Текст книги "Больше чем счастье"
Автор книги: Эмма Ричмонд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
8
Никогда еще не тянулись так долго дни. Все было ей неинтересно, с трудом прислушивалась она к словам матери, рассеянно улыбалась отцу, желая одного – чтобы скорее летело время. Она невыносимо скучала без Чарльза. Сейчас ей было в сто раз хуже, чем прежде, когда она жила здесь без него. Теперь его присутствие стало ей необходимо как воздух. Она должна была все время видеть его.
В ночь с воскресенья на понедельник она почти совсем не смогла заснуть. В понедельник он не позвонил. Во вторник утром она почувствовала, что больше не в силах ждать.
– Я еду во Францию! – объявила она храбро.
– Ну что ж, – обреченно согласилась мать. – С моей точки зрения, ты напрасно преследуешь его, но я молчу, ты однажды дала мне понять, что это не мое дело. Девочка может остаться у меня…
– Нет, Лоретт я беру с собой.
– Не валяй дурака! Ты не можешь тащить ребенка через всю Францию!
– А я и не собираюсь. Я переправлюсь на пароме через пролив, а оттуда поездом прямо в Довиль.
– В темноте? – сердито возразила мать. – Неужели у тебя совсем нет чувства ответственности? Крошечный ребенок…
– Мама! – оборвала ее Мелли. – Я еду! – Одумавшись, поняв, что мать в самом деле страшно о ней беспокоится, она продолжала помягче: – Младенцы очень выносливы! Ей-Богу! Я ее укутаю потеплее, ну неужели ты всерьез думаешь, что я бы стала рисковать?
– Нет, конечно, нет, но все же…
– Никаких но… Ты что, хочешь сказать, что не брала меня с собой никуда, когда я была маленькая? Никогда не возила с собой?
– Ну почему, конечно брала, но я никогда не разгуливала без дела по Франции!
– Зато ты ездила в Шотландию, разве не так? – поддразнила ее Мелли. – Сама рассказывала.
– Нечего сравнивать…
– Почему?
Взглянув на дочку так, будто больше всего ей бы хотелось ее отшлепать, мать повернулась и ушла.
Мелли стало грустно, грустно от того, что они не находят общего языка, не могут понять друг друга.
Она поспешила наверх, чтобы как можно быстрее собраться. Вспомнив, что у нее где-то был старый рюкзак, она вытащила его и мигом затолкала туда вещи. Ей будет проще держать ребенка, если не придется нести чемодан. Просунув руки в лямки рюкзака, она прихватила детский спальный мешок и снова спустилась вниз.
– Как ты доберешься до парома? – поинтересовалась мать. – Ты ошибаешься, если полагаешь, что я повезу тебя на машине. Я не люблю далеко ездить, ты это отлично знаешь, и не поеду.
– Я на тебя и не рассчитываю, – ответила Мелли, стараясь говорить как можно терпеливее. – Сяду на поезд. – Осторожно укладывая Лоретт в теплый мешок и застегивая на нем молнию, она добавила: – Я позвоню сразу, как доберусь, увидишь – все будет в полном порядке.
На ходу чмокнув мать в щеку, она убежала. Разве она преследует его? Нет! Ее беспокойство естественно. Она должна знать, в чем дело. Может, он заболел и не смог позвонить? В таком случае, почему ей не сообщил Жан-Марк? А вдруг он все-таки больше в них не нуждается? Бежит от ответственности и потому сочинил нелепую историю про то, что ушел в море на «Звезде»? Или разозлился, что она звонила Виктуар, и решил ее проучить? Нет, не похоже – Чарльз не мстительный. Тогда в чем все-таки дело?
В продолжение всего длинного утомительного путешествия Мелли задавала себе один и тот же вопрос – и не находила ни одного разумного ответа.
Дорога обошлась без приключений, хотя несколько раз ей приходилось подолгу ждать. У выхода на паром, на вокзалах, но люди были очень к ней внимательны, когда видели, что у нее на руках грудной ребенок – на вокзалах провожали в теплые комнаты ожидания, на пароме устроили в каюте, и, хотя сама Мелли, конечно, устала, малышка не испытывала неудобств – мирно проспала почти все время в теплом и уютном спальном мешке.
Когда они добрались в Довиль, было десять минут девятого утра.
