Текст книги "Мастер Эдер и Пумукль"

Автор книги: Эллис Каут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Он поставил корзину на место, для убедительности порылся в бумагах и, ничего не обнаружив, сказал:

– Видите, ничего нет! А сейчас попрошу, в конце концов, тишины!

Пумукль ничего этого уже не слышал и не видел. Он изо всех сил мчался в мастерскую. Бледный, почти не дыша, появился он на пороге.

– Го-го-го, вот я и снова! Больше никогда не пойду в школу!

Мастер Эдер озабоченно посмотрел на своего домовёнка.

– Что с тобой произошло? Ты весь трясёшься!

– Ничего не произошло. Просто я прилепился.

– Тебя кто-нибудь увидел? – испугался Эдер.

– Нет. Вокруг меня было столько бумаги! О, как я рад!

– Какая бумага? Где бумага?

– В мусорной корзине, конечно. Там, знаешь ли, среди всех моих кораблей лежал тюбик от клея.

– Я ничего не понимаю…

– Очень просто. Все дети рисовали камыш, а я рисовал корабли. И потом… я никогда не пойду в школу! – объяснял не совсем понятно Пумукль и, передразнивая учителя, добавил:

– Между прочим, бедняга-учитель никогда в жизни не видел настоящего корабля. Мне жаль этого глупца. В мусорную корзину его! Так точно!

Эдер все ещё ничего не понимал, но Пумукль не давал ему вставить ни слова. Негодуя, он продолжал дальше:

– Никто в школе не писал и не считал. И вообще, я всё это уже умею, то, что они умеют: подсказывать, повторять, рисовать и сочинять тоже умею. О, я хоть сейчас могу сочинить стих, ещё лучше, чем в школе.

Маленький домовой уселся на свою кроватку, сделал «сочинительское» лицо и начал рифмовать:

 
Оле-оле-оле-ол у,
Не пойду я больше в школу!
Я и так всё-всё умею.
Не приклеюсь больше к клею.
Быть послушным обещаю,
Спать хочу и стих кончаю.
 

И чтобы подтвердить, как он хочет спать, Пумукль захрапел. Эдер хотел что-то сказать, но тут увидел, что домовёнок не притворяется, а действительно спит.

– Да, школа требует много сил, – улыбнулся мастер.

Вот и получилось, что Пумукль так и не научился писать и считать. Школа не для домовых. К сожалению.

И поэтому, если ученик потерял в классе карандаш, или что-то упало со стола, или учебник вдруг пропал, нельзя думать, что это – дело рук домового. За всё, что происходит в школе, домовой не в ответе.

Пумукль должен сам привыкать к порядку

Если живёшь в доме с видимым домовым, это имеет свои преимущества: вещи реже появляются на тех местах, куда их не клали, реже падают, реже исчезают, так как домовому доставляет мало удовольствия этим заниматься, когда его видят. И он начинает скучать.

Пумуклю было ужасно скучно. Он лениво лежал на своей кроватке и зевал, зевал. После того, как он зевнул в одиннадцатый раз, мастер Эдер, у которого всегда было много работы и который терпеть не мог праздность, сказал:

– Послушай, я знаю прекрасное средство от зевоты.

– Но я охотно зеваю, – лениво жмурясь ответил Пумукль.

– Ты же зеваешь от скуки.

– Вовсе нет, может, я устал.

– Вздор! Ты не можешь устать, ты же ничего не делал. Ты должен чем-то заняться.

– Я и так занимаюсь. Я занимаюсь зеванием.

Эдер покачал головой:

– А что, если ты станешь таким домовым, о которых в книжках рассказывается, как они тайком помогают приводить всё в порядок.

– Это должны быть очень глупые книжки. Домовые никогда этим не занимаются.

– Я точно знаю, что есть такие домовые, – попробовал убедить его Эдер.

– Ты опять, наверно, имеешь в виду этих глупых кёльнских домовых, которые ночью работали.

– Послушай, Пумукль, я же не требую от тебя, чтобы ты по-настоящему работал, но помогать ты ведь мог бы. Я же тебе тоже помогаю, где могу: сделал тебе кроватку, готовлю еду.

Пумукль присел на кровати.

– Ты же взрослый, ты должен это делать. Ты – ужасно взрослый, ты должен работать. Я – неужасно невзрослый, поэтому лежу. И давай закончим этот отвратительный разговор.

