Текст книги "Дикая Морковка"

Автор книги: Эльвира Барякина

Соавторы: Анна Капранова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Вадь, – взволнованно позвала Санька, – а ты на сто процентов уверен, что мясо есть нельзя?

Вадик смотрел в море на резвящихся в отдалении дельфинов.

– Нельзя, – проговорил он одними губами.

– А я уже ела, – скорбно напомнила Санька. – Так что, мне теперь – в ад?

Вадик кивнул.

– Выходит, что так.

– А если я буду много разных добрых дел делать?

– Не поможет.

– Даже если я буду бедным помогать?

Тут Санька приоткрыла рот, ибо ее посетило одно странное сомнение.

– Слушай, Вадь, – прошептала она, – а если помогать бедным как следует, то ведь они станут богатыми. А это грех! Ведь нельзя же людей толкать к греху?

Вадик уставился на нее.

– Ну… Ты права, в общем-то…

– А как же тогда им помогать?

– Ну, как-нибудь несильно. Чтобы они не совсем разбогатели.

Это тоже вполне устраивало Саньку. А то если будешь помогать бедным помногу, то и самой ничего не достанется.

– А чтобы в ад не попасть, надо каяться, – сказал Вадик, вспомнив о Санькиной грешной душе. – Так что если попросишь у Бога простить, что ты мясо ела, он обязательно смилуется.

– А каждый день каяться можно? – спросила она.

– Конечно.

– Отлично! – выдохнула Санька с облегчением. Она уже знала, как договориться с Богом: съела с десяток пельменей, покаялась – и все в порядке. Да, Вадькин Бог определенно начинал ей нравиться. Она всегда была за либеральный подход к делам.

Теперь же предстояло оставить душевные темы и поговорить о более плотском. Санька пододвинулась поближе к Вадику и как бы невзначай, чисто по-дружески, обняла его.

– Слушай, Вадь, а как ты относишься к свободной любви? – спросила она на всякий случай, чтобы опять не наколоться на еще одного хранителя верности строительным невестам.

Вадик опустил лицо. Ох, какой он был распрекрасный в этот момент: красивый профиль на фоне закатного неба, ветер откидывает за спину кудри… Санька аж расцвела внутренне, любуясь им.

– Я пока никак к любви не отношусь, – твердо ответил он. – Сейчас мне женщин не надо.

Саньке подрубили крылья. Одним ударом.

– А почему? – спросила она жалобно. Все мечты вдребезги, личного счастья – ноль…

– Потому что я еще не нашел свой путь в этой жизни, – охотно пояснил Вадик. – Если у меня будет девушка, то я отвлекусь от поиска и ничего не достигну.

– Ну так же нельзя! – горячо зашептала Санька. – По-моему, ты даже не представляешь, от чего отказываешься! Ведь это…

По красивому профилю на фоне заката стало понятно, что с вариантом номер два тоже ничего не выйдет. И кто из потенциальных женихов остается? Сальери? Мухин? Андрюшка? Ха-ха! Вы бы еще Пал Палыча предложили!

– Ладно, пойдем назад, – произнесла Санька, поднимаясь с земли. – А то холодно уже.

А в голове все-таки мстительно копошились мыслишки: «Все равно влюблю тебя! Заставлю! Никуда не денешься! Что еще такое, в конце концов?!»

* * *

Когда Санька с Вадиком вернулись, было почти совсем темно. По степи гуляли светляки, по небу – звезды. Море вздыхало о чем-то своем – нежно и томно. И Санька подумала, что очень жаль, что Вадик упустит такой классный момент для поцелуя. И он действительно его упустил. Просто подал ей руку и повел вниз, к лагерю.

Но на этот раз, несмотря на «детское время», у костра никто не сидел. Все, видимо, так перегрузились сегодняшними впечатлениями, что завалились спать.

– Ну ладно, пока, – сказал Вадик, дойдя до своей палатки, чем тайно разозлил Саньку: надо же, даже проводить девушку до «дома» не додумался. Правда, «до дома» – всего-то на всего десять метров… Но все равно!

– Пока… – пробормотала она печально.

Добравшись до пункта назначения в гордом одиночестве, Санька пролезла в «прихожку», поминутно натыкаясь на чьи-то тапки и рюкзаки. И тут ей прямо в глаза ударил свет фонарика, после чего грянул дружный хохот.

