Текст книги "Романтические сны"

Автор книги: Энн Брок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Их глаза встретились, и Либ показалось, что на этот раз он точно ее поцелует. Она мягко высвободилась из его объятий.

– Если ты всерьез хочешь дать мне взаймы, – тихо произнесла Либ, – то нам, наверное, не стоит вместе ужинать.

Люк слегка опешил.

– Почему? – только и сумел вымолвить он.

Либ сорвала травинку и стала задумчиво вертеть ее между пальцами.

– Чтобы ты не думал, будто мне от тебя нужны только деньги.

Ветер растрепал Люку волосы, и он нетерпеливым движением отбросил упавшую на глаза прядь.

– Я так не думаю.

– Почему ты не веришь, что я никуда отсюда не сбегу? – спокойно спросила Либ, глядя на него в упор.

Люк отвел взгляд.

– Я хотел бы в это верить.

– Но не веришь. – По выражению его лица Либ догадалась, что попала в точку. – Мне нужно подумать, что делать дальше. Я хотела бы ненадолго остаться одна.

Люк поднялся, пристально посмотрел на нее и рассмеялся. Бред какой-то. Вчера он не собирался с ней никуда идти, а сегодня отменяет деловую встречу, только чтобы просто побыть рядом.

– Я действительно хочу дать тебе денег, – хрипло произнес Люк, – и не буду настаивать, если ты не захочешь пойти со мной поужинать. Но мы все равно станем видеться, ведь мы соседи, и рано или поздно…

Люк не договорил. Вскочив и стряхнув травинки с джинсов, он быстро ушел, даже не попрощавшись.

Либ залюбовалась его фигурой: несмотря на высокий рост, двигался он плавно и уверенно. Катаясь летом на велосипеде, Либ часто останавливалась возле школы, чтобы посмотреть, как Люк с друзьями играет в баскетбол. Он двигался грациозно, словно танцор, а когда легким движением посылал мяч в корзину, все его мышцы рельефно вырисовывались под бронзовой кожей. Роскошный мужчина – вне всяких сомнений.

И ее влекло к нему со страшной силой.

Глава 5

Либ сидела в огромном хранилище, среди мебели и всевозможных коробок. Оглядываясь по сторонам, Либ вдруг поняла, что ее тетушка еще дешево платила за хранение.

Либ открыла сундук, и в комнате разлился запах старого дерева, напоминая о Харриет.

В сундуке лежали аккуратно сложенные платья тетушки, которые она носила еще в 30—40-х годах. Они были со вкусом сшиты вручную.

Изнутри крышку сундука украшало зеркало, и Либ, достав одно платье, приложила его к себе. Когда-то они смотрели эти платья вместе с тетушкой, и Харриет рассказывала ей о Великой депрессии, о Второй мировой войне. Либ тогда было четырнадцать, и еще не оформившееся тело просто утонуло в одном из нарядов.

– Когда-нибудь, – таинственно произнесла Харриет, подмигивая Либ, – ты станешь такой же высокой и красивой, как я. Поверь моему слову, девочка.

– О, Харриет, – тоскливо вздохнула Либ, оглядывая теперь себя в зеркале. – Что же мне делать?

Либ поправила отложной воротничок платья и вдруг заметила, как у нее под рукой что-то блеснуло, – это была булавка с золотым медальоном в виде сердца. Она очень гармонировала с вышитыми на золотисто-коричневом фоне черными розочками, поэтому-то Либ и не заметила ее сразу.

Либ аккуратно нажала на защелку, и кулон открылся, но вместо ожидаемой фотографии внутри оказались написанные неуверенной рукой Харриет слова: «Слушай свое сердце».

В течение многих лет эти слова служили девизом Харриет.

Либ взяла платье с собой и, выйдя из хранилища, тщательно закрыла дверь на замок.