Тревожась все сильнее, она поспешила к такси, потому что у нее устали руки и болела спина. Повернув в замке ключ, она резко толкнула дверь и оторопела на пороге. Дом был пуст. Пустота бросалась в глаза сразу – в доме не было не только обитателей, но и вообще ничего, кроме стен. В ужасе перебегая из комнаты в комнату, позабыв снять со спины рюкзак и не выпуская из крепко сжатых рук Лоретт, она оглядывала опустевшее помещение – ни мебели, ни ковров, ни штор – исчезло все. Не веря собственным глазам, Мелли стояла там, где совсем недавно была детская Лоретт, и дрожала от страха. Где Чарльз? Услыхав внизу шум и чей-то неуверенный оклик, она бросилась к площадке лестницы. Пожилая дама, хозяйка соседнего дома, стояла в холле.
– Мадам Фонтанель! – окликнула ее Мелли, сбегая по ступенькам вниз.
– Madame? – удивилась соседка. – Что вас тут делать?
– Ищу Чарльза, – прошептала она еле слышно. – Где он?
– Месье Ревингтон?
– Oui. Вы не знаете, э-э – est-ce que vous savez? [27]27
est-ce que vous savez? – Вы знаете? (фр.)
[Закрыть]
Недоуменно пожав плечами, старушка покачала головой:
– Non.
– Мелли?
Резко обернувшись, она увидела Фабьенн и, застыв, наблюдала, как та беспардонно выпроваживает соседку и закрывает за ней дверь. Наконец решившись, она еле выдавила из себя:
– Где Чарльз?
– Уехал.
– Уехал?
– Он что, не оставил вам записки? Ну, конечно нет, – ответила она сама на свой вопрос, – иначе вас бы здесь не было.
– Но куда он уехал?
Также неопределенно пожимая плечами, как и соседка, Фабьенн сказала:
– Не знаю. Никто не знает. Просто взял, да и уехал. Отправил вещи на склад, выставил дом на продажу и уехал.
– Да не мог он уехать, не сказав мне! Он бы не уехал без дочки!
– Ой, не будьте так наивны! Вначале роль отца была ему в новинку! Неужели вы всерьез поверили, что такой мужик, как Чарльз, захочет связать себя ребенком?
– Он любит Лоретт!
– Понятно! Она его дочка, но это вовсе не означает, что ему должно быть приятно смотреть на нее и слушать, как она орет сутки напролет! Бедняга совсем вымотался! Еле дождался, пока выпроводил вас к родителям, разве нет? Я знаю, мы с вами друг другу не слишком симпатизируем, но сами подумайте, зачем мне вам врать? Слушайте, дайте сюда девочку, у вас жутко усталый вид!
Онемев от того, что услышала, Мелли протянула ей Лоретт.
– Вот безобразие – улизнуть, не сказав вам ни слова! Неужели не мог догадаться, что вы сюда примчитесь, чтобы узнать, что случилось! – воскликнула она. – Мужчины иногда – настоящие свиньи!
Высвободив руки из лямок рюкзака, Мелли уронила его на пол. Прислонившись к стене, потирая усталые предплечья, она продолжала молча смотреть на Фабьенн. Она плохо слышала то, что та говорила. Мысль ее лихорадочно работала, сопоставляя факты, но Фабьенн продолжила рисовать все более мрачную картину, и она с раздражением перебила ее:
– Прекратите! Чарльз не способен так себя вести.
– Ох, бедняжка – святая простота! – вздохнула та, и ее слова прозвучали вдруг до того сочувственно, до того добродушно, что Мелли стала невольно прислушиваться к тому, что она говорит.
– Я-то его давно знаю, – не умолкала Фабьенн, – познакомились сразу, когда он тут поселился, я к нему прекрасно отношусь, как, впрочем, и все остальные, но что скрывать, мы все знаем, почему он женился, – закончила она быстро. – О, нет, он ни с кем не говорил об этом, Чарльз никогда не откровенничает, но ему нравилось быть холостяком. Нравилась свобода, нравилось заниматься, чем хочется. Он человек непростой и, если требуется, бывает беспощаден. Я знаю, он любит производить впечатление эдакого обаятельного и легкомысленного парня, но уж вы-то должны знать, что на самом деле он другой. И еще, мне кажется, он ужасно нетерпеливый. Иначе зачем он начинает одно за другим новые предприятия? Тут дело не в одних деньгах! В общем, скорей всего, женитьба оказалась очередным предприятием и, естественно, быстро ему надоела. Я уверена, он будет навещать вас время от времени. Ну, может, почувствует себя слегка виноватым, может, попросит прощения, понадеется, что вы его поймете. Но он не тот человек, которого можно приручить, Мелли, вы должны это знать. Вспомните, как он уехал на гонки, когда вам со дня на день надо было рожать!
