Текст книги "Сердце крестоносца"
Автор книги: Эмилия Остен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 9
Сидон скрылся за холмами прежде, чем солнце успело показать свой огненно-белый край из-за горизонта. Римильда оглянулась один раз и больше не смотрела назад. Через три дня, по словам Фонтевро, их маленькая кавалькада, состоящая из Римильды, Калев, Родда, Танкреда, Хадид-бея и трех вооруженных до зубов всадников на верблюдах, достигнет Грота Тирона. Три дня – и Римильда достоверно узнает судьбу Деневульфа. Что она будет делать, если брат действительно мертв, девушка не представляла. Калев посоветовала не думать об этом, а решать проблемы тогда, когда они действительно возникнут.
Например, одна из проблем появилась через несколько часов после отъезда из Сидона. Путников нагнал Мухаммад с тремя слугами-сарацинами. Римильда была этому совсем не рада, а вот Фонтевро явно оживился, узрев компанию. С одной стороны, Римильда была с ним не особо любезна, но с другой – ей стало слегка обидно, что рыцарь не сделал ни малейшей попытки сгладить неловкость и установить приятные отношения. Такое впечатление, что его больше интересовала политика, чем прекрасная дама.
Калев рассмеялась, услышав такие рассуждения:
– Милая, но ведь и тебя больше интересует политика, чем вся эта галантная чепуха. Как будто ты не наслушалась песен в Сидоне!
– Ты права. Но ведь он, – Римильда кивнула на Фонтевро, – этого не знает. Так почему же он так невежлив?
– А ты бы была вежлива с тем, кто тебя шантажом принудил к чему-либо? – полюбопытствовала Калев, хитро улыбаясь.
– Нет, конечно.
– Тогда считай, что он с тобой галантен сверх всякой меры!
Римильда тоже рассмеялась. Танкред, уехавший вперед, оглянулся.
Мухаммад постоянно держался позади, лишь на ночевках подсаживался к костру, присоединяясь к общей беседе. Мерное продвижение по холмистой пыльной местности, под палящим солнцем и ярким небом, изгнало из головы Римильды тяжкие думы. Калев старалась поддерживать такое бодрое состояние духа хозяйки, но иногда, ночами, сердце Римильды сжималось от дурного предчувствия.
Ночь была самым прохладным временем для путешествия – но и самым опасным. Поэтому ехали днем, останавливаясь только на пару часов после обеда, чтобы переждать самые тяжелые часы. Солнце висело в голубовато-белом небе, и казалось, что оно отражается в пыльной дороге, как в реке. Римильда быстро привыкла к пыли, почти не замечала ее. Путь оказался трудным, но вполне ей по силам. Ах, как жаль, что столько времени потеряно! Если бы она не пыталась действовать по правилам, если бы была решительнее, возможно, успела бы встретиться с братом.
И погибла бы в Кесруане. Но, может, тогда она с Деневульфом успела бы уехать до нападения сарацин… Звучит не слишком-то правильно, однако все могло повернуться иначе. Все можно было бы исправить раньше. Теперь уже нет. Но если Деневульф жив, если он просто в плену, Римильда сделает все, чтобы его спасти. Только бы он выжил. Только бы выжил…
Днем вести длинные разговоры не получалось: Танкред отмалчивался (он вообще не был склонен к болтовне, так что Римильда и не настаивала), Мухаммад не подъезжал близко, да и сама Римильда лишь иногда перебрасывалась фразами с Калев и Роддом, но и только. Зачем зря глотать дорожную пыль? Вечера же у костра проходили весьма приятно и насыщенно. Мухаммад не оставлял попыток соблазнить Римильду прелестями восточного гарема, уже напрямую намекая, что будет не против видеть ее среди своих жен. Она отшучивалась, ссылаясь на то, что предпочитает быть единственной женщиной в доме, ибо обладает весьма тяжелым характером и даже дурным нравом. Посол Саладина закатывал глаза и заявлял, что столь прекрасная леди может быть сколь угодно несносна, это простительно и вообще не имеет значения. Танкред, выслушивая эту перепалку уже в десятый раз, лишь качал головой. Фонтевро вообще не принимал участия ни в каких разговорах, имеющих сколь-нибудь личный характер. Он не флиртовал, не рассказывал героических историй из собственной бурной жизни (а что жизнь у него была бурная, Римильда не сомневалась), не вспоминал о семье. Такое впечатление, что он не человек, а лишь функция. Он не Танкред де Фонтевро, чей-то сын или брат, а лорд Грота Тирона. И только.