В церкви стояла невыносимая жара. Маленькие вентиляторы, установленные внизу оконных рам, едва ли могли чем-то помочь истекающим потом прихожанам. Как только заиграл орган, Люку захотелось закрыть глаза. Во время соло миссис Говард он всегда позволял себе немного вздремнуть, зная, что, если захрапит, сестра Бренда пихнет его локтем в бок.

Но с первых же аккордов стало ясно, что сегодня солирует не миссис Говард – голос был молодой, чистый и…

Люк мгновенно проснулся и посмотрел вверх, туда, где почти под самым куполом расположились хоры.

Это был голос Либ. Такой он ее еще никогда не видел: волосы собраны в высокую прическу, открывая изящную шею. Старомодное платье времен Кэтрин Хепберн, со скромным вырезом, но без глухого воротничка, эффектно подчеркивало достоинства ее стройной фигуры.

Их взгляды встретились. Люк заметил, как она улыбнулась, и даже подмигнула ему. Но ее лицо тут же приняло благоговейный вид. Люк почувствовал, как сердце бешено заколотилось у него в груди. Боже, до чего хороша! А какой голос.

Бренда толкнула Люка в бок:

– Это она? Твоя новая соседка?

Люк кивнул.

– Теперь понятно, почему на этой неделе ты так и не смог приехать к нам на обед, – хитро ухмыльнулась Бренда.

– Это не то, о чем ты подумала, – возразил Люк. – Мы просто друзья. – Сказав это, он едва ли сам поверил своим словам. Все было так, как хотела Либерти: он ссудил ей тридцать тысяч на ремонт дома, вместе с Ричем Лоуэллом они составили долговое соглашение, но когда он захотел скрепить их сделку чем-то более надежным, чем печать, Либ остановила его.

Она не хотела вступать с ним в связь, это было очевидно. Ей очень неловко из-за денег, которые он ей одолжил, и она уверяла, что только из-за этого держит его на расстоянии. Но Люк уверен, что это не единственная причина. Он ведь старше, да еще имеет неважную репутацию, которую, кстати, вполне заслуженно получил. Он не вправе ее ни в чем винить.

Они останутся друзьями.

– Ты никогда в жизни не дружил ни с одной женщиной, – прошептала Бренда. – Ты просто не знаешь, как это.

– Еще как знаю, – возразил Люк. – Ничего, научусь.

Все было бы не так сложно, если бы ему все время не хотелось целовать Либ, обнимать ее… Тьфу, о чем он думает в церкви!

Люк закрыл глаза и стал слушать, как поет Либ. Слова и мелодия были вполне заурядными, но ее чистый красивый голос превратил маленький гимн в нечто особенное.

Да, Либерти Джонс весьма интересная личность, она полна сюрпризов и совершенно непредсказуема. Она яркая, словно лучик солнца в мрачном мире бизнеса. Чем больше времени Люк проводил с Либ, тем труднее ему было расставаться с ней, чем больше он узнавал о ее необычном детстве и эксцентричной семье, тем больше ему хотелось знать. Она заставляла его смеяться так, как он не смеялся уже много лет.

Это было не просто физическое влечение, но и душевная тяга.

После окончания службы Люк остался ждать Либ на ступеньках церкви. Солнце уже начинало немилосердно палить, и Люк сначала немного ослабил галстук, затем снял пиджак. Когда появилась Либ, он заворачивал рукава рубашки.

Внезапно налетевший сквозняк плотно прижал тонкую юбку к ее стройным ногам. Из прически выбилось несколько прядей, отчего Либ показалась ему еще более прелестной.

Люк не мог оторвать от нее восхищенного взгляда.

Словно зачарованная страстью, горевшей в его глазах, Либ медленно спустилась по ступенькам. Люк заставил себя улыбнуться, и выражение озабоченности исчезло с ее лица.

– Ты сегодня прекрасно выглядишь, – похвалил Люк. – Это платье Харриет, верно?

Либ кивнула. Струйка пота пробежала по ее шее, по изящной ключице и исчезла за широким вырезом платья.

