Текст книги "Рабы Парижа"

Автор книги: Эмиль Габорио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Именно на это более всего и рассчитывал Маскаро, ставя свои вопросы.

Закинув ногу за ногу, размышляя над двумя перспективами – средством в золотом медальоне и развеселой жизнью, – доктор Ортебиз всерьез задумался.

Облокотясь на спинку кресла, он, подобно полководцу, начал обдумывать план будущего сражения и подсчитывать собственные силы. Размышления эти, судя по всему, не привели его к отрадным выводам. И потому Маскаро, зорко следивший за ним, под конец и сам начал улыбаться.

– Надо полагать, что мы одолеем! – после долгого молчания резюмировал доктор Ортебиз. – Однако, надо сознаться: у твоих проектов есть весьма опасные стороны. Мало-мальски неверный шаг может затащить нас в преисподнюю. Это одна сторона медали. Другая же – если мы будем ждать только верных, безопасных дел, то, пожалуй, подохнем с голоду. В этом деле из ста – двадцать против нас. Но зато восемьдесят, бесспорно, за нас! На таких условиях можно начинать дело, в особенности, когда за спиной ничего, кроме нужды, нет. Нужно начинать, мой друг! Начинать и начинать!

Приподнявшись, он подал руку своему приятелю и прибавил:

– Я весь твой и пойду за тобой, куда угодно!

Это решение ободрило Маскаро, ведь сомнения все-таки закрадывались в его душу. Но если рядом человек, готовый разделить с вами все опасности, это не только большое подспорье, но и сила, которая помогает действовать с утроенной энергией.

– Все ли ты проверил и взвесил? – осведомился он еще раз, – из двух моих предприятий ты знаешь одно – маркиз Круазеноа…

– Да, знаю.

– Что же касается другого, в котором фигурирует герцог Шандос, там еще нужны многие необходимые условия для успеха. Так, например, в жизни герцога и герцогини есть обстоятельство, скрывающее одну крупную тайну. Мне кажется, я угадал эту тайну. Все подозрения, мне кажется, неопровержимы, но для ведения нашего дела мало одних подозрений. Нужна полная и незыблемая уверенность, а также улики.

– Ну уж это твое дело, я же со своей стороны согласен на все.

Чтобы избавиться от скучных тем, доктор уже был готов дать согласие на все, но он жестоко ошибся: Маскаро только начал приступать к сути дела.

– Итак, возвратимся к этому юноше, который должен служить орудием в нашем деле. Поговорим о Поле Виолене, которого я принимал сегодня здесь…

Ортебиз встал, побродил по комнате и сел напротив своего друга. Помолчав, он произнес:

– Я думаю, этот мальчик имеет все то, что нам нужно, подобный экземпляр нужно ценить. Он дитя свободного брака и, притом, из числа тех ублюдков, которые всегда воображают себя не иначе, как сыновьями королей. Имя отца ему не известно, а это дает ему пищу для множества предположений. Он одинок, а значит открыт нашему влиянию. К тому же, он беден, правда, чуть глуповат, но зато обладает некоторым блеском и красноречием в разговоре. Главное же его достоинство – он очень хорош собой. Одно только…

– Значит, все-таки существует "только"…

– И даже не одно, а целых три. Прежде всего – эта девушка, красота которой пленила нашего достойного Тантена. По-моему, она представляет для нас серьезную опасность в будущем…

В ответ Маскаро только махнул рукой.

– Будь покоен, от этой девицы мы скоро избавим Поля! Эту опасность ты несколько преувеличиваешь. Ты думаешь, что он любит эту девчонку, а я уверен, что он завтра же ее забудет, если только чем-нибудь занять его непомерное самолюбие.

– Согласен. Однако, эта девица, возненавидевшая своего Аполлона, тоже ведь жестоко заблуждается, она просто подавлена нуждой. Дайте ей месяц-другой вздохнуть свободно, дайте пожить комфортно и роскошно, и вы увидите, что она снова побежит за ним! И вам еще придется спасать его от ее преследований и сумасбродства! Знаешь ли ты, на какие выходки способны женщины ее сорта? Они ни перед чем не останавливаются и не гнушаются базарными скандалами.

