Текст книги "Хроника исторических событий в королевстве Пантуфлия. Принц Зазнайо"

Автор книги: Эндрю Лэнг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

ГЛАВА XV.
Королевский чек

Когда супруги проснулись на следующее утро, в голове у них стоял некоторый туман, В голове всегда бывает туман, когда просыпаешься в чужом доме, а тем более – когда накануне попал туда, прилетев по воздуху, как, то случилось с королем и королевой. Королева была в наиболее затруднительном положении: вот она проснулась, сомнений в том быть не могло, но проснулась вовсе не у себя дома, как она ожидала. Однако, будучи женщиной непреклонного характера, она вела себя так, как будто ничего особенного не происходит. Дворецкий проснулся с твердым намерением добиваться титула наследного принца и руки леди Молинды – другой такой случай получить повышение, как он справедливо сказал Уильяму, вряд ли скоро представится. Что касается короля, то его заботило одно – как бы поскорее вернуться в Фалькенштейн и уладить дело в полном соответствии с конституцией. Посол, тот рад был избавиться от всей этой королевской компании; было высказано предложение усесться всем на ковер и пожелать сей же час очутиться дома. По королева заартачилась; она утверждала, что это ребячество и абсолютно неосуществимо. Поэтому для нее приготовили экипаж, и она двинулась в обратный путь, ни с кем не попрощавшись. Король, Бенсон и принц, не привередничая, полетели в Фалькенштейн обычным порядком и прибыли туда в одиннадцать тридцать пять, притом неделей раньше, чем ее величество.

Король тотчас же созвал весь двор; собравшимся были предъявлены рога и хвост, вызвавшие бурный интерес, потом Бенсону и принцу предоставили возможность изложить свои притязания. Сперва были выслушаны показания Бенсона. Он отказался сообщить, где именно и каким образом убил Огнемета. Может, их много еще осталось, молодняка, объяснил он, с ними тоже еще придется повозиться, так что он своего секрета не выдаст. Но вознаграждение, как он напомнил, было обещано не тому, кто убьет чудовище, а тому, кто принесет его рога и хвост. Присутствующие адвокаты сочли это соображение очень обоснованным, и придворные бурно зааплодировали Бенсону, – вопервых, они решительно предпочитали в качестве преемника короля его, а не Зазнайо, а во-вторых, хотели сделать приятное будущему, в чем они не сомневались, наследному принцу. Леди Молинду раздирали самые противоречивые чувства: Зазнайо она, конечно, терпеть не могла, но мысль выйти за Бенсона была ей и вовсе невыносима. И тем не менее ей предстояло выбрать либо одного, либо другого. Бедная девушка! Ну выпадало ли на долю какой другой племянницы короля столько несчастий!

Затем вызвали принца Зазнайо. Он подтвердил, что вознаграждение было обещано за рога и хвост, а не за умерщвление дракона. Но входило ли с самого начала в намерения короля награждать просто так, зазря? Когда подданный делает что-то и действия его совпадают с его лучшими намерениями, он, разумеется, должен за это расплачиваться. Но когда король высказывает свои намерения, то говорит он одно, а подразумевать обязан нечто совсем другое. Любой обладатель фургона способен доставить в нем рога и хвост; убить дракона – вот в чем трудность. Если удовлетворить притязания Бенсона, королевская привилегия: говорить одно, а думать другое – окажется под угрозой.

Слушавший с большим увлечением эти хитроумные доводы король забылся до такой степени, что, крикнув: «Браво, отлично сказано!», – захлопал в ладоши, отчего все придворные стали кричать «ура!» и кидать вверх шапки.

Дальше принц заявил, что убивший Огнемета, естественно, может сказать, где лежит труп чудовища, а также доставить копыта. Он лично готов так поступить. А готов ли мистер Бенсон? Когда дворецкому перевели вопрос (по-пантуфельски он не понимал), он побледнел от страха, но продолжал ссылаться на воззвание. Принес он рога и хвост? Принес. А значит, ему причитаются «прилегии» и леди Молинда!

