Текст книги "Мемнох-дьявол"

Автор книги: Энн Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Конечно, он мог обидеться на меня за то, что я по–слал его искать убежище в Олимпийской башне, и теперь готов был уехать к себе, в Новый Орлеан. Но, может быть, он туда все же не поедет?

Если я сейчас услышу шаги своего преследователя или почувствую его присутствие поблизости, то завт–ра непременно вновь буду дрожать в объятиях Дэви–да. Этому существу все равно, где я нахожусь и куда направляюсь. И я его не выдумал – мой преследова–тель действительно существует!

Черные крылья… ощущение сгущающейся тьмы… клубящийся туман… и – свет… Нет, хватит, я не стану сосредоточиваться на этом. Слишком много мрачных размышлений для одной ночи.

Когда еще на моем пути встретится смертный, по–добный Роджеру? Когда еще мне доведется встретить такую же яркую личность? И как только этот сукин сын ухитрился разговаривать со мной во время убий–ства? Как он осмелился обращаться ко мне в момент наивысшего восторга? А как ему, черт возьми, удалось заставить меня поверить в то, что статуя ожила? Что это было? Какие-то слабые телепатические импуль–сы? Я покачал головой. Неужели я сам спровоцировал это? Быть может, сделал что-то не так?

Что, если я за месяцы преследования успел полю–бить его и, отнимая жизнь, первым заговорил с ним? Не было ли это своего рода моим объяснением в любви? Нет. Я просто с наслаждением пил кровь, по кап–лям вбирал его в себя. И теперь Роджер во мне.

Из темноты медленно вынырнула какая-то маши–на и остановилась возле меня. Сидевшие в ней люди поинтересовались, не нужна ли мне помощь. Я мотнул головой, повернулся и побежал прочь. Перепрыгивая с могилы на могилу, огибая каменные надгробия, я так быстро промчался через кладбище в сторону Виллидж, что смертные, по-моему, даже не успели уло–вить мои движения.

Представить только! Они видят сидящего на хо–лодных ступенях старинной маленькой церкви моло–дого блондина в двубортном темно-синем блейзере и ярком галстуке, и вдруг… И вдруг он исчезает, словно растворяется в воздухе! Я громко рассмеялся и с удо–вольствием прислушался к звукам собственного сме–ха, которые взлетали вверх, отражаясь от кирпичных стен. Теперь мимо меня шли люди, неподалеку играла музыка, воздух наполняли запахи кухни. Я видел по–всюду юных, пышущих здоровьем смертных, которые даже в холодный зимний вечер находили повод к ве–селью.

А вот меня холод начинал уже раздражать. Надо же – быть таким чувствительным к нему, как будто я по-прежнему живой человек! Мне захотелось куда-нибудь зайти.

Глава 3

Пройдя всего несколько шагов, я увидел враща–ющуюся дверь, а за ней – холл какого-то заведения. Наверное, ресторан, подумал я и уже через мгнове–ние обнаружил себя сидящим в баре. Как раз то, что надо: почти пустой зал, темный и теплый, полукруг–лая стойка, за которой поблескивают бутылки… Из-за двери в основной зал, распахнутой настежь, доносил–ся приглушенный гул голосов.

Я зацепился каблуками за подножку табурета и оперся локтями на стойку, прислушиваясь к разгово–рам смертных, пустой болтовне ни о чем. Те, кто был в баре, несли какую-то не стоящую внимания чепуху. Меня все еще трясло от холода. Черт! Я потерял свои очки с фиолетовыми стеклами! Хорошо, что в поме–щении так темно. Тем не менее я на всякий случай опустил голову. Интересно, куда я все же попал? В ка–кой-то клуб? А какая разница? Главное, что здесь так уютно и спокойно.

– Хотите что-нибудь выпить, сэр? – раздался воз–ле меня лениво-высокомерный голос бармена.

