Текст книги "Хроника исторических событий в королевстве Пантуфлия. Принц Зазнайо"

Автор книги: Эндрю Лэнг

Хроника исторических событий в королевстве Пантуфлия. Принц Зазнайо

О древнем королевстве Пантуфлия известно очень мало. Аборигены говорят по-немецки. Но царствующая фамилия, как водится, иностранного происхождения. В Англии, в той правили монархи из норманнов, шотландцев, немцев, ну а короли Пантуфлии ведут свое происхождение от древнегреческого семейства Сонливцев, которые попали в Пантуфлию во время крестовых походов. Они хотели, как они объясняли, избегнуть походов, считая их неблагоразумными и утомительными. Герб царствующего дома – соня, спящая на зеленом поле, – украшен девизом, который, если перевести с греческого, означает: «Любой ценой – без войны».

Юного читателя может удивить, что такой храбрый принц, как Зазнайо, ноги которого всегда были в стременах, а копье наготове, происходил из семейства Сонливцев, отличавшихся феноменальной ленью и миролюбием. Он, очевидно, унаследовал дух своей великой прародительницы, чью биографию нельзя обойти молчанием. Покинув свое родное королевство, дабы не участвовать в крестовых походах, будущий основатель монархии Пантуфлии высадился на остров Кипр, где, спасаясь от полуденной жары, забрался в пещеру и прилег отдохнуть. Между тем, в пещере обитал громадный дракон весьма неприветливого нрава. Представьте себе ужас беглеца, когда его пробудили от сна огненное дыхание и обвившиеся вокруг него чешуйчатые кольца!

– Отстань ты со своими дурацкими шутками! – воскликнул принц, вообразив со сна, что над ним подшутил кто-то из свиты.

– Это ты называешь шуткой? – И на уровне глаз его высочества возник раздвоенный хвост.

– Убери эту штуку прочь, – раздраженно приказал принц, – и дай человеку спокойно вздремнуть.

– Поцелуй меня! – проревел дракон, сожравший на своем веку немало храбрых рыцарей, отказавшихся целовать его.

– Только и всего? – сонно пробормотал принц. – Да пожалуйста. Любой ценой – без войны! – И он поцеловал дракона, который в ту же минуту обернулся красивейшей из принцесс. Дело в том, что ее заколдовал злой волшебник, и она должна была томиться в облике дракона, пока ее не рискнет поцеловать какой-нибудь храбрец.

– Любовь моя! Мой герой! Мой повелитель! Как долго я тебя ждала! Отныне я навеки твоя! – Так шептала ласковым тоном леди Драконесса, как ее с тех пор прозвали.

По убеждениям своим холостяк, принц, однако, был слишком хорошо воспитан, чтобы оказать сопротивление.

Леди Драконесса, дама необычайной силы воли, энергии и честолюбия, взяла в свои руки командование супругом и его приверженцами, повела их вверх по Дунаю, захватила княжество, чей владетель отсутствовал по причине крестового похода, посадила на трон своего супруга и с течением времени стала матерью маленького принца, который приходится прапрапрапрадедушкой нашему принцу Зазнайо.

От сей предприимчивой прародительницы и унаследовал наш принц отважный, деятельный характер. Но, говорят, окружающие не раз слыхали, как супруг леди Драконессы повторял в слегка измененном виде фамильный девиз: «Любой ценой – без жены».

Ну вот, теперь вы знаете о ранней истории Пантуфлии ровно столько же, сколько и автор.

Собирая материалы к нижеследующей истории в архивах Пантуфлии, издатель стал неоплатным должником людей ученых. «Возвращение Бенсона» (гл. XII) – плод исследований покойного Алана Квотермена. Тогда как последним пожеланием принца Зазнайо я обязан фантазии, а возможно, эрудиции одной дамы. Монография об огненном драконе в Южной Африке, где его называют Нанабуэлеле (ничего не поделаешь, трудное слово), опубликована на французском (перевод с языка племени басуто) господином Полем Себильо в «Обзоре народных преданий». Ледомахой издатель обязан «Путешествию на Луну» господина Сирано де Бержерака.