– Мамочки мои! – взвизгнула она.

Оказалось, что в их «дом» набилось почти все население лагеря, кроме Пал Палыча, Костика и Вадика. Даже пудель Каша был тут. Он валялся в центре на сваленных в кучу спальниках и усиленно боролся с Данилкой. Побеждал пока Каша.

– Господи! – воскликнула Санька, окончательно проникнув в палатку. Чего это у вас тут?

– А мы тут мадеру пьем! – весело объявил откуда-то из-за кучи тел Андрюшкин голос. – Руководство нас бросило и вот мы предаемся дебошу.

– А где руководство? – испугалась Санька за главу экспедиции.

– Оно перепилось вместе с Костиком, – недовольно пояснила Алена, расчищая Саньке место между собой и Раиными ногами. – Сначала ругались не знаю как, потом водки, что ли, вместе выпили, а теперь вон сидят под кухонным тентом и квасят почем зря.

И как бы в подтверждение ее слов над лагерем раздался зычный рев Костика:

– Ну, мама моя, я вас умоляю! Вы уж, профессор, не обижайтесь, но лицо я вам разобью!

В палатке тут же воцарилось молчание. Краем глаза Санька видела, как у Мухина вытянулась его и без того не коротенькая физиономия.

– По-моему, этот Костик… э-э… – проходимец! – проговорил он уверено.

– Да ладно тебе! – хлопнул его по плечу Андрюшка. – Вон, пей, давай! Сами они там разберутся!

По его команде Серега достал из-под груды полотенец большую трехлитровую банку, в которой плескалась какая-то подозрительная желтая жидкость.

– Что это? – испугалась Санька, когда ей протянули до краев наполненный пластмассовый стаканчик от термоса.

Аська пьяно захохотала:

– Да это ж мадера! Гордость Гороховского магазина. Стоит мало, а сила – убойная!

– Кто-нибудь это уже пил? – на всякий случай осведомилась Санька. Ей очень не хотелось отравляться во цвете лет.

– Я пил! – тут же подтвердил Андрюшка. – Как видишь, все нормально.

Санька посмотрела на него очень подозрительно.

– Ты думаешь?

На самом деле она была далеко не уверена, что у него все нормально.

ГЛАВА 4

С утра Санька проснулась сама. В палатке уже было относительно светло. «У нас что, выходной? Почему никто не проснулся на работу?» – подумала она, но, оглянувшись кругом, поняла, что у них был не выходной, а обыкновенный перепой. Все вещи вокруг – в состоянии жуткого бардака, рядом с ней в весьма фривольной позе дрых Андрюшка, с другой стороны отдыхала Аська в обнимку с чьим-то неведомым рюкзаком. В головах – на месте Данилки помещался пудель Каша и снова немилосердно храпел. А у него в задних лапах, свернувшись трогательным калачиком, лежал Мухин в сползших очках на резиночке.

Пытаясь собраться с разбегающимися мыслями, Санька села. Да, покутили они вчера, прямо скажем, не слабо… Сначала просто пили за Россию, за Прекрасных Дам, за мир во всем мире, за чистое небо над головой и даже за кафедру Истории Древнего мира. Потом Серега достал гитару и запел какое-то произведение собственного сочинения. «Для своей страшилки, чай, сочинял», подумала тогда Санька недовольно. А народ, поддержав ее мысли, тоже воспротивился этому репертуару и потребовали сыграть что-нибудь из «Чайфа», Высоцкого или просто из «Бременских музыкантов». Всем стало хорошо и радостно, Санька старательно выводила партию сопрано, пока Сальери категорически не заявил, что у нее напрочь отсутствует слух. Санька крайне на него разозлилась и стала бить по голове Данилкиной кроссовкой, отчего сам Данилка пришел в неописуемый восторг и тоже стал бить Сальери. Во время битвы банку с остатками мадеры пролили прямо на белоснежные штаны затаившегося среди пустых рюкзаков Мухина. А вот дальше Санька, убей бог, не помнила ничего…

– Эй, – потрясла она за плечо улыбающуюся во сне Аську, – вставай! На раскоп пора!

– Чего? Кого? – пробормотала она, вскакивая. Глянула на часы. Бли-ин! Время-то сколько! Пал Палыч нас убьет!