Я заказал минеральную воду. Как только бармен поставил передо мной стакан, я сполоснул в нем паль–цы. Он уже отошел и потому ничего не заметил, хотя ему вообще было на все наплевать, и даже если бы я сейчас стал крестить этой водой младенцев, он и тог–да, наверное, никак бы не отреагировал. Остальные посетители сидели за столиками, растворившись во мраке. В одном из дальних углов плакала женщина. Довольно резкий мужской голос уговаривал ее замол–чать и не привлекать к себе внимание. Впрочем, она и не привлекала, ибо никому не было никакого дела до того, что происходит вокруг.

Намочив в стакане салфетку, я как следует вытер губы.

– Еще воды, – бросил я, отодвигая от себя гряз–ный стакан.

Бармен, молодой человек, явно лишенный каких-либо амбиций, все так же апатично, но вежливо при–нял заказ и отошел в сторону.

Совсем рядом со мной раздался тихий смех… Че–рез два табурета справа от меня сидел не старый еще мужчина – по-моему, он уже был в баре, когда я во–шел… Никакого запаха от него я не почувствовал. Со–вершенно никакого. И это показалось мне странным.

Я обернулся в ту сторону и посмотрел на него в упор.

– Собираешься снова сбежать? – спросил он. Моя жертва! На табурете возле стойки бара сидел Роджер!

Он был, что называется, в целости и сохранности: ничего не сломано, никаких следов насилия, руки и голова тоже на месте. Но ведь на самом деле его там не было. Это только казалось, что он как ни в чем не бывало сидит возле стоики бара и улыбается, доволь–ный произведенным ужасом.

– В чем дело, Лестат? – спросил он. Этот голос я слышал в течение шести месяцев, пока следил за его обладателем, и уже успел полюбить. – Неужели за все прошедшие столетия к тебе не возвращались призра–ки твоих жертв?

Я промолчал. Его нет. Его просто нет. Он материа–лен, но эта материя в корне отличается от реальной. «Иная материя», как назвал ее Дэвид. Я оцепенел. Нет, пожалуй, это слишком мягкое и неточное определе–ние. Я буквально окаменел от ярости и неверия в ве–роятность происходящего.

Он пересел на ближайший ко мне табурет. С каж–дой секундой его облик становился все более отчетли–вым и обретал все новые детали. Теперь я мог уловить даже нечто похожее на исходящий от него живой звук, однако передо мной было отнюдь не человече–ское существо, и дыхания его я не слышал.

– Еще несколько минут – и я буду в достаточной силе, чтобы попросить сигарету или даже бокал вина, – сказал он.

Он сунул руку в карман пальто – не того, в ко–тором он пришел в квартиру в ночь убийства, своего любимого, сшитого на заказ в Париже, – и вытащил сверкающую маленькую золотую зажигалку. Вспых–нувший огонек был ярко-голубым.

Он смотрел прямо на меня. Красавец Роджер! Тем–ные вьющиеся волосы тщательно расчесаны, глаза блестят. А голос… Такой же чудесный, как и при жиз–ни. В его манере говорить – быстрой и четкой – не было ни британской утонченности, ни медлительной растянутости, свойственной выходцам с американ–ского Юга, хотя родился он в Новом Орлеане; ее мож–но было назвать интернациональной, чему в немалой степени способствовали его бесконечные странствия по всему миру.

– Я спрашиваю вполне серьезно, – опять заговорил он. – Неужели за все прошедшие годы ни одна твоя жертва не вернулась к тебе в облике призрака?

– Нет, – ответил я.

– Ты меня удивляешь. Значит, тебе нестерпима даже мысль о том, что кто-то хоть на короткое время может нагнать на тебя страха?

– Нет.

Теперь он выглядел как вполне обычный человек из плоти и крови. Интересно, подумалось мне, видит ли его еще кто-то кроме меня? Вполне возможно, что да. Ибо внешне он ничем не отличался от окружаю–щих. Я отчетливо различал пуговицы на белых манже–тах рубашки и проблески полускрытого мягкими за–витками волос белоснежного воротничка на затылке. Я видел его невероятно длинные ресницы.

