Текст книги "Возвращение рыцаря"

Автор книги: Эмма (Эммуска) Орци (Орчи)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 9

В продолжение нескольких минут в камере царило молчание.

Теперь даже грубый Эрон смутно начал сознавать перемену в заключенном.

– Проклятие! – сорвалось у него с языка. – На кой черт вы так долго ждали?

– Больше двух недель пропало даром из-за вашего бесцельного упрямства, сэр Перси, – спокойно заметил Шовелен. – К счастью, еще и теперь не поздно.

– Скажите нам, где Капет! – хрипло проговорил Эрон.

– Если вы не будете мучить меня, – заговорил узник таким слабым голосом, что оба агента принуждены были приложить ухо почти к самым его губам, – если вы дадите мне выспаться и отдохнуть…

– Вы все это получите, если только скажете, где Капет, – пообещал Шовелен.

– Я не могу объяснить это: путь долгий и сложный. Я могу провести вас туда, если только вы дадите мне отдохнуть.

– Никуда вы нас не поведете, – заворчал Эрон. – Скажите, где Капет, а мы уж сумеем добраться до него.

– Я же говорю, с пути легко сбиться; это место _ лежит совсем в стороне от больших проезжих дорог и известно лишь мне и моим товарищам.

После этих слов по лицу Блейкни снова пробежала тень, словно над ним уже веяло дыхание смерти.

– Он умрет прежде, чем скажет нам все, – произнес сквозь зубы Шовелен. – У вас всегда есть с собой водка, гражданин.

Эрон тоже увидел близкую опасность и, вытащив из кармана фляжку с водкой, поднес ее к губам Блейкни.

– Какая гадость! – слабо произнес он. – Кажется, я скорее соглашусь умереть, чем выпью это.

– Где Капет? – с нетерпением настаивал Эрон.

– За триста миль отсюда. Я должен сообщить кому-нибудь из товарищей, тот передаст остальным, и они все приготовят, – медленно проговорил узник.

– Где Капет? – с яростью повторил Эрон, и если бы Шовелен не схватил его вовремя за руку, то нанес бы своим здоровым кулаком такой удар Блейкни, от которого уста последнего сомкнулись бы навек.

– Поосторожнее, гражданин! – воскликнул Шовелен. – Вы только что назвали меня глупцом, когда думали, что я убил его. Прежде всего нам нужна его тайна, а смерть может прийти потом.

– Лишь бы не в этой проклятой норе! – пробормотал Блейкни.

– Под ножом гильотины, если вы скажете нам, – закричал Эрон, теряя последнее самообладание. – Если же вы не захотите говорить, то сгниете с голода в этой норе, да! Я сегодня же вечером прикажу замуровать эту стену, и ни одна живая душа не переступит этот порог, пока крысы вдоволь не насытятся вашим грешным телом.

Узник медленно поднял голову, его сотрясала лихорадочная дрожь, а в устремленных на Эрона глазах выразился неподдельный ужас.

– Я хочу умереть на открытом воздухе, – прошептал Блейкни.

– Так скажите нам, где Капет.

– Да ведь я же не могу! Я могу только велеть своим товарищам выдать его вам. Неужели вы думаете, что я не сказал бы вам теперь, если бы мог?

– Таким путем вы ничего не добьетесь, гражданин, – спокойно вмешался Шовелен. – У него в голове все перепуталось, и он вряд ли способен в настоящую минуту дать какие-нибудь ясные указания.

– Так что же прикажете делать? – сурово проворчал Эрон.

– Он не может прожить больше суток, а в течение этого времени будет становиться все слабее и слабее.

– Если вы не сделаете некоторых уступок в режиме.

– Ну, это только продолжит до бесконечности теперешнее положение, а тем временем маленькое отродье куда-нибудь сплавят, может быть, за границу.

Блейкни сидел, положив голову на руки, погруженный в какое-то оцепенение. Эрон грубо схватил его за плечо.

– Пожалуйста, без этого! – крикнул он. – Мы еще не порешили с Капетом.

– Говорю вам, что это ни к чему не приведет! – с твердостью вмешался Шовелен. – Если вы не желаете отказаться от мысли отыскать Капета, то должны сдержать себя и применить дипломатию там, где не помогает сила.