В голове у короля к этому времени настолько все перепуталось, что он решил предоставить решение самой леди Молинде.

В ответ бедняжка Молинда горько расплакалась. И тогда его величеству ну просто ничего не оставалось, как пообещать, что он отдаст награду тому, кто ровно через неделю принесет копыта. Не успел он это произнести, как принц достал копыта из своего мешка и показал всему честному народу. На том слушание дела кончилось, и Бенсона, угостив предварительно в мажордомной хересом с сандвичами, отправили к своему господину. И должен с сожалением добавить, что характер его отнюдь не улучшился после этой неудавшейся попытки получить повышение. Напротив, в течение нескольких дней он был пуще прежнего сердит и сварлив. Но, я думаю, мы должны сделать скидку на обманутые надежды.

Если разочарованный Бенсон терпел колкости от своих собратьев – слуг, то принцу Зазнайо тоже не позавидуешь. Он был восстановлен в своих правах, ко отнюдь не в милости короля. Король испытывал к нему прежнюю неприязнь и по-прежнему гневался на него из-за гибели Энрико и Альфонсо. Нет, пожалуй, теперь он гневался еще больше, и, быть может, даже не без оснований. Он повелел принцу явиться перед лицом всего двора, и, завидев его, придворные начали громко приветствовать его и приветствовали изо всех сил, пока король не крикнул:

– Тихо! Мак Дугал, первого, кто откроет рот, отвести в зоологический сад и запереть с гремучими змеями!

После этого наступила мертвая тишина, принц Зазнайо поклонился трону, и король заговорил:

– Принц, вы восстанавливаетесь в своих правах, ибо я не могу нарушить своего обещания. Но ваша низкая, недоброжелательная натура видна еще отчетливее на фоне вашего эгоистического успеха, нежели во время предшествующего трусливого пренебрежения своим долгом. Почему, будь ты проклят, – закричал вдруг король, отбросив высокопарный стиль и превратившись из монарха просто в отца, – почему, если ты все-таки смог убить Огнемета, ты допустил, чтобы твои младшие братья из… из… изжарились? А? Что ты там бормочешь, трус? Ах, ты не верил в то, что Огнемет существует? Вот результат твоего всегдашнего наглого самомнения! Если у тебя хватило ума найти способ покончить с чудовищем, а этого у тебя не отнимешь, то как у тебя не хватило ума понять простую истину: если что-то говорят все, значит, это правда. Ах, ты в этом не был убежден? Ну так теперь ты, надеюсь, убедился. И пусть тебе это послужит уроком. Хотя это слабое утешение – вряд ли тебе представится другой такой случай в жизни. (Заметим, что точно та же мысль пришла в голову и Бенсону)

Тут король зарыдал, и слезы его смешались со слезами лорда главного судьи, поэта-лауреата (который ужасно перепугался, услыхав про гремучих змей), фрейлин, придворного капеллана и вообще всех – кроме полковника Мак Дугала; этот шотландский наемник сохранял приличествующую солдату выдержку.

Наконец, совладав с собой, его величество сказал принцу Зазнайо (который тоже не плакал, поскольку был слишком поглощен своими мыслями):

– Слово короля – капкан. Подайте мне перо и чековую книжку.

Восемь пажей внесли чековую книжку короля в красном сафьяновом переплете, чернила и перо, и его величество заполнил и подписал нижеследующий убедительный документ:

Банк Пантуфлии

Фалькенштейнское отделение

No.961047

10 июля 1768 года

Выдать: принцу Зазнайо десять тысяч кошельков (1 000 000 фунтов ст.) или вексель.

Король Грогнио

– Вот! – произнес король, перечеркивая чек и посыпая его песком, поскольку промокательной бумаги в те времена еще не изобрели. – Вот, бери и убирайся!

