Текст книги "Лунные шахты (ЛП)"

Автор книги: Эндо Биндер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Эндо Биндер
Лунные шахты

Глава 1

Небрежным движением руки Ричард Харрингтон щёлкнул кнопкой визовокса и бесцельно крутанул центральный диск. Музыка, смех, новости и другие развлекательные программы промелькнули за мгновение, а затем с раздражением были отвергнуты. После долгих критических поисков того, что подходило бы ему в его нынешнем настроении, он наконец извлёк из эфира звуки низкой виолы, игравшей одну из освящённых временем песен Виктора Герберта о любви.

Его глаза засияли от удовольствия, и он щёлкнул кнопкой, которая управляла визуальной схемой визовокса. Он почти ничего не мог разглядеть на экране, пока не выключил свет в комнате. Затем, так отчётливо, как будто он присутствовал при этом лично, в кадре появилась фигура скрипача, который играл, развеивая уныние Ричарда. Вполне удовлетворённый на данный момент, Ричард опустился в мягкое кресло и устроился поудобнее. Ещё через пять минут он встал, включил свет, раздражённо выключил визовокс и заметался по комнате.

– Что, во имя десяти планет, со мной происходит? У меня куча кредитов (Кредиты – бумажные деньги того времени), я сыт, здоров, хорошо устроен, у меня есть друзья, и всё же, кажется, я не могу наслаждаться жизнью так, как другие люди… Я думаю, тесты Д.Ж. (Д. Ж. тесты – Тесты Дела всей Жизни, проводящиеся в возрасте двенадцати лет) верны, всё в порядке. Беспокойная натура, довольная только в случае опасности, неспособная жить по расписанию, обладающая собственной волей… вот что они сказали обо мне… У меня получилось!.. У меня снова появилось это желание… что-то распирает меня… Мне нужны перемены, действие, риск…

Ричард Харрингтон был ниже среднего роста, но гораздо более коренастый, чем большинство людей. Его широкая спина гармонично сочеталась с узкими бёдрами. У него были красивые и крепкие ноги. На первый взгляд его лицо могло показаться глупым. При втором и более пристальном взгляде становилось ясно, какая проницательность скрывалась под маской глупости. Большие голубые глаза были расположены под широким лбом. В его походке и общем поведении была некоторая медлительность, которая скрывала природную способность двигаться очень быстро и уверенно, когда того требовали обстоятельства. Поразительный физический и ментальный контроль сделал из него сильного человека, которого нелегко было подчинить.

Харрингтон, меряя шагами гостиную в своих апартаментах, был далёк от безмятежности и спокойствия. Тесты, проведённые в Лос-Анджелесе, показали, что он типичный искатель приключений. Социалистическое правительство направило его по пути, наиболее соответствующему его темпераменту. Это было десять лет назад.

– Будь проклята эта С.С.С. (С.С.С. – аббревиатура сотрудников «Специальной Следственной Службы»), – проворчал он себе под нос. – Она не может найти для меня подходящей работы. Я не был на комиссии… дайте-ка подумать… уже две недели!

Человеку его типа было действительно трудно приспособиться к систематизированному социальному миру своего века. Социалистическая доктрина требовала, чтобы каждый человек вносил свой вклад во всеобщее благо. Грамотные лидеры центрального правительства легко находили места для обычных людей. У каждого были естественные склонности, выявленные безошибочными тестами Д.Ж., и его будущая жизнь определялась результатами этих тестов.

Но некоторым, среди которых Ричард Харрингтон был ярким примером, было трудно адаптироваться в любой сфере деятельности. Шестичасовой рабочий день и четырёхдневная рабочая неделя были почти идеальным вариантом существования для большинства граждан Объединённой Социалистической Республики, но для него это означало бы угасание всего лучшего в нём. Темперамент Харриса не мог быть скован такой монотонной рутиной. Он в определённой степени обладал воображением, высокой сообразительностью, ярко выраженной индивидуальностью, но эти плюсы уравновешивались ужасной неприязнью к любого рода ограничениям.