– Дипломатию, – фыркнул Эрон. – Помнится, она сослужила вам хорошую службу в Булони прошлой осенью. Не правда ли, гражданин Шовелен?

– Теперь она служит мне лучше, – невозмутимо возразил последний. – Вы не можете не признать, что без нее вы не имели бы ни малейшей надежды найти Капета.

– Ну да, вы предложили извести человека голодом, но насколько это продвинуло дело, – еще вопрос. А что, если проклятый англичанин не захочет нам ничего открыть, сам же тем временем подохнет на моих руках?

– Этого не случится, если вы исполните его желание. Дайте ему теперь сытно поесть и хорошенько выспаться до утра.

– А утром он опять нас надует? Я уверен, у него в голове уже готов целый план, и он собирается сыграть с нами какую-нибудь ловкую штуку.

– Это более чем возможно, – сухо отозвался Шовелен, – хотя, – с сомнением прибавил он, глядя на своего некогда блестящего врага, – не похоже, чтобы он был теперь в состоянии заниматься интригами и заговорами. Последуйте моему совету.

Шовелен обладал даром говорить убедительно, и эта способность оказала свое действие на главного агента, созданного из более грубого материала.

– Ваш совет не очень-то помог гражданину Колло прошлой осенью в Булони, – снова напомнил он, плюнув на пол в доказательство своего презрения.

– Взгляните на него, гражданин, – возразил Шовелен, – и вы согласитесь, что если немедленно не принять каких-нибудь мер, то через сутки будет поздно. Что тогда? А вот что, – прибавил он, понизив голос до шепота: – Рано или поздно какой-нибудь беспокойный член Конвента пустит слух, что Капета нет больше в Тампле, что вместо него там содержится маленький нищий, и что вы, гражданин Эрон, заодно с надзирателями обманываете народ. А что будет дальше? – Он выразительным движением провел рукой по шее.

– Я сейчас заставлю этого проклятого англичанина говорить, – произнес Эрон, сопровождая свои слова отборным ругательством.

– Теперь нельзя, – решительно сказал Шовелен. – В теперешнем своем состоянии он не способен ничего объяснить, если бы даже и хотел, что еще весьма сомнительно. Положим, люди такого сорта всегда преувеличивают свои силы, но все-таки посмотрите на него, гражданин Эрон, и вы убедитесь, что нам нечего бояться с его стороны.

В душе Эрона происходила борьба. С одной стороны, его пугала мысль выпустить англичанина из этой тесной камеры, где он день и ночь находился под самым бдительным надзором; с другой же стороны, его прельщала перспектива снова завладеть маленьким Капетом, что могло никогда не осуществиться, если узник не пожелает ничего объяснить на словах.

– Если бы только я мог быть уверен, что вы хотите того же, чего и я! – нехотя произнес Эрон.

– Неужели вы не верите, что я всем сердцем ненавижу этого человека? – серьезно ответил Шовелен. – Я хочу его смерти, но еще гораздо сильнее жажду безусловного позора! Вот для чего я и вам помог. Если бы вы сделали, как намеревались, и, захватив его, сразу отправили на гильотину, создав ему ореол мученика, то он и тут одурачил бы вас и сделал бы вас посмешищем в глазах толпы, – в этом можете быть уверены. Тогда он был в полной силе, судьба всегда благоприятствовала ему, и ни вы со своими негодяями, которых так легко подкупить, ни целая парижская гвардия ничего не могли бы с ним поделать Я его знаю, а вы не знаете. Не из моих только рук он сумел выскользнуть: спросите гражданина Колло д’Эрбуа, спросите сержанта Бибо у Менильмонтанской заставы или Сантерра с его гвардейцами, – они многое могут порассказать вам.

– И все-таки вы советуете мне выпустить его завтра из тюрьмы?

– Вы сами видите, в каком он теперь состоянии, гражданин.

– Если бы я только знал, что возвращение Капета для вас так же важно, как и для меня! – сказал Эрон, начиная сдаваться.

– Совершенно так же важно, если все будет устроено через англичанина, – многозначительно подтвердил Шовелен.