– Так получилось, потому что… – Не в силах ничего объяснить, да и не желая вступать в разговор, она отвернулась.
– Можете позвонить Дэвиду, если не верите мне, – настаивала Фабьенн, – и он скажет вам то же самое. Думаю, телефон еще подключен. О, я понимаю, вы можете возразить, – продолжала она, несмотря на то, что Мелли продолжала молчать, – скажете, что Дэвиду едва ли можно доверять после того, как он не позвонил вам на прошлой неделе. Но он ни при чем. Это все я. Он не смог дозвониться и попросил меня! Ну а я – я забыла! – пояснила она безмятежно. – Простите меня, пожалуйста!
Мелли молча глядела на эту неприятную ей женщину и была уверена, что она не забыла тогда позвонить, а намеренно вмешалась в чужие дела, чтобы навредить. Наклонившись, Фабьенн подняла с пола телефонный аппарат. Сняв трубку, она послушала с минуту, убедилась, что гудок есть, и набрала номер своего дома.
– Дэвид? Да, это я. – Последовала недолгая пауза – вероятно, Дэвид что-то ответил, и Фабьенн затараторила: – Слушай, произошла кошмарная история. Мелли приехала! Ну да, только что, нет, в том-то и дело, что он ей ничего не сообщил. – Еще одна пауза, и она продолжала: – Может, ты подтвердишь Мелли, что мы действительно не знаем, где он? Боюсь, она мне не верит. Ладно, передаю трубку. – Состроив смущенную физиономию, она передала трубку Мелли и, устроив поудобнее ребенка у себя на руках, ждала.
– Алло? – неуверенно произнесла Мелли.
– Привет, Мелли. Разыскиваете Чарльза? Ну что вам сказать? Фабьенн, увы, права, никто не знает, куда он запропастился. Я бы на вашем месте не беспокоился, уверен, что он скоро появится – он не впервые чудит. Извините, но мне пора уходить. Увидимся – я надеюсь. – И он положил трубку.
Нахмурившись, Мелли еще несколько минут прислушивалась к гудку. Странно, что Дэвид разговаривал сухо. Может, ему неловко? Он говорил… говорил как Виктуар, как бы думая про себя: «О, Господи, это Мелли, что бы такое ей сказать…» Выпрямившись, она посмотрела на Фабьенн.
– Не сердитесь, Мелли, я вас очень прошу. Я знаю, вы меня не любите, и, честно говоря, я тоже всегда была не в восторге от вас, но я ей-Богу не хотела устроить вам неприятности. Езжайте домой, так будет лучше, и, как советовал Дэвид, подождите, пока Чарльз найдется сам. Он появится, обязательно появится – через несколько дней, ну через неделю. Пошли, я подвезу вас к парому.
Упрямо мотая головой, пытаясь судорожно сообразить, что ей следует сейчас предпринять, Мелли сказала:
– Я зайду в казино…
– В полдевятого утра? Мелли! Там же никого сейчас нет!
Машинально забирая у Фабьенн ребенка, она медленно спросила:
– А откуда вы узнали, что я здесь?
– Слушайте, к чему такая подозрительность! Я подвозила приятельницу и увидела, как вы выходите со станции. Конечно, я догадалась, что вы поедете домой, сигналила вам, но меня загородила другая машина, а вы тем временем уехали, вот я и явилась прямо сюда.
– А-а. – Совсем опустошенная и разбитая, Мелли продолжала рассеянно смотреть на нее. К кому ей обратиться за помощью? Может, к Виктуар? Но Виктуар лгала ей, почему же думать, что сейчас она скажет правду? Фабьенн не врет – они все друзья Чарльза, не ее. Она им чужая. Так, случайная знакомая… Вот и Дэвид тоже обманывает…
– Поверьте, я бы очень хотела сказать вам что-то другое, – ласково уговаривала Фабьенн, – но не могу. Вы можете остановиться у нас… – предложила она не слишком настойчиво.
