Текст книги "Убийство в приличном обществе"

Автор книги: Энн Грэнджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Каково происхождение этой картины?

Если до того я и заслужил некоторую благосклонность, все моментально исчезло. Ангелис напрягся и ледяным тоном ответил:

– Уж не подозреваете ли вы чего-то незаконного? У всех экспонатов, приобретенных для галереи, безупречное происхождение!

Я поспешно поднял руку вверх и поспешил извиниться:

– Прошу прощения, я вовсе не имел в виду ничего плохого. Хотел лишь выяснить, приобрел ли ее мистер Бенедикт для продажи.

Ангелис немного успокоился.

– Ах, вот оно что… Мистер Бенедикт привез ее из своей последней поездки в Европу. Он ездит на континент каждый год и специально отыскивает произведения искусства.

– Миссис Бенедикт сопровождала его в таких поездках?

Ангелис тряхнул черными кудрями:

– Инспектор, это были деловые поездки.

Значит, Аллегра, которая, возможно, очень любила путешествовать, оставалась дома в Суррее, где ей нечем было заняться – разве что играть на пианино.

Я вернулся к субботнему вечеру.

– В какое время сюда пришла мисс Марчвуд в поисках миссис Бенедикт?

– В тридцать одну или тридцать две минуты шестого, – тут же ответил Ангелис. – Я знаю точно, потому что, перед тем как услышал голоса, посмотрел на часы. Мисс Марчвуд разговаривала с мистером Греем. Мистер Грей пришел ко мне в кабинет и сообщил, что миссис Бенедикт пропала. Выйдя в галерею, я нашел мисс Марчвуд в очень возбужденном состоянии. Она рыдала. Я увел ее сюда, в кабинет, и налил рюмку хереса. Она немного успокоилась, хотя по-прежнему говорила бессвязно. Мне она повторила то, что уже рассказала Грею, – миссис Бенедикт потерялась. «Она пропала, она пропала!» – повторяла она.

Я собирался закрыть галерею пораньше из-за плохой погоды. Как только понял всю серьезность положения, я в самом деле закрыл галерею, оставив внутри мисс Марчвуд с графином хереса для поддержания сил. Мы с Греем отправились искать пропавшую хозяйку.

– Мистер Грей уверяет, что во время поисков он не заходил в парк. А вы, мистер Ангелис?

– Нет, инспектор, я пошел в другую сторону и дошел до Пикадилли-Серкус. Потом вернулся по другой стороне улицы.

– Вы проходили мимо Берлингтонского пассажа?

– Совершенно верно. Туман был ужасный. Я не видел, куда иду. Скоро я понял, что надежды найти миссис Бенедикт мало. По пути я набрел на экипаж и попросил возчика вернуться к галерее со мной. Посадил в экипаж мисс Марчвуд и отправил ее на вокзал Ватерлоо. Потом я снова отправился на поиски, а Грея оставил дежурить в галерее на тот случай, если миссис Бенедикт все же придет. Наконец я убедился в том, что поиски безнадежны. Я вернулся, отпустил Грея домой, запер галерею и отправился в полицейский участок на Литтл-Вайн-стрит, чтобы заявить о пропавшей без вести. Дежурный сержант попросил дать ее приметы. Я заранее выяснил у мисс Марчвуд, во что была одета ее хозяйка. Она сказала, что на миссис Бенедикт были коричневые юбка и плащ. Кроме того… – Ангелис прикрыл рот кулаком и деликатно кашлянул, – я сообщил, что миссис Бенедикт необычайно красива. Потом я отправился на вокзал Ватерлоо и сел в поезд, который шел до Эгама. Приехав к мистеру Бенедикту домой, я сообщил, каково положение дел.

– Должно быть, он очень встревожился, – заметил я.

– Очень! – сухо ответил Ангелис.

Поблагодарив управляющего за помощь, я вернулся в зал, где меня ждал Грей. Он проводил меня к выходу. Юноша держался с изящной вежливостью, которая казалась для него естественной. Я пробормотал слова благодарности и вышел на Пикадилли, радуясь тому, что вернулся в нормальный мир. Я разглядывал заурядные лица прохожих, которые так отличались от странной парочки в галерее… «Нет, Росс, – говорил я себе, – ты явно не принадлежишь миру искусства! И не нужно смущаться, если ты находишь там много странностей».