Прежде чем ответить, Эрон обошел вокруг стола, грубым движением поднял голову узника, бессильно склоненную на протянутые руки, и устремил испытующий взор на его восковое лицо, глубоко впавшие глаза и бледные, бескровные губы; затем он со злобным смехом, снова опустив голову Блейкни на стол, повернулся к своему достойному товарищу и сказал:

– Кажется, вы правы, гражданин Шовелен, теперь ему никакие силы не помогут. Говорите, что вы придумали!

Глава 10

Отойдя с главным агентом на другой конец камеры, Шовелен приказал сержанту подать два стула, и они уселись на них; отсюда было видно все, что происходило и в дежурной комнате, и в той части камеры, где Блейкни по-прежнему сидел у стола, опустив голову на руки.

– Прежде всего, – начал после минутного молчания Шовелен, понизив голос до шепота, – скажите мне, чего вы сильнее желаете: смерти англичанина – здесь или на гильотине – или возвращения Капета?

– Прежде всего мне нужен Капет, – свиреп произнес Эрон. – Ведь от этого зависит целость моей собственной головы. Разве я не высказал вам этого совершенно ясно, черт бы вас побрал?

– Это правда, но я хотел еще раз увериться, что сам не ошибаюсь, думая именно так. А теперь я объясню вам свой план. Прежде всего дайте нашему узнику хорошенько поесть, выспаться и выпить стакан доброго вина; это сразу оживит его и придаст сил; затем снабдите его бумагой и чернилами, пусть он напишет кому-нибудь из своих друзей, а тот, в свою очередь, сообщит всем прочим чтобы они приготовились выдать нам Капета. Письмо должно быть так написано, чтобы все эти джентльмены ясно поняли, что их возлюбленный вождь передает нам некоронованного короля Франции в обмен на собственное освобождение. Я думаю, что чем позже друзья нашего узника узнают о предстоящих подвигах своего вождя, тем безопаснее будет для нас; поэтому я предлагаю объяснить ему, что тот из его товарищей, к кому он обратится после с письмом, будет сопровождать нас до конца путешествия; при надобности его можно будет послать тогда под строгим конвоем вперед с личным письмом изящного Рыцаря Алого Первоцвета к членам его Лиги.

– Что же в этом хорошего? – со злостью прервал его Эрон. – Неужели вы хотите тащить с собой его проклятого товарища, чтобы тот помог нашему герою, когда тому вздумается бежать?

– Имейте немного терпения, мой дорогой! – со спокойной улыбкой остановил его Шовелен. – Успеете раскритиковать меня в пух и прах, когда я кончу. Я ведь предлагаю, чтобы с нами отправился не только один из друзей прекрасного Рыцаря Алого Первоцвета, но и его жена, Маргарита Блейкни.

– Женщина! Это еще на кой черт?

– Сейчас объясню. Во всяком случае, я ничего не сказал бы об этом узнику; пусть это будет ему приятным сюрпризом. Она может присоединиться к нам, когда мы уже выедем из Парижа.

– А где же вы найдете ее?

– На этих днях я сам проследил ее до улицы Шаронн, откуда она, вероятно, не думает уезжать, пока ее муж в Консьержери. Но об этом после. Я сам позабочусь, чтобы письмо, которое англичанин напишет сегодня вечером, попало в надлежащие руки, а вы, со своей стороны, приготовьтесь к путешествию. Мы должны выехать на рассвете, приняв все меры предосторожности на случай, если англичанин устроит нам где-нибудь засаду.

– От этого дьявола всего можно ожидать! – проворчал Эрон.

– На это не похоже, но лучше приготовиться ко всему. Возьмите надежный конвой, гражданин, человек двадцать – тридцать хорошо вооруженных солдат. Этого будет достаточно, так как всех членов Лиги, вместе с начальником, всего двадцать. А теперь вот что я намерен предложить для нашей защиты на случай, если на нас нападут товарищи нашего арестанта. Конечно, он поедет в закрытом экипаже; вы поедете с ним, надев на него оковы, чтобы предупредить всякую возможность бегства. Но, покидая Париж, – здесь Шовелен приостановился, чтобы придать еще больше веса своим словам, мы объясним нашему невольному спутнику, что при малейшей попытке с его стороны к бегству, при малейшем подозрении, что он обманул нас и устроил нам засаду, вы, гражданин Эрон, немедленно отдадите приказание, чтобы на его глазах тут же расстреляли его друга, а затем и жену.

