Текст книги "Шок будущего"

Автор книги: Элвин Тоффлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 42 страниц)

СИТУАТИВНОЕ ГРУППИРОВАНИЕ

Сложность в том, что такие личные тактики с каждым днем становятся все менее эффективными.

Поскольку скорость изменения нарастает, индивидуумам становится труднее создавать необходимые им зоны личной стабильности. Издержки перемен увеличиваются.

Мы можем оставаться в старом доме – только чтобы увидеть, как изменилась округа. Мы можем сохранить старую машину – только чтобы убедиться, что счета за ремонт растут за пределы разумного. Мы можем отказаться переезжать в новое место – только в результате лишимся работы. В течение некоторого времени остаются меры, которые мы можем принять, чтобы ослабить воздействие изменений на нашу личную жизнь, реальная проблема находится вне нас.

Чтобы создать среду, в которой изменение вносит разнообразие в жизнь индивидуума и обогащает, а не подавляет его, мы должны использовать не только личные тактики, но и социальные стратегии. Если нам нужно провести людей через период ускорения, мы должны сейчас начать встраивать «абсорбционные колонны шока будущего» в саму фабрику сверхиндустриального общества. А это требует нового подхода к проблеме изменчивости и неизменности нашей жизни. Это требует даже совсем иного способа классификации людей. Сегодня мы делим людей на категории не в соответствии с изменениями, которые происходят с ними в настоящий момент, а в соответствии с их статусом и положением между изменениями. Мы рассматриваем члена профсоюза как человека, который вступил в союз и еще не вышел. Фокус внимания направлен не на вступление или выход, а на «неизменную» ситуацию между ними. Получатель социального пособия, студент колледжа, член методистской церкви – все это состояние человека, так сказать, между изменениями. Однако есть принципиально иной способ смотреть на людей. Например, «тот, кто переезжает на новое место жительства», это классификация, под которую каждый день подпадают 100 тыс. американцев, однако о них редко думают как о группе[288]288
  Цифра 100 тыс. экстраполирована из Population Characteristics // U. S. Department of Commerce, August 14,1969, Series P-20, № 188, c. 161.


[Закрыть]. Классификации «тот, кто меняет работу», или «тот, кто входит в церковь», или «тот, кто разводится» – все основаны на временных, преходящих состояниях, а не на длительных состояниях между переходами. Внезапный перенос фокуса с размышлений о том, кем люди «являются», на размышления о том, кем они «становятся», предполагает огромное множество новых подходов к адаптации. Один из самых образных и самых простых подходов предложил д – р Герберт Герджой, штатный психолог Исследовательской организации ресурсов человека. Он называет его «ситуативным группированием»; как многие хорошие идеи, этот подход, очевидно, плодотворен, хотя он никогда не применялся систематически. Ситуативные группы вполне могут стать одной из ключевых социальных служб в будущем. Д – р Герджой утверждает, что для людей, которые проходят в одно и то же время через похожие жизненные изменения, следует создать временные организации – «ситуативные группы». Такие ситуативные группы, заявляет Герджой, нужны семьям, которые переезжают на новое место жительства, мужчинам и женщинам, собирающимся развестись, людям, которым предстоит потеря родителя или супруга, тем, кто ждет рождения ребенка, мужчинам, готовящимся к переквалификации, семьям, только что переехавшим в сообщество, тем, кто готовится к браку последнего ребенка, тем, кто скоро уходит на пенсию, – иными словами, всем, кому предстоит важная жизненная перемена.

«Членство в группе, конечно, временное, только для того, чтобы помочь человеку в трудностях перехода. Некоторые группы могли бы встречаться несколько месяцев, другим, вероятно, достаточно провести одну встречу».

Собирая вместе людей, которые переживают или которым предстоит пережить одинаковый адаптивный опыт, утверждает он, мы помогаем им тем, что даем им необходимые знания. «Человек, которому нужно адаптироваться к новой жизненной ситуации, теряет некоторые основы своей самооценки. Он начинает сомневаться в собственных способностях. Если мы объединяем его с людьми, проходящими через те же переживания, с теми, с кем он может идентифицироваться и кого он может уважать, мы вселяем в него уверенность. Членов группы объединяет чувство идентичности. Они видят свои проблемы более объективно. Они обмениваются полезными соображениями и прогнозами. Что самое важное, они предлагают друг другу будущие альтернативы».

