Текст книги "Небеса подождут"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Да, вижу, ты здорово на нее запал.

– Она просто рассказала, что случилось.

– А больше от нее ничего и не требовалось. После ее рассказа ты сразу стал знаменитым. Как думаешь, ты выдержишь бремя славы?

– Почему бы и нет? – Карл улыбнулся отцу.

Его слова не удивили Вирджила. Он поднял стакан с бурбоном и кивнул сыну:

– Господи, помоги нам, хвастунишкам!

4

Свою первую статью для газеты «Дейли таймс» в Окмалджи Тони Антонелли посвятил итальянцам-иммигрантам, которые работали на угольных шахтах Оклахомы. Озаглавил ее: «Смерть во мраке». Подписался: «Энтони Марсель Антонелли».

– Ты кем себя вообразил, Ричардом Хардингом Дэвисом? – спросил редактор. – Выкинь Марселя и называйся просто Тони.

Тони Антонелли нравился литературный стиль Хардинга Дэвиса, он считал его самым великим журналистом на свете. Но всякий раз, когда он пытался оживить свои статьи, включить в них собственные мысли и интересные наблюдения, как сделал Хардинг Дэвис в "Смерти Родригеса" – книге о кубинском повстанце, который стоял перед взводом испанцев с сигаретой в углу рта "не надменно и не бравируя", – редактор вычеркивал целые абзацы, приговаривая:

– Читателям наплевать на то, что ты думаешь. Им подавай факты.

Прочитав его интервью с Кристал Дэвидсон, редактор спросил:

– Карл Уэбстер говорил тебе, что мстит за смерть индейца-полицейского?

– Я написал только, что они были знакомы, – возразил Тони.

– Ты имеешь в виду – якобы были знакомы?

– Возможно, – Тони кивнул, – после того убийства у Карла появился мотив, ему стало легче стрелять в налетчика.

– По-твоему, чтобы пристрелить рецидивиста, требовался личный мотив?

– Я имею в виду другое: то, что он знал Малыша, возможно, укрепило его решимость.

– Карл Уэбстер прямо так и говорил тебе: мол, если он вытаскивает пушку, то стреляет на поражение?

– Так говорила Кристал.

– И ты поверил словам бандитской подстилки?

Тони решил искать другую работу.

Он родился в 1903 году в Кребсе, в самом сердце угледобывающего района Оклахомы. Его отец был шахтером. Вот почему Тони хотелось писать об опасности работы под землей, о смертности, о том, что владельцы шахт сквозь пальцы смотрят на несоблюдение техники безопасности. А редактор всегда вычеркивал самые драматические куски, фыркал над пассажами о "задыхающихся в угольных копях страдальцах". Тони написал о том, как банда "Черная рука" вымогает деньги у итальянцев, а редактор спросил, точно ли ему известно, что "Черная рука" связана с мафией. Он написал о том, что итальянцы в целом не доверяют банкам и прячут свои накопления в чулок. "Пятьдесят тысяч долларов мелкими купюрами закопаны на задних дворах и в огородах Кребса, Макалестера, Уилбертона и других городков". Он писал о Джоне Туа – самом влиятельном итальянце в Оклахоме, padrone, то есть покровителе семьи Антонелли и всех итальянцев, работающих на шахтах. Джон Туа по вечерам сидит в своем ресторане, а в ящике его письменного стола хранится двадцать тысяч долларов, может, даже больше, не говоря уже о четверти миллиона в банке.

– Откуда тебе известно, сколько у него денег? – спросил редактор. – Тебе сообщил какой-то итальянец?

– Это всем известно, – ответил Тони. – Мистер Туа – великий человек, его заботит благосостояние иммигрантов. Он дает людям советы, находит работу, обменивает иностранную валюту. Вот почему он держит при себе столько денег.

– А что ты нагородил в репортаже про ку-клукс-клан? – Редактор поморщился. – С чего ты взял, будто они взъелись на твоих сородичей?

– Они ненавидят католиков, – отвечал Тони. – Они считают, что мы не лучше негров. А почти все итальянцы – католики. Даже неверующие венчаются в церкви и крестят детей.

Тони написал статью о счастливом семействе Фассино и об их макаронной фабрике. Еще одну – о клубе по интересам: "Общество Христофора Колумба" – и его оркестре из двадцати пяти оркестрантов, который играет на местных праздниках и четвертого июля, в День независимости.

