Текст книги "Я буду рядом"

Автор книги: Энн Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Плати долг, или ему крышка!

За возгласом последовали гудки. Гермия отдала трубку Долговязому.

– И что теперь вы думаете, мадам? – улыбнулся тот. – Готовы заплатить должок?

– Наши условия, – перебил его кривляния Пилот. – Во-первых, никакой полиции. Я знаю, что вам нужно добраться до Бали, чтобы найти деньги. А также знаю, что там вы можете обратиться к местным властям. Поверьте, мы очень скоро будем в курсе. И тогда пожертвуем пятьюстами тысячами ради того, чтобы доставить вам удовольствие побывать в роли невесты покойника. Во-вторых, мы хотим, чтобы вы привезли деньги не позже, чем через четыре дня. Этого времени вам вполне хватит для того, чтобы добраться до Бали, взять деньги и приплыть обратно. Пожалуй, больше условий нет. Скажу вам только одно: никаких планов и попыток сохранить деньги. Это очень дорого станет вам и вашему жениху. Вы меня поняли?

Гермия кивнула. Пожалуй, выражение «стукнули, как обухом по голове» не так уж и преувеличено. Сейчас у Гермии было именно такое ощущение. Происходящее казалось дурным сном, глупым розыгрышем, нелепой шуткой – всем, чем угодно, кроме реальности.

– И как мы найдем вас после того, как мисс Шайн достанет деньги? – спросил Пилота Констанс. – И как мы узнаем, что мистер Капер все еще жив?

Не волнуйтесь, узнаете, – хмыкнул Пилот. – А найдете вы нас очень просто: видите холм, заросший кустарником? – указал он на возвышающееся впереди подобие холма. – Он называется Аргадва. Если спуститься с него и пройти чуть дальше, будет океан. На побережье есть грот. Его вы сразу заметите. Там и встретимся… Только не забывайте, – пригрозил он изогнутым указательным пальцем, – никаких шуток с полицией! А утром в четверг, если вы не явитесь в назначенное место с долгом, будьте готовы к тому, что мистер Каперс отойдет в мир иной…

– Ну хватит! – рыкнул на него Констанс. – Повторяешь одно и то же, как попка-дурак. Думаешь, все такие же тупые, как ты? Ошибаешься…

Пилот изменился в лице. Очевидно, он полагал, что блистает среди напуганных людей остроумием, но Констанс дал ему понять, что это вовсе не так. Узнать от другого о том, что твой статус не столь уж высок, всегда обидно. А особенно, если этот другой еще и зависит от тебя… Для Пилота обвинение в глупости было смертельной обидой. Его узкие кофейные глаза налились яростью, и он с кулаками кинулся на Констанса. Надо сказать, что Констанс с достоинством выдержал испытание: прошло буквально несколько секунд, и взъерошенный Пилот валялся на земле, утирая окровавленный нос. Долговязый вытащил пистолет и помахал им перед Констансом. Но это была всего лишь угроза. Глупое поведение напарника у него самого вызвало усмешку. Пилот поднялся с земли и, продырявив взглядом Констанса, сказал:

– Смотри у меня… Не последний раз встречаемся.

Долговязый что-то шепнул ему на ухо, и тот сразу повеселел:

– Все поняли, ребятки? Тогда до встречи…

Парочка удалилась.

Констанс посмотрел на Гермию. На ней лица не было от волнения. Кажется, она действительно не подозревала о том, что ее жених – азартный игрок. Впрочем, зная Гермию, можно было не сомневаться: если бы она была в курсе похождений Пойта, черта с два собралась бы выходить за него замуж. Ну и тихоня же вы, мистер Капер, хмыкнул про себя Конни.

– Гермия? – Он подошел к ней и мягко погладил по плечу. – Ничего, Герми, ничего… И из этой передряги выкрутимся…

Но она, кажется, не слышала Констанса. Гермия облокотилась на руку Джамбаты и смотрела куда-то вдаль невидящим взглядом.

– Гермия, пожалуйста… Ну, пожалуйста, приди в себя, – продолжал он уговаривать онемевшую девушку. – Поговори со мной, тебе станет легче. Обещаю… Нам очень нужно поговорить. Ты ведь хочешь вытащить Пойта?