В ту же секунду она произвела грандиозный переворот в палатке: все присутствующие были разбужены, обозваны всякими нехорошими словами и вытолкнуты наружу. Самым прискорбным фактом оказалось то, что Алена вместе с дежурившим сегодня Андрюшкой проспали все к чертовой матери.

– Чего, завтрака не будет? – возмущался Сальери, топая к морю умываться.

Разгневанная Аська приложила палец к губам.

– Пал Палыч наверняка спит после вчерашнего, и будить его совершенно необязательно! А ты разорался на весь лагерь!

Но оказалось, что умыться сегодня тоже не судьба. На море гуляли серые волны больше человеческого роста и с силой ударялись о берег. А всезнающий Мухин объявил, что по всем признакам днем надо ожидать настоящего шторма. Проклиная мадеру, погоду и друг друга, несчастные археологи затарились у Алены кой-каким сухим пайком и потащились в гору.

* * *

Копали долго и угрюмо. Налетающий из степи ветер поднимал иссохшую пыль и швырял в измученные похмельем лица. Единственное, что радовало, Пал Палыч так и не появился в раскопе до самого обеда и, соответственно, не заметил промаха подчиненных. Санькино настроение не улучшила даже щедрость Вадика. Он как бы нечаянно подкинул ей под совок осколок кувшина с изображением какой-то древнегреческой буквы.

Аська отерла переданный ей для экспертизы черепок.

– Граффити, – произнесла она со знанием дела. – Ты, Сань, прям, молодец!

– А что это значит? – уныло спросила Санька. Голова раскалывалась на две аккуратные половинки, а от этого радоваться археологическим успехам и Вадькиной заботе было как-то сложно.

Аська опустила осколок в специально заготовленный пакетик.

– На донышках некоторых амфор мастера ставили особые клейма – по начальной букве имени бога, которому они посвящали свою работу. Вот у тебя граффити Аполлона…

– Мое вам приветствие! – произнес кто-то сверху.

Все как один подняли головы. На краю раскопа на корточках сидел Костик в Пал Палычевском фиолетовом спортивном костюме.

– Здрасте! – ответили ему нестройно.

Костик подмигнул засмущавшейся Гагариной.

– Абрикосовая ты моя! Ну-с, гробокопатели, нашли что-нибудь?

Аська привстала на ступеньку лесенки и протянула ему Санькину граффити.

– Вот, осколок от амфоры.

Было видно, что Костик честно старался понять, зачем нужна эта штуковина. Но так ничего и не изобрел.

– Интересно… – произнес он без всякого энтузиазма, возвращая Аське находку. – А больше ничего, стало быть, нет? И долго вы тут собираетесь рыться? А то, может, пойдем лучше в волейбольчик постукаем?

Мухин смерил его снисходительным взглядом.

– Костя, у нас работа! Каждый год два метра Кирея… э-э… бесследно исчезает…

– Да ну?! – деланно изумился Костик.

– Лучше бы спустился к нам да взял лопату! – выкрикнула Санька.

Костик посмотрел на нее.

– Ой, какая тут у вас рыженькая есть! Тебя Морковкой звать? Нет? Все равно будешь Морковкой. Нет, солнце мое, не хочется мне чегой-то брать лопату. Я у своей бабулечки в саду каждый год картошку копаю, так наупражнялся, во как!

Выступление Костика никому не понравилось. Мог бы, в принципе и помочь, а то только сидит и посматривает на процесс. И ведь еще комментирует!

В конце концов утренняя норма была выполнена, и измученные археологи, один за другим поднявшись из раскопа, побрели по направлению к лагерю.

* * *

Санька вся взмокла от работы, ей до смерти хотелось скупнуться, но при таком шторме о водных процедурах нечего было и думать. Выпросив у Алены пресной воды, они с Аськой кое-как отмыли руки и лица от вездесущей пыли.

Обед тоже пока запаздывал. Дежурный Андрюшка как-то халатно следил за костром, и пламя постоянно задувалось ветром. В конце концов у него почти не осталось дров, и он поплелся на добычу чего-нибудь деревянного, вынесенного штормом на берег.

Приведя себя в божеский вид, Санька пошла искать Пал Палыча, чтобы разузнать, насколько ценную граффити она обнаружила. По крайней мере, ей должны были выдать за нее банку сгухи, а это, как-никак, тоже еда. Кроме того, сгущенкой можно было бы поделиться с Вадиком, а заодно и выспросить у него, почему он ей помог. Ведь если она ему нравится, что очевидно, то как это согласовать с его нежеланием общаться с женщинами?

