Текст книги "Соседи (СИ)"
Автор книги: Энни Дайвер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Глава 20. Стресс
Понять, что девушка тебе нравится, несложно. Но вот отличить любовь от симпатии на пару перепихов уже тяжелее. С Рыбкой я не сомневаюсь, знаю, что люблю. Нет, не так, чувствую. Потому и признался ей тогда в зале, вроде и не собирался специально, слова сами вылетели, потому что такая она была в тот момент милая и радостная. Вот только после этого, кажется, все пошло по одному месту.
Юля хоть и старалась держаться как обычно, но все же близко не подпускала. Да и я, видимо, перегнул с признаниями так рано. Напугал. Рыбка, конечно, ведет себя так, что не подкопаться, первая за поцелуями тянется, обнимает крепко, даже инициативу проявляет, снимая мою майку. Жмется так близко, будто мне завтра на войну уходить и мы больше никогда не увидимся. Знай я ее чуть меньше, не заметил бы разницы, наоборот решил бы, что влюбилась без памяти, вот и хочет всю себя отдать. Но взгляд у Юли рассеянный, смотрит и ничего перед собой не видит, даже меня не замечает. Это-то и сбивает с толку.
– У тебя что-то случилось? – Рыбка застывает и долго-долго глядит на меня, напрягается, и я вместе с ней. – Иди сюда, – протягиваю руки и киваю на ноги. Она недолго сомневается, но потом быстро забирается, поджимает пальцы на ногах и прячет лицо на моем плече. – Рассказывай.
– Ничего, – выдыхает и обнимает крепче. – Просто устала за неделю, – целует в шею, усыпляя мою бдительность, потому что кровь отливает слишком быстро. – Наверное, нужно устроить выходные ничегонеделания. Ты со мной?
– Бездельничать? Только за, – без тени сомнения. Обнимаю ее, веду медленно вверх по ноге, но Рыбка вздрагивает испуганно. А может, у меня уже развивается паранойя?
– Пойдем спать? – спрашивает и поднимается. Лениво плетусь за ней, думая, что же меня сегодня ждет. Столько всего хочется с ней попробовать, но в итоге все заканчивается нежным сексом, потому что, кажется, с ней нельзя иначе.
– А пожелание сладких снов будет? – улыбаюсь и подмигиваю, намекая на продолжение не такого уж и позднего вечера.
Рыбка поднимается на локтях, быстро целует меня, не позволяя даже помечтать о горяченьком, и отворачивается, прячась под одеялом.
– Сладких снов.
Вот тебе и новости. Я, конечно, знал, что в отношениях страсть со временем угасает, что секс становится реже, да и в принципе был к этому готов, но вот что это случится так быстро, для меня стало внезапным открытием. Но, может, и правда устала? А я тут прицепился с намеками и сексом, как будто еще не вышел из пубертата. Ладно, присмотрюсь к Рыбке завтра. Возможно, уже к утру все и изменится. Обнимаю Юлю, почти подминая под себя, она не сопротивляется, только сопит. Закрываю глаза, целую ее в плечо и проваливаюсь в сон.
***
Утром долго не могу понять, что происходит. Телефон разражается трелью, но она звучит через толщу сна, да еще и момент такой подходящий, будто это у Максима из страны снов мобильник разрывается в кармане. Все меняется, когда к мелодии подключаются кулаки, точнее локти. Рыбка толкает меня, бормоча что-то нечленораздельное, и я с трудом открываю глаза, тянусь к трубке, но не соображаю ровным счетом ничего.
На дисплее красноречиво зияет имя «Дмитрий СК», и я рывком поднимаюсь, убавляю звук и выхожу из комнаты. Восемь утра, выходной, а он звонит. Значит, что-то срочное. Закрываю дверь на кухню и тихо здороваюсь.
– Привет, Дим. Ты рано сегодня.
– Конечно рано, Макс. Тут пиздец! – он совсем взволнованный, и я напрягаюсь. До этого старался не думать о проверке, но его голос кого угодно параноиком сделает, поэтому жду, когда он продолжит говорить. – Помнишь, проверка через две недели должна была быть?
– Ну.