Этот акцент на будущем, говорит Герджой, имеет решающее значение. В отличие от сеансов групповой терапии цель встреч ситуативных групп – не распутывание прошлого и погружение в него, не самораскрытие, а обсуждение личных задач и планирование практических стратегий в новой жизненной ситуации. Члены могли бы смотреть фильмы о группах, борющихся с аналогичными проблемами, они могли бы слушать тех, у кого уже есть определенный опыт. Короче говоря, им дается возможность объединить в общий фонд свой личный опыт еще до момента перемен.

По существу, в этом подходе нет ничего нового. Даже сейчас некоторые организации основаны на ситуативных принципах. Группа волонтеров Корпуса мира, готовящихся выполнить свою миссию за границей, фактически такая же ситуативная группировка, как курсы для беременных и молодых матерей. Во многих американских городах есть Клубы новоселов, которые приглашают новых жителей на обеды и другие встречи, позволяющие им общаться с другими недавно прибывшими и сравнить проблемы и планы. Может быть, стоило бы создать также «Клуб уезжающих». Новое в этом то, что в обществе систематически возникают соты подобных «курсов, обучающих справляться»[289]289
  Материал по ситуативному группированию был разработан в интервью с Герджоем.


[Закрыть].

КРИЗИСНОЕ КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ

Не всякая помощь индивидууму может или обязательно должна исходить от групп. Во многих случаях человеку, на которого давят перемены, во время кризиса адаптации больше всего нужна индивидуальная консультация. На жаргоне психиатров «кризисом» называется любой значительный переход. Это приблизительный синоним «крупной жизненной перемены». Сегодня люди в кризисе перехода обращаются к разнообразным специалистам – врачам, консультантам по проблемам брака, психиатрам, специалистам в области профессий и другим, чтобы получить совет именно для себя. Однако для многих видов кризиса подходящих специалистов не существует. Кто поможет семье или индивидууму, столкнувшимся с необходимостью переехать в новый город.

В третий раз за пять лет? Кто поможет лидеру, которого бросает вверх – вниз перестройка его или ее клуба или организации сообщества? Кто поможет секретарю, которого отправили работать в машинописное бюро?

Такие люди не больны. Им не нужен психиатр, им не нужно его внимание, им нужны совершенно иные консультанты.

Сегодня для множества жизненных переходов нет никакой рекомендательной помощи, а в будущем вторжение новизны столкнет индивидуумов с абсолютно новыми видами личных кризисов. Гетерогенность общества стремительно увеличивается, и разнообразие проблем будет нарастать. В медленно меняющихся обществах типы кризисов, которые испытывают индивидуумы, более единообразны, и источники специализированных советов легче идентифицировать. Человек, застигнутый кризисом, идет к своему священнику, своему знахарю или местному начальнику. Сегодняшние персонализированные консультационные службы в высокотехнологичных странах стали настолько специализированными, что в результате у нас появились советчики второго уровня, которые только дают человеку совет, куда пойти за советом. Эти справочные службы – дополнительная бюрократическая прослойка, задерживающая помощь, в которой нуждается индивид. Поэтому нередко помощь приходит с запозданием, когда он, возможно, уже принял критическое решение – и совершил ошибку. До тех пор пока мы считаем, что совет всегда должен исходить от специалистов – профессионалов, мы можем предвидеть еще большие трудности. Пока специализация основывается на том, чем люди «являются», а не на том, чем они «становятся», она вообще упускает из виду многие реальные адаптивные проблемы. Традиционные системы социальных служб не отвечают современным требованиям. Системе ситуативного группирования необходимо дополнение – консультативный аппарат, где полный рабочий день заняты не только профессиональные советчики, но и непрофессиональные эксперты. Мы должны признать: чтобы быть специалистом по какому – либо типу кризиса, не обязательно иметь формальное образование, порой опыт личного переживания может быть полезнее.