Вряд ли можно сомневаться в том, что, живи он много веков назад, когда не существовало Бюро по Трудоустройству, он стал бы пиратом или, живя в более позднюю эпоху, джентльменом, объявленным вне закона. Как бы то ни было, они сделали его одним из высокочтимых членов С.С.С и таким образом направили его независимость на безопасные и благотворные действия во имя общего блага.

Его последняя мысль о столь долгом сроке, как «две недели», вызвала в его памяти некоторые события, связанные с исполнением своих обязанностей.

– Значит, джинзи (Джинзи – прозвище марсианин, которое считается оскорблением, если его произносят в лицо) думали, что смогут нас обвесить по своему восемьдесят восьмому фальшивому стандарту? Думали, что землянин не сможет понять их систему, хотя она настолько сложна, насколько эти вихрастые мохнатые морды могут её сделать. Я отлично провёл там время, задержав поставку на два дня, в то время как половина местных джинзи, казалось, была готова меня убить!

Харрингтон, обычно эмоционально устойчивый, громко рассмеялся, вспомнив отчаянные просьбы экспортёров пропустить партию радия.

– Но теперь я снова здесь. За один день я узнал все новости, за второй навестил всех своих друзей, за третий готов был умереть от скуки…

Харрингтон мысленно поносил ограничения, в которых жил. Имея возможность по своему усмотрению прилетать и улетать с Земли, что мало кто мог себе позволить, он досадовал, что не может вырваться в космос на поиски чего-нибудь нового и захватывающего. Но агент С.С.С. должен выполнять распоряжения правительства, которое управляет делами на благо всех, при незначительной потере личной свободы индивидуума.

Ричард часто жалел, что не жил на три столетия раньше, когда впервые появились космические путешествия, до появления О.С.Р. (О. С. Р. – аббревиатура Объединённой Социалистической Республики). В те дни, говорил он себе, человек добивался успеха благодаря собственным амбициям, а не благодаря научной помощи Бюро по Трудоустройству. Ричард, как и большинство недовольных людей любого возраста, придерживался идеалистических представлений о «старых добрых временах», когда человек был сам себе хозяин.

Но не часто он впадал в такое мрачное, раздражённое настроение, как в этот вечер. Обычно Бюро Корректировки О.С.Р. занимало его до предела, до насыщения его деятельной натуры. Благодаря своим необычайным способностям в прозорливости, дипломатии и изобретательности, которыми он был наделён в значительной степени, он стал одним из наиболее доверенных и востребованных агентов Службы для решения задач по урегулированию отношений между тремя мирами, требовавшими тщательного изучения. Его еженедельный доход в виде кредитов, переведённый в денежную систему прежней эпохи, составил бы сотни долларов.

Харрингтон, почти доведённый до безумия из-за отсутствия подходящей работы, внезапно оживился. Жужжание остановило его, когда он собирался снова воспользоваться визовоксом, чтобы найти себе очередное развлечение. В мгновение ока он бросился к своему личному телефону.

– Говорит Харрингтон.

– Это штаб-квартира. Явитесь к шефу Уилсону в течение часа.

– Так точно!

С лёгкой улыбкой на спокойном лице Харрингтон, одетый соответствующим для аудиенции у начальника образом, вышел из своей комнаты и направился к «трубе». На центральном вокзале он смешался с толпой, садившейся на поезд, следующий в центральную часть Чикаго. Его апарт-отель располагался далеко на севере, на берегу озера Мичиган. Почти беззвучно экспресс набрал скорость и устремился на юг. Проезжая мимо одного здания за другим, он ни разу не приблизился к земле ниже сорокового этажа. Лениво раскачиваясь на своём компенсирующем сиденье, Ричард гадал, для чего его вызвали.

– Должно быть, что-то важное. Никогда раньше мне не звонили так скоро… обычно мне давали ещё день или около того. Интересно, что бы они делали, если бы я был где-нибудь в другом месте, а не здесь, в Чикаго?…послали за мной специальную ракетную службу?…может быть.

