Текст книги "Мой сводный враг (СИ)"

Автор книги: Эмилия Грант

– Артем? Это Артем? – женщина радушно улыбается, словно и правда рада меня видеть. Она что, дура? Неужели думает, что я позволю им с отцом расписаться? – Меня зовут Лариса Николаевна. Можно просто Лариса. Очень приятно с тобой наконец познакомиться!

В каждом слове, в каждом звуке такая патока, что сводит челюсть. Я совершенно ничего не понимаю. Какого черта Ягодка сюда спустилась и почему все так спокойно отреагировали на ее появление в святая святых?

– А это моя Олеся, – будто услышав мой вопрос (а может, поймав взгляд), говорит Эта Женщина, приобнимая Ягодку. – Думаю, вы подружитесь.

Фак… Что?!

Моя ночная пассия по совместительству еще и несостоявшаяся сестричка?! Охренительно мы с ней “подружились”.

– Такое ощущение, что где-то я тебя уже видел, – обращаюсь к Олесе, подмечая, как она заливается румянцем и отводит взгляд. Отец, приобнимая меня за плечи, тянет вперед, и я шагаю.

– Приятно познакомиться, – невнятно бормочет девушка.

– Олеся у нас очень скромная девушка, – начинает отец. Ага, скромность прям из всех щелей прет. – Они с Ларочкой в Воронеже жили. А в институт Олеся уже в столице поступала.

Я даже не знаю, что меня больше раздражает. Это его “у нас”, “Ларочка” или то, с какой нежностью отец говорит про свою пассию и ее дочь. Он, по всей видимости, явно не в курсе, что из себя представляет эта Олеся. Работать в баре, чтобы цеплять богатых мальчиков – офигеть афера, я даже повелся! Впрочем, яблоко от яблоньки недалеко падает, видимо, насмотрелась на свою мать и переняла линию поведения. А что, тоже неплохо. В жизни явно устроятся. Та, что постарше, буквально в одном шаге от мармелада с трюфелями.

– … учится, вот, теперь, – продолжает отец.

– А я думал, что уже все умеет, – стараюсь унять сочащуюся желчь, хотя бы как-то подавить ее, но получается хреново.

– Артем! – в тоне отца звучат стальные нотки, он единственный понял все мое отношение к сложившейся ситуации. Эта его Ларочка стоит спокойно, будто ни в чем не бывало, а Олеся как глупый олененок хлопает глазками, мнется с ноги на ногу и явно не знает, как себя вести. Тьфу, а не семейка. Как отца только угораздило?

– Думаю, нам всем стоит позавтракать, – Лариса, как маленький ребенок, хлопает в ладоши, улыбается и взглядом приглашает к столу. – Людмила Михайловна, что же вы на пороге стоите? Проходите.

Легко оттолкнувшись от высокой мраморной столешницы, женщина подходит к кухарке и забирает у нее супницу. Помощница дофига, понятно. Вот, на какой крючок отца подцепила, усиленно делает вид, что вся такая естественная, простая. Ага, как же. Водружает супницу на уже накрытый стол: мясные и сырные нарезки для бутербродов, свежевыжатый сок, фрукты. Идиллия, мать его. Будто с какой-то дурацкой рекламы, в которой все актеры нацепили улыбки, а в глазах прямо-таки читается: “Убейте меня”.

– Олеся, присаживайся, – отец галантно отодвигает стул и перед Ларисой, и перед ее дочерью.

– Я, наверное, пропущу завтрак, – эта волчья ягодка все же поднимает взгляд. – Опаздываю на электричку.

Надо же! Еще не выпросила у отца машину. Видимо, они с матерью боятся спугнуть денежный мешок в его лице. Заметили, что он на дух не переносит меркантильность.

– Олеся, не спеши, – настойчиво повторяет отец. – Тебя Артем потом докинет, всяко быстрее, чем на электричке твоей. Как раз на его бмв техосмотр совсем недавно прошли.

– Я лучше сама…

– С удовольствие довезу сестренку до института, – мы говорим одновременно. Вот только эта лань заливается краской и отводит взгляд, а я все же нахожу в себе силы, чтобы каждая моя фраза не звучала, как вызов.