Но начальника экспедиции не было ни в палатке, ни в лаборатории. Заметив Санькины передвижения, Алена подняла голову от своих котелков.

– Не ищи его! – крикнула она, едва перекрывая рев шторма. – У него чего-то настроение было плохое с самого утра, и он пошел на охоту – чаек пострелять. Сейчас должен вернуться.

Она все же кое-как справилась с костром и без Андрюшки, и вскоре у членов экспедиции появилась радость в жизни: их стали кормить.

Несмотря на явное оголодание, Вадик скрупулезно выбрал из супа и макарон всю тушенку. Санька же чувствовала, что не способна на такой подвиг. Поэтому она всячески пряталась от его укоризненного взгляда за широченной спиной Сальери.

– А где все-таки у нас Пал Палыч? – в волнении проговорила Аська. – Он давно ушел?

Алена взглянула на часы.

– Да уж часа два тому назад.

– Эй! – закричала Гагарина, завидев на тропинке возвращающегося Андрюшку, вслед за которым топала Рая. – Вы Пал Палыча не видели?

Андрюшка скинул к догорающему костру какую-то сырую досочку.

– Никого мы не видели. Есть давайте! – сказал он угрюмо.

Алена смерила его «добычу» презрительным взглядом.

– И это все?

– Больше не было. А я и так уже пострадал! – буркнул он, показывая обмотанный носовым платком большой палец. – Поранился не знаю как!

– Да, чай, ему не до дров было! – весело вставил Костик. – С подружкой, – он кивнул на Раю, – наверняка развлекался!

Предположение было столь нелепое даже для балбеса-Андрюшки, что все просто фыркнули. Только один Серега побледнел: он все страдал за фамильную честь.

* * *

Пал Палыч не вернулся даже к полднику. Первой запаниковала Ася. Она растолкала дремлющую Саньку и чуть не плачущим голосом зашептала:

– Ну куда он мог деться? С ним наверняка что-то плохое приключилось. Мы должны пойти поискать его.

Санька поморщилась. Ей совершенно не хотелось выбираться из спальника.

– Да найдется он! Не пропадет.

Но Аська была настойчива.

– Кто знает? Может, на остров высадились браконьеры и напали на него? Может, просто ногу подвернул на камнях и никак не доберется до лагеря?

В конечном счете она подняла всех на уши и потребовала отправиться на поиски пропавшего руководителя. Только один Костик отказался идти: у него в связи с плохой погодой начались «приступы тяжелейшей непереносимости», и он остался вместе с Раей и Данилкой караулить лагерь.

Серега справедливо решил, что чтобы пострелять чаек Пал Палыч вряд ли бы подался в степь, поэтому искать его надо вдоль кромки обрыва. Все с ним согласились и, разделившись на две спасательные группы, отправились на поиски – направо и налево от лагеря.

* * *

Сумерки быстро сгущались над степью, огненно-рыжее солнце на несколько минут выглянуло из-за тяжелых туч и тут же село. Шторм утих, и над морем повисла тихая южная ночь.

Санька уже совершенно валилась с ног, когда ее группа в составе Гагариной, Сальери, Сережки и Вадика вернулась в лагерь. Они облазили не только побережье, но и вообще всю левую половину острова, но так ничего и не обнаружили.

Кроме того, за время их экспедиции Сальери всех окончательно достал: через каждые пять минут он придумывал все новые и новые остросюжетные версии, куда же мог запропаститься Пал Палыч. И от его карканья становилось еще тяжелее.

Когда они подошли к краю своего родного обрыва, оказалось, что весь остальной народ уже дома.

– Эй! – в волнении закричала Санька, сложив ладони рупором. – Пал Палыч вернулся?

Алена подняла вверх льняную головку.

– Спускайтесь сюда! – крикнула она хрипло. И что-то в ее голосе страшно всем не понравилось.

Почти бегом они ринулись вниз.

