Текст книги "Лунные шахты (ЛП)"

Автор книги: Эндо Биндер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Харрингтон не изменил выражения лица во время вспышки гнева смотрителя, просто мягко посмотрел на него, и затем кивнул и отвернулся, как будто забыл об этом. Содерстром смотрел на эту широкую спину и гадал, кто же он – дурак или… тот, кто хитроумными разговорами выуживает информацию.

Харрингтон, зевая и прикрывая рот рукой, с непроницаемым лицом повернулся к смотрителю.

– Мне нужно хорошенько выспаться, мистер Содерстром. Кажется, думать больше не получается. Прошло тридцать пять часов с тех пор, как я покинул родную планету. Должен признать, это довольно запутанное дело, и, возможно, к завтрашнему дню я придумаю какой-нибудь план действий. В этой части Луны только начинается пятнадцатидневный лунный день, не так ли?

– Да, с сегодняшнего дня на этой широте будет около тринадцати земных дней солнечного света.

Харрингтон взглянул на настенные часы.

– Я вижу, что сейчас восемь часов вечера, и сегодня понедельник… Поправьте меня, если я ошибаюсь.

– Вы абсолютно правы.

– Что ж… ложиться спать ещё довольно рано, но из-за отсутствия развлечений, полагаю, так и следует поступить. Не будете ли вы так любезны проводить меня в мою спальню, мистер Содерстром?

Методичный агент С.С.С., верный своему слову, сразу же отправился спать и заснул сном довольного человека. Он был удовлетворён; он предвкушал приятное времяпровождение, полное новых событий, связанных с его нынешней миссией. Он вознёс благодарственную молитву Уилсону и стоящим за ним силам, как материальным, так и сверхматериальным, за этот бальзам для его предприимчивой души.

Глава 3
«Кранто»

Порыв холодного воздуха, подувший ему в лицо из «будильника», одного из стандартных земных типов, вернул Харрингтона из страны грёз к проблемам реальной жизни. Закончив бриться, он лениво произнёс «войдите» в ответ на стук в дверь.

Содерстром вошёл с бодрым утренним приветствием и радостной улыбкой на простодушном лице.

– Надеюсь, вы провели спокойную ночь здесь, в этих убогих покоях, но это лучшее, что я могу предложить.

– Вполне спокойную, спасибо, – ответил Харрингтон, натирая подбородок тальком. – А вы?

– И я тоже, спасибо. – Содерстром раздражённо отвернулся, заметив, как гость внимательно изучает его лицо. Он подумал, видит ли агент С.С.С. следы практически бессонной ночи.

– Мистер Содерстром, могу я рассчитывать, что вы проведёте меня по станции № 7? Я считаю, что должен увидеть как можно больше; возможно, у меня больше никогда не будет возможности побывать в одной из лунных шахт. Дома будет чем похвастаться.

Смотритель охотно предложил свои услуги, и они вместе прошли по пещерам и коридорам, из которых состояла станция № 7. Харрингтон с удивлением осмотрел колодцы, которые были вырыты на большую глубину, чтобы доставлять пригодный для дыхания воздух, который был заключён в недрах Луны много веков назад. Эти колодцы удовлетворяли скромные потребности небольшого сообщества людей, работавшего в этом скальном мирке. Затем были универсальные машины, выполнявшие большую часть работ по добыче полезных ископаемых; тяжёлые рудовозы; камнедробилки; бурильщики с ракетным приводом; ковши и скреперы; и так далее по списку. Он поразился количеству изобретательных инженерных разработок, использованных при добычу руды в этом безвоздушном мире. Масштабы поражали. Склады сортированной и подвергнутой пробам руды были полны соответствующей продукции. Каждые пять дней большой космический корабль в сопровождении мощно вооружённого военного корабля доставлял ценные минералы на Землю для переработки; приходилось бороться с пиратами, а иногда… с враждебными правительствами.

