Текст книги "Давай сделаем это громко"

Автор книги: Элли Лартер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

8 глава. Камера-глазок и альфа-самец за барной стойкой

Через три дня состоится совет директоров, и мне первый раз после того памятного вечера в клубе приходится столкнуться с Егором. Впрочем, даже находясь в одном помещении, я успешно его игнорирую: сажусь на другом конце стола, киваю в знак приветствия – а больше не обращаю на него никакого внимания, словно его и вовсе нет в конференц-зале.

Я уже не жду победы – так что поражение воспринимаю спокойно. Сухо аплодирую и натянуто улыбаюсь, когда Егора объявляют новым генеральным директором издательства. Он произносит какую-то пафосную речь, но я слушаю его только одним ухом. Мой разум занят совсем другим.

Как только совет заканчивается, и все расходятся по своим кабинетам, я набираю номер телефона Алины. Работа в крупном московском издательстве дает множество преимуществ: например, у тебя масса знакомств с полезными людьми. Алина уже помогала мне: это именно она сделала все провокационные фотографии, которыми я шантажировала Егора. Алина пришла в клуб с камерой-глазком, закрепив ее на складке своего платья. Теперь точно так же собираюсь поступить и я сама.

– Уверена, что ты справишься? – в голосе девушки сквозит неуверенность, а в моем – раздражение:

– Что за сомнения? Думаешь, я не способна самостоятельно разобраться с элементарной видеотехникой?

Я не раскрываю ей деталей своего плана – просто сообщаю, что хочу сама сходить в секс-клуб и сделать творческую съемку.

– Может, тебе все-таки нужна помощь?

– Нет, – отрезаю я. У меня нет ни времени, ни желания с ней распинаться. В конце концов, если она откажется, я смогу найти и другого знакомого фотографа, готового одолжить мне необходимую технику.

– Ну ладно, – Алина сдается, и я закатываю глаза: ну наконец-то!

– Пошлешь курьером или мне самой за ней приехать?

– Курьером к тебе домой, – отвечает Алина.

– Хорошо. Вечером.

– Вечером.

Первый раз я попала в клуб с Егором – без всяких проблем и фейс-контролей. В этот раз мне приходится купить билет-приглашение и заранее узнать у администратора код, который нужно набрать на домофоне. Каждый день код – разный. Вот это конфиденциальность! Аж смешно.

На входе приходится показать паспорт, сдать смартфон, получить памятку для посетителей, ленту презервативов – они серьезно думают, что я буду этим пользоваться?! – и выслушать напутствия девушки-администратора. Камера все это время закреплена на тонкой полоске скотча под воротом моего платья, чтобы не было видно. Я решаю, что на платье прицеплю ее, уже будучи внутри. Так будет безопаснее.

– Какого цвета наклейку вам дать? – спрашивает девушка и открывает было рот, чтобы пояснить, но я прерываю ее с видом знатока:

– Оранжевую.

Я помню, это значит, что я готова трахаться. Но ведь принцип согласия и в таком случае никто не отменял, верно? Готова трахаться – не то же самое, что готова трахаться с первым встречным-поперечным. Я могу выбирать. Оранжевая наклейка явно обеспечит мне больший успех у барной стойки.

– Сегодня у нас дресс-код, – сообщает администратор, и вот это мне уже не нравится:

– Чего, блин?

– Вам придется надеть короткое платье и золотистую маску.

– А чем мое платье плохо?

– Оно закрывает две трети бедер, – отчеканивает девица.

Ох, ну и хрен с тобой. Я закатываю глаза и хватаю первое попавшееся платье из тех, что предлагает администраторша. Ярко-желтое? Отлично, блин! Зато меня будет офигенно четко видно в голубом неоновом свете.

Я долго вожусь в кабинке, чтобы не сорвать с себя камеру. Потом отдаю на хранение свое платье, поправляю распущенные белые волосы и наконец выхожу в клубное пространство.