ГЛАВА I.
О том, как феи не получили приглашения во дворец

Правили некогда Пантуфлией король с королевой. Все у них было для счастья, недоставало лишь одного – детей. Короля это огорчало еще больше, чем королеву, женщину умную, ученую, которая не признавала кукол далее в раннем детстве. Но и она, несмотря на все книги, которые читала, и картины, которые писала, не прочь была стать матерью маленького принца. Король с удовольствием посоветовался бы с феями, но королева и слышать об этом не хотела. Она в них не верила, считала, что их нет и никогда не было, и стояла на своем, хотя «История королевского дома» изобиловала рассказами про фей.

В конце концов у них все-таки родился сын, и все в один голос заявили, что прекраснее ребенка никто не видал, Даже ее величество, уж на что она привыкла не верить всему, что говорили ей придворные, и та соизволила признать, что дитя и в самом деле прекрасное, что есть, то есть.

Приближалось время крестить младенца, и вот однажды, сидя за завтраком в летней гостиной, король с королевой принялись обсуждать это событие. Комната была роскошная, вся увешанная портретами августейших предков. Тут была Золушка, бабка нынешнего монарха, выставившая вперед ножку в хрустальном башмачке. Был тут маркиз де Карабас, достигший, как всем известно, положения принца-консорта благодаря женитьбе на дочери короля. На ручке королевского кресла примостился знаменитый кот, обутый в сапоги. Висел на стене портрет прекрасной девушки, погруженной в сон: то была Спящая Красавица, тоже родоначальница правящей королевской фамилии. Там можно было видеть еще целое множество разных знаменитостей.

– Ты пригласила всех, кого надо, моя дорогая? – спросил король.

– Всех, кого следует пригласить, – отвечала королева.

– Люди в подобных случаях очень склонны обижаться, – продолжал его величество. – Ты не забыла ни одной из наших тетушек?

– Не забыла. Уж эти мне старые ведьмы! – Тетушки короля были старомодны и относились к королеве неодобрительно. И она это знала.

– Они по-своему очень милые старушки, – заметил король, – и были так добры ко мне, когда я был мальчиком. – Он сделал небольшую паузу и сказал: – Ну, фей ты, разумеется, пригласила. В нашей семье всегда было принято приглашать их по таким поводам. Тем более что в последнее время мы их как раз немножко забросили.

– Как у тебя язык поворачивается говорить такие глупости! – вскричала королева. – Сколько раз я должна повторять: фей на свете не существует! А даже если бы и существовали… Впрочем, неважно, что тогда. Оставим эту тему, прошу тебя.

– Они старинные друзья нашей семьи, дорогая, вот ведь что, – робко вставил король. – Сплошь и рядом они бывали нашими крестными. Одна из них в особенности была добра к Золушке Первой, моей родной бабушке, и оказала ей немало услуг.

– При чем тут бабушка! – прервала его королева. – Вздор какой! Если такой чепухой будут забивать головку моему маленькому Зазнайо…

Но в эту минуту кормилица внесла малютку, и королева бросилась осыпать его поцелуями. И таким образом феи остались без приглашения! И удивительная вещь: никто из знатных людей тоже не смог явиться на крестины, узнав, что феи не приглашены. Одни уехали за границу, другие заболели, кто-то застрял в плену у сарацин, остальные отсиживались в логовах у великанов. Кончилось дело тем, что король и королева уселись на противоположных торцах длинного стола, накрытого на сто персон. Из ста гостей не явился ни один!

– Супу, дорогая? – прокричал король в рупор.

Неожиданно в воздухе послышалось шуршание, как от шелеста множества птичьих крыл. Ш-ш-ш! – раздавалось со всех сторон; королева взглянула вокруг, и – вот так штука! – за столом на каждом стуле сидела прелестная фея, все они были в зеленом и каждая держала в руке весьма заманчивого вида пакет. Любите ли вы разворачивать подарки? Король любил и вел себя с феями с безукоризненной вежливостью и дружелюбием. Но королева, отчетливо их видевшая, полностью их игнорировала. Она, как известно, не верила, в фей и поэтому не доверяла своим глазам. Она разговаривала с королем через их головы так, будто в комнате больше никого нет. Но король обращался с ними любезно, как если бы они существовали на самом деле. И так оно, кстати, и было.

Когда обед закончился и кормилица внесла мальчика, феи преподнесли ему замечательные подарки. Одна подарила кошелек, который никогда не истощался; другая – семимильные сапоги; третья – шапку-невидимку; четвертая – волшебную шапочку, исполняющую желанья; пятая – ковер-самолет. Одна из фей наградила его непреходящей красотой, другая – храбростью, еще одна – удачливостью. Но последняя, злобная старушонка, подковыляла к маленькому принцу и прошамкала: «Ты будешь слишком умным, дитя мое».

