Текст книги "Спасители (СИ)"

Автор книги: Эмир Радригес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 51 страниц)

Новый год. Глава 48

Приближался Новый Год. Бойцы штурмгрупп предвкушали праздники. Некоторые даже украсили свои фургончики изнутри гирляндами, кто-то наклеил на сиденья снежинки, оленей и медведей. Особенно напряжённо было ждать, когда Варшавский составит график дежурств. Группе Олега дежурство не выпало. Если не случится каких-то серьёзных происшествий – они все проведут праздник вне работы. Бойцы радовались – кто-то встретит праздник с семьёй, кто-то – с дорогими и красивыми шлюхами в сауне. Олега же перспектива остаться без дела совсем не радовала. Отмечать Новый Год ему было не с кем…

Тёмная холодная квартира оказалась совсем нетронутой – давно он в неё не возвращался, целый месяц. Всё-таки Олег нахрен не сдался «плазмоидам». Однако, точно ли из-за них он решил поселиться в Штабе?.. За этот месяц он привык к казармам. Там всегда кто-то сновал под боком. Можно было поговорить с гарнизонщиками или со сновидцами. Можно было услышать истории от поздно вернувшихся коллег из других групп – решивших отоспаться в казармах.

Дома же царила тишина. Это от неё Олег и сбежал. Не от «плазмоидов».

Слишком сильно разбередили его старые душевные раны в последних выездах. Душевный гнёт возвращался чаще. Декабрь вообще получился напряжённым. Сначала в голову залезли шары, потом Олег увидел нечеловеческую жестокость маньяка, а недавно – столкнулся с ведьмой. С ведьмой, которая предлагала вернуть ему Алису. Неужели имелся способ воскрешать мёртвых?.. Олег гнал эту мысль прочь.

Небольшое умственное помешательство во время битвы с ведьмой и её мразями – не осталось незамеченным руководством. Олега тут же направили к психотерапевту, где его подвергли различным психологическим тестам. Сумасшедший командир штурмгруппы Организации не нужен!

Однако обошлось. Психотерапевт сказал, что он в норме. Что случившееся – это такая у Олега реакция на острый стресс. Каждый реагировал в острых ситуациях по разному. Кто-то паниковал и тут же видел свет в самом мрачном виде; кто-то плакал, рыдал; кто-то замирал и не мог сдвинуться с места; кто-то бежал прочь, сломя голову, совершенно утеряв над собой контроль. А Олег в особо адреналиновых ситуациях начинал смеяться. Всё ему делалось смешно. Всё ему было по колено. В адреналиновой эйфории он переставал чувствовать боль, бросался в атаку с особенным отчаянием.

– Это отличная способность, – сказал психотерапевт. – Для бойца штурмгруппы. Для командира – сомнительно, конечно… командиру нужно иметь холодный разум. Но, я думаю, такая реакция – гораздо лучше, чем остальное. С этим нужно научиться работать – и всё будет отлично. Всё-таки, мы не роботы. И сохранять холодный разум постоянно – невозможно. По крайней мере, если вы не буддийский монах или сновидец…

Через пару дней Калуев поймал Олега в коридоре.

– Как раз тебя ищу! – сказал он. – Держи.

И вручил коробочку с бантиком. Как мило, нахрен.

– С наступающим! – хлопнул он по плечу командира.

– Спасибо, – растерялся Олег. – Что это?

– А ты открой и посмотри.

В коробке оказался необычайно лёгкий кинжал, вместе с ножнами к нему. На лезвии красовались странные символы…

– Изнаночный кинжал, – пояснил Калуев. – Против всякой швали. А то я наслышан, что ты чуть что – сразу идёшь в рукопашную! Покруче будешь с ним. Чудищам не поздоровится!

Олег оценил подарок. Кинжал был такой красивый, что даже не хотелось браться за автомат, а при первой же возможности пойти резать тварей, опробовать штуковину в деле.

