Текст книги "Дворцовые страсти (Версальская история)"
Автор книги: Эмилия Остен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Но деталей вы, разумеется, не знаете. – Николя глотнул горячего шоколаду из крошечной чашки. – А между тем вам надо быть в курсе, о чем стоит говорить, а о чем неучтиво даже упоминать. Если вы находитесь при маркизе де Франсиллоне, то непременно рано или поздно будете представлены и их величествам, и королевским фавориткам. А отдельные вещи при них лучше не вспоминать.
– Буду весьма благодарен, если вы меня просветите, – кивнул Дориан. Ему было любопытно слушать Николя, тем более что дядюшка и вправду не слишком заботился о придворном образовании племянника. Все слухи и сплетни обтекали Дориана, как ручейная вода – воткнутый в дно меч.
– Все началось в прошлом году, – заговорил Николя. – Драма выплыла на свет во время развеселого ужина, данного мадам Лавигуре, женой модного дамского портного. Одна из приглашенных, Мари Боссе, вдова торговца лошадьми, знахарка и гадалка, выпила лишку – знаете, дорогой брат, как это бывает с женщинами. Давясь от смеха, она восклицала между двумя бокалами: «Какие превосходные кавалеры! Какая клиентура! Только графини, маркизы, принцессы и вельможи! Еще три отравления, и я покину это блестящее общество с хорошеньким состоянием». Безусловно, речи подобного рода не могли остаться незамеченными. Один из присутствующих, адвокат мэтр Перрен, передал диковинное признание знахарки своему другу капитану полиции Дезгрэ. Тот отправил к Мари Боссе осведомительницу с заданием поплакаться на мужа. Злополучная гадалка легко угодила в западню. Она не стала раскладывать карты, а предложила новой клиентке флакон с ядом, который помог бы ей избавиться от злого супруга. Отравительницу схватили, чего и следовало ожидать. Заключили в тюрьму и мадам Лавигуре, которая промышляла тем же. На следующий день арестовали и жену мсье Монвуазена, знаменитую Лавуазен – о ней вы наверняка слышали. При обыске у этих дам нашли мышьяк – сильнейший яд, порошок из панцирей раков, обрезки ногтей и, конечно, шпанских мух…
Дориан скривился:
– До чего неприятно.
– О, это только начало, – обнадежил его Николя. – Стоило потянуть ниточку – и целая шайка отравительниц, колдуний, предсказательниц, мастериц тайных избавлений от нежелательных детей очутилась в тюрьме. За ними последовали алхимики, искатели философского камня, чародеи, совершающие черные мессы… Не поверите, сколько их нашлось в Париже.
– И много среди них было дворян? – задал закономерный вопрос Дориан.
– Немало. Мой добрый знакомый, лейтенант полиции Ларейни, который вел следствие, шепнул мне, что на некоторых из преступников даже подумать было нельзя. Однако они признались сами. Злодеи вещали о своих преступлениях, приводя столько ужасных подробностей, что сомнений не оставалось. Служа демонам, чтобы узнавать будущее, эта когорта, извергнутая из ада, прибегала к колдовству, проклятиям и черным мессам, для которых необходимы жертвоприношения младенцев…
Не сговариваясь, братья перекрестились.
– Что же касается знати… Чтобы сбежать с любовником, прекрасная мадам Полайон, клиентка Лавигуре, решила отделаться от своего очень состоятельного и очень старого, по ее мнению, мужа. Пользуясь советами Мари Боссе и Лавигуре, мадам начала стирать сорочки мужа с мышьяком. Несмотря на преклонный возраст, мсье Полайон не поддался «лечению». Тогда жена прописала упрямцу купание с мышьяком. Но вовремя предупрежденный муж успел остановить жену-отравительницу… – продолжал разворачивать мрачный сюжет Николя. – Его величество узнал об этих злодеяниях и в апреле прошлого года основал специальную комиссию – «Огненную палату». Это название средневекового суда, который вершил правосудие над еретиками при зловещем свете факелов в комнатах, задрапированных черной, как ночь, тканью. Чрезвычайно романтично и немного мрачновато. Его величество обожает эффектные жесты. «Огненная палата» осудила триста шестьдесят семь преступников, но только тридцать шесть из них были приговорены к смерти. Остальные колдуны назвали своими клиентами столь высокородных дворян, что их не решились привлечь к процессу. – Николя вздохнул. – Его величество неизменно оберегает преданных ему людей. Он не захотел отправлять на плаху все французское дворянство.