Принц Зазнайо почтительно, но торопливо повиновался, так как хотел реализовать королевский чек как можно быстрее. Но его величество вдруг закричал ему вслед:

– Эй, вернись! Я кое-что забыл: ты еще обязан жениться на Молинде!

ГЛАВА XVI.
Печальная глава

Принц успел уже уйти довольно далеко, когда король его окликнул. Как пригодились бы ему сейчас семимильные сапоги или хотя бы шапка-невидимка! Будь они у него с собой, он бы уже, заглянув в Глюкштейн, пересекал в эту минуту границу вместе с леди Розалиндой. Миллион фунтов может кому-нибудь показаться но столь большой суммой, но двое молодых людей, по-настоящему любящих друг друга, могли бы жить припеваючи, имея в кармане гораздо меньше, чем этот чек. Однако король кричал очень громко, как всегда в тех случаях, когда не шутя ожидал повиновения, и принц неторопливым шагом вернулся обратно.

– Зазнайо! – с негодованием обратился к нему король. – Куда это ты, интересно, помчался? Разве ты не помнишь, что сегодня твоя свадьба? В моем воззвании были обещаны не только деньги, но и рука леди Молинды, и сейчас придворный капеллан мигом вас окрутит. Поздравляю вас, сэр, Молинда славная девушка.

– Я питаю к кузине самые нежные и почтительные чувства, – проговорил принц, – но…

– Я ни за что не выйду за него! – закричала бедняжка Молинда, бросаясь на колени перед троном; струящиеся по ее лицу слезы и струящиеся по плечам волосы представляли собой прелестную, трогательную картину. – Никогда! Я презираю его!

– Я как раз собирался сказать, сэр, – продолжал принц, – что вынужден отказаться от удовольствия жениться на кузине.

– Фамильная виселица, надеюсь, в исправном состоянии? – осведомился монарх у королевского палача, высокого сухопарого человека, одетого в черный и алый цвета, чьими услугами пользовались только в тех случаях, когда казнили лиц королевского происхождения.

– Исправнее некуда, государь, – отозвался палач, кланяясь с долей изысканности, какой нельзя было ожидать от человека его профессии.

– Превосходно, – сказал король. – Принц Зазнайо, вам предлагается выбор: вот виселица, а вот леди Молинда. Долг мой тягостен, но ясен, а слово короля нерушимо. Молли – или виселица!

Принц почтительно поклонился леди Молинде.

– Я прошу у вас снисходительности, мадам, – сказал он, – простите мне мой ответ и не истолкуйте превратно кажущуюся невежливость моего поведения. Я вынужден, притом с крайней неохотой, пренебречь вашим очарованием и выбрать неумолимую строгость закона. Палач, приступай! Выполняй свою обязанность, «Зазнайо готов!» (Таков был его девиз.)

Несмотря на всю антипатию, которую ей внушал принц, бедняжка Молинда не могла не обидеться на то, что принц предпочел смерть браку с ней.

– Стало быть, жизнь для вас ничто? И я так отвратительна, что вы предпочитаете объятья смерти моим? – И она протянула вперед свои руки, очень, надо заметить, беленькие, пухленькие и хорошенькие. Молинда была, по существу, девушкой мягкосердечной, и ей было бы невыносимо видеть, как вешают Зазнайо. А кроме того, она, может быть, успела сообразить, что стать королевой Пантуфлии не так уж худо. Сколько ни плачь, а слезами Альфонсо не воскресишь!

– Ах, сударыня, – проговорил принц, – вы великодушны…

– Да, ибо вы храбры! – Молинда вдруг прониклась уважением к нему.

– И, однако, мы с вами не вольны распоряжаться нашими сердцами. Теперь, когда мое сердце принадлежит не мне, я так хорошо понимаю ваши чувства. Нет, не стоит покупать жизнь ценой счастья и чести. – И, обернувшись к королю, он сказал: – Сэр, неужели нет никакого иного выхода, кроме смерти или брака? Вы говорили, что не можете выполнять обещание наполовину. Если я принимаю деньги, то обязан также связать себя с кузиной, которая к этому совсем не склонна. Так нельзя ли взять назад воззвание и счесть сделку недействительной, если я порву сей ничтожный листок бумаги?

