Текст книги "Сделка с демоном (ЛП)"

Автор книги: Эми Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

8

Рин

Жестокие боги, эта женщина – абсолютное совершенство. Она была послана либо благословить меня, либо измучить. Я не могу решить, что именно.

Ее вкус на моем языке солоновато-сладкий и крепкий, как лучшее саке. Я лихорадочно вылизываю ее, хотя мне следует контролировать себя. Я должен оттягивать момент, чтобы насладиться ею, медленно и методично доводя ее до кульминации, которая сделает ее еще слаще.

Но я не могу.

Я погружаюсь в ее влагалище снова и снова, втягивая ее крем в рот. Она стонет подо мной и выгибает спину, подталкивая свою маленькую киску ко мне, приглашая меня взять от нее больше. Верная своему слову, сегодня вечером она не пытается прикрыться. Фактически, каждое движение ее тела сильнее раскрывает ее для меня. Все, что она делает, привлекает меня еще больше.

И все же было глупо позволять ей свободно пользоваться руками.

Я думал, что сегодня вечером держу себя в руках. Так и должно было быть. Два дня назад я ел из самого щедрого источника, который я когда-либо пробовал. И все же все, о чем я могу думать, это о том, что этого никогда не будет достаточно. Мне никогда не будет достаточно соков Калли, хотя они уже покрывают подбородок и благоухают на моей коже.

Я хожу по тонкой грани. Чем больше я теряюсь в ее вкусе и аромате, тем меньше меня волнует тот факт, что я оставил ее руки несвязанными. Но чем меньше я ее чувствую, потому что она одна из шиматте, тем меньше у меня реального контроля над ней. Если я потеряю самообладание и моя маска спадет, она может обнаружить меня. Если она снимет повязку с глаз или коснется меня в неосторожный момент, это будет концом нашей договоренности, я уверен.

Но я не могу заставить себя остановиться. Поэтому я хватаю ее за бедра, наслаждаясь тем, как ее тело прогибается под моими когтями. Я крепко прижимаю ее к губам и посвящаю себя тому, чтобы убедиться, что она так же безумна от этого, как и я.

Калли извивается у меня во рту, когда я посасываю ее клитор. Ее ноги сжимаются вокруг моих ушей.

– О, Рин. Боже, это так хорошо.

Мгновенно я снова становлюсь твердым, хотя и не собирался этого делать.

Я упиваюсь ею, пронзаю ее языком, пытаясь получить от нее больше.

– Рин! Пожалуйста, позволь мне прикоснуться к тебе. Я тоже хочу прикоснуться к тебе, – прежде чем я успеваю отреагировать, ее пальцы запускаются в мои растрепанные волосы, и она издает долгий низкий звук. Это не должно быть так дико. Это должно быть коротко и аккуратно. Моя маска сползает.

Ее руки на мне притягивают меня ближе; мое имя срывается с ее губ хриплым тоном экстаза. Всего этого слишком много. Странное чувство вернулось, разливаясь у меня в паху. Мой пульсирующий член побуждает меня двигать бедрами. Я поглощен мыслями о том, чтобы погрузиться во влажный жар, куда зарывается мое лицо. Вместо языка я хочу погрузить член в ее гостеприимное тело, чтобы исследовать его глубже, чтобы быть одержимым ею. Я хочу зарыться лицом в ее большие кремовые груди и покусывать острые розовые соски, погружаясь в нее снова и снова.

Безумие!

Мне не нужна сексуальная разрядка. Я не человек, черт возьми! И все же, теряясь в тумане блаженства, пока я пожираю ее, я чувствую себя слишком человеком, слишком слабым и похотливым. Как будто это она поглощает меня, а не наоборот.

Калли снова зовет меня по имени, и покачивание ее бедер становится быстрее. Она близко. Я чувствую это. Это только усиливает мое собственное возбуждение. Удовольствие покалывает позвоночник и проходит по конечностям. Я ерзаю на матрасе и чувствую, как растет напряжение с моем теле.

Мои руки сжимаются под пышной попкой Калли. Когти впиваются в мягкую плоть. Она ахает, но я не могу с этим бороться. Я не могу убрать их или спрятать за своей человеческой маской. У меня недостаточно сосредоточенности, чтобы использовать магию.