Везде рабочие приветствовали смотрителя Содерстрома. Харрингтон видел, что его весёлый характер снискал ему популярность среди тех, с кем он работал. Хотя здесь, на Луне, рабочий день был длиннее, работать было легче из-за меньшей силы тяжести. Они миновали промышленную секцию и оказались в жилых помещениях. Здесь Харрингтон увидел нескольких женщин, жён шахтёров, механиков и химиков, которые в истинно земной манере деловито (а иногда и не очень) суетились в своих квартирах.

Он задался вопросом, насколько хорошо эти женщины переносят бесцветную, пресную жизнь в замкнутых условиях. Он не удивился, услышав от смотрителя, что средний срок, на который рабочий готов остаться на Луне, составляет чуть меньше года. С порожними рудовозами постоянно прибывали новые рекруты, чтобы заменить тех, кто уволился и вернулся на Землю. В О.С.Р. относились к этим людям с большой симпатией, и просьба об увольнении не считалась нарушением социалистической доктрины.

Харрингтон, удовлетворённый тем, что он узнал о внутреннем устройстве типичной лунной шахты, сообщил смотрителю о своём желании вернуться в главный офис.

После того, как они уселись, Ричард тихо произнёс:

– Кстати, мистер Содерстром, вы не ответили на мой вопрос, который я задал вчера.

Смотритель покраснел.

– Разве? Не могу вспомнить…

Его собеседник был неумолим:

– Кто отвечает на ваши радиопереговоры с минерологами?

– Обычно это делает мой секретарь, он в другой комнате.

– Вы или он отвечали на вызов Харви Вуда?

– Ну… я, – Содерстром неуверенно поднял взгляд.

– Понятно, – прозвучало из уст агента С.С.С., наблюдавшего за смотрителем. – Мистер Содерстром, мы, сотрудники С.С.С., во многом руководствуемся интуицией. После обеда я собираюсь в «Кранто». Сколько времени займёт путь туда?

Содерстром слегка вздрогнул после того, как Харрингтон объявил о своих намерениях. Когда он ответил, в его голосе звучало нарочитое безразличие.

– Это займёт около пяти часов непрерывной ходьбы. Но могу я внести предложение?

Дождавшись кивка собеседника, он продолжил:

– Без сомнения, вы знакомы с – как бы это назвать? – холодностью марсиан к землянам. Что ж, здесь, на Луне, это в ещё большей степени усиливается из-за нашего соперничества, так что это может оказаться бесполезным и досадным визитом.

– Это, – Харрингтон указал на невидимую семиконечную звезду у себя на предплечье, – единственная гарантия того, что меня примут благосклонно, если не по духу, то хотя бы формально.

Содерстром пожал плечами.

– Я проверю и наполню ваши кислородные баллоны, и вы сможете отправиться в путь в любое удобное для вас время.

– Спасибо. Ждите моего возвращения через двенадцати часов.

Харрингтон вышел из кабинета. Как только дверь закрылась, он приложил к ней ухо и напряг слух, чтобы расслышать, что происходит внутри. После продолжительного молчания, когда он уже собирался уходить, агент услышал, как смотритель встал и направился в другую часть комнаты. Ему показалось, что он услышал звук поднимаемой крышки, а затем голос Содерстрома, приглушённый и совершенно неразборчивый. Харрингтон ушёл с лёгкой улыбкой на губах.

Шесть часов спустя он увидел перед собой вход в «Кранто», марсианскую станцию, ближайшую к тому месту, где, по последним сведениям, находился Харви Вуд. Пятичасовая прогулка в неудобном, сковывающем движения костюме истощила терпение землянина, и ему захотелось его снять. Бесконечная панорама высоких скал, резко выделяющихся тенями на фоне неподвижного Солнца, слепящего ярким светом, в какой-то степени лишила прогулку пикантности. Она была так не похожа на радушные, уютные пейзажи любимой Земли, или бесплодного Марса, или влажной Венеры. Ричард удивлялся, как лунные шахтёры могли целый год находиться в этом мрачном, суровом мире, где ни один цветок не нарушал монотонности скал и песка. Округлая Земля ярко сияла в чёрном небе, её рельеф был хорошо виден даже на таком большом расстоянии.