Горло сразу сдавливает воспоминаниями. Я воровато оглядываюсь: нет ли тут Егора или Мирона? Не попасться им на глаза – моя главная задача. Моя вторая главная задача, поправляю я себя мысленно, и сразу быстро шагаю к бару. Алкоголь на меня почти не действует – но немного выпить для смелости все равно не помешает. Все-таки не каждый день я соблазняю мужиков в баре при секс-клубе.

Первый глоток апельсиновой водки обжигает рот, и я сглатываю, позволяя острому теплу разлиться по пищеводу. Забрасываю ногу на ногу, разворачивая обнаженные колени в сторону танцпола. Поправляю волосы так, чтобы была видна оранжевая наклейка. Осторожно перецепляю камеру на платье. Сжимаю ее между пальцами. Запись пошла.

Проходит, наверное, минут сорок, заканчивается второй бокал с коктейлем, и я почти разочаровываюсь в своем плане. Начинаю прикидывать альтернативные варианты: пойти на танцпол вертеть задницей? или сразу в этот коридор наслаждений податься и подхватить кого-нибудь там? или ебнуть коктейль об пол и попытаться привлечь внимание?

Пока я лихорадочно соображаю, рядом со мной вдруг материализуется он: типичный альфа-самец в расстегнутой рубашке, с кубиками пресса, блестящей лысой башкой и самодовольной ухмылкой. Подавив приступ отвращения, я натягиваю на губы очаровательную улыбку, надеясь, что он клюнет, потому что ждать другого у меня уже нет никакого терпения.

– Привет, детка, – отвешивает он самое банальное приветствие из всех возможных и водружает свое массивное тело на стул напротив.

– Привет, красавчик, – отвечаю я ему в том же тоне и только сейчас замечаю наклейку на отогнутой половине рубашки: красная. Опасный тип.

– Я уже минут пятнадцать за тобой наблюдаю, хотел убедиться, что ты одна. Ты ведь одна?

– Совершенно, – подтверждаю я.

– И как настрой?

Боже, что за тупые вопросы? Я с трудом подавляю раздражение:

– Отличный. Хочется чего-нибудь безумного.

– Безумного? – он усмехается. – Это можно запросто устроить.

– Правда? Это каким же образом? – я поджимаю губы и веду плечом, изображая флирт и заинтересованность. На самом деле меня откровенно тошнит от одного вида этого мужлана.

– Пойдем, я покажу тебе все, что умею, – он протягивает мне свою потную ладонь-лопату.

– Что, вот так сразу? – фыркаю я неосторожно. Он серьезно, блять, решил, что я пойду с ним трахаться после трех фраз?! Ох, ну да, тут же это в порядке вещей! Я быстро маскирую свое раздражение наигранным восхищением: – А ты не тратишь времени на прелюдии! – и вкладываю ладонь в его. Его пальцы толще моих раза в три. Такому и член не нужен. Выебет пальцами – мало не покажется. Невольно я вспоминаю пальцы Мирона: те были хоть и по-мужски крупными, но какими-то более изящными, и не пугали, как эти отвратительные сосиски.

– Не против, если к нам присоединится мой друг? – спрашивает он, пока тащит меня за собой в коридор.

– Что? – я теряюсь. – Нет, я думаю, нам и вдвоем будет хорошо…

– Ну окей, – он недобро хмыкает и останавливается возле одной из кабинок.

– Зовут-то тебя хоть как? – спрашиваю я зачем-то.

– Максим, – он спиной вталкивает меня в кабинку, заходит следом и задергивает плотную бархатную штору. – А это Жека.

Я разворачиваюсь. Прямо передо мной стоит еще один мужик, менее крупный, чем этот, но с такой же самодовольной харей.

– Эй, парни, мы так не договаривались, – я поднимаю вверх ладони, чтобы возразить, но Максим преграждает мне путь наружу:

– Да брось. Тебе понравится.

9 глава. Расплата за глупость и немые крики

Только теперь мне в голову ударяет страшная мысль: свой перцовый баллончик я оставила в сумке, а сумку сдала девице-администратору. Твою-то мать! Как можно было так облажаться?!

