Текст книги "Моя Теодосия"

Автор книги: Эни Сетон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

XXI

Аарон мог пробыть у них лишь несколько дней. Затем он пожелал отправиться в Статсбург и поприветствовать Натали перед возвращением в Вашингтон. На федеральных территориях он находился под защитой своей должности. Не важно, какие обвинения были выдвинуты против него, он все еще оставался вице-президентом и должен был исполнять свои обязанности вплоть до марта.

– Что же ты будешь делать дальше? – спросила его Тео испуганно.

С тех пор как он приехал, она боялась задавать ему этот вопрос. Куда ему деваться и что ему делать, когда его срок закончится, а с ним десять тысяч в год? Нью-Йорк и Нью-Джерси в равной мере грозили ему.

– Есть много вещей, которые я мог бы делать, – отвечал Аарон.

– В конце концов, я не такой уж бездарный адвокат, – он и в самом деле никогда не проигрывал больших процессов. – Я могу осесть в Филадельфии или в Ричмонде. Но я не сделаю этого. У меня имеются более важные замыслы.

Тео посмотрела на него, удивившись необычной серьезности его голоса.

Они сидели на высокой веранде в Оуксе. Гампи играл на лужайке внизу, напевая невнятную песенку и таская за собой тележку, полную столь ценных для него камней, из кучи на дороге в другую кучу, под самым большим дубом. Наступал вечер, и косые лучи солнца, пробившись сквозь висящие гирлянды мха, упали ему на локоны, отчего они сверкнули пламенем.

Джозеф ускакал верхом, чтобы отдать распоряжения надсмотрщикам. Воздух пах горячей соломой с рисовых полей, и дымное благоухание навеяло на Тео раздумья об октябре и доме. Там были уже сожжены листья, и воздух был свеж и живителен. Здесь же все было иначе.

Тео ждала, когда Аарон продолжит. Вместо этого он закурил сигару, одну из лучших сигар Джозефа, которые привозили прямо из Гаваны, затянулся с удовольствием и, откинувшись на спинку кресла, сказал:

– Если бы у меня была сила воли, я бросил бы курить. Признаюсь, что курение доставляет мне острое наслаждение. Ты тоже могла бы курить, Тео. Это успокаивало бы твои нервы. Попробуй немного курить трубку, типа тех, что используют негритянские ведьмы.

– Ах, отец, – засмеялась она, – это было бы последней каплей для Элстонов. Думаю, они выбросили бы меня в океан.

– Я полагаю, моя дорогая, что придет время, когда ты, может быть, покинешь всех Элстонов, кроме Джозефа, конечно, и они еще будут пресмыкаться перед тобой, чтобы заслужить твою дружбу. Даже если ты будешь курить трубку или подкрасишь губы в красный цвет, или будешь носить перья попугая на шляпке.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Теодосия, с недоумением видя, что он не шутит.

– Мексика, – глубокомысленно произнес он, – или Луизиана, а, может быть, даже Кентукки и Теннесси. Кто может сказать точно? Но, конечно, Мексика.

Она выпрямилась, пораженная его словами, не зная смеяться ей или нет.

– Отец, о чем ты говоришь? Я ничего не понимаю.

Аарон взглянул на нее, и, хотя он уже улыбался, его глаза оставались серьезными.

– Я намерен, моя дорогая Тео, найти империю.

Она расслабилась и улыбнулась.

– Ну да. Это прекрасная мечта. Во всяком случае, у тебя найдутся два помощника – Гампи и я.

– Нет, вы не станете помощниками. Ты будешь первой принцессой, а Гампи – моим наследником. Там найдутся миллионы других помощников. Я вполне серьезно, Тео.

Она пристально смотрела на него с растущей тревогой. Сотни миль в открытом каноэ под раскаленным солнцем – может, это их замедленное действие? Иногда первый симптом выражался в бурном разговоре.

Он читал ее мысли, что случалось часто, и его рот скривился.

– Нет, я не заболел. На самом деле я полностью здоров, – он прикоснулся своими длинными пальцами к ее руке. – Видишь? Я вполне спокоен. Спокоен до такой степени, какая только возможна в вашем адском климате.