Эрон продолжительно свистнул, инстинктивно бросив украдкой взгляд на узника, потом с безграничным восхищением остановил взгляд на Шовелене.

– Клянусь сатаной, гражданин, – наконец произнес он, – сам я никогда не выдумал бы ничего подобного!

– Полагаю, так будет хорошо, – скромно ответил Шовелен, – если только вы не предпочтете арестовать эту женщину и оставить ее здесь в качестве заложницы.

– Нет-нет, – возразил Эрон с грубым смехом, – первое нравится мне гораздо больше. Так будет вернее. А то я все время тревожился бы: не убежала ли женщина? Нет, пусть она лучше будет у меня на глазах. А он никогда не допустит, чтобы ее расстреляли при нем. Этот чудесный план делает вам честь. Если англичанин надует нас, и мы не найдем Капета, я охотно собственными руками сверну шею и его другу, и его жене.

– Не завидую такому удовольствию, – сухо заметил Шовелен.

– Пожалуй, вы правы: безопаснее иметь женщину перед глазами. Супруг не рискнет ее жизнью ради собственной безопасности, за это я ручаюсь. Ну, гражданин Эрон, теперь вы знаете мой план; согласны ли вы следовать ему?

– До последней мелочи, – ответил Эрон.

Глава 11

Хроникеры того времени подробно рассказывают, как в час ночи на 20 плювиоза второго года Республики главный агент Комитета общественного спасения отдал приказание подать горячий ужин с вином тому самому заключенному, которого в предыдущие две недели держали на сухом черном хлебе и воде. Дежурный сержант получил приказ предоставить узнику полный покой до шести часов утра, а затем подать ему на завтрак все, что тот пожелает. Отдав эти приказания и сделав необходимые распоряжения относительно завтрашнего путешествия, Эрон вернулся в Консьержери.

– Ну, что наш арестант? – с лихорадочным нетерпением обратился он к ожидавшему его Шовелену.

– Ему, кажется, лучше, – он бодрее, – ответил тот.

– Вы видели его после того, как он поужинал?

– Я наблюдал за ним от дверей. Он хорошо поел и выпил, а затем сержанту стоило большого труда не дать ему заснуть до вашего прихода.

– Значит, можно приступить к письму, с живостью сказал Эрон. – Перо, чернила и бумагу, сержант! – приказал он.

– Все уже на столе в камере, гражданин, – доложил сержант, поднимая перед агентами тяжелый железный болт при входе в камеру и затем снова опуская его за ними.

Случайно или с намерением лампа на этот раз была поставлена так, что свет от нее падал на лица пришедших, оставляя в тени лицо Блейкни, который сидел за столом в своей обычной позе, играя с пером и чернильницей.

– Надеюсь, вы остались всем довольны, сэр Перси? – спросил Шовелен с насмешливой улыбкой.

– Благодарю вас, – вежливо ответил Блейкни. – Надеюсь также, что вы чувствуете себя бодрее?

– Гораздо бодрее, только я чертовски хочу спать, и если вы будете так любезны, что изложите все в кратких словах…

– Вы не переменили своего намерения, сэр? – спросил Шовелен с оттенком беспокойства в голосе, которое он тщетно старался скрыть.

– Нет, дорогой месье Шамбертен, – с неизменной вежливостью ответил Блейкни, – я не переменил своего намерения.

У обоих агентов вырвался вздох облегчения.

– И вы готовы указать нам место, где теперь спрятан маленький Капет?

– Я готов сделать что угодно, лишь бы только выбраться из этой проклятой норы.

– Прекрасно! Мой товарищ, гражданин Эрон, уже позаботился о конвое в двадцать человек, набранных из лучших отрядов парижской гвардии; они будут сопровождать нас – вас, моего товарища и меня, – куда вы укажете. Однако вы ни минуты не должны думать, что мы обещаем вам жизнь и свободу даже в таком случае, если наша поездка окажется неудачной.

– Мне и в голову не приходило делать такие дикие предложения.

