Текст книги "Джио + Джой и три французские курицы (ЛП)"

Автор книги: Элли Холл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 10

ДЖОВАННИ

Мы с Джой стоим на углу перед магазином пиццы и пирогов, а Мейн-стрит спит под мягко падающим снежным покрывалом. Несмотря на холод, приятное тепло наполняет мою грудь, когда я прижимаю Джой к себе.

Мой взгляд переходит с ее зеленых глаз на пухлые губы. Затем я беру ее руку и целую костяшки пальцев, внутреннюю сторону запястья, а потом перекидываю ее волосы через плечо и целую нежное место за ухом. С ее губ срывается восхищенный вздох.

Я вдыхаю ее аромат мятных леденцов, и наши носы соприкасаются. У нее холодный.

Мой пульс бешено колотится, распространяя по всему телу тоску по этой женщине. Но на этом все не заканчивается. Я хочу, чтобы она была в моей жизни надолго. Навсегда.

Провожу пальцами по ее шелковистым волосам, притягивая девушку к себе.

– Мне не нужны поверхностные отношения. Я хочу чего-то настоящего, – шепчу я.

Глаза Джой стекленеют, затем закрываются. Ее рот открывается.

– Я тоже.

Наши губы соединяются.

Моя голова мгновенно кружится, унося меня прочь от моих мыслей и погружая в совершенство этого момента.

Мой телефон снова звонит, и мне хочется швырнуть его в ближайший сугроб. Забыть о «трех французских курицах», как шутливо и точно назвала их Джой.

Мне весело с Джой. Я чувствую себя самим собой. Она – воплощенная радость, которая более долговечна, чем временные лайки в социальных сетях, внимание поверхностных женщин, которым нужна слава, а не глубокие отношения. Я чувствую, что то, что у меня есть с ней, более долговечно, чем любая другая форма мимолетного счастья, которая у меня когда-либо была.

Мой телефон продолжает звонить, пока мы продолжаем целоваться. «Три французские курицы» не понимают, что у нас разница во времени. Я не обращаю на него внимания, пока он не замолкает.

Когда мы отрываемся друг от друга, я шепчу:

– Джой, кажется, я люблю тебя.

– Не так сильно, как тебя любят твои поклонницы, – говорит она со смехом, прежде чем снова поцеловать меня.

Это не то, что я хотел бы услышать, но комментарий говорит мне о том, что она уверена, что то, что у нас есть, здесь и сейчас – это то, чего я хочу, но хочет ли она этого?

Как будто разум Джой говорит «нет», но ее тело твердит «да». А как насчет ее сердца?

На следующее утро я просыпаюсь с мыслями о поцелуе, который мы с Джой разделили. Слова, которые я произнес: «Джой, кажется, я люблю тебя», эхом отдаются в моих мыслях и звучат в моем теле, как рождественская песня, как песня о любви.

Конечно, есть одно слово, которое я мог бы убрать. Мне не кажется, что я люблю Джой. Я знаю, что люблю ее. По крайней мере, это мое внутреннее ощущение. Внешне я все еще сомневаюсь, но это вытекает из ее ответа. Из того, как она прокомментировала «трех французских куриц» как моих поклонниц. Я осторожен, потому что хочется ли мне снова рисковать своим сердцем? Сколько раз до этого пытался наладить отношения, доходил до помолвки, а потом все срывалось?

Три раза.

Три помолвки.

Втрое больше неудачных свиданий.

Между прочим, с тех пор как Джой появилась в моей жизни, я не отвечал и не признавал ни одну из других женщин. Мне не хочется иметь с ними ничего общего. Это еще одна причина, по которой знаю, что то, что я испытываю с Джой, – настоящее.

Я долго принимаю душ, где позволяю всему этому бурлить, просачиваясь через ту версию себя, которую показываю миру: очарование, уверенность, флирт. Что нужно изменить, чтобы я смог показать Джой, что «три французские курицы» для меня ничего не значат?