Редактор пожал плечами:

– И что ты прицепился к этой ерунде? Напиши лучше о том, как твои соплеменники стараются прибрать к рукам подпольные пивоварни и винокурни.

Его слова переполнили чашу терпения. Тони Антонелли ушел из "Дейли таймс", через несколько месяцев переехал в Талсу и стал писать для журнала "Настоящий детектив". Наконец он нашел свое призвание.

* * *

Для начала ему положили два цента за слово. Он пролистал один из последних номеров и нашел рассказ, начинавшийся со слов: «Зимней ночью 1932 года лучи солнца, падавшие с неба подобно жидким желтым лентам на фоне сплошного мрака, освещали стены тюрьмы штата Колорадо...»

Ему не терпелось поскорее сесть за работу.

Два цента за слово! Даже для раздела "Слухи". Сто баксов за пять тысяч слов, девятнадцать с половиной страниц, и возможность повышения до десяти центов за слово! Позже выяснилось, что в редакции считают страницы, а не слова, но Тони все равно решил, что создан для "Настоящего детектива". Придется вводить в репортажи больше диалогов, писать, как люди говорят в жизни. В статье, которую он читал, герои изъяснялись так: ""Я подумала, что ты ранен. Ты так кричал!" – запинаясь проговорила девушка. "Да, здорово я их провел!" – ответил невозмутимый карманник". Тони листал журнал. Его внимание привлек снимок с подписью: "Прачечная Ли Хо, в которую вор-карманник зашел поживиться, стала центром необычного конфликта". Автор статьи сам сделал фотографию и придумал подпись.

Редактор газетки из Окмалджи, прости господи, не понял бы, если бы перед ним положили сочинение самого Джона Бэрримора!

Тони написал в редакцию "Настоящего детектива", которая располагалась на Бродвее в Нью-Йорке, послал неправленые оригиналы своих статей, и ему позвонили. Редактор сказал, что ему понравилась статья про "Черную руку"; возможно, они ее напечатают, если Тони исследует связи банды с мафией, их планы подмять под себя всю оргпреступность в Америке. Тони ответил: почему бы и нет.

Он предложил написать серию статей о помощнике федерального маршала, красивом молодом парне, который наверняка станет самым известным законником в Америке. Сорвиголова из Службы федеральных маршалов. Его коронная фраза: "Если мне приходится вытаскивать оружие, я стреляю на поражение". И это не пустые слова. Он застрелил особо опасного преступника. Карл Уэбстер вытаскивал свой кольт 38-го калибра четыре раза. Он крепкий орешек, достаточно взглянуть, как он носит панаму и всегда отглаженный костюм. Когда смотришь на него, невольно задаешься вопросом: где он прячет пушку?

– Значит, он красавчик?

Тони кивнул:

– Мог бы стать звездой в кино. Может, помните: четыре года назад он застрелил Эммета Лонга? Лонг стал его второй жертвой. Мне доподлинно известно, как все было в обоих случаях, когда он стрелял на поражение. О нем писали в газетах. Еще можно упомянуть, что Карл – дамский угодник. Его время от времени видят в компании бывшей подружки Эммета Лонга, Кристал Дэвидсон. Он моложе Кристал, сейчас ему двадцать пять – двадцать шесть. Его отец служил на "Мэне" и выжил после взрыва в гавани Гаваны. Образ отца придаст репортажу живости. Налет патриотизма, понимаете? Я хочу понаблюдать за ним, – продолжал рассуждать Тони, – посмотреть, как Карл охотится за особо опасными преступниками, узнать, о чем он думает, что чувствует. Выйдет целая история о Настоящем Американском Законнике – Карле Уэбстере. А на обложке можно поместить его снимок... – Тони немного помолчал. – С кольтом в руке.

Редактор из офиса на Бродвее одобрил его планы, потом поинтересовался:

– Что еще у вас есть?

Тони ответил:

– Как насчет сынка миллионера, который грабит банки? Джек Белмонт хочет создать себе собственное имя. Его отец, Орис Белмонт, глава "КН ойл энд гас", стоит двадцать миллионов. У него нефтеочистительные заводы, автозаправочные станции, нефтехранилище. Его компания занимает целый этаж в здании Национального банка здесь, в Талсе.

Он сообщил редактору подробности, так был уверен, что сможет писать для "Настоящего детектива".