Приблизившись ко входу в Берлингтонский пассаж, я увидел, что Моррис уже ждет меня. Судя по виду, визит не увенчался большим успехом. Он беседовал со служителем в форменном сюртуке и цилиндре.

– Это Гарри Барнс, – сообщил Моррис, когда я подошел к ним. – Он дежурил в прошлую субботу, но двух дам не помнит.

Я посмотрел на служителя; увидев меня, тот коснулся полей цилиндра. Я заметил, что его кожа и белки глаз отличаются нездоровым желтоватым оттенком, и подумал, что, вероятно, он болел желтухой или у него больная печень… Впрочем, во всем остальном он выглядел вполне крепким. Скорее всего, он провел много лет в жарком климате, губительном для европейцев. Владельцы пассажа предпочитают нанимать служителей из числа отставных военных.

– Вы уверены насчет двух дам? – спросил его я. – Вы их не помните? Одна из них отличалась поразительной красотой.

– Очень плохая видимость, сэр! – рявкнул Барнс, как будто отдавал рапорт вышестоящему офицеру. Впрочем, он тут же замялся и поспешил объясниться: – Не хочу сказать, сэр, что их не было. Но в пассаже, как вы понимаете, много посетителей.

– Они попросили вас найти им экипаж, – подсказал я.

– Вполне возможно, сэр, я точно не помню. В тот день многие посетители, и джентльмены и леди, просили найти им экипаж… Дамы любят приходить в пассаж за покупками. Но нигде нельзя было найти ни одного экипажа, ни одной двуколки. Из тумана выходили люди и задавали мне всевозможные вопросы. Почти все они заблудились; многие не понимали, где север, где юг. Извините, если я не смог вам помочь.

Мы отошли в сторону.

– Жаль, – проворчал Моррис.

– А что ювелир? – спросил я, заранее настраиваясь на плохое. – Его тоже подводит память?

– Он подтверждает, что миссис Бенедикт и ее компаньонка в субботу приходили к нему в магазин. Он хорошо знал миссис Бенедикт и не сомневается, что к нему приходила именно она. Я спросил, помнит ли он, зачем они приходили, и он ответил, что речь шла о броши, принадлежащей миссис Бенедикт. Я спросил, когда они ушли, и он сказал, что, насколько он помнит, около половины пятого… Ему очень жаль, но точнее он сказать не может.

– Но Ангелис утверждает, что мисс Марчвуд пришла в галерею лишь в половине шестого, и насчет времени он совершенно уверен. От Берлингтонсгкого пассажа до галереи… минут десять ходу, кажется?

– В хорошую погоду – да, сэр, – согласился Моррис. – Но в тумане дорога занимает больше времени, и дамы еще какое-то время постояли на месте, боясь переходить улицу…

Я досадливо вздохнул:

– Жаль, что Тедески не помнит времени так же точно, как Ангелис. Но, Моррис, похоже, у нас появился Целый час, о котором ничего не известно. Придется мне еще раз побеседовать с мисс Марчвуд. Правда, не думаю, что расспросы чему-то помогут. А вы скорее отправляйтесь в агентства по найму прислуги. Может быть, мы найдем хотя бы Сеймура!

Я вернулся в Скотленд-Ярд, намереваясь дописать отчет о допросе Джорджа Ангелиса для суперинтендента Данна. Войдя в приемную, я увидел, что у нас посетитель.

Он сидел на стуле и ел внушительный ломоть хлеба с сыром, откусывая огромные куски, словно не ел весь день, – скорее всего, так оно и было. Это был оборванный, немытый уличный мальчишка лет десяти-одиннадцати, в слишком больших для него сапогах. На полу у его ног лежала мятая фетровая шляпа.

Констебль Биддл, сидевший за столом, мрачно косился на мальчика. Увидев меня, констебль вскочил на ноги и сказал:

– Подметальщик, сэр, с Пикадилли.

– Молодец, Биддл! – похвалил его я.

Биддл густо покраснел от удовольствия.

Мальчишка осторожно собрал последние крошки хлеба и отправил их в рот. Не обращая на меня внимания, он обратился к Биддлу:

– А еще у вас есть?

– Нет, – сухо ответил Биддл. – Ты и так слопал весь мой обед. Это инспектор Росс, поэтому встань и веди себя хорошо!