– Да, я слышал об этом, – сказал Дориан. – Матушка была до чрезвычайности испугана.
– Представляете, в каком напряжении пребывал двор? – Николя достал из кармана платок с монограммой и принялся обмахиваться им. – Все дрожали от страха перед отравителями. Никто не знал, не осмелятся ли враги на решительные действия. Многих сослали, например герцогиню де Буйон, – маркиз де Франсиллон очень переживал, они были дружны.
– Она тоже оказалась отравительницей? – поразился Дориан. Он прекрасно помнил эту даму. Вполне великосветская особа. Сложно вообразить такую над бурлящим котлом, с ножом для умерщвления младенцев в руках.
– По всей видимости, да, – ухмыльнулся Николя. – Показания знахарки Лавуазен недвусмысленно указывали на нее. Впрочем, герцогиня явилась в суд в сопровождении родственников, детей, мужа и любовника. Держа ее под руки, они довели ее до дверей суда. Герцогиня отвечала судьям высокомерным и насмешливым тоном. Ее спросили, знает ли она мадам Лавуазен, и та не стала отпираться. Тогда судья поинтересовался, отчего она хотела отравить своего мужа. «Я? – в притворном удивлении переспросила герцогиня. – Избавиться от мужа? Спросите его самого, верит ли он этому? Я пришла сюда, опираясь на его руку». Судья задал вопрос, зачем она тогда наведывалась к знахарке. «Я хотела повстречаться с предсказательницами, это так увлекательно, что стоит риска», – отвечала герцогиня. Вот так-то, драгоценный брат! И дело еще тянется, в Бастилии сидят больше сотни отравителей, ожидающих суда.
– А что же Лавуазен? – поморщившись, осведомился Дориан.
– Ее сожгли на костре, – с непроницаемым лицом проговорил Николя. – В Нотр-Дам она не пожелала открыто покаяться. На Гревской площади сопротивлялась изо всех сил, не желая слезать с телеги. Ее стянули силком, закованную в цепи подняли на костер, закидали соломой. Колдунья сыпала проклятьями, сбрасывала пуки соломы пять или шесть раз. Но огонь взвился к небу, и она исчезла из виду. Я там был и надеюсь больше никогда не стать свидетелем подобного зрелища.
– Омерзительно, – тихо сказал Дориан.
– Говорят, сжигаемых на Гревской площади женщин сначала должны оглушать поленом, но Лавуазен то ли было отказано в этой милости, то ли она сама не пожелала или слишком яростно сопротивлялась. – Николя рассказывал обо всем этом очень безмятежно. – Поэтому будьте осмотрительны, друг мой, и не принимайте подарки незнамо от кого.
– Благодарю за совет, – кивнул Дориан.
– Однако что же мы все о плохом? – встрепенулся Навиль. – Я хотел позвать вас прогуляться вечером в один трактир – тут, неподалеку. Весьма недурное заведение. Если, конечно, вы не уезжаете раньше.
– Нет, я здесь до завтрашнего утра и с радостью приму ваше приглашение, – улыбнулся Дориан. Он был рад встрече с Николя. Почему бы, и в самом деле, не поужинать в хорошем трактире, не вспомянуть старые времена.
Глава 8
Дориан возвращался на улицу Фран-Буржуа после ужина с кузеном. Виконт спешил, потому как стало довольно свежо – июльская погода решила, что уже достаточно побаловала французов, да и время не располагало к прогулкам в одиночестве. В темных переулках Парижа легко можно было наткнуться на обитателей Двора Чудес. Не то чтобы это сильно беспокоило Дориана, однако меньше всего он стремился бессмысленно рисковать жизнью. Сейчас слишком многое зависело от него. Сгинь он в глухой подворотне – и все рухнет. Прямого наследника у виконта нет, поместье отойдет какому-нибудь дальнему родственнику, да хотя бы Николя – кажется, он первый в очереди. Если не единственный… Вряд ли кузен воспылает интересом к провинциальной жизни и всерьез займется управлением землями де Бланко.