– Что? Что это? – ее рука поднимается. Словно в замедленной съемке, я вижу, как она тянет за край повязки на глазах, чтобы поднять ее.

Она не может видеть меня таким. Мне не нужно смотреть, чтобы знать, что видны мои клыки, моя кожа красная, а волосы растрепаны. Вскакивая с кровати, я использую свою нечеловеческую скорость, чтобы скрыться из виду, пока она снимает повязку.

Черт! Я снова и снова проклинаю себя за то, что позволил ей не связывать руки. Я и близко не насытился. Я еще не закончил с пиром, который мог бы продолжать часами. Мало того, мой твердый член все еще болит в штанах и настойчиво требует внимания, на что я никогда раньше не обращал внимания.

Я захлопываю за собой дверь ванной, отчего сотрясаются стены и заглушается грохот моего сердца в груди.

Из спальни Калли зовет меня:

– Рин?

Я проверяю замок и прижимаю дрожащую руку к двери, убеждаясь, что нахожусь в безопасности.

– Рин? – снова зовет она.

– Тебе нужно уйти, – мой голос больше похож на рычание. У меня нет сил смягчить тон. Не сейчас, когда огонь неудовлетворенного желания жарко горит у меня внутри.

– Я сделала что-то не так?

– Ты должна была позволить мне связать тебе руки, – рычу я. – Тебе не следовало прикасаться к повязке на глазах. Как ты можешь спрашивать меня, сделала ли ты что-то не так, когда ты знаешь, что сделала? Разве я недостаточно ясно изложил правила?

С моей стороны слабо и жалко вымещать на ней свой гнев. Я точно знаю, кто виноват в том, что только что произошло, и это не Калли.

Во время долгого молчания я задаюсь вопросом, подчинилась ли она. Это должно вызывать у меня не странное сожаление, а радость. Вместо этого я прижимаю ухо к двери, чтобы узнать, ждет ли она все еще снаружи.

– И это все из-за того, что я сняла повязку с глаз? Но, Рин, я знаю, что ты не человек. Это то, на что я подписалась. Ради всего святого, ты видел гораздо больше меня!

– Хa! – мой смех больше похож на лай. Она, конечно, не видит иронии. По крайней мере, это говорит мне о том, что она не заметила ничего необычного сегодня вечером. – Ты не должна быть здесь, Калли. Забирай свои вещи и уходи.

Уходи, пока я не выскочил из ванной, где прячусь, и не потребовал от тебя всего, чего хочет мое тело. Я не могу этого сделать. Я уже причинил ей боль своими острыми когтями. Если бы она увидела меня таким, я бы напугал ее. Ее нежность превратилась бы в едкий страх, и она убежала бы от меня.

Что еще хуже, я бы преследовал ее.

Я бы ничего не смог с этим поделать. Это древнее, мощное побуждение, похороненное глубоко внутри меня, заставило бы меня. Темный голод с тех времен, когда мой народ пожирал ее народ целиком, вместо того, чтобы просто пить их сущность. Я бы охотился на нее и поймал. Затем я прижимал бы ее к любой поверхности, которая была бы в поле зрения, пока я так или иначе не утолил бы этот голод.

Дрожь пробегает по мне.

Мои когти впиваются в деревянную дверь.

– Просто уходи, Калли. Тебе нужно уйти. Я не несу ответственности за то, что произойдет, если ты проигнорируешь меня!

Но я сделаю этого, не так ли? Мысль о том, чтобы причинить ей боль, уничтожает меня. Поэтому я сосредотачиваю каждую каплю силы воли, которая у меня есть, на том, чтобы не двигаться. Жду за дверью.

Я говорю себе, что она медленно выходит из моей квартиры, а не убегает. Что она ушла, и я не собираюсь – абсолютно не собираюсь – следовать за ней сквозь тени, как охотник, выслеживающий свою добычу.

9

Калли

Черт!

Я только что все полностью испортила.