– Старая добрая Земля, – пробормотал Харрингтон, тот самый Харрингтон, который всего два дня назад мечтал покинуть её и отправиться в любое другое в место, прочь от скуки и безделья. – Но прежде чем я вернусь к тебе, я должен раскрыть тайну лунных шахт, которая оказалась гораздо более важной, чем я предполагал из рассказа Уилсона. Содерстром? Что ж… время покажет. Самое главное – где Харви Вуд?

Наружная дверь марсианской станции, в отличие от двери станции № 7, открывалась наружу, разделяясь на две половинки. Процедура прохождения в помещения с атмосферой была, по сути, такой же, как и в № 7, за исключением того, что все надписи были на марсианском, что нисколько не беспокоило Ричарда.

– А теперь чёртовы джинзи, – пробормотал он, снимая скафандр и нажимая кнопку вызова.

– Да воссияет над вами солнце, – сказал костлявый марсианин, ответивший на звонок.

– Удача благоволит вам, – ответил Харрингтон. – Я пришёл повидать вашего смотрителя, Сул Минто Пруму.

Марсианин подозрительно посмотрел на него, а затем сказал:

– Следуйте за мной.

В кабинете смотрителя Харрингтон столкнулся лицом к лицу с хозяином «Кранто». Сул Минто Прума был типичным северным марсианином: восьми футов ростом, костлявый, с тонкими ногами и покрытой шерстью мордой. Его глубоко посаженные глаза смотрели на гостя с обычной марсианской надменностью. Землянин с первого взгляда понял, что тот принадлежит к низшему классу этого мира холодных, суровых людей. Рассудив, что он, вероятно, мало или вообще ничего не знает о земной речи, Харрингтон начал разговор на марсианском, гортанными звуками и сливающимися согласными которого он овладел в совершенстве, немногим уступая уроженцу Марса.

– Да воссияет над вами солнце, Круно Прума. Я Ричард Харрингтон из О.С.Р.

– Удача благоволит вам, Круно Харрингтон, – после формального приветствия марсианин сменил тон. – И что же, позвольте спросить, привело вас сюда?

Возмущённый столь нелюбезным тоном, Харрингтон пробормотал себе под нос: «Проклятый грубиян джинзи», а в слух ответил:

– Я прибыл от имени О.С.Р, чтобы…

– По какому праву? – воскликнул марсианин с явным презрением.

Харрингтон спокойно задрал рукав, подышал на свою руку и вытянул её, чтобы тот мог увидеть эмблему С.С.С.

Прума хмыкнул и предложил своему гостю сесть. С человеком из С.С.С. шутки плохи, это знали даже самые гордые марсиане.

– А теперь, Круно Харрингтон?..

– Круно Прума, я пришёл лишь для того, чтобы задать вам несколько вопросов, которые я уполномочен задавать как представитель семиконечной звезды, – марсианин слегка кивнул. – «Кранто», эта станция, находится совсем рядом с Рифейскими горами. В их предгорья был послан землянин, чтобы подыскать территорию, на которую можно было бы претендовать. Его зовут Харви Вуд. Последние сведения говорят нам, что он был там. Из-за близости «Кранто» я предположил, что он мог заглянуть к вам. Это было пять земных дней назад. Вы видели этого человека?

Тон Харрингтон был мягким и вежливым.

– Конечно, нет! – взорвался марсианин.

– Если бы он появился здесь, этот факт, без сомнения, дошёл бы до ваших ушей?

– Конечно. Но я уже говорил вам, что он не приходил.

– Вы можете поклясться в этом?

– Я ни в чём не буду клясться, – Прума в гневе вскочил. – Мои слова – это вся гарантия, что вам нужна, и не пытайтесь обвинять меня в чём-то или…

– Или что, Круно Прума? – голос Ричарда был мягким и негромким, как флейта, по сравнению с хриплым рёвом разъярённого марсианина.

Смотритель что-то пробормотал, вспомнил о ранге сидящего перед ним землянина и неохотно сел на своё место.

– Вы слышали мой ответ. Думайте, что хотите.