Вечер в компании брата оказался приятным. Они обсудили знакомых, Николя принес соболезнования по поводу кончины родственников. Тему Жан-Люка в разговоре счастливо обошли. Да вот только кабачок оказался дальше, чем предполагалось, почти у самого Лувра, и путь от него до особняка маркиза де Франсиллона пролегал через темные улицы.
Дориан миновал примерно половину пути, когда из совершенно глухого переулка появилась компания в отрепьях, двинувшаяся навстречу. Виконт сдержал шаг и счел за лучшее проверить, насколько свободно выходит из ножен шпага. Конечно, эта встреча могла оказаться совершенно безвредной, но он решил принять меры предосторожности. Убогую одежду может нацепить на себя кто угодно, а час поздний. К тому же район вокруг не из тех, которые ночная стража обходит каждые полчаса. Станешь звать на помощь – никто и носу на улицу не покажет.
Эфес зацепился за плащ, и Дориан принужден был остановиться. Отчего-то ему совсем не хотелось раньше времени показывать, что он вооружен. Даст бог, пронесет и так. Из-за туч выглянула яркая луна, и при ее свете стало четко видно, что на нем светское платье. Если эти ночные гуляки – охотники за праздношатающимися дворянами, то общение неизбежно. Попытаются отнять кошелек, испугав «жирного дворянского каплуна» ножами. Впрочем, содержимое кошелька виконта мало кому поможет: два экю и немного мелочи – все, что осталось после ужина. Крупных сумм Дориан с собой не носил: и из предосторожности, и потому еще, что попросту не располагал сколь-либо пристойными средствами.
– И что это ваша милость делает здесь так поздно? – с хриплым смешком произнес один из оборванцев.
Дориан усмехнулся: точно, он не ошибся. Эта братия не имеет отношения к нищенствующему сброду, зато очень похожа на истинных уличных грабителей, жителей Двора Чудес. Таким и два экю пригодятся на выпивку и девок. К тому же негодяи вооружены. У троих – шпаги, четвертый держит в руках два пистолета, уж конечно, заряженных. Пятый спрятался в тени и, вполне возможно, тоже имел огнестрельное оружие. Что ж, придется поговорить по душам.
– У вас ко мне какие-то претензии, господа? – учтиво осведомился Дориан, как бы случайно занимая выгодную для обороны позицию. Слева на него теперь не набросятся – там выступ стены. Со спины – забор.
– Что вы, что вы, шевалье! – насмешливо поклонился второй грабитель, стащив с головы пижонский берет, украшенный двумя страусиными перьями, явно срезанными со шляпы какого-то неудачливого дворянчика, и одним петушиным, нахально торчащим вверх и выглядящим довольно куцым. – Да разве ж мы забияки? Мы попросту решили ради Христа выпросить у вас несколько добрых экю. Вы же не откажете нам в такой малости?
– А если откажу? – совершенно безмятежным голосом осведомился Дориан. Он успел приглядеться как следует ко всем «нищим» и с радостью обнаружил, что пистолеты есть только у одного. Это давало шансы на удачный исход дела. Вряд ли мерзавцы трезвы. И уж точно никто из веселой пятерки не видит, что они имеют дело не с беззащитным придворным, завсегдатаем балов и приемов.
– Тогда мы покажем вам вот такую штуку! – голос главаря буквально источал мед. – Она стреляет, ваша милость. Пиф-паф – и вы толкуете с Создателем. Тогда уж вам точно не понадобятся те ничтожные монетки, которые мы так учтиво и кротко просим у вас. Ну?
– А мне еще вон ту славную безделушку, которая поблескивает на запястье у шевалье! – вставил свое слово бандит, стоявший к Дориану ближе всех. – Мнится мне, она мало похожа на четки, что свидетельствовало бы о несомненном благочестии, зато весьма напоминает золотой браслет! Видите ли, ваша милость, у моей женушки сегодня день рождения. Она круглая сирота, и никто, кроме вас, не подарит ей даже сущей малости вроде брошечки или колечка. Представляете, как она порадуется! За вашу доброту я, так и быть, не изуродую ваше смазливое личико, а? Зачем вам браслет? Он вам великоват, честное слово!