– Мой дорогой Пумукль, этот разговор не отвратительный, а очень даже необходимый. Если уж мы живём вместе, то должны помогать друг другу.

– Что ты заладил – помогать, помогать, – недовольно пробурчал Пумукль, и вдруг лицо его засияло:

– Я могу тебе помочь. Стихами! Они здорово помогают! Работать становится веселее. Вот послушай:

 
Пумукль совсем не прочь
Всем, везде, всегда помочь.
Если стих он прочитает,
Это тотчас помогает.
 

– Ну как, легче стало работать?

На мастера это не произвело никакого впечатления. Он как раз держал в руках коробку с гвоздями и шурупами и качал головой: хотя она и была разделена на отсеки, всё в ней перемешалось – гвозди с шурупами, длинные с короткими, толстые с тонкими.

Эдер сказал:

– С тех пор, как ты у меня появился, всё в таком беспорядке, ничего не найдёшь.

Пумукль захихикал, болтая ногами:

– Ищи получше и найдёшь. Искать – любимое занятие у людей. Они охотно ищут, ищут, даже если Пумукль ничего не спрятал. Ищут, ищут…

Старый столяр не находил в этом ничего смешного.

– У меня нет на поиски времени. Ты сейчас же наведёшь в ящике порядок! Понятно? – и он вывалил содержимое коробки на стол.

Пумукль злорадно заметил:

– Это ты рассыпал все гвозди – не я. Кто делает беспорядок, тот и порядок должен наводить. Сам говорил!

Мастер Эдер сделал вид, как будто ничего не слышал:

– Ты разложишь гвозди и шурупы в две кучки, а потом выберешь от каждого сорта одинаковые и разложишь их по отделам. Это же удовольствие, а не работа!

Пумукль даже не пошевелился на кровати:

– Не-е-е, для меня это не удовольствие.

– Когда ты всё хорошо рассортируешь, получишь шоколадку в серебряной обёртке. Большую плитку.

– Ах, я и не хочу сейчас шоколада.

Мастер Эдер достал из шкафа плитку и зашуршал фольгой.

– М-м-м, вкуснотища, скажу я тебе! Молочный шоколад!

– Дай попробовать, – Пумукль привстал с постели.

– Тебе и пробовать не надо, он действительно вкусный. Но сначала – работа! Сделай старому столяру одолжение, Пумукль.

– Ты вовсе и не старый, – домовёнок скосил глаза в сторону шоколада и глубоко вздохнул. – Ну, если ты так хочешь… – Он запрыгнул на стол и начал копаться в гвоздях. – Их так много, с какого мне начинать?

Мастер Эдер взял гвоздь и шуруп, положил один справа, другой слева.

– Вот так и продолжай! А я займусь своей работой.

Пумукль вяло поворошил ногой кучу гвоздей, взял самый маленький гвоздик и положил его вправо.

– О, здесь так много гвоздей!

– Если ты будешь так медленно работать, конечно их будет много. Начнёшь быстрее, их станет сразу меньше!

Пумукль наклонился над общей кучей и выловил оттуда гайку.

– А это ещё куда?

– В сторону, в третью кучку.

– Этого ещё не хватало, – застонал Пумукль, потом схватил длинный гвоздь, но тут же выронил его.

– Он для меня очень большой, – и через некоторое время решил: – Я выберу сначала маленькие гвоздики.

– Ты можешь сразу же сортировать длинные и короткие, – предложил Эдер.

– Но тут ещё есть средние и полусредние, и полудлинные, и полукороткие!

– Тогда сортируй по величине.

– С какой величины мне начинать?

– Да это же всё равно! – начал сердиться мастер.

– Для тебя, может, и всё равно, а для меня – нет!

Пумукль рылся в куче, но смотрел не на длину гвоздей, а на величину шляпок. Выбрал гвоздь с большой плоской шляпкой и поставил его на стол шляпкой вниз. То же самое он хотел сделать с маленьким гвоздём, но тот упал.

– Ты так никогда не закончишь работу, – заметил Эдер.

Тут Пумукль с досадой заворошил в куче двумя руками так, что половина гвоздей и шурупов оказалась на полу.

– Гвозди глупые совсем! Сброшу на пол я их все! – кричал он при этом.

– Пумукль! – услышав звон падающих гвоздей, заспешил к столу мастер.

– Не хочу! Глупая работа! Задыхаюсь! Хочу на свежий воздух!

– Никуда ты не пойдёшь! Если ты сейчас же не поднимешь все гвозди…

– Что тогда? – спросил домовой.

