шаги, он повернулся. Она стояла в дверях. В этой простой одежде, с падающими на плечи волосами, она выглядела как шестнадцатилетний подросток. И лишь ее глаза и лиловые тени под ними противоречили этой иллюзии.

–Вот кофе.

Он указал на дымящуюся кружку на столе.

Не глядя на него, Софи опустилась на стул и медленно взяла кружку обеими руками.

–Спасибо, – сказала она.

–Мне нужно немедленно видеть Кристину Лиакос. Как мне с ней связаться?

–Ты не сможешь с ней связаться. И ее больше не зовут Лиакос, – резко добавила она. – Ее фамилия – Пэтерсон.

Их взгляды встретились, и он снова испытал желание.

–Кто ты? – спросила Софи.

–Меня зовут Костас Паламидис. Я должен обсудить с мисс Пэтерсон срочное дело.

–Паламидис, – пробормотала девушка. – Я знаю это имя.

Она сдвинула брови.

–Я только что прилетел из Афин. Мне необходимо немедленно поговорить с мисс Пэтерсон.

Он не стал добавлять, что это вопрос жизни и смерти. Слишком личный, и слишком конфиденциальный, чтобы сообщать о нем незнакомым людям.

–Афины? – Она сузила глаза. – Это ты звонил. – Он увидел, как ее замешательство сменилось гневом. Она поставила на стол кружку кофе. – Ты оставлял сообщения на автоответчике.

Он кивнул.

–Сообщения, на которые я не получил ответа...

–Ты, ублюдок... – прошипела она, так быстро вскочив на ноги, что перевернула стул. – Теперь я знаю, кто ты! Ты можешь сейчас же уйти. Я хочу, чтобы ты отсюда убрался!

–Я никуда не уйду. Я приехал, чтобы поговорить с Кристиной Лиакос или Пэтерсон. И я не уйду до тех пор, пока не поговорю с ней.

На лице девушки появилось выражение боли. У нее вырвался истерический смешок.

–Что ж, если вы не ясновидящий, вам придется долго ждать, мистер Паламидис. Вчера я похоронила мою мать.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Софи свирепо смотрела на него. Ее глаза наполнились слезами.

Черт возьми! Если бы она знала, кто он, когда открыла дверь, то захлопнула бы ее перед носом этого красавца!

Как он посмел прийти сюда на следующий день после похорон ее матери и расположиться, как дома? Софи пристально посмотрела на кружку, которую он держал в руке. Ей захотелось выбить у него эту кружку. Она представила, как горячий кофе выплеснется на его белоснежную рубашку, представила его гневное лицо...

Жаль, что все ее силы уходили на то, чтобы держаться прямо.

Софи в ярости заморгала. Она не позволит ему увидеть, как плачет. Встретившись с ним взглядом, девушка увидела, что он широко раскрыл черные глаза и удивленно поднял брови.

Нет, не удивленно. Он был явно потрясен. Выглядел так, будто ему стало плохо: его лицо внезапно исказилось, он побледнел. Сделал вдох, как будто в его легких не осталось воздуха, и он только сейчас вспомнил, что должен дышать. В его взгляде промелькнуло что-то настолько неистовое, что она едва не отшатнулась.

–Мне жаль, – наконец, проговорил он. – Если бы я знал... Если бы я знал, то не стал бы навязываться сегодня в гости.

–Я никогда не была бы тебе рада.

–Прошу прощения?

Он нахмурил широкий лоб, как будто не совсем понял, что именно она сказала.

–Мне не нужны твои извинения. Мне ничего от тебя не нужно.

–Я понимаю, ты страдаешь. Я …

–Ты ничего не понимаешь. Я хочу, чтобы ты убрался из моего дома! Не хочу тебя больше видеть! Никогда!

Он, молча, глядел на нее, сдвинув брови.

–Если бы я мог, то сейчас же ушел бы. Но я не могу. Я приехал сюда по важному делу. Семейному делу.

—Семейному делу? У меня нет семьи. – Нет ни братьев, ни сестер. Нет отца. А теперь и матери...

–Конечно, у тебя есть семья. – Он подошел поближе. – У тебя есть семья в Греции.

Семья в Греции. Сколько лет она это слышала? Упорная мантра ее матери, женщины, которая жила в другой стране, вдали от дома. Женщины, которая не испугалась даже того, что ее отвергнет родной отец.

В течение четверти века ее мама ждала подтверждения этих слов. Теперь, всего через несколько дней после ее смерти, их, наконец, произнесли, словно это был талисман для ее дочери Софи.