Стоя перед шкафом, я размышляю о том, каким может быть наше будущее. Но это не так просто, как смена наряда. Сегодня утром состоится пряничный фестиваль, на котором будут представлены пряничные домики и проведен аукцион, затем в течение дня будут проходить различные мероприятия, и в завершение – ужин. Я надеваю темно-серый костюм с жилетом и красным шелковым галстуком для торжественной части фестиваля.

Несмотря на то, что живу в арендованном доме у подножия гор на территории курорта, большая часть моего обширного гардероба находится здесь. Мои братья подшучивают надо мной, говоря, что я – шмоточник. Виню в этом свою карьеру. Мне нужно было выглядеть соответствующе: костюмы на заказ, строгий стиль одежды, дизайнерские марки. Ничего кричащего или вычурного, только элегантный стиль. Я также собираю снаряжение, чтобы потом покататься на лыжах.

Но в кои-то веки мне наплевать на то, как я выгляжу. Хочу побыстрее увидеть Джой.

Я направляюсь к ее дому, в то время как легкие снежинки со вчерашнего вечера продолжают опускаться на землю. У нас определенно будет белое Рождество. Когда сворачиваю в Карамельный переулок, понимаю, как сильно хочу провести этот праздник с Джой – и в этом году, и во всех последующих. Большую часть своей жизни я хотел жить в большом городе, путешествовать по экзотическим местам и всегда быть в движении.

Теперь же хочу быть здесь. Или там, где находится Джой. Я чувствую в себе желание пустить корни и, возможно, даже заложить фундамент. Учитывая, что по настоянию Томми я недавно вложил деньги в землю в Хоук-Ридж-Холлоу, это вполне может произойти. На самом деле, утром, перед тем как сделал свою первую попытку приготовить безглютеновую пиццу, я встретился с агентом по недвижимости, чтобы подписать документы о закрытии сделки.

Когда иду по дорожке к дому матери Джой, представляю, как однажды мы рука об руку войдем в наш собственный дом. Как я перенесу ее через порог.

Я теряюсь в своих фантазиях, когда открывается входная дверь, и миссис Гловер стоит там, улыбаясь.

– О, смотрите-ка, что кошка притащила.

– Мам, по-моему, это не вежливо, – окликает Джой откуда-то из дома.

– Ну, неважно. У нас с Джио внутренняя шутка про котов. – Она толкает меня локтем и подмигивает.

– Точно под-мяу-чено, миссис Гловер.

Она смеется, как будто я уморительный комик, а мое внимание переключается на женщину, спускающуюся по лестнице. Джой одета в красное платье, которое почти в точности соответствует моему галстуку. Лиф облегающий, с вырезом-лодочкой, рукава до предплечий и расклешенная юбка, которая, я не сомневаюсь, закружится, если мы будем танцевать.

Поднимаю взгляд на ее лицо – глаза яркие, щеки розовые, губы красные. Мой рот приоткрывается, и я делаю вдох.

На дрожащем выдохе я говорю:

– Вау.

Я работал со многими моделями. Топ-моделями. Женщинами, которые, возможно, считаются самыми красивыми в мире. Но ни одна из них никогда не заставляла мое сердце замирать или землю накрениться вокруг своей оси. И не одной не удавалось украсть мое дыхание.

Я тянусь к ее руке, поднимаю ее над головой, и Джой кружится под ней. Конечно же, ее платье колышется в такт движению, а затем останавливается и обнимает ее ноги.

– Джой, ты выглядишь потрясающе. – От нее у меня перехватывает дыхание.

Ее волосы распущены по плечам, губы накрашены красной помадой. В ушах простые жемчужные серьги и подходящее к ним ожерелье на шее. Она великолепна. Классика. Идеальная.

Все еще держа ее за руки, но уже на уровне талии, я снова выдыхаю:

– Вау.

Она краснеет, а затем улыбается.