Через пятнадцать минут он вышел из «трубы», едва не сбив с ног высокого марсианина, и помчался к лифту, чтобы подняться на девяностый этаж. Ещё через несколько минут он стоял перед своим начальником. После краткого поклона, который всегда заставлял Харрингтона чувствовать себя несколько униженным, на который шеф отвечал кивком головы, он сел напротив стола начальства.

Шеф Специальной Следственной Службы Бюро Корректировок Объединённой Социалистической Республики Уилсон, если называть его полным титулом, получал приказы непосредственно из Лондона, другими словами, он был «большой шишкой», поскольку Лондон был резиденцией центрального правительства О.С.Р. Высокий и подтянутый, он вёл себя как ястреб. Чёрные глаза-бусинки смотрели с проницательного лица. Быстрый во всех своих действиях и словах, он внимательно следил за оперативной деятельностью своих агентов. Чикагское отделение (номер 3) С.С.С. пользовалось мировой известностью, во многом благодаря умелому руководству Уилсона и преданной службе таких людей, как Харрингтон и других, подобных ему.

– Рад видеть тебя, Харрингтон, – начал разговор шеф. – Надеюсь, тебе понравились последние две недели.

– Ну… будем считать понравились. Шеф, но…

Шеф Уилсон улыбнулся. Он хорошо знал своих людей, особенно человека, стоявшего перед ним. Он был молод, всего двадцать пять, но бесценен на службе.

– Ричард, у меня есть для тебя поручение… Правда, оно немного отличается от большинства других. Без сомнения, ты слышал о лунных шахтах?

– Да, шеф, хотя все мои знания о них можно выразить словами: «На Луне есть шахты».

Шеф кивнул. Очень немногие знали о них хоть что-то.

– Скоро ты узнаешь о них гораздо больше, Харрингтон. Дело вот в чём: основные металлы на Луне – это платина и родий, есть немного золота. Следовательно, месторождения представляют собой особо ценные запасы. Чтобы ознакомить тебя с твоей задачей, я думаю, лучше всего рассказать всё с самого начала.

Шеф поудобнее устроился в кресле и откашлялся.

– Несмотря на то, что космические путешествия существуют уже более трёх столетий, наш собственный спутник оставался практически нетронутым вплоть до последних пятидесяти лет. Как ни странно, первыми людьми, которые увидели коммерческие возможности добычи полезных ископаемых на Луне, были марсиане. Они довольно прочно обосновались там, несмотря на ужасные трудности, связанные с отсутствием атмосферы, и череду опасностей, которые являются результатом нехватки воздуха. Сорок лет назад, по окончании Второй мировой войны, вооружённые силы нашего мира решили изгнать их с нашей законной территории. Перемирие было подписано ещё до того, как это произошло, но по соглашению с Марсом Луна стала свободной территорией, которую любой из миров мог использовать по своему усмотрению.

– Сегодня там действуют и M. M. (М. М. – аббревиатура Марсианской Монархии) и О.С.Р. Оба правительства создали собственные станции, с которых ведётся добыча полезных ископаемых. В результате письменных переговоров участок земли на Луне считается свободным для использования до тех пор, пока на него не будет составлена «заявка». Заявки подаются и принимаются совместным межмировым Советом по лунным рудникам только после предоставления образцов руды, подтверждающих ценность заявленной территории. Количество и размер заявок также ограничены. Это, как легко заметить, не позволяет ни одному из правительств аннексировать все территории без разбора.

– Подача заявок, если не вдаваться в подробности, включает в себя исследование выбранного участка минерологом, анализ образцов руды, которые он привезёт, и точное картографирование. После того, как заявка получает подтверждение Советом здесь, на Земле, начинается утомительная и опасная работа, которая проводится на этом мёртвом спутнике.

– Четыре дня назад минеролог покинул станцию № 7 в море Облаков и не вернулся! Мы получили сообщение по радио сегодня днём.

Харрингтон, который был предельно собран, поскольку ему светила многообещающая миссия, заговорил, как только Уилсон сделал паузу.