– Хорошо. Я верю вам на слово, как настоящему марсианину, потому что, конечно, ни одному марсианину не придёт в голову лгать сотруднику С.С.С., принадлежащему к той породе людей, которые выискивают правду в ущерб любому рассказчику лживых историй, – марсианин поёжился от подслащённой угрозы. – Итак, Круно Прума, часто ли ваши минерологи встречаются с нашими соотечественниками, когда исследуют открытые пространства Луны в поисках месторождений?

– Нет, редко. И чем реже, тем лучше.

Харрингтон пропустил мимо ушей очевидный вызов.

– До моего сведения дошло, что за последние пять лунных дней, как со стороны О.С.Р., так и со стороны М.М. было подано три ценных заявки, причём каждый раз заявки М.М. имели приоритет в несколько часов.

– Ну и?.. – во всём поведении Прумы сквозило пренебрежение.

– Не кажется ли вам странным, что хоть минерологи из наших миров встречаются очень редко, они подали одинаковые заявки с разницей в несколько часов?

– Почему… вы… – марсианин с трудом сдерживал свой вспыльчивый нрав, а в его голосе звучала неприкрытая ненависть. – Круно Харрингтон, вы наглый и подозрительный и вряд ли достойны какого-либо гостеприимства с моей стороны. Я должен попросить вас воздержаться от подобных вопросов.

Харрингтон был озадачен. Его авторитет, хотя и требовал большого уважения и внимания, не мог заставить гражданина М.М. отвечать на личные вопросы. Затем в его ушах зазвучало предупреждение шефа: «Если ты раньше использовал дипломатию, то в этом деле обращайся с ней в перчатках». Он легко мог понять, что Сул Минто Пруму нелегко запугать знаком, который он носил на руке, и что неразумная политика может привести к открытой вражде.

– Если бы у меня было что-нибудь на него, какая-нибудь мелочь, я смог бы обойти его защиту, – подумал Харрингтон. – А так…

– Прошу прощения, Круно Прума, – сказал он вслух, – без сомнения, подача этих спорных заявок объясняется просто законами совпадения. В любом случае, что сделано, то сделано. Я прибыл сюда в первую очередь для того, чтобы найти хоть какие-то следы Харви Вуда. Раз вы уверяете меня, что его здесь не было, значит, он умер в вакууме.

– Очень логичный вывод, – согласился марсианин, несколько успокоенный демаршем землянина. – Каждый лунный день я теряю кого-то из своих людей, и я не иду к Круно Содерстрому и не спрашиваю его: «Приходил ли сюда такой-то и такой-то, под ваше честное слово?»

Харрингтон, сохраняя невозмутимое лицо, внутренне пришёл в ярость от явного сарказма в голосе и словах «чёртового джинзи».

– Да, вы играете в опасную игру, – ответил Харрингтон.

Когда Прума посмотрел на него, и гнев снова омрачил его лицо, он продолжил:

– Лунная добыча – это, пожалуй, самая опасная игра в жизни, не так ли, Круно Прума?

Марсианин успокоился, хотя на его лице и было написано подозрение.

– Вы правы, землянин, если бы не большая плата, это не стоило бы такого риска.

– Могу я, в целях личного интереса, осмотреть ваше жилище? – голос Харрингтон был наивен, как у ребёнка.

Прума, казалось, колебался между нерешительностью и подозрительностью. Поскольку это была личная просьба, он мог отказать, не противореча уважению, которое полагается оказывать агенту С.С.С. в деловых вопросах. Но что-то побудило марсианина исполнить прихоть землянина; возможно, это было компенсацией за его грубый приём, но Ричард ни на минуту не мог признать этого. Слова «джинзи» и «хитрость» значили для него одно и тоже.

– Да… Я попрошу одного из моих людей показать вам всё.

Час спустя Харрингтон зашёл в кабинет смотрителя Прумы, чтобы попрощаться, поблагодарил его за любезность и направился к воздушному шлюзу. Он поспешно оглядел комнату, убедился, что в ней никого нет, и снял с крючка свой костюм. Он внимательно осмотрел ткань, дюйм за дюймом. Затем осмотрел шлем. Дойдя до кислородных баллонов, закреплённых на спине, он резко остановился и тихо присвистнул.