Дориан, словно испугавшись угрозы, переместил под плащ и левую руку. Правая давным-давно лежала на эфесе шпаги.
Он дожидался нападения, не стремясь вступать в драку первым. В создавшейся ситуации выдержка стоила многого, и выигрывал тот, у кого нервы закаленнее.
Нервы виконта де Бланко оказались крепче. Убежденные в безнаказанности, бандиты не рассчитывали на сопротивление, а вооруженный пистолетами главарь и вовсе отошел в сторонку, дозволив подельникам занять первую линию. Жертва казалась полностью беззащитной.
Один из бандитов занес кулак для удара, но больше ничего сделать не успел. В лунном свете морозно блеснула узкая полоска стали, послышался приглушенный стон, и нападавший, изумленно глядя на своих товарищей, свалился на черные камни мостовой, прямо в желоб стока.
Удар пришелся если не в самое сердце, то совсем близко. Негодяй умер на месте. Прочие окаменели, не понимая, что произошло. Секундная заминка позволила Дориану шагнуть назад и максимально обезопасить себя. И очень вовремя: бандиты, разъяренно чертыхаясь, бросились в атаку. Нападать втроем было не так-то легко: Дориан побеспокоился о том, чтобы свободу для удара имел только один. Остальные просто бесцельно потрясали оружием. К тому же им сильно мешал покойник, валявшийся прямо под ногами. В конце концов тело выудили из канавы, и оно по инерции откатилось к стене соседнего дома, к глухой нише, которая с равным успехом могла оказаться и дверью, и проходом в тупиковый переулок, коими так славилась эта часть города.
Брошенный кем-то из нападавших кинжал долетел до цели, поразив плечо неуступчивого дворянина, но особого вреда не причинил: оборонявшийся продолжал парировать удары так же стремительно и без труда.
После того как второй бандит – здоровущий детина в изодранном с левого боку камзоле – повалился на мостовую, почти плача от боли, главарь впервые проявил беспокойство. Дориан мог с легкостью представить, о чем он размышляет. Двое глупцов в его гвардии – это уже слишком. Похоже, им не повезло, и они напоролись отнюдь не на миролюбивого пьяного обывателя. Этот чертов шевалье фехтовал как заправский дуэлянт. Комедия начинала смахивать на фарс, и ее пора было пресекать. Но пустить в ход пистолеты не давали спины двух оставшихся в строю приятелей.
Дориан, весьма обрадованный данным обстоятельством, но принужденный отойти от спасительной решетки забора, сбросил плащ, чтобы обрести максимальную свободу движений. Он парировал еще несколько выпадов, но тут произошло непредвиденное. Клинок в руке одного из соперников был куда массивнее и длиннее, чем шпага Дориана. Бандит, раньше державшийся чуть в стороне, начал атаку.
Более легкая шпага сломалась пополам. Виконт, чертыхнувшись, отбросил ставший бесполезным эфес с обломком и взял острие в правую руку. Его положение становилось отчаянным – длина клинка не позволяла удачно парировать выпады противника.
На его счастье, соперники решили перевести дыхание и ненадолго отступили. Дориан провел рукой по вспотевшему лбу и с удивлением осознал, что дважды ранен – правая рука начала противно неметь, нижняя рубашка явно напиталась кровью. Да и на светлой перчатке остались красные следы – стало быть, его зацепили и по лицу.
Плевать! Приехать в Париж, чтобы в первый же вечер быть убитым какими-то шалопаями? Ни за что! Если эти мерзавцы хотят разжиться его деньгами и ценностями, то им придется дорого за это заплатить. И виконт де Бланко приготовился защищаться до последнего.
