Текст книги "Душитель из Пентекост-элли"

Автор книги: Энн Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Оставшись наедине с Томасом, Финли растерялся еще сильнее. Ему было стыдно не только за то, что его уличили во лжи, но и за то, что отчитали в присутствии полицейского чина. Все получилось глупо и не имело оправдания. Инстинктивно, в поисках спасения, молодой человек попытался укрыться за ложью, и гордиться ему было нечем. Теперь же от него требуют адреса и фамилии друзей, и он сознает, что это плохо, но избежать этого не может. Для джентльмена было бы куда благороднее и достойнее отказаться давать такие показания.

– Я не знаю, где Яго Джонс, – сказал младший Фитцджеймс с заметным удовлетворением. – Не видел его много лет. Кто знает, где он сейчас? Он всегда был немного чудаковатым.

– Возможно, он где-то значится. В архивах военного ведомства или Министерства иностранных дел, – заметил Питт с мрачной улыбкой.

Финли посмотрел на него с испугом:

– Да, наверное.

– А мистер Хеллиуэлл? – настаивал суперинтендант.

– О… да. Тавитон-стрит, номер семнадцать или, возможно, пятнадцать.

– Благодарю вас. – Томас достал записную книжку и карандаш и записал адрес. – Теперь адрес мистера Тирлстоуна?

– Кромер-стрит, выходит на Грей-Инн-роуд.

– Номер дома?

– Сорок с чем-то, не помню, к сожалению.

Питт записал и это:

– Благодарю.

Финли нервно сглотнул.

– Но они к этому не имеют никакого отношения, уверяю вас. Я не знаю, как там оказался этот треклятый значок, но… я ручаюсь, они здесь ни при чем. Прежде всего, вся эта история с клубом была дурацкой затеей. Нелепая идея молодых парней, как бы позабавнее проводить время. Сущая глупость. Ничего плохого и в помыслах не было… – Он театрально всплеснул руками. – Выпивка, азартные игры по излишне высоким ставкам, которые были не по карману, снова выпивка… вот и всё. Мы были молоды… Но в душе мы всегда оставались порядочными людьми.

– Надеюсь, – не очень искренне ответил Томас. Ему доводилось встречать немало людей, которые под личиной порядочности прятали весьма неприглядную сущность.

– Я уже говорил вам, что мог потерять свою эмблему много лет назад, – продолжал твердить свое Финли, не сводя с полицейского встревоженного взгляда. – Я не помню, когда она затерялась. Бог ее знает.

– Понимаю, сэр, – невозмутимо ответил Питт. – Спасибо за адреса. – Он попрощался с Финли и ушел, провожаемый вежливым дворецким.

Норберта Хеллиуэлла дома не оказалось. Его дворецкий сообщил, что молодой господин на конной прогулке в Гайд-парке и после завтрака в клубе проведет там и всю остальную часть утра. Речь шла, разумеется, о клубе «Ридженси», и слуга недвусмысленно дал Питту понять – не словами, а выражением своей физиономии, – что тому едва ли стоит искать встречи с его хозяином именно там.

Суперинтендант поблагодарил его и, взяв кеб, отправился в южную часть города. Оттуда он свернул на запад, к Пиккадилли. Чем больше он думал, тем больше убеждался, что встреча с Хеллиуэллом ничего ему не даст. Результаты посещения Фитцджеймсов во многом удивили его и навели на размышления. Томас ждал, что будут попытки уклониться от ответов, праведное негодование и, возможно, растерянность. Да и то, что Огастес Фитцджеймс оказался властным человеком и отцом, готовым защищать сына, прав тот или виноват, не стало для него неожиданностью.

Питт ехал по шумным улицам, запруженным в этот теплый полдень экипажами и пешеходами. Дул освежающий ветерок. Модницы в открытых ландо и кабриолетах спешили показать городу себя и свои наряды. Среди экипажей промелькнула колоритная бочка пивовара, запряженная сытыми, хорошо ухоженными битюгами, чья густая расчесанная грива лоснилась на солнце, а начищенная сбруя ловила солнечные зайчики. Тротуары заполняли озабоченные чиновники и конторский люд. Спеша по своим делам или на ланч, они на ходу раскланивались со знакомыми, приподнимая котелки.