– Пошли ко мне в кабинет, – велел я подметальщику.

Мальчишка подобрал с пола шляпу, сунул ее под мышку и следом за мной отправился в кабинет. Там он без всякого стеснения принялся озираться по сторонам.

Я сел за стол, надеясь, что обстановка произведет на него впечатление, однако мне показалось, что этого не произошло.

– Как тебя зовут? – спросил его я.

– Чарли, – ответил мальчишка.

– Чарли… а дальше?

– А тогда вы не того взяли! – возмутился мальчишка. Вам нужен Перси Уотт. Вот кто подметает перекрестки на Стрэнде!

– Я имел в виду, – стараясь сдерживаться, объяснил я, – как твоя фамилия?

– Нет у меня никакой фамилии, – быстро ответил мальчишка.

– Но ведь тебя должны еще как-то звать, кроме Чарли.

– А, вот вы о чем, – сказал он наконец. – Меня называют Чарли Таббс.

– Значит, твоя фамилия Таббс. Где ты живешь?

– Нигде, – ответил мальчишка.

– Ну, где ты спишь ночью?

– Чаще всего в подворотнях.

Скорее всего, он говорил правду.

– Послушай, Таббс, насколько я понимаю, ты подметаешь мостовые, чтобы пешеходы смогли перейти улицу.

Мальчишка нахмурился, и я быстро пояснил:

– Те, кто гуляет по Пикадилли.

– Мое место – между Пикадилли-Серкус и Сент-Джеймс-стрит, – кивнул мой собеседник.

– Хорошее место?

– Не жалуюсь, – ответил мальчик. – По магазинам часто ходят богачи. Сапоги у них чистые, а у дам длинные юбки. Кому же захочется пачкать их в грязи да в навозе! А я тут как тут: расчищаю им дорожку. Они и рады.

– Ты работал вечером в прошлую субботу?

– Я всегда работаю, – ответил мальчик.

– Был густой туман.

– Уж мне ли не знать? – с чувством воскликнул Чарли Таббс. – В тот день на улице почти никого и не было. Я уж думал, совсем ничего не заработаю. А холод стоял такой, что я продрог до костей. Только и мечтал съесть горячий пирог. На Пикадилли-Серкус торгуют пирогами с лотка. Я все время об этих пирогах думал.

– А что потом? Значит, сгустился туман, и ты ходил по Пикадилли, надеясь встретить пешеходов…

– Я услышал голоса, женские голоса. По выговору догадался, что они – настоящие леди. Я подошел ближе, потому что леди особенно не любят переходить улицу по грязи. Особенно такую улицу, как Пикадилли, где много экипажей и повозок… Трудно перейти дорогу, не наступив в…

– Да, да, Таббс! Ты слышал, о чем говорили те леди?

– Да, – ответил Таббс и замолчал, выжидательно глядя на меня.

– Продолжай, – велел я.

– А сколько дадите? – осведомился испорченный мальчишка.

– Получишь в ухо, если будешь нахальничать, – отрезал я. – А может, я велю констеблю Биддлу посадить тебя за решетку, пока ты не научишься себя вести!

Мои слова нисколько не смутили Таббса.

– Я и сейчас мог ходить по Пикадилли, подметать улицу и зарабатывать деньги. А я неизвестно сколько сижу здесь. – Он кивнул в сторону приемной.

– Тебя накормили. Итак, Таббс, что говорили те две дамы?

Таббс решил, что лучше поделиться сведениями, а о вознаграждении поговорить потом.

– Одна из них говорила, что им лучше поехать домой. А вторая сказала… – Таббс вздохнул и очень похоже передразнил женский голос: «Но ведь мы так близко!»

– Что у нее был за голос? – спросил я. – Нет, не передразнивай! Просто опиши, как она говорила. Тихо, громко? Каким был ее голос – встревоженным, испуганным?

– Она говорила очень тихо, я еле разобрал, – ответил Таббс, – и как-то чудно. По-моему, она не из Лондона. Уж как говорят лондонцы, я знаю. А та дама была иностранка. Она говорила, как старый Мартини, который торгует кофе с лотка на Олд-Бонд-стрит.

Благослови Боже лондонских беспризорников и их острый слух! Они ничего не упускают. Одной из дам определенно была Аллегра Бенедикт, которая не утратила итальянского акцента! «Но ведь мы так близко!» Близко к чему? К галерее Бенедикта?

