Текст книги "Возвращение рыцаря"

Автор книги: Эмма (Эммуска) Орци (Орчи)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Баронесса Эмма Орчи
Возвращение рыцаря

Глава 1

Сумрачный, навевающий тоску январский день близился к концу. В маленьком, уютном будуаре, перед ярко пылавшим камином сидела леди Блейкни, погруженная в невеселые думы. Старый дворецкий Эдвардс внес лампу под розовым абажуром, и ее мягкий свет сразу придал комнате более веселый вид.

– Почты еще не привезли, Эдвардс? – спросила Маргарита, пытливо глядя на него своими прекрасными глазами, покрасневшими от слез.

– Нет, миледи, – ответил он.

– Но ведь сегодня почтовый день, не правда ли?

– Так точно, миледи, но в последнее время было много дождливых дней, и дороги, наверное, очень грязны; вероятно, оттого посланный и запоздал.

– Да, вероятно, так, – задумчиво произнесла Маргарита. – Нет, не закрывайте ставней! Можете идти… Я позвоню.

Слуга бесшумно удалился, и Маргарита снова осталась одна. Взяв отложенную в сторону книгу, она попыталась читать, но не в состоянии была уловить смысл прочитанного, а глаза ее все время застилал какой-то туман. Нетерпеливым жестом отбросив книгу, она провела рукой по глазам и, казалось, удивилась, заметив, что рука влажна. Подойдя к окну, она распахнула его и, присев на широкий подоконник, прислонилась головой к косяку, после чего устремила взор в надвигавшуюся мглу. Мягкий южный ветер шумел в прибрежных камышах и между ветвями могучих кедров парка. Маргарита с наслаждением вдыхала его полной грудью: ведь он принесся из далекой Франции, где ее муж, Перси Блейкни, продолжал свое благородное дело. Она невольно вздрогнула, хотя нельзя было пожаловаться на холод; но отсутствие почты совсем расстроило ей нервы. Два раза в неделю из Дувра приезжал специальный курьер, каждый раз привозивший какую-нибудь весточку от Перси, и это поддерживало мужество Маргариты, чувствовавшей, что любимый человек принадлежал не ей, а несчастным страдальцам в охваченной террором Франции. Три последних месяца Маргарита жила только короткими письмами от него. Около шести недель назад Перси неожиданно вернулся домой на самое короткое время, между двумя отчаянными предприятиями, чуть не стоившими ему жизни. То были блаженные дни для Маргариты. Но с того времени прошло уже больше шести недель, и хотя до сих пор она аккуратно получала известия от мужа, сегодня ее сердце весь день болезненно ныло, словно чувствуя грядущую беду.

Закрыв окно, она снова принялась за чтение, однако ее мысли были далеко. Вдруг до ее слуха долетел стук колес перед подъездом. Отбросив книгу, Маргарита судорожно схватилась за ручки кресла, внимательно прислушиваясь и стараясь угадать, кто это мог быть. Леди Фоукс была в Лондоне, ее муж – в Париже, а неизменный посетитель ричмондского замка, принц Уэльский, наверное, не отважился бы приехать сюда в такую погоду; что касается курьера, то он всегда являлся верхом.

– Я сейчас доложу миледи, – услышала Маргарита голос Эдвардса. – Для вашей милости миледи всегда дома.

– Сюзанна! – радостно воскликнула Маргарита, широко распахивая дверь. – Моя милая маленькая Сюзанна! Я думала, ты в Лондоне. Скорее иди сюда, в будуар! Какой добрый гений занес тебя ко мне?

Сюзанна обняла любимую подругу, пряча в складках ее косынки свое мокрое от слез лицо.

– Пойдем скорее в будуар! – настаивала Маргарита. – Ты там согреешься, у тебя такие холодные руки! – Она уже готова была увлечь Сюзанну в свою комнату, как неожиданно заметила сэра Эндрю, стоявшего в стороне, и радостно воскликнула: – Сэр Эндрю! – И вдруг остановилась.