– Ну, так пусть Бог хранит ее от таких поступков, – произнес угрожающим тоном добродетельный Маскаро.

– Ну, что ты болтаешь? Ну, что мы можем сделать? Ведь ты же не зажмешь ей рот! А Поля она знает с самого детства, знала его мать, жила и росла с ними чуть ли не на самой улице. Поверь моему опыту в делах подобного рода и постарайся как-нибудь понадежнее оградить его…

– Хорошо, я приму нужные меры.

– Мое второе "только", – продолжал доктор, – объясняется существованием этого таинственного благодетеля, о котором говорил тебе этот мальчишка. Заметь! Отец его умер, в этом перед смертью клялась его мать. Следовательно, какие мотивы действий того господина, который помогал мадам Виолен? Тут что-то не так…

– Да, ты прав, тысячу раз прав. Но я не дремлю, мой друг, я постоянно ищу и пытаюсь открыть тайну…

– Но в любом случае, – заключил доктор, – нужно, как можно быстрее, не позднее завтрашнего дня, пустить в дело этого молодца. Разумеется, не следует открывать ему всего сразу. Он должен войти в свою роль как можно быстрее и не иметь времени ни одуматься, ни рассуждать… Если же он вдруг окажется столь принципиален, что на все твои блестящие предложения ответит категорическим "Нет", вот тогда следует…

Маскаро вскочил со своего кресла.

– Ну, что ты несешь! – крикнул он. – Есть ли в этом хоть капля здравого смысла?

– А почему бы и нет?

– А потому, что Тантен выбирал его из тысячи! И одного из тысячи привел сюда, к нам! Он его изучал дольше тебя. Да этот мальчик слабее любой женщины, непостоянен и изменчив, как сочинитель бездарных романов! Самолюбие его съедает, нищеты он стыдится. И чтобы такая вот глина в моих руках не приняла той формы, какую я пожелаю? Да после этого я просто жить не захочу! Я вылеплю из него все, слышишь, все, что мне нужно!

Ортебиз больше не желал спорить.

– Ну, а уверен ли ты, что эта Флавия не станет противиться твоему выбору?

– На этот вопрос позволь мне не отвечать, – сухо сказал Маскаро. Потом он насторожился, как бы прислушиваясь к чему-то.

– Кто-то стучится! – с беспокойством произнес он.

Стук повторился. Ученый врач уже хотел было скрыться, но Маскаро его удержал.

– Останься! Это Бомаршеф, – проговорил он, успокаиваясь.

Действительно, через несколько минут в комнату вошел бывший кавалерист (он любил, чтобы его называли так).

Почтительно поклонившись сначала доктору как гостю, затем уже своему патрону, он остановился в дверях, держа руки по швам.

– Что скажешь, Бомар? – весело обратился к нему доктор, – по-прежнему выпиваешь помаленьку? А?…

– Очень мало, господин доктор, – отвечал кавалерист, скромно опустив глаза, – даже совсем почти ничего…

– Ну, видно, еще достаточно! Меня, как врача, брат, обмануть трудно! Взгляни на свой цвет лица, нос и подпухшие веки… Сразу видно, что того…

– Это потому, что я бежал быстро, господин доктор.

– Ну ладно, ладно, – прервал их беседу Маскаро, – скажите лучше, Бомар, удалось ли вам выполнить задание?

– В наших руках, начальник! – отвечал тот с торжествующей улыбкой.

– Кто в наших руках? – спросил его доктор.

Маскаро незаметно приложил палец к губам, давая понять товарищу, чтобы он прекратил пока что свои вопросы, и самым беспечным тоном ответил:

– Каролина Шимель, старая служанка Шандосов, принесла мне кое-какие сведения. Продолжайте же, Бомар, и скажите, как вам удалось ее поймать?

– Благодаря одной мысли, патрон, которая мне пришла в голову…

– Ну, вот еще! Если ты начнешь добавлять к моим поручениям свои мысли…

Агент поспешил исправить свою ошибку.

– Итак, дело шло следующим образом, начальник… Когда мы с Тото-Шупеном вышли из дому, то я подумал: быть не может, чтобы эта губка прошла целый бульвар, не заглянув ни в один погребок.