Нельзя сказать, что меня сразу охватывает паника. Мне как-то не верится, что они и вправду могут трахнуть меня вдвоем и одновременно. В системе моих моральных координат это еще отвратительней, чем просто сексуальное насилие. Какой мужик захочет трахать бабу и при этом делить ее с другим мужиком?

Но у Макса и Жеки, похоже, с этим нет проблем. Они наступают на меня одновременно: один спереди, другой – сзади, а я все еще стою с поднятыми вверх ладонями, растерянная и откровенно ошарашенная.

– Вы ведь это, блин, несерьезно? – фыркаю я, пытаясь улизнуть в просвет между ними, чтобы встать к стене и снова выставить перед собой руки. – Давайте хотя бы по-очереди, сначала один, а потом второй…

– А вариант с двойным проникновением тебя не устраивает? – грубо усмехается тот, который Максим. Меня аж мутит от его мерзкой хари. Хоть половина и скрыта маской, в узких отверстиях блестят безумные поросячьи глазки.

– Чего, блять?!

– Я вставлю член в твою киску, а Жека вставит член в твой задницу, что непонятного, детка? – он хищно облизывается. – Ты что, первый раз здесь? Новички не носят оранжевых наклеек! Или тебе популярно объяснить, что значит этот цвет? Он значит, что ты хочешь ебаться… ты ведь хочешь ебаться, детка? – он подходит ко мне вплотную, второй ублюдок выглядывает у него из-за плеча с оскалом белоснежных зубов. Тот, что ближе, протягивает лапу-лопату с пальцами-сосисками и касается ими моего лица. Я уворачиваюсь, но он прижимает меня к стене массивным телом, и я чувствую, как он дышит мне в шею спертым алкогольным душком. Тот, что Жека, смотрит сзади.

– Я что, блять, плохо выражаюсь по-русски?! – рычу я бессильно, чувствуя, как дрожит голос, а в голове бьется предательская мысль: Кристина, дура, идиотка, дебилка, пизда тупая, беги! Вот только бежать некуда: я прижата к стене грузным потным телом. Я никак не рассчиывала, что их может оказаться двое!

– А ты не выражайся, – подает голос второй мужик, который Жека. – Лучше отсоси мне, – он расстегивает пряжку на ремне и одним движением стягивает и штаны, и трусы, вываливая багровый член.

– Сам себе отсоси! – рявкаю я. – Отпустите меня! – я дергаюсь, пытаясь вырваться, но Максим хватает меня за запястье и оттаскивает от стены, швыряя на постель. Падая, я ударяюсь ногой о край кровати и кричу от боли. Оба мужика приближаются ко мне, вывалив волосатые мошонки.

Я вскакиваю на постели, отбегая к самому изголовью, к стене, надеясь проскочить мимо них, когда они приблизятся, и выскользнуть наружу.

Кричу. Но мой крик ничего не значит в этих стенах: он глушится криками и стонами из соседних кабинок, битами музыки с танцпола, кожаными стенками, бархатным занавесом.

Тот, который Жека, хватает меня за щиколотки, и дергает вниз. Пока я пытаюсь отопнуть его, второй уже рвет платье на моей груди. В четыре руки они сдирают с меня клочья одежды, и я остаюсь в одном белье. Платье отброшено на пол вместе с дороженной камерой, которая больше ничего не снимет. Я вырываюсь, задыхаясь истеричными воплями. Одна рука зажимает мне рот. Вторая ложится на грудь, сжимая сквозь ткань бюстгальтера. Третья скручивает руки. Четвертая лезет между ног и сходу впивается в сухое, сжатое влагалище двумя пальцами. Из глаз брызжут слезы. Я пытаюсь сжать ноги, пытаюсь укусить руку, придавившую мне челюсть, извиваюсь змеей, но четыре руки держат меня крепко… Зажатая между двумя телами, я едва могу пошевелиться.