Впрочем, свою необщительность на личные темы Танкред вполне компенсировал постоянной готовностью говорить об истории, политике, науке. Тут он оказался приятным и весьма умным собеседником. Мухаммад тоже с превеликим удовольствием поддерживал такое течение беседы. Казалось, только обсуждение положения дел в Европе и Палестине способно отвлечь сарацина от ухаживаний за Римильдой. Так что у нее не оставалось выбора. Римильда тоже предпочитала говорить о политике.
Днем она с неутомимым любопытством рассматривала окружающий пейзаж, интересовалась устройством сельского хозяйства и торговли, запоминала детали, а вечером задавала десятки вопросов Мухаммаду и Танкреду. Римильда видела, что земля здесь богата и плодородна. Если устроить орошение, то можно снимать по три урожая в год. Только вот те деревни, что они проезжали, совсем не выглядели процветающими.
– На этой земле не было мира со времен пророка Исы, – объяснил Мухаммад. – Крестьяне не успевают строить и пахать. Война сметает все. Лишь города, укрытые за стенами, процветают. Эта земля – перекресток торговых путей.
– И столпотворение народов, – заметила Римильда.
– Да, миледи. Здесь Святая земля для вас, верящих в то, что Иса – сын Бога и Мессия, для нас, верящих, что нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад – Пророк его. А еще это Земля обетованная для евреев, земля, обещанная им их Богом. Здесь никогда не будет мира, никогда не было и не будет до скончания времен. – Посол Саладина с благоговением упомянул все веры, Римильда могла уважать его взгляды, но не разделять. Для нее был только один Бог. И только одна истинная вера.
– Вера, конечно, двигает горы, – вмешался Танкред. – Но здесь намешано слишком много практических интересов, чтобы объяснять все лишь войнами за веру. Здесь средоточие, перекресток. Сюда приходят караваны из Персии и еще более далеких стран, караваны с шелком, драгоценными камнями, пряностями. Здесь – источники питьевой воды. Крупные порты. Верфи. Кто владеет этой землей – владеет миром.
– Милорд, вы, безусловно, правы. Но вера… Вера – это то, что заставляет поливать эту землю кровью. – Римильда смотрела в огонь, голос ее был едва различим.
– Вряд ли Всемилостивейший Иисус жаждет нашей крови. – Танкред говорил, как всегда, спокойно, однако что-то в его тоне заставило Римильду поднять голову и внимательнее вглядеться в него. Фонтевро тоже смотрел в огонь, блики танцевали на его коже, заставляя лицо ожить, придавая ему черты огненного демона. Что пережил этот человек в Святой земле? Что он видел, как часто убивал, как часто сам стоял рядом со смертью и она дышала ледяным холодом ему в лицо? Вряд ли Римильда это узнает когда-нибудь, вряд ли сможет понять. – Просто в Европе стало слишком много лордов и слишком мало земель. Здесь младшие сыновья пытаются завоевать себе землю, богатство и славу.
– А старшие – славу. Глупцы! – Римильда сжала кулаки, вспомнив о брате.
– О, милорд Фонтевро! – поддел Мухаммад. – Вы-то нашли и землю, и богатство, и славу.
– Мне повезло, – отрезал Танкред. – Пора спать. Если отправимся в путь на рассвете, завтра же будем в Гроте Тирона.
– А я покину вас еще затемно, – встал Мухаммад. – Мой господин ждет от меня новостей.
– Что же, спокойных снов, – попрощалась Римильда и ушла в свой шатер.