Томаса не покидали беспокойные мысли. Если на то пошло, поведение Финли Фитцджеймса его озадачило. Он лгал, отвечая на вопросы Питта, но совсем не так, как тот ожидал. Разумеется, Финли знал таких женщин, как Ада Маккинли. Хотя то, что он все отрицал, можно было легко объяснить самозащитой и желанием оправдать себя перед незнакомым человеком. Финли испугался, но совсем не того, что должно было его напугать. Сообщение о смерти Маккинли он воспринял равнодушно и не сказал ничего, кроме того, что в таких случаях говорят посторонние люди, вежливо выражая сожаление. Выходит, она была для него человеком, не заслуживающим большего? Узнав о ее убийстве, он не испытывал чувства стыда и вины? Более того, он даже не испугался, что это может в какой-то степени задеть и его, что это даже грозит ему расплатой!

Неужели посещение проститутки – такая же забава, как охота с гончими на лис, такой же вид спорта для истинных джентльменов? Сначала гон, потом убийство… Вполне закономерный конец. Ведь лисы – это животные, подлежащие отстрелу.

Дальнейшие размышления Питта были прерваны прибытием к месту назначения. Расплатившись с кебменом, он поднялся по ступеням клуба «Ридженси».

– Вы член клуба, сэр? – спросил его швейцар с бесстрастным лицом, однако тон, которым он задал этот вопрос, свидетельствовал о том, что он сразу догадался: этот посетитель членом клуба не является.

– Нет, – ответил ему Томас, изобразив улыбку. – Мне нужно поговорить с одним из членов вашего клуба о деле конфиденциальном и весьма неприятном. Возможно, вы передадите это нужному мне человеку и найдете местечко, где бы нам никто не помешал. Сделайте это незаметно, чтобы не ставить его в неудобное положение.

Швейцар уставился на полицейского так, словно заподозрил в нем шантажиста.

Питт продолжал улыбаться.

– Я из полиции, – пояснил он. – Участок на Боу-стрит.

– Понимаю, сэр, – промолвил швейцар, не поверив. Томас совсем не был похож на полицейского.

– Прошу вас, – повторил суперинтендант, слегка повысив голос. – Мне нужен мистер Норберт Хеллиуэлл. Его дворецкий сказал мне, что он в клубе.

– Да, сэр.

Швейцар наконец сообразил, что благоразумнее удовлетворить просьбу посетителя, иначе ситуация может выйти из-под контроля. Он приказал лакею провести Питта в одну из небольших угловых гостиных, видимо приспособленных для таких встреч. Ведь нельзя было оставить человека из полиции в общем холле, где он мог заговорить с любым членом клуба, и кто знает, как все обернется! Лакей отвел Томаса в гостиную и тут же поспешил известить мистера Хеллиуэлла о приходе гостя.

Норберту Хеллиуэллу было около тридцати или чуть больше. Неброской внешности, он ничем не отличался от любого молодого человека из состоятельной и благополучной английской семьи.

– Доброе утро, сэр, – промолвил он, закрывая за собой дверь гостиной. – Преббл сказал мне о какой-то неприятности, относительно которой я якобы могу вам помочь. Садитесь, прошу вас. – Он указал рукой на кресла и сам опустился в одно из них. – О чем идет речь?

Питт редко встречал человека более спокойного и не чувствующего за собой никакой вины.

– Я могу уделить вам не более десяти минут, – благожелательно добавил Хеллиуэлл. – У меня назначена встреча с женой и тещей. Они делают покупки. Леди находят в этом особое удовольствие, как вы знаете. – Он пожал плечами. – Хотя, возможно, и не знаете. И они ужасно не любят, если их заставляют ждать на улице. Считают это верхом неприличия и думают бог знает что. Вам, наверное, это хорошо известно. Существуют два сорта женщин, не так ли? – Молодой человек улыбнулся. – Одни из них умеют ждать на улице… Помните тот ужасный случай с респектабельной дамой, которую арестовали после покупок в магазине? – В голосе его было насмешливое презрение, поскольку тот известный всему Лондону случай свидетельствовал не в пользу полиции.