Кинжал был куда лучше ножа. Его сделали из какого-то сплава, который удалось заточить так, что он мог вгрызаться даже в бетон. Олег попробовал, пока ходил по коридорам – да. Нож резал стену до тех пор, пока его не зажимало. Позже Олег испытал его на свиной голове, купленной на рынке. Для наглядности. После замаха свинячье рыло развалилось пополам, прямо как в кино. Этим клинком можно не только колоть, но и рубить…

Раненного Серёгу Олег навещал отдельно, без остальных бойцов. Хотел извиниться за помешательство, из-за которого Серёгу и ранили. Но боец ответил, что спрячься они в фургончике – они бы вряд ли дожили до прихода подкреплений. А так – отделались легким испугом, считай. Да всего лишь пострелялись с вампирюгой, пока коммандос разваливал всех остальных в стиле скандинавских берсерков. На.

Боец потерял достаточно много крови, но ему повезло, что никакие внутренние органы вампирская пуля не задела – ещё и прошла навылет. Бочина изнывала, ссать приходилось прямо с кровати – вставать он пока ещё не мог. Скоро поправится, но курс антибиотиков всё равно придётся пропить.

– Ну и как же Новый Год – и без бухла, на? – отчаивался он. – С этими колёсами, на, совсем нормальной жизни нет нихуя нахуй!… И медсестрички стрёмные. Баба Галя какая-то и баба Зина. Ебальники и жопы – как у меня почти, только сиськи побольше, на. Нойманн внатуре засунул меня к каким-то бегемотихам. К крокодилихам! В долину Нила попал, или где там в Африке, внатуре, ха-ха!.. Сука, даже ржать больно…

Немного поговорили о всяком.

– А ты, начальник, – спросил он. – Как праздник будешь проводить?

– А как его проводить, – пожал плечами Олег. – Обычный день. Только фейерверки бабахнут, спать помешают.

– Да, фейерверки напрягают, – сказал Серёга и добавил. – Не бухаешь и баб не ебёшь. Ты монах что ли, начальник?

– Мне нравится трезвая голова и отсутствие привязанностей, – ответил Олег. – Так чувствуешь себя спокойнее.

– Но и кайфа тоже мало, – сказал Серёга.

– Если и искать в этой жизни кайф, то точно не с нашей работой, – усмехнулся Олег.

– Да ну тебя! – возразил Серёга. – На нашей работе как раз – самый лютый кайф! Это психолухи всякие говорят, что постоянная опасность – ужас полный, на. А у меня самые счастливые дни жизни на фронте были! Там было всё! Дружба, драма, даже любовь… Конечно, от человека зависит, наверное… Страх делает жизнь ярче. Вот. Потому я в Организации. Нравится раздавать пиздюлей. И самому, сука, получать!

Двадцать девятого числа, в предпоследнюю смену, группе Олега выпал срочный вызов. Штурмгруппу отправили к заброшенному заводу. И не одних…

Ещё Нойманн говорил, чтобы брали с собой огнемёт и даже разрешил взять АГС – с условием, что в конце смены они его сдадут обратно. Было удивительно – в черте города разрешил стрелять из АГСа сам Нойманн! Вызов определённо должен был стать чрезвычайно опасным. Бойцы напряглись, посерьёзнели, приготовились к опасному заданию, когда услышали, что их отправили в логово «плоти» – самого опасного существа, за которым Организация гонялась в последние месяцы. Они уже потеряли одну штурмгруппу полностью. И часто в выездах несли потери. Если поначалу тварь лишь убегала, уносилась прочь. То теперь она, кажется, научилась бороться с бойцами. И, в случае чего, не была прочь размазать спецназ по стенке, полакомиться свежим мяском. В последнее время она поменяла тактику с исключительного бегства на бегство, с возможностью ответить.

«Плоть» была очень умна. Неясно было, откуда вылезла такая тварь – из космоса или из лабораторий… Но она была причиной многочисленных смертей в городе, потому как тварь питалась исключительно человеческим мясом. Как ещё смогли заметить судмедэксперты – чудище предпочитало людей с четвёртой группой крови.

Чудище пряталось в самых тёмных и укромных уголках города. Там она переваривала своих жертв, увеличиваясь в размерах.

Размеры твари постоянно менялись. Иногда оно отжиралось до размеров локомотива. С такой формой и столкнулась штурмгруппа Парфёнова, у слива городской канализации, где пряталось существо. Бойцы бились отважно, но их огневой мощи не хватило, чтобы остановить гигантское чудовище. Однако, выстрелы из гранатомётов, огнемётов, град из зажигательных пуль заставили тварь, состоящую из гнилой плоти, сбросить большую часть биомассы – «плоть» снова сделалась небольшой, размером со шкаф – и скрылась в тёмном лесу, который потом несколько дней прочёсывали штурмгруппы, с собаками и квадрокоптерами. Безуспешно. Тварь уже научилась дурить группы, водить бойцов за нос.

