Текст книги "Звезда без любви не рождается"

Автор книги: Эммануил Тафель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Таня не могла есть, у неё совершенно пропал аппетит и её большой живот, вместо того, чтобы расти, стал почему-то уменьшаться.

Целые ночи напролёт она лежала с открытыми глазами и бездумно смотрела в тёмный потолок. Зав. отделением Петровский, опасаясь за её состояние, неоднократно говорил с Валентиной Михайловной, стараясь убедить её в необходимости аборта по медицинским показаниям.

– Вы только Тане об этом не говорите, – дочь не вынесет этого.

– Сейчас речь идёт о здоровье матери и если она не поправится, то гарантировать нормальные роды никто не сможет!

– Доктор, сделайте всё возможное, а там уж как бог даст.

В оставшиеся до родов два месяца, Татьяна почти не двигалась. Её возили утром в туалет, обедала она в постели и только медбрат, молодой, спортивный парень, три раза в неделю делавший массаж, мог её немного расшевелить.

Ситуация усугубилась тем, что когда Николай Привалов вернулся из командировки и зашёл в больницу навестить жену, он её не узнал. Перед ним лежала худая, незнакомая женщина, которая не ответила на его приветствие и за время свидания ни разу не улыбнулась. Николай испугался, ему было неприятно и он решил, что в следующий раз появится в больнице только в случае крайней необходимости.

Доктор Петровский и гинеколог Борис Михайлович периодически навещали больную, говорили успокаивающие слова и многозначительно переглядывались. Наконец, по решению ортопедов было решено снять металлический аппарат с ноги. Операцию по выемке спиц проводили под общим наркозом и, когда она закончилась, Красавкину положили в реанимацию, так как остановить кровотечение долго не удавалось. На третий день, утром, Татьяна пришла в себя и сразу же почувствовала, что начались схватки. Боль приходила волнами, становилось трудно дышать и Таня закричала. Через минуту прибежала дежурная сестра, вызвала врача и, после короткого консилиума, роженицу перевели в гинекологию.

Валентину Михайловну, которая пришла на свидание к дочери, в палату не пустили и она, осознав серьёзность ситуации, всё пыталась выяснить у врачей, как себя чувствует больная. Схватки длились целый день, с короткими промежутками, и, наконец, к вечеру Татьяна родила. Роды принимала опытная акушерка Наталья Пелипенко, которая с роженицами не церемонилась.

– Тужься, мамашка, тужься твою мать! – громко наставляла она Таню, не обращая внимания на громкие стоны. – А теперь дыши, ртом дыши, дурында!

Ребёнок вышел, пуповину обрезали, но не было слышно привычного детского крика. Ребёнок родился мёртвый, а Татьяну в полубессознательном состоянии увезли в палату.

– Этого следовало ожидать, – протирая очки, сказал Борис Михайлович. После такой травмы и в депрессивном состоянии ничего хорошего ждать не приходится. Это ещё счастье, что она сама осталась жива.

На следующее утро Татьяна проснулась, подозвала дежурную сестру и сразу же спросила о ребёнке.

– Будете говорить с дежурным врачом, – сестра поставила поднос с завтраком, – а сейчас вам надо поесть. Врачи рекомендовали обильное питьё, так как вы потеряли много крови.

– Ну скажите, кто у меня мальчик или девочка?

Сестра отвернулась, якобы к процедурному столику, а затем быстро вышла из палаты. Таня поела, выпила кофе и осторожно добралась до туалета. Как ни странно, но настроение улучшилось. За окном светило солнце и по небу раскинулись пушистые облака. На ветке дерева сидел воробей и деловито чирикал. Зелёная листва плавно колыхалась в такт ветру. Жизнь продолжалась.

Дверь распахнулась и в палату, в сопровождении свиты, вошёл зав. отделением Петровский.

– Красавкина, почему не в постели?

Таня быстро, как могла, юркнула под одеяло.

– Как самочувствие? Как настроение? – доктор откровенно улыбнулся.

– Спасибо, немного лучше.

– Гинекология? – обратился он к ассистенту.

– Без патологии, идёт заживление родовых путей. – Молодой ассистент просматривал историю болезни. – Температура в норме, показатели крови хорошие.