Чтобы помочь многомиллионному потоку людей в трудных переходах, с которыми они, по – видимому, столкнутся, мы будем вынуждены «назначить» огромное количество непрофессионалов – бизнесменов, студентов, учителей, рабочих и других – на должность «кризисных консультантов». Завтрашние консультанты – не представители таких традиционных дисциплин, как психология или медицина, а специалисты по кризисным ситуациям: перемена места жительства, продвижение по службе, развод или субкультурные проблемы. Вооруженные собственным недавним опытом, работающие как волонтеры или за минимальную плату, они выделят часть своего времени, чтобы слушать других непрофессионалов, говорящих о своих проблемах, опасениях и планах. Взамен они получат помощь, необходимую для их собственного адаптивного развития, от других.

В том, что люди ищут совета друг у друга, нет ничего нового. Новое – это наша способность, используя компьютеризованные системы, быстро собирать ситуативные группы, соединять индивидуумов с консультантами и делать то и другое со значительным соблюдением права на личную тайну и анонимность[290]290
  Обсуждение кризисной интервенции см.: Crisis: A Review of Theory, Practice and Research by Allen Darbonne // International Journal of Psychiatry, November, 1968, c. 372.


[Закрыть].

Сегодня «слушающие» и «заботящиеся» службы уже распространяются повсеместно. В Дэйвенпорте, Айова, одинокие люди могут набрать телефонный номер и их соединят со «слушателем» – человеком из постоянно меняющегося штата волонтеров, которые находятся у телефона 24 часа в сутки. Программа, начало которой положила местная комиссия по делам престарелых, подобна службе «Кольцо заботы» в Нью – Йорке. Служащие «Кольца заботы» за абонентную плату дважды в день в назначенное время звонят своим подопечным. Абонент предоставляет службе данные своего врача, соседа, управляющего домом и близкого родственника. В случае, если на звонок нет ответа, служба спустя полчаса делает еще одну попытку. Если ответа по – прежнему нет, извещают врача и на место отправляют медсестру. Службы «Кольца заботы» сейчас обретают права в других городах. В обеих этих службах мы видим прообразы кризисной консультативной системы будущего.

При такой системе предоставление и получение совета становится не «социальной услугой» в обычном, бюрократическом, безличном смысле, но в высшей степени адресной поддержкой, которая не только помогает индивидуумам справиться с переменами в их собственной жизни, но и связывает все общество в своего рода «сети любви» – интегрирующейся системе, основанной на принципе «Ты нужен мне настолько же, насколько я нужен тебе». Ситуативные группы и кризисное консультирование от человека к человеку, по всей вероятности, станут значимой частью жизни каждого по мере того продвижения к неопределенному будущему.

ДОМА НА ПОЛПУТИ

«Абсорбционной колонной шока будущего» совсем другого типа является «дом на полпути», идея, которая уже используется прогрессивными тюремными властями, чтобы облегчить возвращение преступника в нормальную жизнь. По словам криминолога Дэниела Глейзера, отличительным признаком коррективных учреждений будущего станет идея «постепенного освобождения»[291]291
  Упоминание о домах на полпути в уголовной сфере из Correctional Institutions in a Great Society by Daniel Glaser в Excerpta Criminologica, 3 (2/3)-3-6, 1965.


[Закрыть].

Раньше после монотонной, жестко регламентированной жизни тюрьмы человек без всякой подготовки оказывался в открытом обществе. Теперь его сначала переводят в промежуточное учреждение: днем он работает в общине, а на ночь возвращается в пенитенциарное учреждение. Постепенно ограничения снимаются, пока он полностью не приспосабливается к внешнему миру. Тот же принцип используется различными психиатрическими учреждениями. Вероятно, если использовать этот принцип «дома на полпути», можно значительно смягчить проблемы сельских жителей, внезапно перемещенных в городские центры, облегчить им вхождение в новый образ жизни. По этой теории, городам нужно облегчить прием, т. е. на некоторое время создать условия «полпути» между сельским обществом, которое покинули мигранты, и городским обществом, в которое они стремятся проникнуть[292]292
  Аналогичное предложение для адаптации жителей трущоб к новому жилью делается Margaret Mead. См.: Chicago Sun-Times. November 2,1966.