– Как тебе в Англии, Артем? – спрашивает “Ларочка”, когда мы все усаживаемся за столом. Мажет бутерброд с черной икрой, причем так, будто всю жизнь ее ела.

    Девчонка лишь вяло ковыряется в тарелке с бульоном. Ух, милая, аппетит пропал? Так это только начало.

    – Прекрасно, – сухо отвечаю я. И внезапно добавляю: – Очень рад, что не стал тратить время на российское образование.

    Слежу за реакцией Олеси и удовлетворенно хмыкаю, когда она морщится. Явно хочет что-то сказать, но молчит.

    – А Олеся в институте дизайна и технологий учится, – с гордостью произносит Лариса. Конечно, когда всю жизнь провела в Воронеже эта помойка, о которой я даже не слышал, будет казаться крутым учебным заведением.

    – А кто оттуда выпускается? – не сдерживаюсь. – Швеи и технички?

    – Я учусь на дизайнера архитектурной среды, – холодно отвечает Олеся. Да неужели? У нашей маленькой шлюшки прорезались зубки? – На случай, если в твоем мире существует только экономика и юриспруденция, я поясню. Буду заниматься проектированием высокохудожественных предметно-пространственных средовых комплексов, связанных с архитектурой, созданием интерьеров малых архитектурных форм городской и ландшафтной среды. Проектированием фасадов зданий, входных групп с прилегающей территорией и монументально-декоративного оформления средовых объектов. Мне перевести?

    Не могу себя сдержать, а потому показушно зеваю. Ну и скукой планирует заниматься эта девчонка. С другой стороны, бабки там и правда крутятся большие, выше вероятность найти тугой кошелек с престарелым членом.

    – Олеся, – мягко окликнула ее мать.

    – Артем! – одновременно с ней одергивает меня отец.

    – Я пойду собираться, – Олеся встает из-за стола, с шумом отодвигая стул, вымучивает из себя улыбку и добавляет: – Спасибо за завтрак.

    Остаюсь на своем месте с видом победителя. Если она сдалась так просто, то выдавить шлюшку-старшую и шлюшку-младшую будет не так уж и сложно.

    – Артем, тебе тоже надо привести себя в порядок, – уже спокойнее говорит отец. – Не забыл? Тебе везти Олесю в институт.

    – Ах да, точно. Я понял, что столько лет отучился в Англии для того, чтобы работать персональным водителем, – весело замечаю я.

    Лариса опускает взгляд и стискивает зубы. Ага, значит, и ее прошибло.

    – Артем, очень тебя прошу, – тон отца звучит куда мягче и спокойнее. Он и правда изменился за то время, что меня не было. – Попробуйте, пожалуйста, найти общий язык и подружиться.

    О да, мы подружимся. Еще как подружимся.

Когда я спускаюсь на улицу, Олеся уже стоит у машины. То и дело поглядывает на часы и переминается с ноги на ногу. В потрепанных узких джинсах, голубой рубашке и расстегнутой дешевой кожанке. Волосы собраны в пучок, на лице ни грамма косметики. Мда, сестричка, слабенько.

    При виде меня она закусывает нижнюю губу и тихо, но твердо произносит:

    – Я не поехала сама только для того, чтобы обсудить все произошедшее.

    – А где же твоя форма секс-игрушки? – игнорирую ее фразу и щелкаю на ключ машины. Моя темно-изумрудная малышка отзывается приветственным писком и открывается. – Садись.

    Последнее бросаю сухо, но девчонка послушно приземляется на пассажирское кресло. Осторожно укладывает рюкзак с хреновой тучей всяких китайских висюлек на колени. Смотрит только перед собой, не прекращая пожевывать губу. Не знаю, какая дура сообщила, что это может возбуждать.

    Впрочем, во всем своем смятении шлюшка-младшая и правда выглядит мило. Эти выбившиеся из пучка волосы, тонкая открытая шея, острые ключицы, плотно сомкнутые коленки – образ святой простоты может цеплять. И этот уже знакомый ягодный запах… Ммм, поездка обещает быть веселой.

    – Я… – начинает она, чуть подаваясь вперед.

    – Пристегнись, – в приказном тоне прерываю я и трогаюсь с места. Слушать все эти идиотские оправдания не хочется.