И принц взмахнул в воздухе чеком в один миллион фунтов.

На секунду король чуть не поддался соблазну, но потом подумал: «Неважно, добавлю лишний пенни к подоходному налогу», – а вслух сказал:

– Держи свой лоскуток (это он про миллион) и не мешай мне сдержать свое обещание. Сию минуту в часовню или же… – Он выразительно указал на палача. – Слово короля Пантуфлии свято.

– Слово наследного принца – тоже, – возразил Зазнайо, – тем более что я дал слово даме.

– Она обручится со смертью! – вскричал разгневанный король. – Если только… – он на миг запнулся, – …если только ты не вернешь мне Альфонсо и Энрико живыми и невредимыми!

На размышление у принца ушло времени не больше, чем у молнии на вспышку.

– Я согласен, – ответил он, – если ваше величество обещает выполнить мои условия.

– Назови их!

– Прикалейте доставить меня в Глюкштейн, снять стражу, и, если в течение трех дней я не верну моих братьев живыми и здоровыми, ваше величество будет избавлено от выполнения жестокого обязательства: Зазнайо, принц Пантуфлии, погибнет от собственной руки.

Король, соображавший довольно туго, обдумывал предложение несколько долгих минут. Наконец он додумался, что, согласившись на условия принца, он либо обретет своих дорогих сыночков, либо избавится от Зазнайо, не прибегая к неприятной необходимости казнить его. Хотя некоторые короли и предают смерти своих старших сыновей, а многие хотя бы мечтают об этом, народ потом не слишком одобряет их за такую римскую добродетель.

– Честное слово? – проговорил наконец король.

– Честное слово! – ответил принц, и впервые за много месяцев августейшие отец и сын пожали друг другу руки.

– А вам я обещаю, – торжественным тоном сказал принц леди Молинде, – меньше чем через неделю мы с вами совершим обряд перед алтарем, после чего из кузена и кузины станем братом и сестрой.

Бедняжка Молинда смотрела на него широко открытыми глазами. Откуда ей было знать, что он имеет в виду. Еще миг – и принц ушел. И, взяв с разрешения короля летающий ковер, тут же очутился в доме посла в Глюкштейне.

ГЛАВА XVII.
Черный кот и братья

И кто, как вы думаете, обрадовался ему в этом доме? Леди Розалинда, разумеется, кто же еще… Белые розы на ее щечках превратились в алые, а потом снова в белые, испугавшись столь резкого перехода. Парочка отправилась в сад, где сперва они поговорили о разных разностях, а потом принц поведал ей, что не пройдет и трех дней, как с ним все будет либо раз и навсегда в полном порядке, либо раз и навсегда покончено. Или он доставит братьев живыми и невредимыми в Фалькенштейн – или он не переживет бесчестья.

– И это будет только справедливо, – заключил он. – Если бы я пошел на бой с Огнеметом первым, братьев никто бы уже не посылал после моей гибели. А я непременно погиб бы, дорогая Розалинда, если бы встретился с Огнеметом до знакомства с вами. – И когда она спросила, почему и чем же она ему помогла, рассказал ей всю историю с самого начала: как до встречи с нею он не верил в фей, в драконов, шапки-невидимки и в тому подобные славные и невозможные вещи, а верил только в противные бесполезные факты, в химию, геологию и арифметику, в высшую математику и даже в политическую экономию! В те времена Огнемету ничего бы не стоило его слопать.

Она страшно обрадовалась, услыхав это, что не помешало ей в равной степени встревожиться: она опасалась, что ему не удастся выполнить последнюю, самую трудную задачу. Ведь одно дело подбить Ледомаху сразиться с Огнеметом, а совсем другое – самому разыскать принцев, если они живы, или оживить их если они мертвы.

