Текст книги "Поединок сердец"

Автор книги: Энн Пэтрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

7

К одиннадцати часам воскресенья Паола уверилась в том, что Мэтт не позвонит.

И что он за человек? Гордыня встала между ними непреодолимой преградой. Что бы они ни делали, везде была вездесущая гордыня. Женщины более склонны признавать свои ошибки, мужчины же все одинаковы. Мистер Т. проявляет малодушие в отношении своего сына, а Мэтт малодушен во всем, что касается их отношений.

Итак, если он не желает позвонить по собственной воле, придется его слегка подтолкнуть к ответному шагу. Но как? Здесь все нужно продумать. Ей всегда удавалось поразмышлять, когда она делала упражнения. Она вставила в магнитофон кассету с аэробикой Джейн Фонды.

Через двадцать минут истязаний зазвонил телефон. Паола перевела дыхание, сердце учащенно билось, пот катился градом. Она уменьшила звук и на четвертом звонке сняла трубку.

– Алло?

– Паола? Это был Мэтт.

Волна радостного возбуждения захлестнула ее.

– А-а… Привет, Мэтт. – Дыхание все еще было сбивчивым.

– Ты куда-то бежала?

– Не бежала – делала упражнения.

– Прекрасно. Это очень полезно.

– Я того же мнения. – Надо же какое единодушие!

– Как жизнь?

Она с трудом сдержала смешок. Совершенно очевидно, что он пытался придать голосу бесстрастность. Взрослые люди, а ведут себя как подростки.

– Да ничего. А у тебя?

– О, у меня тоже все в порядке. Занят, конечно.

– Конечно. Я тоже. – Она чиркнула ногой по ковру. Ну, конечно, он позвонил неспроста. Ей первой нужно разбить лед.

– Погодка прекрасная, правда?

– Превосходная, Паола…

– Мэтт…

Они обратились друг к другу почти одновременно. И оба засмеялись.

– Хорошо. Ты первая, – предложил он.

– Нет, ты, – возразила она.

– Я получил твою записку. – Мэтт сказал это сиплым голосом.

Она ощутила внезапную пустоту в желудке.

– Я догадывалась, что получил. – Ее голос звучал совершенно непривычно. А чего, собственно, нервничать? На секунду все это перестало казаться игрой. Неужели ей действительно не все равно, какого мнения о ней Мэтт Норман?

Он чуть откашлялся.

– Тебе бы хотелось располагать мною сегодня по своему усмотрению?

Теплота разлилась по всему ее телу. Она почувствовала, как ее губы почти непроизвольно расплываются в улыбке.

– У тебя на этот счет есть какая-нибудь идея?

– Мне все равно. Что бы ты ни предложила, я принимаю.

– Тебе действительно все равно, куда мы поедем?

– Все равно.

– Ну, в таком случае, мне предложили два билета на игры в Ойлерсе. Начало в три. Годится?

– Игры в Ойлерсе?..

Особого восторга не послышалось. А она-то думала, что не существует мужчин, которые не любили бы американский футбол.

– Да, и места приличные.

– Ну, если это тебе по душе, и ты все равно собиралась ехать… – В его голосе слышалось все больше разочарования.

– Я подумала, ты был бы совсем не против. Наверное, ты там довольно часто бываешь.

– Вообще-то я никогда не бывал на таких играх.

Паола изумилась. Никогда не бывал?! Где же он жил последние десять лет? На Марсе, что ли?

– Тогда самое время съездить. Или ты относишься к разряду телеболельщиков?

– Совсем даже нет. – Мэтт засмеялся. – Послушай, это неважно, Если ты хочешь, чтобы мы съездили, то съездим. Когда отправляемся?

– Не позже двух.

– О'кей. Увидимся в два.

Мэтт не предполагал, что игра доставит ему удовольствие, и не потому, что он отрицательно относился к футболу. Просто ему хотелось поговорить с Паолой, а суетливая атмосфера стадиона этого совершенно не допускала.

Ему нравились более спокойные развлечения – типа тенниса или гольфа, хотя, когда игра была и разгаре, он больше походил на участника, чем на зрителя. Конечно, он ничего не имел и против бейсбола вполне интеллигентный спорт, но футбол… По его личному убеждению, нет ничего интересного в том, что взрослые люди пытаются отдубасить друг друга. Вероятно, его взгляды разделяли лишь немногие хьюстонцы. Техасцы, например, ставили футбол на второе место после религии. Приходилось свои взгляды держать при себе.

