Текст книги "Замуж любым колдовством (СИ)"

Автор книги: Эмили Рут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Замуж любым колдовством – Эмили Рут

Глава 1. Пряники

Огонь полыхал во всю. Будто работала бригада драконов. Они выстроились в шеренгу.

Очень длинную.

И одновременно раскрыли пасти.

По команде старшего, в жёлтых солнцезащитных очках, дали залп. Сначала один, два, а затем я считать перестала, потому что у драконов, видимо, что-то сломалось. Вернее, прорвалось. Огонь разгорался всё сильнее и не останавливался.

Бедные…

Я должна была бы подумать.

Они же и вздохнуть не успевали.

Но гораздо сильнее мне было жалко родителей. И себя.

Ведь в огне стояли мы. Горели.

Ну… как горели…

Жгучее пламя обходило нас стороной, боясь родового колдовства, и хоть к огню мы не имели никакого отношения, могли особым заклинанием переправить куда угодно, хоть в тех же драконов.

Но делать этого не хотели.

Мы ведь, по сути, оказались здесь случайно. А если по честности, то по моей оплошности. Говорила мне мама: не буди драконов, а если разбудишь – такое случилось бы впервые, но мама в меня верила, – не соблазняй. Но я же не виновата, что грудь у меня выдающаяся, а топик оказался мал по размеру?

Я не нарочно. Честно. Это Вадик виноват. Если бы он мне не понравился – для него и топик прикупила, только с размером ошиблась – ни за что не полезла к драконам. Но Вадик ими интересовался, и я решила поинтересоваться. Кто же знал, что драконы заинтересуются мной!

И теперь меня поглощал огонь – представим – а Вадик даже на казнь не пришёл. Все собрались. Такое представление! А он дома остался. Наверное побоялся. Ответственности. Потому что кто со мной пошёл к драконам? Правильно. Кто сбежал, когда они проснулись? Правильно.

Я бросила усталый взгляд на огонь, перевела на улюлюкающую толпу и вздохнула.

Не везёт мне с парнями. Девятнадцать лет как не везёт.

***

Десять лет спустя.

Питер мне не совсем родной город, – призналась я кошке, которой было совершенно плевать. – Раньше я жила совсем в другом месте. В волшебном. Там и драконы жили. Правда до знакомства со мной они считались спящими, но не в этом суть. Это я к чему. На родину хочу.

Кошка была обычной и очень неприличной. Пока я ей изливала душу: работа достала, погода достала и просто без колдовства устала, она чистила свою шёрстку, а когда я сделала паузу и вздохнула, то вальяжно направилась прочь от пустой остановки.

Подъехал автобус, я лениво забралась внутрь, уселась в самом конце и поехала домой.

Только перешагнув порог съёмной квартиры, испытала облегчение и улыбнулась. На кухне ждал он. Мой жених.

С Гришей мы вместе уже целых пять лет.

Целых…

Это если не считать наших многократных расставаний на месяц, его командировок на два и «мне нужно отдохнуть» ещё на один. Желание отдохнуть всегда исходило от него. Он у меня чувствительный, эмоциональный и не слишком решительный.

Вопрос со свадьбой, например – важный вопрос, – решался почти год.

То у Гриши на работе завал, то в квартире мамы обвал – и это на полном серьёзе. Моя будущая свекровь умудрилась заняться аэробикой и обрушить книжный шкаф. Не спрашивайте как. Просто поверьте её габаритам.

Если задуматься, то она не раз нам вставляла палки в колёса. Как вспомню, сколько по случайности нам портила Тех Самых моментов, так вздрогну. А мысленно ещё прокляну.

Осторожно.

Даже представить не могу, как бы я выжила, случись вдруг какая беда с нашей съёмной квартиркой. Съёмной, но такой любимой.

Потому что свекрови здесь не нравится.

Ей вообще всё не нравится.

Не нравятся обои, цвет занавесок, узор на шторке в ванной, количество мебели и форма люстры, и то, что я повесила на дверь табличку «Добро пожаловать!» тоже не нравится.

Ей и я не нравлюсь. Волосы у меня не того цвета – блондинка я от природы, вешу я слишком мало – 40 кг при метре шестидесяти, глаза у меня слишком зелёные – колдовские. Это правда. Но свой дар я тщательно скрываю. О том, что я ведьма, никто не знает. Ну как никто: мои мама, папа, две тётки, сестры двоюродные, братья и говорящий попугай одного из них. А так да – никто.