Шовелен бросил на Блейкни проницательный взгляд – что-то в тоне последнего напомнило ему Кале и Булонь. Недолго думая, он схватил лампу и поставил ее так, чтобы она ярко осветила лицо Рыцаря Алого Первоцвета.

– Не правда ли, так удобнее, дорогой месье Шамбертен? – с любезной улыбкой осведомился Блейкни.

Его лицо, сохранявшее еще серый оттенок, было совершенно спокойно, хотя и носило отпечаток сильного утомления, но в глазах Шовелен подметил прежний насмешливый огонек; однако он тут же приписал его своему расстроенному воображению.

– Если же наше путешествие окажется успешным и маленький Капет попадет, целый и невредимый, в наши руки, – снова сухо заговорил Шовелен, – то я не вижу причины, почему бы нашему правительству не применить к вам данного ему права миловать.

– Этим правом так часто пользовались, дорогой месье Шамбертен, что оно у всех в зубах навязло, – с неизменной улыбкой ответил Блейкни.

– Впрочем, об этом еще рано говорить. Мы еще с вами потолкуем, когда придет время. Теперь я ничего не обещаю.

– Теперь мы лишь даром теряем драгоценное время, а я чертовски устал.

До сих пор Эрон не принимал никакого участия в разговоре, но теперь он потерял терпение.

– Мы напрасно теряем время, гражданин Шовелен, – проворчал он. – У меня еще много дел, если мы отправляемся на рассвете. Пишите скорее проклятое письмо!

– Я с удовольствием вижу, сэр Перси, – сказал Шовелен, не обращая внимания на своего товарища, – что мы вполне понимаем друг друга. Времени в нашем распоряжении немного, а между тем надо обдумать все подробности поездки. Будьте любезны указать мне, в каком направлении вы предполагаете отправиться завтра.

– Все время на север.

– К морскому берегу?

– Место, куда мы должны отправиться, лежит в семи милях от морского берега.

– Мы отправимся через Бове, Амьен, Аббевиль, Креси и так далее. Не правда ли?

– Совершенно верно.

– До лесов, прилегающих к Булони?

– Да, и там мы свернем с проезжей дороги, и вам придется довериться моему руководству.

– Мы могли бы сейчас же отправиться туда, сэр Перси, оставив вас здесь.

– Конечно, могли бы, но тогда вы не найдете ребенка. Ведь это не далеко от моря, и мальчик может легко ускользнуть из ваших рук.

– А мой товарищ Эрон в отчаянии так же легко может отправить вас на гильотину.

– Совершенно верно, – спокойно ответил Блейкни, – но, мне кажется, мы уже решили, что руководить этим маленьким путешествием буду я? Ведь вам не столько нужен дофин, сколько мое участие в этом предательстве?

– Вы, как всегда, правы, сэр Перси. Итак, после Креси мы вполне подчиняемся вашим указаниям.

– На путешествие понадобится не более трех дней, сэр.

– Которые вы проведете в карете в обществе моего друга Эрона, – произнес Шовелен. – Затем я полагаю, сэр Перси, что вы пожелаете списаться с кем-нибудь из ваших единомышленников.

– Конечно. Кто-нибудь должен же передать другим… тем, кто охраняет дофина.

– Вот именно. Поэтому прошу вас написать одному из ваших друзей, что вы решили передать нам дофина в обмен на вашу личную свободу.

– Вы только что сказали, что не можете мне обещать эту свободу, – спокойно возразил Блейкни.

– Если все окончится благополучно и если вы напишете такое письмо, какое я вам продиктую, – презрительно произнес Шовелен, – то мы можем даже гарантировать вам свободу.

– Ваша доброта превосходит всякое вероятие, сэр.

– Так прошу вас писать. Кому из ваших друзей предназначается эта честь?

– Моему зятю, Арману Сен-Жюсту. Я думаю, что он еще в Париже. Он может уведомить остальных…

– Что желаете вы, чтобы я написал? – спросил Блейкни, придвигая к себе бумагу, перо и чернила и приготовляясь писать.