Схватив вещи со стула у двери, я выбегаю из спальни Рина на трясущихся ногах. Я останавливаюсь у двери, чтобы натянуть шорты, не заботясь о том, что на мне нет нижнего белья, а моя киска все еще достаточно скользкая, чтобы испачкать их до того, как я вернусь домой. Какой у меня выбор? Он не мог выразиться яснее, что хочет, чтобы я ушла. Я натягиваю рубашку через голову и застегиваю туфли. У меня все еще есть веревка под одеждой, но нет времени останавливаться и пытаться развязать ее. Все равно сомневаюсь, что у меня получится. Я не жду ни минуты, прежде чем выйти за дверь и войти в лифт, нажимая на кнопку гораздо больше раз, чем необходимо.

Я такая идиотка.

Эта сделка должна была стать способом, с помощью которого я наконец-то воплотила бы свою мечту в реальность. Теперь он ни за что не перезвонит мне после этого. Я все испортила. Думаю, теперь я могу забыть о покупке дорогих тканей.

Когда я выхожу на улицу, я должна напомнить себе, что все, кто бросает на меня взгляды, не знают, что на мне нет трусиков и на шве моих шорт растет мокрое пятно. Они не знают, что я была в нескольких секундах от очередного потрясающего оргазма, когда совершила глупую ошибку, потянув за повязку на глазах.

Я прижимаю руки к горячим щекам и не отрываю взгляда от тротуара перед собой, пока иду. Мне просто нужно добраться до дома и спрятаться на несколько часов – или дней.

Чем ближе я подхожу к дому, тем больше у меня неприятное ощущение, что за мной наблюдают. Каждый раз, когда я поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с окружающими, они отводят глаза или невинно улыбаются. Тем не менее, покалывание в затылке преследует меня всю дорогу домой.

Я переступаю порог своего дома и автоматически достаю телефон, чтобы проверить сообщения. Ничего. Я не ожидала сообщения от Рина. Не совсем.

Я швыряю сумочку на кухонную стойку и роюсь в ящиках, пока не нахожу кухонные ножницы. Разрезать красивые узлы Рин кажется святотатством. Но я не могу придумать другого способа распутать веревку, все еще обвязанную вокруг моей груди. Закончив, я со вздохом плюхаюсь на диван. Я больше не знаю, что я чувствую по поводу того, что произошло сегодня вечером. Сначала я не могла в это поверить. Я даже мельком не смогла увидеть Рина, потому что он так быстро убежал в ванную. Его голос звучал так сердито. Я чувствовала себя ужасно.

Чем больше я думаю о том, что произошло, тем больше злюсь. На самом деле я не сделала ничего плохого. Я не вижу вреда в том, что я увижу его, когда он вылизывает меня. Монстры на свободе, и я знаю, что он один из них! Я просто не знаю точно, какой именно. Так почему он мне не говорит?

Я знаю, что я просто та, кому он платит. Секс-работница. Технически он мне ничего не должен. Просто то, как он обращался со мной, когда я приехала, заставило меня ожидать от него немного большего, чем рычание через закрытую дверь.

Вдобавок ко всему, моя киска все еще кажется набухшей и скользкой, и я внезапно отчетливо осознаю, что он довел меня прямо до грани оргазма, не дав мне разрядки. Расстегивая спереди свои маленькие шорты, я опускаю руку вниз. Я определенно промокла. Мои пальцы легко скользят по внешним губам и по нежному на ощупь клитору.

Я втягиваю воздух и тру немного быстрее, проводя кончиком пальца по чувствительной плоти. Вскоре этого становится недостаточно. В шортах я не могу прикасаться к себе так, как хочу. Приподнимая бедра, я тяну их вниз, быстро возвращая пальцы к обнаженной киске.

Я откидываю голову на спинку дивана и вспоминаю ощущение рта Рина на себе. Твердое посасывание моего клитора и коварное проникновение его языка прямо в мой канал. Я ласкаю себя, быстрыми движениями обводя клитор. Мое дыхание становится затрудненным, бедра дергаются, удовольствие нарастает, и мое тело напрягается.

Мое запястье устает от постоянного давления, которое мне понадобится, чтобы кончить. И все же ощущение освобождения все еще витает где-то вдалеке. Что-то, до чего я не могу дотянуться. Каждый раз, когда я пытаюсь представить голову Рина у себя между бедер, я зацикливаюсь на том факте, что на самом деле никогда не видела его там. Я помню это чувство. Абсолютное блаженство. Но я жажду передать это ощущение образом. Я бы хотела увидеть его красивое лицо, смотрящее на меня снизу вверх, пока его язык ласкает меня. Его слишком широкий рот жадно приоткрылся на моей жаждущей киске.