–Перестань!

Он схватил девушку за плечи, заставив прекратить истерический смех.

Софи пожала плечами, пытаясь высвободиться. Наконец он отпустил ее.

–У меня нет семьи, – повторила она, пристально глядя в его глаза.

–У тебя есть дедушка и...

–Как ты смеешь?! – резко спросила она. – Ты имеешь наглость упоминать о нем в этом доме?

Софи сумела продержаться последние несколько дней только потому, что отказывалась вспоминать о том, чего она не могла изменить. Только потому, что говорила себе, будто это не имеет значения… Все равно теперь все кончено. Больше никто не сможет обидеть ее мать.

А теперь приехал сторонник этой семьи и вернул ей боль, сожаление и ненависть.

Она задрожала. Но на этот раз не от слабости.

–Ты думаешь, что в моей жизни найдется место человеку, который отрекся от своей дочери? – прошипела она. – Который все эти годы делал вид, что ее не существует? – У Софи руки дрожали от еле сдерживаемой ярости. – Которому не хватило сострадания связаться с ней, когда она умирала?

На лице мужчины не отразилось никаких эмоций. Но в его глазах промелькнуло удивление, которое он не смог скрыть. Значит, это было для него новостью. И неприятной новостью, судя по тому, как он сдвинул брови.

–Тем не менее, мы должны поговорить. Я приехал не от имени твоего дедушки. Я приехал не по его, а по своему делу.

Софи в замешательстве покачала головой. Его дело? Должна ли она ему верить, или это какая-то хитрость?

–Но твои телефонные звонки... Они начались всего через несколько дней после того, как я связалась с моим дедушкой. Я тогда оставила сообщение и попросила, чтобы он перезвонил.

Умоляла, чтобы он позвонил и поговорил с ее матерью...

Софи собралась с силами, вспоминая те безнадежные дни. Вспоминая, как врач сказал, что они больше ничего не могут сделать, чтобы вылечить ее мать. Вспоминая, как она сама поступилась самолюбием, и нашла номер телефона Петроса Лиакоса, тирана, который отрекся от своей дочери, матери Софи. Но старик так и не позвонил.

–Я знал о твоей матери, но не знал, где она находится и как с ней связаться. Мне срочно нужно было с ней поговорить. Я смог узнать номер твоего телефона только после твоего звонка Петросу Лиакосу. Я звонил всю эту неделю.

Но Софи не отвечала на сообщения от какого-то незнакомого грека, которые слышала на автоответчике. Они начались в тот день, когда она уже готовилась к похоронам. Слишком поздно...

–Кто ты? – прошептала она. – Чего ты хочешь?

Костас пристально посмотрел в беспокойные глаза девушки. Он жалел, что не может оставить ее в покое и позволить ей остаться наедине со своим горем. Но он не мог уйти.

Ему была нужна эта женщина. Она была его единственной надеждой предотвратить чудовищное несчастье. Но теперь, к его ужасу, дело этим не ограничивалось. Костас едва мог в это верить. Но именно она вызывала у него такое сильное влечение, на которое он не мог не обращать внимания. Именно она!

Только этого не хватало! У него не было времени на вожделение. Особенно, если его вызывала, убитая горем девушка. Особенно, если эта девушка из семьи Лиакосов.

Но он не мог не смотреть на нее вожделенным взглядом. При виде ее изящной фигуры у него захватывало дух. Эти широко раскрытые медово-золотистые глаза, эти сочные губы... Под хлопчатобумажной рубашкой он видел высокую грудь. А эти старые джинсы облегали ее, как вторая кожа, подчеркивая длинные, стройные ноги.

Где же его честь? Его уважение к чужому горю? Его чувство самосохранения, наконец?

–Кто ты? – снова прошептала она, и он понял, что она его боится.

–Меня зовут Костас Вассилис Паламидис, – быстро сказал он. – Я бизнесмен, живу на Крите. У меня к тебе разговор. Мы можем поговорить где-нибудь еще? – Он обвел взглядом комнату. – Может быть, снаружи?

Он указал в направлении заднего двора. Где угодно, но не в атмосфере траура, которая чувствовалась в этом доме.

Она недоверчиво смотрела на него.

–После долгой поездки я хотел бы подышать свежим воздухом. Мне нужно немного времени, чтобы объяснить...

В конце концов, она медленно кивнула.

–Здесь рядом парк. Мы пойдем туда.

Она казалась такой хрупкой, что он сомневался, дойдет ли она до парадной двери, не говоря уже об улице.