Приветствие замерло на ее губах, вся кровь отхлынула от ее побледневшего лица, и по всему телу пробежала дрожь. Молча вошли все трое в уютный будуар, и сэр Эндрю тихо запер за собою дверь.

– Что с Перси? – едва могла произнести Маргарита пересохшими губами. – Он умер?

– Нет, нет! – с живостью воскликнул Фоукс.

Обняв подругу, Сюзанна усадила ее в кресло, встала возле нее на колени и горячими губами прижалась к холодным как лед рукам Маргариты. Сэр Эндрю молча стоял около обеих женщин с выражением бесконечной печали и дружеского участия на красивом лице. Маргарита продолжала некоторое время сидеть с закрытыми глазами, призывая на помощь все свое мужество, чтобы приготовиться выслушать ужасную весть.

– Расскажите мне всё! – наконец произнесла она беззвучным голосом. – Ничего не скрывайте, я готова ко всему.

С поникшей головой, но твердым голосом сэр Эндрю передал ей все события последних дней в том виде, как они дошли до него, стараясь только скрыть неповиновение Сен-Жюста воле их вождя, которое он в глубине души считал главной причиной обрушившегося на них несчастья. Он неясно намекнул на то обстоятельство, что Арман остался в Париже, вследствие чего и Перси принужден был вернуться в столицу в тот самый момент, когда его рискованное предприятие так блистательно удалось.

– Насколько я понимаю, леди Блейкни, Арман в Париже влюбился в одну красавицу, артистку Ланж, – сказал он, заметив смущение на бледном лице Маргариты. – Ее арестовали за день до освобождения дофина из Тампля. Арман не присоединился к нам. Он чувствовал, что не мог покинуть ее. Я уверен, вы поймете его. – Видя, что Маргарита молчит, сэр Эндрю продолжал свой рассказ. – Мне было велено возвратиться к заставе Ла-Виллетт и днем работать поденщиком, а ночью ожидать известий от Перси. Хотя два дня я ничего не слышал о нем, но это меня не тревожило, так как я безгранично верил в его находчивость и удачу. На третий день я услышал, что англичанин, известный под именем Рыцаря Алого Первоцвета, был схвачен на улице Круа-Бланш и посажен в Консьержери.

– На улице Круа-Бланш? – спросила Маргарита. – Где это?

– В квартале Монмартра, там жил Арман. Перси, вероятно, хотел заставить его уехать, и негодяи схватили его.

– Когда вы узнали все это, сэр Эндрю, что вы сделали? – задала вопрос Сюзанна.

– Я отправился в Париж и, к сожалению, убедился в справедливости этих слухов. На улице Круа-Бланш я узнал, что Арман куда-то скрылся. Привратница, по-видимому, преданная ему, со слезами передала мне некоторые подробности ареста Перси. Оказывается, рано утром, во вторник, Арман послал ее сына с письмом на улицу Сен-Жермен л’Оксерруа, в тот дом, где Перси жил всю последнюю неделю и где мы с ним виделись. Можно предположить, что Перси поджидал письма от вашего брата, – обратился Фоукс к Сюзанне. – По крайней мере мальчик говорит, что, когда он добрался до указанного ему дома, какой-то высокий, здоровый рабочий отнял у него письмо, сунув ему в руку золотую монету. Разумеется, этот рабочий был Блейкни. Отправляя свое письмо, Арман не знал, что мадемуазель Ланж уже освобождена и находится в безопасном убежище; поэтому в письме он, вероятно, объяснял свое печальное положение и выражал страх за любимую женщину. Но ведь известно, Перси не такой человек, который может покинуть товарища в несчастье! За то мы и любим его, и восхищаемся им, и готовы отдать за него жизнь, что он не остановится ни перед какой опасностью, чтобы только помочь тем, кто попал в беду. Арман обратился к нему за помощью – и Перси отправился его выручать. За вашим братом уже следили. Видели ли ищейки Эрона, как мальчик передавал письмо рабочему, была ли сама привратница на улице Круа-Бланш шпионом Комитета общественного спасения, или солдатам Комитета было приказано постоянно следить за этим домом, мы, вероятно, никогда не узнаем. Известно лишь, что около десяти часов вечера Перси вошел в этот дом, а четверть часа спустя привратница увидела, как по лестнице спускались солдаты с какой-то тяжелой ношей. Выглянув из своей конурки, она разглядела, что это был крепко связанный веревками человек с закрытыми глазами и что на его одежде была кровь. Казалось, он был без сознания. А на следующий день было официально объявлено об аресте Рыцаря Алого Первоцвета, и по этому случаю были публичные торжества.