– Дельная мысль! – произнес доктор.

– Таким образом, мы заглянули во все погребки, мимо которых нам пришлось идти. В конце улицы Пети-Каро нам, наконец, удалось заприметить нашу даму в табачной лавочке, которая, впрочем, торгует и ликерами…

Маскаро с удовольствием потер руки.

– Это шаг вперед! – произнес он. – Бомар, я вами сегодня доволен.

Эти слова очень приятно подействовали на отставного кавалериста, он меланхолически потер себе лоб, но с места не тронулся.

– Я еще не все доложил вам, патрон, – начал он, переминаясь с ноги на ногу.

– А именно?

– Я встретил еще Ванделя, который возвращался с площади Пети-Пон…

– А! Ну, что же ему удалось там увидеть?

– Прелестную молодую особу, которую мчала пара превосходных лошадей в великолепной карете! Разумеется, он проследил за ней до конца ее путешествия. В эту минуту она находится на улице Дуэ в квартире, которую можно представить разве что во сне… И, должно быть, патрон, она удивительно хороша собой, эта молодая особа, потому что Вандель, когда мне про нее рассказывал, был как шальной. Говорит, что у нее такие глаза, что могут заставить человека спрыгнуть с Нотр-Дам!

При этих словах глаза доктора стали масляными, как у кота.

– Значит, все это правда? – спросил он, – то, что наболтал дедушка Тантен?

– Может, и правда, – отвечал Маскаро, нахмурившись, – и это отчасти подтверждает твои опасения относительно вреда, который нам может принести эта красавица… Да, такая прекрасная женщина всегда может стать довольно опасной. Ее всякий заметит. Войдя во вкус, она всегда раздобудет дурака, который хвостом увяжется за ней… Все это весьма и весьма настораживает…

Бомаршеф осмелился коснуться руки своего патрона. Он был в ударе, его голову посетила еще одна плодотворная мысль.

– Если все дело в том, чтобы избавиться от этого субъекта, – заметил он тихо, – то это не представляет труда.

– И каким же образом?

Вместо ответа бывший кавалерист стал во фрунт, шагнул вперед и произнес командирским тоном:

– Раз, два!… На линию! Раз, два, заряжай, прицеливайся и пали!

– Ну, этот способ мне не по вкусу! Я не люблю кровавых сцен – они могут компрометировать. Да и от девчонки все равно не отделаешься. Избавимся от одного – у нее может появиться другой.

Он принялся размышлять, после чего, взглянув на доктора, многозначительно продолжал:

– Нет ли у вас, почтенный доктор, какой-либо эпидемии в запасе?… Оспы там, что ли? Лишь бы нам как-нибудь обуздать эту красотку. Судя по всему, она нас погубит.

Теперь уже задумался доктор.

– При современном состоянии науки можно выдумать какую угодно эпидемию. Только какая будет от этого польза? Обезображенная Роза уже не отстанет от Поля. Сумасшествие женщин растет соразмерно их безобразию.

– Ну, пока она еще станет оправляться да собираться с силами, мы можем уже далеко уйти. Главное – отражать все опасности, которые налицо. Итак, Бомар, следуй тем инструкциям, которые я тебе дал относительно этого Ганделю. Да, каковы его денежные средства?

– Он по уши в долгах, но кредиторы его щадят, учитывая громадное наследство, которое он должен получить. К тому же, Клиши ведь уже не существует…

Маскаро нетерпеливо пожал плечами.

– Ты просто болван, Бомар, – заявил он. – Этот Ганделю, запутавшийся в долгах и влюбленный в такую девушку, как Роза, клюнет на любой крючок, пойдет на любую сделку… Быть не может, чтобы в числе его кредиторов не было кого-нибудь из наших. Узнай это и сегодня же вечером принеси ответ. А пока оставь нас одних.

Оставшись вдвоем, приятели долго молчали, погруженные в свои мысли. Пока что еще в их воле было начинать или не начинать эту авантюру. Но они знали, что потом возвращаться назад будет уже поздно…

Впрочем, оба они были энергичными людьми и, не обманываясь ни в чем, смело глядели в лицо предстоящей опасности.