– Вот видите, Красавкина, я же обещал, что вы поправитесь. Нога не болит?

– Болит, доктор, но это не главное. Что с ребёнком?

Петровский присел на кровать и взял в свои руки тонкие руки Татьяны.

– Я никогда не обманываю больных и поэтому они мне доверяют. Ваше состояние будет улучшаться день ото дня.

– Что с моим ребёнком, доктор?

– У вас родился мёртвый ребёнок, но вы молоды и у вас всё ещё впереди!

Будут у вас дети, не волнуйтесь!

Таня заплакала, слёзы покатились по щекам и лицо стало некрасивым. Доктор погладил её по руке, неловко поднялся и быстро вышел из палаты. Ассистенты последовали за ним, а к больной подошла медсестра, сразу же сделала ей укол и Татьяна заснула. Она просыпалась, чтобы поесть, затем её кололи и она снова засыпала. Через три дня Таня поднялась с постели, к ней пришла мама и они немного погуляли в сквере у больницы. Петровский назначил лечебную физкультуру и под руководством инструктора Таня активно приседала и нагибалась. Окно было приоткрыто и свежий воздух приятно холодил тело. Массаж ей делали в отдельном кабинете и массажист сильными руками растирал её так, что тело краснело. С каждым днём Таня чувствовала себя всё лучше, настроение улучшалось и в голове стали появляться мысли о будущем.

«И где же мой, так называемый муж, – как-то без волнения подумала Красавкина. – Хоть бы для приличия появился, но мне, честно говоря, уже всё равно. Пора с ним завязывать!»

Как бы угадав её мысли, на следующий день в больницу пришёл Привалов. Он был хорошо одет, приятно пах одеколоном, был строг и подтянут.

– Как ты себя чувствуешь, Таня?

– Спасибо, уже лучше.

– Мне сказали, что тебя на днях выпишут.

– Да, я знаю.

– Комнату я приготовил и даже сменил постельное бельё.

Таня посмотрела на его лицо, с трёхдневной модной щетиной, родинку на подбородке и тёмные круги под глазами. Он ей не понравился.

– Ты знаешь, Николай, я ещё очень слаба и думаю, что мне лучше пожить у мамы.

Привалов, как бы с облегчением, вздохнул и поправил галстук.

– Тебе, конечно, виднее, но мой дом всегда открыт для тебя.

Они довольно сухо попрощались и больше Татьяна его не видела. Из больницы её забирали родители. Папа подогнал машину, сумку с вещами поставил в багажник и открыл заднюю дверь. Таня села рядом с мамой. День был солнечный, в молодой, зелёной листве суетились неугомонные воробьи, в витринах магазинов стояли нарядные манекены, а в лужах отражалось голубое небо. Папа осторожно вёл машину и, хотя на перекрёстках водители нетерпеливо гудели, скорость он не превышал.

– Танюша, пока ты не поправишься, тебе придётся побыть дома, – мама говорила с ней ласково, как с маленьким ребёнком, – и чтобы не было скучно, мы с папой решили сделать тебе подарок.

– И что же это? – у Тани пробудился неподдельный интерес.

– Придёшь домой, увидишь! – мама заговорщицки улыбнулась.

Когда подъехали к дому, Таня удивилась новой, светло-розовой окраске стен, необычному замку на входной двери и жалобному поскуливанию, которое было слышно даже на лестнице.

– Кто это? Неужели щенок?

В щель открывшейся двери, просунулась смешная, лохматая мордашка, которая тут же мокрым носом уткнулась в её ладонь. Таня взяла щенка на руки и, благодарно улыбнувшись, понесла его в комнату, а пёс, как бы признав новую хозяйку, тут же устроился у неё на коленях. В её комнате ничего не изменилось: кровать была аккуратно застелена, лохматый медвежонок подпирал подушки, компьютер был включен, а стеллаж с книгами приоткрыт. Создавалось впечатление, что она не так давно вышла из комнаты.

«Как хорошо дома! – подумала Таня. – Как будто ничего плохого не случилось, как будто муж по-прежнему любит меня и будто ребёнка я не потеряла».

Очень быстро улыбка сменилась слезами и обеспокоенные родители засуетились вокруг, а щенок, не понимая что происходит, жалобно заскулил.