Холодно отказавшись, Мелли все еще стояла в нерешительности. Вернуться в Бекфорд в надежде, что он найдется сам? Ей мучительно не хотелось ехать назад после того, как она проделала весь этот путь. Ну, предположим, она его отыщет и узнает, что ему не нужна? Последует бурная сцена. Нет, хватит, она этого не перенесет!
– Пошли, – не отставала Фабьенн, – машина возле дома. Я возьму рюкзак.
– Чарльз ушел на «Звезде», вы сказали? – спросила вдруг Мелли.
– Да, с Жан-Марком.
Осознав, что ее самые худшие предчувствия сбылись, и все же не веря, Мелли в конце концов села в машину Фабьенн.
К восьми часам того же вечера она была снова в Бекфорде. К счастью, у матери хватило здравого смысла ни о чем ее не спрашивать. Отца дома не оказалось, он ушел в кегель-клуб. Мелли упала в кресло и, не выпуская из рук ребенка, молча уставилась в стену.
Недаром сказано, пришла беда – отворяй ворота, – миновало всего полчаса с той минуты, как она вошла в дом, и в дверь постучали. Мелли инстинктивно насторожилась – послышались взволнованные голоса, спор, затем дверь в гостиную распахнулась и она увидела на пороге родителей Чарльза. Поглядев на них, усталая и несчастная, она на всякий случай покрепче прижала к себе Лоретт. Судя по тому, как развивались события, она бы, пожалуй, не удивилась, узнав, что они явились забрать ребенка.
Вид у них был самодовольный. Наверное, она бы не смогла найти слова точнее, чтобы их описать. Самодовольство и самоуверенность. Она их всегда недолюбливала, много лет старалась обходить стороной. Впрочем, вероятно, им тоже не о чем было с ней разговаривать. Пока она не стала женой Чарльза, они едва кивали ей, встречая на улице. Потом совсем перестали замечать. Насколько ей было известно, они ни разу не поинтересовались внучкой. И вот теперь, здравствуйте – тут как тут! Почему?
– Когда вы уехали во Францию, ваша мать звонила нам, чтобы узнать, не известно ли нам, где может находиться Чарльз, – пояснила миссис Ревинггон с улыбкой, которая показалась Мелли отталкивающей. – Мы увидели, что вы вернулись, и пришли. Итак, он вас бросил, – заключила она с удовольствием.
– Нет, – механически возразила Мелли.
– Он никчемный человек, бездельник, моя дорогая, негодяй. Он аморален, не думает ни о ком, кроме себя. У него отсутствует чувство ответственности. Хотя, возможно, и к нам можно предъявить ту же претензию, – она вздохнула, – мы обязаны были вас предупредить, попробовать предотвратить то, что случилось. Боюсь, у него дурная наследственность. – То ли невольно, то ли намеренно она бросила взгляд на ребенка.
– Ваша кровь, – не удержалась Мелли.
– Нет, не моя, его матери, – ответила та, скорбно поджав губы.
Ничего не понимая, Мелли спросила, растягивая слова:
– Он не ваш сын?
– Нет, если бы он был моим сыном, уверена, все было бы иначе. – Кивнув в сторону молча стоявшего рядом с ней мужчины, она пояснила: – Мать Чарльза – сестра Бертрана, она всегда была ненормальная, вечно во что-то влипала. Вцепилась в одного человека из-за его богатства… – «Ну совсем, как вы», – повисли в воздухе недосказанные слова, и Мелли подумала, что внешняя доброжелательность и благодушная улыбка скрывают пропитавшее душу лицемерие. Взглянув на Бертрана, она увидела столь же фанатичную убежденность в собственной непогрешимости и на его лице, и ей показалось, она наконец начинает понимать, что заставило Чарльза выбрать свой собственный путь. Противопоставить беспечность бесконечным нравоучениям.
– Этому человеку она была не нужна, – продолжала миссис Ревингтон, – он просто взял то, что ему предложили, а потом выгнал ее вон. И она приползла к нам. Мы пустили ее в наш дом из-за ребенка.
– Где она сейчас? – перебила ее Мелли.
– Умерла.
Она сказала это так, будто та женщина и не заслуживала ничего, кроме смерти.
– Как она умерла? – не унималась Мелли.
– Тихо, в бесчестье.