–Наверное, это слишком тяжело для вас. Мы можем...

–Это вы захотели поговорить, мистер Паламидис.

Ее щеки покрылись еле заметным румянцем.

Он кивнул. Если она упадет и ему придется нести ее обратно, пусть так и будет.

–Конечно, мисс Пэтерсон.

Спустя пять минут, Софи откинулась на спинку скамейки в парке, еле сдерживая стон. Он был прав. Ей следовало остаться дома, а не притворяться, что у нее полно энергии. Но, во всяком случае, здесь они в общественном месте. И еще ей приятно было дышать свежим осенним воздухом.

Она тайком бросила взгляд на своего спутника, который стоял в нескольких метрах от нее и разговаривал по мобильному телефону. Грек производил впечатление явно богатого человека.

Вот он резко повернул голову, и их взгляды встретились. Ее щеки запылали. А вот грек никак не отреагировал, во всяком случае, Софи ничего не уловила в выражении его лица, не заметила никакого чувства. Его лицо было словно высечено из скалы.

Почему у нее учащенно забился пульс?

–Мои извинения, мисс Пэтерсон, – сказал он, после того, как закончил разговор по телефону и уселся на скамейку. – Я должен был ответить на этот звонок.

Софи кивнула, спрашивая себя, почему ей так не по себе, когда он сидит почти в метре от нее.

–Меня зовут Софи, – быстро сказала она. – Я предпочитаю, чтобы меня называли Софи, а не мисс Пэтерсон.

Он наклонил голову.

–А я, как ты знаешь, Костас.

–Ты мне не ответил. Кто ты?

У него было суровое, но на редкость красивое лицо.

Почему грек приехал сюда? Она и ее мать вели обычную жизнь с тех пор, как та поселилась в Австралии.

–Ты знала, что у твоей матери была сестра?

–Да. Она и моя мама были сестрами-близнецами.

–У твоей тети была одна дочь, Фотини. – Что-то в его тоне заставило ее пристально на него посмотреть. Он сжал губы. Его взгляд помрачнел. – Несколько лет назад мы с Фотини поженились. Из-за этой женитьбы ты и я породнились.

–Твоя жена Фотини приехала с тобой в Сидней?

–В прошлом году моя жена погибла в автокатастрофе.

Теперь она понимала, откуда на его лице выражение боли. Он все еще горевал...

–Мне жаль, – прошептала она.

– Спасибо. – Спустя секунду он добавил: – У нас есть маленькая девочка. Элени.

В его голосе прозвучала нежность. Выражение лица стало спокойнее, на губах промелькнула улыбка. Суровость исчезла. Теперь его лицо было не просто привлекательным, оно было неотразимым. На такое лицо женщина могла смотреть часами, представляя себе замечательные, чувственные вещи...

Софи вздохнула и отвела взгляд.

–Итак, у тебя есть семья в Греции, – сказал он. – Есть троюродные братья и сестры. Есть маленькая Элени. И я...

Нет! Неважно, что говорил этот мужчина, Софи никогда не сможет думать о нем как о родственнике.

–И есть твой дедушка Петрос Лиакос.

–Я не хочу о нем говорить!

–Хочешь ты разговаривать о нем или нет, тебе нужно знать, – сказал Костас, – что твой дедушка болен.

–Вот почему ты приехал! – От гнева у нее сжалось в груди. – Потому что этот старик заболел и ему, наконец-то, понадобилась его семья! – Она покачала головой. – С какой стати мне заботиться о человеке, который своим эгоизмом разбил сердце моей матери? Вы зря совершили столь далекое путешествие, мистер Паламидис.

–Костас, – поправил он ее. – В конце концов, мы – семья, даже если мы с тобой не в кровном родстве.

Она промолчала.

–Нет, я здесь не поэтому! Но твой дедушка серьезно болен. У него был удар. Он в больнице.

Софи удивило, что она испытала потрясение, услышав его слова. Испытала... сожаление. Неужели это могло быть? Сожаление из-за человека, который столько лет назад обидел ее мать?

Она не позволит себе жалеть его. Он этого не заслуживал.

–Ты понимаешь? – спросил Костас.

