Текст книги "Голос лебедя-трубача"

Автор книги: Элвин Брукс Уайт

19. Разговор деловых людей

В жизни любого однажды происходит событие, после которого все резко меняется. День, когда Сэм Бивер приехал в Филадельфийский зоопарк, оказался для него решающим. Прежде он лишь тщетно спрашивал себя, кем будет, когда вырастет. Но когда он увидел зоопарк, все его сомнения рассеялись. Теперь он твердо знал, что хочет работать в зоопарке. Сэм обожал всякую живность, а здесь ее было полным-полно: здесь собрались все, кто бегает, прыгает, ползает, летает, рыщет и лазает по деревьям.

Сэму не терпелось их всех увидеть. Но сначала ему надо был уладить дело Луи, освободить Серену. Он перекинул через плечо спальный мешок, поднял рюкзак и направился к контору Заведующего птичьим питомником. Он вошел в его кабинет и приблизился к столу своей особой лесной походкой. Заведующий с удовольствием оглядел Сэма и про себя отметил, что мальчик смахивает на индейца.

– Итак, ты и есть Сэм Бивер. Зачем пожаловал?

– Я пришел защищать свободу, – ответил Сэм. – Я узнал, что вы хотите подрезать крыло лебедю. И вот я здесь, чтобы просить вас не делать этого.

Сэм сел на стул, и начал разговор, который длился больше часа. Мальчик объяснил Заведующему, что Луи его старый дуг. Он рассказал, как три года тому назад набрел в Канаде на лесное озеро, как Луи появился на свет безглолосым и как потом ходил в школу в Монтане, чтобы научиться читать и писать; рассказал о том, как отец Луи украл для него трубу, о лагере «Кукускус» и Лебединой лодке в Бостоне.

Заведующий слушал с величайшим вниманием, сам не зная, верит ли он хоть слову из этой чудной истории.

Затем Сэм перешел к своему предложению и попросил Заведующего не удерживать Серену в неволе, а отпустить ее на свободу. Он сказал, что зоопарк только выиграет от такого решения, потому что всякий раз, как ему понадобится лебедь-трубач, Луи будет присылать сюда одного из птенцов. Заведующий был восхищен.

– Ты хочешь сказать, что приехал в Филадельфию издалека только затем, чтобы помочь птице?

– Да, сэр, – кивнул мальчик. – Я бы поехал куда угодно, чтобы помочь птице. К тому же Луи – необычная птица. Он мой старый дуг. Мы учились в одной школе. Вы и сами должны признать, что он просто чудо.

– Несомненно, – закивал головой Заведующий. – К нам в зоопарк народ валом повалил – и все из-за его воскресных концертов. Когда-то к нам ходили смотреть гориллу по имени Бамбу – он уж теперь умер. Бамбу собирал толпы людей, но все-таки не столько, сколько Луи. Даже наши морские львы не пользуются таким потрясающим успехом. Их с Луи с сравнить нельзя. Когда он по воскресеньям играет на трубе, люди с ума сходят. Да и на животных музыка действует благотворно: они успокаиваются и забывают о тревогах. Мне будет очень не хватать Луи. Всему зоопарку его будет ужасно не хватать. Я бы очень хотел, чтобы он и его невеста остались здесь – это было бы замечательно.

– Неволя погубит Луи, – возразил Сэм. – Он здесь умрет. Он не сможет жить без дикой природы – лесов и озер, зарослей камыша, весенних песен краснокрылых дроздов и лягушачьего хора, без ночного крика гагары. Луи рвется вслед своей мечте. И все мы должны стремиться к своей мечте. Прошу вас, сэр, отпустите Серену, не подрезайте ей крыла!

Заведующий закрыл глаза. Ему пригрезились маленькие озера, спрятавшиеся в непроходимых лесных дебрях, сочная зелень тростника, ночи, полные загадочных звуков, и заливистый лягушачий хор. Он видел лебединые гнезда с яйцами и как из этих яиц появляются на свет птенцы, и как эти птенцы друг за дружкой, как бусинки на нитке, плывут вслед за своим отцом. Он вспомнил грезы своей юности.