Молча и с сухими глазами выслушала Маргарита ужасную весть, не замечая, как на ее тонкие руки неудержимо лились горячие слезы Сюзанны, не видя, как сэр Эндрю, окончив свой грустный рассказ, упал в кресло и закрыл лицо руками.

– Скажите мне, сэр Эндрю, – начала она после некоторого молчания, – где теперь лорд Тони и лорд Гастингс?

– Они в Кале, – ответил он. – Я видел обоих, когда возвращался сюда. Они благополучно доставили дофина в Мант и ожидали в Кале дальнейших приказаний от Блейкни, как было условлено.

– Как вы думаете, дождутся они нас?

– Нас, леди Блейкни? – с удивлением повторил Фоукс.

– Ну да, нас, сэр Эндрю, – повторила она со слабой улыбкой. – Разве вы не собираетесь сопровождать меня в Париж?

– Но, леди Блейкни…

– Ах, я знаю, что вы мне скажете, сэр Эндрю! Теперь не может быть и речи о каких-нибудь опасностях и риске, и если вы скажете, что я, как женщина, могу быть лишь помехой, как в Булони, то я возражу вам, что теперь совершенно иные обстоятельства. Пока Перси был на свободе, он всегда умел найти выход из самого затруднительного положения; но теперь он в руках врагов, и неужели вы думаете, они выпустят его? Они будут стеречь его, как стерегли несчастную королеву Марию Антуанетту; только на этот раз не станут долго держать его в заключении; теперь Шовелен не станет дожидаться, чтобы ненавистный ему Рыцарь Алого Первоцвета опять сыграл с ним какую-нибудь шутку. Поймав его, сразу отправят на гильотину.

Голос Маргариты прервался рыданиями; самообладание окончательно покинуло ее.

Окружающие с глубоким сожалением смотрели на нее.

– Я не могу оставить его умирать одиноким, сэр Эндрю! – страстно воскликнула Маргарита. – Он будет стремиться ко мне. Наконец и вы, и лорд Тони, и лорд Гастингс, и другие… Ведь не допустим же мы, чтобы он умер так!

– Вы совершенно правы, леди Блейкни, – серьезно сказал сэр Эндрю. – Насколько это в человеческих силах, мы не допустим смерти дорогого Перси. Тони, Гастингс и я уже решили вернуться в Париж. И в самом городе, и в окрестностях есть тайные места, известные только членам нашей Лиги, где Перси всегда найдет кого-нибудь из нас, если бы ему удалось бежать из тюрьмы. Между Парижем и Кале есть также убежища, где каждый из нас может в любой момент найти приют, всякие костюмы для переодевания и лошадей. Нет, нет, мы не отчаиваемся, леди Блейкни! Нас девятнадцать человек, готовых положить жизнь за Блейкни. Меня уже выбрали руководителем всего дела; завтра мы уезжаем в Париж, и, если преданность и отвага могут разрушить горы, мы их разрушим. Наш лозунг: «Да здравствует Рыцарь Алого Первоцвета!»

Опустившись на колени, он поцеловал холодные пальцы Маргариты, которые она со слабой улыбкой протянула ему.

– Да благословит вас всех Бог! – прошептала она.