Бармен поставил передо мной стакан с чистой во–дой, но при этом даже не покосился в сторону Родже–ра Что ж, это еще ни о чем не говорило. Парень был слишком высокомерен и неучтив, чтобы его поведе–ние могло доказывать что-то, кроме того, что это Нью-Йорк.

– Как тебе удается проделывать все это? – спро–сил я.

– Точно так; же, как и любому другому призра–ку, – ответил Роджер. – Я покойник. Я мертв уже бо–лее полутора часов. Но мне необходимо поговорить с тобой. Не знаю, сколько времени я смогу пробыть здесь, прежде чем начну… Черт его знает, что именно я начну… Но не в этом дело. Ты должен меня выслушать.

– С чего это вдруг?

– Имей совесть, – прошептал он, и я почувствовал, что мои слова действительно больно его задели. – Ведь ты убил меня!

– А у тебя она есть? – в свою очередь спросил я. – Как быть с теми людьми, которых убил ты? С матерью Доры, например? Она приходила когда-нибудь после своей смерти, чтобы потребовать от тебя от–вета?

– О-о-о! Я знал! Я был уверен! – воскликнул он, явно потрясенный. – Тебе известно о Доре! Боже всемогущий! Отправь мою душу навеки в ад, но не позволяй ему причинить хоть малейший вред Доре!

– Прекрати нести чушь, – прервал я его. – Я не сделаю Доре ничего плохого. Меня всегда интересо–вал только ты. Это за тобой я гонялся по всему миру. И если бы не мое необъяснимое уважение к Доре, я убил бы тебя давным-давно.

Перед нами вновь возник бармен. При его появле–нии мой собеседник восторженно улыбнулся и взгля–нул на парня в упор.

– Что ж, мой мальчик, дай-ка подумать, Ведь, если не ошибаюсь, это моя последняя выпивка. Пусть будет… бурбон – ведь я как-никак вырос на Юге. Что у вас есть? Нет-нет, не годится. Знаешь, сынок, сделай-ка мне «Сазерн Камфорт».

Он тихо, заговорщицки рассмеялся. Бармен отошел в сторону, а Роджер вновь повер–нулся ко мне, но теперь в его глазах сверкал гнев.

– Кем бы ты ни был – вампиром, демоном, дья–волом или черт знает кем там еще, ты обязан меня выслушать! И ты не посмеешь обидеть мою дочь!

– Да у меня и в мыслях не было ничего подобно–го! Я не причиню ей вреда. Так что спокойно продол–жай свой путь в ад – там тебе будет лучше. Спокой–ной ночи.

– Ах ты, самодовольный сукин сын! Как ты дума–ешь, сколько мне было лет?

Сквозняк, гулявший по бару, чуть шевелил волосы Роджера, а на его лице выступили капельки пота.

– Это меня меньше всего интересовало, – от–ветил я. – Для меня ты был лишь пищей, достойной того, чтобы немного потерпеть в предвкушении удо–вольствия.

– Ты самоуверенный бахвал, не спорю. – В голо–се Роджера звучали ядовитые нотки. – Но ты совсем не так глуп и примитивен, как пытаешься казаться.

– Ты действительно так думаешь? Что ж, давай проверь! И тогда ты, возможно, станешь называть меня не иначе как бесстыдным наглецом и пустозвоном!

Он не сразу нашелся что ответить.

Я тоже замолчал. Сам не знаю, почему именно эти слова сорвались у меня с языка, ибо они не входили в обычный мой лексикон.

Он старался осознать смысл сказанного, понять мою озабоченность и неуверенность в себе. А я тем временем гадал, на основании чего он делал свои вы–воды. Возможно, я, как любой смертный, иногда про–являю слабость или просто выгляжу смущенным?

Бармен принес ему заказ. Роджер неуверенно про–тянул руку и постарался как можно крепче ухватить–ся пальцами за бокал и поднять его. Наконец его уси–лия увенчались успехом: он поднес бокал к губам и отпил глоток. Однако его изумление, радость и одно–временно страх при этом были настолько сильными, что он едва не испарился. Образ его стал вдруг рас–плывчатым и начал расползаться по частям.