– Хорошо, – неожиданно для себя произнес он. – Серена может лететь с Луи. Мы не будет подрезать ей крыло. Но как я могу быть уверен, что Луи пришлет мне молодого лебедя-трубача, как только он мне понадобится? Откуда мне знать, насколько он честен?

– Луи благородная птица, – отвечал Сэм. – Не будь он честен и верен данному слову, он не стал бы утруждать себя поисками заработка, чтобы уплатить такую большую сумму хозяину музыкального магазина, из которого его отец стащил трубу.

– И сколько же у Луи теперь денег? – поинтересовался Заведующий.

– Четыре тысячи шестьсот девяносто один доллар, шестьдесят пять центов, – отвечал Сэм. – Мы только что сосчитали. Сто долларов он получил в лагере «Кукускус», где работал горнистом; шестьдесят центов он истратил на почтовые марки и в Бостон прибыл с девяносто девятью долларами, сорока центами. Лодочник с Лебединой станции заплатил ему еще сто долларов на неделю работы, но три доллара Луи истратил на чаевые в гостинице. Когда он прилетел в Филадельфию, у него было сто девяносто шесть долларов, сорок центов. Ночной клуб платил ему по пятьсот долларов в неделю в течение десяти недель, но десять процентов заработка он отдавал посреднику, и еще семьдесят пять центов истратил на покупку мела. Четыре доллара ушло на телеграмму мне. Итого, у него осталось четыре тысячи шестьсот девяносто один доллар и шестьдесят пять центов. Для птицы это немалые деньги.

– Еще бы, – согласился Заведующий. – Еще бы.

– Однако он собирается оплатить мой авиабилет из Монтаны в Филадельфию и обратно. После этого у него останется четыре тысячи четыреста двадцать долларов, семьдесят восемь центов.

Заведующий никак не мог прийти в себя от этих цифр.

– И все-таки это очень много для птицы. Что же он сделает с этими деньгами?

– Отдаст отцу.

– А отец что с ними сделает?

– Полетит в музыкальный магазин в Биллингс и вернет хозяину в уплату за украденную трубу.

– Как, все деньги?

– Все.

– Но труба не может стоить четыре тысячи четыреста двадцать долларов, семьдесят восемь центов.

– Я знаю, – сказал Сэм, – но магазин пришлось ремонтировать. Старый лебедь ворвался в него, как бешеный, проломив головой витрину. Тарарам получился будь здоров.

– Это понятно, – протянул Заведующий, – но даже для ремонта это слишком.

– Я согласен с вами, – ответил Сэм, – но самому Луи деньги ни к чему, поэтому он отдаст хозяину магазина все, что у него есть.

Тема явно вызывала у Заведующего живой интерес. Он думал о том, как это хорошо, когда деньги ни к чему. Он откинулся на спинку кресла. Ему казалось невероятным, что один из его лебедей умудрился скопить четыре тысячи долларов, и теперь эти деньги висят у него на шее в мешочке.

– Что касается денег, – задумчиво произнес он, – птицам куда проще их копить, чем людям. Когда птица зарабатывает деньги, это же чистая прибыль. Ей не надо ходить по магазинам и покупать дюжину яиц, фунт масла, два рулона бумажных полотенец, столик на колесах, банку томатного сока, полтора фунта вырезки, банку персикового компота, две кварты обезжиренного молока и банку оливок. Птице не надо платить ни по закладным, ни за жилье. Ей не надо связываться со страховой компанией и платить за страховку, а потом и надбавку по страховому полису. У птицы нет машины, и ей не приходится покупать бензин, оплачивать ремонт и мойку. Везет же зверям и птицам. Они стремятся приобретать вещи, как это делают люди. Обезьяну можно научить ездить на мотоцикле, но видеть обезьяну, пожелавшую купить мотоцикл, мне еще не приходилось.

– Так-то оно так, – сказал Сэм. – И все-таки некоторым животным нравится приобретать вещи, хоть они ничего за них не платят.