Другая группа в полном составе стояла под тентом и на что-то смотрела. Санька подлетела, растолкала Мухина и Андрюшку…

Пал Палыч лежал на кухонном столе: подбородок кверху, глаза закрыты. Чей-то вздрагивающий фонарик освещал большое красно-коричневое пятно, расплывшееся на его белой футболке. В центре пятна зияла дырочка с черными неровными краями…

Санька хотела завизжать, но позабыла, как это делается. Прижав ладонь к губам, она просто стояла и моргала, и только спустя несколько мгновений до ее сознания стали доходить посторонние звуки: в чьих-то руках билась в истерике Аська, Алена утешала ее, горестно всхлипывала Гагарина, звучно, в голос, ревела Райка. И тихие слова мальчишек…

– Что это? Что произошло? – потрясенно проговорил Сережка. Его золотые ресницы дрожали.

– Он наверное нечаянно застрелился. – Андрюшка показал пальцем на двустволку, лежавшую в головах Пал Палыча. – Мы нашли его совсем недалеко от лагеря… Ружье было там же.

– Но ведь никто не стрелял! Мы бы услышали выстрел!

– Ничего бы ты не услышал! Шторм-то был какой!

– Пал Палыч! Родненький вы мой! Почему? – бесновалась в Алениных руках Ася.

– Дайте ей кто-нибудь валерьянки! – выкрикнула вне себя Санька.

У нее просто в голове не укладывалось. Все это было не из ее сказки: как же так? Ведь такого просто на свете не бывает, что еще сегодня с утра Пал Палыч был абсолютно живой и здоровый, а сейчас – вон чего… О, господи…

И самое главное – было непонятно, как быть и что делать дальше. Археологам нужен был начальник, кто-нибудь взрослый и умный, кто бы принял решение. А так все только галдели, перебивая друг друга.

– В общем так, – решила наконец Алена на правах старшей, – завтра с утра нам надо будет отправиться за помощью в Гороховку. Все равно сейчас мы ничего не сделаем: время полдвенадцатого ночи…

– Слушайте, а ведь нам нельзя его здесь оставлять, – перебил ее Серега, показывая глазами на тело на столе. – Надо что-нибудь придумать… На улице тепло, и с ним черт знает что может сделаться… Может, похороним?

Мухин вытаращил глаза.

– Ты что… э-э… с ума сошел?! А что, если это убийство?! Милиция все должна исследовать! И в первую очередь труп. Нам нельзя его хоронить!

– Если уж на то пошло, – встряла Гагарина, – то его нельзя было и с места сдвигать! А то что ваша милиция сможет сейчас определить?

– В таком случае Пал Палыча надо поместить в склеп, – тихо произнесла Алена. – Там, по крайней мере, более прохладно.

Все согласились, и Андрюшка с Серегой и Вадиком, осторожно приподняв кусок полиэтилена, на котором сюда принесли труп, потащили его наверх.

* * *

Когда они вернулись назад, население лагеря сидело тесной кучкой вокруг костра. Спать никто не мог и не хотел. Все жались друг к дружке, словно воробьи зимой.

– Ален, хоть водки выдай людям! – сказал Андрюшка, присаживаясь на свой любимый камень. – А то мы все тут просто околеем со страху.

Едва сдерживая слезы на глазах, Алена передала мирно дремавшего Данилку Гагариной и пошла в погреб за «успокоительным».

С водки и вправду полегчало. Народ несколько оживился, Аська перестала истерично всхлипывать. Просто сидела, обхватив плечи руками и тихонечко раскачивалась.

– А хотите знать, что с нами дальше будет? – прервал вдруг тишину Сальери. – Мне кажется, тут другой альтернативы нет…

– Ты о чем? – сердито спросила его Гагарина.

– Мы все тут перемрем в скором времени. Первым был начальник, последним будет пудель. Но мы уже все приговоренные…

– Крезанутый ты! – с силой отозвалась Гагарина.

– А вот и нет! – раздался вдруг страстный шепот Раисы, которая от пришедшей ей в голову идеи даже позабыла о всех печалях. – Вы что, так ничего и не поняли, что происходит?!

Против обыкновения все почему-то повернулись к ней.

– Что происходит? – переспросила Санька.

– Это он, герой Геростен! – Рая показала пальцем наверх, туда, где за холмом находился разоренный склеп. – Это он подгадил нам! Ведь сказано же в легенде, что он проклял город за то, что все местные чуваки жили не по понятиям! А мы его могилу распотрошили! Что он подумал!?

Над головой Раисы просто разразилась буря. Каждый считал своим долгом высказать ей все, что думает и о ее глупости, и о ее кликушестве.