– О, не надо, к чему столько патетики, – не выдержала Мелли, приходя в ярость от этой парочки, – зачем вы явились сюда, на ночь глядя? Чтобы позлорадствовать?
– Нет, нас привело Христианское милосердие. Вы нуждаетесь в поддержке, в помощи, у вас на руках ребенок, у которого нет отца.
– У ребенка есть отец, – холодно заметила миссис Морлэнд, – и бабушка с дедушкой, а я обратилась к вам совсем не для того, чтобы вы тут читали проповеди моей дочке! Позвонила, потому что думала, вы можете знать, где искать Чарльза. С вашей стороны очень любезно, что вы зашли, но Мелли очень устала…
– Он не вернется, – не унималась миссис Ревингтон. – А если и явится, то не для того, чтобы увидеть вас. Он непорядочный…
– Да у него в мизинце больше порядочности, чем у вас на двоих, – огрызнулась Мелли. – А то, каким он стал, после всего, что ему пришлось пережить, – на вашей совести!
– Он лжет, одурачивает…
– Неправда. Все неправда. Удивительно, что он остался нормальным человеком, наслушавшись ваших проповедей! А теперь, прошу меня извинить, но я и вправду устала. – Она хотела добавить, что если они хотят время от времени видеть свою внучку, то она не против, но вовремя вспомнила, что они, к счастью, не бабушка и дедушка Лоретт. – Спокойной ночи, – решительно сказала она.
– Мне жаль, что вы не способны разглядеть зло, – заявила миссис Ревингтон тоном, не терпящим возражений. – Мы ничего для него не жалели, дали ему все, в чем нуждается ребенок, – крышу над головой, пищу, примерное воспитание, и вместо благодарности он оскорбил нас!
– А любви вы для него не пожалели? – устало спросила Мелли. Любви не пожалела она, но, увы, ему и этого оказалось недостаточно.
Больше ничего не ответив, они повернулись, чтобы открыть дверь, и – столкнулись лицом к лицу с Чарльзом. Отведя глаза, они протиснулись мимо него, прошли через прихожую, и Мелли услыхала, как захлопнулась за ними входная дверь.
Как зачарованная она смотрела на Чарльза, Вдруг он прислонился к дверному косяку и закрыл глаза. Мелли, испугавшись, приподнялась в кресле и заметила, что на лбу у него здоровенная царапина, а на виске фиолетовая шишка.
– Чарльз! – воскликнула она. – Что случилось?
Ему, похоже, потребовалось немалое усилие, чтобы открыть глаза.
– Я думал… О, Господи, меня колотит, прости…
– Чарльз! – изумилась миссис Морлэнд, появляясь из-за его спины: – Милый мой, что такое, вы похожи на смерть! Что стряслось?
Странно усмехнувшись, он с трудом выдавил из себя:
– Я думал, они погибли…
Обе женщины в недоумении уставились на него, и он нехотя объяснил:
– Вы не смотрели новости. Произошло крушение, страшное. Портсмутский поезд. И я подумал, внушил себе… – Еще раз глотнув воздух, он продолжил: – Я услышал об этом по радио, в машине, когда ехал сюда из аэропорта, – поезд сошел с рельсов, много погибших, и все случилось как раз в то самое время, когда, по моим подсчетам, Мелли была в дороге. Простите, – попросил он еще раз.
– Боже! – только и смогла произнести миссис Морлэнд. – Это ведь могло случиться… с ума сойти. – Опустившись на диван, она смотрела на Чарльза полными ужаса глазами.
– Должно быть, это был следующий… – тихо сказала Мелли. – Если бы я не успела на мой поезд… несчастные люди.
– Нам всем необходимо срочно выпить чаю! – заявила миссис Морлэнд. – Чарльз, сядьте и отдохните.
Робко улыбнувшись Мелли, он сделал, что ему велели.
– Простите, – попросил он опять. – Кажется, я пришел в себя.
Выглядел он все же неважно, лицо у него было все еще бледное.
– Малышка спит? – спросил он, явно желая переменить тему.
Посмотрев на Лоретт, которую она по-прежнему держала на руках, Мелли кивнула. Вновь переведя взгляд на Чарльза, она спросила:
– Что у тебя с головой?
– Что? А, это на меня что-то упало. – Дотронувшись рукой до царапины, будто хотел убедиться, что она никуда не делась, он пожал плечами. – Чепуха, поцарапался.