Те бойцы, которые сталкивались с чудовищем, рассказывали, что оно чрезвычайно страшное. Всё оно состояло из гнили, источало зловоние. Оно не было тем, что Олег когда-то повстречал в скотомогильнике – оно было аморфным, бесформенным. «Плоть» передвигалась при помощи многочисленных мощнейших щупальцев, удары которых были способны рассекать бойцов надвое. А людей оно пожирало – сразу всем телом. Чудовищу было несложно отрастить новую пасть – всё оно было испещрено клыкастыми многочисленными пастями. И жёлтыми, светящимися в темноте, бесчисленными глазами.

Спонсоры были недовольны тем, что Организация не может устранить эту опасность. Поэтому, как только Нойманн получил информацию о логове «плоти» – к месту событий он сразу бросил три штурмгруппы и «Коготь».

С такими силами никакому чудовищу было не справиться. Оставалось только не спугнуть…

Сначала бойцы внимательно осмотрели местность старого завода квадрокоптерами. Но старались не подлетать к цехам слишком близко – по сведениям, тварь способна слышать коптеры издалека. Она вообще – необычайно чувствительна. Поэтому подлетать к окнам цеха и заглядывать внутрь не решились.

Нойманн составил план штурма. И большой фронтальный погрузчик ворвался на территорию завода, расчищая своим ковшом сугробы на пути к цеху, где чудовище устроило своё логово – снега выпало столько, что фургончики не проехали бы. Группы устремились следом. Абдулла запустил ФПВ-дрон, Захар приготовил огнемёт, остальные схватились за АГС.

Высадились, расставили гранатомёт – с их позиции простреливались выходы, через которые скорее всего ломанётся тварь.

Бойцы других штурмгрупп взорвали массивную дверь на входе в цех – громадина обрушилась на землю.

Тогда в цех влетел «Коготь».

Олег вцепился в гранатомёт, готовясь к стрельбе. Но вместо рёвов и шума битвы последовала тишина…

В цеху бойцов ждали груды костей, разодранные маленькие дети. Нашли даже остатки беременной женщины – чудовище с размаху швырнуло её в кирпичную стену.

– Вот ублюдок… – сказал тогда Артём. – Или как его назвать? Оно же вроде разумное? А неразумную тварь ублюдком не назовёшь… Нет. Всё-таки ублюдок.

Длинный и тёмный цех оказался весь забрызган кровью. Чудовище оставило всюду следы своей жизнедеятельности – на потолочных балках осталась слизь. Оно передвигалось по цеху, цепляясь за стены щупальцами…

Но цех пустовал. Чудовище ушло. Оперативники и биологи приехали на место и принялись восстанавливать картину происходившего в логове.

«Плоть» стаскивала сюда всех своих жертв. Подранивала тех, кого не могла съесть сразу, чтобы жертвы не убежали. А потом постепенно поедала всех, переваривая пищу здесь, в «уютной» яме посреди цеха, где слизи осталось больше всего.

– Что это такое? – спросил Витя. – Есть какое-то объяснение?

– Никто не знает, – ответил Олег.

Мясорубки удалось избежать, как и вероятных потерь. Но и чудище – осталось на свободе. Оно смылось из цехов ещё до снегопадов – не оставив на снегу своих следов. И теперь будет и дальше приносить людям горе…

Новый Год Олег провёл в своей квартире, за изучением учебников по тактике, за изучением всевозможных вооружений – может, удалось бы найти какое-нибудь оружие, которое было бы таким же мощным, как АГС, но при этом тихим – и не нарушающим «принцип тишины». Но, кажется, все крупные пушки и стреляли громко.

Ещё Олег, по советам сновидцев, усиленно занялся медитациями. Кто его знает – может у него тоже есть сновидческий талант… Он намеревался заняться так же и осознанными сновидениями, но решил, что сначала лучше освоить медитации. В астральном плане умение однонаправленной концентрации – это как автомат в реальном бою. Без него придётся туго.