– Нет, – прошептала она, не глядя на Констанса. – Я хочу, чтобы этот кошмарный сон наконец закончился…

8

Гермия озадаченно разглядывала качающееся на волнах маленькое деревянное суденышко, которое должно было доставить ее, Констанса и еще четверых туристов на остров Бали. Неужели это скрипящее корыто не развалится, когда они поднимутся на борт? Дай-то Бог… Иначе им придется добираться до Бали вплавь…

– Не драматизируй, – сказал ей Констанс в ответ на ее сомнения, – это судно вынесло огонь, воду и медные трубы. Ведь мы – далеко не первые пассажиры.

Хотела бы она знать, что случилось с теми, кто плавал на этом корыте до них…

Конечно, Гермия старалась видеть в происходящем не только минусы, но и плюсы. Хотя, плюс пока был только один: у нее появился новый друг в лице Джамбаты, который не только согласился проводить их к Аргадве после возвращения, но и вернул Гермии золотую цепочку, чтобы она смогла расплатиться за место на кораблике.

Состояние оцепенения, овладевшее ею после разговора с похитителями, прошло. Но зато теперь она чувствовала себя струной, тетивой, которую натянули и не отпустили. Нервы сдавали. Резкие звуки и даже шорохи заставляли ее вздрагивать. Все ободряющие слова, которые говорил ей Констанс, казались почему-то неуместными и неискренними. Гермия была благодарна ему за помощь и поддержку, но… Странное чувство вины, их вины за происходящее, мешало ей адекватно реагировать на слова Констанса. Сейчас ей казалось, что не будь той ночи в деревне Мамиро, с Пойтом ничего бы не произошло. Гермия не очень-то верила в мистику, но во всем, что случилось с ней в последнее время, она видела вмешательство высших сил. И в похищении Пойта тоже. Как будто невидимый мститель расквитался с ней за тот краткий миг счастья, за ту ночь, когда она изменила жениху. Разум Гермии понимал, что все эти измышления – полная ахинея. Но душа наотрез отказывалась это понять и считала Пойта настоящей жертвой распутства Гермии.

Конечно, Гермия не могла поделиться своими размышлениями с Констансом. «Знаешь, Конни, Поит сейчас отдувается за наши грехи. За то, что я ему изменила…» Гермии становилось плохо только от мысли, что она может это сказать…

– Слава богу, что у меня есть банковская карта, – озвучила Гермия плюс ситуации, в которую они попали. – Переводить деньги было бы гораздо дольше, чем снять…

– Не забывай, я тоже не на грани нищеты… – хмуро заметил Конни. – Выкрутились бы как-нибудь. Но меня смущает то, что ты отказываешься обратиться в полицию. Разве у нас есть гарантия, что после того, как похитители возьмут деньги, мы все останемся живы?

– Что ты хочешь сказать? – насторожилась Гермия.

– Все очень просто. Накатанная схема похищений: они забирают деньги и убивают свидетелей, – спокойно произнес Констанс.

Убивают… От одного этого слова по телу Гермии поползли мурашки.

– Как ты можешь говорить об этом так спокойно? И вообще, где твой хваленый оптимизм, Конни? – язвительно поинтересовалась она.

– В таких ситуациях я предпочитаю быть реалистом. Мы не застрахованы от того, что эти негодяи нас обманут. Поэтому нам нужна страховка. Какая-то веревка, за которую мы сможем держаться до конца…

– Полиция – плохая веревка. Это скорее наполовину разрезанный шнур. Ты висишь на нем, а он. с каждой минутой рвется все сильнее и сильнее… Ты не понимаешь, Конни. Полиция – это не те очаровательные парни из сериала «Комиссар Рекс», которые ищут старушкин кошелек, находят его, а заодно задерживают банду наркоторговцев. В жизни они допускают массу промахов, и надеяться на них сейчас не стоит. И потом, не забывай о том, что сказал Пилот: если я обращусь в полицию, похитители будут в курсе…

– Какая же ты наивная, Герми, – усмехнулся Констанс. – Обычная уловка, чтобы создать иллюзию собственной значимости, не более того…

– Ну вот что! – вспылила Гермия. – Если ты боишься ввязываться в эту историю, я прекрасно тебя пойму! Но зачем прикрываться благородными помыслами, когда тебе попросту наплевать на жизнь Пойта?!