Тем не менее я по-прежнему видел его достаточно отчетливо. Да, это был именно тот человек, которого я убил, чье тело расчленил и разбросал по всему Манхэттену. Видение было настолько явственным, что ме–ня почти физически затошнило. Только одна мысль спасала меня, не позволяя окончательно впасть в па–нику: он разговаривал со мной. Однажды, еще в смерт–ной жизни, Дэвид сказал, что не станет убивать вам–пира, потому что вампир может побеседовать с ним.

Кажется, именно так он выразился? А этот чертов призрак говорил со мной!

– Мне нужно поговорить с тобой о Доре, – ска–зал он.

– Я уже сказал, что не причиню вреда ни ей, ни кому-либо еще, ей подобному, – ответил я. – Послу–шай, зачем ты пришел сюда. Ведь поначалу ты даже не подозревал, что я знаю о Доре. Ты собирался рас–сказать мне о ней?

– Совершенно верно. Приятно сознавать, что мой убийца сообразителен и способен разумно мыс–лить. Кроме того, моя смерть так или иначе ему глубо–ко небезразлична. Я прав? – Он отпил еще глоток «Сазерн Камфорт», аромат которого мне нравился – Любимый напиток Дженис Джоплин. Не знал? – по–яснил он, имея в виду покойную уже певицу. Я ее тоже любил. – Выслушай меня, пусть даже из любо–пытства, мне без разницы. Но только выслушай вни–мательно. Позволь мне рассказать тебе о Доре и обо мне. Я хочу, чтобы ты знал. Я хочу, чтобы ты узнал, кто я и какой я на самом деле, а не в твоем представлении. Я хочу, чтобы ты присмотрел за Дорой. И еще. Там, в квартире, осталось кое-что, и я хотел бы…

– Плат Вероники, висящий в рамке на стене?

– Нет. Это ерунда. То есть это, конечно, ценная вещь, ей уже четыреста лет. Но при наличии денег раздобыть нечто подобное совсем не трудно. Ты ведь внимательно осмотрел мою квартиру, да?

– Почему тебе так хотелось подарить этот плат Доре? – спросил я.

Мой вопрос несколько охладил его пыл.

– Ты подслушивал наши беседы? – Он был по–ражен.

– Множество раз.

Роджер задумался, осмысливая новость, взвешивая и оценивая ситуацию. Он производил впечатление че–ловека разумного, осторожного, но в данный момент совершенно искреннего.

– Ты сказал, что я должен «присмотреть за До–рой», – продолжал я. – Я правильно тебя понял? Присмотреть за ней? Что ж, это меняет дело. Но ка–кого черта ты собираешься рассказывать мне о своей жизни? Ты обращаешься не по адресу. Я тебе не су–дья, тем более после смерти. Мне нет совершенно ни–какого дела до того, как и почему ты стал тем, кем стал. А что касается оставшихся в квартире ценнос–тей… Чего ради призраку заботиться о такого рода ве–щах?

Задавать подобный вопрос было, конечно, не со–всем честно с моей стороны. И мы оба это понимали. Вполне естественно, что его не могла не беспокоить судьба накопленных сокровищ. И тем не менее он вос–стал из мертвых именно ради Доры, и только из-за нее.

Его волосы еще больше почернели, текстура тка–ни, из которой было сшито пальто, проявилась от–четливее. Теперь я мог различить даже переплетение шелковых и шерстяных нитей. Я видел его тщательно ухоженные, отполированные ногти с профессиональ–но сделанным маникюром. Точно такие же, какие я совсем недавно зарыл в куче мусора вместе с руками. Насколько мне помнилось, несколько минут назад я не мог видеть такие детали.

– Господи Иисусе! – прошептал я.

– Ты испуган больше, чем я, – со смехом заметил Роджер.

– Где ты сейчас, скажи!

– Ты о чем? – удивился он. – Вот он я, сижу ря–дом с тобой. Мы в Виллидж, в каком-то баре. Что ты имеешь в виду, спрашивая, где я? Если мое тело, то те–бе не хуже, чем мне, известно, где именно ты зарыл его части.