За окном запускали фейерверки. Люди веселились в алкогольном угаре. А Олег глядел со своего балкона на девятом этаже на серые панельные многоэтажки, озаряемые разноцветными вспышками и размышлял, как же сильно его жизнь изменилась за этот год.

Рассказ 11. Шахта

Они неслись по ржавым коридорам заброшенной шахты и скулили от страха. Праздное любопытство заставило ребят спуститься в эти тревожные и полные мрака тоннели. И теперь они жалели, что сунулись сюда. За ними что-то брело. Неслось, издавая страдающие, полные жалобности стоны. Хныкало. «Хныкающий» – так они про себя успели прозвать эту мерзость. Когда Хныкающий был рядом – им становилось особенно безнадёжно, тоскливо. Тоже хотелось заплакать. Тварь излучала невыносимое горе.

Лёха ещё держался, а вот Марат рыдал от безысходности. Им никогда не выбраться отсюда. Ни за что. Они заблудились от паники. А чертёж шахты остался у Вани. Впрочем, в одинаковых коридорах они сориентироваться не смогли бы даже с чертежом.

– Сюда! – сказал Лёха, когда они вышли к очередной развилке.

– Мы тут уже были!

– Нет, я точно помню! Нам сюда! Там лестницы!

Хныкающий не отставал. Поэтому ребята долго спорить не стали, а побежали дальше. Ржавые стены. Ржавые стены. От чего они так состарились? Что случилось с этой шахтой? Почему внизу было ЭТО? Не Хныкающий… А кое-что гораздо более кошмарное.

Фонарики светили слабо, будто их лучи не могли пронзить густой мрак, терялись в паре метрах впереди. Бежать приходилось осторожно. Чтобы снова не напороться на тех, кто иногда внезапно выдёргивался тусклым лучом из тьмы.

Почему лучи так потускнели? В самом начале похода парни убедились, что батарейки полные – внизу им ведь предстояло провести пару дней. И не успели они спуститься в самый низ… Они даже не успели спуститься в САМЫЙ низ! Что же тогда творилось ещё ниже?!

– Пятьсот метров… – скулил Марат. – Пятьсот метров под землёй… Мы умрём. Нам конец. Мы умрём. Нас никто никогда не найдёт!

– Молчи, экономь дыхалку! – Лёха вспотел и задыхался – воздух здесь был тяжёлый и гнилой. Газоанализатор показывал, что всё в норме. Зря они, конечно, не повернули назад, как только учуяли этот странный, не присущий шахтам, запах. Главное не забежать в тупиковый штрек…

Внезапно из мрака вырвались железные ржавые лестницы. Кажется, когда они сюда спускались, металл на них не был настолько проржавевшим. Что же делается??... Но они добрались до лестниц. И это хорошо. Наконец-то им удалось выбрести из лабиринтов, в которых они затерялись от первоначальной паники, когда пытались унестись подальше от того, что жило внизу, на дне шахты.

– Вот видишь! – Лёха попытался приободрить Марата. – Теперь я помню дорогу назад. Мы выберемся.

Они ринулись вверх, по скрипящим конструкциям. И молились о том, чтобы лестницы не обрушились вниз, окончательно отрезав им путь наверх. На ладонях отпечатывалась ржавчина, одежда пачкалась... Хныкающий остановился где-то внизу, под ними. Выл свою печальную песнь. Но потом послышалось бряканье. Лестницы зашатались. Он карабкался следом.

Лёха приметил булыжник на одной из страховочных площадок. И сбросил вниз. Булыжник шмякнул с высоты. И некоторое время за ними никто не карабкался.

Парни, выбиваясь из сил, преодолели длинные лестницы. И вышли на следующий уровень шахт.

– Дай отдышаться, – Марат рухнул на четвереньки. И заблевал свои ладони. Слишком душно в шахте…

Лёха торопил друга, на каждый шорох оборачиваясь.

Потом по лестницам снова забрякало. Нечто поднималось за ними следом. Тогда они побежали дальше.

Шахта была глубиной семьсот метров. Её законсервировали ещё при советском союзе. Почему законсервировали? Иссякли ресурсы.