– Спасибо?

Это звучит скорее как вопрос, чем как утверждение, словно она никогда раньше не испытывала подобной реакции со стороны парня. В это невозможно поверить.

– Вы, дети, повеселитесь сегодня. Удачи с пряничным домиком. Сфотографируйтесь. Я собираюсь предложить пряничную тему для рождественской феерии на Еловой улице в следующем году.

– Я бы хотел присутствовать при этом, – говорю я.

– В Хоук-Ридж-Холлоу поговаривают, что некто приобрел в городе кое-какую недвижимость. – Миссис Гловер многозначительно смотрит на меня.

– Несколько акров рядом с курортом.

– Рядом с новым домом брата?

– В том районе, но не настолько близко, чтобы я мог бросить камень и попасть в его крышу… или разбить окно.

– Складывается впечатление, что ты планируешь остаться здесь.

Я поворачиваюсь к Джой и улыбаюсь.

– Думаю, да.

Я не могу прочитать выражение ее лица и отвлекаюсь, потому что у меня звонит телефон. Как обычно, я игнорирую его.

– Готова выиграть самую высокую ставку на благотворительном аукционе? – спрашиваю Джой.

– Будем надеяться, что дом еще стоит, – бормочет она.

– Удачи, – говорит миссис Гловер, когда мы выходим.

Поскольку Джой на высоких каблуках, а внешняя дорожка еще не до конца расчищена, я придерживаю ее за руку, чувствуя, что все в моей жизни наконец-то налаживается. Если раньше я летал высоко, жил от поездки до поездки, от работы к работе, от вечеринки к вечеринке, то теперь мне хочется быть здесь, с этой удивительной женщиной.

Открываю дверь «Порше», как подобает джентльмену. И следующие сорок пять минут мы тратим на перевозку пряничного домика, хотя до места назначения всего десять минут езды. Мы осторожно размещаем его на столе в одном из бальных залов отеля «Хоук-Ридж-Холлоу Ризорт».

– Я никогда не была здесь, – говорит Джой, потрясенно оглядываясь по сторонам.

– Я останавливался здесь время от времени, пытаясь найти квартиру для съема, – говорю я.

Высокие кессонные потолки украшены хрустальными люстрами. Из массивного окна открывается вид на заснеженные горы, а переднюю часть помещения занимают столы для судей, аукциониста и пряничных домиков. Наш – через два места слева.

– Я несколько раз фотографировал здесь. И был на свадьбе, – добавляю я, имея в виду фотосессию и наблюдая, как она отреагирует на замечание о свадьбе.

Проходя мимо, Джой говорит:

– Здесь роскошь сочетается с деревенским шармом.

Прежде чем успеваю сказать что-то еще о жизни здесь, в Хоук-Ридж-Холлоу, или о свадьбах, начинается торжественное мероприятие. Ведущий открывает фестиваль, восхваляя филантропические усилия семьи Хокинс. Мы узнаем о благотворительной организации этого года, а затем знакомимся с членами жюри.

Гости заполняют зал, все они одеты в костюмы и платья, что заставляет меня чувствовать себя хорошо в своем костюме. Это более привычная для меня стихия. Ведь в последнее время я хожу в джинсах и футболках в магазин пиццы и пирогов. С Джой рядом со мной чувствую себя полноценным человеком, и не в высокомерном смысле. Скорее, раньше мне не хватало ботинок, роликовых коньков или лыж. А теперь я как будто воссоединился со своей второй половинкой… Джой.

Ведущий объявляет нашу заявку. Мы демонстрируем свой пряничный домик под очередные аплодисменты и возвращаемся на свои места. После представления всех двенадцати участников начинаются торги. Мы получаем за свой пряник неплохую сумму, и Джой радуется, зная, что средства пойдут на спасение кошек.

Это заставляет меня задуматься о том, что станет с Джингл и Джолли, когда миссис Гловер переедет на время ремонта.