– Тогда между нами всё кончено.

Пумукль побежал к двери и закричал:

– Покончено, закончено, докончено и кончено!

Эдер подскочил к Пумуклю, поймал его за шиворот и только хотел дать нагоняя дерзкому домовому, как дверь открылась, и в мастерскую вошёл Фритц, одиннадцатилетний сын женщины, которая всегда убиралась в доме у Эдера.

Эдер начал собирать гвозди и упустил при этом из виду домовёнка.

– Давайте я соберу, господин Эдер, – предложил свою помощь Фритц, увидев рассыпанные на полу гвозди.

– Нет, спасибо, Фритц, не надо. Это должен делать тот, кто их рассыпал.

Фритц сделал большие глаза:

– Это не вы?

– Нет! – резко ответил столяр, и мальчик не решился расспрашивать дальше. Он сказал:

– Мама поручила мне передать вам, что она придёт в пятницу, а не в четверг. Если вам это, конечно, подходит.

– Ещё и это! У меня такой беспорядок! – воскликнул Эдер.

– Я могу вам помочь собрать гвозди, это же не долго, – снова предложил Фритц.

– Очень любезно с твоей стороны, Фритц, но этого не достаточно, надо ещё и сортировать.

– О, я это охотно сделаю. До обеда у меня ещё полчаса.

И тут мастеру Эдеру пришла в голову идея. Пусть Пумукль позеленеет от злости! Столяр с улыбкой погладил Фритца по голове и сказал:

– Это, действительно, так мило с твоей стороны. Вот бы кто был мне в мастерской гораздо нужнее, чем всякие там негодные бездельники! Фритц, если ты рассортируешь всё это, я угощу тебя молочным шоколадом, – и Эдер положил плитку, обещанную Пумуклю, перед мальчиком.

Фритц с готовностью принялся за работу. Сначала он выбрал все гвозди и разложил их по величине в отделы ящика.

Эдер одобрительно кивнул:

– Сразу видно, что ты – сообразительный малый. А то бывают такие ни к чему не годные недотёпы.

Фритц радовался, что его хвалят. А ещё больше он радовался, поглядывая на плитку шоколада. Эдер заметил это и сказал:

– Ты можешь откусить, а остальное положить в карман.

Мальчик не заставил себя долго упрашивать, развернул шуршащую обёртку, откусил и, с наслаждением жуя, продолжал работать.

Эдер добился того, чего хотел. Пумукль сидел на ящике с инструментами и чуть не лопался от обиды и ревности, видя, как приветлив мастер с мальчиком. Он должен отомстить за подаренную шоколадку! Или он – не домовой!

Выжидающе наблюдал он за тем, как мальчик заканчивал работу.

И только Фритц повернулся к Эдеру, чтобы сказать ему о законченной работе, домовёнок молниеносно подскочил к ящичку, подтолкнул его к краю стола и сбросил на пол. Всё содержимое опять кучей лежало на полу.

Фритц вскрикнул от испуга. Весь труд оказался напрасным. Возможно, он зацепил ящик рукавом? Мальчик чуть не плакал от огорчения:

– Я, я не знаю, как это получилось.

Но Эдер знал. Это было уж слишком!

«Ну, погоди!» – подумал он. Мальчику же, который непонимающе смотрел на кучу, сказал:

– Это не твоя вина. Я должен был это предвидеть. Надо было сразу поставить ящик на пол, тогда бы он не упал.

– Я бы убрал снова, но мне надо домой к обеду. Уже поздно, – сказал Фритц.

– Оставь всё, как есть. Если у тебя будет желание, заходи снова после школы, и мы приведем все в порядок. – Эдер улыбнулся, – Всё равно, большое спасибо. Приятного тебе аппетита и привет маме. Передай, что мне подходит пятница.

В замешательстве мальчик покинул мастерскую. Только закрылась за ним дверь, улыбка на лице мастера исчезла.

– Пумукль, немедленно иди сюда!

Маленький домовой залез под самый потолок и устроился на трубе.

– Сейчас же спускайся! – Голос мастера был таким грозным, каким Пумукль его ещё никогда не слышал.

– Нет! – пропищал он из своего убежища.

– Если ты немедленно не приведёшь всё в порядок…

– У Фритца было такое странное лицо… – захихикал Пумукль, стараясь отвлечь Эдера, но это прозвучало у него не очень убедительно.