Сюзанна поднялась с колен и стояла теперь рядом с мужем, с трудом сдерживая слезы.

– Посмотри, какая я эгоистка! – сказала Маргарита. – Я спокойно говорю о желании отнять у тебя мужа и вовлечь его в рискованное предприятие, хотя прекрасно знаю всю горечь разлуки.

– Муж пойдет туда, куда призывает его долг, – просто ответила Сюзанна. – Я люблю его всем сердцем, потому что он добрый и мужественный. Он не может покинуть своего товарища в беде. Я знаю, что Бог ему поможет. И сама я никогда не могла бы потребовать, чтобы он поступил, как низкий трус.

Ее карие глаза гордо сверкнули. Это была настоящая жена воина, помнившая, что вся ее семья была обязана жизнью Рыцарю Алого Первоцвета.

– Думаю, нам не грозит опасность, – заговорил сер Эндрю.

– Революционному правительству нужен глава нашей Лиги, о прочих же членах оно не заботится. Может быть, оно чувствует, что сами по себе мы не стоим даже преследования. Если нам действительно встретятся опасности, тем лучше; но я их не предвижу, пока мы не освободим нашего вождя, а тогда никакие опасности уже не страшны нам.

– Это вполне относится и ко мне, – серьезно сказал а Маргарита.

– Возьмите меня с собой, – с мольбой продолжала она, положив руку на плечо Фоукса. – Не заставляйте меня томиться невыносимым ожиданием, день за днем, с боязнью надеяться на что-либо лучшее! Я не буду ничем мешать вам, сэр Эндрю, если же останусь здесь, то сойду с ума!

Фоукс вопросительно взглянул на жену.

– С твоей стороны будет жестоко и бесчеловечно, если ты не возьмешь Маргариту с собой, – серьезно произнесла Сюзанна. – Я уверена, что тогда она одна отправится в Париж.

Маргарита кинула ей благодарный взгляд. Горячо любя своего мужа, Сюзанна понимала, что происходило в душе ее подруги. Сэр Эндрю больше не противоречил. С одной стороны, он действительно не предвидел для нее опасности от пребывания в Париже, с другой же – знал, что она могла перенести много физических лишений; кроме того, он считал вполне справедливым и понятным желание любящей жены разделить участь мужа, какова бы ни была последняя.

Глава 2

Сэр Эндрю только что вернулся и отогревал у камина свои озябшие члены, а Маргарита наливала ему горячий кофе, боясь спросить о результате его поисков. По безнадежному выражению его доброго лица она догадывалась, что он не узнал ничего нового.

– Сегодня вечером я пойду в таверну на улице Лагарп, – сказал сэр Эндрю, сделав глоток горячего кофе, – там часто собираются ужинать члены клуба кордельеров, а они всегда хорошо осведомлены. Может быть, я там и узнаю что-нибудь определенное.

– Странно, что так затягивают судебное разбирательство, – произнесла Маргарита тихим тоном, каким всегда теперь говорила. – Когда вы принесли мне эту страшную новость, я думала, что французы поспешат казнить его, и была в смертельном страхе, что мы опоздаем и что я… не увижу его. А что слышали вы про моего брата? – спросила она немного погодя.

Фоукс печально покачал головой.

– Ни в одном тюремном списке нет его имени, – сказал он. – Знаю только, что он не в Консьержери. Оттуда вывели всех заключенных, кроме Перси.

– Бедный Арман! – вздохнула леди Блейкни. – Ему теперь хуже, чем кому-либо из нас. Его необдуманное неповиновение навлекло на наши головы всю эту беду.

Она говорила спокойно, без малейшей горечи, но это спокойствие разрывало сердце.

– Одно лишь не должны мы забывать, леди Блейкни, – сказал Фоукс с деланной веселостью, – пока есть жизнь, есть и надежда.

– Надежда! – воскликнула Маргарита, и взор ее лихорадочно блестевших глаз с невыразимой скорбью остановился на лице верного друга.