Люк почувствовал, как у него самого по спине градом катится пот.

– Ни за что не надела бы его, если бы знала, что на хорах будет под двести градусов. – Либ вымученно улыбнулась.

– Всего двести? – дразнил ее Люк. – Не тысяча?

– Нет.

Их взгляды снова встретились. Пекло на хорах не шло ни в какое сравнение с жаром его глаз.

– Ты была великолепна. – Люк небрежно перекинул через плечо пиджак, и они медленно пошли вдоль тротуара. – Я и не подозревал, что ты умеешь так петь.

Машины Либ на стоянке не оказалось.

– Тебя подвезти? – предложил Люк со скрытой надеждой в голосе.

– Нет, спасибо, – ответила Либ, словно веером, обмахиваясь церковной листовкой. – Я не поеду сейчас домой. Меня пригласила на обед миссис Эдертон. Там еще будут миссис Кланси и миссис Прайс, они очень тоскуют по Харриет, а я… – Либ пожала плечами и улыбнулась, – а я им ее напоминаю.

– Может, тебя подбросить?

– Нет, спасибо, это недалеко, я пройдусь пешком.

– Не возражаешь, если я пройдусь с тобой? – Люк готов был рвать на себе волосы. Еще яснее он выдать себя, конечно же, не мог.

Либ слегка улыбнулась:

– Конечно, не возражаю. – Они неторопливо двинулись вперед. – Чем сегодня будешь заниматься?

– У меня вечером игра. Хочешь присоединиться?

– У меня нет перчатки.

– Можешь взять старую перчатку Бренды, – предложил Люк. – Кажется, она все еще висит в сарае.

– Во сколько игра? – спросила Либ. – От миссис Эдертон я вряд ли уйду раньше часа, а дома мне нужно еще поработать над крышей.

– Игра назначена на семь, – сообщил Люк, борясь с желанием взять ее за руку. Он слегка замедлил шаг – еще несколько ярдов, и они подойдут к дому миссис Эдертон. – Я могу забрать тебя после обеда, а потом помогу с крышей.

– Тебе вовсе не обязательно это делать.

Они остановились у заборчика, окружающего тщательно ухоженный дворик миссис Эдертон. Либ положила руку на калитку и посмотрела на Люка.

Но его внимание привлек золотой медальон, приколотый на булавке к платью Либ. Люк подошел поближе и протянул руку, чтобы получше его рассмотреть. Его пальцы, как бы случайно задели грудь Либ, заставив девушку сладко затрепетать.

– Это тоже Харриет?

Либ кивнула. «Наверное, он услышал, как колотится мое сердце?» – подумала она.

– Красивый, – сказал Люк, отпуская медальон.

– Мне тоже нравится.

Люк стоял все так же близко от нее, но Либ уже открыла калитку и вошла во дворик. Теперь, когда их разделял забор, она почувствовала себя в безопасности и облегченно вздохнула.

– Я заеду за тобой в час, – бросил Люк, помахав ей на прощание рукой.

Либ уже шла по тропинке к дому и, обернувшись, долго смотрела ему в след. Она облокотилась о деревянную колонну круглого крыльца, чтобы немного прийти в чувство и слегка подготовиться к потоку вопросов миссис Эдертон и ее подруг.

Прошла уже целая неделя с тех пор, как она приняла решение занять деньги у Фултона… и не вступать с ним ни в какие отношения. Улыбка тронула губы Либ. На самом деле она только об этом и мечтала, но вот, к сожалению, единственный способ завоевать его – стать сначала друзьями. Мука была невыносимая, потому, что чем дальше Либ с ним общалась, тем сильнее ее к нему тянуло. Люк был восхитительным собеседником. Он умел слушать и понимал ее с полуслова.

Слава Богу, он ни с кем не встречается, и даже более того, по его словам, у него не было никого по крайней мере года три. Хотя, если честно, Либ не очень-то в это верила.