Но принц успокоил ее, заверив, что у него есть продуманный план. Ночь он провел в доме посла, а наутро поднялся чуть свет, когда все еще спали, чтобы не прощаться с леди Розалиндой. Затем он вмиг перенесся в свой старый заброшенный дворец, куда никто не заглядывал из боязни привидений, с тех самых пор, как двор переехал в Фалькенштейн.

До чего же там было тихо и пустынно! Никаких признаков жизни, а между тем принц искал именно что-нибудь живое. Он обшарил замок сверху донизу, но все было тщетно; тогда он зашел на конный двор, на псарню, в птичник. Но охотничьих собак давно разобрали, домашнюю птицу фермеры приютили у себя. Наконец принц наткнулся па старого, полуслепого, жалкого кота, который растянулся на солнышке. Несчастная тварь отощала, шерсть лезла клоками, ловить птиц и даже мышей кот был уже уке в состоянии, а поить молоком его было некому. Но кошки далеко вперед не заглядывают. Так и Фрэнк (как звали черного кота); этим утром он, видно, чем-то поживился и теперь нежился на солнце, довольный жизнью. Принц постоял, посмотрел на него сожалеющим взглядом и подумал, что, по-своему, даже больной старый кот счастливее иного человека.

– Что делать, – сказал себе принц, – долго он все равно не протянет, а без этого не обойтись. Он ничего не успеет почувствовать.

Он вытащил меч и одним движением кисти отрубил коту голову. Кот не превратился в тот же миг в прекрасную юную девушку, как вы, возможно, ожидали; нет, этого не случилось, да и принесло бы только лишние неудобства, поскольку принц и так уже был влюблен. Кот лежал себе, как и полагалось обыкновенному дохлому коту.

Затем принц притащил охапку соломы, накрыл ее ветками, а сверху положил бедного котика и – поджег солому. Скоро от черного Фрэнка осталась одна зола! Принц взбежал наверх, где стоял волшебный шкафчик. Сердце его колотилось от волнения. В башне солнечные лучи падали сквозь бойницы, в лучах плясали желтоватые пылинки. В шкафу осветились причудливые груды волшебных предметов – разные талисманы, магические заклинания. Принц обыскал все полки и наконец нашел шесть старинных сосудов из черной кожи, каждый с серебряной пластинкой, а на каждой пластинке было выгравировано: «AQVA DE FONTE LEONUM»[3]3
  Вода из Львиного Фонтана (лат.).


[Закрыть].

– Слава богу! – воскликнул принц. – Я так и думал, что они не забыли мне ее подарить!

Он взял одну из кожаных фляг и, сбежав с лестницы, бросился к остывавшему костру. Там он откупорил флягу и капнул несколько капель воды на угли и золу, которые недавно еще были котом. Вверх взметнулся длинный колеблющийся язык белого пламени, и оттуда выпрыгнул ладный, сильный, жизнерадостный черный красавец кот! То был Фрэнк, каким он был в расцвете молодости; он тотчас узнал принца, потерся о его ноги и замурлыкал. Принц поднял Фрэнка в воздух и поцеловал его на радостях прямо в кос, и Фрэнк очень комично потер нос лапой.

Затем принц опустил его на землю, и тот стал крутиться на месте, пытаясь поймать свой хвост, а потом, задрав его кверху, гордо прошествовал вслед за принцем в замок.

– Ох, Фрэнк, – сказал принц, – ни за одним котом со времен Кота в сапогах не ухаживали так, как будут ухаживать за тобой. Ведь если волшебная вода из Львиного Фонтана оживила тебя, то можно попытаться оживить и Альфонсо с Энрико!