– Что ж, тогда перейдем к делу, – заявил Томас, поймав себя на том, что чересчур поспешно составил свое мнение об этом джентльмене. Напускное дружелюбие должно было насторожить его. – Вы когда-то были членом «Клуба Адского Пламени», созданного молодыми джентльменами, не так ли?

Норберт вздрогнул от неожиданности, но не испугался и светская вежливость его не покинула.

– О, это было так давно! – воскликнул он. – Почему вас это интересует? Кто-то снова вздумал возродить эту глупую затею? Боюсь, это не оригинально, а скорее, банально, если подумать. Напоминает забавы денди времен Регентства[1]1
  Регентство – наименование периода в истории Англии с 1811 по 1820 г. В течение этого времени принц-регент, в будущем король Георг IV, правил государством по причине недееспособности своего отца Георга III.


[Закрыть], вам не кажется? – Хеллиуэлл откинулся поудобней на спинку кресла и скрестил вытянутые ноги. – Теперь в моде кружки эстетов, но для этого необходима энергия эмоций. Лично меня искусство не увлекает и мало волнует. Мне по душе практические дела, – закончил он с легким смешком.

В этом смешке Питту, однако, почудились нотки раздражения. Или ему показалось?

– Вы носили значки клуба вот такой формы и величины? – Суперинтендант соединил указательный палец с большим. – Золото, покрытое эмалью, а на оборотной стороне выгравировано имя члена клуба?

– Уже не помню, – ответил его собеседник, спокойно глядя Питту в глаза. Он по-прежнему не выказывал никакого волнения, его лицо даже не порозовело более обычного. – Возможно, у нас были такие значки, но какое отношение это имеет к сегодняшнему дню? Это было много лет назад. После этого мы даже не встречались. – Он втянул в себя воздух и после этого все-таки слегка побледнел. – Не знаю… это было до моей женитьбы, лет шесть тому назад. – Хеллиуэлл снова улыбнулся, показав отличные зубы. – Шалости холостяков, сами знаете, как это бывает.

– Представляю, – согласился Томас. – У вас сохранился ваш значок?

– Понятия не имею. – На этот раз Норберт, кажется, помимо недоумения, испытал и небольшой испуг. – Не уверен. Почему вы спрашиваете? Лучше объясните мне, что все это значит? Пока вы не сказали ничего, что хотя бы отдаленно свидетельствовало о срочности и важности вашего дела ко мне, однако швейцару сказали, что оно даже неприятное. Говорите, или я буду вынужден уйти. – Он вынул тяжелые золотые часы на массивной золотой цепочке и демонстративно уставился на циферблат. – В вашем распоряжении три минуты.

– Вчера вечером была убита женщина, а под ее телом найдена эмблема вашего клуба, – сказал Питт, не сводя глаз с его лица.

Хеллиуэлл лишь глотнул ртом воздух, но внешне остался спокойным. Однако заговорил он не сразу:

– Искренне сожалею. Но даже если это мой значок, то уверяю вас, я не имею никакого отношения к убийству. Вчера вечером я ужинал со своим тестем, а после ужина сразу же отправился домой в собственном экипаже. Моя жена может подтвердить это, да и слуги тоже. Кто она? – Голос его стал увереннее, и на щеках вновь появился румянец. – Это был мой значок? Тогда все, что мне остается, это вспомнить, где я его потерял или кто мог его у меня украсть. Хотя это едва ли поможет. Это могло произойти много лет назад.

– Нет, сэр, это был не ваш значок, – сказал полицейский. – Но…

Хеллиуэлл вскочил, и лицо его побагровело от гнева:

– Тогда, черт побери, зачем вы мне морочите голову?! Это возмутительно, сэр! Кто… – Он внезапно умолк, махнув рукой.

– Я вас слушаю. – Питт тоже встал. – Я провожу вас. Вы что-то хотели мне сказать?

– Чей… – Норберт сглотнул слюну. – Чья это была эмблема? – Он сделал шаг к двери.

– Как я понимаю, всего вас было четверо? – уточнил Томас. – Это верно?

– Да… – По лицу Хеллиуэлла было видно, что ему хотелось соврать, однако он вовремя одумался. – Да… да, верно. Во всяком случае, при мне. Я вышел из членов клуба, инспектор… то есть, простите, суперинтендант. После того как я ушел, разумеется, кто-то еще мог… стать его членом. – Он вымученно улыбнулся.