Обычная улыбочка доктора на время исчезла с его лица, и он задумчиво вертел рукой свой золотой медальон.

Маскаро первым преодолел волнение, которое они оба испытывали.

– Ну, довольно сомнений! Все, что можно было обдумать и просчитать, обдумано и просчитано. Теперь только следует зажмурить глаза и – вперед! Ты знаешь, что маркиз Круазеноа идет с нами в долю, однако, не без некоторых условий. Ему необходимо стать мужем девицы Мюсидан.

– А разве этот брак еще не заключен?

– Кому же было заключать его? Вспомни: через два часа рушится договор, существовавший между Сабиной и бароном Брюле-Фаверлеем. И граф и графиня пляшут под нашу дудку… Не так ли?

Доктор тяжело вздохнул.

– Верно, – пробормотал он, – и все-таки я завидую этому Катену, – о, если бы у меня, как у него, был миллион!

В то время, как звучала эта тирада, Маскаро ушел в свою спальню и вновь возвратился в кабинет, поменяв свой домашний костюм на выездной. Потом он обратился к доктору с коротким вопросом:

– Ну, а ты готов?

– Поневоле будешь готов, если другого выхода нет!

– Тогда – в путь!

И, заперев на ключ свой кабинет, Маскаро крикнул:

– Бомар, карету!

4

Если существует в Париже квартал, достаточно привилегированный, то уж, конечно, это тот, что начинается от площади Конкорд и оканчивается предместьем Императрицы.

В этом благословенном уголке столицы проживают только миллионеры, утопая в роскоши, как сказочные цари.

Величественные здания с их огромными садами, бесконечные цветники с газонами, клумбы, вечнозеленые столетние деревья…

Но среди всех домов этого земного рая один выделялся наиболее ярко – массивный, роскошный дворец графов Мюсиданов, последнее произведение знаменитого Севера, умершего так рано, что современное общество не успело по достоинству оценить его бессмертный талант.

Все вокруг дышало строгостью и этикетом. Проходя мимо решетки дома, вы могли заметить во дворе прислугу в ливреях, с гербами древнего рода графов Мюсиданов.

В нескольких шагах от этого знаменитого жилища, на углу улицы Матиньйон, Маскаро и его приятель приказали своему кучеру остановиться.

Маскаро держался очень торжественно. Одетый с ног до головы во все черное, которое подчеркивал галстук ослепительной белизны, он был похож на важную административную особу.

Доктора, наоборот, как ни старался он казаться спокойным, выдавала сильная бледность лица. Он пытался привычно улыбаться, но улыбка выходила какой-то жалкой.

– Итак, распределим наши роли, – тихо сказал Маскаро, – ты, который на правах друга принят на половине у графини…

– Ну, положим, до дружбы еще далеко. Я простой врач, предки которого не участвовали в крестовых походах. А без этого условия, сам знаешь, всякий человек для Мюсидана – не человек.

– И все-таки, графиня, надо полагать, не закричит при твоем появлении во все горло: "Караул, грабят!". А если ты к тому же сумеешь повести атаку, как следует, то можешь даже сохранить свою репутацию в ее глазах. Я – другое дело… Мне предстоит взять на себя разговор с графом…

– Гм, гм… – промычал доктор, – но этот почтенный граф иногда бывает лютым зверем, смотри, чтобы он тебя сразу же не выкинул из окна.

Маскаро презрительно улыбнулся.

– Ну, нет, я запасся кое-чем, что может его легко обуздать.

– И все-таки, будь осторожнее…

Разговаривая, друзья приближались к дворцу Мюсиданов, и доктор принялся описывать своему другу внутреннее расположение комнат.

– Мне достанется муж, тебе – жена, – напомнил напоследок Маскаро, – я буду настаивать на том, чтобы граф отказал барону Брюле-Фаверлею, однако ни слова не произнесу в пользу маркиза Круазеноа. Ты же – напротив – настаивай на кандидатуре Круазеноа, не упоминая вовсе о Брюле-Фаверлее.

– Будь спокоен, что касается меня, я уже знаю, что следует говорить.