Глава третья. Нештатная ситуация

Старший брат Александр прислал из Москвы фотографии, где он на съёмочной площадке фильма работает с актёрами. Это был его режиссёрский дебют и сценарий для постановки он взял беспроигрышный: актрисы балета на сцене и в жизни.

Игорь с интересом перебирал фотографии, где брат поправляет прическу актрисе или беседует с оператором, а вот он на просмотре материала в затемнённом зале. Особенно выделялся увеличенный снимок, сделанный на сцене Большого театра. Здесь Александр в окружении балерин разводит мизансцену.

«Да, это совсем другой мир, который мне недоступен, – с тоской подумал Игорь, – но надо быть благодарным богу за то, что у меня есть. Как говорила тётушка Полина: руки-ноги целы и голова работает. Что ещё человеку надо?»

А оказалось, что молодому человеку много чего надо: и чтобы настроение по утрам было хорошее, и чтобы мыслить можно было творчески, и чтобы девушки радовали, а не проносились мимо, как привидения. Уж не говоря о том, что хотелось бы думать о будущем, а не хоронить себя заживо.

Всё это было в мечтах, а пока приходилось тянуть однообразную лямку.

Вставал он рано, на улице было ещё темно. С трудом добравшись до ванной, Игорь тщательно чистил зубы, принимал тёплый душ и аккуратно брился. Есть по утрам не хотелось категорически, но мама, которая вставала ещё раньше, уже жарила яичницу с колбасой или смешивала творог со сметаной. Кое-как проглотив завтрак, Игорь вышел на улицу.

Свежий воздух бодрил и, стараясь дышать поглубже, он побрёл к автобусной остановке. Ещё не было семи часов и прохожие попадались редко. Поэтому чем-то необычным показалась суета в переулке, у сберегательной кассы. Два мужика торопливо выносили серые мешки и грузили их в машину, а третий, стоявший у двери, негромко отдавал команды.

«Что за бред? – не понимая что происходит, подумал Меньшов. – Банк грабят, что ли?»

Но тут его мысли были прерваны топотом ног и, оглянувшись, Игорь увидел участкового Петрова, который неуклюже бежал к сберкассе, на ходу вытаскивая из кобуры пистолет.

– Стой, гады! Стрелять буду!

Бежать пожилому милиционеру было тяжело, но он старался изо всех сил. Игорь знал, что у Петрова больное сердце и он дорабатывает последние месяцы перед пенсией. Вдруг от машины загрохотали выстрелы и Меньшов инстинктивно бросился на землю. Когда он поднял голову, то увидел как автомобиль, сбив участкового, несётся вдаль по улице. Тут же раздался вой милицейских машин, а Игорь вскочил и побежал к Петрову.

Старик лежал, неудобно раскинув руки. Из под милицейской шинели виднелись спортивные брюки, он даже форму надеть не успел. Пистолет валялся на земле метрах в трёх. Рядом с визгом остановилась патрульная машина, а вторая резко затормозила у открытой двери банка. Наряд милиции рванулся вперёд. Молоденький лейтенант с пистолетом в руке подбежал и нагнулся над участковым.

– Жив? – резко спросил он.

– Я не знаю! – испугался Игорь. – Но кажется дышит.

– Ты видел что-нибудь? – наседал лейтенант.

– Три человека вынесли мешки из банка, а когда подбежал участковый, они начали стрелять. Потом уезжая, сбили его машиной.

– Номер запомнил?

– Кажется 34, остальное не видел, было ещё темно.

– Спасибо. Вызовет следователь, всё подробно расскажешь, – и лейтенант побежал в сторону банка.

Через пять минут прибыла скорая и участкового Петрова увезли в больницу, а потрясённый Меньшов только сейчас вспомнил, что собирался на работу.

Он позвонил домой, чтобы успокоить мать, а затем сел в подошедший автобус и поехал на завод. Самое интересное, что несмотря на потрясение, чувствовал он себя значительно лучше.

В цеху его встретил начальник смены Глухов, который, как бы подтверждая свою фамилию, не говорил нормально, а постоянно орал. Возможно причиной этого был постоянный шум в цехе.