– Эти козлы решили на следующей неделе заявиться, так что у нас семь дней на подготовку.
– Блядь! – вырывается громкое, и я прикусываю язык. Не один ведь, а в квартире, один черт, все слышно.
– Не успеваешь? – спрашивает он обреченно, а я ни хрена не знаю, успеваю или нет. Выдающихся спортсменов из малышни точно не сделаю, но они сейчас растут с каждым днем, так что дополнительное время не помешало бы.
– Не знаю, Дим. Пока все идет по графику. Профи они и так стать не успеют, тут счет на годы, а не на недели. А показать достойный уровень в любом случае сможем, – говорю уверенно, и Дима вроде успокаивается, облегченно выдыхая. Я, конечно, его спокойствия не разделяю, но это пока. На следующей неделе поработаем над техникой, глядишь лучше получится.
– Будем надеяться, Макс. Ты по документам проверь все. Я на почту сброшу весь пакет, который нужен им, подбей все бумажки и программы.
– Принято, – отзываюсь уже не с таким энтузиазмом, потому что придется все выходные потратить на это дело, а значит, никаких долгих завтраков с Рыбкой.
Пока я расхаживаю по квартире, Юля просыпается окончательно и выходит ко мне. Интуитивно сгребаю ее в охапку, успокаиваясь. У меня все в порядке, я человек новый, да и ответственностью не обделен, но все равно волнительно. Пойди что не так – прикроют, и бровью не поведут, а мне потом в тренерство путь заказан.
– Доброе утро, – она целует мою грудь, куда дотягивается, а мне приятно, что Рыбка больше не прячется и не рычит. – Все хорошо? – спрашивает она, отстраняясь. Усаживаю ее на диван – сегодня свежо, а она босиком. Еще разрываться между работой и Рыбкой не хватало.
Юля подтягивает колени к груди и шмыгает носом. Все-таки мерзнет в тонкой ночнушке. Сажусь, подхватывая с кресла плед, и накрываю нас обоих. Она довольно улыбается и поворачивается боком, закинув на меня ноги. Не Рыбка, а лягушка.
– Будет, – когда она рядом, уверен в этом. – Проверку перенесли на следующую неделю. Так что показательное выступление состоится раньше.
Стараюсь не выдавать волнения, но Рыбка охает и испуганно прижимает ладони к лицу. Глаза округляются, выдавая ужас. Как будто она постаралась, ей-богу. Но переживает за меня, и от этого становится приятно, не скрою.
– Как же теперь успеть?.. – выдает так, будто у меня ничего не готово, и нужно все срочно придумать. Она напрягается и долго смотрит в одну точку. Беру ее за руки и целую, а Рыбка так растерялась, что того гляди расплачется.
– Успею. Только сегодня придется поработать. Прости, что не получится побыть вместе, и не переживай так, – целую ладонь. – Я в душ, приготовишь завтрак?
– Д-да, конечно.
Глава 21. Надо поговорить
Сердце останавливается, кровь отливает от лица, а я забываю, как дышать, когда слышу то, чего боялась больше всего. Проверку перенесли. И у меня нет сомнений, кто этому посодействовал. И как она только все провернула? Караулила Краснова всю ночь под дверью, а когда не пришел, решила действовать?
Стараюсь не выдавать свою нервозность, но Максим замечает и просит так сильно не переживать. Предлагаю помощь. Что там нужно? С бумажками возиться? Это я могу. Но он мягко отказывается, говоря, что лучше, если я буду ждать его дома в хорошем настроении. Соглашаюсь, но какое уж тут хорошее настроение, когда из-за меня его жизнь рушится. Провожаю Краснова, а сама места себе найти не могу. Все хожу и думаю, как быть и что делать.
Следующие пять дней проходят в нервотрепке. Мы мало видимся с Максимом, почти не созваниваемся и ограничиваемся редкими переписками. Он занят, а я не хочу отвлекать. Дмитрий нагрузил его дополнительной работой, весь тренерский штаб стоит на ушах, поэтому если он возвращается хотя бы на час позже положенного срока, я радуюсь.