Аарон пододвинул свое кресло поближе к дочери.

– Послушай, дорогая. Сделать это просто и реально. Я знаю, как твой ленивый маленький мозг ненавидит работу.

Он замолчал и торопливо осмотрелся, проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь, и, удовлетворенный, продолжал совершенно серьезно.

– Испания находится на грани войны с нами. Она может разразиться в любой момент. Это был бы самый удобный случай. Но, даже если ничего не произойдет, я в любом случае поеду вперед, кода мои планы будут готовы.

– Планы чего? – медленно спросила Тео. – Я не понимаю тебя.

– Завоевание Мексики, – ответил он и вежливо добавил, – выпей чаю.

Она испуганно смотрела на него. Потом она решила, что поняла, о чем идет речь:

– Ты имеешь в виду, что правительство пошлет тебя во главе экспедиционных войск, чтобы ты завоевал Мексику для Соединенных Штатов?

– Ничего подобного. У Соединенных Штатов земли более чем достаточно. Я хочу завоевать Мексику для – тебя, себя и Гампи.

– Но это – фантастика, это невозможно! – воскликнула она. Ее сердце забилось, она снова почувствовала страх.

– Это не так, – спокойно сказал Аарон. – Я уже вел переговоры с Англией через Антони Мерри; они дадут корабли. Через Каса Урихо я связался с Испанией. Там действительно ничего не знают о моих интересах к Мексике. Их соблазнила мысль вновь вернуть потерянную Луизиану. Вражду Испании можно использовать для нашей пользы.

Испания, Англия, Мексика. Понятия такие огромные, что не укладываются в голове, но он бросается ими с небрежной ловкостью фокусника, который жонглирует цветными шарами.

Аарон с улыбкой наблюдал, как она пытается скрыть свой страх.

– Ты привыкнешь к этой идее, для этого у тебя есть время. Я должен продолжать медленно, с предельной осторожностью. Мне надо подготовить почву для поездки, до тех пор пока не кончится срок. Потом я сразу сделаю предварительную проверку. Я хочу проехать по западным штатам и вниз по Миссисипи до Нового Орлеана, проверю настроение страны Новый Орлеан, я думаю, обеспечит основную базу для моих операций. Особенно, когда Уилкинсон станет губернатором Луизианы. Мы прекрасно понимаем друг друга. Он кажется мне разумным человеком.

– Генерал Уилкинсон! – повторила она с еще большим изумлением. – Он участвует в этом проекте?

Она помнила главнокомандующего армии Соединенных Штатов как напыщенного и высокомерного мужчину, сильно озабоченного собственной значительностью.

– Совершенно верно, – сказал Аарон, – я уже нашел многих людей, которые смотрят на мой проект с энтузиазмом, но признаться, я никому не открывал конечной цели так откровенно, как тебе. Надо использовать разные сети для разной рыбы. Я доверяю твоей осмотрительности, как своей собственной. Ты ни в коем случае не должна писать об этом. Я дам тебе шифр, который ты сможешь использовать при случае, и мы назовем это дело – «X».

– Но я все еще ничего не понимаю! Как можно найти империю в Мексике? У тебя нет ни войск, ни денег. Я признаю, что ничего не понимаю в таких вещах, я ничего не знаю об управлении государством или интригах, но я не вижу…

– У тебя нет опыта, дорогая. Ты должна довериться мне. Я очень ясно представляю себе, что делать. Войска и деньги будут. Мексиканцы созревают для революции; замученные Испанией, они будут рады освобождению. Конечно, им необходима помощь и руководитель. Это я подготовлю.

Его спокойный, тихий голос давил на Тео. Он был способен на все, абсолютно на все. Она всегда знала об этом. Если он нашел свое поле действия для своей гениальности, почему она не верит ему, а дрожит от глупого страха и дурных предчувствий? И еще…

– Отец, – она колебалась, подбирая слова. – То, что ты говоришь… твой план пошатнул мое понимание, но если это действительно пройдет, это не будет государственной изменой?