Все, что я могу вспомнить, – это его гневные слова, говорящие мне уйти. Осознание того, что я никогда больше не смогу кончить подобным образом, только затягивает узел напряжения, который никак не приблизится к оргазму.

С очередным сердитым вздохом я сдаюсь, пальцы замирают на влажных складках, дыхание замедляется. Это никуда не годится. Я никогда не доберусь туда. Нет смысла притворяться. Итак, теперь мне не заплатят, я потеряла контракт, и он навсегда разрушил для меня секс! Отлично.

Я подбираю с пола шорты и мчусь в душ, включив слишком высокую температуру, гарантируя себе жаркую и потную ночь. Мне все равно. Не похоже, что я все равно буду долго спать в таком состоянии.

Подавляя зевок, я беру сумочку, когда Джейд протягивает ее мне, и выуживаю телефон. Я работала допоздна, потому что сегодня пятница, и магазин открыт до 21:00, плюс мой менеджер попросил добровольцев провести инвентаризацию после этого.

Я поднимаю руку. Мне нужны наличные. Прошло полторы недели, а от Рина ничего не слышно. Конечно, нет. На самом деле я не ожидаю от него вестей, поэтому не знаю, почему продолжаю проверять приложение Чудовищные Сделки, чтобы узнать, написал ли он мне что-нибудь.

Я говорю себе, что проверяю не это. Я проверяю, не запрашивали ли меня для каких-либо других контрактов. Хотя это неправда.

Просматривая историю нашего чата, я колеблюсь, водя пальцами по буквам. Что бы я все-таки сказала?

Извини.

Нет. Я все еще слишком зла для этого.

Извини, но ты был придурком.

С таким же успехом я могла бы вообще ничего не говорить.

Я скучаю по тебе.

Глупо. Дело никогда не было в чувствах. Его не волнует, что я не могу перестать думать о ночи понедельника, продолжая задаваться вопросом, могла бы я поступить по-другому.

Я дрожу, когда выхожу из служебной двери на ночной воздух. Ночи уже становятся немного прохладнее, что является долгожданным облегчением в моей душной квартире, но это заставляет меня понять, что, вероятно, мне следовало захватить куртку для прогулки домой.

Неважно. Я просто быстро дойду до метро.

Сейчас позже, чем я обычно езжу с работы, но этот район не опасный. И еще не настолько поздно, поэтому я не одна на платформе в ожидании поезда. Я сажусь поближе к двери, достаю телефон, чтобы прокрутить социальные сети, и игнорирую покалывание в затылке, как будто за мной наблюдают.

Я не могу избавиться от этого чувства с той ночи, когда мы с Рином поссорились. Я рассеянно потираю шею, просматривая сообщение от сестры о моей племяннице. Она держит рисунок, который сделала в школе. Это очаровательно, но прямо сейчас у меня просто нет сил восторгаться, и это только напоминает мне, как давно мы с сестрой не разговаривали. Я вернусь и разберусь с этим завтра, когда наберусь смелости позвонить. Я знаю, что должна была позвонить раньше, но, кажется, что-то всегда останавливает меня. Что я вообще могу ей сказать? Ее бросил муж, и ей нужно заботиться о двух маленьких детях, а я ничем не могу помочь. Я знаю, что не смогу помочь. Я просто не знаю, что я могу сделать.

На своей остановке я перекидываю сумочку через руку и поднимаюсь по ступенькам, затем на улицу. Я не слишком задумываюсь о пути домой. Этим маршрутом я пользуюсь каждый день. За исключением того, что в это время в одном переулке невероятно темно. Поскольку я обычно возвращаюсь домой намного раньше, я никогда раньше не замечала, насколько плохо он освещен.

Мои шаги автоматически ускоряются, и это покалывание на затылке появляется снова. Я оглядываюсь. Это ошибка. В нескольких ярдах позади стоит мужчина в темной футболке, черной кепке, надвинутой на лицо, и с руками, засунутыми в карманы. В этом парне нет ничего чрезмерно подозрительного. Он похож на каждого второго парня, которого видишь в этом городе. Только что-то в нем вызывает у меня неприятное чувство.