Как судачили городские сплетницы, после колледжа Люк не пропускал ни одной юбки. Одно время, еще до смерти отца, Люк работал инструктором по лыжам в санатории «Гейтс маунтин», давая частные уроки богатым туристкам. Абсолютно ясно, что эти уроки не ограничивались только ездой на лыжах.

Но после того, как он пять лет назад продал свою ферму, все изменилось. Люк все больше стал пропадать на работе, все реже и реже встречаясь с красивыми женщинами, приезжающими сюда на отдых.

– Ну-ка, хватит тут мечтать о своем кавалере, – воскликнула появившаяся на пороге миссис Эдертон. – Входи лучше в дом.

Губы Либ расплылись в улыбке, когда она повернулась к худощавой, похожей на птичку, старушке. Миссис Эдертон было уже далеко за девяносто, но видела она прекрасно. «Даже слишком», – подумала Либ.

– Он не мой кавалер.

– Меня не проведешь. – Миссис Эдертон вытерла руки о передник и повела Либ на кухню, где уже суетились, раскладывая по тарелкам еду, миссис Кланси и миссис Прайс.

– Как раз вовремя. – Широкое лицо миссис Кланси расплылось от удовольствия, и она заключила Либ в свои объятия.

– Она разговаривала с Фултоном у калитки, – сообщила миссис Эдертон.

– С этим мартовским котом, – фыркнула миссис Прайс. – На твоем месте я держалась бы от него подальше, – добавила она с напускной серьезностью.

– Ты бы держалась, – поддела ее миссис Эдертон. – В семьдесят семь лет осталась не целованной.

– Да уж лучше так, чем если бы со мной обошлись, как с бедной Харриет.

– Вот, возьми-ка лучше это, Аллегра, – засуетилась миссис Кланси, впихивая ей поднос, на котором стояла большая миска с только что сваренной брокколи и цветной капустой. – Когда это было! К тому же здесь нет Харриет и…

– А что случилось с Харриет? – спросила заинтригованная Либ.

– Не бери в голову. – Миссис Эдертон дала Либ огромное блюдо с картофельным пюре. – Отнеси это в столовую. Ну что, девочки, идем за стол?

На столе, покрытом кружевной скатертью, был кокетливо расставлен лучший китайский сервиз миссис Эдертон, а в центре красовалась чаша с мастерски составленным букетом.

Дамы расселись вокруг стола и после небольшой молитвы приступили к еде. Все, начиная с домашней ветчины, которая просто таяла во рту, и заканчивая печеньем из пахты, было невероятно вкусным. Либ не ела ничего подобного с… ну, наверное, с того самого лета, когда у Харриет случился удар.

«Так что же все-таки произошло с Харриет?» – собиралась уже было спросить Либ, когда к ней наклонилась миссис Прайс.

– Имей в виду, у этого Фултона всегда только одно на уме, – с неодобрением поджав губки, предупредила она.

– Аллегра, старая ты крыса, – вмешалась миссис Эдертон. – По-моему, о Люке Фултоне сказано уже достаточно.

– Но кто-то же должен рассказать ей обо всем.

– За последнее время мальчик, похоже, остепенился, – ласково произнесла миссис Кланси. – Может, он действительно влюбился в Либерти.

Все трое устремили свои взгляды на Либ.

– Это так?

– Мы просто друзья, – ответила Либ. – Соседи. Вот и все.

– Тоже самое Харриет говорила о Треворе Фултоне, – пропела миссис Прайс.

– Нет, не говорила, – слегка повысив голос, возразила миссис Эдертон.

– Дамы, прошу вас, – шепнула миссис Кланси. Либ отложила вилку.

– Так что же произошло с Харриет?

Молчание.

Три пары глаз из-под очков с толстыми линзами не мигая уставились на Либ.

– Ну?

– Она влюбилась, – тихо произнесла миссис Кланси.

– В этого ужасного Тревора Фултона, – добавила миссис Прайс.

Миссис Эдертон улыбнулась.