Констанс побагровел. Мало того, что она обвинила его в трусости, так еще и в бесчеловечности! И это после того, как он таскался за ней по всему Комодо, чтобы найти этого осла, просадившего в карты полмиллиона баксов!

– Не надо выставлять Пойта Капера святым мучеником, а меня – вселенским злом! Ты просто не можешь смириться с тем, что твой правильный жених оказался завзятым картежником и тряпкой! Так пора бы тебе это осознать!

То, что Поит поступил с ней, мягко говоря, не лучшим образом, Гермия прекрасно знала и без Констанса. Но в одном он был прав: она не могла с этим смириться. Все то время, которое она провела вместе с Пойтом, ей казалось, что надежнее этого человека нет никого. И вот эта статуя добропорядочности и надежности рухнула, почти раздавив Гермию обломками… Осознать это было больно. Очень больно.

Но Гермия придумывала тысячу невероятных оправданий для Пойта, чтобы хоть как-то смягчить эту боль. И вот по этой самой боли Констанс только что прошелся с остро наточенной бритвой… Каково? Уж от него, человека, который знает, как ей сейчас тяжело, услышать такое она не ожидала… Теперь внутри нее смешалось все: обида на Пойта, разочарование, страх, отчаяние и безумная злость на Констанса, который посмел разворошить все это в ее душе.

– В отличие от тебя, Поит Капер подложил мне свинью всего один раз! Вспомни, сколько раз это делал ты! А теперь ты хорохоришься и делаешь вид, будто Поит и плевка твоего не стоит! Но даже сейчас в моих глазах этот человек стоит выше тебя!

Последнюю фразу говорила не Гермия Шайн, а дух злобы и отчаяния, сидящий внутри нее. Даже до истории с карточным долгом Констанс занимал в ее сердце место, значительно большее, чем Поит. Но теперь было поздно брать свои слова назад. Конни, ее любимый Конни, смотрел на нее с ненавистью. Глаза метали стальные молнии, лицо было перекошено гневом.

– Ах так… – хрипло прошептал он. – Великолепно… Думаю, вы с Пойти-Войти будете очень счастливы в браке. А я… я настолько труслив и бессердечен, что отпущу тебя одну на Бали. И на все четыре стороны. Жаль… – Его голос постоянно срывался, но он набирал воздуха в легкие и снова продолжал. – Жаль, что я не понял этого раньше: ты взрослая девочка и не нуждаешься ни в советах, ни в помощи. Прощай, Гермия.

– Но, Конни… – растерянно пробормотала она.

– Прощай, – повторил Констанс, развернулся и пошел вдоль берега.

Гермии стоило большого труда подавить желание броситься за ним. Она стояла и все еще не верила в то, что он смог оставить ее. Но когда Констанс скрылся из виду, а с деревянного кораблика крикнули: «Отплываем!», Гермия вынуждена была поверить. С тяжелым сердцем поднималась она на скрипучую деревянную палубу. Недобрые предчувствия тисками сжимали душу. Гермия еще раз оглянулась туда, куда ушел Констанс. Исчезла даже черная точка, в которую превратило его расстояние…

Как он мог так с ней? Как он мог? Да, Гермия была не права: вся взвинченная, нервная, она наговорила ему такого… Но это же не повод бросать ее одну в стране, которую она совершенно не знает. Она бы никогда не поступила так с Конни… Впрочем, кто знает, как бы повела себя она, если бы ее обвинили в трусости и эгоизме?