Скинула туфли, вошла на кухню. Гриша не обернулся. Я нахмурилась. Слегка. Что-то не так? Интуиция у нас, ведьм, довольно хорошая, и холодок, идущий от моего почти что мужа ощущался за версту. Ну или до холодильника. У которого я стояла в поисках чего-нибудь жутко каллорийного.

Нашла половинку торта, значит, к нам Ларка заходила. Моя лучшая подруга с времён, как я сюда переехала. Она такие торты печёт, язык проглотишь.

Уселась поудобнее, облокотившись о стол, отломила столовой ложкой кусок и отправила в рот с непередаваемым наслаждением.

– Гри-и-иш? – протянула торт ему. – Хочешь? А потом ты точно кое-что ещё … захочешь.

От глюкозы во мне мгновенно проснулась дерзость, а вместе с ней и сексуальность. Её у меня и так отбавляй, с такой-то грудью, но после торта происходит какое-то волшебство, причём каждый раз, и появляется желание, которое невозможно держать в себе. Расстегнула на блузке пуговицу, следующую, шаловливо полезла к жениху, прикусила ему мочку уха и… чихнула.

Совсем не эротично.

Да и можно ли чихнуть эротично?!

Гриша только теперь оторвал глаза от планшета, посмотрел на меня удивлённо и сказал:

– Я сегодня буду работать и ночью. Ложись без меня.

– Ч-что?!

– Юль… я устал.

Я тоже устала. Поэтому ругаться не стала.

В тишине поели. Уставшие же. И разошлись. Он в гостиную работать – с телевизором ему лучше думалось – а я в спальню отдыхать.

Положила голову на подушку, но не заснула. Хоть я и устала (зачем иначе с кошкой болтала, зная, что та обычная?), а мысли отпустить так и не смогла. В конце концов, решила, свадебный мандраж, и с головой накрылась одеялом.

***

Утро началось с кошмара. Вернее, с пряников. С шоколадных в виде сердечка. Всё дело в том, что я не ем такие – не люблю и всё тут. Всякие там тортики, пирожные, даже шоколад – пожалуйста, а пряники… В общем, не моё это лакомство. Зато Гриша мой их обожает. Каждый раз по выходным я наблюдала такую картину: сидит мой благоверный и прямо на кровати, свесив ноги в тапках с зайцами, уплетает пряники.

В этот раз всё было так же за исключением одного: ел он очень сосредоточенно и всё на телефон поглядывал. А я проснулась, футболку отбросила, легла в откровенной позе – ждала, когда он от этих дурацких пряников отвлечётся и на меня обратит внимание. Зря я что ли эротично вытягиваюсь, рискуя растянуть связки. Глазками хлопаю тоже так эротично?

А он всё пряники жуёт.

Рассердилась, отвернулась к стенке и смачно так захрапела, хотя я не храплю, конечно. А Гриша вдруг стягивает с меня одеяло и протягивает половинку сердечка. Ешь говорит, они сладкие.

Я понимаю, что сладкие, но всё равно не люблю. А он своё гнёт и гнёт, гнёт и гнёт.

Мы поссорились. Из-за пряников этих дурацких. Он стал кричать, что ради него я могла бы и съесть одну штучку, а я кричала, что ради меня он мог бы есть их на кухне и не крошить в спальне.

– А Ларка их любит, – услышала, вскакивая с кровати. Захлопнула дверь ванной комнаты, и до меня долетели слова, – также, как и я.

Не знаю, чего он подругу мою вспомнил, но я включила музыку, вставила наушники, и в ожидании пока наберётся пена, начала пританцовывать у зеркала, пытаясь снять напряжение.

И снова интуиция кричала, но пробиться сквозь мои романтические грёзы о любви и долгожданном замужестве ей было не так-то просто. Уже тогда мне бы смекнуть, что он не просто так вспомнил о Ларке. Мы хоть с ней и давненько знакомы: шоппинги, пилинги, аэробика, танцы. Но чего он её вдруг вспомнил? Я понимаю, они общаются, она и в гости к нам заходит, если нет меня – за кофточкой, например. Я ей обещала красную. И всё же…

Махнула рукой, списала ссору на нервы, он же у меня чувствительный, и выбросила все тревоги из головы.

Легла в ванну, закрыла глаза и стала представлять, как я в шикарнейшем платье цвета шампанского с кружевным верхом, полупрозрачной талией, пышной юбкой как у принцессы, в нежно-кремовых узорах, и фатой до пола иду под руку с Гришей – таким красивым статным, светловолосым, голубоглазым в костюме такого же цвета и с бутоньеркой в тон к моим узорам на платье. Мы улыбаемся, целуемся ещё до того, как нас объявляют мужем с женой и перестаём ссориться раз и навсегда.

Идиллия.