Как он и подозревал, устройство для дыхания было повреждено. На одной из тонких металлических трубок, по которым драгоценный кислород поступал в шлем, были следы от плоскогубцев. Это было заметно только с близкого расстояния. Трубка была слегка отогнута, а затем снова возвращена в исходное положение, так что, казалось, что её не трогали. Но Харрингтон знал, что даже этот небольшой изгиб ослабил металл настолько, что от ужасающего холода снаружи он мог сломаться и в одно мгновение оборвать жизнь владельца. Значит, Прума боялся его! Должно быть, он опасался, что агент С.С.С. что-то раскроет! Харрингтон на мгновение возликовал. У него было на что опереться!

Но сиюминутные потребности вытеснили все остальные мысли из его головы. Оглядев вешалку с костюмами, он был удивлён… очень приятно удивлён… увидев, что там висит ещё один костюм земного производства и размера. Он поспешно снял его, быстро осмотрел и удовлетворённо улыбнулся. Потом осторожно отвинтил повреждённый кислородный шланг от шлема и баллона своего старого костюма и положил его в карман униформы. Драгоценная ноша! Ещё через несколько минут он вышел из «Кранто» и направился к станции № 7.

Быстро шагая по пескам моря Облаков, которые простирались между станциями, он размышлял о том, как так получилось, что в «Кранто» оказался земной костюм. У него перехватило дыхание, когда он подумал об одной возможности. Это мог быть костюм Харви Вуда! Ему повезло, что он нашёл его, потому что это избавило его от необходимости возвращаться на станцию № 7 в марсианском костюме, который был бы ему слишком велик и вызывал отвращение у Харрингтона, с его чувствительным отношением ко всему марсианскому. Он бы счёл это позорным пятном на своей совести, поскольку, несмотря на многочисленные контакты с марсианами, никогда не находил в них ничего, что ему бы нравилось. Для него они были племенем «чёртовых джинзи», от самых высокопоставленных до самых низших, за исключением обычного марсианина из южных краёв, который, по мнению критического ума Ричарда, действительно обладал некоторой долей человечности.

Глава 4
Второй визит

Ранним утром по земному времени, хотя на Луне Солнце почти не сдвинулось с момента прибытия Харрингтона, одинокий путник вошёл в шлюз станции № 7 и сразу же отправился спать. Он зашёл в кабинет Содерстрома перед самым обедом.

После взаимных приветствий смотритель начал разговор:

– Я надеюсь, что, несмотря на мои предубеждения в обратном, ваше пребывание в «Кранто» оказалось приятным?

– Весьма приятным, – заверил смотрителя агент С.С.С., и в его голосе Содерстром не уловил ни малейшего намёка на скрытность.

– Вы… что-нибудь выяснили?

– Ничего особенного. Очевидно, Харви Вуд никогда не был в «Кранто». Его тело, я полагаю, покоится где-то в вакууме.

Содерстром нетерпеливо кивнул.

– Я был убеждён в этом с самого начала, – он повернулся к бумагам на своём столе. – Если вы позволите, я ненадолго отлучусь, мистер Харрингтон, у меня сейчас есть несколько неотложных дел. Вы пообедаете со мной?

Харрингтон кивнул в знак согласия, поблагодарил смотрителя и ушёл. До полудня оставалось ещё два часа, и он решил навестить свой космический корабль. Он обнаружил, что корабль цел, датчики воздуха работают, внутренняя температура на минимуме, который поддерживался, когда на корабле никого не было. Внутри он снял скафандр, несколько минут порылся в своих личных вещах и снова вышел в вакуум. Он задержался на мгновение, чтобы с любовью взглянуть на свой аккуратный маленький эфирный кораблик. На его обоих бортах чёрными буквами было написано «Берта». Он ласково называл его «Маленькая Берта» и действительно, иногда с молниеносной скоростью гнал его через космос, сравнивая «Берту» с пушечным ядром, хотя ни одно пушечное ядро никогда не летело так быстро, как его корабль.