Питт первым подошел к двери и открыл ее перед ним:

– Я не буду задерживать вас. Вас ждут жена и теща.

– Да. Спасибо… я сожалею, что так получилось.

Норберт, кивнув швейцару, направился через холл к выходу.

Полицейский, однако, продолжал следовать за ним на расстоянии полушага.

– Что вы можете мне сказать об остальных членах клуба того времени? – продолжал он задавать вопросы.

Хеллиуэлл уже спускался по ступеням крыльца.

– О… ничего особенного. Приличные молодые люди. Теперь, к тридцати, они, разумеется, поумнели. – Он явно пытался уйти от этой темы и даже перестал интересоваться, чей же значок нашла полиция.

– А что вы скажете о Мортимере Тирлстоуне? – Томасу пришлось ускорить шаги, чтобы не отстать от почти бегущего по тротуару Норберта. Тот так спешил, что сбивал встречных прохожих и даже обогнал ландо с тремя разряженными дамами.

– Не видел его бог знает сколько времени, – еле переводя дух, ответил молодой человек. – Ничего не могу вам о нем сказать.

– А о Финли Фитцджеймсе?

Хеллиуэлл так неожиданно остановился, что на него с разбегу налетел тоже торопившийся куда-то господин в брюках в тонкую полоску, какие носят чиновники не последнего ранга.

– Простите, сэр, – привычно извинился он, хотя в этом столкновении не было его вины. – Однако вы могли бы быть поосторожней на тротуаре!

– Что? – испуганно и непонимающе воскликнул Норберт. Он был настолько поглощен тем, что происходило между ним и полицейским, что ничего не видел и не слышал вокруг. – Кажется, я помешал вам? – наконец сообразил он. – Впрочем, вы вполне могли бы обогнать меня. Это так просто!

Обиженный джентльмен поправил на голове шляпу, окинул обидчика гневным взглядом и, взмахнув зонтом, как тростью, продолжил свой путь.

– Финли Фитцджеймс? – повторил Питт.

– Советую поговорить с ним лично, – сосредоточившись, наконец ответил Хеллиуэлл. – Кажется, он давно куда-то задевал свою эмблему. Зачем ее хранить? А теперь прошу извинить меня. Я вижу мою семью. Вот они. – Он указал на выехавший из-за поворота экипаж и сидящую в нем красиво одетую молодую женщину, которая смотрела в их сторону. С нею была пожилая пара. Мужчина занял переднее сиденье, повернутое спиной к кучеру, дамы же устроились на заднем и смотрели вперед.

Томас легким наклоном головы поздоровался с дамами, и те тоже кивнули в ответ.

Норберту предстояло выбирать: подойти вместе с Питтом к экипажу и представить его или же бросить его одного на тротуаре. Это было бы грубостью, которую потом ему пришлось бы объяснять своим близким.

Чертыхнувшись про себя, он направился к экипажу с застывшей улыбкой и деланым радушием в голосе:

– Дорогая Аделаида, мама, папа! Какой прекрасный день! Позвольте мне представить вам мистера Питта. Мы случайно встретились с ним в клубе. Мистер Питт, это моя жена, а это теща и тесть, мистер и миссис Джозеф Элкот.

После этого Хеллиуэлл сделал шаг к экипажу, собираясь сесть в него.

– А как мистер Яго Джонс? – как бы между прочим поинтересовался у него Томас. – Вы не скажете мне, где я могу его найти?

– Не имею ни малейшего представления, – быстро ответил Норберт. – Сожалею, старина. Давно не видел его. Он всегда был немного чудаковат. Нас связывало скорее случайное знакомство, чем узы дружбы. Ничем не могу вам помочь. – Он взялся на ручку дверцы.

– А мистер Тирлстоун? – не отступал полицейский. – Это тоже было случайное знакомство?

Прежде чем Хеллиуэлл успел ответить, его жена, наклонившись вперед, с любопытством посмотрела сначала на мужа, а затем на его спутника:

– Вы имеете в виду Мортимера Тирлстоуна, сэр? Нет, это вовсе не случайное знакомство. Мы хорошо его знаем. Он был вчера на званом вечере у леди Вудвилл, не так ли? Вместе с Вайолет Керк, я это хорошо помню. Говорят, они скоро объявят о помолвке. Я это знаю, потому что Вайолет сама мне сказала.