– Пётр Семёнович, извините за опоздание, но у нас в районе ограбили банк.

– А ты что помогал грабителям? – выпучив глаза, проорал Глухов.

– Нет, конечно, но меня милиция задержала как свидетеля.

– Иди работай, артист! Вечно ты в какие-то истории попадаешь! – начальник смены энергично открыл дверь и быстро вышел в грохот цеха.

Игорь направился к своему участку. Слева грохотал и шипел здоровенный пресс, впереди округлым горбом высилась стеклоплавильная печь, а в небольшом помещении, огороженном фанерной стенкой, были смонтированы контрольно-измерительные приборы, следившие за температурой в печах.

Меньшов поздоровался со сменщиком. Звали его Степаном, был он высокого роста, широкоплеч и, так как недавно вернулся из армии, то если о чём-то и говорил, то только о женщинах.

– Значит я к ней прихожу после танцев, – рассказывал он Василию Ивановичу, пожилому слесарю, – а она дверь не открывает, цену себе набивает. Ну я постучал культурно раз, другой, она ни в какую. Тут я разозлился и плечом вышиб дверь, а уж потом мы с ней всю ночь куролесили.

– А дверь то починил? – по-хозяйски забеспокоился Василий Иванович.

– Починил, потом уж починил! – успокоил его Степан. – Привет, гвардейцы, – Меньшов прошёл к своему шкафу, сменил куртку на ватник, присел на скамейку и вместо туфель стал натягивать валенки.

– Сегодня надо поменять две термопары, – озабоченно сказал Степан, просматривая журнал дежурств. – Парни из ночной смена совсем обленилась, всё нам оставили.

– На какой печи? – спросил Игорь, притоптывая валенками.

– Одна на первой, а другая на второй.

– На первой надо не только термопару менять, но и новый кабель протягивать, – уверенно сказал Меньшов. – Там контакты совершенно прогорели, я ещё в прошлую смену заметил.

– Менять, так менять! – бодро сказал Степан и, взяв ящик с термопарами, направился ко второй печи.

– «Хитрец! – с грустью подумал Игорь. – Сам на вторую, а мне ненавязчиво первую печь. Теперь до обеда пыхтеть придётся. Кабель просто так не протянешь».

Он проверил наличие термопар, прихватил инструменты, моток кабеля и, прикрыв за собой дверь, направился к первой печи. Самая большая на заводе, полыхающая огнём из малых окошек, тысячеградусная внутри и очень жаркая снаружи, эта печь была инженерной гордостью завода. Полностью автоматизированная, выдающая стекло высшего качества, она всё же не могла обойтись без человеческой помощи. То произойдёт сбой в загрузке компонентов, то пойдут воздушные пузыри в стекле, а когда из-за сгоревшей термопары изменяется температура плавки, технологи матерятся и обливаются слезами.

Взобравшись по деревянной лестнице на печь, Игорь подошёл к термодатчику, вмонтированному в крышу печи. Сбив ломиком крепёжную глину, он начал раскачивать термопару, готовясь её вытащить. Из отверстия резко ударила струя горячего воздуха. Даже сквозь валенки обжигало ноги. Задержав дыхание, Меньшов потянул термопару на себя и, когда она оказалась в руках, положил раскалённый конец на специальную подставку. Пот от жары тёк по лицу, груди и спине. Дышать раскалённым воздухом было невозможно. Соединив кабель с новой термопарой, он вмонтировал её в печь, наскоро закрепил термостойкой глиной и протягивая кабель, стал осторожно спускаться с печи. Уже внизу, вздохнув с облегчением, он подсоединил контакты к распределительному щиту и с удовлетворением взглянул на ожившие стрелки приборов.

«Ну, слава богу, кажется жив! – улыбнувшись подумал Игорь. – Хорошо, что родители не видят как я лезу на раскалённую печь, а иначе работать мне больше бы не пришлось!»

Он аккуратно собрал инструменты и направился в отдел прибористов. Здесь стало намного оживлённей. Два технолога громко спорили у графика температур, уборщица Маня елозила тряпкой пол, а за столом расположился Степан, поедая большой бутерброд.

– О, вот и Меньшов объявился! Ну что справился? – Степан приветливо улыбнулся.