Но тут Санька, весьма активно участвующая в этом процессе, посмотрела на Вадика и невольно замолчала. Он стоял, скрестив руки на груди, с усмешкой глядя на происходящее. Вслед за ней замолкли и все остальные.

– Раиса говорит мудро, – произнес он спокойно. – Ни один грех не остается безнаказанным. Мы – гробокопатели, поэтому Господь послал нам наказание. Вы еще не поняли: мы одни на этом острове, до людей – километров тридцать морем, если не больше… А Пал Палычевский катер никто водить не умеет.

– За нами кто-нибудь приплывет! – порывисто проговорила Санька, невольно пугаясь его зловещего тона.

Но Вадик лишь покачал головой.

– Никто за нами не приплывет. Мы грешны, и мы должны искупить свой грех.

– А я не копала ваш могильник! – поспешно заявила она. – Я копала только помойку! А Аленка с Данилкой вообще ничего не копали… И Каша, между прочим, тоже!

– Хватит чушь всякую пороть! – тонко выкрикнул Мухин. – Это… э-э… антинаучно!

– Зато правильно! – перебил его Сальери. – А прикольно было бы тут подохнуть: остров, водичка морская и куча ненормальных придурков…

Вадик поднял руку, призывая всех к тишине.

– Нам надо отнести назад сокровища, – сказал он весомо. – Лучше поздно, чем никогда… Кто за то, чтобы вернуть клад Геростену?

Одна за другой ладони поднимались вверх. Только Андрюшка и Мухин остались сидеть, как сидели.

– Я не допущу! – чуть не плача, прошептал аспирант. – Это мой клад! Я его нашел… Он… э-э… принадлежит науке… Его нельзя опять зарывать в землю! Подумайте сами, во всем мире археологи разрывают останки и… э-э… ничего…

– Во всем мире известно, что мертвецов лучше не трогать! – решительно перебил его Серега. – А ты, Андрюх, чего не за нас?

Андрюшка пожал плечами.

– Так ведь что угодно можно с этим кладом делать – Пал Палыча-то уже не воскресишь! Лучше его на какую-нибудь пользу употребить.

– В любом случае большинство за то, чтобы вернуть сокровища на место, – сказал Вадик, – так что, Толь, давай развесим по костям все, как было.

На Мухина было жалко смотреть. Он весь как-то позеленел, съежился и обмяк.

– Хорошо, – произнес он скорбным голосом, – я подчиняюсь мнению… э-э… коллектива… Но вы бы знали, какое это надругательство над наукой!

– Давай, давай, ученый! – подбодрил его напутственным словом Сальери.

Ссутулясь в два раза больше, чем обычно, Мухин потащился к белевшей в отдалении лаборатории.

– Ох, поверить не могу! – вновь схватилась за щеки Аська. – Только глаза закрою, а он – как живой!

– Ась, перестань, и так на сердце тошно! – стукнула по столу Алена.

И вдруг над лагерем пронесся крик ужаса, такой же как у дорезываемого зайчика, только человеческий. Кричал Мухин.

– Еще один… – прошептал побледневший Сальери.

Но с Мухиным ничего не произошло, ибо через секунду он вышел, пошатываясь, из дверей лаборатории. Все кинулись ему навстречу.

– Чего случилось-то? Ты чего всех как перепугал?!

Мухин обвел археологов мутным взором.

– Нас… э-э… обокрали, – проговорил он, задыхаясь. – Клад пропал.

– Как?!!!!!

– Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, это… это все Костик совершил!

Видимо, эта мысль пришла в голову всем почти одновременно. Взгляды вдруг стали осмысленными, шеи вытянулись, лица напряглись.

– Они вчера напились с Палычем, и тот ему по пьяной лавочке все разболтал про наш клад! – догадался Серега.

– И это Костик убил Пал Палыча! – прошептала Аська. – Убил… Пал Палыч не мог сам застрелиться!

– И как мы про него забыли?! Нужно его срочно ловить! Срочно! скомандовала Санька.

– Не кричите вы так! – замахала на всех Гагарина. – А то услышит…

Военный совет по поимке Костика проходил в обстановке полной секретности. Единогласно постановили изловить гада сложным способом и посадить в самый глубокий раскоп до решения его дальнейшей судьбы.

* * *

Костик спал, развалившись на всю Пал Палычевскую палатку, и тихонечко посапывал носом.