– Продолжай, – велел я.

– Вторая женщина, – продолжал Таббс, – принялась жаловаться на туман и сказала, мол, все безнадежно. Но та со странным выговором сказала, что они смогут туда добраться. «Мы совсем близко, – все повторяла она. – И он будет ждать!»

Я чуть не свалился со стула, но постарался скрыть свои эмоции от Таббса. Мне не хотелось, чтобы он начал выдумывать.

– Чарли, ты уверен, что она так сказала?

– А как же! – ответил мальчишка. – Я тогда стоял совсем рядом с ней, хотя она меня не видела. Туман стал очень густым. «Но мы не можем даже перейти дорогу», – сказала первая женщина. И тут вышел я, понимаете? «Хотите перейти на ту сторону? Я вас переведу!» – говорю. Она так взвизгнула, ведь она не знала, что я рядом. Потом та, что чудно говорила, воскликнула: «Да, да, Изабелла! Мальчик переведет нас на ту сторону, а уж оттуда мы найдем дорогу». Я и перевел их, и вымел для них широкую дорожку. Первая дама дала мне шестипенсовик. Я сразу побежал и купил себе пирог.

– А что вторая, с чудным выговором?

Таббс пожал плечами:

– Насчет ее не знаю. Она скрылась в тумане. По-моему, она спешила.

– Почему ты так считаешь?

– Она все время нервничала. Та, первая, беспокоилась. А вторая, которая говорила как иностранка, вела себя как кошка на раскаленной крыше.

Я дал Таббсу шиллинг, который он попробовал на зуб, желая убедиться, что монета не фальшивая. Потом я отвел его назад, к Биддлу, усадил и попросил повторить все снова, в точности так, как он говорил мне.

– Констебль запишет твой рассказ и прочтет тебе, – объяснил я. – Если ты будешь согласен с тем, что все записано верно с твоих слов, то поставишь внизу значок. Понимаешь?

– А мне дадут за это еще шесть пенсов? – с надеждой спросил Таббс.

– Нет, не дадут. Если все сделаешь как надо, может быть, тебе нальют чаю.

Биддл бросил на меня укоризненный взгляд.

– Она приехала на тайную встречу, на свидание с любовником! – говорил я Данну через несколько минут. – Гогов поставить фунт против пенни. Миссис Бенедикт и мисс Марчвуд спешили вовсе не в галерею. Они шли в парк, к тому дубу. Точнее, там, под дубом, Аллегра Бенедикт собиралась с кем-то встретиться. Изабелла Марчвуд должна была ждать ее на Пикадилли, может быть, стоять у калитки, ведущей в парк, а может быть, прогуливаться вдоль ограды, пока Аллегра не вернется. Теперь становится понятно, почему мисс Марчвуд так путается со временем. Ей пришлось долго ждать, пока ее хозяйка вернется. Но Аллегра так и не вернулась. Наконец прошло столько времени, что Марчвуд поняла: с ее хозяйкой что-то случилось. Возможно, она даже пробовала разыскать ее в парке, но в тумане это было невозможно. Понятно, что в галерею она прибежала вне себя, о чем говорит Ангелис. Она не только потеряла миссис Бенедикт, но и должна была как-то объяснить, почему ее все время не было рядом с хозяйкой… Теперь также понятно, почему Чарли Таббс сказал, что женщина с иностранным акцентом вела себя «как кошка на раскаленной крыше». Она боялась опоздать, потому что кто-то ее ждал. И вот почему так важно то, что сказал Гарри Барнс.

– Кто такой Гарри Барнс? Да стойте же спокойно, Росс!

Я и сам не заметил, что все время расхаживал туда-сюда перед его столом, тыча в воздух пальцем. Вполне понятно, суперинтендент все больше приходил в замешательство. Я остановился.