– Джек Белмонт – молодой франт. У него, наверное, с дюжину костюмов и туфель.

– Почему я никогда о нем не слышал?

– Еще услышите. Карл Уэбстер охотится за ним.

– Если папаша такой богач, почему сынок грабит банки?

– В том-то и соль. Знаете, за что старик выгнал его из дома? Он много чего натворил, а под конец взорвал одну из папашиных цистерн с нефтью. Парень хотел уйти громко, так сказать, с треском.

– Как вы на него выйдете?

– Я вам уже говорил. Буду наблюдать за Карлом Уэбстером.

На другом конце линии помолчали. Потом нью-йоркский редактор спросил:

– Знаете, кто сейчас герой дня? Красавчик Флойд.

Есть! Попал!

Тони тем же спокойным тоном предложил:

– Хотите портрет его подружки, Лули Браун? По-моему, та еще штучка.

– Да? Так вы ее знаете?!

– На следующей неделе встречаюсь с ней в отеле "Мэйо", – ответил Тони. – Она даст мне интервью.

Снова пауза.

– Что вы намерены дать первым номером?

– В некотором роде, – ответил Тони, – они все связаны друг с другом. Угадайте, кто оказался на месте происшествия, когда Лули Браун застрелила одного из шайки Красавчика? – Тони выждал секунду и сказал: – Карл Уэбстер.

5

В 1918 году, когда Лули Браун исполнилось шесть лет, ее отец, скотник из Талсы, записался в морскую пехоту. Его убили в сражении при Буа-де-Белло. Сильвия, мать Лули, всхлипывала, перечитывая письмо от командира взвода, в котором служил ее муж. Она сообщила дочке, что Буа-де-Белло – это лес где-то во Франции.

В 1920 году Сильвия вышла замуж за убежденного баптиста по имени Эд Хагенлокер, и они переехали жить к нему на хлопковую ферму возле Саллисо, городишка в окрестностях Талсы, на южной оконечности гор Куксон-Хиллз. К тому времени, как Лули исполнилось двенадцать, у Сильвии родилось двое сыновей от мистера Хагенлокера. Отчим отправил Лули в поле собирать хлопок. Он был единственным человеком в мире, называвшим ее Луизой. Она ненавидела сборку хлопка, но Сильвия и слова не сказала бы поперек мужа. Лули всегда думала об отчиме: "Мистер Хагенлокер", а о матери: "Сильвия". Мать отдалилась от дочки. А мистер Хагенлокер полагал: если человек достаточно вырос, чтобы работать, пусть работает. Поэтому, окончив шестой класс, Лули бросила школу.

Летом 1924 года Лули исполнилось двенадцать. В тот год их семья ездила в Саллисо на свадьбу двоюродной сестры Руби. Руби было семнадцать лет, а Чарли Флойду, ее жениху, – двадцать. Руби была смуглой, но хорошенькой; со стороны матери в ней текла кровь индейцев чероки. Руби на свадьбе почти не разговаривала с Лули, а Чарли называл ее малышкой, часто гладил по голове и ерошил ее стриженые волосы – рыжеватые, как у матери. Он сказал Лули, что у нее самые большие карие глаза из всех девочек, которых он знает.

А на следующий год она стала читать про Чарльза Артура Флойда в газете. Он с двумя приятелями уехал в Сент-Луис и ограбил продуктовый склад Крогера на одиннадцать с половиной тысяч долларов. Грабителей схватили в Саллисо; парни катались в новехоньком "студебеккере", купленном в Форт-Смит, в штате Арканзас. Хозяин продуктового склада опознал Чарли, назвав его "тем самым красавчиком с румяными щеками". Постепенно все газетчики вслед за хозяином склада стали называть Чарли Флойда Красавчиком.

Лули помнила его по свадьбе; ей все время мерещилась его немного пугающая улыбка. Невозможно было понять, о чем Чарльз думает, когда улыбается. Она почти наверняка знала: Чарли терпеть не может свою кличку Красавчик. Разглядывая его фотографию, вырезанную из газеты, Лули поняла, что по уши влюбилась в знаменитого преступника.

В 1929 году, когда Флойд еще отбывал срок в Джефф-Сити, в тюрьме штата Миссури, Руби развелась с ним по причине невыполнения им супружеских обязанностей и вышла за одного типа из Канзаса. Лули решила, что кузина поступила подло. Руби предала Чарльза.