Насупившись, вжав голову в плечи, Арсен медленно брел домой. Открытие, которое он совершил этим вечером, оказалось для него слишком удручающим. Прелестная мадемуазель де Карно, в которую он был тайно влюблен вот уже четыре месяца, – об этой роковой страсти не ведал никто, даже Лоретта, – не пожелала видеть страстного дворянина. Мадемуазель де Карно, с ее прекрасными волосами, черными как смоль, и глазами цвета весеннего неба! Ах, если бы она хоть раз устремила свой взор на Арсена! Увы, увы. И сегодняшний прием в городской ратуше принес крах всех надежд. Фея сухо повелела поклоннику, чтобы он не осмеливался больше к ней приближаться. Конечно, у него не так много связей, как у нее, но все же, все же…
Поэтому Арсен не поехал домой вместе с Лореттой, также присутствовавшей на приеме, и не остался играть в карты с дедом, а отправился сначала в кабак, где пропустил несколько бокалов анжуйского, и лишь потом собрался пешком домой.
Арсен вздохнул и с унынием посмотрел на просветлевшее небо. Очень скверно быть отвергнутым, если ты от природы одарен и хорош собой. Еще утром он потешался над несчастным Вилмартом, высмеянным Лореттой, а теперь сам очутился в одной лодке с шевалье. Он втянул носом свежий воздух, чувствуя, как тает сумрачное настроение, – Арсен никогда не умел впадать в меланхолию на длительное время. Необходимо побеседовать с дедом по поводу женитьбы: пускай граф де Мелиньи выберет внуку подходящую невесту. Не беда, если сам Арсен не станет любить ее поначалу – вероятно, полюбит со временем. Не самая дурная цель в жизни – сделаться достойным мужем славной женщины, да еще такой, что готова ждать долгие годы, не уповая на быстрое счастье.
Улыбаясь своим мыслям, Арсен направился дальше. Теперь ему уже не казались хмурыми ни город, ни прошедший день. Сейчас он придет домой, где его встретит Лоретта… Нужно завтра поднести ей какой-нибудь гостинец. Арсен так дурно поступил, бросил сестру, – усадил в карету и ушел. Может быть, стоит поведать ей о безжалостной мадемуазель де Карно? Лоретта поймет и посочувствует. Тем более это безвредно теперь, когда все уже кончено…
Однако столь благостные раздумья Арсена оказались прерваны самым неожиданным образом. Вынырнув из переулка, де Мелиньи собрался пересечь улочку, от которой до черного хода особняка совсем близко, когда его внимание привлек какой-то шум. Подивившись, Арсен осмотрелся и заметил слева от себя нескольких человек, которые, сбившись в кучу, чудно махали руками и громогласно бранились. Молодому человеку не составило труда сориентироваться в происходящем – он достаточно времени провел на улицах Парижа, чтобы хорошо познакомиться с их нравами. Подумаешь, разудалые подданные Короля Нищих решили слегка поразвлечься этим вечером. Велика важность… Он не на службе, и себе дороже ввязываться в спор, который может идти вовсе не о деньгах, – банды нередко дрались между собой.
Возможно, он так и проследовал бы своим путем, если бы не луна. Ее яркий свет выхватил из тьмы столько подробностей драки, что, пораженный, Арсен не только остановился, но и – чтобы лучше видеть – вспрыгнул на какую-то бочку, бог знает откуда взявшуюся на этой улочке. А взглянуть и вправду было на что. Во-первых, за несколько секунд число нападавших сократилось на одного, который, скрючившись от боли, валялся возле чьего-то неподвижного тела. Во-вторых, Арсен еще никогда в жизни не видел, чтобы один человек успешно противостоял сразу пятерым вооруженным противникам и смог справиться уже с двумя из них. А в-третьих, тот, кого ночные грабители избрали своей жертвой, был дворянином, а вовсе не вором. Когда же его лицо оказалось в полосе лунного света, юноша осознал, что защищающийся ненамного старше его самого – года на три или четыре, не больше.
Арсен вздрогнул, когда неизвестный дворянин пошатнулся, а его красивое лицо на секунду исказила гримаса боли. Грабители столь очевидно раздосадованы своей неудачей, что вряд ли оставят жертве жизнь. Следовало незамедлительно что-то предпринять, иначе через несколько минут станет поздно. Времени на размышления не оставалось, и Арсен, не задерживаясь, метнулся в самую гущу боя.