Когда неоновый красный свет вдруг сменяется ярким желтым, и два мужских тела скатываются с меня, я не сразу соображаю, что произошло. Потом вижу четырех секьюрити – больших мужиков в черных футболках, которые стаскивают моих почти-насильников с кровати и тащат на выход. Штора отодвинута. У входа в кабинку стоит Мирон. Маски нет, руки скрещены на груди, выражение лица озадаченное.

– Ты ебнутая, что ли? – спрашивает он спокойно, без всякого осуждения, но немного с любопытством. Я смотрю на него исподлобья глазами, полными ненависти, а потом стягиваю с кровати красное покрывало и укутываюсь в него.

– Не пялься на меня, – шиплю я мрачно.

– Поздно. Я пялился на тебя с того момента, как ты вошла в клуб. Сначала из лаундж-зоны наблюдал, а потом по видеокамерам.

– Ты видел все, что эти ублюдки делали со мной?!

– Они ничего не успели сделать. Так, немного тебя напугали.

– Это ты их подослал?! – рычу я.

– Ты ебнутая, что ли? – повторяет он, теперь уже удивленно. – Нет, разумеется. Ты сама их подцепила. Ну, точнее, одного подцепила, а второй достался даром по акции, – он усмехается. – Потом я пытался понять, зачем ты в это ввязалась. А когда не понял – послал охрану выпроводить этих придурков. Ты, конечно, очень везучая: таких агрессивных лбов тут почти не бывает, а тебе с первого раза аж два достались…

– Ложь! – возмущаюсь я. – Вы тут все такие!

– Даже я? – он ухмыляется и делает шаг по направлению ко мне, но я выставляю вперед руку:

– Стой где стоишь, мать твою!

– Окей-окей, тигрица… Вот видишь, я не такой же, как они. Я не набрасываюсь на тебя, как голодный зверь…

– В прошлый раз набрасывался.

– В прошлый раз ты этого хотела, – он улыбается и быстро переводит тему разговора: – Голос сорвала, да? Тебе нужно молоко с медом…

– Да заебал ты со своим молоком с медом! – признаюсь я.

– А ты заебала со своим хамством, – он закатывает глаза. – Вставай давай, я принесу тебе новое платье, а потом мы пойдем в лаундж и ты расскажешь мне, зачем сюда пришла.

10 глава. Лаундж и молоко с медом

– С чего ты взял, что я буду тебе что-то рассказывать? – я насмешливо фыркаю, поднимая с пола то, что когда-то было ярко-желтым платьем, а теперь – просто кусок порванной ткани. Как хорошо, что это не мое, а выданное в клубе. Если бы эти ублюдки порвали мое, почти за тысячу долларов, в этот раз мне не у кого было бы требовать возмещения убытков… Я мрачно сдергиваю с ткани свою камеру-глазок и прячу в сжатый кулак. Сумки при мне нет. Когда Мирон выдаст мне новое платье – спрячу в широкий и глубокий карман, предназначенный для памятки и презервативов.

– У тебя выбора особо нет, – замечает между тем мужчина. Он все так же стоит в отдалении и с любопытством наблюдает за мной. Меня это раздражает: я не гребанный зверек в зоопарке, вообще-то. – Ты пришла в мой клуб, – говорит он. – И вела себя подозрительно.

– Твой клуб? – я кривлю губы.

– Ну, фигурально выражаясь… – слова-то какие умные! Я и забыла, что он вообще-то известный компьютерный дизайнер с высшим образованием! – На самом деле, это клуб моего близкого друга… лучшего друга, если точнее.

Я щурюсь:

– И сколько вас тут таких… мастеров?

– Тринадцать. Три основных и десяток приглашенных.

– И ты, конечно, среди основных? – я фыркаю.

– Ага, – Мирон кивает.

– Ну разумеется! – я всплескиваю руками. – Так где мое новое платье?

В этот момент в пространство между стеной и шторой просовывается чья-то рука – секьюрити или администратора, – и протягивает Мирону небесно-голубое платье. Он швыряет его мне через всю комнату:

– Переодевайся и выходи.