– Руби считает, что он уже не исправится, – вздохнула Сильвия. – Ей нужен такой же муж, как и мне, муж, способный облегчить тяготы жизни и стать настоящим отцом для ее сынишки Демпси, которого назвали так в честь боксера Джека Демпси, чемпиона мира в тяжелом весе.

Лули узнала о разводе и решила написать Чарли утешительное письмо, только она не знала, как его называть. Она слышала, что дружки называют его Чок – за пристрастие к пиву "Чокто", любимый напиток Флойда с ранней юности, когда он бродил по Оклахоме и Канзасу и нанимался убирать урожай на фермах.

Лули обратилась к нему: "Дорогой Чарли!" – а дальше написала: какой стыд, что Руби развелась с ним, когда он сидит в тюрьме! Не хватило терпения подождать, пока муж освободится. Потом она задала вопрос, который волновал ее больше всего: "Ты помнишь меня? Я была на твоей свадьбе". Лули вложила в конверт свою фотографию. Она снялась в купальнике, повернувшись боком, и через плечо смотрела в камеру. Так, в профиль, была лучше видна ее грудь – вполне зрелая для шестнадцати лет.

Чарли ответил: да, он помнит "девочку с большими карими глазами". Он написал: "Я выхожу в марте и еду в Канзас-Сити посмотреть, как там дела. Я дал твой адрес одному моему сокамернику, его зовут Джо Янг по прозвищу Танцор. Он очень веселый. Родом он из Окмалджи. Сидеть ему еще год. Ему очень хочется переписываться с такой хорошенькой подружкой, как ты".

Чушь какая! Потом Джо Янг написал ей письмо и вложил в него свое фото. Джо оказался симпатичным, чуть лопоухим рыжеватым блондином. Он уверял, что повесил ее снимок в купальнике на стенку рядом со своей койкой, смотрит на нее перед тем, как лечь спать, и всю ночь она ему снится.

Они начали переписываться. Лули призналась, что ненавидит собирать хлопок и весь день на жаре, в пыли, таскать на спине тяжелые мешки. Руки ее загрубели от срывания хлопковых коробочек, даже перчатки не помогают. Джо ответил: "Ты что, рабыня-негритянка? Если не хочешь собирать хлопок, бросай все и беги. Я поступил именно так".

Позже он написал: "Следующим летом я выхожу из тюрьмы. Давай встретимся и прикинем, как жить дальше". Лули ответила, что ей до смерти хочется посмотреть Канзас-Сити и Сент-Луис. На самом деле ей очень хотелось снова увидеть Чарли Флойда. Она спросила Джо, за что его посадили, и он ответил: "Детка, я граблю банки, как и Чок".

Каждую неделю в газетах сообщалось о том, что Чарли взял очередной банк. Печатали и его фотографии. Следить за его передвижениями было увлекательно. У Лули мурашки бегали по коже. Надо же – весь мир считает его знаменитым преступником, а ему нравятся ее большие карие глаза, и он ерошил ей волосы, когда она была ребенком.

Джо Янг написал: "Я выхожу в конце августа. Скоро сообщу, где мы с тобой встретимся".

Зимой Лули работала в бакалейной лавке Харкрайдера в Саллисо за шесть долларов в неделю. Пять долларов она должна была отдавать отчиму, мистеру Хагенлокеру. Отчим ни разу не поблагодарил ее. Доллар Лули откладывала на побег. Она работала в лавке с осени до весны, ей удалось отложить не много, но она твердо решила сбежать. Пусть личико у нее скромное, как у Сильвии, и такие же рыжеватые волосы, но характером и решимостью она пошла в отца, убитого во французском лесу, когда он грудью бросился на немецкий пулемет.

В конце октября в лавку заявился сам Джо Янг. Лули узнала его, хотя на нем был костюм. Он тоже узнал ее и, широко улыбаясь, подошел к прилавку. Рубашка на шее у него была расстегнута.

– Вот я и вышел, – сообщил Джо.

– Где же ты пропадал два месяца? – поинтересовалась Лули.

Он ответил:

– Грабил банки. Вместе с Чоком.