– Да, у Фритца было странное лицо, – сказал Эдер медленно, отчетливо выговаривая каждое слово. – У тебя лицо тоже станет сейчас странным.

С сегодняшнего дня Фритц будет мне во всём помогать, а ты для меня теперь – ничто, воздух! Ты можешь отныне делать всё, что тебе заблагорассудится – уйти или остаться, говорить или молчать, лениться или нет – мне всё равно! Я тебе не скажу больше ни слова. Есть ты можешь, когда и что тебе захочется, только не со мной за столом. Вот! И это моё последнее слово!

Эдер принялся за работу.

Пумукль закричал сверху:

– Ты же не выдержишь! Ты начнёшь говорить снова!

Эдер молчал.

– Пф-ф-ф, если ты не хочешь разговаривать, мне это тоже всё равно. Я могу и сам с собой говорить.

«Дорогой Пумукль, – скажу я себе, – ты – корабельный домовой, а не какой-нибудь кёльнский работяга». «Да, – ответит Пумукль, – ты совершенно прав. Мастер Эдер не знает толка в домовых».

Домовёнок соскользнул с трубы на стол.

– Ты знаешь толк в домовых, мастер Эдер?

Эдер молчал.

Пумукль посмотрел на рассыпанные на полу гвозди.

– Мне очень нравится эта кучка. А тебе?

Эдер молчал.

– Хорошо! Я не говорю больше ни слова с тобой. Я буду сочинять. Для себя.

 
Вот и рифма уже готова:
Не промолвлю с тобой я ни слова.
Ничего не скажу я тебе,
Буду стих сочинять я себе!
 

– Здорово, правда?

Эдер молчал.

Пумукль переступил с одной ноги на другую.

– Конечно, здорово. Но я могу не только сочинять. Могу, например, пыль сдувать. Это полезно и очень весело!

Домовёнок обрадовался, что, наконец, нашёл себе занятие: прыгал по доскам и дул, дул. С ящика для инструментов он не только сдул пыль, но еще и вытер его. Это уже была почти настоящая работа. Домовой то и дело тайком поглядывал на мастера. Но тот как будто ничего не замечал и не слышал.

– Замечательная пыль! Целое облако пыли! – попробовал снова завязать разговор Пумукль. – Что ты на это скажешь?

Эдер молчал.

– Ещё подую! И ещё раз!

Большое облако опилок поднялось в воздух. Пумукль закашлялся.

– На помощь! Я задыхаюсь! – закричал он и стал кашлять ещё сильнее.

Но мастер Эдер даже не оторвал взгляда от своей работы.

Пумукль прекратил кашлять:

– Слушай, я сейчас чуть было не задохнулся. Тебе, выходит, всё равно?

Эдер молчал.

– Ах так, тебе всё равно! – Пумукль подскочил к куче гвоздей. – Мне тоже всё равно, как выглядит твоя мастерская! – и принялся разбрасывать гвозди по комнате.

– Посмотри, какой беспорядок! Беспорядочнее быть не может! – приговаривал он. Вдруг Пумукль остановился.

– Ай-ай! Я уколол ногу! Глупый гвоздь! Ах, я потеряю много крови и умру!

Крови совсем не было, но Пумукль причитал так горько, что и камень сжалился бы над ним. Но мастер Эдер был твёрже камня. Он встал, вышел из мастерской и хлопнул дверью.

Тут Пумукль закричал что было силы:

– Ты не можешь уйти! Я повредил ногу! Ты не можешь взять и уйти!

Но ничего не помогало. Пумуклю было уже не до упрямства. Чуть ли не со слезами на глазах он сел на чурку и тут почувствовал, что внутри у него что-то давит. Не зная, что такое угрызения совести, домовой подумал, что неприятное ощущение внутри вызывает голод.

– О, я голоден! Я не хочу сидеть один в мастерской, когда я голоден! – завопил он и прислушался. Тишина. Он закричал снова:

– Я уже умираю от голода! Скоро буду совсем мёртвым!

Пумукль приложил ухо к двери – дом словно вымер. Тогда он залез на верстак, уселся верхом на тиски и, глядя в ту сторону, где, по обыкновению, стоял мастер Эдер, работая за верстаком, сказал:

– Если я умру, во всём будешь виноват только ты. Придёшь, а Пумукль лежит бледный и худой. Он с трудом откроет глаза и скажет: «Я бы с удовольствием поднял гвозди, но уж очень я стал слаб». И я попытаюсь поднять гвоздь, но рука бессильно упадёт. И ты будешь плакать и плакать по своему Пумуклю.