– Мне нужно заказать такси до дома. Дай телефон.

– Больше тебе ничего не дать? – он ухмыляется. – Будешь себя плохо вести – отдам тебя обратно этим лбам.

Очень смешная шутка. Я кривлюсь. Окей, не хочешь – не надо. Я переоденусь, заберу все свои вещи на ресепшне, или как тут у них называется это место, выйду на улицу и там закажу такси со своего телефона.

Но не тут-то было. Как только я напяливаю на себя голубое платье и выныриваю в коридор, Мирон тут же подхватывает меня под локоть:

– Вот и попалась.

– Отпусти меня немедленно! – рыкаю я, вырывая руку.

– Даже спасибо не скажешь? Я вообще-то спас тебя.

– Я бы и сама справилась! – не справилась бы, но ему это знать не обязательно.

– Да ладно? – он неожиданно дергает меня на себя, так что у меня дыхание перехватывает, а потом прижимает грудью к стене. Вокруг полно людей, но никто не обращает на нас внимания. Я дергаюсь, шиплю, пытаясь вырваться, а он держит меня так крепко и так легко, словно ему не нужно для этого на малейшего усилия. Чертов ублюдок. Все они, мужики, одинаковые.

– Отвали, отцепись, блять, отпусти меня!

– Так ты и им говорила, правда? – шепчет он громко и влажно в самое ухо, обжигая горячим дыханием с привкусом табака и алкоголя. – А они что? Послушались тебя, мм, детка? Или им было наплевать на твои мольбы? Они решили для себя, что засунут в тебя члены, а там – хоть гори все синим пламенем! – он грубо сжимает мою задницу, ныряет ладонью между бедер, и меня едва не выворачивает от тошноты. Но потом он вдруг убирает руки и отпускает меня, отступая на шаг в сторону: – Так зачем ты пришла? Явно не потрахаться. Ты ведь такая правильная, – замечает он язвительно. – Такие хорошие девочки, как ты, не трахаются.

Тут он окончательно меня выбешивает. Сжав зубы, я размахиваюсь и залепляю ему крепкую пощечину. Он дергается, явно ошалев от неожиданности, двигает челюстью из стороны в сторону, прижимает к щеке ладонь, а потом вдруг широко улыбается:

– Хороший удар.

– Спасибо, блять. Еще вопросы будут, или я могу идти домой?

– Ты можешь идти, а вот это останется у меня, – он поднимает руку, и я вижу, что между пальцами у него блестит моя микро-камера. Вот же урод! Он не просто так меня к стенке прижал! Он видел, что у меня что-то есть! Видел, а теперь вытащил у меня из кармана!

– Отдай, – говорю я мрачно и протягиваю руку. Он наклоняется и быстро целует меня прямо в раскрытую ладонь. Я тут же фыркаю и принимаюсь тереть ее о подол платья. – Ты больной, что ли?! Отдай сейчас же! Это моя собственность!

– Эту собственность ты должна была сдать на ресепшне вместе со всей остальной техникой, – замечает он. – Теперь тебе грозит штраф, ты в курсе?

– Да пожалуйста! Сколько? Просто скажи – я расплачусь и уйду!

– Тысяча долларов.

– Издеваешься?! – огрызаюсь я.

– Мы высоко ценим нашу безопасность и конфиденциальность, – говорит он голосом важного начальника, но никак не мужчины, который трахается направо и налево со всеми подряд.

– Ясно, я заплачу тысячу долларов!

– Идем лучше в лаундж, там и потолкуем.

Моя – а точнее, Алинина, – камера у него в руках, так что мне волей-неволей приходится тащиться за ним в лаундж-зону и садиться на кожаный диван. Он садится не напротив, а рядом, чем особенно меня выбешивает. Я пытаюсь уловить момент, когда можно будет выхватить камеру и просто свалить, но он так и вертит ее между пальцами. Между тем, официант приносит стакан с чем-то белым. Я нехотя принюхиваюсь.