Лули показалось, что ей срочно нужно в ванную – внизу живота вдруг стало жарко, но потом отпустило. Постепенно она успокоилась и повела себя так, словно Чок для нее ничего не значил. Джо Янг ухмыльнулся, и ей показалось, что он глуп как осел. Наверное, письма за него писал кто-то другой.

– Так Чарли здесь, с тобой? – как бы между прочим спросила она.

– Он неподалеку, – уклончиво, будто опасаясь слежки, ответил Джо Янг. – Ну, пошли. Нам пора.

– Я еще не готова, – покачала головой Лули. – Я не захватила денег, которые скопила на побег.

– Сколько там у тебя?

– Тридцать восемь долларов.

– Господи, за два-то года?!

– Я ведь писала: мистер Хагенлокер отбирает почти все мое жалованье.

– Хочешь, я ему проломлю башку?

– Я бы не возражала. Но без своих денег я не поеду.

Джо Янг оглянулся на дверь и сунул руку в карман.

– Малышка, я за тебя заплачу. Тридцать восемь долларов тебе не понадобятся.

"Малышка"! Да она была почти на два дюйма выше Джо Янга, хотя на нем красовались ковбойские сапоги на высоких каблуках! Лули снова покачала головой:

– Мистер Хагенлокер купил на мои деньги родстер. Он выплачивал по двадцатке в месяц.

– Хочешь угнать машинку?

– Она ведь моя, так? Она куплена на мои деньги!

Лули была настроена решительно, а Джо Янгу не терпелось поскорее убраться из лавки. Скоро ей должны были выплатить зарплату, и они уговорились встретиться второго ноября около полудня в отеле "Джорджия" в Генриетте.

Накануне побега Лули сказала Сильвии, что заболела. Она не пошла на работу, уложила свои вещи и закрутила волосы щипцами. На следующий день, когда Сильвия развешивала выстиранное белье, двое мальчиков ушли в школу, а мистер Хагенлокер уехал на тракторе в поле, Лули выкатила из сарая двухместный спортивный "форд" с открытым верхом и поехала в Саллисо, купить в дорогу пачку "Лаки страйк". Курить она любила и всегда угощалась, когда бегала на свидания с мальчишками, самой покупать сигареты ей еще не приходилось. Когда ее приглашали прогуляться в кустики, она спрашивала:

– А "Лаки страйк" у тебя есть? Целая пачка?

Ей не приходило в голову, что она отдается за пятнадцать центов.

Сын аптекаря, один из ее дружков, дал ей пачку сигарет бесплатно и спросил, где она была вчера. Хитро прищурившись, он добавил:

– Ты вечно болтаешь о Красавчике Флойде. Может, он приехал к тебе в гости?

Парни любили дразнить ее Красавчиком. Лули, не слишком взволновавшись, ответила:

– Когда он приедет, я тебе сообщу, – и увидела, что парня просто распирает, так он жаждет сообщить ей что-то важное.

– Знаешь, почему я спросил? Вчера он был здесь, в городе.

– Вот как? – Лули насторожилась. Сын аптекаря явно не спешил; она едва удержалась, чтобы не потрясти его за плечи.

– К нему родичи приехали из Экинса – мамаша и две сестры: посмотреть, как он грабит банк, – наконец сообщил аптекарский сынок. – У него есть автомат, но он никого не убил. Пошел на дело с двумя дружками. Взял две тысячи пятьсот тридцать один доллар. Часть денег отдал родичам, они хвастали: мол, кассиры сами выложили денежки, да еще и с улыбкой.

Второй раз Чарли Флойд оказывался рядом с ней! Первый раз он был в семи милях отсюда, когда убили его отца, и вот сейчас он здесь, в Саллисо, почти все его видели, черт побери, кроме нее! Подумать только, это было вчера...

Интересно, подумала Лули, окажись она там, узнал бы он ее? Ей казалось, что узнал бы.

Приятелю из аптеки она заявила:

– Если Чарли услышит, что ты называешь его Красавчиком, он зайдет к тебе за "Лаки страйк" – потому что он курит только их – и убьет тебя на месте.

* * *

«Джорджия» оказалась самым большим отелем, который Лули видела в жизни. Когда она подъехала ко входу в своем двухместном спортивном фордике, то невольно подумала: да, эти налетчики умеют жить! Она подкатила к парадному подъезду, и тут же к машине подбежал цветной швейцар в зеленой форменной куртке с золотыми пуговицами и в кепке с козырьком. Он открыл перед ней дверцу. Тут Лули увидела Джо Янга. Он шел по тротуару. Отодвинув швейцара, он сел в машину.