Она долго лежала в полутьме, прислушиваясь к доносящемуся потрескиванию веток в костре, шагам стражников, чьему-то осторожному кашлю. Поняв, что не может заснуть, Римильда поднялась и вышла из шатра. Один из людей Танкреда сидел у костра, но бросил лишь беглый взгляд на девушку и принялся ворошить угли. Римильда сделала несколько шагов от освещенного пространства в темноту. Она не собиралась уходить далеко, просто хотела оказаться во тьме. Глаза, привыкшие к свету костра, не сразу разглядели небо. А когда разглядели, перед Римильдой повисли созвездия. Огромные бархатные звезды, казалось, можно потрогать рукой. Роскошные драгоценности, ожерелья мертвых небесных богов. Римильда замерла, глядя на звездный свод, под которым, как никогда, чувствовалась вера в Бога. Господа можно увидеть именно здесь. Он вездесущ, но все-таки именно под звездным небом ближе всего к людям. Римильда принялась молиться, молча, едва заметно шевеля губами. Пусть Деневульф выживет. Пусть удастся его спасти. Тогда и ее жизнь не будет разрушена, и жизни тех, кто остался дома. Путешествие окажется не напрасным. Молитва улетела к небу и канула в звездной круговерти, услышанная или нет – кто знает. Говорят, Господь всех слышит, только отвечает не всем.
Римильда постояла немного и вернулась обратно в шатер, так и не заметив черной тени неподалеку. Танкред де Фонтевро внимательно наблюдал за гостьей.
Танкред не обманул. Розовые скалы Грота Тирона открылись во всей своей потрясающей красоте еще до того, как солнце стало клониться к западу.
Глава 10
Ласковое лазурное море лизало песчаный пляж, а прямо от полосы песка вздымались в небо скалы. Небольшое плато, со всех сторон ограниченное неприступными обрывами, было Гротом Тирона, одним из самых оживленных и укрепленных портов Ливана. Для того чтобы превратить это место в неприступную крепость, оказалось достаточно построить всего лишь около ста футов каменной стены. Собственно, это был сплошной отвесный вал из огромных валунов. Это сооружение замыкало северную сторону пляжа, который с юга ограничивал отрог плато Тирона. Никакого замка не требовалось, это крепость, построенная самой природой. Все плато было изрезано пещерами и ходами, словно головка сыра. Человеку пришлось лишь слегка подправить творение Всевышнего. Некоторые залы расширили, некоторые ходы заложили. Подвесные мостки и лестницы опутывали весь монолит, создавая переходы там, где это было необходимо. Ночами по краю плато горели костры.
– А как же вы попадаете внутрь? – Римильда не заметила ни ворот, ни моста.
– Увидите. – Танкред скупо улыбнулся. Он явно гордился своей крепостью, но не спешил выдавать секреты. – Вход находится с другой стороны. До того как здесь обосновались христианские рыцари, северной стены не было, грузы и люди попадали внутрь через проход, ведущий на пляж.
– А теперь? – полюбопытствовала девушка.
– Подождите, немного терпения, и вы все увидите собственными глазами.
Римильда замолчала, предпочитая рассматривать удивительное место, а не приставать с вопросами к неразговорчивому рыцарю.
Вскоре они обогнули плато и оказались около его южной оконечности, почти у самой кромки воды.
Здесь, в стене отрога, виднелось достаточно широкое отверстие, в которое могли запросто проехать две телеги и не зацепиться осями. Изнутри сочился неверный свет факелов.
– Добро пожаловать во врата Тирона!
Танкред тронул бока коня и направил животное прямиком в темное чрево туннеля. Римильда поехала следом.
– Смотри, – показала Калев куда-то вверх. – Мы ниже уровня воды.
Римильда взглянула туда, куда указывала служанка. И точно, сверху капало, но лишь немного, зато в потолке виднелись зловещего вида каменные люки и острые концы металлических решеток.
– Если бы сюда залезли незваные гости, то их бы тут утопили, как котят, – сделала очевидный вывод девушка.