– О, не сомневаюсь! Но заметь, в чем заключается прелесть нашего плана: муж будет терзаться мыслью, как подготовить к отказу жену; жена, в свою очередь, станет думать, как известить о своем намерении мужа! А после наших визитов, встретившись, оба будут рады, что дело решено к их взаимному удовольствию!

Такой оборот дела показался доктору настолько комичным, что он расхохотался.

– И, заметь, на каждого из них мы будем воздействовать различными способами! Выходит, они никогда ни о чем не догадаются! – заметил он, продолжая смеяться, – действительно, мой друг, ты большой оригинал!

– Ладно, ладно! Обмениваться комплиментами будем после.

Недалеко от дворца, на самом углу улицы Сент-Оноре, располагалась небольшая кофейня.

– Ты войдешь туда, – обратился Маскаро к доктору, – пока я буду занят своим делом. На обратном пути я подам тебе сигнал готовности. Затем первым направлюсь к графу. Только четверть часа спустя, не раньше, ты нанесешь визит графине…

Четыре часа пробило, и приятели расстались. Доктор Ортебиз вошел в кофейню, а Маскаро продолжал путь вдоль улицы Сент-Оноре. Миновав улицу Колизея, он остановился возле одной винной лавки и вошел в нее. Заведение это называли попросту – "Дядя Конон".

Вино, которое продавал хозяин этого заведения, никуда не годилось. Он имел скверную привычку разбавлять его водой. Однако для избранных посетителей – лакеев и кучеров соседних больших конюшен, он держал какой-то одуряющий напиток.

Увидев, что в лавку к нему входит почтенный господин, Конон несколько забеспокоился.

– Вам что угодно, милостивый государь? – почтительно обратился он к Маскаро.

– Мне бы хотелось переговорить с господином Флористаном.

– Служащем при графе Мюсидане? Не так ли?

– Именно. Он мне у вас назначил свидание.

– И он вас ждет, милостивый государь! Только сейчас он внизу, в музыкальном зале. Сию минуту я за ним сбегаю.

– О, не беспокойтесь, пожалуйста, я могу туда сам спуститься.

И Маскаро поспешил к лестнице, ведущей в подвал.

– Мне кажется, я уже видел где-то этого господина, – пробормотал Конон, – и чего ему только нужно здесь, в моем доме?

Спустившись по лестнице, Маскаро очутился перед дверью и открыл ее. Клубы дыма повалили к нему навстречу. Но это нисколько не смутило нашего героя. Как ни в чем не бывало, он вошел в эту низкую, освещенную газовыми рожками кофейню, где в этот час несколько любителей сидели за столами, распивая свое крепкое пойло.

Посередине комнаты двое музыкантов, оба в одних рубашках, с засученными по локоть рукавами, красные от натуги, играли на флейтах что-то наподобие марша. Рядом стоял дряхлый старик, обутый в высокие кожаные сапоги с медными пряжками. Он был в красной байковой фуфайке и аккомпанировал флейтистам на трубе.

Когда вошел Маскаро, музыка как раз смолкла.

– Да это, кажется, сам Маскаро! – сказал молодой человек с красивыми бакенбардами, одетый в лакейский камзол, белые чулки и башмаки. – Что ж это вы так долго не шли, я вас уже заждался. – И с этими словами протянул чистый стакан.

Маскаро, не заставив повторять приглашение, уселся за стол с довольным видом.

– Так-то, – сказал молодой человек, который оказался Флористаном, – дядя Конон вам, наверное, сообщил, что я нахожусь здесь, в музыкальном зале. Черт возьми, здесь недурно, а?

– Великолепно!

– Здешняя полиция, знаете, не любит, чтобы парижская молодежь играла на трубах, так что дядя Конон решил отвести нам этот подвал.

Двое молодых людей снова взялись за свои инструменты.

– Этот старик, – продолжал объяснять Флористан Маскаро, – бывший слуга герцога Шандоса. Доложу вам, он мастер своего дела: никому не уступит в игре на трубе! Даже у меня, хоть и небольшой талант по этой части, есть явные успехи после двадцати уроков… Вот, послушайте сами…

Но Маскаро в ужасе замахал руками: мысль присутствовать при подобном испытании его не прельщала.