– И тем не менее тебе не следует этого говорить, дорогая, – покраснев, с укором сказал Норберт жене. – Все-таки сами они еще не объявили об этом. Мало ли, какие могут возникнуть обстоятельства. А если это вообще неправда? – Открыв дверцу, он готов был поставить ногу на подножку, но молодая дама через его голову снова обратилась к Питту:

– Я не ослышалась, вы спрашивали, где можно найти Яго Джонса?

Томас отметил, что у нее прелестное личико и очень красивые каштановые волосы.

– Да, мэм, – быстро ответил он. – Вы с ним знакомы?

– Нет, но я уверена, что Таллула Фитцджеймс может помочь вам. Яго когда-то был дружен с ее братом Финли, которого мы все хорошо знаем. – Аделаида посмотрела на мужа; его взгляд должен был бы превратить ее в соляной столп. Но молодая женщина продолжала с солнечной улыбкой беседовать с полицейским: – Я уверена, если вы поговорите с ней и объясните, как это важно для вас, она сможет вам помочь. Она замечательная и очень добрая.

– Это взбалмошная особа, и мне бы хотелось, чтобы ты общалась с ней как можно реже, – внезапно вмешался в беседу мистер Элкот. – Ты слишком щедра на похвалы, дорогая.

– Тебе следовало бы прислушиваться к тому, что говорят люди, – добавила миссис Элкот. – Тогда бы ты узнала, что по мере того, как эта барышня взрослеет и не выходит замуж, ее репутация в свете падает. Я уверена, что ей делали предложения, и не раз. – Пожилая дама легонько махнула рукой. – У ее отца есть деньги, ее мать из хорошей семьи, да и сама девушка по-своему достаточно привлекательна. Если она в ближайшее время не выйдет замуж, начнутся толки и пересуды.

– Я согласен с вами, – поспешно присоединился к разговору Хеллиуэлл. – Вполне достаточно быть просто вежливой с ней при встречах, если такие вообще будут. Она общается с такими людьми, с которыми ты никогда бы не завела знакомства. «Взбалмошная» – это слишком мягко сказано. Я бы сказал посильнее. – В его голосе прозвучали повелительные нотки. Затем он повернулся к Питту: – Рад был встретить вас, сэр. – Сев в экипаж, Норберт захлопнул дверцу. – До свидания. – И молодой человек велел кучеру трогать.

Томас же остался стоять под жарким солнцем на тротуаре.

На первый взгляд Мортимер Тирлстоун мало походил на двух своих приятелей по клубу. Он был высок, худ и одевался так, как обычно предпочитают одеваться художники. Его длинные волосы с пробором посередине, легкая шелковая блузка, тщательно повязанный бантом галстук с длинными концами и просторный пиджак вполне создавали желаемый образ. Однако с Хеллиуэллом этого человека роднила непринужденность манер и уверенность в себе. Он знал, что хорошо смотрится, ему было удобно в этой одежде, и его внешность не просто производила впечатление, а еще и заставляла относиться к нему с той почтительностью, к какой он привык.

Тирлстоун ждал Питта на пешеходной тропе, красиво вьющейся через Риджент-парк к Ботаническому саду. Он стоял, запрокинув голову, и наслаждался созерцанием пронизанной солнцем дымки над верхушками деревьев. На его лице застыла счастливая улыбка.

Томас искал его добрую половину утра. Но наконец бесконечные опросы и настойчивость суперинтенданта увенчались успехом.

– Мистер Тирлстоун? – спросил Томас, хотя был уверен, что это и есть третий член странного клуба.

– Да, сэр, – ответил молодой человек, продолжая смотреть на небо. – Прекрасное утро, не правда ли? Дивные ароматы цветов, от самых простых, местных, до экзотических, чей запах доносится к нам издалека… Как прекрасна природа, и как редко мы умеем наслаждаться близостью к ней! Природа одарила нас богатством чувств, а что мы делаем? Мы о них забываем, сэр, забываем!.. Что я могу сделать для вас, кроме того, что уже сделал, напомнив о нашем чувстве обоняния, этом щедром даре матери-природы?