Она с несчастным видом ждала ответа, боясь вызвать его гнев, а в памяти вспыли полузабытые слова: «Все эти земли будут частью Америки, наша страна будет простираться от одного океана до другого, могущественный народ с единым языком. Это ничего не значит для тебя?» Тогда она была полностью погружена в свою безнадежную любовь. Но сейчас она вспомнила тихое волнение в голосе Мерни.

– Дорогая, – сказал Аарон, нетерпеливо пожимая плечами, – я не могу обещать, что именно наша справедливая республика расценит как государственную измену, это растяжимое понятие. Я говорил тебе десятки раз, что они имеют право на гораздо большие земли, чем могут контролировать. Это одна из серьезных ошибок Джефферсона. В любом случае, я имею в виду не только западные штаты, а Мексику.

Вдруг он встал и, взяв Тео за подбородок, поднял ее голову так, чтобы он мог смотреть ей прямо в глаза.

– Где та самая вера в меня и мою судьбу, о которой ты так часто говоришь?

Его ноздри расширились, и весь он, казалось, вырос. Он пристально смотрел на нее с почти гипнотической силой.

– Смотри, Теодосия! – он повернул ее голову в сторону окна. На столе перед окном стоял маленький гипсовый бюст Бонапарта.

– Он стал императором за несколько недель, – мягко сказал Аарон. – Ты сомневаешься в том, что я, по крайней мере, равен этому маленькому корсиканскому крестьянину?

Он ждал, не отрывая от нее взгляда, пока не увидел, что все другие эмоции ослабли и осталась только благоговейная вера. Он был глубоко искренним, но часть его держалась в стороне, смакуя драматическое совершенство этого момента. Здесь, на веранде уединенной плантации он творил для нее видение мерцающей в золоте короны; он поступал так со многими людьми.

– Мы тоже будем королями, Тео, – добавил он. – Теперь ты веришь мне?

– Я верю, что ты можешь сделать все, – прошептала она, – все.

Его рука опустилась. Внезапно он отвернулся от нее и принялся шагать по веранде, как бы освобождая свое тело от его жестокой энергии.

– Ты должна помочь мне, – вскоре сказал он.

– Да, конечно. Что я могу сделать?

– Джозеф. Нужно осторожно ознакомить его с планом. Он будет его частью.

Ее сердце замерло. Несмотря на свою веру в отца, она не была настолько безрассудной, чтобы думать, что можно убедить Джозефа.

– Он любит тебя, – сказал Аарон. – Рано или поздно он станет делать все, что ты пожелаешь, – что-то пришло ему в голову, и он нахмурился. – С тех пор, как я нахожусь здесь, я немного обеспокоен. Я заметил, что вы не ладите между собой. По тебе не скажешь, что ты полна привязанности к своему мужу. Я заметил, что вы не часто делите спальню. Я верю, что это не имеет особенного значения.

Она покраснела до корней волос.

– Понимаешь, последнее время я чувствую себя не очень хорошо и я…

– А, так это не его идея, – с облегчением сказал Аарон, – боюсь, он возможно слышал что-нибудь о твоем интересе к капитану Льюису.

Она, задыхаясь, сжалась в кресле.

– Я не знаю, что ты имеешь в виду.

– Мое дорогое дитя, у тебя нет нужды обманывать меня. Я не так глуп, как ты, кажется, думаешь. В Вашингтоне ходили какие-то слухи после твоего отъезда. Ничего существенного, и я не обвиняю тебя в неверности. Так что ты не думай, что я бросаю камни в твой огород.

Она сидела неподвижно. Жар распространил боль, пробежав по всему телу. Знание Аарона, его циничный намек, упоминание сплетен – это ужасное осквернение. В ее сердце был уголок, куда никто, кроме Мерни, не имел доступа; даже Аарон.

– Джозеф ничего не знает, – сказала она тихо. – Это произошло год назад.

В течение года она редко решалась думать о Мерни. Только иногда в сумерки или в туманный час между сном и пробуждением она видела его лицо.

– Это на самом деле было год назад, – язвительно сказал Аарон. – С тех пор Мерни уехал на Запад.

– Ты слышал какие-нибудь новости? – Вопреки себе, голос изменил ей и Аарон разозлился.