–Конечно, я понимаю, – резко сказала она. – Что ты от меня хочешь? Чтобы я полетела в Грецию и подержала его за руку? – Она повернулась к Костасу. Ее гнев, поддерживали ярость и отчаяние, которые она чувствовала последние несколько недель. – Это больше того, что он сделал для моей матери. Последние двадцать пять лет этот старик жил так, как будто ее не существует. Все потому, что ей хватило безрассудной смелости выйти замуж по любви, вместо того, чтобы вступить в брак, который предпочитал ее отец! Ты можешь этому поверить? – Она свирепо посмотрела на него. – Он перестал с ней общаться. Не смягчился и тогда, когда узнал, что она вышла замуж. Ему было все равно, что у него родилась внучка. Вероятно, он был разочарован, что это всего лишь девочка... А когда его дочь умирала, он отказался позвонить и поговорить с ней. У тебя есть хоть какое-то представление о том, как много могло бы значить для моей матери их примирение? Что отец ее, наконец, простил? Словно она совершила какое-то преступление... – пробормотала Софи.

–Твой дедушка – приверженец традиций, – пожал плечами Костас. – Он верит в старые обычаи: неограниченную власть главы семьи, пользу брака, одобренного обеими семьями; считает важным, чтобы дети были послушными...

–Именно так ты и породнился с семьей Лиакосов? – не без ехидства спросила она. – Кланы Паламидисов и Лиакосов решили, что объединение пойдет им на пользу?

–Этот брак благословили обе семьи, – произнес он невыразительным голосом. – Фотини никуда не сбегала.

Он не ответил на ее вопрос. Софи пристально посмотрела ему в лицо и поняла, что этот сильный мужчина старается не потерять самообладание.

Софи могла поверить, что ее очаровательная, двоюродная сестра Фотини, действительно, влюбилась в дерзкого, потрясающе мужественного Костаса.

–Спасибо за то, что ты отправился так далеко, чтобы сообщить мне свою новость, – наконец, сказала она, – но, как видишь, мне...

Неужели ей все равно?

Нет, Софи не могла лгать. В глубине души она жалела старика. Она сочувствовала ему, ведь он глядел смерти в лицо и слишком поздно решил, что ошибся, так поступив со своей дочерью...

–Слишком поздно строить мосты, – быстро сказала она. – Я никогда не была частью семьи Лиакосов, и нет смысла притворяться, будто это не так.

Но в ту же минуту ей захотелось прижаться к этому незнакомцу и плакать до тех пор, пока боль не уйдет. Захотелось, чтобы он помог ей своей силой.

Что с ней происходит? Эта слабость пройдет. Она должна пройти, решила Софи, прикусив дрожащую нижнюю губу.

–Ты ясно дала мне понять, какие именно чувства испытываешь. Но порвать со своей семьей не так уж просто.

–Что ты имеешь в виду?

Она повернулась к нему.

–Не нужно принимать такой вид. Я не кусаюсь.

Ей тут же пришла в голову нелепая мысль. Она представила себе, как он наклоняет к ней гордую голову и слегка задевает сильными белыми зубами чувствительную кожу ее шеи...

У нее заколотилось сердце. Она зажмурилась.

–София...

–Софи, – машинально поправила она.

Она отказалась от первоначального варианта своего имени, когда поняла, что оно принадлежит миру той далекой семьи, которая так ужасно обошлась с ее матерью.

–Софи... Я приехал, чтобы найти твою мать, потому что мне казалось, что она – единственный человек, который сможет мне помочь.

–Почему она?

–Потому что она – кровная родственница. – Он вздохнул и провел рукой по волосам. – Моя дочь очень больна. – Теперь его голос звучал резко. – Ей нужна пересадка костного мозга. Я надеялся, что твоя мать сможет дать то, что нужно Элени.

Софи пришла в ужас. Если бы он сам мог помочь своей малышке, его бы здесь не было...

–И никто в твоей семье?..

–Никто в семье Паламидисов не годится в доноры. И никто из твоих родственников.

Он глубоко вздохнул.

Должно быть, он чувствовал себя ужасно беспомощным.

У нее упало сердце. Если родной отец девочки не мог быть донором, насколько вероятно, что им сможет быть она?

Возможно, он понял, о чем она думает, потому что мрачно продолжил:

–И нам не удалось найти донора в базе данных. Но твоя мать и ее сестра были однояйцовыми близнецами. Итак, есть возможность...

–Ты думаешь, что я смогу быть донором костного мозга?

–Вот почему я здесь. Сейчас, ничто другое не заставило бы меня покинуть Элени.

Софи предчувствовала, что он будет разочарован.

В каком отчаянии он, наверное, был, раз полетел в Австралию, даже не зная, здесь ли и вообще жива ли еще Кристина! И в каком смятении, когда она, Софи, не пожелала с ним разговаривать по телефону!

Она вздрогнула и обхватила себя руками. Теперь он ожидал от нее помощи. Она была ему нужна.