Ему стало так жаль себя, что крупная слеза скатилась по его носу. Но в глубине души Пумукль и сам понимал, что немного переборщил. Он предпочитал менее печальные истории. Спрыгнув с верстака, домовёнок побежал к двери с криком:

– Хочу есть! Хочу есть! – И тут наткнулся на кучу гвоздей на полу.

– Глупые гвозди! – и, немного подумав, проговорил: – Собрать вас, что ли, глупые гвозди?

Пумукль поднял самый длинный гвоздь и бросил его в один из отделов ящичка. Потом положил туда ещё один длинный гвоздь, мурлыкая при этом:

– Длинные гвозди, глупые гвозди. И ещё один – в ящик. Короткие гвозди, глупые гвозди; ещё один и ещё. Шурупы тоже в ящик. Ещё один шуруп, все шурупы глупые, я тоже глупый, э-э-э. Я хочу есть. Я так хочу есть. – И уже настоящие слёзы стояли у него в глазах, когда он сказал: – Я уберу, я всё уберу, вот ещё средний гвоздик, ещё один…

Через полчаса всё лежало в ящике, рассортированое по отделам. Когда Эдер вернулся после обеденного перерыва в мастерскую, ящик стоял на полу, а Пумукль сидел снова наверху, на трубе, с намазанным мелом лицом, чтобы выглядеть бледнее. Мастер вошёл в комнату и при виде убранных в ящик гвоздей и шурупов не мог сдержать удивлённого возгласа:

– О! Что я вижу! Произошло чудо! – И он оглядел мастерскую. – Пумукль!

Но Пумукль не отвечал. Пусть Эдер немного поищет и обнаружит его потом, совершенно бледного и измученного. Но мастер Эдер хорошо знал своего домового. Он подавил улыбку и проговорил достаточно громко, чтобы Пумукль мог его услышать, где бы он ни прятался:

– Что это я его зову? Ведь ясно, что это не его рук дело. Скорее всего, Фритц снова был здесь и навёл порядок.

– Нет! – возмущённо заорал Пумукль из своего убежища. – Никого здесь не было!

Эдер сделал нарочито удивлённое лицо.

– Ах вот ты где! Что ты там делаешь?

– Я умираю, – домовёнок попробовал придать своему голосу слабость.

– Ты, вероятно, упал в горшок с мукой, раз такой белый.

– Нет-нет, это я такой бледный, – и снова понизил голос, – бледный, как труп. Я ужасно ослаб. Если ты мне сейчас же не принесёшь что-нибудь поесть, я умру. Умру на месте.

– Что ты говоришь? Значит, твоё лицо белое не от муки? И не от мела?

– Ты никогда не слышал, что ли, что лицо бывает белое как мел. От голода.

Мастеру стоило большого труда оставаться серьёзным.

– О, это ужасно. Даже твои руки бледные как мел.

– Они тоже голодны.

– А штаны и рубашка? Тоже хотят есть?

– Конечно! Я весь хочу есть!

– Ну, тогда мы срочно должны что-то предпринять. К счастью, я кое-что для тебя оставил, на тот случай, если ты всё-таки приберёшь гвозди.

– Да, это был, действительно, лишь случай, – попробовал защититься Пумукль. – А то подумаешь, что я теперь всегда буду собирать глупые гвозди. Я же не какой-нибудь там…

– Кёльнский домовой. Я знаю, – Эдер улыбнулся. Он с удивлением принялся рассматривать прибранный ящик.

– Здорово! Просто здорово ты всё прибрал!

Он выловил один шуруп, лежащий среди гвоздей.

– Не трогай! Ты опять всё перепутаешь! – закричал Пумукль и спрыгнул с трубы, встал на ящик и строго сказал:

– Я – домовой, который знает, что такое порядок!

– Порядочный домовой, так сказать, – засмеялся Эдер.

Пумукль увидел прежнее доброе лицо старого мастера, на котором не было и следа недовольства, и добавил:

– Голодный порядочный домовой.

Эдер посадил взлохмачённого малыша на своё плечо и сказал, улыбаясь:

– Ну, так и быть, пойдём есть. Жаренная сосиска давно ждёт тебя.

Когда они поднимались по лестнице, Пумукль держался за ухо мастера и распевал:

 
Уже давно сосиска ждёт,
Когда в мой рот она пойдёт.
Пора мне голод свой забыть,
Во всём порядок должен быть!
 