– Да, вы правы. – Фонтевро придержал коня, так что оказался бок о бок с Римильдой. – В туннеле установлены пять подъемных решеток, а из трех дюжин люков в случае тревоги хлынет вода. Туннель затапливает на участке длиной в двести футов, а три решетки оказываются под водой. Здесь только рыба сможет проплыть, а никак не солдаты с оружием.
– Хитроумное изобретение.
Когда туннель закончился и кавалькада снова выехала на свет божий, Римильда ахнула. Порт был великолепен сам по себе: стройные мачты кораблей, белые паруса, запах пряностей и соли. Но западная стена Грота Тирона являлась настоящим произведением искусства, творением рук не божеских, но человеческих. Портал, обрамлявший главный вход во внутренние пещеры, возводился столь давно, что никто и не помнил, кто были его строители. Витые колонны, поддерживающие портик и фронтон, сплошь покрывала резьба. На первый взгляд это был орнамент, но потом становилось понятно, что это абсолютно точная имитация плетей аканта, ядовитого плюща. Римильда вспомнила, что у нее в сундуке есть мамино платье с таким же узором… Как причудливо переплетаются в жизни символы! Мраморные листочки на камне казались живыми, только вот почему-то розовыми, а не зелеными. Стена обрыва была прорезана множеством окон, а в центре, над портиком, на самом верху скалы, виднелась просторная терраса, увитая настоящим акантом и украшенная шелковыми занавесями. Кажется, это покои хозяина крепости. Или его дамы.
Римильда спешилась и прошла следом за Фонтевро сквозь портик в пещеру, служившую здесь главным залом.
– Вас проводят в ваши комнаты, – сухо произнес Танкред. – Я выполнил свое обещание, больше я ничем вам не помогу. Только помните, что никто не сможет покинуть крепость без моего ведома.
Это прозвучало предупреждением: Римильда поняла, что ускользнуть на поиски брата или его могилы не получится. Ад и преисподняя! Вряд ли Танкред прикажет открыть люки и утопит несговорчивую гостью в туннеле, просто велит кому-нибудь из своих людей, выглядевших очень внушительно, схватить Римильду и держать, пока та не поумнеет. И никакой Родд не справится с прошедшим через множество битв крестоносцем.
Кажется, она все так же далека от завершения розысков, как была в Сидоне…
Вежливый слуга, облаченный в восточные одежды (Римильда так и не поняла, кто он – пленный сарацин, служащий своим победителям, или же человек из местных, нанятый за мелкую монетку), по приказу Танкреда провел Римильду и ее сопровождающих в отведенные им покои. Комнаты находились на самом верхнем ярусе, кажется, почти рядом с той террасой, что она видела снизу. Три широких окна выходили на порт и море. Что ж, место отличное. Особенно чтобы броситься со скалы. Это было бы очень романтично, но совсем непрактично. А практично – найти кого-нибудь, кто мог бы поведать о судьбе Кесруана немного больше, чем пожелал Фонтевро. Лучше всего для расспросов подошел бы очевидец.
Судя по всему, порядки в Гроте Тирона весьма отличались от куртуазных уложений Сидона. Кажется, здесь все были заняты делом, никто не шлялся по коридорам без цели. Решив, что самое подходящее время для расспросов – ужин, Рмильда послала Родда и Калев позаботиться об удобствах, то есть добыть воды, ванну и чистые простыни. Удивительно, но никаких проблем с этим не возникло.
Калев вернулась первой и поведала, что в этой части крепости есть такое чудо, как водопровод. Наверху, на плато, стоит резервуар с водой. Он нагревается от солнца. А уже оттуда вода по медным трубам течет в покои лорда и еще несколько комнат. В одной из таких комнат Римильду и поселили. Леди пришла в полнейший восторг, когда из трубы в ванну полилась тепленькая водичка.
Погрузившись по самую шею, Римильда вздохнула:
– Надеюсь, грязную воду здесь не выливают в окна. Хотя… я с удовольствием окатила бы Танкреда де Фонтевро.