– Например? – удивился Заведующий.

– Например, крыса. Она обустраивает себе жилище, а потом тащит туда разные мелки вещицы – побрякушки и прочую ерунду. Все, что увидит и сможет достать.

– А ведь верно, – улыбнулся Заведующий. – Ты совершенно прав, Сэм. Ты много знаешь о животных.

– Я их люблю, – ответил мальчик, – и мне нравится за ними наблюдать.

– Тогда пойдем со мной, я покажу тебе зоопарк. – Заведующий поднялся с кресла. – Что-то мне больше не хочется сегодня работать.

И они вдвоем вышли.

Той ночью Сэму разрешили спасть в кабинете Заведующего. Мальчик развернул спальный мешок и залез в него. Утром самолет унесет его обратно домой, а пока его голова лопалась от впечатлений. Сэм достал из рюкзака блокнот и написал стихотворение. Вот оно:

СТИХОТВОРЕНИЕ СЭМА БИВЕРА

 
Можно излазить хоть целый свет, —
Зоопарк! По мне, лучше места нет.
Здесь каждый сыт, ухожен и рад:
И землеройка, и птица-фрегат.
Здесь ленивец живет и семья грызунов —
Я с ними часами возиться готов.
Откуда-откуда здесь нет зверей:
С полюса, из лесу, из степей.
Здесь в клетке живет цепохвостый медведь,
Ну где на такого еще посмотреть!
В удобном вольере, спокойно, без страха
Выводит детенышей росомаха.
Здесь есть змея с пятачком вместо носа,
С пруда раздается хор птиц стоголосый.
По соседству с тюленем, пестры и легки,
Порхают колибри, как мотыльки.
Есть лани, есть гну-антилопы, быки.
Здесь каждый день случается что-то:
Катайся на пони, коль есть охота,
Смотри хищных птиц, здесь их целые тыщи,
В вольер загляни, где тигрица рыщет.
В просторном бассейне лежит крокодил,
На ветке удав расписной застыл.
Здесь бабуин, повернувшись спиной,
Всем кажет розовый зад смешной.
Стоит хоть раз заглянуть сюда —
И ты полюбишь зверей навсегда.
 

Сэм вырвал листок со стихотворением из блокнота, положил его на стол Заведующего и выключил свет.

Рано утром, когда до прихода в зоопарк служителей был еще очень далеко, Сэм вылетел из Филадельфии. Луи и Серена проводили его до аэропорта. Им хотелось попрощаться с ним. Они тоже улетали из Филадельфии в Монтану. Когда работники аэропорта заметили на взлетной полосе двух больших птиц, они подняли невероятную суматоху. Радисты на вышке срочно послали предупредительные сигналы прибывающим самолетам. Работники наземной службы высыпали из здания аэропорта и бросились отгонять птиц. Сэм, сидя у иллюминатора своего самолета, наблюдал за происходящим.

Луи схватил трубу.

– Мы улетаем, – пропел он, – в неведомые синие дали!..

Звуки трубы разнеслись по аэропорту. Все застыли от удивления.

– Ко-хо! Ко-хо! – протрубил Луи, опустил трубу и начал разбег по взлетной полосе. Серена не отставала. В эту самую минуту и самолет Сэма пошел на взлет. Лебеди летели рядом. Они оторвались от земли раньше самолета и теперь быстро рассекали крыльями воздух. Сэм помахал им рукой. Медаль Луи сверкала в лучах восходящего солнца. Самолет поднялся в воздух и стал набирать высоту. Лебеди тоже устремились в небо.

«Прощай, Филадельфия! – думал Луи. – Прощай, Птичий пруд! Прощай, ночной клуб!»

Самолет набрал скорость и обогнал лебедей. Луи и Серена остались позади. Некоторое время они летели за самолетом на запад, но потом Луи знаком сообщил Серене, что намерен изменить курс. Он повернул налево, к югу.

«Мы полетим домой по южному маршруту, мы не станем торопиться», – решил он.