Этот дар, несомненно, понравился бы королеве, которая и сама была очень умна, больше остальных, если бы она верила во все волшебное. Но королева сделала вид, что ничего не произошло, и феи разлетелись кто куда, каждая в свою страну, и ни одна не осталась ночевать во дворце, где в них никто не верил, кроме короля, – и тот чуть-чуть. Королева немедленно зашвырнула все сапоги, шапки, ковры, кошельки, мечи и прочее в темный чулан, полагая, естественно, что все это вздор – книжный хлам или реквизит для детских рождественских представлений.

ГЛАВА II.
Принц Зазнайо и его семья

Итак, маленький принц рос себе да рос и наконец вырос. Я, кажется, упоминал, что его звали Зазнайо? Да, таково было его имя. Вы представить себе не можете, до чего он был умен. Он спорил со своей кормилицей, едва начав говорить, а начал он рано. Он протестовал, когда его мыли, из-за того, что мыло попадало ему в глаза. Но как только ему объяснили, что в коже есть поры и следует их промывать, если хочешь быть здоровым, он сразу перестал протестовать, так как был необычайно разумен. Он вел споры со своим отцом, вопрошая, почему короли должны быть богатыми, а бедняки нищими и почему король (который был порядочным обжорой) ест на завтрак яйца всмятку и в полдник кекс с коринкой, тогда как некоторые вообще не обедают. Король так удивился и обиделся, что дал принцу оплеуху, добавив: «Я тебя отучу умничать». Правда, он тут же вспомнил про страшное заклятье старой феи и посетовал в душе на невежливость королевы. Но когда, получив оплеуху, принц заявил, что «сила – не довод», король опять рассвирепел.

Не могу даже передать, до какой, увы, степени все невзлюбили принца! Он спускался в кухню и учил кухарку варить суп. Он посещал хижины бедняков и учил их стелить постели и приготовлять кексы с коринкой из ботвы репы и телячьи котлетки – из прогорклого бекона. Он показывал учителю фехтования, как надо фехтовать, профессиональному игроку в крикет – как подавать мяч, а крысолову – как натаскивать терьеров. Он задавал арифметические задачи лорду-казначею и уверял королевского звездочета, что Солнце не вращается вокруг Земли (лично я с ним не согласен). Молоденькие фрейлины не любили танцевать с ним, несмотря на его красоту, потому что он все время выспрашивал: «Читали вы то?» да «Читали вы се?», – и если они отвечали «нет», он насмешливо улыбался, а если отвечали «да», выводил их на чистую воду.

Он выводил на чистую воду всех своих учителей и наставников самым неприятным образом: исправлял ошибки в произношении учителя французского и пытался отучить учителя немецкого есть с ножа. Он дошел до того, что учил вдовствующую королеву, свою бабушку, рукоделию, которым она владела давно и в совершенстве. Словом, вечно-то он знал все лучше всех и, самое противное, что так оно и было! Он никогда не бывал неправ и то и дело повторял: «Я же вам говорил». И он действительно говорил!

Время шло, и у принца Зазнайо появилось два младших брата, которых все без исключения любили. Умными они не были, но зато были веселыми. Принц Альфонсо, младший, был низенький добродушный толстяк, храбрый, как лев. Принц Энрико, средний, был высокий и худой, может быть, чуть печальнее младшего брата, но ни в коем случае вы не назвали бы его умным. Оба были влюблены в своих кузин при полном одобрении дражайших родителей, и все вокруг говорили: «Какие славные, бесхитростные принцы!» Что же касается Зазнайо, то он чуть не вверг страну в несколько войн, не в меру умничая перед чужеземными послами. А поскольку Пантуфлия была страна богатая, ленивая и воевать терпеть не могла, то народу это пришлось не по вкусу и он не стал лучше относиться к принцу Зазнайо.