Он вернулся как раз к полуденной трапезе, когда все на станции № 7 и, собственно, на Луне (за исключением, конечно, марсиан, у которых были другие периоды) в течение двух часов были предоставлены сами себе.

Смотритель и его гость отобедали в личных покоях первого. За три года Содерстром сумел обставить свои комнаты теми вещами, которые делают земные жилища дорогими для человека. Он проявил большой художественный вкус в выборе и размещении картин, статуэток и букетов из искусственных цветов. Сотрудник С.С.С. одобрительно огляделся и похвалил уютные апартаменты своего сотрапезника.

– В этих комнатах можно легко забыть, что находишься на Луне, мистер Содерстром.

Весёлое лицо смотрителя расплылось в искренней довольной улыбке.

– Спасибо вам… огромное… мистер Харрингтон. Я старался сделать своё пребывание здесь как можно более приятным, чтобы пребывать в спокойном расположении духа, необходимом для хорошей работы, как это предписано сводом правил социалистической доктрины о жизни и труде.

Губы Харрингтона слегка скривились при упоминании правил социализма. Его природная любовь к свободе часто побуждала его относиться к строгим узам социализма с лёгким презрением. С другой стороны, его развитое мышление сдерживало это недовольство столь требовательным правительством, поскольку он понимал, что существующий строй намного лучше, чем старая капиталистическая система беспощадной конкуренции в мире, населённом таким количеством существ. Харрингтон хранил в своём деятельном мозгу идею идеального мира, настолько превосходящего социализм, насколько эта система была выше капитализма. Много-много раз он вздыхал, осознавая, что никогда не доживёт до того, чтобы увидеть или застать такой мир, где граждане были бы так же свободны, как воздух, которым они дышат.

Харрингтон с аппетитом поглощал обильную пищу, ограниченную по разнообразию, но неограниченную по количеству. Он был удивлён, увидев перед собой свежие овощи. Содерстром с гордостью объяснил, что у них на Луне самые совершенные холодильники.

– Мы просто храним свежие овощи и мясо в камере, соединённой с внешним вакуумом, и они сохраняются бесконечно долго!

Ричард восхищённо кивнул.

Утолив аппетит, двое мужчин расположились на роскошном диване и закурили безвредные сигары того времени, в которых не содержалось никаких опасных компонентов.

– Мистер Содерстром, сколько человек работает на станции № 7?

– Только мужчин в настоящее время насчитывается 146, не считая вас и Харви Вуда. И ещё 58 женщин.

Содерстром в обыденной беседе был идеальным хозяином; его голос звучал непринуждённо, дружелюбно и мелодично.

– Сколько человек каждый день отправляются в вакуум на разные шахты в ваших больших герметичных мобилях?

– Здесь, на станции № 7, работает около 50 человек, которые проводят всё своё время. Это анализаторы, сортировщики руды, повара, ремонтники и т. д. Остальные – шахтёры, работающие в вакууме.

Харрингтон, казалось, был чем-то озадачен.

– Не могли бы вы подробно описать процесс добычи полезных ископаемых на Луне, от подачи заявки до отправки руды?

– С удовольствием, – улыбнулся добродушный надзиратель, испытывая облегчение от того, что сотрудник С.С.С. был настроен на разговор, не относящийся к его поручению. – Прежде всего, минеролог ведёт разведку в случайном порядке, пока не натыкается на то, что на его опытный взгляд выглядит как подходящая территория, или, скорее, лунретория, если вы понимаете о чём я. Он собирает образцы, тщательно измеряет широту и долготу по Солнцу или по звёздам, если работает ночью, и возвращается на своё рабочее место. Образцы передаются эксперту, который сообщает мне о результатах анализа.

Если руда окажется достаточно богатой ценным металлом, официальная заявка отправляется в Лунный Рудный Совет. Когда она возвращается с печатью Совета, начинается работа по составлению проекта. В положенный срок туда отправляют технику, настраивают её и начинают копать.