Не знаю сколько я так пролежала, глупо и счастливо улыбаясь, но, наверное, заснула, потому что вода остыла, и я успела подзамёрзнуть, а пена – растаять, оставшись лишь этаким подобием бугорочков, совсем не прикрывающих мою выдающуюся грудь.

– Гриш! Поставь чайник! – попросила, кутаясь в полотенце и направилась прямо на кухню.

А там никого нет, только пряник, разломанный на две половинки. Ни записки, ни СМС, ничего. А ведь сегодня выходной. Куда мой благоверный делся?

И тут бух, бабах! Зашипело, зашумело. В общем, неожиданно прорвало трубу, а я в этих делах не соображаю. Это Гриша у нас мастер на все руки. Чего делать? Куда звонить? Растерялась так, что мама не горюй. Схватила телефон и давай жениху названивать. Попытки с восьмой, пока я вся в мыле и пене собирала воду да всякими тряпками затыкала дыру, мой благоверный наконец ответил. Как узнал, что случилось – примчался. Да только поздно: соседей мы затопили, а те прекрасно ладят с хозяйкой съёмной квартиры.

Что уж тут сказать… Выгнали нас. Разрешили собрать вещички, навести порядок, день-два ещё пожить, пока решаем куда податься, а потом всё. Хозяйка с нами прощается.

Я надеялась, мы сможем подыскать пока хоть комнату, но Гриша вспомнил о прекрасном варианте. И этот вариант был для меня худшим из возможных.

Сбылся самый страшный кошмар.

За пару дней до свадьбы мы, колдун-болтун… вынуждены переехать к его маме…

А жить со свекровью – это сущий Ад – я там бывала, знаю, что говорю. Он выглядит именно так, как жизнь с Гришиной мамой. Дело ведь не только в том, что она меня по какой-то причине невзлюбила, но и в том, что она помешана на чистоте, готовит исключительно на пару – следит за здоровьем, сидя у окошка с сигаретой, – встаёт ни свет ни заря и остальных заставляет, ну и, естественно, любит нравоучения. В её время девушки то, девушки это, а сейчас… Противная тётка до жути. Мне перед свадьбой с ней жить… Везение то ещё. Но ладно, что уж тут поделаешь. Квартиру так быстро не найдёшь. А эта была рядом с моей работой, окна в парк выходили… Эх, не везёт мне в этом Питере. Не везёт. На родину хочу.

Глава 2. Невезение гребу лопатой

Соседей мы затопили, с квартиры нас выселили, к свекрови переехали.

Вдобавок я сломала ноготь.

К несчастью, на большом пальце – самый красивый. К счастью, некритично, спасла положение даже без магии. Обычными ножницами.

Но это, конечно, всего лишь невезение.

Когда ж оно закончится?!

Чтобы ни себя, ни будущую тёщу не травмировать, я сразу, с порога, решила особо из комнаты не показываться: болтала по телефону с Ларкой, подыскивала квартиру, читала книжки, спала и наслаждалась грёзами о будущей счастливой семейной жизни.

Фантазировать я люблю и умею.

И поспать. Умею и люблю.

Разбудить меня не сможет целый духовой оркестр.

Обычно по выходным я набираюсь сил к понедельнику. У меня работа достаточно нервная: я секретарь в компании по изготовлению высокопрочных дверей. Работа нервная и скучная. Нервная, потому что нервов не хватает сидеть у телефона в ожидании звонка. Скучная, потому что телефон звонит очень редко.

Мы не самая успешная компания в городе.

Набираться сил планировала и в этот раз, но…

Потянулись выходные. Ужасно муторно и долго. Приходилось много спать – я даже устала, а сил так и не набралась. И много читать – в жизни столько романов не листала. Половина субботы и целое воскресенье мне казалось, что я нахожусь почти в Аду. Свекровь громко включала музыку – иначе аэробика не шла, и громко подпевала, если эти крики можно обозвать пением. Я усердно читала вслух о том, как в дорогущем ресторане Он раздевал Её глазами, забыв об ароматной буженине, а Она томно вздыхала, мечтая поскорее съесть обед.

Страницы шелестели, я немного погружалась в мир иллюзий, но стоило мне на секундочку почувствовать, что жизнь не так ужасна, как о себе напоминала дорогая свекровь – она и правда дорогая, обвешанная украшениями: одни серёжки Гриша покупает ей не реже раза в месяц, а серёжки непростые, а серёжки золотые. Обычно, с аккуратным камушком.