– Но она очень глубокая, – возразила она.
– Да нет, я уже об этом забыл.
Они замолчали, не зная, о чем говорить дальше. Он не спрашивал о своих родителях. «Ах нет, не о родителях, – подумала Мелли с удивлением, – о дяде и тете», – а она не знала, как начать.
– Можно мне взять Лоретт? – вдруг попросил он.
– Конечно, – кивнула она, ей показалось, что голос его прозвучал робко, будто он сомневался, что она разрешит. Бережно приподняв дочку, она передала ее Чарльзу. Прижав к себе Лоретт, он заулыбался, счастливо заулыбался от того, что видит ее. Не глядя на Мелли, он спросил:
– Сколько тебе надо времени, чтобы собраться?
– Собраться?
– Ну да, чтобы уехать. Обратно в Довиль.
– Я уже уезжала.
– Знаю. – Подняв на нее глаза, он добавил решительно: – Я видел Фабьенн. Боже мой! Когда я думаю, как ты таскала туда-сюда малышку на пароме, мне… – Запнувшись, он сжал зубы и покачал головой, словно не мог найти слов, чтобы высказать то, что чувствовал.
– Все в порядке, – прошептала Мелли, почувствовав себя виноватой, – я ее как следует укутала, – добавила она. Может, он сердится, что она подвергла риску его дочку? Или потому что вначале не собирался приезжать сюда? И все же он был явно рад видеть малышку. До смерти перепугался, что они обе или девочка могли погибнуть.
– У меня всего два часа, я должен вернуться.
– Надеюсь, вы не уедете сегодня? – поинтересовалась, входя в гостиную, миссис Морлэнд. – Вы же не успели приехать!
– У него всего два часа, – ответила за него Мелли.
– Но ведь уже совсем темно!
– Да, – согласился Чарльз, устало улыбнувшись, и, взглянув на часы, сказал: – Мне надо уехать не позже, чем через час.
Продолжая всматриваться в него, Мелли неуверенно заговорила:
– Дом был пустой…
– Да, я все объясню. Иди собирайся. Пожалуйста.
Кивнув, она взглянула в растерянное лицо матери, поднялась с кресла и двинулась к двери. Как ни странно, Чарльз тоже поднялся за ней наверх и устроился вместе с дочкой на кровати. Остановившись напротив него, она, сама не зная почему, вдруг сказала:
– Они не твои родители.
– Нет. Не надо сейчас спрашивать, Мелли. Прошу тебя. Думаю, никогда больше не придется иметь с ними дела. Поговорим после.
– А ты правда хочешь, чтобы я поехала с тобой?
Старательно выговаривая каждое слово, он произнес:
– Да, Мелли, я правда хочу, чтобы ты поехала со мной.
Кивнув, она стала укладывать вещи.
– Ты хорошо провела здесь время? – Голос его прозвучал напряженно.
– Еще бы, – ответила она, горько улыбнувшись. – Съездила во Францию, вернулась обратно, повидала старых друзей, кое-что купила.
«Соскучилась, – добавила она уже про себя, – растерялась, натерпелась страха». Печальная истина заключалась в том, что она не просто тосковала без Чарльза и боялась, что он не хочет ее возвращения, – сама того не понимая, она переросла Бекфорд, изменилась. А люди, которых она знала и любила всю свою жизнь, стали по-иному относиться к ней. Замечания, которые отпускали здесь по поводу ее дорогой одежды, модной стрижки, не выражали ни восхищения, ни издевки, но и то и другое не оставалось не замеченным. Ревность? – недоумевала она. Зависть? Или просто недоброжелательство? «Маленький городок – маленькие умишки». Нет, это не совсем справедливо, отчасти виновата она сама, потому что не хочет отвечать на вопросы о Чарльзе. Весь Бекфорд недолюбливал его, презирал и жаждал узнать хоть какую-нибудь сплетню. Всех интересовал его образ жизни, богатство, успех. А он? Что же все-таки происходило с ним все это время? Зачем он сюда приехал? Эти вопросы мучили ее, и она не удержалась:
– А где ты все-таки был?
– Ой, Мелли, умоляю, не сейчас!
– Ладно, – согласилась она неохотно. – А как там Жан-Марк?
– Нормально.
– А Виктуар? – все же продолжала она. – Видел ее или Себастьена?