– Нет, не выливают. – Калев все успела разузнать. Поистине неоценимая горничная! – По трубе же вода уходит вниз, в море.
– Роскошно живут, – снова вздохнула Римильда. – Солнце греет воду, море уносит грязь…
– И не говори, девочка моя. – Калев помогла хозяйке вытереться. – Только вот лорд Танкред не верит, что сможет это все удержать.
– Знаешь, теперь и я что-то не верю. – Римильда чувствовала, что очень устала. И хоть в чем-то она солидарна с нелюдимым Танкредом де Фонтевро. – Я и раньше считала, что Палестина – это страшная авантюра. Сейчас же я просто в этом уверена.
– К ужину здесь не сзывают, но столы накрывают на закате.
– Отлично.
В окна заглядывали уже последние лучики тонущего в море солнца.
В большом зале Фонтевро не оказалось, Римильду этот факт порадовал. Не очень удобно было бы приставать с расспросами к рыцарям прямо перед его носом.
Ближе к главе стола сидел красавец мужчина и с наслаждением поедал какую-то неопознанную птичку. Мужчина был черноволос, как многие здесь, безбород, но зато с пышными ухоженными усами. Увидев Римильду, он отложил птичку в сторону и встал, приветствуя даму. В глазах его зажегся неподдельный интерес. Только бы обошлось без серенад, тоскливо подумала Римильда. Впрочем, если люди Танкреда походят на него самого, опасаться нечего. Такие мужчины привыкли действовать, а не терять время на песнопения под окном. К тому же… Римильда невольно улыбнулась: здесь, чтобы докричаться до ее окна, нужно иметь поистине мощный голос.
Красавец мужчина широко улыбнулся в ответ:
– Разрешите представиться самому, раз уж лорда здесь нет. Я – Парис де Ритон, сенешаль Грота Тирона.
– Леди Римильда из Дауфа.
– Очарован.
Римильда едва удержалась, чтобы не поморщиться. Неужели она ошиблась? Неужели и здесь рыцари столь же галантны и столь же бесполезны, как и в Сидоне? Но нет, удалой сенешаль тут же исправил первоначальное не особо благоприятное впечатление о себе:
– Мой лорд сообщил мне, что вы – сестра Деневульфа, графа Мобри.
– Да, это верно. – Такой переход напрямую к интересующей ее теме порадовал Римильду. Кажется, ей удалось сразу же наткнуться на нужного человека.
– Мне жаль, что вам не удалось встретиться, – обронил Парис де Ритон.
– Вы знаете что-то о судьбе защитников Кесруана и о моем брате? – Римильда чувствовала себя гончей, напавшей на след.
Де Ритон усадил гостью на скамью, сам устроился напротив и охотно заговорил:
– Я – сенешаль, так что я оставался в Гроте, когда лорд Фонтевро выехал на помощь Кесруану. Армия под предводительством Ахмед-паши, одного из военачальников Саладина, внезапно показалась под стенами Кесруана. Наши союзники в Сирии должны были нас предупредить о таком повороте событий, но герцог Рено Гранье не так давно изрядно насолил тамошнему правителю, так что Ахмед-паше удалось застать Деневульфа врасплох. Прежде чем Мобри сумел послать гонцов за помощью, замок оказался в осаде. Наши наблюдатели увидели дым у горизонта, там ничего не могло так гореть, кроме Кесруана. Лорд Фонтевро немедля собрал отряд и бросился туда, но опоздал. Я сильно сомневаюсь, что он вообще смог бы существенно помочь. Он столкнулся всего лишь с арьергардом армии Ахмед-паши, однако бой пришлось выдержать жестокий. Лишь ночь прекратила битву. Утром наши люди обшарили горящие руины Кесруана, только вот спасти удалось немногих. Фонтевро отправился с новостями к герцогу…
– Так выжившие все же есть! – воскликнула Римильда. – Я должна их увидеть!
– Всего несколько слуг и пара солдат, – грустно покачал головой Парис. – Сожалею, но вашего брата среди них нет.