– Это что, правда молоко с медом? – спрашиваю недоверчиво.

– Ну да, пей, для связок полезно.

Я делаю глоток. Молоко горячее и сладковатое. Я на мгновение прикрываю глаза и с трудом осознаю весь сюрреализм ситуации. Охренеть. Я сижу на диванчике в секс-клубе, где меня только что пытались изнасиловать два жлоба, пью горячее молоко с медом, а рядом сидит БДСМ-мастер, он же один из моих любимейших компьютерных дизайнеров, несколько дней назад он меня трахал, сегодня спас, а теперь мило болтает…

– Так что ты хотела снять?

– Тебя не касается.

– Касается. Ты не у себя дома снимала, а в месте, где фото– и видео-съемка запрещены. Как тебя пропустили на фейс-контроле – ума не приложу, но кое-кому за это точно всыплют…

– Я хочу просто заплатить и уйти.

– И забрать с собой отснятый материал? Наивная.

– И что ты, блин, предлагаешь?! – хмыкаю я недовольно. Мирон вдруг зажимает камеру в кулак, размахивается и швыряет ее в самую гущу толпы, под ноги танцующим. Я не успеваю даже отследить траекторию полета. – Что ты… что ты наделал, твою мать?! – рычу я в бессильной злобе, а он уже хватает меня другой рукой за подбородок, разворачивая лицом к лицу, и припадает к губам поцелуем, прежде чем я успеваю опомниться.

МИРОН. 11 глава. Вкус крови и завтрак с другом

Губы у нее сухие и крепко сомкнутые, словно она вообще никогда в своей жизни не целовалась, словно ее губы просто не предназначены для этого… Но так было и в прошлый раз. И мне хватило нескольких минут, чтобы сделать их мягкими, влажными и податливыми. Внешняя ледяная корка – это всего лишь защитная броня, а под ней – просто женщина. Бесспорно, есть женщины асексуальные, а еще есть лесбиянки, их никакой, даже самый обольстительный ловелас не затащит в койку, но ведь и не надо! Вот только все это – не про Кристину. Кристина – типичная гетеросексуальная женщина с вполне себе присутствующим сексуальным желанием. Почему она так упрямо открещивается от собственных потребностей – непонятно. Но губы ее невольно раскрываются, поддаваясь моему поцелую, и я проскальзываю языком между ними…

Блять!

Боль пронзает с такой силой, что кажется, кто-то пробил язык раскаленной штопальной иглой.

Я дергаюсь, пытаюсь отпрянуть назад, но понимаю, что Кристина держит мой язык зубами. Я уже чувствую вкус крови, а она смотрит мне глаза в глаза, словно отсчитывает секунды: один… два… три…

Отпускает.

Я тут же хватаю стакан с водой и набираю полный рот, чтобы прополоскать и выплюнуть обратно, оценивая ущерб. Вода моментально окрашивается в розовый цвет, и я с трудом шевелю языком во рту.

– У тебя что, стальные челюсти? – интересуюсь мрачно и шепеляво.

– Да, и в следующий раз я прокушу ими оба твоих члена, – рыкает она грозно, вскакивая с места и быстрым шагом направляясь в сторону выхода.

Вот ведь ебнутая.

Я смотрю ей вслед, а потом разжимаю кулак. На ладони поблескивает микро-объективом ее камера-глазок.

Значит, она надеется, что следующий раз будет?

Хе-хе.

Еще минут пятнадцать я с задумчивой миной сижу на диване и медленно цежу остатки давно остывшего молока с медом. Пообещав Егору трахнуть его коллегу-сумасбродку, я предполагал, что она вернется в клуб, но чтобы потрахаться, а не замутить какую-то аферу!

В принципе, я догадываюсь, какой была цель ее визита: снять что-то провокационное. Но что потом она собиралась делать с отснятым материалом – непонятно. Опять кого-то шантажировать? Вывалить в интернет? Или вообще подрачивать на него в одиночестве? Лучше бы последнее… Но что-то мне подсказывает, что если эта девочка и дрочит, то в темноте, не более трех минут и даже не меняясь в лице.