– Всё в порядке! Жаль только, что валенки сгорели.

Игорь устроился на скамейке, с трудом стащил с ног остатки валенок и с облегчением вытянул ноги. В этот момент открылась дверь и в комнату заглянула молодая женщина. Лет тридцати, в светлой кофточке, короткой юбке, открывающей стройные ноги в туфлях на шпильках. Она поправила тщательно уложенные волосы и поздоровалась.

В комнате сразу же стало тихо. В горячем цеху все женщины носили синие комбинезоны и резиновые сапоги, а тут мини-юбка и модные туфли. Первым в себя пришёл Степан и бодро спросил:

– Вам кого?

– Я ищу начальника смены Глухова. В диспетчерской мне сказали, что он у вас.

Женщина мило улыбнулась и оглядела мужчин. Меньшов тут же подтянул ноги, загребая грязные валенки под скамейку. Один из технологов оторвался от приборов и заинтересованно взглянул на женщину.

– Его сегодня здесь не было, но я слышал как он орал у стекольного пресса.

– Почему орал?

– Да он всегда орёт, шумно тут у нас. А вы по какому вопросу?

– Я с телевидения, зам. директора группы. Мы бы хотели снять репортаж о работе вашего цеха, – женщина выпрямилась, почувствовав внимание мужчин и высокая грудь всколыхнулась под кофточкой.

Меньшов быстро одел туфли, сбросил ватник и, поднявшись со скамейки, шагнул к женщине.

– Вы сами его не найдёте. Я могу вас проводить.

– О, это так мило с вашей стороны, – женщина улыбнулась ещё откровеннее и они вышли в шумный цех.

Женщина тут же споткнулась на скользком полу и Игорь твёрдо взял её под руку. От неё пахло какими-то необыкновенными духами и держать её теплую, мягкую руку было приятно.

– Меня зовут Наталья Викторовна, – она стрельнула тёмными глазами.

– А я Меньшов. Игорь Меньшов. Работаю здесь прибористом.

– И давно?

– Уже более полугода. Не поступил на операторский ВГИКа и пришлось идти на завод.

Они обошли грохочущий пресс, затем протиснулись мимо горячей печи и вышли к застеклённой будке начальника цеха.

– Так мы с вами соратники. Кино и тевидение – близнецы-братья, – Наталья Викторовна поправила волосы.

Мимо пронёсся начальник смены Глухов, на ходу что есть силы крича:

– Куда, вашу мать! Я сказал сначала грузить первую печь, а не вторую!

Меньшов и Наталья Викторовна испуганно посторонились.

– Я думаю, что вам лучше договариваться в заводоуправлении. Там немного спокойнее, – Игорь смущённо замялся. – А можно я буду присутствовать на вашей съёмке?

Зам. директора сразу же стала серьёзной, одёрнула кофточку и повернулась к Меньшову.

– В общем-то это у нас не принято, но если оператору понадобится ассистент, то я обязательно вас приглашу. У вас есть телефон?

– Да, конечно, – Игорь продиктовал номер мобильника и проводил женщину к заводоуправлению.

– Спасибо и до встречи! – она скрылась за дверью.

«Женщина совершенно бесподобная! – с восторгом подумал Меньшов. – То, что она старше меня, это даже хорошо, а если ещё поможет пробиться на телевидение, то это будет просто замечательно!»

***

Таня не сразу привыкла к дому, слишком долго она пробыла в больнице, но жизнь брала своё. В квартире надо было убраться, продукты купить и обед приготовить. Родители с утра уходили на работу, возвращались поздно, а поесть вкусно хотелось, так что приходилось крутиться. Много хлопот доставлял щенок, Татьяна назвала его Баксом. Он носился по квартире с тапком в зубах, смешно лаял, грыз мебель и много ел. Свою хозяйку он обожал и ходил за Таней как хвостик.

Однажды утром резко зазвонил телефон и Татьяна, кормившая щенка, неохотно взяла трубку.

– Танюха, привет! – раздался бодрый голос Виктории Жаботинской.

Подруга всегда была в хорошем настроении и активно поддерживала его в окружающих. Даже по телефону было слышно как она смеётся и радуется жизни.

– Привет, – грустно откликнулась Таня.