Я уже собираюсь шепнуть Джой этот вопрос, когда зал наполняется аплодисментами, означающими, что аукцион завершен.

Ведущий приглашает всех желающих воспользоваться бесплатными билетами на подъемник, чтобы после обеда покататься на лыжах, тюбингах и коньках, а также на мероприятия Зимнего фестиваля, проходящего на курорте, которые мы с удовольствием посетим.

– Хочешь покататься на лыжах? – спрашиваю я после очередного раунда аплодисментов.

– Это было здорово и дало мне хороший повод наконец надеть это платье, но…

– Кстати, оно на тебе прекрасно смотрится.

Она теребит подол.

– Предполагалось, что это будет платье, которое я надену на вечеринку по случаю своей помолвки.

Приподнимаю брови в замешательстве.

– Подожди, так ты была помолвлена?

– Я была полна надежд. Но все пошло прахом. – Она разминает пальцы. – Я всегда мечтала о свадьбе в рождественской тематике. А теперь просто рада, что наконец-то смогла его надеть.

Больше всего на свете я сейчас хочу отвлечь Джой от того, что портит ей настроение. Хотя беспокойство о том, что ее сердце все еще привязано к прошлой любви, тает во мне, как сосулька на солнце.

Я обвожу рукой свою открытую ладонь, словно держу хрустальный шар.

– У меня есть снежный шар, и я могу заглянуть в наше будущее. Склоны ждут. Но сначала – еда.

Мы быстро перекусываем, а затем катаемся на лыжах всю вторую половину дня. Как и на большинстве курортов, в Хоук-Ридж-Холлоу есть обычные трассы для новичков, лыжников среднего уровня и «черные бриллианты» для более смелых. Однако есть и несколько извилистых лыжных трасс с вечнозелеными навесами, которые придают им почти зачарованный, романтический вид. Идеальное место для того, чтобы украсть поцелуй.

И я это делаю. Несколько раз.

Когда мы оба замерзли и устали, отправляемся к отелю. Рука об руку мы заходим внутрь. Пока мы стоим в очереди за горячим какао, кто-то машет Джой рукой. К нам подходят две женщины, и они обмениваются объятиями.

– Джио, это Хейли и Фиона. Мы вместе учились в колледже.

Хейли строит мне глазки.

– Ты не говорила, что знаешь Джованни Косту.

В последнее время меня узнают все чаще и чаще. Но сейчас я неловко себя чувствую, и уверен, что мое кокетливое лицо в этом не помогает.

– Или что у тебя появился новый парень, – добавляет Фиона. – В последний раз, когда мы виделись, ты была с Джорданом Джеймсом, кажется.

– А разве после этого не было кого-то еще? – спрашивает Хейли.

– Кого? – Фиона вздергивает брови.

– О, мы… – Джой поворачивается ко мне, как бы спрашивая.

– Мы вместе, – говорю я, надеясь, что это правда.

Щеки Джой, и без того румяные, становятся еще темнее.

– Джой, нам нужно наверстать упущенное, – говорит Фиона. – Мы приехали на праздники. Ты собираешься пойти на какое-нибудь мероприятие Зимнего фестиваля? Думаю, что все билеты уже проданы, но, может быть, мы сможем протащить тебя туда, как в тот раз, когда мы ходили в тот внебродвейский театр? – Она смеется.

Джой усмехается при этом воспоминании, а затем поворачивается ко мне. Она пристально изучает меня в течение долгого мгновения.

– Ведущий «Пряничного фестиваля» сказал, что нам забронированы билеты, так что я не против пойти, если ты хочешь.

Хейли подталкивает Джой бедром.

– Как насчет дружина в память о старых временах, если только у тебя нет никаких планов.

– Дружин? – спрашиваю я.

– Друзья плюс ужин – дружин. В колледже мы делали это раз в неделю, – объясняет Джой.

– Оригинально.