А ведь никаких особенных кошмаров про шахту никто никогда не рассказывал! Конечно, про любую шахту можно услышать старую байку. Но в их небольшом рудокопном городке в эту шахту попросту никто из молодёжи не спускался – ведь спуститься в неё было не так-то и просто. Для этого нужно было иметь альпинистскую сноровку – по спусковому стволу шахты лифт уже не ездил. И спускались они сюда на верёвках.

Их сюда заманило любопытство. Желание увидеть то, чего ещё никто не видел. С самого детства их манили подобные места. Заброшки, глухие ущелья, оставленные деревни. Но в эту шахту они не рисковали спускаться до самого последнего. Это было сделать не так-то просто, пришлось учиться обращаться с альпинистским снаряжением, чтобы преодолеть высокий шахтный ствол.

А потом наступили долгожданные студенческие каникулы.

Сразу после новогодних праздников Лёха, Ваня и Марат, старые друзья, ещё со школьных времён, вернулись на родину – в небольшой рудокопный городок в челябинской области. Горно-Заводская Зона приветствовала их унылыми индустриальными пейзажами. Лохматые трубы теплотрасс, старые дороги с выбоинами в асфальте, серые пятиэтажки с умирающими дворами. Темнота январской ночи окутывала улицы, плохо освещаемые фонарями, зачастую разбитыми. Разруха и смерть.

На кухне копошились тараканы, рюмка за рюмкой водка вливалась в глотки друзей. В тот вечер они разговаривали о постепенной гибели их городка, о том, что народ здесь спивается, работы нет, люди по улицам бродят хмурые и озлобленные. А ведь когда-то город процветал, здесь вели добычу полезных ископаемых. Тогда ребята и вспомнили о своей стародавней детской мечте. Пробраться в законсервированную шахту, вход в которую находился за городом. Восемьсот метров под землю, во мрак, в ужас, в загадку.

Они хотели записать видеоблог. И не ждали опасностей больших, чем удушье от избытка метана или обрушений тоннелей. Ко всем возможным напастям они приготовились. Купили газоанализатор. А если тоннель обрушится, то они обойдут по другим ходам – для этого они отыскали проект шахты. Развилок и запасных тоннелей в ней было полно, а заходить в части с одним концом они не стали бы.

Ребята вышли утром. Спустились в ствол шахты. Верёвок они с собой прихватили предостаточно. И припасов – на пару дней. Они хотели переночевать в глубинах шахты. Эта мысль казалась им тогда очень классной.

Поворот за поворотом. Спуск за спуском. И чем глубже они шли вниз, тем страннее себя ощущали.

Запах.

Газоанализатор ничего подозрительного в воздухе не обнаруживал. Поэтому парни шли дальше, намереваясь добраться до самого низа, изучить самые интересные места – всё они за пару дней обойти не смогли бы, поэтому заранее пришлось составить будущий маршрут.

Потом стали тускнеть фонарики. Вряд ли это были батарейки. Потускнели лампочки сразу у всех. Они ощущали, будто попали в страшный сон, где свет включался, но в комнате всё равно темно…

– Они сверху… – проскулил Марат, вырывая Лёху из размышлений. И действительно. Путь наверх был отрезан. По металлическим лестницам кто-то стучал, кто-то ползал. Лучи фонариков не дотягивались так высоко.

– Почему они уже здесь? – заныл Марат. – Почему?! Мы же никого не видели, когда шли сюда!– Мы разворошили их гнездо…

И что теперь делать? Путь наверх был отрезан.

Имелись ещё обходные лазейки. Но Лёха не помнил карту. Она осталась у Вани… А искать вслепую – значит риск забрести в тупиковый тоннель и оказаться припёртыми к стенке. Но шум позади заставил парней броситься дальше…

И почему они не повернули назад, когда увидели в глубине сочащиеся по стенкам тоннелей пульсирующие вены, наполненные жёлтым гноем?

От этих сосудов, похожих на паутины, и исходил этот запах. Вместо того, чтобы бежать, они достали видеокамеры. И стали всё записывать. Им тогда не было страшно. Они углублялись по тоннелям. Пока на Ваню не набросились… Лёха даже не мог описать, что же набросилось на Ваню. Что-то, обитавшее в этих сосудах. Мерзкие штуковины. Целый рой. Они облепили перепуганного Ваню. Сам он не мог отделаться от гадости, а ребятам было мерзко трогать эти гнойные и живые пупырышки. А между тем эта гадость его медленно поедала, усердно грызла, как стая ос. Ваня кричал.