Гермия нашла на палубе маленькую скамеечку и села. Несмотря на удобную обувь, которую дала ей Поная, ноги гудели от долгой ходьбы. Судно оторвалось от берега Комодо и поплыло. Гермия окинула остров прощальным взглядом. Впрочем, ненадолго они прощаются… К четвергу она должна вернуться и привезти деньги. Иначе… Ее мучила мысль, останется ли здесь Констанс или уедет ближайшим судном? Но непредсказуемость Конни позволяла предположить несколько вариантов его поведения…

В сущности, Констанс был прав: Гермия напрасно так на него ополчилась. Кто был виноват в этой ситуации, так это Поит. Но Гермия вспомнила его тихий, срывающийся голос, и сердце ее сжалось. Да, он сполна расплатится за свое пагубное увлечение. Дай-то Бог, чтобы Гермия смогла ему помочь…

Поднялся ветер и начал болтать туда-сюда маленькое суденышко. Водяные брызги долетали даже до лица Гермии. Интересно, подвержена ли она морской болезни? Раньше Гермия не плавала на таких «кораблях», поэтому морская болезнь прошла мимо нее. Что же будет теперь, одному Богу известно… Она поднялась со скамьи и пошла в каюту. Два туриста, которые встретились на ее пути, посмотрели на нее удивленными взглядами. Интересно, что во мне не так? – удивилась было Гермия, но потом вспомнила, что ее одежда сильно отличается от того, что носят европейцы. Впрочем, сейчас ей было все равно, какими глазами на нее смотрят. Она чувствовала себя смертельно усталой и расстроенной. Ей хотелось одного: уснуть и забыться. Хотя бы ненадолго забыть во сне о Конни, о Пойте, о похитителях…

Каюта была очень маленькой, а койки, на которых предстояло спать туристам, – очень узкими. Но Гермия была уверена в том, что сейчас она уснет на чем угодно. Она сняла обувь, легла и укрылась тонким одеялом. Судно качалось в разные стороны, но это не мешало, а, наоборот, убаюкивало Гермию. К изголовью постели потихоньку подкрадывался сон. Перед глазами мелькало лицо Констанса: то страстное, то взволнованное, то обиженное… В такт движению судна лицо раскачивалось то в одну сторону, то в другую. Это лицо пробивалось сквозь пелену сна, и Гермии казалось, что на самом деле Констанс не на Комодо, а где-то здесь, рядом. Ей захотелось почувствовать его руки, тепло его тела, увидеть тонкие губы, раздвинутые в улыбке…

– Я люблю тебя Конни, – прошептала она его мелькающему лицу. – Люблю тебя…

Безбрежная лазурь океана, золотой песок и зеленые волны пальм… Остров Бали оказался полной противоположностью Комодо. Его зеленые краски и буйная растительность контрастировали с оставшейся в памяти картинкой Комодо, сухого, жаркого острова с редкими деревьями и кустарниками. Острова были братьями, но, очевидно, матушка-Индонезия пестовала их совершенно по-разному. Бали – с заботой и любовью. А Комодо, в лучшем случае, досталось лишь материнское благословение да пара напутствий.

Люди оборачивались на Гермию, разглядывали ее с явным неодобрением. И вскоре она догадалась, почему. Туника, едва прикрывавшая колени, была уместна на Комодо, где жители ценили в первую очередь комфорт и лишь во вторую – красоту. А на Бали, где женщины ходили в длинных платьях или в легких брючках, короткая туника Гермии выглядела вызывающе. Ничего не поделаешь, всюду свои обычаи. Тем более, возможности переодеться у Гермии пока не было.

Первым делом она выспросила, где находится ближайший банк. Узнать это оказалось нелегко, потому что тех нескольких слов на бахаза, которые она смогла запомнить, оказалось недостаточно для общения с индонезийцами. Однако Гермии удалось отыскать среди пестрой толпы индонезийцев нескольких туристов, которые сразу же рассказали ей, где она может снять с карточки деньги.

Вскоре в руках у Гермии оказалась основательная сумма денег. Часть их она сразу же поменяла на рупии, а оставшиеся деньги переложила в купленную дорожную сумку. Ходить с такой суммой по незнакомым местам было небезопасно, поэтому Гермия взяла такси и поехала в «Гранд Мираж», отель, где Поит перед отлетом забронировал номер.