– Я все равно должна с ними переговорить, – настаивала Римильда. – Вдруг он в плену…
– Если бы это было так, паша бы уже затребовал выкуп. – Значит, ее рассуждения по поводу выкупа были верны, если сенешаль предполагает точно так же.
– Он может быть без сознания… – Римильда цеплялась за последнюю надежду.
– Таких пленных сарацины не берут.
– Я не хочу ничего слышать. Я хочу увидеть выживших.
Парис де Ритон внимательно посмотрел в лицо девушке, медленно кивнул и поднялся.
– Хорошо, я провожу вас.
Римильда шла за Ритоном, едва сдерживаясь, чтобы не подтолкнуть его в спину, заставляя идти быстрее. В конце концов они оказались в большом, но скудно освещенном помещении. Кажется, это место находилось глубоко в скале, если вообще не под землей. Вдоль стены стояли тюфяки, на которых лежали раненые, перевязанные люди. Кажется, здесь был госпиталь. У стола со свечой сидел маленький сгорбленный старик в чалме. Парис обратился к нему на местном языке, тот что-то ответил.
– Почти все из них умрут, – перевел де Ритон. – Слишком тяжелые раны. А вот тот парнишка, в углу, выживет. И он уже пришел в себя.
Римильда посмотрела в указанный угол и едва не разрыдалась от смешанного чувства ужаса и облегчения. Это был малыш Этельстан, Этельстан Рот, личный оруженосец Деневульфа. Брат забрал его с собой из Дауфа, и мальчик тогда очень гордился оказанной ему честью. Теперь он подрос, превратился в юношу, и весьма хорошенького. И он жив! Хоть одно знакомое лицо!
Римильда подбежала к тюфяку и рухнула на колени:
– Этельстан!
Юноша ахнул, приподнялся, но тут же упал обратно на подушки – он был еще слаб.
– Миледи Римильда, о миледи! Это вы? Или я умер и попал в рай?
– Это я, Этельстан! Я! – Она с мольбой глядела на него, и оруженосец понял, чего хочет его госпожа.
– О миледи, – проговорил парнишка, заливаясь слезами. – Миледи, ваш брат, граф Мобри, пал в бою, сраженный стрелой сарацина!
– Ах! – Римильда не могла вздохнуть, не могла пошевелиться. Она отказывалась верить словам Танкреда, но рассказу Этельстана поверила сразу.
– Я видел это собственными глазами. Милорд вел солдат на стену, туда, где прорвались неверные, как вдруг стрела, выпущенная одним из них, пронзила его грудь. Он рухнул вниз, на каменные плиты двора. Я пытался пробиться к нему, он был еще жив, но тут сарацины ворвались во двор, я получил удар по голове и упал, а когда очнулся, замок горел, неверные покидали разоренную крепость, а милорд… Я нашел его под завалом камней. Он был мертв. Мне оставалось сделать только одно: похоронить его. Но тут я потерял сознание. А когда очнулся, меня тащили прочь люди лорда Грота Тирона. Кесруан рухнул. Замок стал могилой лорда Деневульфа.
Римильда выслушала рассказ, не проронив ни звука. Затем она положила руку на голову Этельстану. Юноша ни в чем не виноват, он сделал все, что мог, и даже больше. Юное бесстрашное сердце…
– Ты хорошо служил своему господину.
– Я не смог спасти его. – В словах оруженосца звучала горечь. – Я должен был его спасти, защитить. И не смог.
– Это было не в твоей власти. – Не хватало еще, чтобы парнишка всю жизнь терзался чувством вины. – Все в руках Господа нашего.
Этельстан закрыл глаза и, казалось, забылся лихорадочным сном: разговор вымотал его. Римильда встала и взглянула на Париса, тихо стоявшего у нее за спиной.
– В крепости есть священник? – негромко осведомилась она.
– Трое. Здесь есть капелла.
– Я хотела бы, чтобы отслужили заупокойную службу.
– Я провожу вас.
Теперь Римильде совсем не хотелось спешить. Она все узнала и все потеряла. Осталось лишь отдать последний долг брату.