И Зазнайо принялся хлопотать: пошел в кладовую, взял кое-какие припасы, забрал все волшебные вещи, какие могли ему понадобиться, сел с пожитками на ковер-самолет и пожелал очутиться у горы Огнемета. «Король у меня в руках, – размышлял он, – если я не найду останков моих братьев, то, клянусь, я…»

Знаете ли вы, что он задумал сделать, если не найдет братьев? А вот попробуйте догадаться – каждый из вас.

Он взвился в воздух и в одно мгновение опустился возле садового насоса бедняги Альфонсо. Заметив рядом серую кучку золы, Зазнайо полил ее волшебной водой, и перед ним вдруг возник Альфонсо, как всегда веселый, с мечом в руке.

– Привет, Зазнайо! – вскричал он. – Ты тоже явился подраться с драконом? Знаешь, я тут заснул, и мне приснилось, будто он меня победил. Но вдвоем-то мы его одолеем. Как Молинда?

– Все хорошеет, – ответил Зазнайо, – но беспокоится о тебе. А об Огнемете больше не думай – с ним покончено. Где-то я потерял Энрико. Посиди минутку, подожди, пока я его приведу.

Принц не хотел, чтобы Альфонсо узнал, как бесславно закончился его поединок с драконом.

– Ладно, старина, – согласился Альфонсо, – а нет ли у тебя чего-нибудь закусить? Я зверски проголодался.

Принц Зазнайо предвидел такую просьбу, он дал ему холодных колбасок (до которых брат был большой охотник) и хлеба, и младший брат выразил свое полное удовлетворение. Затем Зазнайо оставил Альфонсо одного, предупредив, чтобы во избежание несчастного случая (какой приключился с Бенсоном) он, не дай бог, не садился на ковер. А сам полез в гору. И вот очень скоро он увидел в какой-то впадине меч, на рукояти которого в солнечных лучах играли алмазы, – то был меч Энрико. Рядом лежала кучка серого пепла. Принц полил ее водичкой из Львиного Фонтана, и перед ним возник Энрико.

– Ну и любишь ты поспать, Энрико, – сказал ему Зазнайо, – пойдем же, а то Альфонсо расправится с завтраком без нас, если мы не поторопимся.

Они подоспели как раз вовремя, чтобы получить свою долю, и когда Зазнайо рассказал им про битву чудовищ, они все выпили за здоровье Ледомахи. Но ни один из братьев так и не узнал, что они оба были уже безнадежно мертвы, – Зазнайо обманул их, сочинив историю, будто гора заколдована и, пока Огнемет был жив, все, кто попадал туда, засыпали. Про летающий ковер он им, однако, рассказал, но их это не очень поразило, они и сами читали про него в «1001 ночи» и в других исторических сочинениях.

– А сейчас мы с вами развлечемся, – добавил Зазнайо и, велев им тоже сесть на ковер, пожелал очутиться в долине Ледомахи.

Там они оказались в один миг – среди старинных рыцарей, замороженных, как мы помним, в ледяные статуи. Их там набралось целое войско, в самых разных видах доспехов – греки, римляне и рыцари-храмовники, вроде Фрон де Бёфа и де Буагильбера, словом, все те храбрые воины, которые пытались одолеть Ледомаху с тех пор, как стоит мир.

Зазнайо отлил братьям понемножку воды в шапки и велел обходить всех вокруг и капать на оледеневших рыцарей по капле – но две. Они быстро принялись за дело, и – о чудо! – каждый рыцарь по очереди оживал вместе со своим конем и кричал, потрясая мечом: «Да здравствует принц Зазнайо!», – на греческом, латинском, египетском, французском, немецком и испанском, – и принц отлично их понимал и свободно отвечал каждому на его языке. Потом он построил их в боевом порядке и выслал вперед в Фалькенштейн, наказав кричать по дороге: «Принц Зазнайо возвращается назад!» Копыта их коней стучали, знамена развевались, солнце сверкало на остриях копий, они скакали в Фалькенштейн, и когда король их увидел, уверяю вас, ему совершенно расхотелось вешать Зазнайо.