Попросив таксиста остановиться около одного из магазинчиков с одеждой, Гермия пополнила свой скудный гардероб легкими брючками, джинсами, которые будут незаменимы на Комодо, парочкой футболок салатового и белого цвета и удобными кроссовками, о которых она мечтала, сбивая ноги в неудобных туфлях. Окинув придирчивым взглядом свое отражение в зеркале, она пришла к выводу, что похудела и загорела. Но это ей шло.

В «Гранд Мираж» у нее наконец-то появилась возможность принять душ в человеческих условиях и поспать на удобной кровати. О еде она даже не думала. События последних дней стояли комом в горле и истребляли всякое желание подкрепиться. Гермия наполнила ванну прозрачной водой, добавила в нее расслабляющую соль и на полчаса погрузилась в состояние, близкое к трансу. С трудом заставив себя выбраться из ванны, – она поняла, что сон неизбежен, иначе весь обратный путь она проедет в полудреме.

Лоск шелковых простыней, мягкая подушка и лучи солнца, шаловливо блуждающие по кровати, моментально усыпили Гермию. Ей снились какие-то странные сны: всполохи огня, искаженное болью лицо Констанса и яростные порывы ветра, сбивающие ее с ног. Когда она проснулась, то с ужасом обнаружила, что небо заволокло алой дымкой, а солнце наполовину спряталось за водами океана.

Гермия побила все рекорды по сборам: уже через пять минут она сдавала ключи от номера удивленному портье. Поймав машину и заплатив таксисту шестьсот рупий, Гермия попросила его что есть мочи гнать на пристань. Ей повезло: суденышко, которое плыло до Комодо, все еще плескалось на волнах. Теперь можно было вздохнуть почти с облегчением. Она успевает на Комодо раньше срока. Осталось только доплыть до острова и найти Джамбату. Ведь без гида она ни за что не доберется до Аргадвы…

* * *

Комодо встретил ее не очень-то ласково. Серые тучи закутали остров своим покрывалом, солнце играло в прятки с ветром и, кажется, еще долго собиралось сидеть в своем убежище. Колючие капли мелкого дождя сыпались на голову и обнаженные плечи.

Гермии было неуютно. Как в гостях, где вместо ожидаемого радушного приема обливают холодом. Глубоко внутри распустил свой ядовитый венчик цветок страха. Она почувствовала: все пройдет совсем не так гладко, как казалось на Бали. Что-то случится…

Где находится рыбацкая деревушка, Гермия совершенно забыла. До того, как она вернулась на Комодо, все представлялось четким и ясным: и план действий, и местность. Теперь же остров, укутанный серой шапкой облаков, казался необитаемым. Гермия надеялась расспросить о деревушке кого-нибудь из местных, но, блуждая вдоль берега, не встретила ни одного человека. Складывалось впечатление, что на острове вымерли все жители.

Наконец ей повезло, и она увидела молодого индонезийца, сидящего на берегу, у самой кромки воды.

– Эй! – крикнула она. – Как мне найти рыбацкую деревню?

Индонезиец обернулся и оглядел девушку. Он тут же смекнул, что это туристка, которой нужен гид. В хитрых глазах цвета жареного каштана мелькнули искорки. Гермии не понравился его взгляд, но она повторила:

– Рыбацкая деревня? Джамбата – знаете? Индонезиец развел руками.

– Деревня далеко. Есть рупия – есть гид… Еще один гид, усмехнулась про себя Гермия.

Интересно, все местные жители прочат себя в гиды, как только видят европейцев? Этот тоже немного знает английский. Наверное, у туристов научился…

– Джамбата, – еще раз повторила Гермия, но уже без особой надежды. – Ты знаешь Джамбату?

Мужчина отрицательно покачал головой.

– Гид, – ткнул он пальцем в свою рубашку. – Гид… Провести тебя…

Отлично… По всей видимости, Джамбату ей не найти. Придется воспользоваться помощью этого пройдохи. А что еще ей остается? И как только Конни додумался ее бросить? Если бы он был рядом, поиски заняли бы гораздо меньше времени. Она обреченно вздохнула и, посмотрев на хитро прищурившегося индонезийца, спросила:

– Ты знаешь, где Аргадва? Мне нужен холм Аргадва…

Тот закивал головой и задал ответный вопрос:

– Сколько рупий?