Но сегодня он провел время не без удовольствия, созерцая Паолу. Было довольно забавно за ней наблюдать.

Ее лицо раскраснелось, щеки горели, глаза сверкали. Толпа, шум, пестрота одежд—вполне подходящий для нее антураж. Она подпрыгивала, махала сине-белым надувным шаром, смеялась, кричала. А когда зрители распевали мотивчик поддержки, она, ничуть не смущаясь, присоединилась к общему хору.

– Мне это нравится! – кричала она прямо в его ухо. – А тебе?

Вопрос как бы не предполагал ответа. Попутно она слизывала с пальцев расплывшийся крем от пирожного.

Пирожные исчезали у нее во рту со сверхзвуковой скоростью. При этом она выглядела сногсшибательно. На ней были узкие джинсы и легкая свободная рубашка, прилипающая к телу везде, где возможно. На голове разухабистая синяя ковбойская шляпа, волосы в беспорядке. Он мысленно сравнил ее с Сарой Уиттакер, которую ни разу не видел в джинсах.

– Ну и шляпа у тебя…

– Специально для этих игр, – пояснила Паола. – Придает всему облику особый шарм. К тому же, когда я ее надеваю, они всегда выигрывают. Когда не надеваю, проигрывают.

– Так вот почему они проиграли на прошлой неделе…

– Для меня в этом нет ничего удивительного. – Она бросила на него лукавый взгляд. – А я уже подумала, что игры в Ойлерсе тебя совсем не интересуют.

Он ухмыльнулся.

– Я, конечно, не футбольный фанат, но живу не в безвоздушном пространстве.

Подтрунивать над ней дело приятное. У нее действительно обворожительная улыбка, с такими прелестными ямочками на щеках. А когда он подтрунивал, она всякий раз улыбалась. И эта улыбка пробуждала в нем желание подхватить ее на руки и расцеловать. Чудно… С того самого момента, как Мэтт ее встретил, он постоянно хотел ее поцеловать.

Но даже если она и привлекала его своей улыбкой и сексапильной фигуркой, он все же не мог представить себе жизнь с такой, как Паола. Она наверняка скоро начнет его утомлять.

Конечно же, он вынужден был признать, что думал о ней постоянно всю прошедшую неделю. Паола как шоколадка чем больше пробуешь, тем больше хочется.

Как шоколадка… Просто нужно один раз объесться – проводить с ней как можно больше времени, и они быстро устанут друг от друга. То, что это произойдет, он ничуть не сомневался. Как только уйдет прочь прелесть новизны, в ней для него не останется ничего привлекательного.

Паола долго не выдержит его насупленного вида, а ему опротивеет ее неиссякаемый энтузиазм.

– Теперь я в неоплатном долгу, – проговорила она, когда они проталкивались к выходу.

– Да что ты? – Он метнул на нее лукавый взгляд.

– Да, мне же пришлось пренебречь традиционным воскресным обеденным столом в кругу домашних.

Мэтт понимающе кивнул, хотя ему никогда не приходилось по воскресеньям обедать с родителями. Вместо этого раза два-три в месяц они втроем собирались на ужин, но не по воскресеньям, а в будни. Впрочем, какая разница?

– Приезжают все мои братья с женами, и целая куча тетушек, дядюшек, двоюродных братьев и сестер. Не простая задача для матери накормить такую ораву, – вслух размышляла Паола. – Настоящий зоопарк.

– Да, это каторжный труд. – Он и представить не мог столько народа в своем доме каждый выходной.

– К сожалению, да, но ты не знаешь мою матушку. Она просто волшебница. Она делает это виртуозно. Пальчики оближешь. – Последовал традиционный жест. – Паштеты разных видов, мясные клецки, колбаски, хлеб по-итальянски, мясо с картошкой и овощами, потом десерт.

– Господи праведный! – воскликнул Мэтт. – Ты что, серьезно?

– Неужели похоже на выдумку? А после всего этого чревоугодия мы смотрим футбол и неистово галдим.