– Если Луна – такое опасное место, почему исчезновение одного человека вызвало такой переполох?

Шеф прищурился.

– Харрингтон, ты отправляешься на Луну, чтобы расследовать смерть или исчезновение Харви Вуда, их лучшего минеролога… заметь, лучшего… и вполне возможно, что джинзи замешаны в этом.

Ричард Харрингтон не был дураком. По тону шефа было ясно, что он уверен в причастности джинзи к этому.

– Итак, Харрингтон, за последние три месяца нашими людьми было подано три заявки, и в каждом случае было обнаружено, что марсианская заявка была подана за несколько часов до этого, а этого как раз достаточно, чтобы отклонить заявки О.С.Р!

– И я должен выяснить, является ли это простым совпадением или?..

– Именно так. А теперь, Харрингтон, позволь мне напомнить тебе, что при нынешнем положении дел между Марсом и Землёй любая небольшая неразбериха может привести к ухудшению отношений и, возможно… ВОЙНЕ! Это означает, что ты должен сделать две вещи: исправить ситуацию с заявками и… держаться подальше от неприятностей в этом деле.

Доверенный агент на мгновение задумался, прежде чем заговорить.

– Очевидно, шеф, здесь ведётся какая-то подковёрная игра не только со стороны джинзи, но и со стороны участка № 7. Я прав?

– Да, за исключением того, что между марсианами и нашими людьми, как предполагается, не существует законного канала связи. Это тоже требует расследования.

– Я должен зайти так далеко, как того требует мой долг, не нарушая тонкую паутину слабых отношений между нашими двумя мирам.

– И снова ты прав, – Уилсон нервно постукивал пальцем по столу. – Харрингтон, если ты раньше использовал дипломатию, то в этом деле обращайся с ней в перчатках. М.М. по-прежнему обеспокоен ситуацией с правами чужаков на Земле, и если из-за этого начнётся война, это навсегда ляжет пятном на имя С.С.С.

– Значит, М.М. готова отстаивать свои интересы на Луне?

– Да, так же как и О.С.Р. готовы поддержать нас, Харрингтон, до определённого предела… – тон шефа стал извиняющимся, и Ричард знал, что деликатное положение дел в мире в немалой степени беспокоит Уилсона.

– А руководитель лунных шахт О.С.Р…. он… э-э-э… есть ли какая-либо возможность, что он каким-либо образом связан с этими противоречиями? – Харрингтону не хотелось бросать тень подозрения на человека, о котором он ничего не знал.

– Альгаард Содерстром, смотритель участка № 7, занимает свою должность более трёх лет. Его послужной список пока не запятнан. Усердная работа – это всё, что может сделать сын социализма, чтобы продемонстрировать свою верность нашему правительству. Большего я тебе сказать не могу.

– Хорошо, шеф, – внезапно сказал Харрингтон после некоторого молчания. – Когда мне начинать?

Глава 2
Подозрения

Из бокового иллюминатора Харрингтон, с чем-то похожим на благоговейный трепет, отразившийся на его обычно безмятежном лице, смотрел на открывающийся перед ним вид на светило, о котором так много говорилось в поэзии и прозе. Тридцать часов назад он с песней в сердце покинул Землю. Его поручение было связано с тем, что он любил больше всего… опасность. Как только он оказался в космосе – космосе, который он так любил за обещание приключений – скука спала с него, как плащ, и на смену ей пришёл интерес к жизни. Солнечная корона, бархатно-чёрное небо, немигающие звёзды – всё это было его старыми друзьями. Его надёжный верный корабль с безошибочной точностью доставил его к цели. Тридцать часов для космического путешествия – это небольшой срок, и Харрингтон был слегка удивлён, когда оказался возле Луны как раз в тот момент, когда, так сказать, удобно устроился.