– Благодарю, благодарю вас! – сказал он, – когда у меня будет больше времени, я непременно послушаю вас! Но сегодня ужасно спешу и хотел бы срочно переговорить с вами о деле.

– О, к вашим услугам! Только здесь нам будет не совсем удобно, давайте поднимемся наверх и потребуем у дяди Конона особого помещения.

Если "особые помещения" у дяди Конона и не отличались особым удобством, то одно можно было сказать в их пользу: они были весьма уединенны и в них можно было вести любую тайную беседу, твердо зная, что тебя не подслушивают.

Маскаро и Флористан, заняв один из таких кабинетов, присели к столу, где бдительный Конон уже выставил бутылку с двумя стаканами.

– Прежде всего должен тебе сообщить, – заговорил Маскаро, обращаясь к Флористану, – я здесь вовсе не затем, чтобы обсуждать с тобой всякие сплетни. Я жду от тебя одной услуги, которую ты легко можешь мне оказать…

– Приказывайте, я готов.

– Скажи, тебе нравится жить у твоего графа?

– Чему тут нравиться… Я уже не раз говорил Бомаршефу, чтобы он подыскал мне другое место.

– Неужели? А мне что-то не верится! Служба у графа, оказывается, так легка и свободна, что твой предшественник…

– Благодарю покорно! – прервал его лакей с кислой миной, – послужили бы вы у него сами! Скуп, как крыса, подозрителен, как кошка…

Маскаро слушал все эти жалобы с рассеянным видом: было видно, что они не составляли для него открытия.

– Ну, а при мадемуазель Сабине служить не так уж и неприятно? – спросил он, желая перевести разговор в нужное русло.

– О, про нее ничего дурного сказать нельзя: добра, вежлива и не капризна.

– Так что будущий ее супруг, наверное, будет очень счастлив с нею?

– Ну, конечно же… Только брак ведь еще не состоялся! Опять же…

Флористан спохватился на минуту: в нем заговорило что-то похожее на совесть. Но остановиться и замолчать было выше его лакейских сил. Он огляделся и, наклонившись к уху Маскаро, таинственно произнес:

– Вам я могу это доверить: знаете, мадемуазель так воспитывали, что ею никто не занимался. Она выросла, как мальчик, в полной свободе, без всякого родительского контроля. Понятно, что из этого вышло…

Маскаро слушал очень внимательно.

– Неужели у мадемуазель Сабины есть любовник? – не вытерпел он.

– А как бы вы думали?

– Быть этого не может, милейший! И я не советую тебе повторять подобных нелепостей.

Сказанное еще более подстегнуло Флористана к дальнейшей откровенности.

– Нелепости! – повторил он обиженным тоном. – Чего же тут нелепого, если нам все известно доподлинно! И если я говорю, что есть любовник, значит, сам его видел и, кстати, не один раз.

– В самом деле? Ну-как, расскажи, как все было…

– Первый раз я его видел в церкви. Молодая графиня отправилась туда одна, рано утром, как бы на исповедь. Вдруг пошел дождь. Модеста, ее горничная, сказала мне, чтобы я отнес графине ее дождевой зонтик. Я пришел и вижу: стоит наша графиня у аналоя и разговаривает с молодым человеком. Конечно же, я стал наблюдать…

– И ты вообразил, будто это что-то значит?

– Ну, конечно же! Посмотрели бы вы, какими глазами они глядели друг на друга, прощаясь…

– Ну, а как выглядел этот молодой человек?

– Очень красив: моего роста, отлично одетый и лицо такое необыкновенное…

– А где ты видел его потом?

– О, это целая история: как-то велели мне провожать молодую графиню к одной приятельнице. На углу одной из улиц графиня делает мне знак приблизиться. "Возьмите это письмо, Флористан, – говорит она мне, – отнесите его на почту, а я вас здесь подожду".

– И ты, конечно, прочел это письмо?

– Я? Никогда! Я тотчас же понял, что меня хотят просто удалить, и потому решил остаться и понаблюдать. Вместо того, чтобы бежать на почту, я спрятался за дерево и стал ждать. И что же вы думаете – опять все тот же молодой человек, который был в церкви! Однако на сей раз он был так замаскирован, что я едва узнал его: в ремесленной блузе, широких панталонах и полотняной куртке. Говорили они между собой минут десять. Графиня передала ему что-то. Кажется, свою фотографию.