Ее нелюбовь к выходным застольям выглядела фальшивой, неискренней. Конечно, ей очень нравились эти семейные посиделки. Если они с Паолой станут относиться друг к другу серьезно, чего никогда не случится, – он попытается представить себя частичкой такого мирка. Несносная череда обедов с ее родителями, бессмысленные футбольные матчи, шумные родственники, обильные трапезы. Его даже передернуло. Они, наверное, хорошие люди, но ужасала сама мысль о подобном времяпрепровождении. Он подумал о своем тихом доме с высокими потолками и широкими окнами, выходящими в ухоженный сад.

Его обычный распорядок в воскресенье был таков: ранний подъем, чтение воскресной газеты, две чашечки кофе и, может быть, гамбургер. Потом он обычно приглашал Рори сыграть пару геймов на теннисном корте. Затем, если на то было желание, они вместе шли подкрепиться.

Оставшуюся часть дня ему нравилось слоняться по дому: послушать музыку, почитать, покопаться в бумагах. Почти, всегда в воскресенье он рано отправлялся спать. Приятно начинать неделю бодрым и отдохнувшим. Когда ты занимаешь ответственный пост, нельзя засиживаться допоздна, чтобы не терять работоспособность.

Он посмотрел на Паолу, которая прыгала на одной ножке, что-то крича. Похоже, она не ведала о спокойном, тихом времяпрепровождении.

– Я рассказывала тебе, что пела национальный гимн на одной из этих игр в прошлом году? – прокричала она через напирающую толпу.

– Да.

Паола усмехнулась, очевидно, довольная собой, потом подпрыгнула.

– Честно говоря, я играла бы куда лучше, чем эти парни. – Она обернулась к Мэтту. – Мне следовало родиться мальчишкой.

Мэтт принужденно улыбнулся. Она, как неугомонный ребенок, вечно стремилась показать, на что способна. И, может быть, как и всякому ребенку, ей нужен был учитель. Отчего бы ему не заняться ее образованием? Вдруг удастся переделать ее? Он подумал, что было бы неплохо познакомить ее со своим миром, вещами, которые он – любит.

Да, неплохой план. Во всяком случае, в этом есть какой-то смысл.

Что же касается сегодняшнего дня, он отвезет ее домой и извинится за свое поведение после субботнего вечера. Скажет, что ему, в самом деле, понравился матч и что он надеется на продолжение встреч, а также что хотел бы стать ее… другом…

Паола скользнула на пассажирское сиденье «БМВ» Мэтта, которую вернули из ремонта, и искоса взглянула на него. Да, конечно, разглядывать его можно с удовольствием, хотя он мог бы держаться и посвободнее. Какой он консервативный! Взять хотя бы одежду, воплощенная тоскливая респектабельность. Серые шерстяные брюки с безупречными стрелками, темно-серый свитер, начищенные до блеска туфли, серые носки. Мистер Совершенство.

Паола попыталась представить себе Мэтта с грязными руками, в пропитанной потом одежде или в обтягивающих джинсах и легкой просторной рубашке. А может быть, в поношенных ковбойских сапогах и черной кожаной куртке… Нет, трудно. Она попыталась представить его сидящим в переполненном пабе, а сама она в это время поет на сцене; или по-другому, они оба мчатся на мотоцикле. Нет, опять не получается.

Она пыталась представить, как он проводит воскресные дни, смотря футбол, поедая спагетти, смеясь и ликуя вместе с остальными членами ее семьи. Или как они поехали бы смотреть мировое ралли или слушать рок-концерт в Остине. Нет, это невозможно. Так какого рожна она здесь делает? Она выглянула в окно автомобиля. Почему она не может просто забыть о нем? Или ее так увлек брошенный ему вызов? Если быть до конца честной, то она продолжала преследовать Мэтта Нормана лишь потому, что он разжег ее воображение, заставил не быть равнодушной. И не только это. Благодаря ему она заглянула внутрь себя. Глупо, безумно, но она захотела быть с ним с момента первой встречи. Интересно, что она почувствует, когда они окажутся вместе в постели?

Почему они не могут просто наслаждаться обществом друг друга? Они не нормальные взрослые люди. Что плохого, если их тянет друг к другу? Она была просто глупышкой, размышляя об их различиях. Ни один из них не рассматривал другого в качестве постоянного спутника. Мэтт знал правила игры так же хорошо, как и она. Паола была уверена, что даже сейчас они мыслили одинаково.

Он слишком прямолинеен. Общение с ней могло бы стать для него полезным. В ее силах показать ему, что жизнь разнообразна и интересна.