Именно в эту минуту ей необходимо было громко вспомнить о своих годах – она в общем-то молодая для матери тридцатилетнего; поплакаться о высоких ценах – как же без этого; напомнить мне, невзначай, что раз живу здесь, могла бы проявить больше уважения и хотя бы вымыть пол.

Пол был чистый.

Я отбросила книжку и заснула.

Снился мне дракон, зовущий на свидание в ресторан с бужениной. Я отмахнулась от него его же огненным цветком и проснулась.

Нельзя читать романы о драконах, притворяющихся мужчинами, да ещё и нелюбителями мяса. Хотя женщины им, безусловно милее. А некоторым и вкуснее.

С трудом и невероятным терпением дождалась Гришу. Он даже в выходные мог решать рабочие вопросы и, к сожалению, не дома. Из-за этого нередко ссорились. Я объясняла, что так можно всю жизнь пропустить, он утверждал, что жизнь и без того пройдёт. Так зачем переживать?

Гриша мог быть очень пессимистичным. К счастью, таким он становился редко.

Жаловаться не стала, но намекнула: ещё немного, и я сбегу. Гриша поцеловал меня в лоб – устал для бОльших нежностей – и пообещал, что как только поженимся, мы сразу съедим. Но первый пункт не состоялся, а второй претерпел глобальные изменения.

В понедельник я вышла на работу. Пришла как всегда бодрая, поправила непослушные волосы, глядя в своё крохотное зеркало. Улыбнулась отражению. Коллегам. Правда, сама не знаю для чего. Наверно, для поднятия собственного духа, ведь работаю я здесь не по собственной инициативе, а из-за того, что без опыта работы в двадцать девять лет особо никуда не устроишься. Мне вообще повезло, что сюда взяли.

В родном городе я могла спокойно колдовать – в той сфере и хотела работать. Но потом по юности, по глупости разбудила драконов, и в итоге, после показательного представления с огнём, нам пришлось бежать.

Не из-за драконов, с ними мы разобрались – снова усыпили.

Из-за колдунов, невзлюбивших ту семью, что стала более знаменитой, чем они.

Покидать родные места и переселяться в мир людей мне совсем не хотелось. Но проблем с колдунами хотелось ещё меньше. Они в нашем городе были главными: их слово имело огромный вес.

Поэтому мы и собрали вещи, немного – чемоданов двадцать: три маминых, три папиных и остальные для меня. В юности я любила модничать. Впрочем, сейчас люблю не меньше. Помахали ручкой «доброжелателям», сели в магпоезд и поехали в Питер.

В новой жизни нелегко было сразу.

Заговоры и прочее, то, чему учили ведьм – считались здесь шарлатанством. Мама приняла решение, что надо нам приблизиться к обычным людям, а значит забыть всё, что хоть как-то связано с прошлым и тем более колдовством, и убедила в этом нас. Быстро решила и быстро освоилась. Папа тоже.

А мне непривычным был запах машин, пробки, утренняя хмурость. Питерская серость, перепады температур и насмехательство природы. Снег в мае? Дождь в январе? Ужас какой-то…

С большим трудом и полным нежеланием я устроилась секретарём. Сначала в одну компанию, затем в другую, третью. Но удержаться смогла лишь в этой. Коллектив сплошь из мужичков лет так пятидесяти – женатые, плотно под каблуком сидящие.

Вариант идеальный.

Тем, что я ведьма, ни перед кем не хвасталась. Ларка, подруга моя верная, и то не знала. Не только потому, что ведьм здесь считают шарлатанками, но и потому, что их не любят.

По-настоящему не любят.

На костёр, может, и не сошлют, но на телевидении или в журнале, на радио или по интернету высмеют так, что не захочешь из дома показываться.

Можно, конечно было бы колдовать по-тихому, и я вам так скажу по секрету: иногда я так и делаю, правда всё моё колдовство сводится к мелочам вроде помыть посуду – терпеть не могу это занятие, наколдовать туалетную бумагу или убрать крошки со стола – но на большее поднять магию я не рискую.

Время ползло хуже, чем на скучных лекциях в универе – учиться я не слишком любила. Я сидела за столом, попивала кофе, ждала звонка. Ждала звонка, а дождалась начальства.

Лично.

Толстый и седеющий Пётр Валерьевич пару раз кашлянул, будто чем-то подавился, и произнёс:

– Дорогая моя Юлечка, вы очень ценный сотрудник, но понимаете…

Обычно после такой фразы во многих книгах рушился мир героини. Я перепугалась, что начальник сейчас решит мне урезать зарплату, а мы с Гришей хотели слетать в тёплые страны. Захочет лишить выходного или даже отпуска. На всякий случай помолилась – креститься-то нам ведьмам не положено, а молиться про себя пожалуйста. Затаила дыхание.