Твою-то мать!

И что мне теперь с ней делать?!

– Скучаешь? – неожиданно раздается со стороны, и я вываливаюсь из плена мыслей, чтобы увидеть перед собой Оксану. Оксана – наша постоянная тусовщица, трижды участвовала в фантах, перетрахалась со всеми мастерами, но ко мне питает особую любовь…

– Уже нет, – я улыбаюсь и протягиваю ей руку, чтобы она села рядом. Оксана тут же поддается – а я невольно подмечаю, что сержусь на Кристину: почему она не могла так же расслабиться и просто наслаждаться моментом? Вот ведь ей доставляет удовольствие хамить, кусаться и убегать от очевидных и естественных желаний своего тела…

– Что за девушка была с тобой? – спрашивает Оксана, я отмахиваюсь:

– Новенькая… Скучная, не то что ты, – но потом она лезет целоваться, и мне приходится отодвинуть ее: – Не сегодня, детка, прости…

Следующим утром я кладу камеру на кухонный стол в квартире Егора. Я позвонил ему и попросил о встрече, а Егор предложил вместе позавтракать. Теперь он стоит посреди своей кухни, держит в руке венчик для взбивания яиц и переводит озадаченный взгляд с меня на микро-устройство и обратно.

– И что там? – спрашивает он наконец.

– Последнее – когда ее пытались изнасиловать два уебка в клубе.

– Что за уебки? – настораживается он, сразу включая в себе заботливого управляющего.

– Два каких-то хуесоса, – поясняю я. – Не знаю, как они добыли пропуска. Но охрана их потом сразу выпроводила. Больше не проскользнут.

– Но они не успели… – он морщится.

– Нет, расслабься, – я отмахиваюсь.

– Хрен тут расслабишься, когда фейс-контроль за один вечер пропускает в клуб каких-то насильников и бабу с камерой… Мне кажется, пора собрать персонал и дать всем пизды…

– Тут согласен, – я киваю. – Но предлагаю подключить камеру и посмотреть, что там вообще происходило, со звуком…

– Ты до сих пор не посмотрел? – удивляется друг.

– Нет. У меня и провода к ней нет. А у тебя наверняка найдется, ты же часто по работе смотришь всякое дерьмо с фотосессий…

Егор ржет:

– Ну спасибо, блять! – но приносит ноутбук и целую коробку с проводами: – На вот, развлекайся… что-нибудь должно подойти.

Пока я вожусь с проводами, он заканчивает с омлетом и ставит передо мной ароматную дымящуюся тарелку. Я понимаю, что адски проголодался: не ел со вчерашнего дня, потому что с прокушенным языком это было проблематично.

– Спасибо.

– Нашел что-нибудь?

– Вот эта херня, кажется, вставляется…

– Заебись. Запускай.

Еще несколько секунд – и на экране наконец появляется папка с видеофайлами. Я дважды щелкаю по тому, на котором стоит дата «04.06.19».

– Ну что же, – заключает Егор, когда через некоторое время запись фактически заканчивается на моменте, когда платье, к которому была прицеплена камера, бросают на пол, и объектив просто закрывает куском желтой ткани. – Она не знала, что их будет двое, но первого она явно спровоцировала и сама за ним пошла… Она не хотела секса – она хотела сымитировать насилие, чтобы потом как-то использовать это видео. Вот только авантюра вышла из-под контроля. Хорошо, что ты засек камеру.

– А ведь она может попытаться повторить, – замечаю я.

– Или подослать в клуб кого-нибудь другого, – соглашается Егор. – Нужно все-таки дать пизды сотрудникам и реально предупредить секьюрити на фейс-контроле и администраторов, чтобы тщательней осматривали…

– Думаешь, она не найдет другой способ?

Егор задумчиво поджимает губы, а потом ухмыляется:

– У меня есть идея.