Похоже, он читал ее мысли, поэтому сказал:

– Ты сегодня хорошо провела время?

Они наконец-то миновали скопление машин на Кирби-драйв, и «БМВ» набрала скорость.

– Превосходно. А ты?

– Я получил больше удовольствия, чем ожидал.

– Надо же! Ну и дела. – Расскажи еще о своей семье, – попросил он, когда машина проехала развязку.

Сгустились сумерки, и в салоне Паоле показалось очень уютно и комфортно. Она откинула голову на подголовник кресла и села так, чтобы видеть Мэтта. Его профиль кажется таким четким и строгим на фоне мелькающих дорожных подсветок. Тут уж ничего не скажешь. Вряд ли ей наскучит смотреть на него.

– Что бы ты хотел узнать?

– Сколько у тебя братьев и сестер?

– Четыре брата.

– Четыре брата!

Паола недовольно поморщилась. – И поверь мне, не было дня, чтобы я не мечтала быть единственным ребенком в семье.

– Интересно. А я всегда хотел иметь брата.

– Если бы ты все свое детство проспал на кровати, в которую втыкают гвозди и подкладывают лягушек, ты бы думал иначе, – съязвила Паола.

Мэтт прищелкнул языком.

– Все равно, расскажи мне о своих братьях.

Она рассказала о Фрэнке и Джо, о Роки, о Тони.

– Тони всегда как заноза. Он такой традиционный и консервативный. Из него бы вышел неплохой бухгалтер.

– Ты так говоришь, будто быть бухгалтером – это самое скучное занятие в мире. – Мэтт включил сигнал поворота.

– Я так и считаю, – ответила она.

– Но ты ведь говорила, что сама ведешь бухгалтерию у отца?

– Ты опять прав.

Мэтт рассмеялся.

– Знаешь, Паола, – сказал он, растягивая слова, – ты самая непредсказуемая женщина из всех, что я знаю.

– Благодарю. – Паола очаровательно улыбнулась.

Он опять рассмеялся.

– Если ты так пренебрежительно относишься к бухгалтерии, то почему ею занимаешься?

– Кто-то же должен, а у меня с арифметикой все в порядке, – гордо заявила она. Мэтт пожал плечами.

– Но вернемся к твоему брату, – продолжал он. – Ты чувствуешь к нему антипатию…

– Я не говорила, что отношусь, нему с антипатией, хотя…

– Хотя что?

– Нет, я, конечно, люблю Тони, Как и всю свою семью. Они замечательные. Но все они знают, как должно быть. Они хотят видеть меня такой, какой я не могу, быть. – Например, какой?

– Ну, матушка, например, была жутко огорчена, когда я бросила преподавание. По ее разумению, преподавание – замечательная подготовка дня будущего замужества и материнства? – А ты так не думаешь?

– Не то чтобы не думаю. Преподавательская работа хороша, если ты ее любишь. Я же почувствовала, что это не мое дело. Что же касается замужества… лучше просто иметь любовника.

Мэтт издал какой-то странный звук, будто задохнулся.

– А как же дети? – пораженно спросил он. – Ты что, и детей не хочешь иметь?

Теперь она отвечала уже без видимой уверенности.

– Детей я люблю. Но ведь не обязательно для этого выходить замуж.

– Хмм.

Все идет как надо, решила Паола. Во всяком случае, она не виляет и не кривит душой. Тем самым она проторила дорогу к тому, чтобы они стали любовниками.

– А что по поводу твоих идей думают отец и братья? – помолчав, спросил Мэтт.

– Мне пока что не доводилось высказывать им свое мнение на этот счет… – виновато сказала Паола. – Во всяком случае, с матерью я эту тему не обсуждала. – Когда он ничего не ответил, она пояснила: – Видишь ли, они просто не поймут. Без подобных объяснений мы вполне сносно существуем. Даже мой отец вряд ли поймет все это, а мои братья и вовсе. У них твердое убеждение – место женщины на кухне.

– Поэтому их жены сидят дома.

– Нет. Они работают. Но только потому, что в нынешнее время тяжело прожить на одну зарплату.

– А что ты скажешь о том брате, который женат на шотландке?