Поскольку наши графики совсем разошлись, а ремонт закончился, Краснов ночует у себя, чтобы не мешать мне. Вот только от этого я еще острее ощущаю пропасть, образующуюся между нами. Да что там ощущаю – сама же ее и копаю. В том, что это все подстроила Жанна, у меня сомнений нет. Слишком уж ехидно она улыбнулась мне, когда мы случайно столкнулись на детской площадке.
В четверг я накручиваю себя до такой степени, что всерьез думаю заявиться к Краснову и сообщить о расставании. Из нервозности выводит телефонный звонок. Беру трубку, думая, что это Максим, поэтому не сразу понимаю, откуда там у него женские голоса.
– Юлька, привет! Ты куда там пропала? Опять в глазах голубых утонула? – Маша трещит без остановки, мешая мне сфокусироваться на чем-то одном.
– Привет, – выдыхаю почему-то облегченно. С подругой всегда было проще, а сейчас есть непреодолимое желание поделиться всем, что терзает душу. – Может, увидимся?
– Я поэтому и звоню! – восклицает она. – Я тут рядом, так что собирайся и встретимся в «Мираже», сегодня в меню легкий ужин и сочные сплетни. Жду через полчаса.
Машка решает все быстро и без лишних вопросов. Ей так проще, да и мне тоже, потому что времени на размышления нет. Второпях собираюсь, успеваю даже подкрасить ресницы, от помады отказываюсь – только зря переводить.
Сегодня свежо, поэтому приходится доставать плащ. Смотрю в зеркало и вспоминаю, как вчера мы с Красновым так и не добрались до спальни. Вижу отпечатки наших ладоней, потому что не было времени наводить порядок, и улыбаюсь. Сердце утопает в сладких ощущениях, а нервная система подбрасывает фантомные ощущения его ладоней. «Которые, возможно, были на тебе в последний раз», – злорадно шепчет мозг, и я вылетаю из квартиры.
***
Машка долго жалуется на свою личную жизнь, точнее, на неудачи, которые преследуют ее одна за другой. Я ненавязчиво советую искать мужиков где-то кроме «Тиндера», на что девушка заявляет, что с ее графиком работы точно не получится завести серьезные отношения, и придется обзаводиться кошками.
Я изливаю душу, не утаивая вообще ни единой подробности. Подруга внимательно слушает, долго молчит, переваривая информацию и «Цезарь», пока я анализирую картину целиком и понимаю, что все это похоже на бред истерички.
– И чего ты вообще паришься из-за нее? – изрекает Машка, двигая тарелку с чизкейком.
– Не хочу, чтобы Краснов потерял работу тренера, – в который раз за вечер поясняю.
– Юль, он взрослый мальчик и в состоянии сам решить проблемы, – мгновенно рикошетит, будто знала, что я скажу.
– Не хочу быть их источником.
– А счастливой быть хочешь?
– К чему вопрос?
– К тому, что тебе за этим как раз к Краснову. Ты вон выглядеть стала куда лучше, когда с ним начала встречаться.
А ведь и правда. Я не замечала, но сейчас понимаю, что краситься по утрам стала быстрее, потому что на лице ничего не высыпает, да и мешки под глазами уменьшились. Так что в моем арсенале остались только тушь и помада. И в целом жить гораздо спокойнее, когда знаешь, что засыпать придется в крепких объятиях и прижиматься всю ночь к горячему телу, которое согревает лучше любого одеяла.
– И что мне делать? – обреченно спрашиваю, закрывая лицо руками. И за какие заслуги мне досталась такая умная и проницательная подруга?
– Поговорить, Юль. Словами через рот. Так решаются все проблемы.
Мы болтаем еще недолго, Машка уезжает с новым хахалем, а я желаю ей удачи, надеясь, что в этот раз все получится, и скоро мы сможем собираться парами. Хотя с моей парой сначала надо уладить один вопрос.
Окрыленная разговором с Машкой, лечу к дому. Краснов полчаса назад прислал фото из дома с подгоревшей картошкой. Пришлось раздразнить его снимком десерта, но Максим намекнул на другие сладости. Улыбаюсь. И как от такого можно отказаться? Точно нужно поговорить. Расскажу все, а там пусть сам поступает, как посчитает правильно.