– Господи боже, так ты ее угнала? Ничего себе! Сколько тебе лет? – изумился он.

– А сколько тебе нужно? – ответила Лули.

Он велел ей ехать прямо.

– Так ты не в отеле живешь? – удивилась она.

– Нет, в кемпинге.

– Чарли здесь?

– Неподалеку.

– Вчера он был в Саллисо, если хочешь знать. Может, по-твоему, Саллисо неподалеку? – Лули начала закипать. Судя по выражению лица Джо Янга, для него местопребывание Чарли было новостью. – Я думала, ты в его шайке.

– С ним работает его прежний дружок, Бердуэлл. Я иду на дело с Чоком, когда мне самому хочется.

Лули была почти уверена, что Джо Янг врет.

– Так я увижу Чарли или нет? – резко спросила она.

– Он вернется, не забивай себе голову, – махнул рукой Джо Янг, потом сказал: – Раз ты сперла машину, мне уже не нужно ничего угонять. – Он пришел в хорошее настроение. – А зачем нам Чок? – Он наклонился к ней и ухмыльнулся. – Ведь у меня есть ты, а у тебя – я.

Она поняла, что будет дальше.

Как только они приехали в кемпинг и зашли в домик номер семь – однокомнатный фанерный домишко, который давно нуждался в покраске, – Джо Янг скинул куртку, и она увидела кольт с перламутровой рукояткой, засунутый за пояс его брюк. Он положил кольт на комод рядом с полной бутылкой виски и двумя стаканами, налил им выпить – себе побольше, ей поменьше. Лули молча наблюдала за ним. Джо Янг велел ей снять куртку, а потом и платье. Она осталась в белом лифчике и трусиках. Джо Янг оглядел ее с головы до ног, передал ей стакан, и они чокнулись.

– За наше будущее.

– Чем займемся? – спросила Лули и увидела, что в его глазах пляшут веселые искорки.

Он поставил стакан на комод, вынул из ящика два револьвера 38-го калибра и один протянул ей. Револьвер оказался большим и тяжелым.

– Ну и?.. – спросила Лули.

– Ты умеешь угонять тачки – умница. Но спорим, ты еще никогда не участвовала в вооруженном налете.

– Мы будем грабить банки?

– Начнем с автозаправки, постепенно созреешь до банка. – Джо подумал и добавил: – Спорим, ты еще ни разу не спала со взрослым мужчиной.

Лули собиралась возразить: она выше его ростом и вообще не такая маленькая, как он думает, но удержалась. Ей предстояло испытать нечто новое. Наверное, все будет по-другому, не так, как с мальчишками-ровесниками в лесу. Ей хотелось знать, на что это похоже.

Джо Янг рычал, был с ней груб, сопел носом, от него пахло тоником для волос "Тигр", но в общем он не слишком-то отличался от мальчишек. Он еще не кончил, а ей уже стало хорошо; она похлопывала его по спине загрубелыми от хлопка пальцами, пока он снова не задышал ровно. Как только он слез с нее, Лули достала банные принадлежности из саквояжа мистера Хагенлокера, который прихватила с собой, и пошла в душ.

– О-о-о-о! – услышала она голос Джо Янга. Он спросил: – Малышка, знаешь, кто ты теперь? Таких, как ты, называют "бандитская подстилка".

Джо Янг поспал и проснулся довольным и голодным. Потом они поехали в "Непорочность" – по словам Джо, лучший ресторан в Генриетте.

За столом Лули сказала:

– Однажды сюда заходил Чарли Флойд, и все жители попрятались по домам.

– Откуда ты знаешь?

– Я читала все статьи о нем и слушала сплетни.

– А кто прозвал его Красавчиком?

– Оказывается, не хозяин продуктового склада, а женщина по имени Бьюла Эш, хозяйка пансиона в Канзас-Сити, где Чарли жил.

Джо Янг поднял кофейную чашку и отпил глоток.

– Скоро будешь читать про меня, перчинка!

Лули вспомнила: она не знает, сколько Джо Янгу лет, и, воспользовавшись случаем, спросила.

– Через месяц стукнет тридцатник; я родился на Рождество, как младенец Иисус!