Так они и сделали. Они пролетели Мэриленд, Виргинию и обе Каролины. Ночь они провели в Йемасси и видели огромные дубы с могучими сучьями, с которых клочьями свисает мох. Они побывали в болотистых лесах Джорджии, где повстречали аллигатора и слышали хохот пересмешника. Потом пересекли Флориду и несколько дней провели на сырых берегах старого речного русла, где горлицы стонут в мохнатых кедровых ветвях и ящерки выползают на камни погреться на солнышке. Потом лебеди свернули на запад, в Луизиану, а оттуда – на север, к Верхнему Красному Скалистому озеру.

Луи предвкушал свое блистательное возвращение. Когда он покидал Монтану, у него не было ни цента. Теперь он был богат. Тогда о нем никто не знал. Теперь же он был знаменитостью. Тогда он был один на целом свете. Теперь с ним была его невеста, его возлюбленная. На шее у него красовалась медаль, ветер играл его трубой, в мешочке лежали с таким трудом заработанные деньги. Долг был выполнен, и всего за какие-то несколько месяцев!

Как хороша свобода! Как прекрасна любовь!

20. Биллингс

Ясным, солнечным январским днем Луи и Серена вернулись домой, на Красные Скалистые озера. Среди тысяч птиц они быстро отыскали свои семьи – отцов и матерей, сестер и братьев. Их возвращение вызвало огромный переполох. Каждый хотел первым поздороваться с ними. Ко-хо, ко-хо, ко-хо! Наконец-то путешественники возвратились!

Отец Луи, старый лебедь, произнес изящную речь; она была, пожалуй, длинновата, но вполне искренна.

Луи поднял трубу и сыграл «Дом родной, отчий дом, вечно в сердце моем». Все птицы на озере тут же начали шептаться, как это Луи удалось добиться согласия Серены стать его женой. Все поздравляли счастливых супругов. Их братья и сестры столпились вокруг Луи, разглядывая его вещи. Такое сказочное богатство приводило их в восторженное недоумение. Они любовались медалью, с восхищением прислушивались к звукам трубы и уговаривали Луи показать деньги. Однако Луи не стал развязывать мешочка. Он отвел отца и мать в сторону. Втроем они вышли на берег, Луи снял с шеи мешочек и, склонив голову, вручил его старому лебедю. Четыре тысячи четыреста двадцать долларов, семьдесят восемь центов.

Затем Луи снял дощечку и написал записку для владельца музыкального магазина в Биллингсе, чтобы отец смог объяснить свое появление. В записке говорилось:

Владельцу магазина в Биллингсе:

К записке прилагаю $ 4,420, 78. Эта сумма покроет ваши убытки, понесенные в результате кражи трубы и разрушений в магазине. Прошу извинить за причиненное беспокойство.

Старый лебедь не мог пересчитать деньги; писать он тоже не умел, однако он взял мешочек и дощечку и повесил на шею. Он был уверен, что теперь сможет уплатить долг за украденную трубу.

– Я отправляюсь в путь, – объявил он жене, – чтобы смыть с себя позор. Я возвращусь в Биллингс, место, где я совершил преступление, в огромный город, полный суматохи и…

– Мы это уже слышали, – перебила его жена. – Будет лучше, если ты просто возьмешь деньги и записку и как можно скорее полетишь в Биллингс. Но, когда ты доберешься туда, умоляю тебя, будь осторожен! У хозяина магазина есть ружье. И он наверняка помнит, что когда в прошлый раз в магазине появился лебедь, он совершил ограбление. Поэтому береги себя. Ты подвергаешь себя большой опасности.

– Опасность! – воскликнул лебедь. – Опасность! Я приветствую любую опасность, любое приключение. Опасность – это вся моя жизнь. Даже под угрозой смерти я отправляюсь в путь, чтобы смыть с себя позор и вернуть себе чувство самоуважения. Я сотру печать греха, пятнающую мою душу. Я навсегда избавлюсь от постыдного унижения, преследующего всякого, кто совершит кражу или иное злодеяние, свернет с пути истинного. Я…

– Если ты сию же минуту не замолчишь, – вмешалась жена, – ты не поспеешь в Биллингс до закрытия магазинов.