[Закрыть]. Если бы вместо того чтобы обращаться с ними как с мигрантами, которых город вынужден принять, и предоставить им самим найти собственный путь, их бы сначала «акклиматизировали», они адаптировались бы намного успешнее. Подобная идея – фильтрование через специалистов, которые сами обеспокоены «незаконным заселением земель» в крупных городах – существует и в технологически слаборазвитом мире. Вокруг Хартума в Судане тысячи бывших кочевников образовали концентрические круги поселений. В наиболее удаленных от города поселениях люди живут в палатках, весьма похожих на те, в которых они жили раньше. Следующая группа живет в глинобитных хижинах с палаточным верхом. Те, кто еще ближе к городу, устроились в глинобитных хижинах с жестяными крышами.

Когда полицейские отправились сносить палатки, городской планировщик Константинос Доксиадис порекомендовал не разрушать их, а предоставить жителям определенные муниципальные услуги. Он предложил рассматривать концентрические поселения их как огромный обучающий механизм, через который проходят индивидуумы и семьи, шаг за шагом вступая в урбанизированное общество[293]293
  Хартум: основано на интервью автора с Доксиадисом.


[Закрыть].

Однако применение этого принципа не нужно ограничивать бедными, сумасшедшими или преступниками. Идея «вписаться» в перемены контролируемыми, градуированными этапами, а не резкими переходами, имеет решающее значение для любого общества, которое хочет справиться с быстрым социальным или технологическим смещением. Например, ветерана можно было бы освобождать от службы поэтапно. Студент из сельской местности мог бы до поступления в крупный городской университет провести несколько недель в колледже в городе средней величины. Пациенту, который провел в больнице долгое время, можно было бы до выписки разрешить раз или два побывать дома.

Мы уже экспериментируем с этими стратегиями, но возможны и другие. Например, уход на пенсию не должен быть резкой, разрушающей эго переменой – все или ничего, какой она является сейчас для многих мужчин. Нет никаких причин, по которым нельзя это сделать постепенно. Призыв на военную службу, обычно резко и почти насильно разлучающий молодых людей с их семьями, можно проводить поэтапно. Легальную сепарацию, которая предположительно выполняет роль «дома на полпути» при разводе, можно было бы сделать юридически менее сложной и психологически менее дорогостоящей. Пробный брак следовало бы поощрять, а не порочить. Короче говоря, в любом случае возможна поэтапная смена статуса.

АНКЛАВЫ ПРОШЛОГО

Ни одно общество, мчащееся навстречу грядущим бурным десятилетиям, не сможет обойтись без специализированных центров, в которых темп перемен искусственно сдерживается. Иначе говоря, нам понадобятся анклавы прошлого, в которых реорганизация, новизна и выбор намеренно ограничиваются.

Это могут быть сообщества, где история частично заморожена, как в поселках менонитов в Пенсильвании, или места, где искусно моделируют прошлое, подобные Уильямсбургу, Виргиния, или Мистику, Коннектикут. Однако в отличие от Уильямсбурга и Мистика, через которые поток посетителей течет в постоянном и быстром темпе, анклавы завтрашнего дня должны быть местами, где люди, столкнувшиеся с шоком будущего, по желанию могут скрываться от перемен неделями, месяцами и даже годами.

В таких сообществах люди смогут сохранить размеренное и спокойное существование, которое им необходимо.

Сообщества должны быть сознательно изолированы, избирательно отрезаны от окружающего общества. Следует ограничить автотранспорт. Газеты должны быть еженедельными, а не ежедневными. Если вообще стоит сохранять радио и телевещание, то оно должно вестись не круглосуточно, а лишь несколько часов. На уровне, максимально эффективном, какой могут позволить передовые технологии, должны поддерживаться только специальные экстренные службы, например медицинская помощь.

Такие сообщества не следует высмеивать, их нужно субсидировать как форму психического и социального страхования. Во времена чрезвычайно быстрых перемен более широкое общество, весьма вероятно, может совершить непоправимую, катастрофическую ошибку.