Оба были снова довольны. Столяр не любил сердиться. А Пумукль, каким бы дерзким он ни казался, терпеть не мог ссор со своим старым мастером.

Когда в пять часов вечера в мастерскую снова пришёл Фритц, для него работы уже не было. Он, правда, нашёл в ящике несколько неправильно разложенных гвоздей, но, когда он хотел положить их в нужный отдел, сильно укололся. Сам? В это не поверит тот, кто знает «порядочного» домового, домового, который любит порядок.

У Пумукля появилась идея

Если быть точным, то идея появилась сначала у мастера. Пумукль очень гордился тем, что любит порядок, и Эдер хотел сделать эту любовь более приятной для малыша: он решил выделить ему место в мастерской, где бы домовой мог хранить все свои пожитки. Самым пригодным местом мог бы стать маленький комод с ящиками и отделами, куда Пумукль складывал понравившиеся ему вещи: блестящие пуговицы, шоколадки, огрызки карандашей и так далее.

Домовёнок был в восторге от этой идеи. Не столько из-за порядка, сколько из-за желания иметь в уменьшенном виде те вещи, которые есть у людей. Он стал описывать Эдеру, что именно он хотел бы иметь: ящичек и еще один, дверца и ещё одна, и отдел, и еще два, и крыша. Ну, не крыша, а то, чем все это накрыть сверху.

– Словом, тебе нужен комод, сказал Эдер.

– Комод, – согласился Пумукль, но особый комод, «домовойский», куда всё-всё войдёт:

 
опилки и стружки,
разные игрушки,
шуршащие обёртки,
гвозди и отвёртки.
 

Ну и порядок будет в комоде! Самый замечательный порядок!

Эдер улыбнулся:

– Хочется надеяться! Но давай подумаем, какой величины нужен тебе комод?

– Какой величины? – Пумукль, сияя, показал на цветочный горшок на подоконнике. – Такой, но не круглый.

– Да, я думаю, такая величина как раз пойдёт. Ты должен доставать до всех ящичков. Иначе будешь просто забрасывать свои вещи и – прощай порядок!

– Нет-нет! Конечно, не бросать, а аккуратно класть. Всё-всё положить, ящик задвинуть и – кокси-бокси – порядок! – Пумукль подскочил от радости. – Будет настоящий волшебный комод: задвинул ящик – всё исчезло, выдвинул – снова всё здесь.

Мастер Эдер попытался уточнить представления своего маленького домового о порядке:

– Не всё исчезнет, а только твои вещи. Мои – останутся на своих местах.

С этими словами он взял бумагу и карандаш и начал составлять чертёж комода.

– Итак, сколько ящиков тебе понадобится?

– Тридцать семь четырнадцать, – выпалил Пумукль, долго не раздумывая.

– Скажем лучше, четыре ящика слева и две двери справа.

– И стол и стул!

Эдер поднял голову от чертежа.

– Это же не имеет ничего общего с комодом.

– Ты должен мне сделать стол и стул!

– Да, но сначала – комод.

– Так сделай стол и стул в комоде!

– Это же бессмысленно!

– Смысленно! – стоял на своём Пумукль. – Если стол и стул будут в комоде, то они будут сразу и убраны. Кокси-бокси – и нет беспорядка!

– Тебе же совсем не нужен стол и стул тоже – ты можешь сидеть на любой чурке, на любом ящичке или доске.

– Ты тоже можешь сидеть на чурках и досках, а не сидишь.

– Я старый человек.

– Дети тоже сидят на стульях.

– Ты можешь садиться на любой стул в этом доме.

Рыжая шевелюра затряслась от негодования и нетерпения:

– Не хочу твои стулья! Хочу свой комодный стул и комодный стол! Иначе не надо мне вовсе ни комода, ни порядка! Или я ничего не буду складывать. Только выдвигать ящик, переворачивать его и сидеть на нём вместо стула.

Эдер хотел поспорить, но передумал:

– Это не такая уж плохая идея, Пумукль. Я же и делаю всегда ящики для комодов так, что на них можно сидеть.

– Да, только надо переворачивать, иначе сядешь в ящик, его кто-нибудь задвинет – и сиди в комоде запертым!

– Тогда и будет, наконец, порядок, – засмеялся мастер. – Не бойся, Пумукль, я сделаю нижний ящик с крышкой. Её можно будет поднимать, класть что-нибудь в ящик, опускать и сидеть, как на стуле. – И Эдер показал на рисунке, как это будет выглядеть.