Я иду быстрее. Он тоже. Когда я оглядываюсь, он смотрит не на меня, а на телефон в руке, но у меня такое чувство, что он только что отвел взгляд. Это глупо. Просто темнота и мой разум играют со мной злые шутки. Вероятно, он скоро повернет, и это докажет мне, что мне не о чем беспокоиться.

За исключением того, что он не поворачивает.

Он следует за мной по очередному темному переулку, мимо закрытого 7Eleven и переполненного мусорного бака. Это мое воображение, или он догоняет меня? Он высокий. Его длинные ноги несут его гораздо быстрее, сокращая пространство между нами, чем мои короткие шаги. Мое дыхание обжигает грудь. Мои руки дрожат. Я тянусь к телефону в сумочке только для того, чтобы почувствовать грубую руку, сжимающую мое запястье.

Я вырываюсь, но он слишком силен для меня.

Мою кожу щиплет под его хваткой, и я всхлипываю. Он резко прижимает меня к стене, дергая за сумку. Это глупо. Первое правило выживания в городе – когда кто-то пытается украсть твою сумку, ты не сопротивляешься. Вещи можно заменить. Но если кража переходит в насилие, ты не всегда сможешь оправиться.

Но срабатывают мои инстинкты, и я хватаюсь другой рукой за ремень сумки и изо всех сил оттягиваю ее назад. Все, что я получаю, – это еще один толчок к стене и ушиб плеча. Я едва слышу тихое ругательство моего грабителя, и чувствую, как его рука сжимается у меня на горле.

Именно тогда другой, более знакомый голос, но не менее угрожающий, рычит:

– Не прикасайся к ней.

Я замираю. Хватка грабителя ослабевает, и его рука убирается с моей шеи.

– Даже, блядь, не смотри на нее, – голос Рина холодный и полностью, бесспорно, приказывающий.

Парень бросает мою сумочку к моим ногам и отворачивается, фактически пряча лицо в ладонях. Я остаюсь одна и смотрю в темные, сердитые глаза мужчины, о котором последние полторы недели старалась не думать каждую свободную минуту.

10

Рин

Я вкладываю в приказ столько магии, что кусок грязи, посмевший поднять руки на мою женщину, съеживается в тени переулка. Потом я просто стою и смотрю на Калли. Что тут сказать? Она поймала меня с поличным: я преследовал ее в темноте. Это единственная причина, почему я оказался здесь так вовремя, чтобы спасти ее от этой мрази.

Мне не следовало этого делать. Дело в том, что я не мог выбросить ее из головы с того момента, как мой рот оторвался от ее влагалища. Теперь, после этого нападения, я конечно не могу об этом сожалеть.

Шарканье обуви привлекает мое внимание к мужчине. Я резко поворачиваю голову, и ноздри раздуваются, вдыхая металлический запах крови и едкого страха. Он ползет на четвереньках по грязному тротуару в попытке сбежать от меня.

Жалко.

И также неприемлемо.

Срабатывают мои инстинкты. Я бросаюсь к нему. Наклонившись, чтобы поднять его, я жестоким движением впечатываю его в стену, от чего из его легких с хрюканьем выбивается воздух, как и несколько кирпичей из стены позади него.

Я прижимаю его к себе и свирепо смотрю на него. Я ослабляю маску ровно настолько, чтобы мой рот стал шире человеческого и обнажились острые клыки.

Мужчина хнычет.

– Отпусти меня. Клянусь, я не побеспокою ее. Я никогда не посмотрю ни на одну женщину. Только, пожалуйста, просто отпусти меня.

Этот мужчина не маленький. И все же я легко держу его, заставляя подчиняться моими мускулами и моей магией. В его крошечном разуме я могу прочитать удивление от того, что он настолько бессилен. Он никогда раньше не был в таком положении, и это пугает его.

Хорошо.

Меня удовлетворяет то, что он испытает этот страх до того, как я поглощу его сердце и прикончу его.

Мягкий голос рядом со мной отвлекает меня от кровожадных видений.

– Рин, сейчас ты можешь отпустить его, – ее голос смягчает грубые, узловатые места в моей душе… Но помимо этого он угрожает сделать другие части меня отчетливо твердыми без моего разрешения. Теперь я жажду чего-то другого, кроме крови.