– Я надеюсь, у тебя всё в порядке?

– Более-менее.

– Кончай грустить! Завтра у нас всего две пары, семинар по анатомии, а потом физиология.

– Ну и что? А я тут при чём? Меня уже давно из института отчислили!

Вика недовольно зашипела и почти выкрикнула в трубку:

– Вот тут ты не права, подруга! Я вчера заскочила в деканат и Пётр Степанович клятвено обещал восстановить тебя. Так что приходи в институт, не отлынивай!

– Постараюсь. Спасибо тебе за участие.

– Пожалуйста, только я не затем звонила.

– А в чём дело-то?

Вика выдержала паузу, прямо как завещал Станиславский, а потом сходу выдала:

– Физиологию ведёт такой мужик, полный отпад!

– Уж не влюбилась ли ты, Виктория? Этот, наверное, десятым будет!

– Не десятым, а только шестым! Так что у меня всё впереди! – подруга засмеялась. – До завтра, встретимся в институте.

Положив трубку, Татьяна вышла на балкон. Щенок тут же увязался за ней, радостно помахивая хвостиком и, задрав мордочку, стал принюхиваться к незнакомым запахам. Осень брала своё. Уже который день накрапывал нудный, противный дождь. Листья на деревьях совсем пожелтели и стали плавно опадать на землю. Выходить на улицу совсем не хотелось, но надо было выгулять щенка и Таня собралась на прогулку.

Она одела джинсы, сапоги и тёплую куртку. Жёсткий ошейник был ещё велик для Бакса, но Таня тщательно пристегнула поводок – второй раз падать ей не хотелось. Захлопнув дверь, она вышла на улицу. Посмотрев как радостно бегает щенок, как тянет её вперёд и неумело выполняет команды, она невольно улыбнулась. После часовой прогулки настроение значительно улучшилось.

Вернувшись домой, она приготовила обед, поела сама и накормила щенка, а затем прилегла на диван. Бакс тут же устроился рядом, согревая её тёплым тельцем. Незаметно Таня уснула, а когда через час проснулась, то сразу же вспомнила разговор с Викторией. Какой-то обалденный мужик преподаёт в институте физиологию.

«Надо будет сходить на лекцию, – лениво подумала она. – Посмотрю что за птица и как подаёт материал. Заодно встречусь с подругами и узнаю последние новости».

Валентина Михайловна вернулась после работы, неся в руках пакеты с продуктами. Бакс тут же кинулся навстречу и, смешно подпрыгивая на месте, радостно приветствовал хозяйку дома.

– Мама, ну зачем ты таскаешь такую тяжесть. Могла бы позвонить, я бы вышла навстречу.

– Ну что ты, дочка, отдыхай! Тебе поправляться надо.

– Уже поправилась, завтра иду в институт, – Таня посмотрела в зеркало, откинула со лба озорную чёлку и улыбнулась.

Валентина Михайловна неуверенно оглянулась, заметила перемену в настроении дочери и с облегчением вздохнула.

«Только бы у ней всё было хорошо! – с тревогой подумала она. – Слишком много огорчений для девушки».

На следующее утро Таня быстро собралась, наскоро позавтракала и побежала в институт. Погода была замечательная: светило неяркое, осеннее солнце, жёлтая листва красиво смотрелась на фоне голубого неба, а птицы пели так, как будто наступила весна.

В вестибюле института толпилось много студентов. Болтали, курили, смеялись, как будто никто не спешил на лекции, но после звонка многие, всё же, заторопились. Таня сдала куртку в гардероб, мельком взглянула на себя в зеркало и тут на неё налетела Вика.

– Привет, Танюха! Ну ты хороша, а говорила, что болеешь. Пошли скорее в деканат, а уж потом на лекции.

– Надо будет беседовать с деканом? – Таня явно смутилась.

– Конечно, но это не проблема. Пётр Степанович только представляется грозным, а на самом деле душевный человек.

– Хотелось бы верить, но мне как-то неспокойно.

Несмотря на тревожные ожидания, в деканате всё стало на свои места: Татьяну Красавкину восстановили в институте, вновь назначили стипендию и она с лёгким сердцем отправилась на лекцию. В аудитории собралось человек сто. В основном это были девушки, но ребят тоже хватало.