Лули громко рассмеялась. Она представила, как Джо Янг лежит в яслях рядом с младенцем Иисусом, а три волхва улыбаются ему. Она спросила Джо, часто ли его фото помещали в газетах.

– Когда меня посадили в Джефф-Сити, было много снимков. На некоторых я в наручниках.

Официантка принесла ужин. Когда она отвернулась, Джо хлопнул ее по заду. Официантка сказала: "Полегче!" – и страшно удивилась. Лули уже собралась рассказать, что в прошлом году снимки Чарли Флойда появлялись в газетке города Саллисо пятьдесят один раз, потому что он ограбил пятьдесят один банк в Оклахоме, и все банкиры утверждали, что деньги взял Чарли. Но она знала, что банкиры врут, и потому промолчала.

Они поели отбивные в сухарях. Джо Янг велел ей заплатить по счету – доллар шестьдесят за все, включая пирог с ревенем на десерт, – из ее отложенных денег. Они вернулись в кемпинг. Джо снова потащил ее в постель. На полный желудок заниматься сексом было не очень приятно. Янг снова сопел. Лули поняла: быть "бандитской подстилкой" не всегда легко.

Утром они поехали на восток по шоссе номер сорок, в сторону Куксон-Хиллз. Джо Янг сидел за рулем, выставив локоть наружу. Лули плотно запахнулась в куртку и подняла воротник от ветра. Джо Янг много болтал. Сказал, что они отправятся в Маскоги, а по пути ограбят автозаправочную станцию. Он покажет ей, как это делается.

– Вот одна, – заметила она, когда они выезжали из Генриетты.

– Слишком много машин, – ответил он.

Через тридцать миль, на выезде из Чекоты, они повернули на север в сторону Маскоги. Лули обернулась и спросила:

– А с этой заправкой "Тексако" что не так?

– Не нравится мне здесь, – ответил Джо Янг. – Тут важно чувствовать.

– Тебе видней. – Лули пожала плечами. Револьвер 38-го калибра лежал в ее черной с розовым сумочке, которую связала для нее Сильвия.

Они подъехали к городку Саммит, медленно покатали по улочкам. Лули думала, что Джо сейчас найдет место, которое они ограбят. Она разволновалась. Но они проехали городок из конца в конец, и Джо Янг сказал:

– Вот оно! Заправимся, выпьем кофе.

– И ограбим? – нетерпеливо уточнила Лули.

– Спрашиваешь!

Перед ними были две бензоколонки и обшарпанная будка с вывеской: "Закусочная. Суп – десять центов, гамбургер – пять".

Они вошли в будку, пока сгорбленный старик заправлял машину. Джо Янг прихватил с собой бутылку виски, почти пустую, поставил ее на прилавок. За прилавком стояла хрупкая плоскогрудая усталая женщина. Она отбросила со лба пряди волос. Поставила перед ними по кофейной чашке. Джо Янг долил в свою остаток виски.

Лули расхотелось грабить женщину.

– По-моему, она пустая, – заметила хозяйка, кивнув на бутылку.

Джо Янг сосредоточенно выливал в чашку последние капли.

– Может, наполните? – спросил он.

Хозяйка налила кофе.

– Хотите самогону? Еще у меня есть канадское виски за три доллара.

– Дайте парочку. – Джо Янг выложил на прилавок кольт. – И то, что в кассе.

Лули не хотелось грабить женщину. Ведь нельзя же грабить только потому, что у кого-то есть деньги?

– Черт вас побери, мистер! – возмутилась хозяйка.

Тогда Джо Янг взял оружие, обошел прилавок кругом, открыл кассу и вытащил оттуда купюры.

– Где вы храните деньги от продажи виски? – спросил он хозяйку.

– Вон там, – ответила она, и в голосе ее послышалось отчаяние.

– Всего четырнадцать долларов? – разочарованно присвистнул Джо и повернулся к Лули. – Наставь на нее пушку, чтобы она не двигалась. Если припрется старикашка, целься и в него.

Джо Янг скрылся за дверью. Судя по всему, там была кухня.

– Как ты связалась с таким подонком? – спросила хозяйка, посмотрев на вязаную сумочку Лули. – Сразу видно, ты девочка из приличной семьи, у тебя красивая сумочка... Что с тобой стряслось? Господи, неужели не могла найти никого получше?