– Несколько лет назад вы, кажется, состояли в организации, известной как «Клуб Адского Пламени»… – начал Питт.

– Организации? – Мортимер наконец опустил голову вниз и посмотрел на своего собеседника; в глазах его было насмешливое удивление. – Едва ли, сэр. Наш клуб никогда не был таким. Любые организации противны моей натуре. Они несовместимы с естественным желанием человека наслаждаться и творить. Организации – это тщетная попытка человека оставить свой след в истории мироздания, суть которого он пока не в силах понять. Поистине жалкое зрелище! – Рядом с ним, гудя, лениво перелетал с куста на куст шмель, Тирлстоун проводил его восторженным взглядом. – Природа сама все организует, – продолжил он. – Мы же – только зрители, глубоко невежественные и пребывающие в вечном страхе. Вернее было бы сказать – в священном страхе. Простой страх оглупляет. Тонкая грань между ними – это чистота чувств. Однако что вас интересует?

Питт растерялся и промолчал.

– Мы говорили о «Клубе Адского Пламени», сэр; что вы хотите о нем узнать? Ошибка молодости. Лично я сразу же вышел из него; меня влекло к иным, более возвышенным целям. Вы хотите стать членом такого клуба? – Восторженный молодой человек пожал плечами и снова посмотрел на небо. – Тут уж ничем не могу вам помочь. Можете сами заняться его возрождением, если хотите. Не ждите, пока кто-то сделает это для вас. Начните все заново! Попытайте счастья в игорных клубах, на скачках, в мюзик-холлах, в домах с дурной репутацией и так далее. Вы везде найдете единомышленников. Выбор их неограничен.

– Так вот какой клуб вы посещали! – Томас старался казаться просто любопытным, а не наивным простачком. Он понял, что ему не удалось провести Тирлстоуна. Это оказалось для него невозможно.

Тот же уставился на суперинтенданта, как на диковинное растение, подлинную загадку природы:

– А чего еще вы ожидали? Что там будут собираться любители садоводства и ценители поэзии? Если вы не пьете, не играете в азартные игры, не ставите на лошадей и не охочи до женщин, то зачем вам «Клуб Адского Пламени»?

Шарада оказалась короткой, а разгадка – быстрой.

– Мне нужны имена его первых членов и сведения, где их можно найти, – ответил Питт, все еще лукавя.

Глаза Мортимера округлились от удивления:

– Дорогой друг, зачем это вам? Клуб давно закрылся, вернее, распался сам по себе. Зачем вам все это сейчас?

Пролетела, трепеща прозрачными крылышками, бабочка. Где-то залаяла собака.

– Под телом убитой вчера вечером женщины обнаружен значок «Клуба Адского Пламени», – ответил полицейский.

– Господи! И что в этом удивительного? – Его собеседник трагически свел брови. – Почему это вас так тревожит? Она ваша родственница? Тогда выражаю вам свое соболезнование. – Он великодушно протянул Питту руку в знак искреннего сочувствия.

– Нет, нет! – воскликнул тот, даже растерявшись.

– В таком случае… Кстати, вы не из полиции? По вашему виду этого не скажешь. Итак, вы из полиции? – Это даже развеселило Тирлстоуна, как нечто имеющее особый тайный смысл для посвященных. – Как это ужасно! Чье имя я должен вам назвать? Я ничего не знаю об этом убийстве. Кем была убитая?

– Ее имя Ада Маккинли. Она была проституткой.

На лице Мортимера появилось выражение некоего сожаления, чего Томас не заметил на лицах Финли Фитцджеймса и Норберта Хеллиуэлла. Тирлстоун внезапно изменился и стал совершенно серьезен – больше на его лице не было ни тени легкомыслия и добродушного подшучивания. Оказалось, что под этой маской скрывалась твердая и сосредоточенная натура. Глаза Мортимера сузились, а тело как бы застыло, и Питт вдруг почувствовал дыхание холодного ветерка, от которого, казалось, зашелестели и закачались головки цветов.

– Нас было всего четверо, и на значке каждого из нас стояло его имя. – Тирлстоун говорил неестественно ровным голосом. – Вы хотите сказать, что нашли мой значок?