ГЛАВА III.
Про огненного дракона

Из тех, кто не любил Зазнайо, хуже всех к нему относился его родной отец, король Грогнио. И было отчего. Он отдавал себе отчет в том, что сам умом не блещет. Когда ему случалось, сидя в казначействе и пересчитывая свои деньги, произносить: «Шестнадцать шиллингов плюс четырнадцать плюс два пенса будет три фунта пятнадцать шиллингов» – и он слышал, как Зазнайо шепчет: «Один фунт десять шиллингов два пенса» (что, конечно, было правильней), король впадал в дикую ярость. Он боялся, что Зазнайо составит заговор, чтобы сесть вместо него на трон, хотя Зазнайо меньше всего хотел этого. Он предпочитал бездельничать и знать все, не прилагая видимых усилий.

Король долго размышлял над тем, как бы избавиться от Зазнайо и сделать своим преемником. Энрико или Альфонсо. Он перечитал кучу книг по этому вопросу, и всюду говорилось, что, если король пошлет на ратный подвиг трех своих сыновей, то подвиг совершит непременно младший и в результате получит корону. Король мечтал, чтобы подвернулся удобный случай. И случай наконец подвернулся.

Стояло неслыханно жаркое лето! Жара наступила уже в марте. Все реки пересохли. Трава завяла. Пшеница не росла. Термометры взрывались от жара. Барометры замерли на ясной погоде. Народ страдал и время от времени бил стекла во дворце – как водится в Пантуфлии, когда что-то идет не так.

Король посовещался с придворными учеными, и те предположили, что в округе появился огненный дракон по прозванью Огнемет.

Надо вам сказать, что Огнемет – не то зверь, не то птица размером со слона. Тело у него покрыто железом, и он всегда раскален докрасна. Существо ужаснее и безжалостнее трудно вообразить: стоит подойти к нему поближе, как тут же изжаришься живьем.

Король, однако, при этом известии не испытал неудовольствия. Он подумал: «Всем моим сыновьям придется, отправиться на охоту за чудовищем, и прежде всего – старшему. Чудовище, разумеется, уничтожит первых двух и будет побеждено младшим. Конечно, это немножко жестоко по отношению к бедняге Энрико. Но любой ценой избавиться от Зазнайо!»

И король пошел к Зазнайо и сказал, что страна в опасности и он отдаст корону тому из сыновей, кто принесет ему рога и хвост чудовища (оно к тому же было еще и рогатое).

– Справиться с ним, конечно, нелегко, – закончил король, – но ты – старший, сын мой! Иди туда, где тебя ждет слава! Надевай доспехи и – марш!

Так сказал король, надеясь, что либо Огнемет изжарит принца Зазнайо живьем (а сделать это он может запросто, так как пышет жаром, как раскаленная кочерга), либо, если принцу повезет, страна, по крайней мере, будет избавлена от чудовища.

Однако принц, который лежал на диване и от нечего делать выводил признак делимости на семь, ответил самым вежливым образом:

– Благодаря образованию, которое ваше величество изволило мне дать, я знаю, что Огнемет, равно как сирена, фея и так далее, есть животное мифическое, на самом деле не существующее. Но даже если допустить, чисто метафизически, что Огнемет на самом деле есть, посылать меня нет ни малейшего смысла, и ваше величество прекрасно это знает. Испокон века первым отправляется старший сын и неизменно попадает в беду, а одерживает победу всегда младший сын. Пошлите Альфонсо, и он в два счета справится с этим делом. А если вдруг не справится, что будет против всяких правил, следующим попытать, счастья может Энрико.

И он снова углубился в арифметические выкладки, которые производил на грифельной доске. Королю ничего не оставалось, как послать за принцем Альфонсо и принцем Энрико. Оба вбежали очень разгоряченные, так как с утра гоняли кубарь, а день был жаркий, как никогда.

– Послушайте-ка, вы оба, – сказал король, – вы только поглядите на своего старшего братца! Сами видите, какая жара, а ему ни тепло ни холодно. Страна мучается, и виноват во всем дракон, который свил себе гнездышко неподалеку. Так вот, я посылаю этого лежебоку убить дракона, а он, видите ли, заявляет…

– Что не верит в драконов, – прервал его Зазнайо. – В такую жару охотиться просто нелепость,

– Не веришь в Огнемета? – воскликнул Альфонсо. – А во что же ты тогда веришь?! Пошлите меня, уж я покажу дракону! (Я уже упоминал, что Альфонсо был храбр, как лев.) Эй, паж! Подай кольчугу, шлем, копье и щит! «За Молинду! За Молинду!» (Таков был его боевой клич.)