Бутылка между тем опустела, и Флористан уже надеялся потребовать новую, но Маскаро движением руки его остановил.

– Нет, нет, достаточно. Я хочу знать, дома ли сейчас граф Мюсидан?

– Вторые сутки не выходит из дому.

– В таком случае мне необходима твоя помощь. Боюсь, что, увидев мою визитную карточку, он не согласится принять меня. Так что ты уж, будь добр, проводи меня к нему.

Флористан несколько минут помолчал.

– Это опасно, – заметил он, – граф не любит неожиданностей и за такую штуку может, пожалуй, выгнать меня со службы. Но, так как я сам хотел бы уйти, то почему не рискнуть? Извольте, рискну!

– Тогда поспешим. Беги скорее, через пять минут после тебя и я появлюсь, но ты никак не должен показывать, что знаком со мной.

– Уж, будьте покойны, но в благодарность найдите мне хорошее место…

Вскоре Маскаро, попрощавшись с хозяином винной лавки, направился к кофейне, чтобы подать знак доктору, что все устроено как нельзя лучше.

А еще через небольшое время Флористан объявил графу Мюсидану:

– Господин Маскаро, ваше сиятельство!

5

Нет никакого сомнения в том, что Маскаро пользовался среди своих товарищей репутацией человека смелого, всегда готового к опасным и эксцентричным предприятиям. Его тонкий и дерзкий ум обдумывал ситуации, в которых он выигрывал, подчас даже удивляясь самому себе.

Так, впоследствии, рассказывая о своем посещении дома Мюсиданов, он вспомнил, что голова его кружилась, а ноги дрожали, когда он встретился с Флористаном, и тот повел его в библиотеку, мрачную, узкую комнату, убранную в самом строгом стиле.

Даже само имя его – "Маскаро" – звучало в этих стенах, как уличная брань пьяницы в комнате молодой невинной девушки.

Когда Маскаро появился в библиотеке, граф Мюсидан приподнял голову. Отложив газету и надев пенсне, он с глубочайшим изумлением стал разглядывать неизвестно откуда взявшегося незнакомого человека, бормотавшего на ходу какие-то бессвязные извинения, которые, разумеется, ничего не поясняли.

Приподнявшись в кресле, граф произнес:

– Кто вам нужен, милостивый государь?

– Господин граф, прошу покорно извинить меня, что я, не будучи представлен, осмелился…

Резким движением головы граф оборвал дальнейшие извинения.

– А вот погодите! – произнес он, резко дергая шнурок сонетки.

Маскаро решил пока не реагировать, и стоял посередине библиотеки, пока минут через пять не явился слуга.

– Флористан, – довольно мягко произнес граф, – в первый раз за все время службы вы позволили себе впустить ко мне незнакомого человека. Если это повторится, считайте себя от службы в моем доме свободным.

– Смею заверить, ваша светлость…

– Вы, надеюсь, не сговорились?

В это время Маскаро изучал графа с внимательностью игрока, поставившего последнюю карту.

Граф Октавий Мюсидан нимало не походил на портрет, незадолго до того описанный Флористаном.

В это время ему едва минуло пятьдесят лет, но на вид он казался весьма старше. Среднего роста, сухощавый, лысоватый, с седыми бакенбардами. Глубокие морщины, изрезавшие его сухое лицо с беспокойным выражением глаз, выдавали в нем человека, подверженного глубоким страстям, испытавшего много страданий. Общее выражение его лица было даже скорбным, как бы говоря окружающим, что этот человек уже испил до дна свою горькую чашу страданий и теперь помышляет только о покое в затянувшейся, с его точки зрения, жизни.

Он весьма походил на английских лордов, которые живут не ради жизни вообще, а ради исполняемых ими общественных обязанностей.

Флористан, разумеется, тотчас же исчез, а граф, повернувшись к вошедшему, произнес:

– Извольте объяснить, милостивый государь…

Маскаро, за свою жизнь побывавший в различных положениях, еще никогда не был столь откровенно плохо принят. Его залила волна злости.