– Только то, что последней весной экспедиция сразу же потерялась в дикой местности.

Не сомневаюсь, что он умер, подумал Аарон с удовлетворением. Этот субъект чрезмерно раздражал его. Она дважды была под влиянием этого долговязого капитана, оба раза испугав и расстроив Аарона. Это никогда не случится снова. Если не поможет какой-нибудь несчастный случай: индейцы, дикие звери, многочисленные опасности – все равно так не просто избавиться от проблем. И он со своей обычной ловкостью забыл неприятное и вычеркнул это из памяти. Сейчас были более важные темы для обсуждения.

Гампи, которому надоела игра, притопал на веранду и вскарабкался к деду на колени.

– Покажи часы, – потребовал он и выдернул золотые часы из кармана Аарона. – Покажи тик-так.

Аарон дал часы мальчику и смеялся, наблюдая, как тот держит их около уха с выражением младенческого восторга.

– Миленькие часики, – мурлыкал ребенок. Аарон гладил мягкие локоны Гампи и щипал его за маленькую круглую щечку.

– Я рад, что он говорит четко. Вы уже учите его читать?

Тео вздрогнула. Она не могла так быстро изменить свое настроение, как это сделал отец. Теперь он играл с ребенком, подкидывая его вверх и щекоча, что приводило Гампи в восторг. Казалось, развлечение внука было его единственной задачей.

– Так он читает? – повторил Аарон. – Я доверил тебе и Элеоноре научить его французскому.

– Но отец! Ему только два года, – запротестовала она.

Аарон успокоил смеющегося ребенка.

– Пока хватит, сэр. Ты играй потише. Потом мы пойдем на лужайку и я построю тебе замок из камней. Он достаточно вырос, чтобы выработать у него привычку к учебе и старанию, – добавил он, обращаясь к Тео. – Он скороспелый ребенок и много добьется, если вы не будете так ленивы, чтобы заниматься с ним.

– Замок, замок, замок! – пронзительно кричал Гампи, дергая Аарона за руку. – Сделай замок для Гампи.

Аарон улыбнулся и высоко поднял его.

– Я сделаю замок для Гампи, – сказал он с ударением, – но не такую маленькую игрушку внизу на лужайке, а сверкающий дворец, достаточно большой, чтобы Гампи мог жить в нем.

– А мама тоже? – с интересом спросил ребенок.

– И мама, и папа, и я. Но ты должен быть хорошим мальчиком и научиться читать. Более того, мой маленький Гампи, ты должен научиться быть принцем.

– Принцем, – послушно повторил ребенок, ерзая на месте.

– Сейчас это ничего не значит для него, – сказал Аарон Тео, – и даже ты, как и твой сын, не понимаешь, какое будущее ожидает его. Но ты поймешь. Для судьбы, – добавил он мягко, – можно добиться всего, что мы захотим, если будем упорны в своих намерениях.

Потом он оставил ее одну, позволяя радостному ребенку вести себя на лужайку. Она смотрела им вслед и видела нежное понимание, с которым он вошел в мир маленького мальчика, и ответное обожание Гампи.

Да, подумала она, он прав. Он всегда прав. Для меня и Гампи лучший выбор – следовать за ним. Он уже находился намного выше других людей, и как я могу сомневаться в том, что они, наконец, признают его?

Ее мысли прояснились. Все другие взаимоотношения постепенно исчезли или изменились. Даже в отношениях с Мерни были вопросы и ненадежность. Сомнения отсутствовали только в ее любви к Аарону. Эта любовь просто существовала как часть ее души и тела. Жизнь не могла дать ей больше этого драгоценного дара – счастья быть дочерью.

XXII

После всего, понадобилось только два дня, чтобы постепенно открыть истинную причину Джозефу: два дня Аарон сдерживал свое красноречие, только намекал на большее, чем говорил. Но он ждал, помогая Теодосии, которая, зная характер мужа, расписывала великолепие их будущего.