– Сколько хочешь?

– Две, – произнес он и показал два пальца.

– Две сотни, две тысячи? – переспросила Гермия.

– Тыща, тыща, – радостно закивал пройдоха, и Гермия пожалела, что не ограничилась упоминанием сотни.

– Хорошо. – Она вытащила из сумки две бумажки и протянула их индонезийцу. – Значит, по рукам?

* * *

Ох, не нравился ей хитрый блеск в глазах этого гида, и не зря не нравился… Гермия сидела на земле и на чем свет стоит ругала себя за неосмотрительность. Взрослая женщина, ведущая дела целой компании, «большая девочка», как она говорила Констансу, и допустила такую ошибку! Мало того, что пошла с каким-то подозрительным типом, так еще и легла спать, не позаботившись о сохранности денег. Идиотка! Полная идиотка!

Пройдоха-гид знал, что делает. У туристки были деньги, много денег, и он сразу же догадался об этом. Когда Гермия, пройдя несколько миль пешком, устроила привал и задремала, хитрый Варунга – именно так он представился – вытащил деньги и бросил девушку на произвол судьбы. Доброжелательность и радушие, с которыми отнеслись к Гермии семьи Джамбаты и Китали, застили ей глаза. Она подумала, что большинство индонезийцев так же хорошо относятся к приезжим. Однако Гермия забыла поговорку о «паршивой овце» в стаде…

Что же ей делать теперь? Одной, в незнакомом месте, без денег? Оставалось только брести наугад, пока она не встретит еще какого-нибудь «гида». И слава богу, если этот «гид» не окажется таким же вором как Варунга… Но самое страшное заключалось в том, что теперь ей нечем было расплатиться за долг Пойта… О возвращении на Бали нечего было и думать. Пока она выберется из этой глухомани, пройдут все сроки. И тогда… Ей страшно было думать о том, что тогда эти люди сделают с Пойтом…

Она должна заставить себя встать и идти вперед. Только куда идти? В какую сторону? Гермия огляделась. Перед ней простиралась земля, огромная поверхность земли, утыканная невысокими деревцами и кустиками. Земля, земля, земля и лишь далеко впереди виднелся какой-то каменистый выступ. Может быть, вовсе и не выступ, а что-то другое. Гермия поднялась с земли и решила идти навстречу выступу. Во всяком случае, это хотя бы какой-то ориентир.

Мелкий дождик капал, не переставая. Гермия чувствовала, что полностью промокла, но, как ни странно, холода не ощущала. Страх и отчаяние гнали ее вперед, подстегивая бичом странного чувства, что за ней кто-то следит. Гермия объясняла себе, что это паранойя, следствие нервного перевозбуждения. Но логические объяснения не помогали. Чей-то тяжелый взгляд по-прежнему буравил ей спину.

Достигнув каменного возвышения, Гермия осмелилась обернуться. Она была права – за ней действительно следили. Кусты с широкими зелеными листьями шелохнулись. Из-за них на Гермию смотрели чьи-то глаза, злые, нечеловеческие. Все внутри покрылось ледяной корочкой, на мгновение даже сердце замерзло и перестало биться. Что это, Господи?! Что же это?! Кусты замерли. Очевидно, тот, кто устроил в них засаду, понял, что на него обратили внимание, и застыл, чтобы не выдать себя окончательно.

Может быть, ей все это почудилось? В кустах какая-нибудь птица, вроде попугая, которые водятся здесь в огромном количестве. А ей почудилось бог весть что… У страха, как говорится, глаза велики…

Гермия оторвала застывший взгляд от кустов и заставила себя идти вперед. Спрятавшись за гребнем, она почувствовала себя немного спокойнее. Отдышавшись и переборов волнение, Гермия прижалась к камню и осторожно выглянула из-за него.