Как только настройка будет завершена, с работой смогут справиться всего два человека. В настоящее время станция № 7 обслуживает 45 участков в радиусе 200 миль. Станция № 26, расположенная почти на другой стороне Луны, которая, кстати, ничем не отличается от этой стороны, – Харрингтон улыбнулся, – обслуживает 122 участка, что является рекордом всех времён. Наиболее распространённым металлом является платина, на втором месте – родий. Знаете ли вы, что всего каких-то сто лет назад платина была дороже золота?

Харрингтон удивлённо приподнял брови. Платина, которая едва ли была такой же ценной, как олово, в пересчёте на фунт стерлингов, когда-то была дороже золота? Как же изменились ценности!

– На нескольких станциях также есть участки, содержащие замечательный бериллий.

Последний металл в то время только начинал завоёвывать популярность как самый полезный из всех металлов.

– Затем руду доставляют на станцию, и здесь бригада сортировщиков сортирует различные виды, маркирует их и упаковывает для отправки.

– Достаточно просто, за исключением того, что вакуум снаружи время от времени демонстрирует свою непокорность и уносит чью-либо жизнь, не так ли, мистер Содерстром? – Харрингтон внимательно наблюдал за выражением его лица.

– Да… это постоянная угроза. Несмотря на то, что мы регулярно проверяем костюмы, чтобы убедиться, что они в идеальном состоянии, время от времени появляется сообщение о пропаже человека. Иногда мы находим тело, замёрзшее, распухшее, покрытое запёкшейся кровью, – Содерстром слегка вздрогнул, вспоминая подобные зрелища. – Однажды, четыре года назад, когда я работал аналитиком на станции № 14, был найден наземный мобиль с семью мертвецами внутри. Его пробил метеорит.

Агент сочувственно покачал головой. Некоторое время он молча размышлял.

– Где на этой станции располагаются прибывающие и улетающие рудовозы? Насколько я понимаю, я ещё не видел ни одного прилёта или отлёта.

– Слева от нас есть ещё один шлюз, можно сказать, чёрный ход, который намного больше того, через который вы вошли. В него легко помещаются крупные наземные мобили. Группа людей, работающих на участке, обычно находится здесь две недели; они полностью обеспечены кислородом, едой и водой на более длительный срок. Кстати, наша вода поступает с Земли, а в этой высохшей скале, называемой Луной, её нет. Люди, занятые в шахтах, постоянно работают в костюмах, за исключением времени приёма пищи и отдыха, когда они уходят в большие мобили, представляющие собой миниатюрные жилые дома.

– Вся ваша техника приводится в движение ракетными двигателями, не так ли?

– Да. Энергия воды, ветра, пара, бензина – всё это неизвестные и, по сути, невозможные на Луне вещи.

– Вы слышали о новом изобретении, получающем энергию из тепловых лучей Солнца и преобразующем их непосредственно в электрическую энергию?

– Слухи об этом дошли до меня, – с готовностью кивнул смотритель. – Такое устройство идеально подошло бы для Луны, где солнечные лучи имеют такую интенсивность, какой нет на Земле. Я надеюсь, что настанет день, когда они доведут это изобретение до совершенства.

– Кстати, о солнечных лучах и тому подобном, есть ли у вас, шахтёров, защита от вредных космических лучей, которые, должно быть, постоянно обрушиваются на вас здесь, на безвоздушной Луне? Знаете, мы, космонавты, регулярно принимаем «космо-пилюли», как только покидаем Землю, чтобы повысить устойчивость к лучам.

– Здесь всё устроено ещё лучше, мистер Харрингтон, – усмехнулся смотритель. – Наша еда всегда пропитана «космо-порошком», так что нам не нужно беспокоиться на этот счёт.

Харрингтон одобрительно кивнул. Доверьтесь интеллекту Горного Бюро на Земле, оно обо всём подумает. Неизменная аккуратность правительства социалистической Земли, как бы ни была неприятна Харрингтону его власть, всегда вызывала у него искреннее восхищение. Взгляд на часы заставил его вскочить на ноги.

– Что ж, мистер Содерстром, нашей маленькой беседе мешает долг. Я собираюсь посетить место упокоения Харви Вуда, если это, конечно, оно, и осмотреться там. Я не могу отчитаться перед своим начальством, пока не смогу честно сказать, что точно знаю, как он умер… и где он умер.