Он ответил не сразу, и она внимательно посмотрела на него.
Ей показалось, что он глядит на нее как-то странно, сочувственно и в то же время удивленно!
– Да, я видел Виктуар. Собирайся побыстрее.
Достав из шкафа два последних платья, она аккуратно сложила их и положила в чемодан сверху.
– Это все? – спросил он и, когда она утвердительно кивнула, поднялся. – Хорошо, тогда поехали.
– А что, Жак ждет в аэропорту?
– Нет, я прилетел сам. Так, держи ребенка, а я понесу вещи.
Взяв на руки Лоретт, она первая спустилась вниз. Войдя в гостиную, виновато взглянула на мать.
– Я позвоню тебе. Передай привет папе. – Смущенно поцеловав ее в щеку, Мелли ласково добавила: – Берегите себя. Спасибо, что пыталась найти его.
Необычно смущаясь, миссис Морлэнд прошептала:
– Я, кажется, открыла банку с пауками, да? И еще, Мелли, – быстро продолжала она, – прости меня, если я не всегда была достаточно приветлива с Чарльзом. – Боязливо оглянувшись, она вздохнула и наконец решилась произнести: – Знаешь, я ревновала. Я потеряла Донни, меня не оставляло ощущение, что я теряю тебя!
– Ох, мамочка! – воскликнула Мелли, не зная, что сказать. Неловко обняв ее, она попросила – Приезжай почаще, как только захочешь, ладно?
– Ладно. Скажи Чарльзу, что я прошу у него прощения.
– А почему ты сама не скажешь?
Отрицательно покачав головой, миссис Морлэнд подтолкнула дочку к двери.
– Давай, давай, иди, куда шла, только позвони, когда доберешься туда, домой… – договорила она. – А когда я тебе понадоблюсь, что ж, ты знаешь, где меня найти.
– Конечно.
Чувствуя, что ей хочется плакать, Мелли вышла на улицу, чтобы сесть рядом с Чарльзом в машину.
Они приземлились в Сен-Гатьене примерно в половине двенадцатого, и, передав самолет механикам, Чарльз повел ее к автомобильной стоянке. С моря дул холодный ветер, и она дрожала, пока он помогал ей устроиться на заднем сиденье. Протянув ей ребенка, он положил вещи в багажник и уселся за руль.
Вначале Мелли не замечала ничего необычного, откинувшись назад, она подумала, что ей все равно куда ехать, – наверное, они заночуют в гостинице, – но, когда они выскочили на освещенную трассу, которая вела в противоположном от города направлении, она стала напряженно вглядываться в окно.
– Куда мы едем?
– Увидишь, – спокойно ответил он.
Устало вздохнув, она снова откинулась на сиденье. Ей казалось, что она теперь будет путешествовать вечно, что ей никогда не придется спать в собственной постели. И все же, главное – она опять во Франции, опять с ним, а об остальном у нее еще будет время поразмыслить…
Чарльз сбавил скорость, затормозил у высоких ворот, и она с удивлением разглядела в конце подъездной дорожки большой темный дом. Когда они жили в противоположном конце Довиля, она всегда обращала внимание на этот необычный дом, специально проезжая мимо него каждый раз, когда ехала в Лизье. Его окружал участок – акра два земли, заросшей, неухоженной и манящей. Мелли всегда хотелось остановиться и полюбопытствовать, но как зайдешь в чужой дом без приглашения? Чарльз тоже говорил, что не знает хозяев, так зачем он привез ее сюда сейчас?
Когда он остановил машину, она разглядела причудливую маленькую веранду, окружавшую верхний этаж и окна диковинной формы. Все сооружение выглядело загадочным, привлекательным и больше всего, пожалуй, напоминало пряничный домик.
Он глубоко, устало вздохнул, выключил мотор и откинулся назад.
– У меня был план, – тихо сказал он. – Но все, все, что только могло мне мешать, – мешало. – Повернувшись к ней лицом, он попросил: – Мелли, прости меня, если можешь, я причинил тебе беспокойство, испугал… – Вздохнув еще раз, он усмехнулся. – Ладно, пошли в дом, ты, наверное, еле жива. Поговорим потом.
– Но кто тут живет? – забеспокоилась она. – По-моему, они уже легли спать! Ты думаешь, хозяевам нравится, если к ним в дом вваливаются без предупреждения?