– Нам нужно многое наверстать, в том числе и то, как ты подцепила этого жеребца, – говорит Хейли, словно не в силах удержаться от того, чтобы не одарить меня вниманием.

То, что раньше питало мое эго, теперь вызывает дискомфорт. Я подхожу ближе к Джой, кладу руку ей на поясницу.

– Встретимся в бальном зале в пять. Думаю, в это время начнется первое шоу, – говорит Фиона.

Мы следующие в очереди, и Джой прощается со своими друзьями. Потягивая горячий шоколад, она рассказывает мне о них, о ночи, когда они пробрались в театр, и о традициях дружина.

Эта женщина нравится мне все больше и больше. И в лыжном снаряжении, и снова переодевшись в красное платье с расклешенной юбкой. Она уникальна, причудлива.

Что бы ни случилось дальше, я сражен наповал в лучшем смысле этого слова. Эта женщина ошарашила меня, и я не имею в виду, как при виде Санта-Клауса в его санях с оленями. Правда в том, что я вижу только Джой.

ГЛАВА 11

ДЖОЙ

После того как входим в бальный зал отеля, Джио берет меня за руку, и мы пробираемся сквозь толпу в поисках Хейли и Фионы.

Мой разум и сердце все еще не восприняли его слова: «Мы вместе».

Он имел в виду, что мы вместе на курорте? На пряничном фестивале, демонстрируя наше творение? Или вместе, как парень и девушка?

Учитывая, что вчера вечером он сказал, что думает, что любит меня… Я убегаю от этой мысли из-за того, что это могло бы означать… или не могло бы означать.

Неужели он говорит это всем девушками, включая «трех французских куриц»? Это часть его обаяния – говорить женщинам, что он их любит, а потом оставлять их желать большего? Я могу только предположить, что это так, потому что он холост и имеет репутацию самого большого ловеласа в Большом Яблоке. Даже Хейли, которая избегает Таймс-сквер со всем ее красочным, шумным и мигающим хаосом, узнала его.

В бальном зале приглушенный свет, и кажется, что мы только что пропустили какое-то сценическое шоу.

Женщина в платье с серебряным узором из снежинок берет в руки микрофон, благодарит фокусника за выступление и объявляет, что следующим будет рождественское караоке.

У меня внутри все холодеет. Фокусник? Сэмпсон – последний человек, о котором мне хочется думать сегодня или когда-либо еще. На высоких каблуках я слегка спотыкаюсь. Джио ловит меня за локоть.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

– Да. Наверное, просто приспосабливаюсь из лыжных ботинок обратно в туфли на высоком каблуке. – Я пытаюсь рассмеяться и убеждаю себя, что вероятность того, что Сэмпсон здесь, минимальна. С другой стороны, он регулярно выступает на подобных мероприятиях.

Хейли машет нам рукой. После того, как мы садимся, Фиона рассказывает нам об удивительном магическом шоу, которое мы пропустили.

Я судорожно сглатываю, надеясь, что на сцене был не Сэмпсон. Он как-то говорил мне, что в этой индустрии очень много фокусников, поэтому на подобных мероприятиях должно быть много конкурентов. Верно? Шансы на то, что он здесь, невелики. Я повторяю это в уме, надеясь, что это окажется правдой.

Джио сжимает мою руку и удаляется. Я теряю его из виду, пока он не оказывается под светом прожекторов на сцене караоке. Из колонок доносятся знакомые звуки «Joy to the World¹¹», и он начинает петь. Джио исполняет песню, не сводя с меня глаз.

С каждым куплетом мои щеки пылают все жарче. Затем, когда звучит последняя нота, он улыбается мне своей тайной улыбкой.

Чувствуя на себе взгляды Хейли и Фионы, я не смею отвести от него взгляд. О его кокетливой натуре ходят легенды, и боюсь, что его вокальная серенада не может означать то, что мне хочется.