– Поэтому ты и преследуешь меня после смерти?

– Ничего подобного. Мне абсолютно наплевать на тело. Как только я потерял свою телесную оболоч–ку, я вообще перестал думать о ней. Да что объяснять, тебе и без того все известно.

– Нет-нет. Я совсем не это имел в виду… Я спра–шивал, в каком измерении ты находишься… как все это… что ты увидел, когда перешел… когда умер…

Он покачал головой и печально улыбнулся.

– И на этот вопрос ответ тебе известен. Я не знаю. Тем не менее мне кажется, что меня ждет… не–что… То есть я в этом уверен. Кто-то или что-то ждет меня. Возможно, это будет всего лишь окончательная смерть, разрушение… Полная тьма. И все же оно про–изводит впечатление чего-то… обладающего лично–стью, если можно так выразиться… и оно не намерено ждать вечно. Хотя я и сам не понимаю, на чем основа–но мое убеждение.

Равно как не понимаю, почему мне было позволе–но вернуться к тебе. Быть может, все дело в острей–шем желании, то есть в моем невероятном желании, в той силе воли, которой, кстати, я всегда обладал в избытке. Или кто-то просто подарил мне эти не–сколько мгновений. Не знаю. Но я последовал за то–бой. Я следил за тобой от самой квартиры, видел, как ты вернулся обратно, как вновь покинул ее с моим те–лом, потом я пришел сюда. Мне крайне необходимо поговорить с тобой, и я не сдамся без борьбы. Я не уйду, пока не скажу тебе все, что должен сказать.

– Кто-то или что-то ждет тебя, – шепотом по–вторил я, чувствуя благоговейный страх. Как все про–сто и ясно. – А после? Если ты не растворишься в воздухе, как только мы закончим разговор, куда ты на–правишься?

Роджер покачал головой и пристальным взглядом обвел заставленные бутылками полки бара.

– Вот зануда, – сварливо проворчал он. – Заткнись. Я вздрогнул как ужаленный. Заткнись! Он осме–лился приказать мне заткнуться!

– Я не могу присматривать за твоей дочерью, – заявил я.

– Что ты хочешь этим сказать? – Он яростно сверкнул глазами в мою сторону и вновь приложился к бокалу. Потом жестом приказал бармену подать еще один.

– Ты что, решил напиться? – спросил я.

– Полагаю, мне это не грозит. Ты обязан позабо–титься о ней! Неужели ты не понимаешь, что вся эта история неизбежно станет достоянием гласности? У меня масса врагов. Они убьют ее – убьют только потому, что она моя дочь. Ты даже не представляешь, как я всегда был осторожен и как безоглядно и необдуманно иногда действует она – только потому, что верит в это свое Святое провидение. Кроме того, есть еще и власти, правительственные ищейки… Что станет с моими сокровищами, с моими книгами?

Потрясенный, я смотрел на него, совершенно за–быв, что передо мной призрак. Да, в тот момент он и не похож был на выходца с того света. Ничуть. Разве что только я не чувствовал его запаха, и те звуки, кото–рые он издавал, не имели ничего общего с жизнедея–тельностью человеческих легких или сердца.

– Ладно, – продолжал он, – буду говорить пря–мо. Я боюсь за нее. Ей предстоит пройти нелегкое ис–пытание. Поднимется шумиха, ее будут расспраши–вать, оскорблять… Пройдет немало времени, прежде чем все уляжется, и мои враги и недоброжелатели забудут о ней. До сегодняшнего дня большинство из них понятия не имели о ее существовании. Хотя… те–перь я не столь в этом уверен. Вполне возможно, что кто-то знал. Ведь ты же знал…

– Совсем не обязательно. И я не в счет. Я не че–ловек.

– Ты обязан защитить ее.

– Я не могу и не стану это делать.

– Лестат, ты выслушаешь меня наконец?

– Я не желаю тебя слушать. Я хочу, чтобы ты ушел.

– Знаю.