Пумукль смотрел, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону.

– Неплохо, – наконец решил он. – Но мне нужен ещё и стол.

– Вместо стола можно встроить в комод выдвижную доску. – Эдер пририсовал на чертеже доску и довольно заметил: – Это будет первый волшебный стол-стул-комод, в котором всё выдвигается и задвигается, исчезает и появляется. Ты меня натолкнул на великолепную идею, Пумукль!

– У меня все идеи великолепны! – запел Пумукль. – Я же корабельно-комодный домовой! Корком-дом! Комкордом! Давай, начинай быстрее строить!

Так быстро, конечно, ничего не делается. Мастер Эдер ещё долго рассчитывал, примерял доски. Это была довольно сложная и кропотливая работа. Но когда он, наконец, закончил – выдвижной стул даже имел выдвижную спинку! – то это было самое настоящее произведение столярного искусства.

Потом Эдер ещё и покрасил всё, так что их радости не было предела!

Пумукль сначала ничего не складывал в комод, а только выдвигал и задвигал ящички, садился на комодо-стул и снова делал так, чтобы всё исчезло. Эдер с удовольствием наблюдал за игрой малыша.

– Я же сразу говорил, что стол и стул можно сделать в комоде! – гордо повторял тот.

– Да, это была замечательная идея!

Пумукль пел во весь голос:

 
Моя идея самая хорошая!
Самая разумная! Самая пригожая!
 

Дальше он не смог спеть, потому что дверь открылась, и в мастерскую вошёл хорошо одетый пожилой господин. Он оглядел мастерскую и старого столяра, и спросил:

– Это вы – господин Эдер?

– Да, – ответил мастер и постарался придать своему лицу серьёзное выражение.

– Моя фамилия Кленеке. Я слышал, что вы – большой специалист по ремонту старинной мебели.

– Ну, «большой специалист» – это очень громко сказано, – скромно ответил столяр и встал перед маленьким комодом, закрыв его собой.

Но посетитель уже заметил необычную вещицу.

– Что это? – спросил он, подходя к комоду.

Тут один из ящиков задвинулся сам собой.

– Тут встроен какой-то механизм?

– Нет-нет! Это так, случайно получилось.

– Можно посмотреть? – и господин стал выдвигать ящички. Тут он обнаружил стол и стул. – Это же превосходная идея! Вы сами придумали?

– Я просто попробовал и получилось, – осторожно ответил Эдер и, вспомнив о кроватке, быстро добавил: – Это не продаётся.

– У вас есть патент на эту модель?

– Да что вы! – мастер был смущён.

– Вы должны непременно запатентовать это изобретение. Такая мебель очень удобна в детской комнате. Великолепно! Если вы продадите свою идею, получите кучу денег.

– Ах, господин Кленеке, сейчас развелось столько всяких идей!

– Не говорите так. Это только должно попасть в нужные руки. Я – адвокат. Один из моих знакомых владеет большой мебельной фабрикой, которая выпускает и детскую мебель. Я представляю, как он подпрыгнет до потолка от радости, когда увидит эту модель.

– Владельцы фабрик не прыгают до потолка. Они все очень высокомерны.

– Но не тогда, когда им предлагают подобное. Если вы ничего не имеете против, я позвоню ему и дам ваш адрес.

Эдер энергично замахал головой.

– Я не могу ему дать эту модель! Действительно не могу!

Адвокат, думая, что Эдер боится за свою идею, попробовал его успокоить:

– Это очень порядочный фабрикант. Кроме того, я – адвокат и могу поручиться, что вашу идею никто не украдёт. Это непременно должно выпускаться серийно, – кивнул он на комод.

– О, для этого моя мастерская слишком мала.

– Её можно увеличить и нанять несколько рабочих.

Эдер испуганно сказал:

– Ни в коем случае! Я уже стар для этого.

– Тогда продайте только идею, и вы получите кучу денег.

– Нет-нет, спасибо, – столяр озирался, в любой момент ожидая, что где-то что-то упадёт или произойдет что-либо. Но Пумукль вёл себя очень тихо. Удивительно!

– Теперь скажите ещё, что вам не нужны деньги, – засмеялся адвокат. – Так что? Могу я поговорить со своим знакомым?

– Поговорить вы, конечно, можете, только… – Эдер замялся и попробовал отвлечь посетителя: – Что за ремонт хотели бы вы заказать?