– Ты, как всегда, права, – вздохнул Лебедь, поправил на шее мешочек с деньгами и дощечку и взмыл в небо, направляясь на северо-восток. Он стремительно набрал высоту и скрылся из виду. Его жена и сын смотрели ему вслед.

– Что за лебедь! – пробормотала жена. – Хороший у тебя отец, Луи. Надеюсь, с ним ничего не случится. Честно тебе скажу: неспокойно у меня на сердце.

Старый лебедь торопился: ему предстоял неблизкий путь. Завидев дома и церкви, фабрики и магазины Биллингса, он сделал над городом круг и начал снижаться, нацелившись прямо на музыкальный магазин.

«Мой час настал, – думал он. – Близок мой момент истины. Скоро я избавлюсь от бремени этого долга, и развеется черное облако бесчестья и позора, бросавшее тень на мою жизнь все эти долгие месяцы».

Тем временем внизу лебедя уже заметили. Один из продавцов музыкального магазина как раз стоял у окна и смотрел на улицу. Увидев большую белую птицу, летящую прямо на магазин, он закричал хозяину:

– Вон большая птица! Она летит сюда! Готовьте ружье!

Хозяин схватил ружье и выпалил из обоих стволов. Выстрелы прогремели почти одновременно. Старый лебедь ощутил острую боль в левом плече. Он подумал о ^приближении смерти. Взглянув на себя, он увидел ярко-красное пятнышко крови, расползавшееся по груди. Но он продолжал лететь, прямо к хозяину магазина.

«Близок мой конец, – думал он, – я умру, выполняя свой долг. Жить мне осталось лишь несколько кратких мгновений. Человек, в порыве безрассудного гнева, нанес мне смертельную рану. Алая кровь капля за каплей покидает мои жилы. Силы оставляют меня. Но даже в мой смертный час я доставлю деньги в уплату моего долга. Прощай, жизнь! Прощай, прекрасный мир! Прощайте, северные озера! Прощайте, мои бурные, страстные весны! Прощай, моя законная супруга, и вы, любящие сыны и дочери! Умирая, я благословляю вас. Я умру с честью, как только и подобает лебедю».

Обуреваемый этими мрачными мыслями, он опустился на тротуар, протянул изумленному владельцу магазина мешочек и дощечку и, не выдержав вида собственной крови, потерял сознание. Он лежал без движения, раскинувшись на тротуаре, – ни дать, ни взять, умирающий лебедь.

Вокруг небо быстро собралась толпа.

– Что это такое? – воскликнул владелец магазина, склоняясь над ним. – Что это на нем?

Он быстро пробежал глазами записку на дощечке, потом сорвал с шеи лебедя мешочек и принялся выуживать из него сотенные и пятидесятидолларовые купюры.

Прибежал полицейский и растолкал толпу.

– Сейчас же отойдите! – крикнул он. – Лебедь ранен, а вы ему и вздохнуть не даете!

– Он умер, – пискнул маленький мальчик. – Птичка умерла.

– Ничего он не умер, – возразил владелец магазина. – Он просто испугался.

– Вызовите «скорую»! – взвизгнула дама из толпы.

Около шеи старого лебедя образовалась маленькая лужица крови. Он лежал как неживой. В эту минуту откуда ни возьмись появился инспектор по охране птиц.

– Кто стрелял? – осведомился он.

– Я! – выступил вперед владелец магазина.

– В таком случае, вы арестованы.

– За что? – возмутился владелец магазина.

– За убийство лебедя-трубача. Эти птицы находятся под охраной закона. Вы не имели права поднимать ружье на дикого лебедя.

– Но и вы не имеете права меня арестовывать. Мы с этой птичкой старые знакомые. Этот лебедь – вор. Это его вы должны взять под арест. Он уже был здесь как-то раз и украл трубу из моего магазина.