Невероятные рудники Мексики могли бы принадлежать им; реки драгоценного золота лились бы к ним от благодарного народа. По сравнению с их богатством, что были не незначительные тысячи, которые он зарабатывал на рисовых полях? Когда Джозеф, сердился, потряхивая головой, Тео искренне плакала от досады и горя, ведь теперь план стал и ее тоже, она верила в него каждой частичкой своего тела, и ей казалось невероятным, что ее муж мог быть таким глупым и скучным.

Постепенно он поддавался на знаменитые имена, которые подбрасывал ему Аарон, имена людей, которые, по уверению Аарона, обещали оказать ему поддержку.

– Война с Испанией неизбежна, и мы должны быть готовы к моменту, когда она начнется.

– Может быть, в ваших словах есть доля правды, – неохотно допустил Джозеф.

Тео и ее отец переглянулись со взаимным удовлетворением. Перед отъездом Аарон добился от Джозефа обещания, что тот даст пятьдесят тысяч долларов, когда возникнет необходимость в деньгах.

Аарон уехал из Оукса в Статсбург и посетил Натали. Но не особенно радостно принятый там, он так ловко покинул их, что Томас Самтер так и не узнал причину его визита.

Потом Аарон вернулся в Вашингтон, где только его высокое положение спасло его от ареста, который мог осуществиться в любом штате, кроме Нью-Йорка и Нью-Джерси. Но он так умело повел свои дела, что поставил в тупик своих врагов. Он председательствовал на суде по обвинению Джодги Чейса и провел дело так, что газета с симпатией охарактеризовала его поведение: «с достоинством и беспристрастием ангела, но с суровостью дьявола».

На следующий день после окончания суда он взял официальный отпуск в Сенате и сказал речь, так умело, соединив в ней чувствительность и храбрость, что многие из сенаторов чуть ли не плакали.

Общественное мнение смягчилось; теперь многие думали, что его несправедливо использовали. Он мог поселиться в любом месте под Делавером, но его мало интересовал восток. Во время его вынужденной поездки на юг Ричмонд-Хилом завладели кредиторы Аарона, он был продан Джону Джекобсу Астор за двадцать тысяч долларов. Эта сумма не ликвидировала долгов Аарона, и тюрьма должников по-прежнему грозила ему.

Тем не менее, запад манил его – запад и мечта об империи. Аарон путешествовал через Аллеганы и Огайо вниз по Миссисипи к Новому Орлеану. В ходе поездки его энтузиазм усилился. Страна была готова для плана «X» – этого грандиозного блестящего проекта. В каждом городке и деревушке, в уединенных хижинах поселенцев он находил новых последователей. Он постоянно писал Тео, пользуясь их секретным шифром, и она радовалась каждому известию. Каким примитивным казалось ей прошлое дело с Элстонами. Какая теперь разница – одобрят они или нет! Ее поддерживала уверенность, что она скоро покинет Элстонов и присоединится к Аарону, и она ухитрялась находить некоторое удовольствие в жизни плантаторов. Весной и осенью она оставалась на плантации; летом был Дебордье-Айленд. Зимой – Чарлстон с неизменной чередой праздников: Сант-Сесилия-Мюзикл – в январе, званые вечера в доме Пинкни или Ритледжей, в феврале – неделя скачек. К последним она так и не почувствовала большого интереса и не сумела этого скрыть, не проявив определенную степень волнения и восторга, которых от нее ожидали.

В театре ее энтузиазм был неподдельным. И хотя ей казалось, что и постановка, и артисты заметно уступают тому, что она видела в Нью-Йорке, ее восхищало красивое псевдоантичное здание на Нью-стрит, с его серебристо-белым интерьером, соперничавшим по красоте с нарядами дам. Она вместе с другими зрителями смеялась или волновалась во время «Густава Васса», «Горцев» или «Синей бороды», забыв на время даже радостное ощущение тайны, связанной с «X».

Они с Джозефом редко обсуждали тот план. Она слишком мало знала определенного, чтобы было о чем поговорить, а он часто уезжал от нее в Колумбию, где палата назначила его спикером. Но она была очень рада, что могла иногда напоминать ему об этом. Это была слишком весомая тайна для одного, а знание сильнее сближало их.