Фоукс отвернулся, не будучи в состоянии вынести этот безнадежный взгляд. Он сам начинал терять надежду, но не хотел показать это Маргарите. Они уже три дня жили в Париже, а со времени ареста Блейкни прошло целых шесть. Сэр Эндрю и Маргарита нашли временный приют в самом Париже; Тони и Гастингс сторожили около заставы, и по всей дороге от Парижа до Кале, везде, где только деньги могли оказаться полезными, скрывались преданные члены Лиги, ожидая минуты, когда их вождю понадобится помощь.

Бывая в ресторанах и тавернах, посещаемых выдающимися якобинцами и террористами, Фоукс узнал, что исчезновение маленького Капета не только не было поставлено в связь с арестом Рыцаря Алого Первоцвета, но вообще хранилось в строжайшей тайне.

Однажды ему посчастливилось встретить Эрона, которого он знал в лицо, в обществе полного, румяного мужчины с лицом, усеянным оспинами, с пухлыми руками, покрытыми кольцами. Сэр Эндрю долго недоумевал, кто это мог быть. Эрон говорил с ним загадочными фразами, которые показались бы непонятными лицу, не знакомому с обстоятельствами, при каких произошло освобождение дофина, и с той ролью, какую в этом случае сыграла Лига Алого Первоцвета, но сэру Эндрю было ясно, что разговор шел о маленьком дофине и о Блейкни.

– Он недолго выдержит, гражданин, – конфиденциальным тоном сказал Эрон. – Мои люди в этом случае неутомимы. День и ночь его ни на минуту не теряют из виду, и в ту минуту, как он собирается вздремнуть, один из солдат, гремя саблей, врывается в комнату и во весь голос спрашивает: «Ну, аристо, где же мальчишка? Только скажи нам, и мы дадим тебе спать, сколько хочешь!» Я тоже целый день сам забавлялся этим. Это немного утомительно, но подчас задает проклятому англичанину здоровую встряску. Вот уже пять дней, как у него не было ни единой минуты отдыха, а пищи ему дают ровно столько, сколько нужно, чтобы он не подох. Говорю вам, он не сможет долго выдержать. У гражданина Шовелена была блестящая мысль.

– Ну, эти англичане страшно упорны! – сердито проворчал его собеседник.

– Уж вы-то не выдержали бы и трех дней, де Батц! – произнес Эрон с отвратительным смехом.

– А помните, я предупреждал вас, чтобы вы не трогали это королевское отродье, – иначе я вам сверну шею?

– А помните, я вас тоже предупреждал, чтобы вы поменьше заботились обо мне, а приглядывали получше за проклятым Рыцарем Алого Первоцвета? – парировал толстяк.

– Тем не менее я не теряю вас из виду, мой дорогой. Если бы я думал, что вы знаете, где отродье этой сволочи…

– То вы подвергли бы меня такой же пытке, какую ваш друг Шовелен придумал для англичанина? Да только я не знаю, где мальчишка. Иначе меня уже давно бы не было в Париже!

– Знаю, знаю, – фыркнул Эрон. – Вы теперь в такой же тревоге и так же озабочены, как и все мы. Если бы мальчишку перевезли через границу, вы первый знали бы об этом. Но я уверен, что он пока еще во Франции, а где? Это знают только сподручники проклятого Рыцаря Алого Первоцвета. Уверяю вас, недели не пройдет, как этот дьявол прикажет своим помощникам выдать нам маленького Капета. Я знаю, что некоторые из его друзей скрываются в окрестностях Парижа, а гражданин Шовелен убежден, что и жена его где-нибудь поблизости. «Тогда дайте ей увидеться с мужем, – сказал я, – и она убедит его друзей выдать мальчишку».