– Вызовите же наконец «скорую»! – снова вскричала дама.

– А что это у вас в руке? – спросил полицейский.

Хозяин магазина спешно затолкал деньги обратно в мешочек, перевернул дощечку и спрятал руки за спину.

– Покажите-покажите! – настаивал полицейский.

– Я тоже хочу взглянуть! – потребовал инспектор по охране птиц.

– Мы все хотим! – кричали в толпе. – Что, что в этом мешочке?

Глупо улыбаясь, хозяин магазина отдал мешочек и табличку инспектору. Инспектор выпрямился, надел очки и громко прочитал:

– «Владельцу магазина в Биллингсе. К записке прилагаю четыре тысячи четыреста двадцать долларов, семьдесят восемь центов. Эта сумма покроет ваши убытки, понесенные в результате кражи трубы и разрушений в магазине. Прошу извинить за причиненное беспокойство».

Услыхав о такой сумме, все в толпе поразевали рты; и тут же громко загалдели.

– Вызовите «скорую»! – кричала дама.

– Придется отнести деньги в участок, – сказал полицейский. – Дело запутанное. Всякое дело, где замешаны деньги, считается запутанным. Я заберу деньги и буду хранить их, пока ситуация не прояснится.

– Нет, не заберете! – возразил инспектор. – Это мои деньги.

– Это еще почему? – удивился полицейский.

– Потому что, согласно закону, птицы находятся в моем ведомстве. Деньги были у птицы. Следовательно, они переходят ко мне до полного рассмотрения дела.

– Ничего подобного! – вскипел хозяин магазина^ – Деньги мои. Так и на дощечке написано. Четыре тысячи четыреста двадцать долларов. И семьдесят восемь центов тоже. Все мое. И никто их у меня не отберет.

– Нет, отберет! – наступал полицейский. – Я отберу!

– Нет, я! Нет, я! – суетливо подпрыгивал инспектор.

– Найдется в этой толпе юрист? – взмолился хозяин музыкального магазина. – Мы бы прямо сейчас и разобрались.

Высокий мужчина выступил вперед.

– Я судья Рикетс, – представился он. – Я разберу ваше дело. Кто видел, как птица прилетела?

– Я видел, – сказал продавец.

– Вызовите «скорую»! – снова воскликнула дама.

– Я тоже видел, – вылез из толпы мальчик по имени Альфред Гор.

– Очень хорошо, – важно произнес судья. – Расскажите все по порядку, все, что вы видели.

Первым заговорил продавец.

– Я стоял у окна и смотрел на улицу. Вдруг я увидал, как к нам летит лебедь. Я закричал. Босс схватил ружье и выстрелил. Птица упала на тротуар. Еще я видел каплю-другую крови.

– Вы заметили что-нибудь необычное? – спросил судья Рикетс.

– Лебедь нес деньги, – ответил продавец. – На птицах не так уж часто видишь мешочка с деньгами, вот я и обратил внимание.

– Очень хорошо, – кивнул судья. – А теперь послушаем, что видел Альфред Гор. Ну-ка, расскажи нам, Альфред, что ты видел?

– Ну-у, – начал мальчик, – мне ужасно хотелось пить, и я шел в кондитерскую купить себе сладкой газировки.

– Альфред, надо рассказывать, что ты видел, – мягко перебил судья. – То, что тебе хотелось пить, сейчас не важно.

– Так вот, иду я по улице, – продолжал Альфред, – а пить просто ужас как хочется. Вот я и иду по улице в кондитерскую купить себе сладкой газировки, а эта белая птица вдруг ка-ак прилетит прямо с неба, вот так. – Альфред замахал руками, изображая лебедя. – Я, когда ее увидел, разом позабыл про газировку, а потом она вдруг упала на тротуар – большущая такая – взяла и упала, и теперь она мертвая, и кровь везде – вот и все, что я видел.

– А ты ничего необычного не заметил? – спросил судья Рикетс.

– Кровь, – ответил Альфред.

– И больше ничего?

– Нет, только кровь.

– А выстрел ты слышал?