– Как вам будет угодно, – покорно согласился смотритель, – но, пожалуйста, будьте осторожны, как ради меня, так и ради себя, если будете взбираться на какие-либо холмы или возвышенности. Малейшая царапина или вмятина может в конечном итоге привести к проникновению вакуума. Я не хочу, чтобы вся С.С.С. выясняла здесь, почему некий Ричард Харрингтон погиб на Луне, как, я слышал, случается, когда кто-то из ваших безвременно уходит из жизни, – говоря это, он серьёзно посмотрел на собеседника. – Этот абсолютный холод и вакуум подобны затаившемуся льву и его не менее злобной супруге, наблюдающими за неосторожной жертвой.

Харрингтон поспешил заверить его, что примет все меры предосторожности, напомнив Содерстрому, что беспечность или опрометчивость никогда не были политикой С.С.С.

Через пятнадцать минут Харрингтон вышел из последнего гермозатвора на ослепительный солнечный свет. Едва дверь закрылась, как он рукой в перчатке достал из наружного кармана маленькую круглую коробочку и поднёс её к шлему, продолжая ходить взад и вперёд под прямым углом к пути между станцией № 7 и «Кранто». Стрелка была неподвижна. Харрингтон сунул его обратно в карман. Содерстром не выходил на связь с Сул Минто Прумой по низкочастотной радиосвязи, по крайней мере, в данный момент. Ричард поспешил к месту упокоения Харви Вуда, как он сказал Содерстрому. Но он направился не в сторону Рифейских гор, а прямиком в «Кранто».

Во второй раз он вошёл в кабинет марсианского смотрителя. В тот момент его не было на месте, и служащий грубо попросил его сесть и подождать. Харрингтон подчинился, но, как только дверь за марсианином закрылась, он вскочил, подскочил к письменному столу и стал быстро выдвигать ящик за ящиком, торопливо просматривая содержимое каждого. С приглушённым возгласом торжества он вытащил плоскогубцы из последнего ящика, положил их в карман куртки и сел. Он расстегнул кобуру пистолета, не сводя глаз с двери, а затем принял ленивую позу.

Когда Прума вошёл, он увидел томного землянина с умиротворённым выражением лица, развалившегося в кресле.

– Да воссияет над вами солнце, Круно Прума, – произнёс посетитель, когда марсианин надменно встал перед ним. – Спасибо за гостеприимство.

Тот сердито посмотрел на своего гостя.

– Вы снова вернулись. Какие подозрения привели вас к нам на этот раз?

– Ваш любезный приём во время моего предыдущего визита разжёг во мне аппетит к марсианскому гостеприимству, – язвительно ответил Харрингтон.

– Да ладно! – Прума повернулся спиной и уселся за свой стол. – Вы очень любите юмор… Но ваш юмор так же неуместен, как и вы сами, Круно Харрингтон.

– Круно Прума, – голос Харрингтона утратил свою шелковистую гладкость и заискрился решимостью. – Харви Вуд находится в «Кранто», живой или мёртвый! Я пришёл спасти его, если он жив, и отомстить за него, если он мёртв!

Марсианин приподнялся в бешеном гневе… а затем откинулся на спинку кресла с разинутым ртом, увидев, что Харрингтон держит в руке. Он увидел тонкую металлическую трубку и плоскогубцы.

– Вы узнаёте эти плоскогубцы? Они ваши. Вы должны узнать эту трубку, вы сгибали её этими плоскогубцами. Видите? – Харрингтон показал, как зажимы плоскогубцев подходят к гофре на трубке и повернул к марсианину своё суровое лицо. – Прума, вы совершили ошибку. Вы не ожидали увидеть меня живым. Вы покушались на жизнь агента С.С.С. Вы понимаете, что это значит?

Челюсти марсианина судорожно сжались.

– Моё правительство поддержит меня… Они поверят мне, когда я скажу, что вы подставили меня с помощью этой трубки и плоскогубцев, которые вы украли… Они будут смеяться над вами…