Я ставлю нападавшего на Калли на ноги и, ослабив ментальную хватку, поворачиваюсь к ней.

– Он причинил тебе боль? – если это так, то нет никаких шансов, что этот человек ускользнет от меня сегодня вечером.

Калли качает головой.

Я мысленно отмахиваюсь от него, и он вскакивает на ноги и убегает.

– Это действительно ты? – Калли протягивает дрожащую руку только для того, чтобы отдернуть ее, прежде чем прикоснуться ко мне. – Я подумала – это глупо, но на мгновение там, в темноте, ты выглядел… по-другому.

Она трясет головой, как будто хочет прояснить ее, но в этом нет необходимости. У нее голова яснее, чем должна быть у того, кто подвергся воздействию тех уровней маскирующей магии, которые я использовал, чтобы спрятаться, пока я был отвлечен. Несмотря на это, она пытается убедить себя, что ошибается. Она не могла видеть того, что видела. Хотя она знает, кто я такой.

– Это я. Пойдем. Позволь мне проводить тебя домой.

Она смотрит на меня еще мгновение, прежде чем отвести взгляд и кивнуть.

– Да. Спасибо. Думаю, это было бы разумно.

Калли поднимает с тротуара сумочку и прижимает ее к груди. Затем мы поворачиваемся и идем к ее квартире. Она некоторое время молчит, и я ненавижу то, как белеют костяшки ее пальцев, когда она сжимает сумочку. Мне хочется взять ее руку и гладить, пока она не расслабится.

– Я не ожидала увидеть тебя в этой части города, – говорит она в конце концов.

Я ворчу. Конечно, она этого не ожидала. Единственная причина, по которой я здесь, – следить за ней, но я вряд ли могу это сказать.

– Так что ты здесь делал?

Я отвечаю на ее вопрос собственным.

– Уже слишком поздно, чтобы ты возвращалась с работы. Почему ты гуляла так поздно одна?

Она вздыхает, замедляя шаг по мере приближения к ступенькам здания. Должно быть, здесь ее квартира. Она поднимается на одну ступеньку, становясь немного ближе к уровню моих глаз. Затем она поворачивается и смотрит на меня.

– Я взяла дополнительную смену. На самом деле, я взяла их довольно много.

Я думал, что она уже много работала. Я рычу. Я ненавижу, что мой гнев и неспособность контролировать себя поставили ее в такую ситуацию.

Глаза Калли сужаются.

– Мне бы не пришлось. Вот только кто-то расторг мой контракт.

Это обрывает мое второе рычание.

– Я… не должен был этого делать.

Каждое мгновение, что я стою так близко к ней, ее запах наполняет мои ноздри, он становится все отчетливее. У меня слюнки текут от желания снова попробовать ее на вкус.

Жесткое выражение ее лица снова смягчается.

– Ты это серьезно?

Я киваю, поскольку мое горло сжимается от нужных слов.

– Я бы чувствовал себя лучше, если бы ты позволила мне проводить тебя до твоей квартиры. Чтобы убедиться, что ты в безопасности. Если не… если только это не заставляет тебя чувствовать себя неловко?

Она смягчается еще больше, втягивая розовую нижнюю губу между ровными белыми зубами.

– Мне бы этого хотелось. Означает ли это, что ты хотел бы войти?

Дыхание покидает мои легкие в мгновение ока. Означает ли это, что она простила меня? А я уже простил себя? Если она впустит меня в свою квартиру, мне придется объяснить, что я здесь делал сегодня вечером, и тогда она снова разозлится. Я не могу устоять перед шансом быть ближе к ней, как не могу отрицать свою истинную природу.

– Я бы хотел.

Ее улыбка снимает груз веков с моих плеч, когда она небрежно берет меня за руку и ведет вверх по лестнице. Ее бедра снова покачиваются, и она больше не сжимает сумку так крепко, как раньше. Даже если я не добьюсь больше ничего, сегодня ночью я буду спать лучше, чем все последние дни, зная, что я это сделал.

Квартира маленькая. Я ожидал этого. Хотя она украшена причудливым декором, яркие цвета появляются в неожиданных местах. Солнечно-желтая ваза на журнальном столике. Зелено-розовый абстрактный принт на стене. Штрихи выполнены искусно, хотя ни одна из деталей не дорогая. В сочетании они создают эффект, мало чем отличающийся от самой Калли.