Вдруг махом, как муравьи на тлю, на него набросилась стая юношей и девушек. Будто отрепетировано Серега с Вадиком схватили его за запястья, а Андрюшка с Сальери – за лодыжки. Аська с Санькой начали привязывать веревкой все части тела, попадавшиеся под руку. Мухин светил фонариком, Гагарина подтаскивала к входу носилки, Рая держала Кашу, мечтающего проникнуть к народу, Алена – Данилку, мечтающего подержать Кашу.

Костик, внезапно воспрянувший ото сна, в недоумении моргал ресницами и с выражением ругался:

– Дураки! Просто собаки моторные! Что я вам сделал?!

– Нам-то ничего! – вякнула в ответ Аська. – Сволочь!

– А за что меня оскорбляем? – поинтересовался он.

– Ворюга! – грозно обвинил его Сергей.

Мухин бесновался у входа, размахивая осветительным прибором:

– Ты куда мой клад дел, а?!

– Какой к матери клад?! – изобразил крайнее изумление Костик, но никто его даже не слушал.

Тогда он вдруг начал вырываться, брыкаться и кричать:

– Больно же! Отстаньте! Не смейте меня трогать! У меня в феврале было растяжение!

– Чё орет? – поинтересовалась Рая. – Кто-нибудь знает, как кляп делать?

– В кино из шарфа обычно делали, – сказал Андрюшка.

Но так как шарфа не нашлось, Рая схватила какой-то носок и попыталась скормить его Костику. За это он ее оплевал и назвал недоразвитой соплей.

– Мальчики, поднимайте! – скомандовала Санька, как только «клиент» оказался готов.

– Мальчики, опускайте! – заголосил Костик, но его все равно подняли.

Вытащив злодея на «улицу», его до кучи привязали к носилкам бинтами из распотрошенной походной аптечки и понесли в сторону старого раскопа. Костик уже матерился, Каша истошно лаял и носился кругами, а Данилка играл в нашествие, маршируя впереди процессии и размахивая куском пенопласта. Все остальные вели себя достойно и организованно. Аська, правда, снова начала рыдать.

– Мерзавцы! – вопил придурошным голосом Костик, пытаясь раскачать носилки и выпасть из рук захватчиков.

Но натренированные землекопством археологи держали его крепко и за короткий срок доставили к цели. Опустив Костика на дно раскопа, его отвязали от носилок и, ослабив узлы, быстро-быстро сбежали наверх, утянув за собой лестницу. Освободившись от пут, Костик долго возмущался, подпрыгивал, пинал древние стены и метал в людей наверху комьями земли. Те с чувством выполненного долга и удовлетворения посматривали на это поведение и время от времени отступали, чтобы до них ничего не долетело.

* * *

Обыск, произведенный в Пал Палычевской палатке, ничего не дал: клад провалился будто сквозь землю. Оставалось только гадать, куда Костик мог его засунуть. В конце концов все пришли к выводу, что он наверняка сам во всем признается, посидев в раскопе пару денечков.

С этой мыслью народ разбрелся по «домам», чтобы постараться уснуть и хоть чуть-чуть прийти в себя.

* * *

Ася лежала в палатке и плакала, рядом с несчастнейшим видом сидела Алена. Данилка, насмотревшийся сегодня на многочисленные слезы, тоже попытался зарыдать за компанию, но это было не так-то просто. В результате он просто тряс головой и выл словно безутешное привидение. В углу как ни в чем не бывало дрыхла Рая. Гагарина моталась туда-сюда, перетаскивая в девчоночью палатку свои вещи: теперь-то ей было страшно жить одной.

– Сань, – позвала подругу Аська, – а давайте все завтра сходим в склеп и простимся…

От такой перспективы у Саньки аж волосы дыбом встали. Она и так бесилась, что ее отпуск навек испорчен, а тут еще надо к покойникам ходить! Пал Палыча, конечно, жалко, но Аська требовала слишком многого.

– Я туда не могу, – решительно запротестовала Санька, – у меня клаустрофобия. Мне даже в бабушкином погребе дурно становиться, а ты говоришь «в склеп».

– Ален, – не отставала Ася, – тогда пошли без нее.

Алена всхлипнула в ответ и мотнула головой.

– А вдруг он уже начнет разлагаться?! Здесь климат-то вон какой жаркий! И чего ты там увидишь?

Представив, что Пал Палыч может разложиться, Аська зарыдала в голос, упав на Раисины ноги.