После восхищённого осмотра пёстрой поверхности, которую он впервые в жизни увидел с такого расстояния, он отошёл от иллюминатора и занялся важным делом – определением местоположения станции № 7. Прошло некоторое время, прежде чем ему удалось сопоставить карту, разложенную перед пультом управления двигателем, с видимой топографией, при этом он следил за погодой по приборам, чтобы время от времени корректировать торможение. Сориентировавшись, он легко определил местонахождение моря Облаков и через полчаса оказался как раз над предполагаемым местоположением станции № 7. Он посадил свой корабль неподалёку от пропасти глубиной в пять миль, отмеченной на карте как ориентир для этой станции.

Он выглянул в иллюминаторы обоих бортов. Слева от него возвышался утёс, вершины которого он не мог разглядеть, его блестящая поверхность ослепляла в ярком солнечном свете. Справа от него, насколько хватало взгляда до близкого горизонта, простирались пески древнего моря. Ещё правее, но скорее сзади, виднелись резко очерченные пики огромного горного хребта. Не слишком привлекательное зрелище, подумал про себя агент С.С.С., тщательно надевая вакуумный костюм.

Он бросил взгляд на датчики воздуха и тепловой индикатор, прежде чем войти в маленький шлюз. Открывая наружную дверь, он услышал свист выходящего воздуха, а затем наступила абсолютная тишина, после чего спрыгнул на песок, стараясь держаться в тени своего корабля. Харрингтон взглянул на индикатор уровня воздуха, встроенный в тыльную часть рукавицы его костюма, поправил солнечную защиту глаз и отошёл от своего корабля. Любопытно было наблюдать за термометром, находившимся рядом с датчиком температуры воздуха. От абсолютного нуля он резво полз всё выше и выше, пока не показал 375 градусов.

Двойная подкладка вакуумного костюма отводила большую часть жгучего потока не сдерживаемых ничем огненных лучей Солнца; внутренняя подкладка, самая своеобразная из субстанций, «повышала» тепловые лучи, которые попадали на неё, до не ощущаемых лучей на границе между теми, что называются «тепловыми» и «радиоволнами». Внутри своего изолирующего костюма землянин не чувствовал резких перепадов температуры, хотя и понимал, что находится всего в полудюйме от пронизывающего холода, обжигающих лучей и вакуума.

Оглядевшись по сторонам, Харрингтон направился к гигантскому утёсу, возле которого опустился корабль. Он знал, что где-то в том направлении, он найдёт дверь, ведущую в пещеры станции № 7. Потеряв более половины своего веса (соотношение силы тяжести между Землёй и Луной скорее 5 к 1, но из-за веса скафандра Харрингтон нёс не совсем половину веса своего тела на Земле) из-за меньшей силы тяжести он быстро передвигался по сверкающему гравию и песку мёртвой Луны, как недоделанный гном. Один раз он остановился, чтобы отрегулировать давление воздуха, ставшее слишком высоким. В окружающем пейзаже не было ничего, что могло бы привлечь его внимание, так что он быстро двинулся вперёд.

Наконец агент наткнулся на признаки присутствия живых существ. Тут и там валялись различные выброшенные шахтёрские инструменты, пустые консервные банки, груды обломков горной породы и даже тряпки и бумага, всё это лежало точно так, как было положено или брошено, и обречено было лежать так, пока человек не сдвинет их с места. Харрингтон был поражён странным расположением некоторых бумаг, не тронутых никакими ветрами. Когда он подбросил их, они резко упали на грунт, и снова стали абсолютно неподвижными. Ричард покачал головой. За всё время своих многочисленных посещений обитаемых миров он не сталкивался ни с чем подобным. Вскоре он увидел вход на станцию № 7.

Этот вход имел форму круга и был расположен в отвесной поверхности утёса. В скалу была врезана стальная дверь, изолирующая внутренние помещения от внешнего вакуума. Подойдя к двери, он поискал ручку, о которой ему сообщил шеф. Вот она, сбоку. Он прочитал надпись, выбитую на твёрдой скале: «ПОТЯНИТЕ ЗА ЭТУ РУЧКУ, ЧТОБЫ ВОЙТИ. НЕ ТЕРЯЙТЕ ВРЕМЕНИ НА ВХОД, ТАК КАК ЗАТВОР АВТОМАТИЧЕСКИ ЗАКРЫВАЕТСЯ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ СЕКУНД.»