Паж бросился за доспехами, но, обжегшись, уронил их и с плачем сунул пальцы в рот – так раскалился металл!

– Легкий спортивный костюм в данном случае будет уместнее, – заметил принц Зазнайо. – И на твоем месте я бы захватил с собой садовый насос с запасом воды, чтобы залить Огнемета.

– Удачная мысль! – обрадовался Альфонсо. – Непременно возьму!

И он поцеловал свою милую Молинду, велел оставить за ним большую часть танцев (во дворце ожидался бал, после того как он убьет дракона) и помчался на поле брани.

Но оттуда он уже не вернулся!

Все горько плакали, то есть все, кроме принца Зазнайо. Он-то полагал, что брат сыграл с ними шутку и, воспользовавшись случаем, удрал, чтобы повидать мир.

– Произошло ужасное недоразумение, сэр, – сказал Зазнайо отцу. – Вам не хуже меня известно, что до сих пор победа всегда доставалась младшему сыну. Но я возлагаю большие надежды на Энрико!

Говоря это, он насмешливо улыбался, ибо считал, что все это вздор и драконов на свете не существует.

Энрико, когда брат утешал короля таким бессердечным образом, находился тут же.

– Энрико, сынок, – проговорил его величество, – тебя ждут подвиг и почести. Когда ты вернешься с рогами и хвостом Огнемета, я сделаю тебя наследным принцем. А Зазнайо мы назначим младшим учителем в школе – больше он ни на что не годен.

Энрико не проявлял той самоуверенности, какую проявил Альфонсо. Он пожелал составить завещание, а потом написал поэму о том, как приятно и выгодно умереть молодым. Вот отрывок из нее:

 
Ночной фиалки трепетный цветок
В разгаре дня поникнет головой,
Попав в кипящий солнечный поток,-
О, зной!
 
 
Вот так и я, как лепесток лиловый,
Сгорю, сварюсь, изжарюсь в свой черед,
Испепелен жарой твоей суровой,
Злой Огнемет!
 

Поэма доставила Энрико некоторое утешение, и он показал ее Зазнайо. Тот лишь засмеялся и сказал, что вторая строка последнего четверостишия не слишком удачна: фиалки не могут сгореть, свариться и изжариться.

Энрико попытался исправить поэму, но не сумел и прочел ее как есть своей кузине леди Кэтлине. Та поплакала над стихами (хотя, подозреваю, не вполне поняла их смысл), Энрико тоже немного всплакнул вместе с ней.

На другой день он выехал в путь, вооруженный копьем, рефрижератором и большим количеством бутылок, которые швыряют в огонь, когда хотят потушить его.

Но и он не вернулся назад! Пролив потоки слез, король вызвал к себе Зазнайо.

– Презренный негодяй! – закричал он. – Трус! Настала твоя очередь, хотя ты должен был идти первым. Теперь ты принесешь мне рога и хвост Огнемета. Даст бог, ты изжаришься, но кто мне вернет Энрико и Альфонсо?

– Извините, ваше величество, – сказал Зазнайо, – с вашего разрешения, я бы хотел указать на некоторые недостатки в вашей линии поведения, Единственной побудительной причиной того, что вы послали ваших сыновей на опасного, но, по моему мнению, вымышленного зверя, было желание убедиться, кто из нас троих более достоин занять трон в случае вашей прискорбной – да наступит она как можно позже! – кончины. Сейчас вопрос этот отпал сам собой: я, недостойный, представляю собой единственную надежду королевского престола. А посему посылать меня сражаться с Огнеметом опасно и неразумно[1]1
  Принц всегда был очень силен в логике.


[Закрыть]. Опасно, потому что, обойдись он со мной так же, как он, по-вашему, обошелся с моими братьями – вот уж не повезло! – трон Пантуфлии останется без наследника. Но если я вернусь живым, я ведь все равно не стану более законным наследником, чем я есть сейчас. Разве не так? Спросите у лорда главного судьи, если не верите мне.

Доводы его были столь неоспоримы и верны, что король, не найдя что возразить, удалился в ему одному ведомое уединенное место, где мог побушевать вволю и свободно выразить вслух свои чувства и мысли.