– Извините, сэр. Гарри Барнс – служитель в Берлингтонском пассаже. В прошлую субботу он дежурил у выхода на Пикадилли. Изабелла Марчвуд сказала, что они с миссис Бенедикт попросили служителя найти им экипаж, но ему так и не удалось выполнить их просьбу. Когда мы с Моррисом стали его расспрашивать, он сказал, что не помнит двух дам, которые просили его найти им экипаж. Правда, он тут же указал, что в субботу из-за тумана такую же просьбу он слышал от многих людей, хотя никому не сумел помочь. На первый взгляд кажется, что у него просто плохая память. Но давайте предположим, что память у него не плохая, а наоборот. Барнс не может вспомнить тех двух дам, потому что они ни о чем его не просили! Владельцы пассажа – люди богатые, и их не стоит обижать. Кроме того, что Барнс не пускает в пассаж нежелательных лиц, его обязанность – во всем угождать покупателям. Он не имеет права даже намекать на то, что кто-нибудь из них может сказать неправду. Или он в самом деле их не помнит. В тот день все смешалось. Так или иначе, он не подтверждает слов Изабеллы Марчвуд о том, что они просили служителя найти им экипаж. Вначале мне показалось, что свидетельства Барнса бесполезны, а теперь я понимаю, что он все же сообщил нам немало.

– Марчвуд признается? – просто спросил Данн после того, как я исчерпал все свои доводы и замолчал. Моя логика как будто не произвела на него сильного впечатления; наоборот, он отнесся к моим словам с изрядной долей скептицизма.

На меня словно вылили ведро холодной воды. Я вынужден был признать, что такое маловероятно.

– Сомневаюсь, сэр. Да и как она может? Тем самым она скомпрометирует себя и окажется беззащитной перед лицом гнева Бенедикта. Она наверняка скажет, что служитель просто забыл… Да ведь и сам Барнс говорит то же самое. А что касается слов мальчишки-подметальщика… Марчвуд скажет, что он все перепутал или не расслышал. Они, мол, волновались, что не успеют вернуться в «Кедры», где их ждал Бенедикт. Или торопились в галерею… Кстати, сама она действительно пошла в галерею! – Я ударил кулаком правой руки по ладони левой. – У нее готов ответ на все! Но я знаю, Марчвуд что-то утаивает!

– Нет, Росс, это вам только так кажется. Полно, полно, я не говорю, что вы взяли не тот след… – Данн махнул на меня рукой, предчувствуя возмущенные возражения. – Но вам придется поумерить свой пыл. Нам нужно вести себя осторожно. Пока держите все при себе, будьте молодцом. Меньше всего нам нужно, чтобы Бенедикт ворвался сюда и принялся обвинять нас в том, что мы порочим имя невинной женщины. Росс, нам нужно во всем убедиться наверняка.

Но я почти ничего не знал наверняка. Мы еще не приблизились к разгадке тайны. Я мрачно кивнул.

Глава 6
Элизабет Мартин Росс

– Ну, Бесси, – сказала я, – нам с тобой нужно вести себя осмотрительно. Знаешь, что такое «осмотрительно»?

Мы сидели на кухне за столом. Между нами стоял коричневый фаянсовый чайник, из носика которого шел пар, две чашки (фаянсовые, на каждый день, а не из парадного сервиза), две тарелки и фруктовый кекс. Рецепт кекса принадлежал миссис Симмс, кухарке моей тети Парри. Когда Бесси перешла от миссис Парри ко мне, кухарка передала ей рецепт, строго наказав хранить его в тайне.

– Да, знаю, – с важным видом ответила Бесси. – Конечно, я знаю, что такое «осмотрительно». Значит, мы никому не должны говорить, что мы делаем. – Она бросила на меня лукавый взгляд. – Особенно инспектору!

– Да… нет, то есть я сама решу, что мы скажем инспектору, – поспешно ответила я.

– А я буду держать язык за зубами! – радостно ответила Бесси. – Миссис, отрезать вам кусочек или вы сами?

– Я сама разрежу. Он у тебя вышел замечательно, Бесси. – Я аккуратно отрезала два куска и разложила их по тарелкам.

Бесси разгладила фартук и улыбнулась, глядя на кекс.

– Приятно так просто посидеть и попить чайку!

– У нас военный совет, – возразила я. – Мы составляем план сражения, Бесси, понимаешь?

– Как скажете, миссис, – невнятно ответила она с набитым ртом.

– Давай-ка вспомним все, что нам известно. Для начала расскажи, что тебе известно о мисс Марчвуд и всех, кто посещает собрания общества трезвости.