– Вы у нас самая молодая, неопытная, а трат наша фирма терпит много и надо кого-то сократить, понимаете?

Я понимала, но дышала надеждой.

– Простите, Юлечка, но мы выбрали вас.

Уронила чашку с кофе на клавиатуру компьютера. Сначала представила как дракон даёт команду своей бригаде, а затем, как ярким пламенем горит лысина Петра Валерьевича.

Медленно поднялась, вдохнула-выдохнула.

Опустила взгляд на клавиатуру.

К счастью, денег с меня не потребовали, просто помогли дойти до двери, по дороге награждая комплиментами какая я умная, замечательная, красивая и, уверяя в том, что я достойна лучшей работы в коллективе сверстников. Пожелали удачи – громко так, дружно, – и захлопнули дверь чуть ли не перед самым носом.

В эту минуту, стоя на улице мне очень хотелось наплевать на запрет и поколдовать: вызвать у начальника несварение, метеоризм, икоту или хотя бы превратить в жирного порося. Лучше страдающего прыщами. И с одной ногой.

Нет.

С двумя. Левыми.

Но… нельзя.

Снова улыбнулась. Теперь отражению в витрине магазина.

Вытащила из сумочки батончик «Милки Вей» – как чувствовала, купила по дороге на работу – и, бодро пританцовывая под музыку в наушниках, пошла навстречу лучшей жизни.

Иду я такая «аля мне всё по барабану»: платье в горошек разлетается, мои светлые волосы разлетаются и мысли мои разлетаются, потому что не знаю, как сообщить жениху, что лишилась работы. И надо же прямо перед свадьбой! Вспомнила о своём платье цвета шампанского, с кружевным верхом, пышной юбкой, как у принцессы, с кремовыми узорами и полупрозрачной талией… и закрыла глаза, представляя, как иду по ЗАГСу…

– Смотри, куда идёшь!

Я врезалась в твёрдое, пахнущее дорогим парфюмом, приоткрыла правый глаз и увидела очень красивого мужчину в костюме, при галстуке, с планшетом в руках.

– Смотри, куда идёшь! – повторил он и… оттолкнул меня.

А я в своих туфлях на шпильках и со своим весом в 40 кг не удержала равновесия и полетела прямо в лужу.

Мужчина стоит, ржёт, я – злюсь.

А дальше красавчик, не предлагая мне помощи, прошёл мимо, уткнулся в планшет и так и шёл, удаляясь-удаляясь, пока я пыталась подняться, обнаружив, что умудрилась сломать каблук.

Никогда больше не куплю обувь на распродаже у татарина, притворяющегося арабом, говорящего на чистом таджикском.

Но ведь это простое невезение. Или?..

А дальше был отвратительно несъедобный суп Гришиной мамы: такой полезный, что хоть белые тапочки покупай; её раздражающая болтовня о нашей скорой свадьбе: мол рано мы в ЗАГС бежим – ага, рано, вместе уже пять лет как… И ожидание Гриши с параллельным придумыванием и продумыванием плана, как рассказать о внезапном увольнении.

Злость я выместила на туфлях.

Гриша пришёл с работы и отреагировал на мою новость спокойно. Почему мои туфли торчат из мусорки не спросил. Я чуть было не обиделась! Но… до свадьбы оставался всего один день. Так что я сбегала в магазин, купила себе большое пирожное, отстояв нереально длинную очередь и, насладившись ударной дозой глюкозы, завалилась спать, уверенная в том, что завтра всё будет намного лучше, чем сегодня.

Завалилась одна.

Гриша помогал маме, массировал ей ступни, спину – устала, пока мыла пол за «твою ужасную Юлечку»; долго выслушивал нудные жалобы о моём неуважении, а потом пересказ какого-то сериала, потому что «Юлечка даже не поинтересовалась, что смотрит её без пяти минут мама», а Гришиной маме необходимо было высказать свои впечатления. Как же без этого…

Ещё какое-то время обсуждали аэробику: свекровь заинтересовалась ещё и пилатесом. Гриша просил вспомнить случай со шкафом, забыть о пилатесе и быть осторожной с аэробикой. Мать затыкала ему рот новой порцией жалоб, виня его в том, что он винил её в большом возрасте.

Галочка у неё на возрасте, что ли?

Слушал Гриша, слушала и я. Хотя совсем не хотела.

Но что поделать. Пока мы живём в квартире монстра, где в спальне для «детей» – а раньше здесь, между прочим, спал Гриша – нет двери.

И, конечно, это просто невезение.

Очень.

Большое.

Невезение.