– Послушай, я не собирался тебя убивать. Мне действительно жаль. Это было ошибкой. Мне сле–довало найти кого-то… – У меня тряслись руки. Наверное, когда-нибудь вся эта история покажется мне весьма забавной, но сейчас… Сейчас я мог только молить Бога, чтобы все поскорее закончилось.

– Ты знаешь, где я родился, не так ли? – спросил он. – Квартал на Сент-Чарльз-авеню, неподалеку от Джексон-сквер.

Я кивнул:

– Пансион. Нет смысла рассказывать мне историю своей жизни. Зачем? К тому же она уже завершилась. Как и у любого другого человека, у тебя была возможность написать обо всем. А теперь… Что, по-твоему, я должен буду делать с твоим рассказом?

– Я расскажу только о самом важном, о том, что действительно имеет значение. Посмотри на меня! Пожалуйста, посмотри мне в глаза и постарайся понять меня и полюбить! Постарайся полюбить Дору! Ради меня! Умоляю!

Мне не было нужды смотреть на него и видеть вы–ражение его лица, чтобы в полной мере постичь его отчаяние. Это был крик о помощи. Разве есть в мире мука страшнее, чем видеть, как страдает твое дитя?

Или кто-то другой, кто тебе неизмеримо близок и до–рог. Дора… Малышка Дора, бродящая по пустому мо–настырю… Дора, вдохновенно поющая и простираю–щая к нам руки с экрана телевизора…

У меня перехватило дыхание. Наверное, я даже вскрикнул. Не знаю. Быть может, просто вздрогнул или сделал что-то еще… На несколько мгновений я словно утратил способность мыслить. Но в этом не было ни–чего сверхъестественного – только душевная боль и сознание, что он рядом, видимый и осязаемый, что он добился своего и заставил меня понять. Ему удалось достаточно долго продержаться в столь эфемерной форме, чтобы добиться-таки от меня обещания.

– И все же ты меня любишь, – прошептал он. Он был явно сбит с толку и заинтригован, но в то же вре–мя неожиданно обрел некое внутреннее спокойствие.

– Страстность, – так же шепотом ответил я. – Все дело в твоей страстности и безграничной любви.

– Да, понимаю. Я действительно польщен. Ведь я умер не под колесами грузовика посреди улицы и не был хладнокровно застрелен гангстером. Меня убил ты! Ты! А ты один из лучших!

– Один из лучших? Кого ты имеешь в виду?

– Я не знаю, как именно ты себя называешь. Но ты не живое существо. И в то же время ты человечен. Ты выпил мою кровь, и теперь она течет по твоим жилам. Ты пользуешься и наслаждаешься ею. И ты не один такой. – Он отвернулся и теперь смотрел куда-то в сторону. – Вампиры… – тихо произнес он. – Когда я еще жил в Новом Орлеане, мне приходилось видеть призраков.

– В Новом Орлеане все видят призраков.

Он невольно рассмеялся – коротким тихим смеш–ком.

– Знаю. Но я их действительно видел, и не раз. Я сталкивался с ними и в других местах. Однако я никогда не верил ни в Бога, ни в дьявола, ни в ангелов. Я не верил в существование вампиров, оборотней и любых других подобных созданий, способных, как го–ворили, в корне изменить судьбу человека или хоть как-то повлиять на ход событий, на тот, казалось бы, хаотический ритм, который управляет жизнью все–ленной.

– А теперь ты веришь в Бога?

– Нет. Насколько я понимаю, еще какое-то время мне удастся сохранять ту форму, в которой я пребываю сейчас, а потом я начну, что называется, та–ять – так, во всяком случае, происходило со всеми призраками, которых мне доводилось видеть. И в кон–це концов исчезну, умру окончательно и бесповорот–но. Погасну, как свет. Вот что меня ждет. Забвение. Не кто-то и не что-то. Присутствие чего-то личностно–го не более чем иллюзия моего разума, – точнее, того, что от него осталось, – который упорно продолжает цепляться за этот мир. Что ты обо всем этом дума–ешь?

– Прав ты или нет, но оба твои предположения приводят меня в ужас.