– Нет, я только видел кровь.

– Спасибо, Альфред. У меня больше нет вопросов.

В это время раздался вой сирены – уааоу, уааоу, уааоу! – и из-за угла показалась машина «скорой помощи». Прямо перед толпой она затормозила, и из нее выскочили два санитара с носилками. Когда они подбежали к лебедю, он поднял голову и огляделся.

«Я был на пороге смерти, – подумал он, – и теперь, кажется, возвращаюсь к жизни. Я прихожу в себя. Я буду жить! Мои могучие крылья снова поднимут меня в бескрайнее небо. Я снова буду грациозно скользить по водам озер, слушать лягушек и внимать ночным голосам и наступлению дня».

Размышляя о всех этих приятных вещах, лебедь вдруг почувствовал, что его поднимают. Это санитары повесили ему дощечку обратно на шею, подняли, осторожно положили на носилки и отнесли в машину «скорой помощи» с красной вращающейся лампочкой наверху. Один из санитаров наложил ему на голову кислородную маску и дал ему подышать кислородом.

Сирена взвыла, и «скорая» понеслась в больницу. Там лебедя уложили в кровать и сделали ему укол пенициллина. Молодой врач обследовал поврежденное дробью плечо и сказал, что рана поверхностная. Старый лебедь не знал, что означает слово «поверхностная», и потому решил, что это что-то серьезное.

Потом лебедя окружили медсестры. Одна из них измерила ему кровяное давление и записала что-то в карту болезйи. Старый лебедь почувствовал себя совсем здоровым. Так приятно было лежать в постели, окруженным заботой таких симпатичных сестричек, одна из которых была особенно хорошенькая. Врач промыл ему рану и наложил повязку.

Тем временем около музыкального магазина судья объявлял свое решение.

– На основании показаний свидетелей, – торжественно произнес он, – я присуждаю деньги владельцу магазина как компенсацию за потерю трубы и повреждения в магазине. Лебедя я отдаю под охрану инспектора.

– Ваша честь, – заметил инспектор, – позвольте напомнить вам, что владелец магазина находится под арестом: он стрелял в дикую птицу.

– Арест был произведен по ошибке, – с умным видом сказал судья. – Владелец магазина выстрелил потому, что боялся, как бы его магазин снова не ограбили. Он не знал, что лебедь принес деньги в уплату за трубу. Выстрел был произведен в целях самообороны. Все невиновны, честь лебедя восстановлена, долг уплачен, владелец магазина богат, дело закрыто.

Толпа радостно зашумела. Инспектор надулся. Полицейский сердито сопел. Но хозяин магазина сиял, как медный таз. Он был счастлив и теперь свято уверовал в конечное торжество справедливости.

– Я хочу сделать заявление, – сказал он. – Я намерен удержать лишь столько денег, сколько понадобится, чтобы оплатить украденную трубу и ремонт магазина. Оставшиеся деньги будут переданы на доброе дело, если я придумаю что-нибудь стоящее; туда, где действительно нуждаются в средства. Подскажите, куда лучше всего отдать деньги?

– В Армию Спасения, – предложила женщина.

– Не то, – покачал головой хозяин магазина.

– Бой-скаутам! – выкрикнул из толпы мальчик.

– Тоже не то.

– В Американское Общество Гражданских Свобод? – предложил мужчина.

– Снова не то. Неужели никто не может придумать, куда действительно стоит передать деньги?

– А как насчет Общества Одюбона?[7]7
  Джон Джеймс Одюбон (1785–1851) – американский художник-анималист, уроженец Гаити. Выполнил изображения 1065 американских птиц в среде обитания; в 1827-38 гг. издал альбом «Птицы Америки» в четырех томах.


[Закрыть] – высунулся из толпы человечек с носом, похожим на утиный клюв.

– Точно! Вы, я вижу, меня понимаете! – воскликнул хозяин магазина. – Птица по-хорошему ко мне отнеслась, и теперь я сам хочу сделать что-нибудь хорошее для птиц. Общество Одюбона оказывает помощь птицам, а я хочу, чтобы деньги были использованы на их благо. Тем более, что некоторые виды птиц находятся в большой беде. Они находятся на грани полного истребления.