Представьте себе, например, широкое проникновение пищевой добавки, которая, как вдруг оказывается, обладает действием талидамида. Можно представить себе несчастные случаи стерилизации или даже гибели всего населения.

Распространяя анклавы прошлого, так сказать, живые музеи, мы увеличиваем шансы, что будет тот, кто в случае массового бедствия соберет осколки. Такие сообщества могли бы также служить экспериментальными обучающими механизмами. Так, дети из внешнего мира могли бы провести несколько месяцев в смоделированной феодальной деревне, живя и действительно работая так, как дети столетия тому назад. Можно было бы сделать так, чтобы подростки в течение некоторого времени жили в типичном раннеиндустриальном сообществе и действительно работали там на мельнице или фабрике. Такое живое образование дало бы им историческое видение, какого не может дать ни одна книга. В этих сообществах мужчины и женщины, которым хочется более размеренной жизни, могли бы действительно сделать карьеру, «будучи» Шекспиром, или Беном Франклином, или Наполеоном – не просто исполняя их роли на сцене, но живя, обедая, отдыхая, как их герои. Карьера «исторической модели» привлекла бы великое множество одаренных от природы актеров.

Короче говоря, каждому обществу понадобятся субобщества, членам которых поручено оставаться в стороне от самых последних увлечений. Может быть, мы даже захотим платить людям за то, что они не пользуются самыми новыми товарами, не наслаждаются большинством автоматизированных и изощренных удобств.

АНКЛАВЫ БУДУЩЕГО

По той же модели, точно так же, как мы создаем для людей возможность жить в более медленном темпе прошлого, мы должны создать для индивидуумов и возможность заранее испытать аспекты их будущего. Значит, нам придется создавать и анклавы будущего. В каком – то смысле мы это уже делаем. Астронавтов, летчиков и других специалистов часто тренируют, помещая их в тщательно смоделированную ситуацию и среду, в которой им в будущем реально придется работать. Дублируя интерьер кабины или отделяемого модуля, мы позволяем им постепенно привыкнуть к будущей среде. Полицейские, разведчики, десантники и другие военные специалисты проходят предварительную подготовку в кинозалах, смотря фильмы о людях, с которыми им придется столкнуться, о фабриках, куда им придется проникнуть, о местности, которую им придется преодолеть. Таким образом их готовят к тому, чтобы они справились с множеством будущих случайностей.

Нет причины, почему тот же принцип нельзя было бы расширить. Перед переводом работника на предприятие, находящееся в другом месте, ему и его семье нужно показать подробные фильмы об округе, где они будут жить, школе, куда будут ходить их дети, магазинах, где они будут делать покупки, может быть, даже об учителях, продавцах и соседях, с которыми они встретятся. Предварительно адаптируя их таким образом, мы можем снизить их тревогу по поводу неизвестности и заранее подготовить их к решению многих проблем, с которыми они, по всей вероятности, столкнутся.

Завтра, по мере развития технологии экспериментального моделирования, мы сможем пойти еще дальше. Индивидуум, проходящий предварительную адаптацию, сможет не только увидеть и услышать среду, в которую ему предстоит войти, но и прикоснуться к ней, попробовать ее на вкус, ощутить ее запах. Он сможет модельно взаимодействовать с людьми из своего будущего, ощутить тщательно продуманные переживания, созданные, чтобы улучшить его способность справляться с ними.

«Психологические войска» будущего найдут изобильный спрос, создавая такие устройства предварительной адаптации и работая с ними. Целые семьи могут приходить в анклавы «работай – учись – и–играй», которые, в конце концов, станут музеями будущего, обучающими людей справляться со своими собственными личными «завтра».

ГЛОБАЛЬНЫЕ КОСМИЧЕСКИЕ КАРНАВАЛЫ

«Загипнотизированные самой идеей перемены, – пишет Джон Гарднер в Self Rennewal, – мы должны остерегаться представления, что непрерывность – это ничего не значащий, если не предосудительный, фактор в истории человечества. Непрерывность – чрезвычайно важный фактор в жизни индивидуумов, организаций и обществ»[294]294
  Гарднер о непрерывности: (39), с. 6.


[Закрыть].