Я не собирался ни рассказывать ему о своем пре–следователе, ни спрашивать его о статуе. Теперь я точ–но знал, что Роджер не имеет никакого отношения к тому, что скульптура вдруг показалась мне живой. Он в тот момент был уже мертв и переходил в иную ре–альность.

– Приводят тебя в ужас? – с нотками почтения в голосе переспросил он. – Но ведь это происходит не с тобой, Напротив, ты подвергаешь такому испыта–нию других. А теперь позволь мне объяснить кое-что относительно Доры.

– Она красива, и я… Я постараюсь о ней позабо–титься.

– Нет, ей нужно от тебя нечто большее. Она нуждается в чуде.

– В чуде?

– Послушай, кем бы ты ни был, но ты продолжа–ешь жить, хотя ты и не человек. И ты способен совер–шить чудо – разве я не прав? Для существа с твоими способностями это совсем не трудно, так соверши же его ради Доры.

– Ты имеешь в виду какое-нибудь фальшивое ре–лигиозное чудо?

– А что же еще? Она не представляет, как можно спасти мир без чуда. И ты можешь сделать это для нее.

– И ты остался в этом мире, преследовал меня и пришел сюда только ради того, чтобы обратиться со столь ничтожной просьбой? – Я был поражен. – Те–бе самому не будет прощения, и душу твою уже не спасти. Ты покойник. Но даже в этих обстоятельствах ты остаешься вымогателем и преступником. Ты только послушай, о чем ты просишь! Чтобы я совершил фальшивое чудо для Доры! Неужели ты думаешь, что ей бы это понравилось?

Он застыл от изумления и был настолько поражен, что далее не почувствовал себя оскорбленным.

Поставив бокал на стойку, он молча обвел взгля–дом бар и задумался. Он казался исполненным до–стоинства и выглядел лет на десять моложе, чем в тот момент, когда я его убил. Любой, кто призраком воз–вращается в этот мир, стремится принять для этого привлекательный облик. Вполне естественное же–лание. Глядя на него, я чувствовал, как внутри меня крепнет и разрастается неизбежное в таких случаях и роковое для меня восхищение доставшейся мне жерт–вой: «Мсье, в моих жилах течет ваша кровь!»

Роджер повернулся ко мне.

– Ты прав, – свистящим шепотом заговорил он. – Совершенно прав. Я не должен вступать с тобой в сговор ради совершения для нее фальшивого чуда. Она ни за что бы не одобрила столь чудовищную сделку.

– Ну вот, теперь ты говоришь как благодарный мертвец [1]1
  Homo sapiens sapiens (лат.)– человек нового (современного) вида.


[Закрыть].

Он издал короткий презрительный смешок, но тут же вновь помрачнел и тихо произнес

– Лестат, ты должен позаботиться о ней… хотя бы какое-то время…

Я не ответил, и он продолжал настаивать:

– Недолго, пока все не уляжется и репортеры не оставят ее в покое; пока не кончится весь этот кош–мар и она не придет в себя и не вернется к своей вере, пока она не станет прежней Дорой. У нее своя жизнь. Лестат, она не должна страдать из-за меня, тем более из-за меня! Это несправедливо!

– Несправедливо?

– Назови меня по имени, – попросил он – Взгляни на меня.

Я поднял на него взгляд. Это было поистине тяже–лое зрелище. Он был раздавлен горем. Никогда еще мне не доводилось видеть, чтобы человеческое суще–ство страдало так: сильно. Никогда

– Меня зовут Роджер, – сказал он и в этот мо–мент показался мне еще моложе, как будто в мыслях своих он совершал некое путешествие назад во вре–мени, едва ли не в пору невинности, – если, конечно, мертвецам, не желающим порывать связь с этим миром, вообще позволительно вспоминать о своей не–винности.

– Твое имя мне известно, – ответил я. – Мне все о тебе известно, Роджер. Призрак Роджер. И ты ни разу не позволил Старому Капитану прикоснуться к тебе. Ты позволял ему только обожать тебя, учить, во–зить повсюду и покупать тебе красивые вещи, но при этом ты ни разу не лег с ним в постель – хотя бы ра–ди приличия.