Харрингтон, чувствуя себя рыцарем древности, вызывающим обитателя незнакомого замка на поединок, потянул за ручку. Почти мгновенно восьмифутовая стальная секция откатилась в сторону, открыв чёрную дыру в скале. Он шагнул внутрь, и через несколько секунд дверь вернулась на место. Он уже собирался включить свой нагрудный фонарь, когда перед его глазами в темноте появилась неоновая надпись: «ОСТОРОЖНО! НЕ СНИМАЙТЕ ПОКА ШЛЕМ. ЖДИТЕ СИГНАЛА!»

Внезапно раздался шум, и Харрингтон понял, что в шлюз поступает воздух. Надпись исчезла и сменилась другой, которая гласила: «КОГДА ДВЕРЬ ОТКРОЕТСЯ, ПРОЙДИТЕ В СЛЕДУЮЩУЮ КАМЕРУ».

Дверь снова отъехала в сторону, и Ричард вошёл в освещённую комнату с нарисованной на стене из чёрного камня табличкой: «СНИМИТЕ СВОЙ ВАКУУМНЫЙ КОСТЮМ И ПОВЕСЬТЕ ЕГО ЗДЕСЬ».

За его спиной закрылась вторая дверь. Харрингтон повесил свой костюм рядом со многими другими, висевшими на стене.

Он нажал кнопку, привлекавшую внимание персонала станции № 7.

Через несколько минут дверь открылась, и в комнату вошёл человек.

– Да воссияет над вами солнце, сэр, – улыбнулся он и произнёс общепринятое приветствие того времени.

– Удача благоволит вам, – ответил Харрингтон с коротким поклоном. – Я Ричард Харрингтон. Полагаю, смотритель Содерстром ожидает меня?

– Да, следуйте за мной, пожалуйста.

Они вышли из вестибюля, если его можно было бы так назвать, в длинный коридор, вырубленный в монолитной скале, как и вся станция № 7. Вокруг не было ни души. Пройдя несколько шагов по коридору, мужчина остановился перед дверью с надписью «СМОТРИТЕЛЬ», нажал кнопку и стал ждать. Когда над дверью вспыхнула маленький огонёк, он открыл её.

Дежурный объявил о его прибытии и затем покинул помещение через другую дверь. Смотритель станции № 7 поднялся из-за своего стола и тепло поприветствовал гостя с Земли. Это был крупный мужчина с весёлым лицом и тихим голосом. Его тучное тело было облачено в кожаную одежду отличного качества и фактуры. Вьющиеся чёрные волосы падали ему на лоб.

– Добро пожаловать на Луну, мистер Харрингтон, но прежде всего давайте проведём необходимую церемонию опознания. Вы понимаете… долг требует…

– Совершенно верно, мистер Содерстром.

Харрингтон подошёл к смотрителю, обнажил тыльную сторону левого предплечья и осторожно подул примерно посередине между локтем и запястьем. На коже с поразительной чёткостью проступила синяя семиконечная звезда, и Содерстром удовлетворённо отвернулся. Только химики С.С.С. владели формулой чернил, которые изменяли цвет под воздействием дыхания человека. Все агенты С.С.С. носили подобный опознавательный знак на левой руке.

– А теперь присаживайтесь, мистер Харрингтон.

Тот подчинился и оценивающе оглядел небольшой кабинет. За исключением письменного стола и нескольких стульев, в помещении не было никакой мебели. Однако здесь не было недостатка в картинах, драпировках и других украшениях, подобранных в соответствии со вкусами смотрителя. Из открытой двери соседней комнаты доносился стук пишущей машинки.

– Здесь уютно. Особенно по сравнению с тем, что снаружи.

– Да, – рассмеялся Содерстром. – Мы, лунные шахтёры, очень любим свой дом, потому что на Луне нас мало что привлекает.