– Он был красив, как дьявол. – Она подмигнула Либ. – Кстати, очень похож на твоего Люка.

– Он не мой, – пробормотала Либ, зная, что ей все равно никто не поверит.

– Тревор с ума сходил по Харриет, – вздохнула миссис Кланси. – И она действительно сначала говорила, что они всего лишь друзья.

– Ничего себе друзья, – фыркнула миссис Прайс. – Учитывая, что Харриет забеременела от него.

– Что?! – Либ от удивления открыла рот.

– Они собирались пожениться, – поспешила добавить миссис Эдертон. – Харриет рассказала мне, что перед отъездом он подарил ей кольцо.

– Но он ведь так и не вернулся, разве не так? – заметила миссис Прайс.

– Я уверена, что он хотел вернуться, – возразила миссис Кланси.

– Этого мы никогда уже не узнаем.

Миссис Эдертон с осуждением посмотрела на Аллегру Прайс.

– Ты хочешь сказать, что Тревор Фултон нарочно погиб на войне?

– Ну конечно, нет, – вспыхнула Аллегра, но на лице ее явно читалось: «Как знать…»

– А ребенок?

– Выкидыш, – осуждающе покачала головой миссис Прайс. – И слава Богу!

– Харриет была в полном отчаянии, – заступилась за подругу миссис Эдертон, бросив на Аллегру испепеляющий взгляд. – Ей, как раз только сообщили, что Тревор героически погиб где-то в Нормандии. Она не смогла перенести этот удар, но, видит Бог, она хотела этого ребенка больше всего на свете!

– Да, это была настоящая трагедия, – эхом отозвалась миссис Кланси.

– А я и не знала ничего.

Либ и представить себе не могла, что Харриет была когда-то влюблена. «Слушай сердце», – говорила она. Лишь однажды тетушка обмолвилась, что когда-то, оказавшись перед выбором, приняла решение, следуя велению сердца, и не устает благодарить за это Бога. Четыре месяца ее жизни были наполнены неземным счастьем, испытать которое суждено лишь избранным.

Теперь все стало понятно – она, должно быть, говорила о своем романе с Тревором Фултоном.

– Время подавать пирог, – объявила миссис Кланси, вставая. – Кто будет кофе?

– Эй, отбивающий! Давай, давай! Размахнись!

Либ сидела на корточках и подзадоривала игрока, стоявшего с поднятой битой в руке. Едва глянув на нее, Люк задрожал от желания: узкие велосипедные шорты, короткая футболка, едва прикрывающая гладкий загорелый живот. Даже такая, вся в пыли, с растрепанными волосами и пятном на носу, она кипятила его кровь, заставляя терять самообладание.

С трудом взяв себя в руки, Люк сосредоточил все внимание на мяче и ударил. Бросок получился отличный, прямо в зону. Отбивающий размахнулся и, попав точно по мячу, отправил его Либ. Она легко подпрыгнула и поймала его. Игра закончилась.

– Отличная игра, – сказал Люк, подходя к скамейке.

– Удачный бросок. – Либ кинула ему мяч.

На нем была кровь.

– Ой! – Она выхватила у него мяч и вытерла его о землю. – Прости.

Вокруг них прыгали товарищи по команде, празднуя конец полосы неудач, но Люк взял Либ за руку и отвел в сторону к ярким фонарям стадиона. Ее локоть был рассечен и кровоточил.

– Я поранилась, когда упала, – слегка поморщилась от боли Либ.

Глаза Люка потемнели. Влажные от пота волосы вились сильнее обычного. Либ осторожно высвободила руку.

– Тебе нужно в душ, – сказал Люк. – Поехали приведем тебя в порядок.

Он взял Либ за руку и проводил до грузовика. Открыв дверцу, он помог ей забраться наверх.

– Знаешь, люди думают, что между нами что-то есть, – заметила Либ. – Подруги Харриет уже предупредили меня сегодня за обедом, что тебе доверять нельзя. – Она улыбнулась. – Ты пользуешься чертовски плохой репутацией у местных.