    – То, что произошло вчера вечером... – спустя несколько минут она вновь начинает говорить. Слышно, что старается подбирать слова. Лицемерие, сраное лицемерие!

    – О да, прекрасный был цирк. Кто бы мог подумать, что я познакомлюсь с будущей сестренкой в шмаро-баре? Неужели настолько хорошие чаевые, что ты там работаешь? Или отец дает недостаточно денег?

    Олеся заливается краской и опускает взгляд.

    – Что, дорогая, не привыкла, когда с тобой так общаются? – я усмехаюсь. – Тебе вот такое ближе?

    Одной рукой удерживая руль, вторую кладу к ней на коленку и крепко сжимаю. Чувствую, как она вздрагивает от этого прикосновения. Продвигаюсь выше, запуская пальцы на внутреннюю сторону бедра. А она горячая, чертовски горячая. Интересно, какая у нее температура там?

    – Прекрати, – слышу сдавленное, но не останавливаюсь. – Прошу, перестань!

    – Мы ведь только начали, – с издевкой тяну гласные.

    – Твою мать, хватит! – она выкрикивает и с силой отталкивает мою руку. – Останови машину!

    – Что? Тебе больше не хочется играть? – выплевываю.

    – Останови. Машину, – выдает буквально по слогам. Бросаю на нее взгляд и отмечаю, что ее натурально трясет. Даже губы подрагивают! Ха! Это девочка так злится или возбуждается?

    Сбавляю скорость и съезжаю на обочину. Когда притормаживаю, с любопытством смотрю на то, что она планирует делать тут, на трассе. Пойдет до города пешком? Смешно. И недальновидно.

    – Ну ты и мудак, – качает головой и дергает за ручку. Дверь разблокируется только со второго раза.

    – Я загляну к тебе сегодня на работу, – с явной насмешкой бросаю вслед. – Может, там ты будешь более покладистой.

Давлю на газ, а сам смотрю в зеркало заднего вида. Сперва она неловко осматривается по сторонам, а потом отводит в сторону одну руку, голосует. Выглядит так жалко и несчастно, что я почти верю в ее актерскую игру. Ей не в этот сраный институт дизайна и технологий надо было идти, а в актерское училище. Актриска погорелого театра, блин.

Почти сразу подле нее тормозит белая старая тайота. О чем-то договорившись с водителем, она залезает на пассажирское сидение, и машина трогается с места. Быстро она разобралась, как ей быть, чувствуется опыт.

    Моя малышка урчит и податливо разгоняется. Возвращаться домой нельзя, отец еще не уехал в офис, а значит, пойдут лишние вопросы. Не стоит его лишний раз злить, пусть думает, что мы с Ягодкой пытаемся подружиться в дороге.

    – Институт дизайна и технологий, – говорю я навигатору.

    – Прямо пятнадцать километров, – мягким женским голосом отзывается телефон.

    Что же, посмотрим, где учится шлюшка-младшая, а заодно и к Вадиму заеду. Он как раз неподалеку живет. Вот он охренеет от свежих новостей. Нажимаю на кнопку, чтобы включить музыку, кручу на максимум:

 
"Моя милая девочка Саша, сердцеедка со стажем,
Как и я прямо скажем,
Но мы ничего прямо друг другу не скажем.
Чтобы не портить наш красивый рассказ,
Я буду слепой статуей.
От меня и не надо ей глаз,
Не надоесть быть моей надо ей.
Но какими бы полными не были наши сосуды,
Рано или поздно мы не выпьем до дна друг друга,
А в высохших лужах не видно звезды.
И уйди, не хлопая дверью,
Все, что ты мне готова предложить,
А я уже думал, что с тобой не может быть не скучно жить".
Строки из трека Oxxxymiron & ЛСП “Мне скучно жить”.
 

Уже через минуту ни Олеси, ни тайоты, в которую она села, не было в поле моего зрения. На мгновение мелькнула мысль, что не стоило отпускать девчонку голосовать. Если с ней что-то произойдет, мне же потом и выкатят. Но мысль уходит, как только я вспоминаю, что Олеся уже взрослая девочка, и раз уж работает в таком баре, то точно осознает все риски, так как не раз с ними сталкивалась.