В свете теории пределов адаптивности становится ясно, что настойчивое требование непрерывности в нашем опыте не обязательно «реакционно», как и требование резкого или прерывистого изменения не обязательно «прогрессивно». В застойных обществах есть глубокая психологическая потребность в новизне и новых стимулах. В ускоряющемся обществе вполне может быть потребность в сохранении определенных непрерывностей.

В прошлом важный буфер перемен обеспечивал ритуал. Антропологи говорят, что определенные повторяемые церемониальные формы – ритуалы, окружающие рождение, смерть, половую зрелость, брак и т. п. – помогали индивидуумам в первобытных обществах восстанавливать равновесие после того, как произошло какое – то крупное адаптивное событие. «Неочевидно, – пишет С. Т. Кимболл, – что в секуляризованном урбанистическом мире уменьшилась потребность в ритуализированном выражении…»[295]295
  Кимболл цитируется из его введения к (50), с. xvii.


[Закрыть] Карлтон Кун заявляет: «Целые общества, каким бы ни был их размер и степень сложности, нуждаются в контроле, чтобы обеспечить сохранение равновесия, и контроль осуществляется в нескольких формах. Одна из них – ритуал». Он подчеркивает, что сегодня ритуал выживает в появлениях глав государств на публике, в религии, в бизнесе[296]296
  Замечание Куна из его статьи Growth and Development of Social Groups, (177), c. 124.


[Закрыть].

Однако это представляет собой не более чем самую верхушку ритуального айсберга. Например, в западных обществах посылать рождественские открытки – ежегодный ритуал, но он не только дань традиции, он помогает индивидуумам поддерживать слишком временную дружбу и знакомства. Еще примеры – торжества по случаю дней рождения, праздников или годовщин.

Быстро разрастающееся производство поздравительных открыток – ежегодно только в Соединенных Штатах продают 2 млрд. 248 млн. рождественских открыток – это экономический памятник продолжающейся потребности общества в каком – то подобии ритуала[297]297
  Данные о рождественских открытках основаны на Preliminary 1967 Census of Manufacturers // Industry Series – Greeting card publishers. MC-67 (P-27C-1) US Department of Commerce.


[Закрыть].

Без конца повторяющееся поведение при выполнении определенных функций помогает придать смысл неповторяющимся событиям, предоставляя фон, на котором вырисовывается силуэт новизны. Джеймс Боссард и Элинор Болл, изучив 100 опубликованных автобиографий, обнаружили 73, где авторы описали процедуры, которые «недвусмысленно классифицировались как семейные ритуалы». Эти ритуалы, возникая из «каких – то простых или случайных фрагментов семейного взаимодействия, начинали устанавливаться, потому что были удачны или удовлетворяли членов семьи, повторяясь, «отлились» в весьма определенные формы»[298]298
  Семейный ритуал исследуется в: (5), с. 32.


[Закрыть].

По мере того как темп перемен ускоряется, многие из этих ритуалов разрушаются или изменяют естественные свойства. Однако мы стремимся поддерживать их. Одна нерелигиозная семья периодически предлагает за обеденным столом светскую молитву, чтобы почтить таких благодетелей человечества, как Иоганн Себастьян Бах или Мартин Лютер Кинг. Мужья и жены говорят о «нашей песне» и периодически вновь посещают «место, где встретились в первый раз». В будущем мы можем ожидать большего разнообразия ритуалов, которых придерживаются в семейной жизни.

По мере того ускорения и появления аритмических паттернов в новых переменах, нам нужно оградить определенные системы для сохранения точно таким же образом, как сейчас мы ограждаем для защиты определенные леса, исторические памятники или заповедники для птиц.

Может быть, нам даже понадобится создавать ритуалы.

Нам, больше не отданным на милость стихий, как когда – то, больше не приговоренным к ночной темноте и утреннему морозу, больше не помещенным в неизменную физическую среду, помогают сориентироваться в пространстве социальные, такие отличные от естественных, системы.

В Соединенных Штатах для большинства городских жителей приход весны отмечен не неожиданной зеленью – зелени на Манхэттене мало, – а открытием бейсбольного сезона.