Лули ответила:

– А знаете, кто мой лучший друг? Чарли Флойд, если вы понимаете, о ком я. Он женат на моей кузине Руби. – Хозяйка покачала головой. Лули добавила: – Красавчик Флойд! – и пожалела, что вовремя не прикусила язык.

Ей показалось, что хозяйка улыбается.

– Заходил он сюда, – сказала женщина, показывая плохие зубы. – Я подала ему завтрак, и он заплатил мне два доллара. Представляешь? Я прошу двадцать пять центов за яичницу из двух яиц, четыре ломтика бекона, тост и кофе, а он дает мне два доллара!

Они взяли четырнадцать долларов из кассы и еще пятьдесят семь из кухни – деньги, вырученные от подпольной торговли виски. Джо Янг снова сказал, что надо ехать в Маскоги. Он уверял Лули: что-то ему подсказало, что он правильно определился с этой автозаправкой. Он подумал: интересно, чем они зарабатывают, если всего в нескольких кварталах отсюда две большие бензоколонки? Вот и прихватил на всякий случай бутылку виски, чтобы проверить.

– Слыхала, что она сказала? "Черт вас побери!" Зато она назвала меня мистером!

– Чарли однажды здесь завтракал, – вздохнула Лули, – и заплатил ей два доллара.

– Пыль в глаза пускал, – отмахнулся Джо Янг.

Он решил, что они останутся в Маскоги. Переправляться через реку Арканзас и ехать на юг он раздумал.

– Да, – кивнула Лули, – сегодня мы проехали добрых пятьдесят миль.

Джо Янг посоветовал ей не умничать и не задирать нос.

– Сейчас поселю тебя в мотеле, а сам пойду повидаюсь со знакомыми. Выясню, кстати, где Чок.

Лули ему не поверила, но что толку было спорить?

* * *

Вечерело. Солнце почти зашло.

Человек, постучавший в дверь – Лули видела его силуэт через сетку, – был высоким, стройным, в темном костюме. Молодой парень, одетый с иголочки, на голове – панама. Лули заподозрила, что он из полиции, но раз уж он ее увидел, почему бы не открыть дверь?

– Мисс. – Незнакомец дотронулся до панамы, потом раскрыл бумажник и показал свое удостоверение и звезду. – Я помощник маршала Карл Уэбстер. Будьте добры, представьтесь, пожалуйста.

– Меня зовут Лули Браун, – ответила она.

Он улыбнулся во весь рот и спросил:

– Вы кузина Руби, жены Красавчика Флойда?

Лули так удивилась, как будто он плеснул ей в лице ледяной водой.

– Откуда вы знаете?

– Мы допросили всех его знакомых. Помните, когда вы видели его в последний раз?

– На их свадьбе, восемь лет назад.

– И с тех пор ни разу? А позавчера, в Саллисо?

– Я ни разу его не видела. Но послушайте, ведь они с Руби развелись.

Маршал Карл Уэбстер покачал головой:

– Он уехал в Кофевиль и увез ее с собой. Кстати, не пропадала ли у вас машина, "форд"-родстер модели А?

Она ни слова не слыхала о том, что Чарли и Руби снова вместе!

– Машина не пропала, – ответила Лули. – Ее взял один мой знакомый.

– Машина записана на ваше имя? – уточнил Карл и назвал номер.

– Я платила за нее из своего жалованья, но получилось так, что она записана на моего отчима, мистера Эда Хагенлокера.

– Думаю, произошло недоразумение, – заявил Карл Уэбстер. – Мистер Хагенлокер заявил, что машину угнали. Он подал заявление в округе Секвойя. Как зовут вашего друга, который взял машину?

Лули помялась, потом ответила: Джо Янг.

– Когда Джо вернется?

– Попозже. Разве что засидится с дружками и напьется.

– Мне бы хотелось потолковать с ним. – Карл Уэбстер задумался. Потом достал из кармана свою карточку и протянул Лули. На карточке красовались звезда и выпуклые буквы. – Попросите Джо зайти ко мне попозже или завтра, если сегодня он не вернется домой. Вы просто катаетесь?

– Наслаждаемся видами.

Всякий раз, ловя на себе ее взгляд, он начинал улыбаться. Карл Уэбстер! Она провела пальцем по выпуклым буквам его имени. Ей понравилось, как он пожал ей руку и поблагодарил, как прикоснулся к шляпе. Какой вежливый федеральный маршал!