"Посмотрим, как тебе дальше удастся сохранять свое спокойствие и важность, жалкий аристократишка", – подумал он про себя.

Сохраняя униженную позу, он пролепетал:

– Конечно, ваша светлость меня не знает, но фамилия вам моя теперь известна, а что касается моего положения в обществе, то я имею контору частных сделок и комиссионерства…

– А, так вы комиссионер, – заметил граф с оттенком скуки в голосе, – вероятно, мои кредиторы распорядились прислать вас ко мне? Но, послушайте, господин… господин…

– Маскаро. ваша светлость, – подсказал тот.

– Маскаро?… Послушайте, господин Маскаро, ведь это же глупо с их стороны; я всегда в срок плачу по своим векселям, ведь это им известно, как и то, насколько я обеспечен. И если я иногда и прибегаю к займам, то только потому, что все мое состояние – земля, доходы с которой иногда задерживаются. Если бы мне потребовался серьезный кредит, то любой торговый дом в Европе счастлив был бы оказать мне эту услугу. Передайте это тем, кто послал вас сюда!

– Прошу прощения, ваша светлость, но я вовсе…

– Какое еще там "но"?…

– Позвольте мне…

– Знаете что? Не рассчитывайте ни на что, заранее предупреждаю, все будет бесполезно! Могу вам сообщить, что в тот день, как моя дочь выйдет замуж за барона Брюле-Фаверлея, я закрываю все свои дела. Я все сказал, милостивый государь.

Это "я все сказал" было так выразительно, что равнялось тому, как если бы граф просто сказал – "убирайтесь".

Маскаро, однако, не трогался с места.

– По поводу этого брака я и нахожусь тут, – заявил он решительно.

Мюсидану показалось, что он ослышался.

– Что вы сказали? – переспросил он.

– Я сказал, что прислан к вам именно по делу о браке вашей дочери и барона Брюле-Фаверлея, – твердо повторил Маскаро.

Услышав это из уст какого-то комиссионера, граф покраснел от злости и отвращения.

– Вон! – произнес он, задыхаясь.

Такого оборота дела Маскаро не предполагал.

– Не думайте, ваша светлость, что я обеспокоил бы вас из-за пустяков. Дело в том, что этот брак грозит многими неприятными последствиями всему вашему семейству.

– А, так вы решили все-таки остаться! – вскричал граф, пытаясь дотянуться до шнура звонка.

– Не вздумайте звонить, – быстро предупредил Маскаро, – вы можете поплатиться жизнью!

Эта угроза окончательно вывела графа из себя. Схватив трость, стоявшую возле камина, он кинулся к Маскаро.

– Остановитесь, граф, вспомните о Монлуи… – произнес плут, даже не моргнув. В эту минуту он вспомнил слова Ортебиза: "Будь покоен, у меня есть средство обуздать его".

Слова эти произвели магическое действие. Граф побледнел, трость выпала у него из рук.

– Монлуи! Монлуи… – бормотал он, словно в бреду.

А Маскаро, насладившись произведенным эффектом, тихо произнес:

– Будьте уверены, ваша светлость, что только опасения за вашу семью вынудили меня прибегнуть к столь крайнему средству, вызвавшему у вас столь тяжелые воспоминания…

Мюсидан вряд ли был в состоянии расслышать эту тираду. Шатаясь, он опустился в кресло.

– Конечно, я не должен был вызывать в вас эти воспоминания о несчастном эпизоде, но прошу вас, будьте снисходительны ко мне. Я, правда, занимаюсь мелкими делами разной швали, но, поймите, я глубоко презираю их интересы и мелочные заботы…

Усилием воли граф придал своему лицу выражение спокойствия.

– Милостивый государь, – проговорил он тоном, которому тщетно старался придать оттенок равнодушия, – вы намекаете на тот несчастный случай, который приключился со мной на охоте, когда я нечаянно выстрелил в своего секретаря, но следствие пришло к выводу о полной моей невиновности, так как несчастный молодой человек сам подставился под мой выстрел.

В ответ на это Маскаро иронично улыбнулся.

– Тем, кто меня послал, граф, известны все подробности следствия. Три весьма важных лица поручились за вас, дав друг другу клятву вечно молчать об этом.