Тело потряхивает от волнения, поэтому путь до его двери преодолеваю пешком, запыхавшись уже на середине, но в лифт не хочу. Краснова там не будет, если застряну, придется самой куковать, а мне больше не хочется.
Радость в один миг слетает с лица, когда у знакомой двери вижу Жанну. Максим не пускает ее в квартиру, но разговаривает вполне дружелюбно, пристально глядя то ли на сдобу в ее руках, то ли ныряя в декольте. Уж чем-чем, а хорошими сиськами природа Жанку наградила. Долетают только обрывки фраз, пока я мазохистски приближаюсь к квартире, где мне самым безжалостным образом разбивают сердце:
– …да, в прошлый раз вышло не совсем так, как следовало бы, – она кокетливо смеется и стреляет глазами, попадая точно в цель. – Надо повторить более культурно. А пока возьми пирог. И футболку, ты забыл тогда.
Сначала мне все кажется полнейшим бредом, но последнее предложение меня добивает окончательно и бесповоротно. У меня даже нет слов, и сумка, как назло, из рук не падает, чтобы привлечь их внимание. Я только сжимаю ручку сильнее, будто это поможет мне удержаться на ногах.
Но все-таки невидимкой не остаюсь. Словно почувствовав мой взгляд, полный разочарования, боли и обиды, Краснов выглядывает из-за двери и тут же меняется в лице. Боже, мне тошно от всей ситуации, а весь ужин рискует оказаться на полу. В спешке разворачиваюсь и сбегаю вниз по лестнице.
– Юля, стой!
Глава 22. Соседушка
В последние дни мы с Рыбкой видимся крайне редко. Я почти все свободное время торчу в спорткомплексе, либо помогая разгребать бумажные завалы, либо тренируя мальчишек. Но сегодня наконец-то удалось сбежать пораньше, поэтому первым делом мчу домой, где надо побриться, а то Юля вчера намекнула, что борода мне не идет.
Мне и самому она не нравится, но быть уставшим мне не нравится куда больше, а тратить драгоценные минуты сна на бритву в моей ситуации просто неразумно.
Первым делом закупаюсь продуктами, искренне не понимая, зачем продолжаю таскать еду к себе, если потом это все кочует на этаж ниже. Принимаю душ и даже запускаю робот-пылесос, задерживаясь и наблюдая, как он мило разъезжает по квартире и ловко лавирует между выступами.
Рыбка первой выходит на связь, сообщая, что задержится. Следом летит фотография из кафе, на которой улыбается Маша, помню ее со школьных времен, но как вернулся в город, еще не пересекался с ней. Давлю приступ ревности в зародыше и пишу, как сильно соскучился. Не хватало только превратиться в истеричку, ревнующую к каждому столбу. Но мне так мало моей Рыбки, что хочется прогуляться до кафешки и потом вместе идти домой.
От этой мысли отказываюсь, иначе правда буду выглядеть как параноик, поэтому, закончив с делами, плетусь на кухню, решая побаловать себя жареной картошкой. Выходит не слишком хорошо, о чем оповещаю Рыбку. Когда через время раздается звонок в дверь, я решаю, что это Юля пришла меня спасать, поэтому открываю не глядя, натыкаясь на Жанну.
Она снова во всеоружии (в платье с глубоким декольте), только на этот раз решила задобрить меня еще и сладостями. А я так радостно открыл, что теперь точно быстро не отвяжется.
– Жанна Валерьевна, добрый вечер, – держусь подчеркнуто вежливо, на что соседка недоуменно хлопает глазами. Ну да, ждал другую, поэтому и прискакал как довольный пес, услышавший хозяев еще на лестнице.
– Максим… Александрович, уж не надеялась застать вас дома, – врет нагло и приторно улыбается, а мне становится противно. Нет, это ж надо так отчаяться, чтобы вешаться на меня, когда я ни словом, ни делом не дал понять, что заинтересован в ней.
– Поэтому сразу с пирогом? – едва не усмехаюсь и хмурюсь, слыша возню на лестнице. Кого там еще несет? Пьяного соседа?