Вот только что теперь делать с ней и ее матерью? Как правильнее дать им понять, что для них нет места ни в доме отца, ни в его жизни. И как донести эту идею до отца? Свадьба всего через несколько месяцев, у меня чертовски мало времени.

Перестраиваюсь в правый ряд и сбавляю скорость.

Отец развелся с матерью, когда мне было всего восемь. Я долго не понимал, что произошло и почему мама уехала в какую-то другую страну, почему нам с отцом приходится жить вдвоем, пусть даже в окружении кучи прислуги. Когда закончил школу – отец настоял, чтобы среднее образование я получал в России – уехал в Англию, к матери. Вот только с ней я прожил всего пару месяцев, на высылаемые отцом деньги снял квартиру. Именно в тот момент я осознал, что мать родила сына для того, чтобы удержать отца. А отцу на меня глубоко плевать, потому что я был рожден нелюбимой женщиной. Он звонил, дай Бог, раз в пару месяцев, задавал дежурные вопросы о моих делах и учебе. И только полгода назад начал проявлять хоть какой-то интерес: участились звонки, расширился список вопросов. Я впервые за долгое время посчитал, что отцу, скорее всего, не совсем на меня плевать. И вот… эта идиотская свадьба, эта показушная идиллия за завтраком.

Ну уж нет. Как бы отец ни относился ко мне, такую ошибку я ему совершить не позволю.

Глава 3

Олеся

Я привыкла считать себя человеком спокойным и рассудительным. Истерики, вспышки гнева, безумные выходки, – все это вообще не про меня. А уж кидать на незнакомцев, заводить случайные интрижки… Боже упаси! Пока мои бывшие одноклассницы умудрились забеременеть, выйти замуж, родить, развестись и снова забеременеть, я спокойно оканчивала школу и готовилась к институту. И вот один вечер, одна случайная встреча – и я уже творю, не пойми что.

Вова, чтоб его! Таня была права, наверняка, этот придурок подсыпал мне что-то! Голова с утра раскалывалась так, что перед глазами взрывались фейерверки. Но все это было сущей ерундой по сравнению с тем, кого я обнаружила в своей постели. Сначала просто перепугалась, что притащила домой незнакомца и опозорилась перед будущим отчимом и мамой, которая не так меня воспитывала. Но стоило мне услышать его имя, как я поняла: Господи, лучше бы это был секс со случайным незнакомцем!

Нет, я догадывалась, что Артем будет не в восторге от свадьбы наших родителей. Раз уж прилетел из Англии вот так, без предупреждения. И все же я умудрилась сделать так, чтобы он возненавидел меня – и заодно маму – еще сильнее. Ненависть, презрение, брезгливость – все это отчетливо читалось в его взгляде. Наверняка решил, что я снимаю трусы перед каждым прилично одетым посетителем бара. И вел себя со мной так, словно я дешевая проститутка.

Ужас. Меня трясло от его ядовитых слов, от издевательского тона. Буквально трясло, как будто температура скакнула до тридцати девяти. Тело бил озноб, потому что такой обиды и такой ярости я не испытывала никогда. Но что я могла возразить? «Нет, я не такая?» Да он бы не поверил! Уж точно не после того, как я чуть не отдалась ему около мужского туалета. Если бы не Таня… Надо будет отблагодарить ее сегодня. Может, отпущу пораньше, а сама доработаю смену за двоих.

К счастью, мы с Артемом не переспали. И этот факт вполне можно записать в разряд самых настоящих чудес, потому что вчера я себя абсолютно не контролировала. И пусть наутро мне отшибло память, я первым делом рванула в туалет и убедилась, что все в порядке. Ни боли, ни крови… Нельзя же лишиться девственности и не знать об этом! Нет, между нами ничего не было. Видимо, мне попался очень заботливый ангел-хранитель.

Проблема в том, что Артема в этом никак не убедить. Он лапал меня так, будто имеет на меня какие-то права. Его ладонь прожигала кожу, прикосновения вызывали одновременно и брезгливость, и ужас, и непонятную истому. Хотелось содрать с себя одежду, сжечь ее к чертовой матери, а потом часа три стоять под горячим душем, отскабливая с себя железной мочалкой грязные отпечатки этого урода.