Она знала: рано или поздно Аарон позовет ее для более активного участия в этом проекте. И она терпеливо ждала, жадно читая письма и готовя Гампи для его особой роли в меру своих возможностей, и учитывая его нежный возраст.

Он где-то откопала испанца, изгнанного из Чарлстона, и начала заниматься испанским, потому что французского, с осколками итальянского и немецкого, было бы слишком мало для Мексики.

Наконец, весной 1806 года пришел вызов. Аарон писал ей: «На этот раз я хочу, чтобы ты сопровождала меня в поездке на Запад, и пока – одна. Джозеф и Гампи присоединятся к тебе позже, если все пойдет, как я ожидаю. Приготовься к некоторым трудностям, я не хочу, чтобы были плач и жалобы по этому поводу. В свое время ты будешь купаться в роскоши».

Она присоединилась к Аарону в Филадельфии, оставив Вэккэмоу, полная надежд. Может быть, она больше уже не вернется сюда. Где-то на Западе ее ожидает новый дом, на время, пока она не поселится в великолепном дворце. Эта надежда скрашивала ее расставание с ребенком. О нем хорошо позаботится Элеонора. Она заверяла сына:

– Это ведь ненадолго, милый. Скоро твой папа привезет тебя ко мне.

Услышав эти слова, Элеонора воскликнула:

– Ради Бога, мадам, что вы хотите сказать? Не собираетесь же вы тащить малютку через эти ужасные горы?! Эти дикари убьют и его, и меня. Я не поеду.

– Да нет же, поедете, моя дорогая Элеонора, – смеясь, ответила Тео. – Я знаю, вы ведь глаз не будете сводить с Гампи. Вы не представляете, какое нас ждет светлое будущее. Я не могу пока сказать вам, но вы должны мне поверить.

– Фу! – грубо фыркнула Элеонора. – Нет там никакого будущего, кроме хибарок, дикарей и волков.

Тео снова засмеялась и обняла ее:

– Вот увидите.

Аарон предупреждал ее о лишениях, и она спокойно готовилась к ним. Но в его обществе путешествие не казалось ей слишком обременительным. Правда, приходилось долго ехать верхом, а ездил он быстро, но в конце пути он всегда находил для них уютные комнаты для отдыха, где он останавливался год назад. А в Питсбурге их ожидала лодка, оборудованная для жилья. Она больше всего была похожа на ковчег с четырьмя комнатами, стеклянными окнами и очагом. Когда Тео выразила свое восхищение, он только засмеялся.

– Погоди до острова Бленнерхассетов, там действительно есть чему удивляться.

Пока они плыли по Огайо, он рассказывал ей об эксцентричном и богатом ирландце, который построил себе дворец в глуши. Герман Бленнерхассет с женой душой и телом преданы их делу.

– И так на всем Западе, – с удовлетворением заметил он. – Генерал Уилкинсон обещал прислать войско, генерал Джексон и Нашвиле им симпатизировал, Джонатан Дэйтон и Даниэл Кларк сочувствовали их делу. В Новом Орлеане, воротах в Мексику, у Аарона был триумф за триумфом, там он одержал победу не только над испанцами и французами, но даже над католической церковью.

Конечно, он не всем одинаково излагал свои цели. В его плане много составляющих частей: для самых робких – просто колонизация Бастропских земель на реках Вашита, для других – раздоры и союзы на Западных территориях, и лишь немногих, обладавших достаточной мудростью, он посвящал в свой окончательный план – освобождение Мексики от испанского господства. Бленнерхассеты были в числе избранных.

В тысяче милях от цивилизации предприимчивый ирландец сумел создать на своем острове земной рай.

Девственный лес был вырублен, и из дерева были построены затейливые сооружения – беседки, лабиринты. Еще там были пруды и несколько неудавшихся фонтанов, свидетельствовавших о том, что знание физики у Бленнерхассета уступало его амбициям. Он привез семена травы и плодовых деревьев из Англии, создав множество лужаек и насадив сады из персиков и груш.