Все это я сказал ему без злобы и без какого-либо тайного умысла – просто вспомнил те образы, кото–рые мелькали перед моими глазами, пока я пил его кровь. В моем голосе слышалось скорее удивление тем, что все мы так порочны и лживы.

Он молчал.

Я чувствовал себя подавленным. Горечь, печаль, ужас содеянного с ним и мерзость злодеяний, совер–шенных мною по отношению ко многим другим жи–вым существам, буквально оглушили меня. Я вздрог–нул от отвращения.

А в чем состояла миссия Доры? Каким образом можно нас спасти? Неужели с помощью все тех же песнопений и гимнов, свидетельствующих об обожа–нии и поклонении?

Он наблюдал за мной. Молодой, исполненный энергии – великолепная имитация жизни. Роджер…

– Хорошо, согласен, – наконец заговорил он. – Ты прав, я не спал со Старым Капитаном. Но он ни–когда и не требовал этого от меня – он был слишком стар, и речь шла совсем о другом: Ты понятия не име–ешь о том, как все обстояло на самом деле. Возможно, тебе известно, что я чувствовал себя виноватым. Но ты не знаешь, как часто впоследствии я сожалел о том, что этого не случилось. Что я не познал этого со Ста–рым Капитаном. И совсем не это сбило меня с правильного пути. Нет, совсем не это. И не мошенниче–ство или грабеж, как ты полагаешь. Мне нравились вещи, которые он мне показывал. А он любил меня. Вполне вероятно, что именно благодаря мне он про–жил на этом свете лишние два-три года Винкен де Вайльд… Винкен де Вайльд нравился нам обоим. И все должно было обернуться совсем иначе. Ты же знаешь, что, когда Старый Капитан умирал, я был рядом с ним. Я не покидал его комнаты. Я умею быть предан–ным, когда люди, которых я люблю, нуждаются в моей помощи.

– Да уж. Ты был рядом и со своей женой – Терри.

Упомянуть об этом было жестоко с моей стороны, но сцена убийства так ясно предстала вдруг перед гла–зами, что слова вырвались как-то сами собой, я даже не успел подумать.

– Ладно, забудем об этом, – сказал я. – Извини. И объясни, Бога ради, кто такой Винкен де Вайльд. – На душе у меня было скверно. – Бог мой! Ты явился в облике призрака и теперь преследуешь меня. А я трус! Трус! И почему ты упомянул это странное имя? Нет, не хочу знать. Не рассказывай мне больше ничего. С меня достаточно. Я ухожу. А ты, если угодно, мо–жешь торчать в этом баре хоть до Судного дня. Найди себе нового собеседника – какого-нибудь доброде–тельного смертного…

– Послушай, – прервал он мои стенания. – Ты любишь меня. Ты выбрал меня. И все, чего хочу теперь я, это посвятить тебя в некоторые подробности.

– Я позабочусь о Доре. Так или иначе, но позабочусь. Я подумаю, как ей лучше помочь. Я сделаю что-нибудь. И я позабочусь о твоих сокровищах – вывезу их из квартиры в безопасное место и сохраню их для Доры, до того момента, когда она почувствует, что может их принять.

– Прекрасно!

– Договорились! А теперь отпусти меня.

– А я тебя и не держу, – ответил он.

О да, я любил его! Мне нравилось на него смотреть. И я хотел, чтобы он поведал мне все, до последней де–тали. Я коснулся его руки. В ней не было жизни. Это была уже не человеческая плоть. Однако какая-то энергия в ней все же присутствовала – нечто обжи–гающее и возбуждающее.

Он лишь улыбнулся.

Потом протянул руку, обхватил пальцами мое за–пястье и придвинулся ближе. Я почувствовал, как прядь его волос скользнула по моему лбу, слегка по–щекотав кожу. Огромные черные глаза смотрели мне прямо в лицо.

– Выслушай меня, – в который уже раз повторил он, обдав меня лишенным запаха дыханием.

– Хорошо…

И тогда он заговорил – негромко и торопливо на–чал рассказывать мне свою историю.