– Доброй ночи, господа, – нежданно громко заявил он хорошо поставленным голосом королевского офицера, – не дозволите ли присоединиться к вашей забаве?
Все четверо – разбойники и жертва – вздрогнули и на несколько секунд отвлеклись друг от друга. Они с удивлением разглядывали высокую худую фигуру, возникшую словно ниоткуда. Взгляд Арсена на какую-то секунду повстречался со взглядом раненого дворянина. Странное дело, насколько иной раз открыты бывают чувства совершенно незнакомых людей! Этот шевалье не просил о помощи, но в его глазах промелькнула надежда, и этого было довольно. Арсен оскалился, одним движением перебросил дворянину свою шпагу и тут же с отменной резвостью отскочил назад. Для того чтобы отбиваться от грабителей, шпага ему была не надобна, в ножнах на боках висели два длинных кинжала, которыми де Мелиньи владел мастерски. Краем глаза он заметил, что незнакомец левой рукой поймал его подарок и, недолго думая, пронзил зазевавшегося бандита. Тот, не успев и охнуть, мешком упал на землю.
– Ах ты, сукин сын! – выругался один из оставшихся в живых разбойников, добавив к нелестному эпитету еще несколько. – Жако, займись этим, – он кивнул в сторону дворянина, – а я разберусь с незваным гостем!
Арсен слегка забеспокоился, поняв, что у его противника, кроме шпаги, есть еще и два заряженных пистолета, один из которых сейчас нацеливался прямо в него. Раздумывать было некогда, де Мелиньи шустро отскочил в сторону, упал на бок, перекатился по мостовой и метнул в разбойника один из кинжалов. Все это не заняло у него и двух секунд. Кинжал серебристой рыбкой сверкнул в лунном свете и воткнулся бандиту в горло. Захрипев, тот дернулся и, падая, нажал на курок; пуля ушла куда-то вверх и вбок, не нанеся Арсену никакого вреда. Он не стал медлить, вскочил и развернулся, чтобы достать еще кого-нибудь. Но больше ничего сделать не успел, лишь увидел, как неярко мелькнуло потемневшее от крови лезвие шпаги и последний грабитель, сдавленно хрюкнув, медленно осел на землю.
Теперь, когда его и раненого дворянина разделяло всего пять-шесть шагов и луна хорошо освещала обоих, Арсен смог наконец разглядеть человека, ради которого только что рисковал жизнью. Перед ним находился высокий, отлично сложенный мужчина со светлыми глазами, все еще сверкающими от горячки боя. Прекрасные вьющиеся волосы – кажется, рыжие – он носил ровно зачесанными назад, но несколько прядей прилипло к высокому взмокшему лбу. Лицо с правильными, почти классическими чертами было гладко выбрито, тонкие губы плотно сжаты, скулы и подбородок заострены – ей-богу, с таким лучше не связываться даже в шутку! Арсен задумчиво потеребил подбородок. Зачем этот человек бродил тут ночью – искал неприятностей? Или он тоже мается от безответной любви? Одежда незнакомца оказалась местами перепачкана и разорвана, кое-где выступала кровь. Арсен немало успел повидать, сам бывал ранен и сейчас подозревал, что жертве несостоявшегося ограбления пришлось нелегко. Наверняка на его теле с десяток ран, разной степени тяжести, и как он еще стоит на ногах – уму непостижимо.
Между тем дворянин, точно так же рассматривавший своего спасителя, откашлялся и с некоторой хрипотцой в голосе произнес:
– Славная была битва. Если бы не вы, я бы уже распростился с жизнью. Могу я узнать ваше имя?
Арсен на миг задумался. Не стоит связываться с людьми, которые ходят по ночам глухими переулками и воюют с грабителями. При дворе немало интриг, дело отравителей продолжается, а дед велел ни во что не ввязываться. В сомнительных случаях Арсен представлялся не полным именем, называя лишь фамилию матери, стоявшую перед графским именем де Мелиньи.
– Арсен д’Орти, – ответил он.
– Дориан де Бланко, ваш должник, – незамедлительно откликнулся дворянин.