Первый мяч бросает президент или другое лицо, занимающее высокий пост, а затем день за днем миллионы граждан следят, как разворачивается массовый ритуал. Подобным образом конец лета отмечен Мировой серией, как каким – то естественным символом.

Даже те, кто не интересуется спортом, осознают эти крупные и приятно предсказуемые события.

Радио и телевидение несут бейсбол в каждый дом. Газеты полны спортивных новостей.

Бейсбольные образы формируют фон, своего рода музыкальное облигато[299]299
  Облигато (ит. obbligato, лат. obligate – обязательный, непременный) – обязательная партия аккомпанирующего инструмента в музыкальном ансамбле. – Примеч. ред.


[Закрыть], входящее в наше сознание. Что бы ни происходило на рынке ценных бумаг, в мировой политике или семейной жизни, Американская лига и Национальная лига совершают то, что от них ожидают. Результаты отдельных игр различны. Положение команд в таблице становится выше или ниже. Но драма разыгрывается в пределах набора успокаивающе жестких и давно существующих правил.

Ежегодное открытие Конгресса в январе; появление новых моделей машин осенью, сезонные изменения моды, 15 апреля – крайний срок подачи налоговой декларации; наступление Рождества; новогодняя вечеринка; фиксированные государственные праздники. Все они предсказуемо перемежают наше время, обеспечивая основу временной регулярности, которая необходима (хотя едва ли достаточна) для психического здоровья.

Однако давление перемен, вероятно, «отцепит» их от календаря, ослабит их и сделает менее регулярными. Часто в том, чтобы это сделать, есть экономическая выгода. Но в этом могут быть также скрытые издержки из – за потери стабильных временных референтных точек, которые сегодня еще придают повседневной жизни некий паттерн и непрерывность. Вместо того чтобы уничтожать их оптом, мы можем пожелать что – то сохранить, ввести определенную регулярность туда, где ее не существует. (Матчи чемпионата по боксу проводятся нерегулярно, в непредсказуемое время. Может быть, эти весьма ритуальные соревнования стоит проводить в фиксированные периоды времени, как Олимпийские игры.)

Поскольку свободного времени становится больше, мы имеем возможность ввести в общество дополнительные точки стабильности и ритуалы, например новые праздники, карнавалы и игры. Такие механизмы могли бы не только обеспечить фон непрерывности в повседневной жизни, но и служить интеграции обществ и как – то смягчить фрагментирующее воздействие сверхиндустриализма. Мы могли бы, например, создать праздники в честь Галилея или Моцарта, Эйнштейна или Сезанна. Мы могли бы создать глобальное пышное зрелище в честь покорения человеком космоса.

Уже сейчас последовательность космических запусков и возвращений модулей начинает приобретать вид ритуального драматического паттерна. Миллионы останавливаются, пригвожденные к месту, когда начинается обратный отсчет времени. По крайней мере на краткий миг они разделяют единство человечества и его потенциальную компетентность перед лицом Вселенной.

Регламентируя такие события и добавив многое к пышному зрелищу, мы можем соткать из них ритуальную структуру нового общества и использовать их для сохранения нормального психического состояния в эпоху перемен. Конечно, 20 июля – день, когда астронавт Армстронг совершил «один маленький шаг человека и гигантский скачок человечества», должен быть превращен в ежегодный глобальный праздник единства людей.

Таким образом, извлекая пользу из нового материала, равно как и из уже существующих ритуалов, вводя там, где возможно, изменения в форму скорее предсказуемых, чем беспорядочных цепочек событий, мы можем помочь обеспечить элементы непрерывности даже посреди социального переворота.

Культурная трансформация островитян Ману была проще по сравнению с тем, что предстоит нам. Мы переживем ее, только если выйдем за пределы личных тактик к социальным стратегиям, – предоставляя новые службы поддержки индивидууму, встревоженному переменами, встраивая непрерывность и буфера изменчивости в возникающую завтрашнюю цивилизацию.

Все это имеет целью минимизировать негативные последствия быстрых перемен. Но есть и другой способ атаковать проблему. Он заключается в том, чтобы расширить адаптивные возможности человека – это центральная задача образования во время сверхиндустриальной революции.