Тоннели оказались потревожены его истошными криками. И тогда началась самая ужасная часть их путешествия. Они увидели то, что никогда не смогут позабыть, как бы не пытались…

– Смотри! – снова выдернул его из воспоминаний Марат. Они выбрались к очередному подъёму наверх. Кажется, наверху никого не было… Твари ещё не доползли сюда. Парни тут же рванули наверх…

***

Лёха до последнего не верил, что они смогут выбраться. Они добрались до главного ствола. И по верёвкам, измождённые бегством, выбрались на поверхность, едва совсем не выбившись из сил. Была ясная ночь. Вдохнули свежего морозного воздуха. Не верится. Не верится. А потом они шли по территории рудника, шли через лес по сугробам. Добрались до города. Свет редких фонарей казался божьим светом. Унылые пятиэтажки и умирающие дворы казались райским садом, полным покоя и безопасности. Не галлюцинации ли? Может, Хныкающий наслал на них очередное своё наваждение?.. Но мир был реален.

Камеру пришлось оставить там. Она мешала убегать. И не всё было так хорошо, как им казалось изначально. Конечно, они живы. Но Ваня… В ту же ночь они позвонили его родителям. И всё рассказали, что случилось в шахтах. Марат отговаривал Лёху, говорил, что никто не поверит всё равно, но Лёха отвечал, что если в шахту полезут МЧСники, то они напорются на тварей. И, может быть, погибнут. Нужно было сразу говорить правду. Какой бы безумной она ни была.

Родители Вани устроили скандал с полицией. Разумеется. Они пришли в ужас от известия о гибели сына в глубине какой-то шахты.

– То есть, чудовища? – ухмыльнулся следователь, после допроса. Лёха кивнул. Они с Маратом пообещали друг другу, что будут говорить на допросах исключительную правду. Их мелкие детали показаний в конечном итоге совпадут. И скептично настроенный следователь заподозрит неладное. Может, настроит психиатрические экспертизы. Пусть. Они здоровы. И тогда в шахту отправят не беззащитных МЧСников, а… кого-нибудь посерьёзнее. Лёха ещё не знал, кого. Может, спецназ. Хотя что могли бы поделать бойцы с теми, кто обитает ТАМ?... Вряд ли пули остановят всю шваль, обитающую в тоннелях.

– Алексей Гнаровский и Марат Рахимбаев, – оглашали в судебном зале после многочисленных допросов и экспертиз. – Признаны невменяемыми. И будут помещены для лечения в местную психиатрическую больницу с диагнозом «бредовое расстройство личности». По причине наличия хорошо систематизированного, доминирующего бреда, однако без дезорганизации мышления….

Лёха не верил в то, что услышал тогда. Не может быть, чтобы они вот так просто поставили на них такое клеймо. Почему? За что?! Уж не знают ли они чего-то?...

– Проверьте шахту, пока не поздно! – вопил Лёха в отчаяньи. – Проверьте шахту! Идиоты!!!

И мысли вяло текли, растворялись, растекались по мозгу, не могли собраться воедино от транквилизаторов. Препараты не давали забыться, нет. Они усыпляли. Но и не давали выбраться из кошмаров. Образы надёжно вгрызлись в память. Виделось, как тусклый свет фонаря вытягивает из мрака тоннелей мерзких насекомообразных тварей. Небольших, не выше колена. Но на хвостах – опасные шипы. Они били в ноги бегущих, прокалывали кожу. По пятам ковыляли на длинных ножках зелёные шарики с огромными улыбками – во весь шар. Виделось, как снуёт в воздухе нечто жалкое и безобидное, понурившееся – чья-то многострадальная унылая душа, обретшая материальную форму. Её легко можно было побить кулаками, сдачи она всё равно не давала, но и не думала отставать... И ужасающий Хнычущий, пробуждал где-то в области сердца испепеляющую тяжесть.