Господин Кленеке стал объяснять мастеру, о какой мебели идёт речь и предложил ему самому как-нибудь зайти и осмотреть мебель.

Мастер Эдер согласился и был рад, когда адвокат, наконец, покинул мастерскую. Как только дверь за ним закрылась, Эдер ожидал услышать негодующий крик своего домового, но напрасно. Пумукль не топал возмущённо ногами, а мирно сидел на тисках и о чём-то думал.

– Куча денег – это много? – спросил он.

Эдер пожал плечами:

– Смотря какая.

– Я имею в виду, это достаточно много, чтобы ты смог купить мне и себе всё, что нам нужно?

– Но, Пумукль, у нас же есть всё, что нам нужно.

– У меня нет горы шоколада! Нет настоящего золота! Домовые так любят золото! А ты всегда ругаешься на свой старый верстак. И пальто у тебя старое. И ботинки.

Эдер был очень удивлён:

– Пумукль, я тебя не узнаю. Я думал, ты будешь сердится на то, что господин хотел взять твой замечательный комод. Он тебе больше не нравится?

– Но твоему господину не нужен был комод, ему нужна была только идея! Моя идея! И если её кто-то хочет купить – пожалуйста! Я могу новые идеи придумать! Что мне эта одна! Я могу каждый день придумывать идеи и продавать их. И каждый день будет приходить человек и говорить, что другой человек прыгает до потолка от радости. И в конце концов, у нас в мастерской вместо досок будут всюду лежать кучи денег. Везде: здесь одна, и здесь, – Пумукль соскочил с тисков и прыгал по мастерской, – и здесь одна, и здесь…

Эдер от души смеялся:

– Да, если бы это было так просто!

– Я думаю, что иметь идеи – очень даже просто! – Пумукль с вызовом смотрел на мастера снизу вверх.

– Ах, подожди ты. Не знаю, услышим ли мы ещё что-нибудь от этого господина.

Было бы неправильно думать, что Пумукль был жаден до денег; это было в духе домовых – испытывать радость от того, что ты чем-то владеешь. Вероятно, некоторые предки Пумукля охраняли спрятанные сокровища.

Мастера же не привлекала возможность иметь много денег. Он был человеком, который доволен тем, что имеет, и не собирался становится другим. Он не придал случившемуся особого значения. И напрасно. Так как несколько дней спустя в мастерской появился ещё один хорошо одетый господин. Это был фабрикант собственной персоной. Он представился и попросил показать модель комода.

Он был в восторге!

– Итак, что вы думаете о финансовой стороне дела? – спросил пришелец.

Мастер Эдер и не думал отказываться от своей привычной жизни и начинать серийный выпуск комодов. Он так и сказал фабриканту. Тот подумал и спросил:

– Согласны ли вы на одноразовое возмещение? Допустим, я вам даю пять тысяч марок и поступаю с вашей идеей на своё усмотрение.

Эдер не знал, что ответить. Пять тысяч казались ему очень большой суммой. Удобно ли принять её?

– Пять тысяч? – проговорил он, растягивая слова.

Фабрикант, которому показалось, что Эдеру этого мало, начал размышлять вслух:

– Ну, если мы начнём делать такую мебель для экспорта, а такое ценится за рубежом, тогда я смогу предложить десять тысяч, но больше – ни в коем случае.

– Нет-нет, это и не обязательно, – испуганно проговорил мастер.

– Хорошо, тогда – десять тысяч, и все права на патент остаются у нас. Согласны?

– Конечно, конечно! – Эдеру показалось, что ему всё это снится.

Фабрикант поднялся.

– Итак, господин Эдер, я рад, что мы оказались единодушны в сделке.

– Я тоже, – старомодно поклонившись, ответил Эдер.

На этом фабрикант распрощался.

Когда мастер Эдер и его домовой остались одни в мастерской, Пумукль начал удивляться:

– Слушаешь, слушаешь, и ничего не слышишь, потому что ничего не понять – «енодушная поделка», «фирнацовая сторона», «эскорт» – и ни разу этот господин не заикнулся о куче денег.

– Он же сказал: десять тысяч марок.

– К своему счастью! Я уж приготовился ущипнуть его, когда он, наконец, заговорил о деньгах. Это много – десять тысяч?

– Целая куча, – улыбнулся мастер.

– Одна! Я же хотел много куч! – Пумукль был разочарован.

Эдер попытался ему объяснить, сколько это, примерно. Он достал из кошелька пять монет по одной марке.