– Начните письмо, как хотите. Теперь продолжайте! – И он начал медленно диктовать: «Я не могу больше переносить такое состояние. Гражданин Эрон, так же, как и месье Шовелен»… Да, сэр Перси, Шовелен, а не Шамбертен: Шо-ве-лен, так верно… «создали мне в тюрьме настоящий ад».

Блейкни с улыбкой взглянул на него.

– Вы сами на себя клевещете, дорогой месье Шамбертен! – сказал он. – Мне здесь было неплохо.

– Я хотел выразиться перед вашим другом о вашем поступке как можно мягче, – сухо возразил Шовелен.

– Благодарю вас, сэр. Продолжайте, пожалуйста!

– «Настоящий ад». Написали? Да? «И мне пришлось уступить. Завтра на заре мы отправляемся в путь, и я проведу гражданина Эрона туда, где скрыт дофин. Но власти требуют, чтобы в этой экспедиции меня сопровождал кто-нибудь из членов Лиги Алого Первоцвета. Поэтому я прошу Вас»… или «требую», как хотите, сэр Перси.

– Я напишу: «прошу Вас»… Это положительно становится очень интересно.

– «Присоединиться к экспедиции. Мы отправляемся на заре, и Вас просят быть у главных ворот тюрьмы ровно в шесть часов. У меня есть удостоверение властей, что Вы будете неприкосновенны; если же Вы откажетесь сопровождать меня, то назавтра меня ожидает гильотина».

– «Меня ожидает гильотина». Эти слова звучат очень весело, не правда ли, месье Шамбертен? – сказал Блейкни, видимо, нисколько не удивленный тем, что сам написал под диктовку. – Знаете, мне даже было весело писать все это: это так напомнило мне счастливые булонские дни!

Шовелен плотно сжал губы и, не отвечая на насмешку, ограничился тем, что кивнул в сторону дежурной комнаты, откуда доносились громкие разговоры и смех, к которым примешивалось иногда бряцание оружия; все свидетельствовало о присутствии значительного числа солдат.

– Но в Булони были несколько иные условия, – невозмутимо заметил он. – Угодно вам подписать теперь письмо, сэр Перси?

– С большим удовольствием, – ответил Блейкни, изящным росчерком подписывая свое имя.

Взяв у него из рук письмо, Шовелен внимательно прочел его, точно искал какого-то тайного смысла в им самим продиктованных словах; тщательно исследовав подпись и удостоверившись, что в письме не было никакого знака, который указывал бы, что написанному следует придавать иное значение, он собственноручно сложил письмо и спрятал в карман.

– Берегитесь, месье Шамбертен, – беззаботно сказал сэр Перси. – Письмо может прожечь дыру в вашем элегантном камзоле.

– Оно не успеет сделать это, сэр Перси – спокойно ответил Шовелен, – и, если вы сообщите мне адрес гражданина Сен-Жюста, я немедленно отнесу ему письмо.

– В такой поздний час? Бедняга Арман! Он, вероятно, уже в постели. Он живет на улице Круа-Бланш, сэр… но ведь вы сами были там, гражданин Шовелен. А теперь нельзя ли лечь спать? – прибавил Блейкни, громко и демонстративно зевая. – Вы говорите, что мы выезжаем на заре, а я чертовски устал.

Откровенно говоря, это нельзя было подумать, глядя на него, и Шовелен, несмотря на строгую обдуманность своего плана, невольно почувствовал, как в душу закрадывался страх. Хотя лицо Блейкни по-прежнему было страшно бледно, а руки казались восковыми, но в глубине его впалых, с все еще красными веками глаз сверкал какой-то странный огонек. Шовелен взглянул на Эрона, думая, что тот разделяет его опасения, но главный агент Комитета общественного спасения спокойно развалился на стуле, покуривая трубочку, и с видом полного удовлетворения смотрел на узника.

– Славную штучку мы с вами устроили, гражданин Шовелен! – снисходительно произнес он.

– Думаете, что все в порядке и нам не о чем беспокоиться? – спросил Шовелен с тревожной ноткой в голосе.

– Разумеется, все в полном порядке. Теперь отправляйтесь с письмом, а я пойду отдать последние приказания на завтра, но спать буду в дежурной комнате.

– А я – на этой уютной постели, – весело заключил Блейкни, вставая со стула. – Честь имею кланяться, граждане!