– А что такое «истребление»? – спросил Альфред Гор. – Они чего-нибудь требуют?

– Сами они ничего не требуют, – пояснил владелец магазина. – А истребление – это когда тебя истребляют, то есть, ты перестаешь существовать, потому что таких, как ты, больше нет. Как странствующий голубь, додо или динозавр.

– Лебеди-трубачи тоже были почти истреблены, – мрачно заметил инспектор по охране птиц. – И все потому, что такие, как этот чокнутый владелец музыкального магазина, стреляли в них из ружья. Однако теперь, к счастью, они к нам возвращаются.

Владелец магазина смерил инструктора презрительным взглядом.

– Да, и не вам бы говорить об их возвращении. Лебедь, который сейчас был здесь, и впрямь вернулся в Биллингс с четырьмя тысячами четырьмястами двадцатью долларами и семьюдесятью восемью центами, которые он отдал мне. Неплохое, скажу я вам, возвращение. Ума не приложу, откуда у него эти деньги. Занятная, должно быть, история.

Владелец магазина вернулся в свой магазин, полицейский – к себе в участок, судья направился в здание суда, инспектор – в больницу, а Альфред Гор, вспомнив, что изнывает от жажды, – в кондитерскую. Остальные тоже разошлись по своим делам.

Старый лебедь тихо лежал в больничной палате, и красивые мысли посещали его. Он был благодарен судьбе за то, что остался жив и избавился от постыдного долга.

Стемнело. Многие пациенты уже спали. В палату к лебедю зашла медсестра и раскрыла окно.

Когда, несколько минут спустя, она вернулась измерить ему температуру и помассировать спину, кровать была пуста – в палате никого не было. Лебедь соскочил с окна, расправил широкие крылья и полетел домой по холодному ночному небу. Всю ночь он провел в дороге, перелетел через горы, а когда рассвело, прибыл на озеро, где его ждала жена.

– Ну как? – спросила она.

– Все прошло великолепно. Бесподобное приключение. Как ты и предсказывала, в меня стреляли: хозяин магазина прицелился в меня из ружья и спустил курок. Я ощутил безумную боль в левом плече – а оно я всегда полагал красивее правого. Кровь потоками хлынула из раны, но я, грациозно опустившись на тротуар, отдал деньги и вернул свою честь и доброе имя. Я был на пороге смерти. Вокруг меня собралось великое множество людей. Все было залито кровью. Я потерял сознание и на глазах у всех пал без чувств весьма достойным образом. Прибыла полиция – машины подъезжали десятками. Толпами повалили инспекторы по охране птиц. И завязался жаркий спор – кому должны принадлежать деньги.

– Откуда же ты все это знаешь? Ведь ты лежал без сознания, – заметила жена.

– Дорогая, – сказал лебедь, – прошу, не надо меня перебивать, когда я повествую о своем удивительном путешествии. Видя мое плачевное состояние, какая-то добрая душа из толпы вызвала «скорую помощь», меня доставили в больницу и уложили в постель. Я смотрелся чрезвычайно живописно: мой черный клюв великолепно контрастировал с ослепительной белизной простынь. Врачи и сестры милосердия трогательно ухаживали за мной и утешали меня в часы невыносимых страданий. Суди сама, сколь серьезна была моя рана: осмотрев ее, один из врачей сказал, что она «поверхностна».

– По мне, не так уж это и плохо, – сказала жена. – У тебя, по-видимому, просто царапина. Будь твоя рана серьезной, ты бы не смог так скоро вернуться домой. Но, поверхностна она или нет, я рада, что ты жив и здесь со мной. Я всегда скучаю, когда тебя нет. Не знаю почему, но скучаю.

С этими словами она прижалась головой к его шее и слегка ткнула его клювом. Потом они позавтракали и спустились в полынью поплавать.

А повязку лебедь снял и забросил подальше.