– Нет, сэр.

Молодой человек оттаял и не смог скрыть явного облегчения.

– Я рад. Он давно, много лет не попадался мне на глаза. – Мортимер сглотнул. – Никогда не знаешь, что может случиться. – Он посмотрел на суперинтенданта с любопытством и тревожным ожиданием. – Чей же это значок? Я… не верю, что кто-то из нас настолько глуп… – Он не договорил фразу, но ее смысл был ясен.

Мимо прошла парочка. Гравий дорожки громко хрустел под их ногами.

– Я уже повидался с мистером Фитцджеймсом и мистером Хеллиуэллом, – как бы между прочим обронил Питт. – Но не смог найти Яго Джонса.

– Это будет непросто. – На этот раз в голосе Тирлстоуна была полная уверенность.

– Почему?

– Если бы вы знали Яго, то не задавали бы этого вопроса.

– Я его не знаю. Так почему же?

– О… – Мортимер с беспомощным видом пожал плечами. – Возможно, я осведомлен об этом еще меньше, чем думаю. Однако это ваше дело – найти его, а не мое, слава богу.

– И все же, где мне его искать? – настаивал Томас, мало надеясь на успех.

Он не ошибся, увидев очередное пожатие плечами и удивленный взгляд собеседника:

– Понятия не имею. Право, я не знаю. Где-нибудь на улицах, в трущобах. Я помню, как однажды он говорил мне это сам, не знаю, в шутку или серьезно. – Тирлстоун снова, запрокинув голову, обозревал небосклон, как бы давая Питту понять, что разговор окончен.

Суперинтендант зашагал прочь по парку мимо гуляющей публики. Он обогнал офицера в отпуске, обрядившегося в красный мундир и белые брюки – его начищенные мелом медные пуговицы ярко горели на солнце. Дал пройти стайке молоденьких девушек в нарядных светлых муслиновых платьях с кружевами. На них не без зависти поглядывала молоденькая няня в крахмальном фартучке, катившая перед собой детскую коляску. Откуда-то доносились звуки шарманки…

В четыре часа пополудни Томасу Питту наконец удалось перекусить. Он чувствовал, как устал, – резало глаза и раскалывалась голова от недосыпаний и постоянного напряжения. Суперинтендант не верил в то, что Яго Джонс намеренно подставил Финли Фитцджеймса, подкинув его вещи в комнату проститутки. Все это еще требовало доказательств, хотя пока такая вероятность не сбрасывалась со счетов.

Поэтому Питт решил, что пора снова нанести визит в особняк на Девоншир-стрит и справиться у вежливого дворецкого, нельзя ли повидаться с мисс Таллулой Фитцджеймс. По его предположениям, в этот час дня юная леди должна быть дома и готовиться к вечернему выезду в гости или к другим светским развлечениям.

Она вошла в малую гостиную, шурша пышными юбками бледно-розового, почти белого платья, украшенного на корсаже розой и бантом с длинными концами. Будь ее лицо чуть круглее, а его выражение не столь смышленым – и Таллула была бы воплощением девичьей невинности. Однако, хотя Томас и не понял этого сразу, эта девушка была полна решимости и вызова. Когда она стремительно появилась в дверях, а войдя, тут же остановилась, не выпуская ручку двери, у суперинтенданта не осталось в этом никаких сомнений.

– Что я вижу? – удивленно воскликнула мисс Фитцджеймс. – Вы снова здесь? Я слышала о смерти этой несчастной женщины, но у вас нет никаких оснований считать, что Финли имеет к этому отношение. Это полнейший абсурд! Зачем ему это делать? Мама, например, уверена, что он и близко не подходил к этим ужасным кварталам. Вам не кажется, что порой наши родители напоминают хорошую пару лошадей в упряжке? Они отлично смотрятся, все восхищаются ими, а лошади видят лишь то, что позволяют им видеть шоры. Мы всегда зашориваем наших лошадей, чтобы не глядели по сторонам и, не дай бог, чего-нибудь не испугались.

Питт, как ни старался, не смог удержаться от улыбки.

– Собственно, я пришел к вам всего лишь за адресом мистера Яго Джонса, – успокоил он молодую барышню.