Люк раздраженно мотнул головой и захлопнул дверцу. Обходя грузовик, он снял с себя футболку и, вытерев ею лицо, швырнул на заднее сиденье.

Мотор с ревом завелся. Прежде чем посмотреть в зеркало заднего вида, Люк бросил взгляд на Либ.

– Боюсь, что о нас говорят не только пожилые дамы. Полгорода ставит на то, что все окончится вынужденным браком, другая же половина считает, что никакого брака не будет – ты меня пристрелишь раньше.

Либ рассмеялась.

– Из этого можно и песню сочинить, – заметила она, стараясь не слишком разглядывать его обнаженный торс. – А мы всего лишь друзья. Ловко мы их дурачим.

Люк промолчал. Они дурачили только самих себя.

– Либ…

Но она прервала его, словно догадавшись, что он хотел поговорить о них двоих. Ей это явно было не по вкусу.

– Нужно поскорее доделывать крышу. Я уже почти ободрала все обои в задней спальне. Можешь одолжить мне грузовик? Хочу привезти одну из кроватей Харриет, а то что-то надоело спать на полу.

– Конечно.

Люк свернул к дому и, нажав на тормоза, повернулся к Либ, но она уже успела выпрыгнуть из машины.

Все понятно – она не хочет, чтобы они превратились из друзей в любовников.

«Возможно, она права, и мы правильно поступаем, – уговаривал себя Люк, поднимаясь за ней на крыльцо. – Хорошо, что мы всего лишь друзья. Это кажется чертовски глупым, но все же хорошо. Рано или поздно она отсюда уедет, и мне не будет больно, кровать не будет казаться такой большой, и я не буду скучать по ее телу, которое словно создано для моего…»

Уже поздно ночью, когда, приняв душ, Либ ушла домой, Люк лежал на кровати, уставившись в потолок и стараясь прогнать нескромные мысли. «Черт», – выругался он, ощутив невыносимый прилив желания и вспомнив слова Рича Лоуэлла. Нет, никогда. Он не станет танцевать под дождем. И никаких брачных контрактов тоже не будет…

– Эй! – позвал Люк, захлопывая дверцу грузовика и подбегая к шаткой приставной лестнице.

Либ посмотрела на него сверху и вытащила изо рта гвоздь.

– Привет! – услышал он. – Что стряслось? – Либ перевела взгляд на небо. – Разве уже шесть часов?

– Пятнадцать минут четвертого, – ответил Люк, карабкаясь по лестнице. – У меня пока небольшая заминка в делах. Я говорю о продаже видеомагазина. Покупатели приедут из Японии только через три недели, и мне пришлось выбирать: или медленно сходить с ума, сидя в офисе и барабаня пальцами по столу, или сойти с ума с тобой, здесь на крыше.

– И крыша победила. Мне просто повезло.

Взяв из ее рук молоток, Люк сразу же приступил к работе.

– Посмотрим, что ты скажешь дня через три. К тому времени я совсем свихнусь. Я ненавижу ждать. Только одному Богу известно, как я этого терпеть не могу.

Либ встала, широко расставив для равновесия ноги на пике крыши, отхлебнула немного воды из бутылки, висевшей у нее на поясе, и сказала:

– Ты хочешь сказать… что будешь помогать мне целых три недели?

Люк поднял глаза.

– Есть возражения? Понимаешь, мое непосредственное участие в управлении предприятиями совсем не обязательно, там прекрасно справляются и без меня, так что мне нужно чем-то себя занять. Я тут было подумал, может, сходить к Тони, поучиться готовить пиццу.

Наряд Либ состоял из коротких шорт с обтрепанными краями, заляпанных давно высохшей краской, тяжелых ботинок и ярко-красного спортивного топа. Ее улыбка была просто ослепительной. Сердце Люка бешено забилось в груди, нога вдруг соскользнула, и он едва не скатился вниз. Но боязнь упасть с этой дурацкой крыши не шла ни в какое сравнение с внутренним чувством полета, которое он испытал, стоило лишь Либ улыбнуться. Она была куда страшнее.