– Я… В общем, извини меня, пожалуйста, в прошлый раз вышло не совсем так, как следовало бы, – она нервно посмеивается и поджимает губы, глядя на меня снизу вверх. Не, ну был бы свободный мужик – поплыл бы, а сейчас на меня такие приемы не действуют. – Надо повторить более культурно. А пока возьми пирог. И футболку, ты забыл тогда.
Черт меня дергает посмотреть на того, кто это затих на верхней ступеньке и наблюдает теперь за драмой. Перед соседями все надо прояснять жестко и сразу, иначе прослыву потом блядовником, который за каждой юбкой разведенной увивается.
Взгляд натыкается на Рыбку, бледнеющую в один момент. Она хватается за перила и смотрит на меня остекленевшим взглядом, от которого становится больно в момент. Навыдумывала, а я опять козел. И если в прошлом я и правда накосячил, то сейчас-то нет! Грудь разрывает изнутри, хочу наплевать на все и броситься следом, но она уже разворачивается и смахивает слезы со щек.
– Юля, стой! – кричу, надеясь образумить ее, но куда там. Она летит вниз так быстро, что, если бы я сразу помчался за ней, не догнал. А тут еще и Жанна. Закрываю глаза и делаю тяжелый вдох – внутри все сдавливает от боли и несправедливости, но проблемы нужно решать поочередно. И первая на очереди – соседка по лестничной площадке, слишком уж довольная для того, что только что увидела.
– Может, чаю?
– Какой, нахрен, чай, Жанна? – срываюсь на нее. – Спасибо за пирог и за майку, – забираю последнюю из ее рук, – но на этом все. Никаких других разов, никаких тортиков и намеков. Я другую люблю, Жанн, – вижу, как на этих словах она грустнеет и тупит взгляд. Неприятно? Мне вот тоже не очень хорошо сейчас. Но ничего, пройдет, она женщина сильная, раз сына адекватным хватает ума растить, то и с драмой сердечной справится, – все остальное не интересует. Так что не лезь к нам и про меня забудь.
Слышу всхлип. Ну еще одна. Все давайте тут разревитесь и еще плакат растяните «Краснов – мудак».
– Но ты к Димке так хорошо… я и подумала…
– Что ты подумала, Жанна, из своей головы выбрось, – отрезаю. – А сын твой – парень хороший, я ему по-человечески помочь хотел, без всяких дополнительных смыслов. Так что завязывай сырость разводить, – тяжело говорить. Подвинуть бы ее да вниз рвануть за Рыбкой своей. Но если сейчас не решить все – не отвяжется, а мне надо, чтобы навсегда отстала и не мешала.
Она вытирает слезы и сильнее сжимает блюдо с пирогом. Отвратительное зрелище, мне даже немного ее жаль.
– Максим… – тихо всхлипывает.
– Что еще? – уже откровенно бешусь, сдерживаясь из последних сил. Она не решается посмотреть в глаза, и я не знаю, чего ждать: признания в любви до гроба или ругательств. Давайте уже второе, да я пойду. Слушать ее сил нет, ей-Богу.
– Я там Юле… – замолкает, хватая ртом воздух. Ну приехали! Что там еще было? Хочется хорошенько ее встряхнуть за плечи и допытаться ответов. – В общем, я не знала, что у вас все так серьезно, ну и сказала, что натравлю проверку на тебя раньше, и секцию прикроют… если… – она уже рыдает то ли от стыда, то ли от страха передо мной, – если она тебя не бросит.
Бля-я-ядь. Как можно быть такой идиоткой в тридцать лет, а? Еще и выдумала все удачно, когда проверку перенесли. Все-таки хватаю ее за плечи и легонько встряхиваю, вынуждая посмотреть мне в глаза.
– Послушай меня внимательно, Жанна… Валерьевна, – выдыхаю, безуспешно пытаюсь успокоиться. – С этого дня ты и на пушечный выстрел к Юле не подойдешь. Встретитесь на улице – обходи ее стороной, а если столкнетесь у лифта – иди по лестнице. А со мной общаться только по вопросам баскетбола и исключительно в рабочее время и на рабочем месте. Поняла?