Она нервно переминается с ноги на ногу и указывает на маленький диван.

– Эм… Я знаю, что он маленький, но устраивайся поудобнее. Хочешь что-нибудь выпить? Перекусить?

Я качаю головой. Я хочу съесть ее восхитительную пизду, но думаю, что в данный момент это было бы испытанием моей удачи, поэтому я ничего не говорю.

Она наливает себе стакан воды.

Я с трудом втискиваюсь на маленький диванчик, но обнаруживаю, что он мне нравится, когда мгновение спустя она садится рядом со мной и наши бедра соприкасаются. Мое тело дрожит от соприкосновения, и я шире раздвигаю ноги, добиваясь большего.

Калли пытается встать.

– Это неловко. Я просто…

Я кладу руку ей на ногу и успокаиваю ее.

– Останься.

Она снова садится рядом со мной. Ее глаза округляются, а зрачки расширяются, когда она смотрит на меня долгим взглядом. Наши лица так близко.

– Мне не следовало быть с тобой таким резким той ночью. Пожалуйста, позволь мне извиниться.

Ее рот приоткрывается.

– О!

– Это была моя вина, что я потерял контроль. Явление, которое, кажется, часто случается, когда я рядом с тобой, – неосознанно мой большой палец скользит по внутренней стороне ее бедра, и я чувствую, как она дрожит под моей рукой. – Кажется, я не могу оставаться далеко от тебя. Знаешь ли ты, что я мечтал о твоем аромате в те редкие моменты, когда мне удавалось заснуть с той ночи? Иногда это было все, о чем я мог думать.

Если мои слова смущают или шокируют ее, она не подает виду. На самом деле, она ерзает на стуле, и сладость ее возбуждения передается мне вместе с ее движениями. Уголок моего рта приподнимается в улыбке.

– Ты тоже думала об этом, не так ли? О моих губах на тебе.

Ее веки трепещут. Она кивает.

– Разве это странно, что я думала об этом? Я имею в виду, ты мне платишь! Но просто никто никогда не доставлял мне такого удовольствия.

Прилив гордости от ее слов заставляет мое сердце биться в груди быстрее, чем оно должно. Мне нравится знать наверняка, что я произвожу на нее такой эффект. Она, безусловно, тоже оказывает на меня сильное влияние.

– Твое удовольствие – часть того, чего я жажду, – говорю я ей. Аромат возбуждения становится сильнее. – Я упиваюсь твоими криками и стонами так же, как я пью твои соки.

Это действительно заставляет ее покраснеть.

– Рин, ты не похож на человеческих парней, – она качает головой, но улыбается сквозь румянец. – Скажи мне, почему ты был здесь сегодня вечером. Ты следил за мной?

Я киваю. Так и было. Не могу этого отрицать.

Я ожидаю, что она отстранится. Отругает или испугается. Вместо этого она снова прикусывает нижнюю губу и широко улыбается.

– Я должна быть напугана этим. Но я не боюсь.

Мое сердце действительно бьется быстрее. Сможет ли она принять это? Позволит ли она мне попробовать ее снова? Попробовать ее сейчас – это слишком, чтобы надеяться, но, возможно, завтра.

– Ты не представляешь, как сильно мне нужно попробовать твою сладость, – моя рука слишком сильно сжимает ее бедро. По крайней мере, сейчас я контролирую свои когти.

Тихий звук удовольствия срывается с ее губ.

– Я тоже по этому скучала. Но я не хочу, чтобы все закончилось так, как закончилось в прошлый раз.

Она правильно подметила. Я вздыхаю.

– Тогда мы должны вернуться к первоначальному соглашению. Ты должна позволить мне связать тебе руки и надеть повязку на глаза.

Калли на мгновение задумывается, вертя в руках нетронутый стакан воды. Наконец она снова смотрит на меня.

– Мне это не нравится. Но мне также не понравилась эта неделя, когда я думала, что больше никогда тебя не почувствую. Так что, думаю, я согласна.

Я заключил сделку. То, что я хочу, у меня под рукой.

Так почему же в тот вечер я покидаю квартиру Калли с чувством, что обманул себя и ее в чем-то большем?