ГЛАВА IV.
Как принца Зазнайо покинули все

Между тем принцу приходилось несладко, Несмотря на то что он был наследным принцем и доводы его были неопровержимы, все его чурались как труса. Одна лишь королева, тоже не верившая в драконов, приняла его сторону. Мало того что его избегали, ему вдобавок пришлось перенести два пренеприятнейших объяснения со своими кузинами, леди Молиндой и леди Кэтлиной. Леди Молинда, встретив его в саду, не поклонилась.

– Дорогая Молли, – сказал принц, которому она правилась, – каким образом я заслужил твою немилость?

– Меня зовут леди Молинда, сэр, – ответила она горделиво. – Вы послали своего родного брата на смерть!

– Прошу прощения, но я не сомневаюсь, что он просто путешествует и вернется, когда ему надоест. Драконов на свете ее бывает! Один французский писатель пишет, что они являются «purement fabuleaux», чистым вымыслом.

– Ах, принц Альфонсо путешествует и вернется, когда ему надоест? – вскричала бедная Молинда. – Значит, я ему тоже надоела? – И она разразилась слезами, не думая больше о своем достоинстве.

– Ох, прости, пожалуйста, я и не заметил ничего, мне, право, очень жаль! – воскликнул принц, который ни в кого еще не влюблялся и потому был невнимателен к влюбленным. Он взял Молинду за руку, но та вырвалась и побежала через сад к дворцу. И принц Зазнайо остался стоять, чувствуя себя впервые в жизни глупым и пристыженным.

Леди Кэтлина, та вообще проплыла мимо, как королева, не удостоив его ни единым словом. Так что ум умом, но радоваться было нечему.

Прошло несколько дней, и король вернулся из своего уединения, где мог свободно облегчать себе душу. Он несколько успокоился и чувствовал теперь себя крепче. Но едва он вернулся во дворец и увидел принца Зазнайо, который качался в гамаке, переводя для своей матушки египетские иероглифы французскими стихами, как потерял самообладание и позволил себе кое-какие грубые и невежливые выражения.

Наконец он отдал приказ двору паковать вещи, чтобы переехать в другой свой замок, удаленный от этого на большое расстояние, а принца Зазнайо велел оставить во дворце одного. Принц стал совершенно невозможен, и он, король, не может владеть собой при виде сына. Король ходил как туча, и далее королева стала его бояться.

Бедная королева плакала не переставая: ведь Зазнайо был ее любимым сыном благодаря своему всеми признанному уму и способностям. Зато придворные с великой радостью расставались с принцем. Что касается его самого, то он с завидным добродушием показал им кратчайший и наиболее удобный путь до города Фалькенштейн, куда они направлялись, без труда продемонстрировав министру путешествий и командующему армией, что они ничего в своем деле не смыслят, – а так оно и было.

Неблагодарные придворные, проходя мимо принца, свистели и улюлюкали; они до такой степени ненавидели его, что забыли о том, что когда-нибудь он станет их королем. Поэтому он напомнил им об этом мелком факте из будущей истории, чем поверг их в немалое смущение, а потом улегся обратно в гамак и уснул.

Когда он проснулся, похолодало и начинался дождь. Принц решил сходить пообедать в городской трактир, поскольку слуг ему не оставили. Какова же была его досада, когда выяснилось, что его сапоги, меч, шапку, плащ и вообще всю одежду, кроме той, что была на нем, придворные унесли с собой – просто так, назло ему. Гардероб его был перерыт, и все, что не было унесено, было изрезано на куски, сожжено и уничтожено. Такой картины злобного хулиганства еще никто не видывал! Все его имущество было разнесено вдребезги, А самое худшее, в кармане у него не осталось ни гроша, чтобы купить себе что-то новое, и отец к тому же перестал выплачивать ему установленные пятьдесят тысяч фунтов ежемесячно.

Ну можно ли вообразить более жестокое и несправедливое поведение? Ведь не вина принца, что он был такой умный. Таким его сделала злая фея. Но даже если принц уродился умником (с любым может случиться), надо ли винить его за это? В таком случае, другие в равной степени виноваты в том, что родились глупыми. Но мир, дорогие мои, не желает усвоить эту истину. Если вы умны, лучше скрывайте это от окружающих – тогда они будут к вам хорошо относиться.

Да, в хорошеньком положении оказался наш принц. Ни гроша в кармане, ни сапог, ни шапки, чтоб выйти на улицу под дождь; еда – одна холодная говядина, и ни души, кто бы отозвался на звон колокольчика.