Я бы выпрыгнула из машины на ходу, если бы Артем не затормозил. Села к первому попавшемуся мужику, о чем тут же пожалела: салон пропах какой-то кислятиной и табаком, лысеющий водитель восточных кровей с руками, покрытыми даже не волосами, а густой черной шерстью, тут же начал говорить какие-то сальности, отпускать сомнительные комплименты, и мне пришлось попросить, чтобы он добросил меня до ближайшей станции.

 – Дэ-э-эвушка, куда так спеши-и-шь, – гортанно протянул он, отчего меня передернуло.

 – Простите, опаздываю на электричку, – я обхватила рюкзак, будто он мог меня защитить.

 – Зачэ-э-м обманываэш, э? Такая красавица, а обманываэш. Отвезу, куда скажешь! Все, что хочешь, сделаю. Я – тебе, ты – дяде Расулу…

Паника подступила к горлу, я судорожно соображала, что делать. Нащупала в кармане связку ключей, сжала их так, чтобы каждый ключ выступал между пальцами, готовая в случае чего ударить, как кастетом. Но мы неслись на полном ходу по трассе, и вырубить водителя вряд ли было бы хорошей идеей.

Я чувствовала на себе липкие взгляды «дяди Расула», делала вид, что смотрю в окно, старательно игнорировала его реплики, и тут на глаза попался пост ДПС. В тот момент мне показалось, что ничего прекраснее я в жизни не видела. Зажмурилась на секунду, помолилась про себя, а потом резким движением схватилась за руль и крутанула его, чтобы машина вильнула в сторону.

 – Э-э-э! – заорал Расул, выравнивая руль. – Савсэм абалдэла?! Щас я тебе!..

Но я уже не боялась его угроз, с замиранием сердца глядя вперед. Полицейский, как рыцарь в сияющих доспехах, выскочил вперед, размахивая жезлом, и Расул, громко ругаясь на своем языке, свернул на обочину.

 – Сержант Михальчук, ваши документы, – козырнул мой спаситель, заглядывая в окно, и я тут же дрожащими пальцами отстегнула ремень, открыла дверцу и ломанулась к посту.

 – Девушка, вы в порядке? – без особого дружелюбия воззрился на меня усатый ДПСник, явно недовольный тем, что его оторвали от сканворда и бутерброда с копченой колбасой.

 – Да… Я… Там мужчина… – начала было я, но тут же прикусила язык: если я начну кого-то обвинять, придется, наверное, писать заявление или протокол заполнять. Черт знает, какие у них тут порядки. Мамин старенький «форд» еще в Воронеже один раз царапнул на парковке мужик на «патриоте», так мы убили полдня на бумажную возню. А я сегодня ну никак не могла пропустить занятия.

 – Что мужчина? – нахмурился усач, поправляя фуражку на затылке.

 – А… Да так, показалось. Извините, – я выглянула в окно, и лишь убедившись, что проклятая «тойота» вместе с Расулом скрылись из виду, вышла на улицу, и тут же нос к носу столкнулась с сержантом-рыцарем.

 – Вы в порядке? – он окинул меня обеспокоенным взглядом.

 – Да, – я выдавила улыбку. – А не подскажете, как тут можно добраться до ближайшей станции? Или, может, автобусная остановка?..

 – Он на вас напал, да? – сержант не купился на улыбку, которая, судя по всему, вышла довольно жалкой. – Думаете, я не знаю таких, как он? Слушайте, будет лучше, если вы напишете заявление. У нас есть номера, его водительские права…

 – Простите, сержант… Михайлов?

 – Михальчук.

 – Да. Так вот, сержант Михальчук, – я вздохнула. – Формально ничего страшного не произошло. Может, я вообще зря запаниковала, и он просто прикалывался. Но мне не нужна сейчас канитель с полицией.

 – Подождите-подождите, – сержант подозрительно прищурился. – А что вы вообще делали в его машине? На трассе?..

Он не произнес слово «проститутка» вслух, но ему и не надо было. Потому что лицо у него стало один в один, как у Артема полчаса назад. Господи, да что ж такое?! Один раз оступилась, позволила пьяному мажору себя облапать – и все, у меня как будто клеймо на лбу проявилось! Теперь каждый встречный мужчина будет принимать меня за жрицу любви? Я бы расхохоталась в лицо полицейскому, если бы мне не было так чертовски обидно.