– Совершенно верно, – проговорил посетитель. – Не возникает ли у вас желания время от времени возвращаться на Землю… чтобы снова увидеть мир, полный жизни и тепла, мистер Содерстром?

Лицо смотрителя стало серьёзным.

– По правде говоря, да. Думаю, все мы, люди, похожи друг на друга; нам нравится быть среди своих. В последнее время это желание становится всё сильнее, и, на самом деле, я уже планирую подать заявление на возвращение.

– Я полагаю, что ваша должность оплачивается довольно высоко? – Харрингтон не хуже других знал, сколько за неё платят.

Содерстром посмотрел на него бесхитростными голубыми глазами.

– Да, очень высокооплачиваемая должность, из-за того, что она сопряжена с риском. Вакуум снаружи, знаете ли, подобен хищному зверю, и время от времени он берёт своё.

Харрингтон кивнул. По его бесстрастному лицу нельзя было понять, какие мысли крутятся у него в голове. Он повернулся и прямо посмотрел на смотрителя.

– Мистер Содерстром, если бы вы вернулись, кто бы занял ваше место?

Содерстром колебался лишь мгновение.

– Харви Вуд… пропавший минеролог.

Харрингтон не сводил глаз с лица смотрителя.

– Мистер Содерстром, я думаю, пришло время перейти к делу. Вы знаете, кто я такой, Ричард Харрингтон из С.С.С., откомандированный сюда расследовать исчезновение Харви Вуда, вашего выдающегося минеролога. Вы, надеюсь, поможете мне всем, чем сможете.

Когда посетитель заговорил о своей миссии, лицо Содерстрома слегка омрачилось, но он поспешил заверить Харрингтона в том, что сделает всё, что в его силах, чтобы помочь ему в работе.

– Сначала расскажите мне подробности убытия Харви Вуда отсюда и любые другие важные данные, – тон Харрингтона был очень убедительным.

– Ну… Вуд покинул станцию № 7 пять дней назад. У нас продолжительность дня такая же, как и на Земле. Его исследовательский путь должен был идти на юго-восток, в направлении Рифейских гор. Минерологи – очень независимые люди и приходят и уходят, когда им заблагорассудится, за исключением того, что они несут ответственность передо мной. Как я уже сказал, он убыл пять дней назад… и больше не возвращался. Я послал нескольких человек посмотреть, не смогут ли они найти его тело, но, конечно, здесь, на Луне, с её бесчисленными кратерами, долинами, равнинами и тому подобным, шансы были тысяча к одному, и они сообщили, что не нашли ничего.

Агент на мгновение задумался.

– Он говорил с вами о своих планах перед убытием?

– Нет, насколько я помню, нет.

– Были ли у него какие-либо средства связи со станцией № 7 во время работы?

– Да, он носил рацию в своём вакуумном костюме, как и все здесь.

Харрингтон был очень осторожен в своих расспросах. Он задавал вопросы медленно и осторожно, а затем внимательно, приводя в замешательство, всматривался в лицо собеседника, пока тот отвечал.

– Он связывался с вами по радио после того, как ушёл?

Содерстром почувствовал внезапную неприязнь к этому спокойному, хладнокровному человеку, засыпавшему его вопросами, но подавил её, вспомнив, что он был одним из С.С.С., а это не подразумевает никаких глупостей и упрямства. Их слово было законом само по себе.

Он поколебался, прежде чем ответить.

– Да… то есть, он сказал нам, что сделал находку и…

– Он сказал, что это была за находка? Хорошая или плохая? – Харрингтон выпалил это прежде, чем тот успел договорить.

– Почему… ах… ах… он сказал… просто ещё одна находка. Вы знаете, в большинстве заявок нет ничего необычного; мы редко подаём ценные заявки, которые делают этот бизнес выгодным для О.С.Р., – закончил смотритель авторитетным тоном.

– Понятно, – Харрингтон заставил своего собеседника опустить глаза, и смотритель задумался, что же такое он заметил.

– И это было всё, что вы от него услышали?

– Да, – ответил смотритель, теперь уже немного нервничая.