– Джо? Он не очень похож на остальных. Хелейн, его жена, – умница. Джо очень гордится ею. – Паола улыбнулась, вспомнив жену брата. – Вообще-то Хелейн зарабатывает денег больше, чем Джо. Он с трудом мирится с этим.

– Ну, это было бы неприятно для любого мужчины.

– Еще один аргумент в пользу того, чтобы никогда не выходить замуж, – заявила Паола, потому что сама была полна решимости и преуспеть и разбогатеть.

– Нет, просто такая ситуация противоречит нормальному ходу вещей, – заметил Мэтт. У Паолы отвисла челюсть.

– Неужели ты это сказал? И ты полагаешь, что женщины должны зарабатывать на порядок меньше мужчин?

– Нет. Я только хотел сказать, что тысячи лет складывался определенный порядок вещей. В мужчине заложено желание воевать и охотиться. А в природе женщины ухаживать за пещерой, заботиться о детях, готовить пищу для мужчин.

– Не верю я в такой порядок, Мэтт. Сейчас девяностые годы двадцатого, а не девятнадцатого столетия.

– Есть вечные установления.

К этому моменту они подъехали к ее дому. Он мягко затормозил, выключил зажигание. Затем развернулся так, что они оказались лицом к лицу. Паола собралась возразить. Ничего ей не нравилось больше, чем хороший спор, особенно если она чувствовала, что права.

– Давай не будем спорить, – примирительно сказал Мэтт. – Ненавижу споры. – Он улыбнулся вальяжная, чувственная улыбка. Сердце у Паолы запрыгало как сумасшедшее, мысли куда-то улетучились. – Ты ведь на меня не сердишься? – Его глаза блеснули в лунном свете.

Как же она могла на него сердиться? Даже если он думает так же, как ее братья.

– Паола… я… – Он дотянулся до ее руки.

Паола задержала дыхание. Простое прикосновение, но оно имело магическое свойство лишать ее дара речи. Большим пальцем он погладил тыльную сторону ладони, а ее тут же пронизал трепет.

– Да?

– Я… – Он немного помолчал. – Давай пойдем к тебе. Я не знаю зачем.

Как только они очутились в холле, Паола внимательно посмотрела на него. Он стоял спиной к двери, она – на расстоянии вытянутой руки. Их взгляды встретились.

– Паола… – Его голос сохранял спокойствие, но глаза тронула золотистая поволока. От этого взгляда сердце начало неистово колотиться. Даже если бы она очень захотела, не смогла бы сейчас отвернуться.

– Паола, я прошу извинить меня за поведение на прошлой неделе. Мне очень жаль.

– Есть основания сожалеть. – Однако она совсем не сердилась на него. Напротив, ей хотелось, чтобы он ее поцеловал.

Мэтт откинул назад волосы нервным жестом.

– Я… ох… я не знаю, что меня толкнуло.

– Думаю, знаешь, – проговорила она, не сводя глаз с его губ. – Ты просто ревновал.

Он тяжело сглотнул.

– Я не ревновал.

Ей нравилось видеть его неуверенность в себе, смятение. Внешне он становился доступнее и даже… трогательнее. Почему сейчас он ее не поцеловал? Ведь хотел же! Она облизнула губы, а он проследил за движением кончика ее языка.

– А я думаю, ревновал. Во всяком случае, мне бы хотелось этого. Это означает, что ты неравнодушен ко мне.

– Конечно, ты мне нравишься, – сказал он, немного откинувшись назад. – Вообще-то мы можем видеться чаще. Хорошо, если подружимся.

Только дружба? Ей хотелось большего.

– Тогда почему ты ведешь себя так, будто боишься меня? – Она задала вопрос, уже не сомневаясь, что он хочет ее так же, как и она его.

Он напрягся.

– Я не боюсь тебя. И вообще ничего не боюсь.

– Так ли? – Паола сделала шаг к нему и нежно положила руки ему на грудь. Его сердце билось часто-часто, так же как и ее. – Я рада, – прошептала она и потянулась к нему.

– Да… но послушай, мне, кажется, пора уходить. У меня еще много работы, которую нужно переделать до завтра. Доброй ночи, Паола. Я позвоню тебе завтра. – Он наклонился, слегка касаясь ее губ.

Это теплое касание побудило Паолу немедленно ответить: она закрыла глаза и обвила руками его шею. На какой-то миг он будто колебался, но вот со сдавленным стоном притянул ее к себе и продолжил поцелуй.