– Прости, Максим! – отчаянно молит одной рукой вцепляясь в мое запястье, но я отстраняю ее от себя и высвобождаюсь из хватки. – Прости, пожалуйста, знаю, что сглупила, – так и стоит в двух шагах, не решаясь подойти ближе, пока я беру с тумбочки ключи.
– Не у меня тебе прощение просить нужно, Жанна. Не у меня, – захлопываю дверь и ухожу, надеясь, что Рыбка опять не закрылась на все замки.
Твою ж дивизию! Угораздило вляпаться в такое дерьмо, а! И главное, как теперь доказать Рыбке, что единственная соседка, с которой у меня что-то было – это она? Ага, было. Теперь только и тешиться воспоминаниями. Блядь! Бью со злости по стене и прыгаю вниз через три ступеньки. Дверь не заперта, и я хмурюсь, тихо проходя в квартиру. Прислушиваюсь к звукам, и сердце останавливается, когда слышу, как тихонечко плачет моя Рыбка. Не дошла даже до спальни, свернулась калачиком на диване и ревет, аж трясется вся. Больно ей, а мне самому от себя становится тошно. Довел.
Сажусь рядом и касаюсь ладонью спины и плеч. Она вздрагивает, быстро смотрит на меня, а потом отворачивается и ревет навзрыд. Никогда не думал, что может быть так больно от чужих слез.
– Юль… Рыбка, пожалуйста, не надо… – она прячет лицо за руками, и я наклоняюсь, обхватываю ее поперек живота и шепчу, боясь напугать ее громким голосом. – Иди сюда, ладно? – усаживаю ее себе на ноги и обнимаю крепко, целуя волосы, глажу плечи, а она утыкается носом мне в грудь и ревет. Не вырывается, и уже хорошо. Значит, не все еще потеряно, и она готова говорить. – Позволишь все объяснить?
Глава 23. По душам
Ненавижу. До такой степени, что хочется выдрать все волосы и отхлестать по щекам. Не его. И даже не Жанну. Себя. Потому что снова позволяю ему быть рядом, обнимать и гладить волосы. Ненавижу себя за то, что мне снова нужен он, чтобы быть счастливой, и что снова позволяю вытирать об себя ноги.
А на Краснова злюсь, потому что после всего позволил себе заявиться сюда и успокаивать меня, будто до моей персоны ему есть дело. Или совесть заиграла, когда увидел? Ну да, Жанна-то теперь может и подождать, когда он бывшую мягко отошьет. Хотя у Краснова никогда не было мягко – в лоб с разбегу. А сейчас все по-другому. Может, потому что все это – случайное стечение обстоятельств?
Но майка… и «повторить»… Все-таки правду говорят: изменивший однажды, изменит и во второй раз.
Слезы жгут щеки, но я не могу их остановить. Стоит только перестать думать о том, что он мог спать с Жанной, как я захлебываюсь в отвращении к самой себе. И только сильные руки, прижимающие к себе чересчур крепко, не дают окончательно утонуть. Краснов ждет, пока я успокоюсь, только шепчет какие-то милости, которые я и разбираю с трудом из-за шума в ушах.
– Юль, Рыбка моя… – горячие губы касаются макушки, а рука оглаживает плечо. Я вздрагиваю от нежности, льющейся от его прикосновений, и не хочу думать, что для нас нет обратного пути. Мне страшно, ведь, если все окажется правдой, то ему придется уйти, и будет еще больнее. – Тише, не реви.
– Не могу, – пищу и всхлипываю от жалостливого голоса. – Пусти меня, я пойду…
– Куда? Дальше плакать? – перебивает Краснов, и я понимаю, что радуюсь тому, что не отпускает. – Я, конечно, впечатлен твоим решением сделать из квартиры аквариум, но давай сначала поговорим, ладно?
Улыбаюсь от его шутки и стираю слезы ладонями. Все еще боюсь поднимать голову, а теперь и вовсе не хочется, чтобы Максим увидел мои опухшие глаза, слипшиеся ресницы и красный нос. От такого вида к Жанне сбежит, даже если раньше и не собирался.
– Ладно, – соглашаюсь и сама прижимаюсь, когда он ослабляет хватку, – только мы будем сидеть так. Не смотри на зареванную меня.