Анатомию читал старый профессор, часто перемежая русскую речь латинскими терминами, при этом его голос, и без того негромкий, часто переходил почти в шёпот, так что слушать его, а тем более конспектировать не представлялось возможности. Таня поправила причёску, вынула зеркальце, подкрасила губы и оглянулась. Студентки были заняты чем угодно, но только не лекцией: кто-то слушал музыку, кто-то оживлённо беседовал с подругами, а кто-то без стеснения спал. Только некоторые из ребят делали вид, что внимательно слушают профессора.

На стол к Татьяне упал бумажный шарик. Она растерянно оглянулась и увидела сзади симпатичного парня. Правильные черты лица, русые волосы до плеч и откровенная, располагающая улыбка.

– Привет! – шёпотом сказал он. – Меня зовут Андрей. Как ты здесь оказалась?

– Что значит как? Я здесь учусь.

– Просто я тебя раньше не видел.

– Я сегодня первый день после академотпуска.

– А, тогда понятно, – он ещё шире улыбнулся. – Тебе не надоело слушать этого старца?

– Вроде бы нет. Он же говорит дельные вещи, просто техника речи у него хромает.

Андрей на секунду задумался, а потом наклонился к Тане и прошептал:

– Давай рванём отсюда! Сейчас в кафе мало народа и мы сможем нормально поесть, а потом и в парк не грех прошвырнуться.

Таня внимательно посмотрела на парня и также тихо спросила:

– Ты со всеми девушками такой прыткий?

– Нет, только с теми, кто нравится, – Андрей покраснел, как красна девица, и от этого его лицо стало ещё симпатичней.

– Мне подруга сказала, что физиологию преподаёт обалденный мужик. Я хотела на него посмотреть.

Андрей сразу же сник и отодвинулся, а затем быстро написал записку и передал её Татьяне.

«Преподавателя зовут Семён Владимирович Стоянов. Ничего особенного, просто молодой да ранний. Он зять ректора института и поэтому читает лекции, даже не защитив диссертации».

– Так он женат? – Таня спросила это так громко, что пожилой профессор оторвался от конспекта и вопросительно глянул в их сторону.

В перерыве Таня заскочила в буфет, отстояла небольшую очередь, взяла кофе и булочки, а затем присела к столику у окна. Тут же к ней подлетела Виктория.

– Танюха, привет! Ну как тебе анатомия?

– Ничего особенного, старый профессор шелестит как пропеллер, а студентки занимаются своими делами, – и заметив голодный взгляд подруги, предложила: – Угощайся.

– Нет, спасибо! Я так волнуюсь, что кусок в горло не лезет.

– Это ты из-за преподавателя Стоянова?

– Ну да! Ты просто ясновидящая.

– Мне сказали, что он женат, – Таня вопросительно взглянула на подругу.

– Ну и что, подумаешь. Сегодня женат, а завтра я его разведу! – Виктория взлохматила густые волосы, затем встала, расправила плечи и подняла высокую грудь. – И не с такими справлялись!

Ситуация в аудитории в корне изменилась. Если раньше было много свободных мест, то теперь даже яблоку негде было упасть. Студентки сидели за столами по-двое, и даже по-трое, а вот парней совсем не было видно. Таня устроилась рядом с Викой, наступила минутная пауза и вдруг в аудиторию вошёл Игорь Владимирович. Вздох восхищения пролетел меж рядами.

Был он высок, красив и со вкусом одет. Девушки с умилением смотрели на преподавателя, а он, включив проектор и настроив картинку, начал лекцию. Читал он блестяще, хорошо поставленным голосом, сыпал десятками латинских терминов, так что студентки едва успевали конспектировать. Таня мельком посмотрела на подругу, но та не сводила глаз с преподавателя и, казалось, гипнотизировала его. – Вика, вернись на эту грешную землю! – шёпотом сказала Татьяна, но подруга только отмахнулась.

Старательно конспектируя физиологию, Таня так увлеклась, что когда прозвенел звонок, она пожалела о том, что пропустила множество лекций. Учиться в медицинском ей нравилось и она не жалела, что выбрала профессию врача.