Наверное, я неправильно поступила, поощряя ее к сплетням, но, как говорит Бен, сыщикам приходится совать нос в чужую жизнь, и тут уже не до щепетильности, иначе не докопаешься до истины… И все же я смутилась. Только что я внушала Бесси, что мы должны вести себя осмотрительно, но призываю ее к прямо противоположным действиям.

– Я уже вам говорила, – ответила Бесси. – Мисс Марчвуд приезжает в Лондон на поезде и привозит печенье. Больше я ничего о ней не знаю, разве что она компаньонка у какой-то леди, как и вы были до того, как вышли за инспектора.

– Но откуда ты знаешь, что она – компаньонка леди? – спросила я. – Она сама тебе сказала?

Бесси фыркнула:

– Нет, она со мной не разговаривает. Разве что просит: «Бесси, принеси еще молока!» Зато я слышала, как она говорила с миссис Скотт. Вот откуда я знаю, что муж миссис Скотт был военным и умер от лихорадки в Индии, в каком-то месте со странным названием. Какой-то Лак…

– Лакхнау?

Бесси кивнула:

– Вроде. Мне еще показалось чудн ы м, что бедняга умер в месте с таким названием.

Может быть, муж миссис Скотт погиб во время восстания сипаев, в ходе осады Лакхнау? В таком случае миссис Скотт осталась молодой вдовой. Может быть, и она пережила осаду, как многие жены военных? Если она прошла через такие тяжелые испытания, можно простить ее холодность и подозрительность ко мне!

– После собраний миссис Скотт часто увозит мистера Фосетта в своей карете?

– Довольно часто, – ответила Бесси. – Я видела их несколько раз; они всегда уезжали вместе. По-моему, мистер Фосетт живет недалеко от дома миссис Скотт.

– А мисс Марчвуд? Ее миссис Скотт когда-нибудь увозила с собой в карете?

Бесси покачала головой:

– Я такого не видела. Миссис Скотт живет в Клапаме.

– Откуда ты знаешь?

– А я слышала, – безмятежно ответила Бесси, – однажды она говорила это мистеру Фосетту. «Надеюсь, вы будете на моей следующей сваре в Клапаме».

– На сваре? – осторожно переспросила я.

– То есть на вечеринке, – пояснила Бесси.

– А, на суаре! – воскликнула я.

– Я так и говорю. – Бесси немного обиделась, так как я без конца перебивала ее. – На сваре. И еще я знаю, что дом у нее большой и очень красивый; мне рассказывал мистер Причард.

– Мистера Причарда приглашают на эти суаре? – удивилась я. Я легко могла представить, как на таких вечерах развлекает гостей мистер Фосетт в своих темно-серых панталонах и шелковом галстуке. Но коренастый мистер Причард с зализанными кудрями, густо смазанными свиным жиром, и потной физиономией выглядел бы там совершенно неуместно.

– Да нет же! – Бесси гулко расхохоталась. – Он попадает к ней в дом с черного хода, а в гости его не зовут. Он ее мясник, поставляет ей мясо! – Бесси доверительно подалась вперед. – Так вот, мистер Причард говорит, что дом у миссис Скотт очень богатый и там много красивых вещей.

– Судя по твоим словам, мистера Причарда дальше кухни не пускают, – заметила я.

– А он заглядывал в окна. А однажды, уходя, он увидел, как подъехал экипаж, и оттуда вышел настоящий франт с длинными черными кудрями, похожий на пирата! Он нес большой квадратный сверток в коричневой бумаге… Мистер Причард решил, что это еще одна картина. В доме у миссис Скотт полно картин. Он видел их в окна.

Я решила, что Бен непременно заинтересуется этим.

– Ты молодец, Бесси, – похвалила ее я. – Давай съедим еще по куску кекса.

Бен в самом деле очень заинтересовался моими словами.

– Боже правый! – воскликнул он, когда я рассказала ему о картине.

– Конечно, мы не знаем наверняка, что миссис Скотт купила картину в галерее мистера Бенедикта, – заметила я. – А если да? Думаешь, сам Бенедикт привез картину постоянной клиентке?