При этих словах Эрон рассмеялся. Он напоминал гиену, пожирающую намеченную добычу. Сэр Эндрю чуть не выдал себя – ему страстно захотелось схватить за горло чудовище, устроившее такую пытку, перед которой бледнели изобретения средневековой инквизиции. Итак, Блейкни не давали спать! Холодный пот выступил на лбу верного Фоукса при мысли о страданиях друга. Блейкни был очень силен физически, но долго ли будет он в состоянии переносить издевательства? Чувствуя, что задыхается, Фоукс поспешил уйти из таверны и целый час бродил по улицам, не решаясь показаться на глаза Маргарите, которая могла что-нибудь заподозрить по его взволнованному лицу.

Это было вчера, а сегодня днем из долетевших до него отрывочных фраз Фоукс понял, что для того, чтобы скрыть исчезновение дофина, Эрон и надзиратели, приставленные к маленькому принцу, подменили его глухонемым ребенком и поместили во второй комнате, объявив, будто дофин заболел.

Была даже наскоро устроена перегородка, за которую никого не пускали, чтобы не беспокоить за ней «больного Капета». Ребенок действительно был серьезно болен, и Эрон с товарищами, дрожа за свою шкуру, искренне надеялись на его скорую смерть; тогда можно было бы официально объявить о кончине сына Людовика XVI, и его палачи были бы избавлены от дальнейшей ответственности.

Глава 3

Вечером того же дня Эндрю Фоукс снова отправился на поиски Сен-Жюста, обещая вернуться домой к восьми часам. Маргарита, со своей стороны, должна была дать ему торжественное обещание съесть скромный ужин, приготовленный для нее хозяйкой их незатейливого помещения.

Сидя у открытого окна, леди Блейкни с напряженным вниманием следила за огоньками, мерцавшими по другую сторону реки, в окнах башен Шатле. Окна Консьержери она не могла видеть, так как они выходили на внутренний двор, но для нее было печальным утешением смотреть на мрачные стены, заключавшие в себя все, что у нее было самого дорогого на свете. Если она могла хоть раз увидеть теперь своего мужа, ощутить на губах его горячие поцелуи, заглянуть в милые глаза. О, тогда она мужественно и с полной верой в благополучный исход всех мытарств переносила бы эту вынужденную разлуку!

Воздух стал заметно холоднее, и Маргарита отошла от окна.

В ту минуту, как на соседней башне пробило восемь часов, послышался легкий стук в дверь.

– Войдите! – машинально отозвалась Маргарита, не оборачиваясь и думая, что это хозяйка принесла дров для камина.

– Можете вы уделить мне несколько минут внимания, леди Блейкни? – вежливо произнес неприятный, слишком хорошо знакомый ей голос.

С трудом подавив крик ужаса, Маргарита обернулась и очутилась лицом к лицу со злейшим врагом любимого ею человека.

– Шовелен! – прошептала она.

– Он сам – к вашим услугам, дорогая леди!

Не дожидаясь позволения, он положил на стул плащ и шляпу и направился к Маргарите; но она невольно протянула вперед руку, словно желая защититься от его близости.

Он пожал плечами и, усмехнувшись, спросил:

– Не разрешите ли вы мне сесть?

– Как вам будет угодно, – медленно ответила леди Блейкни, глядя на него широко раскрытыми глазами, как смотрит испуганная птичка на готовящуюся проглотить ее змею.

– Могу я рассчитывать на несколько минут вашего внимания, леди Блейкни? – осведомился Шовелен, с намерением садясь спиною к лампе, тогда как ее лицо было ярко освещено.

– Разве это необходимо? – спросила Маргарита.

– Да, необходимо, – ответил он, – если вы желаете увидеться с вашим супругом и быть ему полезной, пока еще не поздно.

– В таком случае говорите, я вас слушаю.

– Может быть, леди Блейкни, – начал он после короткой паузы, – будет интересно узнать, каким образом я мог доставить себе удовольствие видеть вас?

– Это – результат обычных ваших шпионов, – холодно проговорила она.

– Именно так. Уже три дня назад мы напали на ваш след, а неосторожное движение сэра Эндрю Фоукса только подтвердило наши догадки.

– Сэра Эндрю Фоукса? – с недоумением повторила Маргарита.