 – Я что, похожа на проститутку?! – злость, которая копилась во мне с утра, вырвалась наружу, как раскаленная лава из вулкана. Подсознательно я понимала, что сейчас не то место и не то время, чтобы устраивать разбор полетов, и полицейский был уж тем более не самым подходящим человеком, на которого мне стоило орать, но остановиться я уже не могла. – А зачем мне, по-вашему, рюкзак? Думаете, я таскаю с собой весь арсенал для ролевых игр? Хорошо, давайте посмотрим! – я расстегнула молнию.

Сержант ощутимо смутился, на его щеках проступили красные пятна. Кажется, он служил на благо закона не так давно и не привык к громким пешеходам.

 – Девушка, да я понял уже…

 – Ну-ка, что там? Учебник? Еще учебник? Конспекты, конспекты, конспекты… Пенал! Да, карандаши, конечно, можно использовать не по назначению, но не эти. Они хорошо заточены. А, это эскизник. Вот студенческий билет.

 – Уберите, пожалуйста, – пробормотал Михальчук, нервно оглядываясь по сторонам.

 Я посмотрела на него, ощутив укол совести, и руки опустились. Приступ гнева прошел, словно его и не было. То ли я просто выпустила пар, то ли осознала, что этот человек мне помог, и винить стоит не его, а Артема, по чьей милости я вообще оказалась на трассе.

 – Извините… – сдулась я, застегнула рюкзак и перекинула через плечо. – Просто перенервничала… И на занятия теперь наверняка опоздаю.

 – Вы уж  больше не голосуйте, – сочувственно отозвался сержант.

 – Ни за что! – клятвенно пообещала я. – Только если на железной дороге. Кстати, где она?

 – Знаете, что? – вдруг оживился Михальчук. – А давайте я вас подброшу до Москвы?

 – Вам разве можно отлучаться?

 – Ничего, вместо обеденного перерыва, – с улыбкой отмахнулся он. – Совесть не позволит отпустить вас одну. И лесополоса, и рынок строительный… Словом, сейчас с вами с ветерком до ближайшего метро. А? Соглашайтесь! Когда еще покатаетесь на полицейской машине!

 – Надеюсь, никогда, – усмехнулась я, глядя, как вытянулось добродушное лицо сержанта. – Ну, не в этом смысле, конечно. Спасибо вам!

Вот так часто бывает. Не успеешь ты подумать, что день пошел коту под хвост, как вдруг в твоей жизни случается что-то хорошее. Или встречается кто-то хороший. Михальчук оказался совсем не похожим на классического стража порядка. Скорее, напоминал мне Ивана-дурака из сказки. Нет, вовсе не из-за глупости. Просто во-первых, его и вправду звали Ваней, а во-вторых он произвел впечатление простецкого душевного парня, с которым через десять минут общения кажется, будто знаешь его с ясельной группы садика. Ваня включил бодрую музыку, мы ехали, подпевая нестройным дуэтом, и я совершенно перестала волноваться из-за опоздания или гадать, что еще отчебучит сегодня Артем. По большому счету, мне стало на него абсолютно наплевать. Пусть думает обо мне, что хочет. Пусть и дальше считает себя пупом земли, предъявляет претензии отцу, отговаривает его от свадьбы. И если вдруг Сергей передумает только из-за того, что Артем  ему наплетет, значит, моей маме и не нужен такой муж. Но вот, не приведи Господь, Артем попробует еще раз нахамить моей матери или как-то ее обидеть. Я – ладно, я переживу. Но  за маму я с него три шкуры спущу. Или вон попрошу Ваню, и он сделает так, чтобы Артема на его выпендрежной тачке, выкрашенной по спецзаказу, тормозили на каждом посту.

Ваня сначала хотел высадить меня у ближайшего метро, но передумал и решил довезти до самого института. Я уже была почти уверена, что опоздаю не первую пару, однако спецсигналы сделали чудо: за пять минут до начала лекции Ваня лихо затормозил прямиком у главного входа.

 – Даже не знаю, как благодарить! – улыбнулась я. – Может, все-таки возьмешь деньги?

 – Ни в коем случае! – Ваня сделал строго лицо. – Я при исполнении. Но вот в свободное от работы время… Можно угостить тебя чашечкой кофе?