«Страсть, – снова повторял он про себя, яростно прибивая очередную доску. – Простая похоть, и ничего больше. Вполне естественная физическая потребность».

Меньше чем через неделю крыша была закончена, и Либ тут же, – а вместе с ней и Люк – переключилась на ремонт внутренней части дома. Компания грузовых перевозок доставила огромный контейнер для мусора, и его поместили точно под окном комнаты, которую Либ собиралась превратить в хозяйскую спальню.

Люк работал с не меньшим усердием. Вместе они очистили дом от мусора и обломков, отодрали обои и выбросили изодранные ковры.

К полудню четвертого дня они решили сделать небольшой перерыв, и, взяв грузовик Люка, отправились в Беллоуз-Фоллз, чтобы привезти из хранилища кровать для Либ.

Втащить дубовый каркас и матрац по черной лестнице оказалось куда сложнее, чем казалось на первый взгляд. Когда они наконец положили матрац на стальные пружины, солнце уже дарило земле последние лучи.

Либ критически осмотрела ложе.

– Нужно повесить балдахин, – вынесла она приговор. – Иначе мне будет казаться, что я сплю на костях мамонта. Давай принесем из грузовика сундук. Я уверена, балдахин именно там.

– Признавайся, в прошлой жизни ты, наверное, была надсмотрщиком над рабами, – жалобно произнес Люк. – Мы ведь еще не обедали. Пойдем лучше чего-нибудь перекусим.

Либ блаженно вытянулась на кровати, устремив задумчивый взгляд на раму для балдахина.

– Угу, настоящие кости динозавра. Меня всю ночь будут мучить кошмары.

– И никакие это не кости динозавра. – Люк лег рядом с ней. – У древних животных кости загибались вовнутрь, ты ведь имела в виду ребра, верно?

– Ага, – отозвалась Либ, поднимая руки над головой. – Возможно, этот ужасный цвет дерева…

– На мой взгляд, они похожи на деревья зимой, – продолжил свои размышления Люк. – Такие, знаешь, голые, сухие и острые, с торчащими к белому небу ветками.

– Мертвые деревья. Отлично. Час от часу не легче.

Люк повернулся на бок и, положив под голову локоть, игриво поинтересовался:

– Значит, ты хочешь втащить стопудовый сундук по этой немыслимо узкой лестнице только ради того, чтобы повесить какой-то старый пыльный балдахин? Но тебе все равно не удастся спокойно поспать, ты будешь чихать всю ночь.

– Я не страдаю аллергией на пыль, – улыбнулась Либ.

– Ну, а я – да.

С его лица медленно сползла улыбка. Либ только сейчас осознала, что они лежат так близко, что могут обнять друг друга, поцеловать. Она затаила дыхание, боясь, как бы он не уловил в ее глазах ответное желание.

Взгляд Люка задержался на ее губах. Он наклонился к ней, но Либ проворно спрыгнула с кровати.

– Пошли за сундуком, – приказала она, уже сбегая вниз по лестнице. Прохлада вечернего воздуха должна остудить ее страсть.

Когда спустился Люк, она уже улыбалась ему, двигая тяжелый сундук к откидному бортику грузовика.

Запрыгнув в кузов, Люк поймал ее за руку. Его глаза все еще горели желанием.

– Не знаю, сколько еще смогу все это выдерживать, – сказал он мягко.

Либ сделала вид, что не поняла.

– Сейчас затащим сундук, и на сегодня все, – пообещала она.

Люк хотел поцеловать ее. Но она отстранилась и вместо этого заставила помочь ей втащить старый сундук, будь он неладен, и повесить над кроватью узорчатый голубой балдахин.

Теперь ничто не потревожит ее сна.

Мучиться будет только он.