В центре острова он построил двадцатидвухкомнатный особняк, состоящий из трех зданий, связанных между собой крытыми переходами. Обставлен же он был, как заметила Тео, так, что затмевал Ричмонд-Хилл в его лучшие времена. Все это обошлось ему в шестьдесят тысяч долларов, не считая стоимости рабов, чей непрерывный труд воплотил его мечты в жизнь.

Когда их плавучий дом пристал к берегу острова, Тео была даже больше поражена, чем ожидал Аарон. Пристань была построена и раскрашена в виде огромного лежащего льва, а на площади позади него собралась целая орда негров, махавших руками и выкрикивавших радостные приветствия. А когда Тео с Аароном сошли по трапу на ковровую дорожку, которая вела к дому, негры стали бросать им розы и маргаритки с явно отрепетированной точностью.

От толпы отделились две странные фигуры, мужская и женская. Эти двое вышли вперед и поклонились. Мужчина почтительно поцеловал руку Тео.

– Добро пожаловать, мэм, – сказала миссис Бленнерхассет и значительным шепотом добавила: – Мы приветствуем нашу будущую государыню.

Пораженная и сдерживавшая желание рассмеяться, Тео бросила быстрый взгляд на Аарона. Глаза его смеялись, но она видела в них и выражение удовлетворения. Она слышала, что Герман Бленнерхассет назвал его «сир», и заметила, как Аарон поклонился в ответ.

Отец подал ей руку, и она пошла по ковровой дорожке. Тео изобразила величественность, на которую только была способна.

– Пускай играют, это доставляет им удовольствие, – сказал Аарон ей на ухо. – Когда-нибудь это будет вполне серьезно.

– Я постараюсь им подыграть, – ответила она. – Но у меня голова кругом идет от всего этого. Боюсь, что я еще не усвоила царственные манеры. Какое положение они займут в нашей… нашей империи?

– Они получат герцогское достоинство, и я обещал сделать его министром двора Сет Джеймас. Он хочет этого больше всего.

Она улыбнулась. Невероятно, фантастично, но все же возможно. Интересно, Жозефина тоже улыбалась, когда ее «маленький капрал» говорил ей: «Когда-нибудь я стану императором Франции, мой брат – королем Голландии, а другой брат – королем Вестфалии?» Они тоже начинали в неизвестности, ведомые одной верой, безграничной верой Бонапарта в свою судьбу. А здесь было большее, чем мечта, – какой-то ощутимый результат, воплощение амбиций Аарона.

За то время, что она провела на острове, Аарон приходил и уходил, вербуя сторонников в приречных районах. Он часто приезжал домой, а с ним прибывали новообращенные – жители лесной глуши, следопыты, плантаторы из района Нового Орлеана, французы, испанцы, даже солдаты в бело-синей форме армии Штатов. Однажды прибыл сам генерал Уилкинсон, важный и болтливый, с узкими глазами. Он не понравился Тео, но она обращалась с ним с осторожной вежливостью, зная, что это самый близкий сподвижник Аарона, и жизненно необходим для успеха дела.

Бленнерхассетов она полюбила. Как можно было не полюбить людей, которые благоговели перед ее отцом, и она вызывала у них бурные восторги, словно королева!

Одежда их уже не казалась ей смешной. Она придерживалась ирландской моды двадцатилетней давности. Миссис Бленнерхассет в своих платьях с кринолином и шляпах со страусовыми перьями выглядела лишь немного менее эксцентричной, чем ее муж, страдающий близорукостью, в коротких штанах, с напудренным париком, всегда сидевшем косо на его голове, когда он бегал туда-сюда по своему имению. Может быть, было не так уж плохо, что он не мог за двадцать шагов отличить человека от лошади, потому что его леди иногда бросала на Аарона такие взгляды, которые нельзя было объяснить одним почтением к царственной особе. Сама Теодосия однажды была смущена, случайно зайдя в библиотеку и застав там нежную сцену.

На диване сидел Аарон, и по тому, как быстро отодвинулась и явно смутилась миссис Бленнерхассет, Теодосия поняла, что до ее появления эта леди обнимала его. Аарон, хорошо владевший собой, только слегка подмигнул дочери. Тео убежала, бормоча извинения. Позже, когда она осталась с ним наедине, он вернулся к этому происшествию.