– Он был в таверне, остроумно переодетый и загримированный, надо отдать ему справедливость. Случайно там же находился мой друг Эрон, принадлежащий к Комитету общественного спасения и с предусмотрительной неосторожностью толковавший о различных мерах, принятых по моему настоянию, относительно сэра Перси Блейкни. Возмущенный тем, что слышал, сэр Эндрю Фоукс сделал неосторожное движение, обратившее на него внимание одного из наших шпионов. По знаку Эрона этот шпион последовал за мнимым кузнецом и дошел до вашей двери. Как видите, дело очень простое. Что касается меня, то я уже неделю назад угадал, что в самом непродолжительном времени мы будем иметь удовольствие видеть красавицу леди Блейкни в Париже, и, узнав, где живет сэр Эндрю Фоукс, без труда догадался, что леди Блейкни должна находиться где-нибудь поблизости.

– Что же именно в словах гражданина Эрона возмутило сэра Эндрю? – спокойно спросила Маргарита.

– Разве он вам не рассказал?

– Нет!

– О, дело совсем простое! Прежде чем счастливый случай отдал в наши руки сэра Перси Блейкни, он, как вам, конечно, известно, вмешался в дело, касавшееся важного государственного узника.

– Я знаю: ребенка, которого вы и ваши друзья вели к медленной смерти.

– Может быть, леди Блейкни, но это вовсе не касалось сэра Перси. Ему удалось увезти маленького Капета из Тампля, а через два дня он сам оказался в тюрьме под крепким замком.

– Вы завладели им при помощи низкого обмана! – воскликнула Маргарита.

– Может быть, – почти мягко ответил Шовелен, – но как бы то ни было теперь он сидит в Консьержери, и его сторожат еще строже, чем Марию Антуанетту.

– А он смеется над всеми вашими замками и засовами, сэр, – гордо сказала она. – Вспомните Кале, вспомните Булонь! Его смех при вашем поражении, вероятно, еще и теперь звучит у вас в ушах.

– Но в настоящую минуту мы можем смеяться. Однако мы и от этого удовольствия готовы отказаться, если сэру Перси угодно будет шевельнуть только пальцем для своего освобождения.

– Опять какое-нибудь подлое письмо? – с горечью спросила Маргарита. – Опять посягательство на его честь?

– Нет-нет, леди Блейкни, – спокойно возразил Шовелен. – Хотя мы могли бы завтра же послать сэра Перси на гильотину, но мы готовы оказать ему милосердие, если только он исполнит наше требование.

– В чем же оно заключается?

– Ему, конечно, известно, где находится Капет. Пусть он прикажет своим помощникам возвратить мальчика, и тогда не только все эти джентльмены получат свободный пропуск в Англию, но мы, вероятно, найдем возможность смягчить суровые меры, принятые относительно Рыцаря Алого Первоцвета.

Маргарита презрительно засмеялась.

– Если не ошибаюсь, вы хотите, чтобы Блейкни возвратил вам маленького короля после того, как он рисковал жизнью, чтобы вырвать малютку из ваших цепких когтей?

– Это самое мы и твердим сэру Перси в последние шесть дней.

– И вы, разумеется, уже получили ответ?

– Да, – немедленно произнес Шовелен, – но ответ с каждым днем становится все слабее.

– Все слабее? Я вас не понимаю.