Образы эти не растворялись, когда Лёха изредка открывал глаза. За решётчатым окном на колючих ветвях покачивалась клыкастая птица без перьев. Иногда стучала в стекло, сверкая пустыми глубокими глазницами, будто пытаясь добраться до него. А у кровати стояли те самые зелёные шарики. Они ничего не делали. Только улыбались, большими ртами. Они и в шахте были безобидными. Потом из вида скрылась птица. И окно. Остались только шарики. Они были ближе всего, поэтому Тьма не скрыла их. Но потом и улыбки на их «лицах» стёрлись. Крики разносились повсюду.

– Можешь ходить?! – кричал Марат прямо в лицо ему. – ЛЁХА, ВСТАВАЙ!! Лёха!!! Блять…

Он едва смог сесть в кровати. Хотелось спать. И всё было как-то безразлично. Через секунду Лёха уже забыл о Марате. Мысли потекли куда-то вдаль, растворились и в той самой дали – совсем распались на кусочки, вместе с самой личностью.

Лёха помнил путь обрывками, выпадая в реальность внезапно. Тогда он осознавал, кто он и где он. Лёха путал шахту с больницей, по мрачным коридорам которой его, опьянённого лошадиными дозами транквилизаторов, вёл Марат. Фонарик терялся в густой черноте. Луч то и дело вырывал чьи-то кишки у стены, разодранные трупы. Стены в лечебнице покрылись трещинами от старости. И кровью. Кровь на стенах. Лужи на полу. Раковины в санузлах – в красных ручьях… Кто-то стоял в темноте и чистил зубы ножом. Заприметив ребят, он улыбнулся кровавым месивом.

Металлические двери заржавели. Ещё один освободившийся пациент бился в стенку головой, расшибая череп. Кто-то сидел, зажавшись в углу и обхватив колени. Кто-то трахал мёртвую старую медсестру, хлопая трясущимися складками жира.

Сзади на тонких ножках ковыляли улыбающиеся шарики и весело хихикали. Одной рукой Марат держал Лёху, а другой – железный прут.

Это же в городской лечебнице? Это же не химические больные сны? Не видения, которые Лёха видел в последние… чёрт знает сколько дней.

– Нам конец… – рыдал Марат. – Нам конец…. Лёха… Лёха, просыпайся поскорее… Нам конец….

Потом Лёха очнулся на улице. Марат, похоже, как смог, одел его в гардеробной в чей-то пуховик. Морозный воздух оживлял, отрезвлял. В голове немного прояснялось. Фонари на улицах совсем потускнели. Луч фонарика терялся в густой тьме.

Чья-то машина горела. Но и от пламени свет исходил тусклый. Брыкающегося водителя поедали существа, размытые очертания которых Лёха не смог разглядеть. Существа скрывались в темноте.

Ребята брели вдоль стен пятиэтажек, чтобы хоть как-то ориентироваться в городе, окутанном Мраком.

– Куда идти…. – плакал Марат. – Куда идти…. Везде! Везде! Из города нельзя уйти!.. Мы ходим кругами!... Мы умрём… что-то морочит нам голову…

Дома заржавели, посерели. По пути на них набрасывалась несуразная тварь, покрытая иглами. Марат в истерике отбился железякой, и тварь отступила. По пути Марат убил ещё и низкорослое двуногое существо, больше похожее на хомячка. Оно не излучало опасности, но Марат сбил тварь с ног. И долго лупил по её мягкой плоти, пока визжащий голосом младенца «хомячок» совсем не превратился в фарш и не заткнулся. На его визги теперь слетались со всей округи…

Действие препаратов ослаблялось, транквилизаторы выветривались и Лёха с каждой секундой всё больше приходил в ужас. От осознания того, что же произошло.

В сугробах валялись растерзанные трупы горожан. Из тьмы вырывались крики о помощи. Хрипение умирающих. Звон разбиваемых стекол, с последующими падениями, хрустом костей. На стенах домов кто-то рисовал кровью замысловатые символы, круги, треугольники, зловещие геометрические сочетания, будто не из этого мира…

Кто-то отстреливался из ружья. Но недолго.

А друзья брели через этот ад. И пытались оторваться от чего-то позади. От целой толпы невидимых демонов. Лёха закричал. В этот раз он не смог сдержать своих эмоций. Лёха кричал и плакал. От безнадёжности, от ужаса.

Теперь это были не кошмарные сны. Это была реальность.

В город пришли Они.

ЗЛО выбралось из законсервированной шахты…