Он снова опустил свои честные глаза, когда взгляд агента медленно остановился на его лице.

Целую минуту они сидели в тишине, нарушаемой только стуком пишущей машинки в соседней комнате. Харрингтон, казалось, вот-вот заснёт, в то время как его собеседнику было трудно усидеть на месте и ещё труднее нарушить напряжённое молчание.

– А… мистер Содерстром, – вновь услышав голос агента, смотритель с беспокойством поднял голову и опять встретился взглядом с его проницательными глазами. – Не будете ли вы так любезны принести мне карту Рифейских гор и их окрестностей?

С облегчением начальник станции № 7 порылся в ящике стола и вытащил нужную карту. Он расстелил её на столешнице.

Харрингтон лениво поднялся, подошёл к столу и склонился над схемой.

– Покажите мне, мистер Содерстром, куда, по вашему мнению, пять дней назад направился Харви Вуд.

Толстым пальцем смотритель провёл маршрут от станции № 7 через море Облаков к плато в Рифейских горах.

– Он отправился куда-то в этот район площадью около пяти квадратных миль. Куда именно, сказать, конечно, невозможно.

Ричард внимательно изучил карту. На ней были отмечены не только «моря», горы и другие селенографические обозначения, но и расположение близлежащих станций, как О.С.Р., так и М.М.

– Что такое… «Кранто»?

– Марсиане всегда дают названия своим станциям, в то время как мы, земляне, используем только цифры. «Кранто» – это просто название, под которым марсианская станция известна во всех официальных документах.

Харрингтон провёл большим и указательным пальцами сначала между станцией № 7 и местом исчезновения Вуда, а затем между станцией № 7 и «Кранто». «Кранто» была намного ближе! Содерстром задумался, что же будет дальше.

Харрингтон отошёл от стола, засунув руки в карманы и устремив взгляд в каменный потолок.

– Мистер… Содерстром… а… мог ли Харви Вуд каким-либо образом… по вашему мнению… каким-либо образом… вступить в контакт с джинзи… пардон… марсианами? – всегда считалось невежливым употреблять термин «джинзи» в незнакомой компании.

– Ну… по взаимному согласию двух правительств, предполагается, что обе стороны имеют постоянную возможность посетить любую из станций другой стороны в случае чрезвычайной ситуации или необходимости.

– Что это значит?

– Это значит, что если марсианин обнаружит, что его запасы воздуха иссякли или слишком малы, чтобы он мог вернуться на свою станцию, он имеет полное право заглянуть на любую соседнюю станцию, будь то марсианская или земная, и пополнить свои запасы. Или если у него есть какая-то другая неотложная причина…

– Хватит, – оборвал его сотрудник С.С.С., – Итак, если бы ваш Харви Вуд решил заглянуть в «Кранто» по какой-либо причине, он, без сомнения, первым делом связался бы с вами… верно?

– Совершенно верно, – тут же подтвердил Содерстром. – Но он ничего подобного не сделал. Насколько я знаю, у него не было намерения посещать «Кранто».

Последовало непродолжительное молчание, пока Харрингтон лениво расхаживал по комнате и с видимым интересом рассматривал картины. Затем он повернулся к смотрителю.

– Кто отвечает на радиопереговоры ваших минерологов?

Содерстром сердито встрепенулся.

– Послушайте, Харрингтон, это заходит слишком далеко… Вы пытаетесь обвинить меня в этом несчастном случае? Этот человек умер неизвестной смертью в вакууме. Существует дюжина различных опасностей, из-за которых даже просто ходить здесь рискованно. Всё, что вы можете сделать, это пойти и поискать тело самостоятельно, вместо того чтобы задавать мне кучу вопросов. Я не могу…

Содерстром внезапно остановился. Осознание ранга и авторитета человека, которого он пытался поучать, обрушилось на него как ушат холодной воды.

– Ну… э-э… простите, мистер Харрингтон, я не пытаюсь указывать вам, что делать… Я… э-э… я просто немного нервничаю, понимаете, это… такова жизнь в этом мёртвом, нечеловеческом мире…