– Может быть, моя девочка, было бы лучше, если бы ты стучалась, когда двери закрыты, тебе не кажется?

– Прошу прощения, – пробормотала она, – но я не представляю себе, и, папа, в самом деле…

Она уже так привыкла к тому, что он привлекателен для женщин, что и забыла об этом. Она смутно понимала, что иногда он позволяет себе любовные похождения, но он сам никогда не допускал, чтобы она замечала это. Но случай с их хозяйкой сейчас показался ей немного неприятным.

– Не будь ханжой, дорогая, – засмеялся Аарон, – и умоляю, поверь, я знаю, что к чему. Если нужно несколько поцелуев, чтобы сделать приятное дамам и усилить их преданность нашему делу, то не вижу причин им отказывать. Если говорить попросту, почему бы не убить двух зайцев?

Во взгляде его было столько нежности и плутоватого юмора, что она, наконец, стала смеяться вместе с ним, а потом забыла эту историю. Но больше подобных открытий она не делала.

Времяпрепровождение здесь было приятным. Тео игнорировала повелительные письма от Джозефа, требовавшего ответить, что она делает и когда вернется. По ребенку она тосковала, но знала, что Элеонора хорошо присматривает за ним, и была уверена, что уже скоро сможет за ним послать.

Между тем напряжение и суета на острове дошли до предела. Было построено пятнадцать боевых кораблей, закуплены большие партии муки, солонины и других продуктов. Строились зерносушилки. Вовсю шли приготовления.

Внизу, в Натчизе также строились суда. По сигналу они должны будут сойтись в одной точке для наступления на воде, тогда как генерал Уилкинсон во главе своих войск начнет марш на суше.

– Когда все начнется, папа? – спрашивала Тео в редкие моменты, когда можно было поговорить наедине.

– Как только мы объявим войну Испании или она нам.

– Ты уверен, что будет война?

«Как он мог, думала она, быть таким хладнокровным?»

– Конечно, – отвечал он, улыбаясь.

– Но если ее все же не будет?

Аарон пожал плечами.

– Если не будет, начнем действовать более медленно, начнем с моих земель на Вашита. У меня много стрел в запасе. – Он ласково погладил ее по руке. – Терпение, дитя мое. Империи не строятся за один день.

Она, успокоенная, умолкала.

Но сам Аарон вовсе не был так доволен, как казалось. Война с Испанией страшно задерживалась, а Джон Свартвоут, его молодой преданный друг, писал ему шифром, что в газетах на Востоке появились тревожные упоминания об «изменническом заговоре на Западе», которым руководил человек, «бывший главным должностным лицом края, но впавший в бесчестье». Что за преждевременная утечка информации? Быстрота и внезапность – основа успеха. Он удвоил свою энергию. И все же разочарования продолжались.

Однажды утром Теодосия, проснувшись, выглянула в окно спальни и увидела лодку, приближающуюся к причалу Бленнерхассетов. Она сразу узнала знакомую коренастую фигуру человека, сидевшего в ней. Она охнула, надеясь, что глаза обманывают ее, но сомнений не было. Она быстренько оделась и побежала встречать его.

– Джозеф! – вскрикнула она. – Какой приятный сюрприз!

Он быстро поцеловал ее.

– Я приехал забрать тебя, – сказал он хмуро. – Ты не отвечаешь на письма. Я никогда не отпустил бы тебя, если бы понимал ситуацию.

– Но ты ее и не понимаешь. Все идет, как надо. – Она прервала сама себя. Бесполезно с ним сейчас разговаривать, он смотрит букой.

– Тебе надо позавтракать, – практично заметила она. – Ты наверняка устал с дороги.

Вдруг ее поразила страшная мысль.

– С Гампи все в порядке? Не болен он? Ты не поэтому приехал?

– Нет. Не болен. Он в Дебордье, с Элеонорой. Но скучает по тебе сильно. Тебе надо возвращаться немедленно. Я больше не намерен терпеть этот идиотизм.

– Мы еще поговорим с тобой об этом, дорогой. Посмотри вокруг. Разве это не райский уголок?