Паоле казалось, что она погружается в какую-то сладостную пучину…

– Паола, – простонал он, продолжая покрывать поцелуями ее шею. Его руки проникли под рубашку Паолы, и она вздрогнула, когда ладони Мэтта охватили ее груди. От удовольствия у нее перехватило дыхание.

– Мэтт, – прошептала она. Да, это то, чего она так страстно хотела.

Он прихватил зубами мочку ее уха, а два больших пальца ласкали затвердевшие соски. Биение ее сердца участилось; казалось, каждый нерв ее тела отвечает на захлестнувшее ее трепетное волнение. Она по-прежнему не открывала глаз, упиваясь восхитительными ощущениями, которые становились все сладостнее. Она могла слышать его прерывистое дыхание.

Затем он внезапно прервал ласки.

Уже через минуту Мэтт поправлял рубашку Паолы и деликатно отстранял ее от себя: по выражению его лица можно было судить об усилиях совладать с разбушевавшимися чувствами. Оба тяжело дышали.

Паола недоуменно воззрилась на него. Сердце неистово билось, тело трепетало, в голове царила сумятица. Что с ним произошло?

Лицо Мэтта залилось краской, взгляд—два впивающихся в нее буравчика. На широкий лоб упала непослушная прядь. Он поднял руку, чтобы поправить прическу, и Паола заметила, что его пальцы слегка дрожат.

– Что с тобой, Мэтт? – наконец спросила она.

Он глубоко вздохнул.

– Извини, Паола. Я утратил контроль над собой.

Извинить? Ему не за что просить прощения.

– Я хотела, чтобы ты поцеловал меня. – Она явно затруднялась: не обратить ли все в шутку?

– Да, я знаю… мне тоже хотелось поцеловать тебя, но, я думаю, не стоит форсировать события. Когда мужчина и женщина… – Он помешкал, нахмурясь, затем продолжил: – Когда мужчина и женщина бросаются друг другу в объятия, они должны знать, что движет ими. Нужно понять значение возникших чувств.

– Мэтт, – терпеливо успокоила его Паола, – не думаю, что все надо делать по плану. Любовное влечение всегда основывается на чувствах, а чувства нельзя заказать заранее. Мы же оба хотим одного и того же.

– Если человек чего-то хочет это не означает, что он должен это обязательно получить. Надо отвечать за свои действия.

– Думаешь, я буду что-то требовать после того, как мы займемся любовью?

Он прищурился.

– Нет, Паола. Не это меня останавливает. Ты вполне прозрачно намекнула на свои взгляды, поэтому поводу. Просто я осмотрителен.

– Если ты так осмотрителен, то можешь многое в жизни упустить. По-моему, правильнее полагаться на чувства и инстинкты.

– Извини, но я так не думаю, – твердо сказал он.

– Ты это говоришь как юрист или просто как человек? – Паола начинала сомневаться, что они понимают друг друга.

– Извини еще раз, но я так думаю и чувствую. Мое кредо—прежде все тщательно обдумать, а потом уж и действовать. А когда я целую тебя, я…

– Ты забываешь обо всем на свете? – подсказала Паола.

– Именно так.

Какой честный! Она улыбнулась и коснулась его щеки.

– В этом нет ничего особенного. Почему мы не можем насладиться друг другом?

В какую-то минуту ей показалось, что в его глазах мелькнуло сомнение. Паола задержала дыхание, послышалось громкое мяуканье мисс Милли, которая терлась о ее ногу. Недовольная тем, что ей помешали, Паола хотела шикнуть на кошку, но мисс Милли ни за что бы не ушла. Наоборот, она зашипела на Мэтта. Момент был упущен.

– Я позвоню тебе завтра, – сказал он.

Понимая, что сегодня ее карта бита, Паола нагнулась и взяла кошку на руки. Покачала ее, шепча на ушко:

– И правильно…

Мэтт уже поворачивал ручку входной двери, но на мгновение остановился.

– Я прекрасно провел сегодня время. Спасибо.

Его губы скривились в улыбке, при виде которой она внутренне съежилась. Он открыл дверь и удалился.

Паола стояла посреди холла, зарыв лицо в мягкую шерстку кошки.

– Это всего лишь конец второго раунда, мисс Милли, – проворковала она. – Нам еще предстоит пройти длинный путь!