Он усмехается, а я снова всхлипываю. Весело ему, да?
– Хорошо, – он снова целует меня в макушку и устраивается удобнее, ерзая подо мной. – Тогда сразу к важному: с Жанной у меня ничего не было, – дергаюсь, намереваясь наплевать на свое же правило и выпрямиться, чтобы посмотреть в эти бесстыдные голубые глаза. Но Краснов не дает, только обнимает крепче, мешая шевелиться. – Да, Рыбка, знаю, тебе хочется верить, что я все еще тот козел десятилетней давности, но это не так.
– Тогда откуда у нее твоя майка? – возмущаюсь. Ишь какой догадливый. Раз соображалка работает, чего не дошло любовницу хотя бы в другом подъезде завести?
– Помнишь тот день, когда ты уехала с бывшим мужем? – мягко спрашивает, а я понимаю, что злюсь. Ох, Краснов, лучше б ты мои руки держал, потому что они прямо чешутся залепить тебе пощечину, но я держусь. Пока что.
– Ты тогда был у нее?
– Да, но ничего не было. Я разозлился на тебя, а Жанна позвала на ужин в благодарность за помощь. Потом разлила на меня вино, я хотел отстирать, но она восприняла это за сигнал к действию, – он смеется, а я кусаю губы, сдерживая новый поток слез. Ну давай, рассказывай о своих похождениях. – Так быстро я еще ни от кого не убегал.
– И почему сбежал? – отклоняюсь и поднимаю взгляд.
– Потому что кроме тебя даже думать ни о ком не мог, не то что смотреть или трогать, – так просто и честно признается, что я рада сидячему положению, иначе бы точно упала от шока. – А сегодня она пришла извиняться и вернула майку.
– Она еще повторить предлагала, – обиженно всхлипываю.
– Я отказался, – резко бросает. Злись, злись, Краснов, сам виноват. – И провел разъяснительную беседу насчет наших дальнейших взаимоотношений, – все-таки хмурюсь, глядя на Максима, и тот улыбается моей ревности. – Ее сын все еще ходит в мою секцию.
– Хорошо, – расслабляюсь, чувствуя, как на душе становится легче. – У тебя правда с ней ничего не было? – спрашиваю, зная ответ. Но мне важно услышать его еще раз.
– Правда, Рыбка, ничего, даже намека с моей стороны.
– Максим, прости меня, пожалуйста, – кусаю губы, понимая, что эта грымза теперь ни перед чем не остановится и доведет начатое до конца. – Это из-за меня твою проверку перенесли.
– Чего? Ты о чем?
– Мне надо было сказать сразу, но я не знала как, – сползаю с его ног, отсаживаясь в другой конец дивана, и поджимаю колени к груди. – Когда я ждала тебя у зала, Жанна шантажировала меня. Она сказала, что сделает все, чтобы ты не прошел проверку, если я тебя не брошу, – Краснов смотрит хмуро и серьезно, но злости на его лице нет, и это придает смелости. – Она, наверное, думала, что ты сам от меня уйдешь, когда узнаешь, что из-за меня твоя мечта разрушилась.
Заламываю пальцы, окончательно успокаиваясь. Неважно, что будет дальше, главное, что Краснов не изменял и все это время думал обо мне. Робко улыбаюсь, когда он двигается ближе и наклоняется. Неужели знал все? Хитрый огонек мерцает в его глазах, а по лицу расползается довольная улыбка.
– И чего не бросила-то?
– Потому что люблю тебя и не хочу отдавать всяким Жаннам, – он уже не сдерживается и снова сгребает меня в охапку, усаживая на колени лицом к себе. Пытаюсь спрятаться, но он перехватывает запястья.
– Значит, Викам и Кристинам можно? – уже откровенно смеется, забавляясь моим злобным пыхтением.
– Никому нельзя, – рычу, наклоняясь ближе и мешая ему сосредоточиться на моем зареванном лице, которое из глубоко печального превращается в самое счастливое рядом с этим невыносимым мужчиной. – Безлимитный доступ к Краснову только у меня.
– Я только за.