Бен покачал головой:

– Бенедикт вовсе не франт с черными кудрями. Он совсем не похож на пирата. Внешность у него самая заурядная: невысокий, лысеющий, тщедушный. Зато Ангелис… Его бы я назвал франтом, и внешность у него заметная. И он в самом деле похож на пирата! Если увидишь, как Ангелис выходит из экипажа с большим пакетом, наверняка его запомнишь. – Он задумчиво почесал подбородок. – Так-так… А я считал, что Ангелис тут совершенно ни при чем. Возможно, я ошибался. Но мы не должны делать поспешных выводов. Мы, как ты говоришь, не знаем, куплена ли картина, если в том свертке в самом деле была картина, у Бенедикта, хотя то, что ее привез Ангелис, говорит в пользу такого умозаключения.

– Но это нетрудно выяснить, – заметила я. – Ангелис наверняка ведет учет всем проданным картинам!

– Судя по всему, мне придется снова побеседовать с Ангелисом и с Изабеллой Марчвуд. Компаньонка намеренно утаила от меня важные сведения! С другой стороны, если окажется, что миссис Скотт в самом деле клиентка Бенедикта и Ангелис лично возит ей картины… что это доказывает? – Бен раздраженно забарабанил пальцами по столешнице. – Мы занимаемся домыслами, видим связь там, где может быть простое совпадение. Лиззи, прежде чем я изложу свои доводы Данну, мне необходимо узнать больше. Суперинтендент и так нервничает, как кошка, у которой осталась в запасе последняя из девяти жизней… Что-нибудь еще?

– Пока нет, – призналась я. – Но возможно, я узнаю больше на воскресном собрании общества трезвости. Похоже, собрания – то, что объединяет всех этих людей. Очень странно, что там собирается такое смешанное общество. На первый взгляд кажется, что между ними не может быть ничего общего. – Я начала загибать пальцы. – Миссис Скотт, вдова военного, знает мисс Марчвуд, компаньонку богатой дамы. Кроме того, она знакома с мистером Причардом, мясником, который поставляет свою продукцию обеспеченным людям, в том числе и ей самой. Он регулярно привозит мясо к ней домой. И Марчвуд, и Причард активно помогают в работе общества трезвости, как и миссис Скотт. Не значит ли это, что один из них пригласил в общество остальных? Далее, миссис Марчвуд была компаньонкой Аллегры Бенедикт. Мистер Бенедикт торгует произведениями искусства, а в доме миссис Скотт много картин. Не так давно она купила картину, которую доставил ей человек, похожий – понимаю, что это лишь догадки, и все же… – похожий на Ангелиса, управляющего галереей Бенедикта. Во всяком случае, человек с похожей внешностью. Если картину в самом деле привез Ангелис и миссис Скотт покупает произведения искусства в галерее на Пикадилли, возможно, миссис Скотт знакома и с самим Себастьяном Бенедиктом. Очень, очень возможно! Ты говоришь, Бенедикт приезжает в галерею по вторникам, средам и четвергам. Наверняка он стремится поближе познакомиться с постоянными покупателями. Аллегра Бенедикт иногда приезжала в галерею вместе с мужем или заходила, когда знала, что он там. Миссис Скотт вполне могла познакомиться там с ней… – Я задумалась, отыскивая следующее звено в цепочке. – Ангелис сразу сказал, что мисс Марчвуд всегда сопровождала Аллегру, когда та заходила в галерею. Поэтому миссис Скотт могла познакомиться и с ней тоже. Возможно, она и пригласила новых знакомых вступить в общество трезвости. Бесси обожает призывать всех к воздержанию от спиртного… Может быть, так же ведет себя и миссис Скотт? – Я еще помолчала и спросила: – Ну, что ты думаешь о моих умозаключениях?

– Вполне правдоподобно, – ответил Бен, – но в них слишком много «если».

– Я и сама вижу изъяны в моих рассуждениях, – призналась я. – Ведь Аллегра Бенедикт не приняла приглашения и не ходила на собрания общества трезвости; их посещала только ее компаньонка. Бесси ни разу не видела там Аллегру. Она туда не ходила.

– Значит, Изабелла Марчвуд заинтересовалась собраниями, а ее хозяйка – нет. Может быть, мы взяли неверный след. Аллегра Бенедикт итальянка и выросла в стране, где все пьют вино и не придают этому значения, – заметил Бен. – Не представляю, чтобы ей захотелось ходить на собрания общества трезвости.

– Да. – Я взволнованно подалась вперед, потому что в голову мне пришла новая мысль. – Зато она вполне могла посещать суаре в красивом доме в Клапаме!