Свидания никак не встраивались в мой нынешний график. У меня едва хватало времени банально принять душ перед сном, даже еду я привыкла совмещать с уроками. Или перехватывала что-нибудь на работе в конце смены. Выделить время для целой чашечки кофе с добрым ДПСником на десерт – нет, для меня это была бы непозволительная роскошь.

 – Слушай, я в такой запарке… – я виновато подняла брови.

 – Ну, ясно. Это все из-за того, что я про тебя плохо подумал? – и Ваня посмотрел на меня такими большими печальными глазами, что у меня сердце екнуло. Я почувствовала себя жестокой и неблагодарной, и жалость к милому честному сержанту перевесила все прочие доводы.

 – Ладно. Я работаю в пабе «Салливан», он в Москве один, не ошибешься. Будет желание – заскочи, только не за рулем. Кружка отличного крафтового пива – с меня.

 – А телефон? – тут же осмелел Ваня, но на это у меня времени точно не осталось.

Выскочила из машины, махнула рукой и бросилась к институту, по пути сверяясь с часами. Две минуты! Ладно, если не сдавать куртку в гардероб…

 – Я смотрю, ты умеешь удивлять, – хлестнул меня в спину до боли знакомый насмешливый голос. – Менты? Серьезно?

Я застыла, словно наткнувшись на невидимое стекло. Зажмурилась. Господи, только бы показалось! Когда же я успела так испоганить себе карму, чтобы заслужить этого невыносимого настырного «родственничка»?! И если уж я его так бешу, то какого хрена он снова преследует меня?

 – Все сказал? – я обернулась, чтобы в очередной раз позволить окатить меня презрением. Ему что, больше не на ком больше самоутвердиться?

 – Хотел убедиться, что ты доберешься, – Артем дернул плечом. – Сколько водителей пришлось поменять, чтобы пересесть в карету со светомузыкой?

О безопасности он моей вспомнил, как же! Может, я и выгляжу, как наивная девочка, но отлично знаю, зачем Артем сюда заявился. Никак не мог поверить, что я и правда учусь. Думал, небось, что я из дома прямиком на работу, в элитный бордель. Папиков искать. Что ж, по себе людей не судят. Если Артем сам завсегдатай подобных мест, это еще не значит, что и я там ошиваюсь вместо учебы.

 – Нисколько, – сухо парировала я. – До кареты было два озабоченных козла, на таких далеко не уедешь. Да думаю, ты и сам знаешь, потому что одного из них периодически видишь в зеркале.

 – Два?! – нахмурился Артем. – В смысле «озабоченных»? А на той «тойоте»…

 – Сделай одолжение, иди к черту! – отрезала я и, круто развернувшись на каблуках, поспешила в институт.

На лекцию я все же опоздала. Пара минут, потраченных на перепалку с Артемом, стоили мне косого взгляда нашего суперпунктуального препода. И все же за парту я села довольная собой, потому что наконец сумела поставить на место своего сводного братца.

Знаю, хамить – нехорошо. И мама всегда учила меня быть вежливой даже в самых неприятных ситуациях. Но что делать, если Артем не понимает иначе?

День выдался не из легких. Действие таблетки быстро прошло, и уже к третьей паре я снова почувствовала неприятное гудение в голове. На семинаре выяснилось, что я напутала с заданием и получила штрафную домашку. Словом, к концу пар – и к началу рабочей смены я напоминала самой себе дохлую лошадь: сколько ни пинай, не поедет.

Дотряслась до бара в набитом под завязку вагоне, где в вертикальном положении меня удерживала только толпа. Если бы народ вышел раньше времени, я бы просто обмякла и шлепнулась на пол, как марионетка, которую отпустил кукольник. И когда я-таки вползла на работу, первым, кто попался мне на глаза, был Вова. Сиял, сволочь, как отполированный чайник.

 – О, Леська! – радостно приветствовал он меня. – Привет! Как дела?

 – Как дела? – мрачно переспросила я, швырнув рюкзак на стойку. – Как дела?!

 – Эй, какая муха тебя покусала?

 – Ты что мне вчера налил? – я подошла к нему с самым суровым видом, на какой только была способна.

 – В смысле? Ты про коктейль?