Он заметил, как под тонким шелком платья настороженно напряглось и застыло тело девушки, и представил себе ее руку, судорожно сжавшую в этот момент дверную ручку. Очень медленно Таллула выпрямилась и отошла от двери на несколько шагов.

– Зачем? – спросила она. – Неужели вы думаете, что это сделал Яго? Вы не представляете, насколько нелепы ваши подозрения! Уверяю вас, я бы скорее подумала на принца Уэльского, чем на него. Если хорошенько поразмыслить, то это более вероятно.

– Вы очень высокого мнения о мистере Джонсе… – с удивлением заметил Питт.

– Не то чтобы так… – Девушка отвернулась, и солнечный луч из окна ярко осветил ее необычное лицо в профиль: нос, пожалуй, длинноват, рот крупный, щедрый на улыбку, в темных глазах – блеск, говорящий о том, что этой натуре не чужды сильные эмоции. – Он… видите ли… он слишком благочестив и порядочен. И поэтому бывает скучен. – Мисс Фитцджеймс намеренно не поворачивалась, продолжая смотреть на залитый солнцем сад и трепещущую листву деревьев. – Он не способен на что-либо подобное, – продолжала девушка. – Они с Финли примерно одного возраста. Когда брату было двадцать, а мне – двенадцать, дружить с Яго было интересно и весело. Он знал множество шуток, умел изображать всех, кого угодно, и не только внешне – он менял даже голос. – Она намеренно небрежно пожала плечами, словно разговор о Джонсе мало ее интересовал. – Теперь он стал религиозным человеком. Посвятил себя благотворительности и спасению души. – Таллула вдруг резко повернулась к Питту: – Почему церковь делает из людей таких зануд?

– Церковь? – Ее собеседник не мог скрыть своего удивления.

– Как будто вы этого не знаете? Впрочем, возможно, вам это и неизвестно. Финли поступил глупо, когда сказал, что сейчас ничего не знает о бывших членах «Клуба Адского Пламени». Возможно, он хотел таким образом уберечь остальных от неприятностей. Это мог быть любой из них – например, Норберт Хеллиуэлл, или Мортимер Тирлстоун, или еще кто-либо. – Мисс Фитцджеймс тряхнула головой. – Но это не Яго и, разумеется, не Финли. Наиболее вероятно, что эта женщина когда-то похитила значок, а потом ее убили. Ведь такое тоже возможно, не так ли? – Девушка с вызовом посмотрела на Питта. – Но в таком случае зачем им понадобилась эмблема Финли, когда у каждого из них есть свой?

– Не думаю, что здесь был злой умысел, – согласился Томас. – Однако гравировка имен настолько мелка, что прочесть ее довольно трудно. Можно по ошибке поменяться значками.

– О! – выдохнула Таллула с облегчением и опустила плечи. – Конечно. Я об этом не подумала.

– Где я могу найти мистера Джонса?

– Церковь Святой Марии в Уайтчепеле.

У полицейского перехватило дыхание от неожиданности. Он знал эту церковь. Она была в нескольких ярдах от Пентекост-элли. Олд-Монтегю-стрит шла параллельно Уайтчепел-роуд и далее переходила в Майл-Энд.

– Понимаю. Благодарю вас, мисс Фитцджеймс.

– Что с вами? Почему у вас такой вид? Церковь Святой Марии что-то для вас значит? Я вижу это по вашему лицу. Вы знаете ее!

Не было никакого смысла лгать ей.

– Женщина была убита в переулке, который выходит на Олд-Монтегю-стрит, – объяснил суперинтендант.

– Это так близко от церкви? – Девушка была взволнована и, должно быть, испугалась, что Питт мог заподозрить ее в знакомстве с этим кварталом.

– Да, близко.

– О! – Таллула снова отвернулась, и теперь Томас видел только изгиб ее шеи. – Вам не удастся обвинить Яго. Если бы он обратился к такой женщине, как эта, то только с единственной целью: спасти ее душу. – В ее голосе звучали горечь и боль. – Надеюсь, она умерла не от скуки?

– Нет, мисс Фитцджеймс, ее задушили.

Девушка поморщилась.

– Как жаль, что я ничем не могу помочь вам, – тихо сказала она. – Но я действительно ничего не знаю.