То, что она увидела, заставило ее вспомнить «Отче наш», которому учила ее мать, а заодно и перекреститься. В сторону гребня двигался огромный дракон. Нет, не ящер, не варан, а именно дракон… Чешуйчатое бурое тело переваливалось с лапы на лапу. Гребневидные наросты на туловище угрожающе вздымались вверх. Пламя, правда, из пасти, снабженной огромными зубами, не вырывалось. Но длинный раздвоенный язык выглядел не менее ужасно.

Гермия вжалась в камень и очень жалела, что не может с ним слиться. Что будет, когда дракон заметит ее? Что он с ней сделает? И откуда вообще берутся такие твари? В голове всплыл рассказ Констанса о «комодских драконах». А она не поверила ему, решила, что он ее разыгрывает… «Но были случаи нападения на человека…», «у них интересный способ убивать добычу», «зубы, кишащие бактериями»… Калейдоскоп фраз безостановочно крутился у нее в голове…

Вдруг ее охватил безумный приступ гнева. Ох и подлец же ты, Констанс Флэтч! Если ты знал, что все эти драконы – не вымысел, какого же черта ты бросил меня на острове! Сейчас она была полностью уверена, что, появись перед ней Констанс Флэтч собственной персоной, она задушила бы его… Если бы не этот бессердечный, безответственный мужчина, не было бы ворюги-гида, не было бы страшного дракона, который двигается в ее сторону. Вообще ничего не было бы!

Набравшись смелости, Гермия еще раз выглянула из-за скалы. Зловещая тварь приближалась. Девушка могла дать голову на отсечение, что дракон выследил ее и ждет только момента, чтобы ею полакомиться. Что же делать? Сердце танцевало в груди безумный танец страха, мысли распирали черепную коробку. Только среди них не было ни одной, которая могла бы помочь избавиться от дракона. Гермия посмотрела на каменное возвышение. Туда она могла бы взобраться, чтобы спрятаться от дракона. Это будет не легко, но гребень – ее единственное спасение.

Она подняла руки и взялась за каменную пластину, нависшую над ней. Затем поставила ногу на выступ, подтянулась и очень сильно пожалела о том, что, вечно погруженная в дела, пренебрегала спортом. Сейчас ей было бы гораздо легче… Она занесла левую ногу на выступ и почувствовала резкую, обжигающую боль в правой. Как будто нога попала в огромный острый капкан. Стиснув зубы, чтобы не закричать от боли, Гермия повернулась.

На нее смотрели черные, злые глаза гигантского варана. Ее правая нога находилась прямо в его пасти, в зубах, покрытых темным налетом. Охваченная страхом и отвращением, Гермия закричала. Только бы не потерять сознание, иначе эта тварь слопает ее целиком… И даже не подавится…

Пересиливая боль, Гермия выдернула ногу из драконьей пасти и продолжила карабкаться вверх. Позже, уже взобравшись на вершину гребня, она поняла: так быстро преодолеть это расстояние ей помог страх.

Обманутый в своих ожиданиях варан остался внизу, но уходить не собирался. Гермия догадалась, что партия еще не сыграна до конца. Страх частично ушел, но зато боль вернулась. Ногу как будто жгли раскаленным железом. Она осмотрела рану: та была довольно глубокой. Констанс говорил о заражении, вспомнила она. Наверное, так и будет. На Комодо нет стоматологов, которые бы занимались драконьими зубами. А жаль…

Гермия опустила голову на руки и зарыдала. Теперь уже не нужно быть сильной, не нужно быть смелой. Ее отвага и выдержка никому не пригодится. В этом месте ее едва ли кто найдет, а если и найдет… то, скорее всего, будет уже поздно. Без еды, без воды, с гниющей ногой долго она не протянет. Интересно, как быстро происходит заражение?

Гермия вытерла слезы и горько улыбнулась. Жаль, что рядом нет Констанса, он поделился бы с ней этой познавательной информацией…

Все как в старые добрые времена. Она и ненавидит и любит его одновременно. Совсем как у Катулла:

 
Я ненавижу, любя. Разве такое возможно?
Сам не знаю, но так чувствую я и томлюсь.
 