 – Я про твой «секретный рецепт»! Это вообще законно?

 – Если тебе восемнадцать – да. Просто выпивка, чего ты начинаешь… – он попытался изобразить невинное удивление, но вышло у него отвратительно.

 – Я ведь могу пойти в какую-нибудь лабораторию и пописать в баночку. Потом накатать заявление. И если ты думаешь, что хоть одна живая душа будет по тебе скучать те десять лет, что тебе впаяют за наркоту, то ты сильно ошибаешься.

 – Давай вот только не надо этих дешевых понтов, – как-то неуверенно расхрабрился Вова. – И вообще. Никто ничего не докажет. Ты взбодриться хотела? Взбодрилась! Какие ко мне претензии?

 – Да у меня из-за тебя чуть не… – начала было я, но вовремя прикусила язык. Вова явно был не тем человеком, которому стоит рассказывать про интимные приключения. Потому что он услышит только то, что хочет. А именно: «перевозбудилась». И потом наизнанку вывернется, но попытается снова подсунуть мне какую-нибудь дрянь, чтобы в следующий раз я перевозбудилась уже на него. Нет, таких подробностей Вова от меня не дождется. Могла бы я уволиться – уволилась бы к чертям собачьим. Но где я так быстро найду новую приличную работу? Еще и с чаевыми. Мне квартиру надо снимать, а с учетом Артема, желательно сделать это как можно быстрее.

А Вова… Где-то в глубине души он, наверное, неплохой человек. Дурак просто. И озабоченный, как мартовский кот. Главное – вовремя поставить его на место и припугнуть, как следует. Чтобы неповадно было.

 – Да у меня из-за тебя чуть голова не лопнула, – произнесла я, наконец, взвесив все за и против. – Имей в виду: у меня друг есть мент. Так что попробуешь мне еще раз подсунуть какую-то наркоту, будешь иметь дело с ним.

 – Ой, да ладно, – отмахнулся Вова и фыркнул. – Пугать она меня будет… Иди переодевайся, хвастушка.

Я смерила его напоследок долгим пронзительным взглядом, который должен был означать что-то вроде «я слежу за каждым твоим шагом», и скрылась в раздевалке.

У меня бывают моменты, когда кажется, что все по плечу, запас сил безграничен, а настроение оптимистичное и бодрое, как девица из рекламы йогуртов. Но сейчас на меня то ли напал весенний авитаминоз, то ли накатил запоздалый отходняк после утренних приключений на трассе… Не знаю. Но я вдруг осознала, что уже какое-то время сижу на скамейке со спущенными штанами и глупо пялюсь в одну точку. Опомнилась, лишь когда в раздевалку влетела Таня, дыша, как мопс, которого заставили пробежать стометровку.

 – Блин… Опоздала… Прости… Выйдешь? Там Вова уже открыл… – затараторила подруга, пытаясь восстановить дыхание и, увидев мое состояние, нахмурилась. – Эй, ты в норме? Смена пять минут как началась!

 – Да? Черт… – я потерла лицо, выпуталась из джинсов и с трудом заставила себя шевелиться. – Иду, сейчас…

 – Лесь?

 – М-м-м?

 – Футболка наизнанку, – Таня скрестила руки на груди и прищурилась. – Так, колись. Что ты натворила? Тот парень, да?

Тихо ругнувшись, я переодела футболку и вкратце выложила коллеге всю историю. Из слов, которыми Таня наградила Артема, можно было бы составить целую энциклопедию обсценной лексики. Думаю, даже Шнур с удовольствием выписал для своих песен пару новых терминов.

Я наморщила лоб, усиленно стараясь представить себе член с ушами, и пришла к выводу, что определенное сходство у полученной картинки с Артемом все же имеется.

 – Я бы на твоем месте, – подытожила Таня, когда мы в полной боеготовности вышли в зал, – пошла бы к его отцу и рассказала все, как есть. Первая, пока этот утырок не успел все извратить. И тогда потом, как бы он ни выкручивался, все будут знать: это просто бредни чувака, которому не перепало.

 – И как я, по-твоему, объясню, что сама целовалась с ним у мужского туалета? – шепотом спросила я и улыбнулась клиентам. – Добрый вечер, меню, пожалуйста. На втором этаже есть удобные диванчики…