Наступила тишина. Потом Бен медленно проговорил:

– Если ты думаешь то же самое, что и я, возможно, их… Аллегру и миссис Скотт… связывает еще кое-что. Мне кажется, что обе были одинокими: одна вдова, возможно, смолоду, а вторая вдали от родины и замужем за человеком старше себя, который, похоже, интересуется только живописью и своими делами. – Он помолчал. – У Ангелиса появляется предлог для того, чтобы приезжать к миссис Скотт. Он наверняка дает ей советы, связанные с покупкой произведений искусства. Миссис Скотт вполне может поощрять его визиты и даже приглашать его на свои суаре. Там он со своей пиратской внешностью выглядел бы очень уместно.

Нам наверняка известно, что Аллегра и Джордж Ангелис знали друг друга. Они встречались в галерее. Не знаю, откуда родом Ангелис. Даже если он родился здесь, его предки точно не англичане. Может быть, их с Аллегрой объединяло то, что оба чувствовали себя изгнанниками на чужбине. Оба они родом из стран, где много солнца и виноградников… и оба очутились в дождливой, туманной Англии, где запрещают «зеленого змия». По-моему, – Бен улыбнулся, – таких предпосылок вполне достаточно для дружбы. Возможно, их отношения еще больше окрепли на званых вечерах в доме миссис Скотт.

– Прекрасная версия, Бен, – сказала я, – но у нее есть один серьезный недостаток. Для того чтобы бывать у миссис Скотт дома и подружиться там с Ангелисом, Аллегра должна была дружить с миссис Скотт.

– Ты первая предположила такую возможность, – заметил Бен. – Ты сказала, что Аллегра Бенедикт, возможно, посещала суаре, которые устраивала миссис Скотт у себя в Клапаме.

– Ну да, я помню. Но я не уверена в том, что все так и было. Дай мне время, – попросила я. – Мы с Бесси все выясним.

Бен наградил меня встревоженным взглядом:

– Лиззи, будь очень осторожна. Не забывай, кто-то из тех, о ком мы говорим, – убийца.

Инспектор Бенджамин Росс

Конечно, то, что поведала мне Лиззи, меня чрезвычайно заинтересовало. И в глубине души я еще больше уверился в мысли, что в тот туманный день Аллегра Бенедикт не случайно забрела в Грин-парк. Она договорилась там с кем-то встретиться и так боялась пропустить свидание, что, несмотря на туман, решила сама найти дорогу к дубу. Скорее всего, она и неизвестный уже встречались под тем дубом раньше. Она знала и сам дуб, и дорогу к нему. Несмотря на плохую видимость, Аллегра была уверена, что найдет нужное место.

Кажется, я становлюсь слишком известен. Во всяком случае, меня хорошо знают представители прессы. На следующее утро по пути на работу мне пришлось столкнуться с ними. Один из них, высокий и тощий малый с длинным тонким носом, похожий на гончую, поравнялся со мной неподалеку от Скотленд-Ярда.

Он зашагал рядом, осыпая меня вопросами:

– Перестаньте скрытничать, инспектор! Вы знаете, пресса способна помочь вам с этим делом. Вы только посмотрите, сколько мы привлекли людей! Все хотят побольше узнать о Речном Духе! Правда ли, что это известный маньяк, который сбежал из сумасшедшего дома? Вам наверняка есть что мне рассказать. Я позабочусь о том, чтобы вас похвалили в моей газете.

Суперинтенденту Данну это наверняка понравится, мрачно подумал я.

– Как ваши успехи? Вы намерены кого-нибудь арестовать?

– Да, вас. Вы не даете мне выполнять мой долг! – рявкнул я.

Репортер визгливо хихикнул, и его глаза сверкнули, когда он понял, какую историю может раздуть из своего предполагаемого ареста. Впрочем, он прекрасно понимал, что я этого не сделаю.

– Ну, вы и остряк, инспектор! Ну а теперь… поделитесь со мной хоть чем-нибудь! – льстиво продолжал он.

Я шагал дальше, не обращая на него внимания, пока не услышал другой голос и не увидел, что место первого репортера занял еще один представитель «четвертого сословия». Этот был среднего роста, плотный, краснолицый, брыластый. Если первый напоминал гончую, то второй – бульдога.