Удивительно, что сейчас, когда от смерти ее отделяет всего пара шагов, она по-прежнему думает о нем. И по-прежнему любит. Наверное, именно такой и должна быть любовь, сильной, сметающей все на своем пути и… всепрощающей. Да, она прощает Констансу все: и неудавшийся брак, и его выходки, и то, что он бросил ее одну на этом треклятом острове. Все… Прощает, потому что любит его и не мыслит своей жизни без него. Впрочем, и жить-то осталось не так долго… Если бы Констанс знал об этом, пришел бы он к ней? Нашел бы он ее? Ей кажется, что нашел бы. Но что толку думать об этом, ведь он все равно никогда не узнает о ее любви…

Гермия подползла к краю каменной плиты и свесила голову вниз. Терпеливый дракон все еще был там. Он неподвижно лежал под выступом и, кажется, был готов ждать еще долго.

– Мерзкая тварь! – ругнулась Гермия и легла на камень. Лучше сохранять силы, не тратить их на тщетные попытки сбежать. И, главное, не заснуть. Кто знает этих драконов? Может быть, он умеет лазать по скалам, а сейчас притворяется, чтобы застать ее врасплох…

Свинцовые тучи постепенно темнели. Наступали сумерки. На всякий случай Гермия взяла в руку увесистый камень: если варан вздумает напасть на нее ночью, она хотя бы попытается отбиться. Конечно, это скорее самовнушение, чем самооборона. Но разве у нее есть другие варианты?

Как ни пыталась Гермия пошире раскрыть глаза, через некоторое время на нее навалился тяжелый сон. Сновидений в нем не было, было лишь гнетущее, душащее чувство тревоги. Гермия проснулась, обмотанная липким страхом, испуганно озираясь по сторонам.

Наручные часы разбились при ударе о камень, поэтому Гермия не могла узнать, сколько времени она спала. Небо расчистилось от туч, светило солнце, но было довольно свежо. Наверное, утро, решила Гермия. Теперь она вычисляла время суток по солнцу, как какой-нибудь Робинзон Крузо… Осталось делать зарубки на камне… А дракон будет у нее вместо Пятницы. Гермия невесело усмехнулась.

Дракон по-прежнему лежал под скалой. Он, кажется, даже не двигался. Ждет, гаденыш, ждет, когда я сдохну! – Гермия погрозила кулаком лежащему, как ни в чем не бывало, дракону.

Горло раздирало от жажды. Это еще утро, с ужасом подумала Гермия, а что будет днем? Вчера палящее солнце закрывали облака, а сегодня оно будет жарить, что есть силы… Осмотр ноги оказался настолько неутешительным, что Гермия позабыла и о солнце, и о драконе. До нее со всей четкостью наконец-то дошла мысль, что она не выживет, если не придет помощь. А ждать помощи было неоткуда…

К полудню Гермия почувствовала легкое головокружение. Вероятно, перегрелась на солнце, подумала она. Для того чтобы уберечь голову от солнечных лучей, ей пришлось снять футболку и повязать себе что-то вроде чалмы. В конце концов, ожоги на теле ей уже не страшны, а вот голова… Кто знает, вдруг голова еще на что-нибудь да сгодится?

Однако номер с футболкой на голове не прошел. Головокружение усилилось, но, помимо него, появилась еще и боль. Вскоре все тело сделалось каким-то слабым, ватным и Гермия поняла, что дело вовсе не в солнце, а в заражении, о котором говорил Констанс.

Наверное, это конец, стучало где-то в уголке сознания. Вот так все и происходит. Вначале кружится голова, потом отказывает тело, а потом ты теряешь сознание и умираешь… Но Гермия почему-то уже не боялась. Ей начало казаться, что тело, которое лежит под солнцем, вовсе не ее, а принадлежит какому-то другому человеку. Где же в таком случае она сама? На этот вопрос Гермия затруднялась ответить… Она только чувствовала, что сидит рядом с этим телом и смотрит на него, как будто бы со стороны. Странное ощущение…

Через некоторое время у нее начались видения. Перед ней проносились гигантские волны, драконьи хвосты, чьи-то лица, руки и тела. А вскоре она опустилась на самое дно своего подсознания, когда перестаешь понимать, где кончается воображение и начинается Вечность…