– Я сейчас вам объясню. Вы напомнили мне про Кале и Булонь, и я смиренно соглашаюсь, что был одурачен в Кале и осмеян в Булони, но зато в Булони я кое-чему научился и намерен применить это на практике. – Шовелен приостановился, словно ожидая ответа и с чувством удовлетворения замечая, как на прекрасном лице Маргариты все усиливалось выражение ужаса. – В Булони, – продолжал он, – я сражался с сэром Перси не равным оружием. Приятно проведя некоторое время в своем замке, он явился в Булонь со свежими силами, и я, разумеется, проиграл сражение. Теперь же сэр Перси уже целую неделю сидит в тюрьме и все это время специально назначенные для этого сторожа постоянно, днем и ночью, каждые четверть часа спрашивают у него: «Где маленький Капет?». До сих пор мы еще не получили удовлетворительного ответа, хотя сэру Перси сообщено, что многие из его сподвижников удостоили окрестности Парижа своим посещением и что от него требуется дать этим любезным кавалерам инструкции, как доставить нам Капета. Все это очень просто, но наш узник, к сожалению, немного упрям. Вначале он смеялся, уверяя нас, что прекрасно умеет спать с открытыми глазами; однако наши стражи неутомимы, и недостаток сна, свежего воздуха и пищи начинает уже оказывать влияние на богатырские силы сэра Перси. Думаю, он скоро уступит нашим скромным желаниям. Во всяком случае, попытки к побегу нам нечего опасаться, так как теперь он вряд ли в состоянии твердым шагом пересечь даже эту комнату.

Маргарита слушала Шовелена в оцепенении, глядя на него, как на какого-то чудовищного, загадочного сфинкса, удивляясь, как мог Господь создать человека с такими дьявольскими мозгами, а создав, дозволить ему безнаказанно совершать такие жестокости.

– И вы пришли ко мне сегодня для того, чтобы рассказать все это? – спросила она, когда была в состоянии говорить. – Тогда ваша миссия окончена, и я прошу вас удалиться.

– Простите, леди Блейкни, – с прежним спокойствием сказал Шовелен, – но сегодня мною руководила, кроме того, надежда заручиться вашим содействием.

– Моим содействием? Неужели вы думали…

– Ведь вы желали бы увидеться с вашим супругом?

– Разумеется!

– В таком случае прошу вас располагать мною. Я достану вам разрешение на свидание, как только вы пожелаете.

– Вы надеетесь, гражданин, что я постараюсь слезами и мольбой заставить моего мужа изменить его решение?

– В этом нет необходимости, – ответил Шовелен. – Уверяю вас, что мы сами этого добьемся… со временем.

– Вы дьявол! – вырвалось у Маргариты. – Неужели вы не боитесь, что Бог покарает вас?

– Нет, не боюсь, – беспечно возразил он. – Я ведь не верю в Бога. Послушайте! – серьезно добавил Шовелен. – Разве я не доказал вам, что действую совершенно бескорыстно? Если вы желаете видеть своего супруга, скажите одно слово, и двери тюрьмы будут для вас открыты.

– Хорошо! – холодно кивнула она, немного подумав. – Я пойду.

– Когда? – спросил Шовелен.

– Сегодня вечером.

– Как прикажете. Я предупрежу моего друга Эрона и устрою это свидание. Будьте в половине девятого у главного входа в Консьержери. Вы знаете, где это? Я буду ждать вас, чтобы провести вас к мужу.

– Хорошо, – сказала Маргарита. – В половине девятого я буду там, где вы сказали. Я увижусь с заключенным наедине? – прибавила она, тщетно стараясь скрыть досадную дрожь в голосе.

– Разумеется! – успокоительно ответил Шовелен. – До свидания, леди Блейкни! Не забудьте: в половине девятого! – и, взяв со стула плащ и шляпу, он с церемонным поклоном вышел из комнаты.

Когда его шаги совсем затихли, Маргарита с криком отчаяния упала на колени и, закрыв лицо руками, разразилась страшными рыданиями. Ей казалось, что ее сердце готово разорваться от боли. Но и среди этого взрыва безнадежного горя она ясно сознавала, что при свидании с Перси должна быть спокойна, должна быть в состоянии помочь ему, если бы это потребовалось, исполнить всякую его просьбу, всякое поручение. Надежды на его освобождение у нее не было никакой, с тех пор как она услышала жесткие слова: «Попытки к побегу нам нечего опасаться, так как теперь он вряд ли был бы в состоянии твердым шагом перейти даже вот через эту комнату».