У выхода из аудитории её поджидал Андрей. Татьяна хотела пройти мимо, но он преградил дорогу, затем взял из её рук сумку и спокойно пошёл рядом.

– Ты слишком уверен в себе, – с неприязнью сказала она.

– Я стараюсь компенсировать твою нерешительность.

– С чего это ты взял?

– Мне в деканате сказали, что Красавкина сегодня первый день в институте.

– Если человек слишком много знает, он долго не живёт!

– Вот тут ты не права! Мне цыганка нагадала, что я больше ста лет проживу, – Андрей так откровенно улыбнулся, что Таня не удержалась и засмеялась.

Они вышли из института вместе. Тусклое, осеннее солнце уже скрылось за облаками, подул холодный ветер, вороша мокрую листву и Татьяна невольно поёжилась.

– Мне к остановке автобуса, пока, – она протянула руку за сумкой.

– Если ты не против, я подвезу тебя. У меня машина недалеко запаркована, – от его настойчивости не осталось и следа. Андрей стоял перед ней как первоклассник, забывший домашнее задание.

– Ну что ж, на машине, конечно, удобнее.

Через несколько минут он подъехал на БМВ, аккуратно усадил Татьяну и помог ей пристегнуться. Она назвала адрес и машина понеслась. Вокруг замелькали дома и деревья, мокрые капли дождя настойчиво били в лобовое стекло, а в приоткрытое окно врывался холодный ветер. Вскоре стало понятно, что они едут совсем в другую сторону.

– Ты решил меня бог знает куда завезти и воспользоваться моей беззащитностью? – по тону было непонятно, шутит она или говорит всерьёз.

– Как ты могла такое подумать! – рассердился Андрей. – Мы, вроде, интеллигентные люди, будущие врачи, и вдруг такое. Нет, мы едем с тобой на Высокий Замок. Там открыли новое кафе, говорят, что вполне приличное.

Высоким Замком в городе называлась гора, с вершины которой открывался шикарный вид на всю округу. Когда они поднялись наверх и запарковали машину, солнце опустилось за горизонт и вокруг стало темно. Город был как на ладони, но он только угадывался по цепочке огней в окнах домов. Огоньки мерцали, зажигались и гасли, как бесчисленные звёзды на небе.

К ним подошёл официант и, поздоровавшись, провёл к свободному столику. Андрей заказал кофе и мороженное, а затем посмотрел на Татьяну.

– Ты сейчас такая красивая! Ну просто загляденье!

Таня покраснела и опустила глаза, но затем, как бы спохватившись, вынула из сумочки телефон.

– Мне надо домой позвонить, мама, вероятно, волнуется.

– Звони. Я, надеюсь, не помешаю?

На каждом столике в кафе горела свеча. Негромко звучала музыка. Обстановка была спокойной и непринуждённой.

– Мама, привет, это я. У меня всё в порядке. Я с девчонками сейчас в кафе.

Далее наступила пауза. Таня внимательно слушала. – Нет, я задерживаться не буду и скоро поеду домой. Пока!

Спрятав телефон, девушка облегчённо вздохнула.

– Теперь всё хорошо. Извини, что я соврала про девчонок, но если родители спокойны, то я могу нормально отдыхать.

– Ничего, я понимаю, – Андрей неторопливо прикурил. – Ты говорила, что дома у тебя собака и как же она сейчас без тебя?

– О, у меня замечательный отец! Он и с собакой погуляет, и продукты купит, и бельё постирает.

– Да, с родителями тебе повезло!

Вскоре официант принёс кофе и мороженное, чем заметно порадовал молодых людей. Затем они немного потанцевали и выпили сухого вина. Часа через два Таня мельком взглянула на часы и Андрей, тактично оценив этот взгляд, предложил вернуться в город. Он уверенно вёл машину, изредка поглядывая на девушку. Татьяна поправила волосы и, как бы мимоходом, спросила:

– Какая у тебя специализация? Кем ты решил стать?

– Сейчас я полностью увяз в общей медицине, но в будущем стану хирургом. Принято много говорить о профилактике болезней, о здоровом образе жизни, но когда человек серьёзно болен, то помочь ему может хирург. Это не только срочные операции, но и пересадка органов. Ведь согласись, за этим будущее медицины.