– Не бойся, Мелли. Они не станут возражать. – Он помог ей выйти из машины и не отпускал ее руку, опасаясь, что она споткнется в темноте. – Тебе не тяжело нести малышку?
– Да нет, все в порядке.
Когда Чарльз вытащил из кармана ключ, она совсем растерялась, но не успел он вставить его в замочную скважину, как дверь резко распахнулась, и над входом зажегся свет. Перед ними стояла молодая женщина. Она смеялась.
– Господи! – воскликнул он. – Что ты здесь делаешь?
– Конечно, жду вас! – Потянувшись к нему, она расцеловала его в обе щеки. – Добро пожаловать домой! Значит, вы и есть Мелли! – сказала она, улыбнувшись еще приветливее, и провела их внутрь дома.
По-прежнему настороженная, Мелли все же позволила взять себя за руку и подвести к двери слева по коридору. Переводя взгляд с Чарльза, который выглядел угрюмым, на незнакомую женщину, она ждала. Женщина решительно толкнула дверь.
Комната оказалась битком набита веселящимся народом, и Чарльз снова поморщился, когда все дружно крикнули: «Сюрприз!» Неожиданно проснулась и расплакалась девочка. В царящей вокруг суматохе кто-то забрал Лоретт из ее рук, дав взамен стакан, объятиям и поцелуям не было конца, голоса сливались в единый гул. Постепенно успокаиваясь, Мелли стала различать лица: Виктуар и Себастьен, Никко, обнимающий молодую женщину, которая открыла им дверь, – в общем, можно сказать, почти все, кого она знала в Довиле, в том числе и Дэвид, но один, без Фабьенн.
– С возвращением, – сказал Жан-Марк, возникая у нее за спиной. Голос у него был довольный.
Поворачиваясь к нему, она прошептала:
– Что все это означает? Чей это дом?
Приветливо улыбнувшись, он сказал вкрадчиво:
– Ваш.
– Мой? Не понимаю…
– Дело в том, что Чарльза осенила грандиозная идея, и он заставил меня работать, как раба на плантации!
– Ну ладно, не преувеличивай, – послышался голос Чарльза.
– Нет, я не понимаю, – настаивала Мелли, не слушая Чарльза. «Может, Жан-Марк хотел сказать, что этот дом Чарльз купил для нее, а сам намерен уехать, куда собирался?»
– Вам не нравится?
– Да, то есть, нет, ой, не знаю!
– Лучше скажите, что нравится, потому что я наотрез отказываюсь еще раз переезжать.
Задрав рукав пиджака, Жан-Марк показал ей здоровенную болячку на руке.
– Взгляните! – обратился он к ней трагическим голосом: – Рваная рана! Мы оба получили ранения. – Он указал на царапину, украшавшую лоб Чарльза.
– Э-э, на меня свалилась черепица, – признался Чарльз.
– С крыши?
– С крыши, – согласился он важно.
– Значит, вот чем вы занимались, когда ты мне звонил!
– Ну да, потому тебе и нельзя было приехать. Чтобы привести тут все в порядок, понадобился куда больший срок, чем я предполагал. Жан-Марк вообще-то прав, мы трудились как рабы.
– Вы что, все делали сами?
– Боже упаси! Конечно нет, – вскричал он с таким искренним возмущением, что она едва не расхохоталась. – Я заключил контракт с фирмой.
– В таком случае, как вы ухитрились покалечиться?
С глупым видом Чарльз объяснил:
– Помогали.
– Мешали, – уточнил Жан-Марк. – Чарльз полагал, что без его бесценных советов строителям не справиться.
– Я руководил, – пояснил Чарльз, – присматривал, чтоб работали добросовестней.
Это было на него не похоже. Чарльз пользовался услугами лучших фирм, что бы он ни затевал. А если у этой компании хорошая репутация, то почему за рабочими надо было наблюдать?
Словно прочитав ее мысли, Жан-Марк прошептал:
– Такое важное дело нельзя целиком доверять посторонним.
– Но ведь вы тоже помогали, – с упреком сказала она. – Когда Чарльз мне звонил, вы чем-то стучали.
– Non, – ответил Жан-Марк, – не я, плотники. Но Чарльз же не мог их остановить, раз вы не знали, что они тут, правда?
– А поцарапался он потому, что решил заполучить свою обожаемую кухню, не дав малярам закончить работу.