Тем не менее, когда он возвращается за стол, я поднимаюсь на ноги. Он обнимает меня, незаметно целует и шепчет:

– Ты – моя радость.

Моя Джой?

Мои глаза закрыты, когда мы обнимаемся, а когда я открываю их, тепло, которое только что наполняло меня, застывает.

К нам подходит мужчина в черном смокинге и белых перчатках.

– Детка, что ты здесь делаешь? – громко спрашивает Сэмпсон, все еще находясь в нескольких шагах от меня.

Нет, пожалуйста, нет.

Забудьте о трепете, мой желудок сжимается. Он – последний человек, которого мне хочется видеть. Я высвобождаюсь из объятий Джио и смотрю на красные буквы ближайшего указателя выхода. Откинув плечи назад, Джио вскидывает брови, когда Сэмпсон проскальзывает между нами.

– Не мог не заметить тебя в этом платье, детка, – говорит он поверх очередного участника караоке, исполняющего «Winter Wonderland».

Я сглатываю.

– О, привет, Сэмпсон. Не ожидала увидеть тебя здесь.

– Разве ты не получила мои сообщения, детка? Я просил тебя прийти и встретиться со мной. Похоже, ты все-таки не смогла устоять. – Он хихикает и тянется к моей руке.

– О, я не взяла с собой телефон.

Сэмпсон раскрывает руки, чтобы обнять меня, но я отступаю назад, врезаясь в кого-то.

– Pardon moi, s'il vous plait¹², – раздраженно говорит женщина.

Я кручусь на месте, юбка развевается.

– Извините. Я вас не заметила.

Элегантная женщина возвышается надо мной, раздраженно фыркает и удаляется.

Тем временем внимание Джио приковано к Сэмпсону. Сжав губы и прищурившись, он протягивает руку для пожатия.

– Я Джованни Коста.

– А я Сэмпсон Клеклер. – На его лице сияющая улыбка, как будто он только что сделал хет-трик. – И это мой счастливый день, потому что мы с Джой наконец-то снова вместе. Я знал, что ты одумаешься, детка.

– Пожалуйста, перестань называть меня «деткой», – говорю я, но последний участник караоке громко поет фальцетом «All I Want for Christmas».

Сэмпсон хочет положить руку мне на плечи, но я отстраняюсь. Забудьте об иллюзиях, этот парень бредит.

Я отшатываюсь и снова натыкаюсь на кого-то.

– Excuse-moi. ¹³– Еще одна высокая женщина хмыкает.

Должно быть, сюда привезли туристов из Франции.

– Джой, о чем он говорит? – Глаза Джио темнеют.

У меня сжимается горло, и я не могу подобрать слов. Как будто Сэмпсон взмахнул руками, и все, что я могла бы сказать, исчезло, как по волшебству.

В этот момент к нам присоединяются Хейли и Фиона.

– Это было отличное представление, – говорит Хейли Сэмпсону.

Он окидывает взглядом обеих моих подруг.

Джио стоит рядом со мной, его поза напряжена, а кулаки сжаты сильнее, чем обычно.

Открываю рот, чтобы сказать что-нибудь, кроме того, что я чувствую, а это смесь стыда, растерянности и подавленности, когда Нико бросается к нам, практически запыхавшись, и кричит:

– Джио, Джованни, Джованни Коста!

Он поворачивает голову на звук своего имени.

– Вот ты где. Брат, почему ты не отвечал на звонки? – спрашивает он.

– Я делал все возможное, чтобы не обращать внимания на телефон. – В голосе Джио слышится резкость.

– Фрэнки родила, – объявляет Нико.

Я подпрыгиваю на носках, теряю равновесие и в третий раз за последние пять минут врезаюсь в кого-то.

На этот раз я охаю, а женщина отходит в сторону.

Ребята обсуждают детали: девочка, три килограмма семьсот грамм, здорова. Хихиканье становится все ближе и громче, прерывая наше ликование.

Женщина с прямыми волосами и длинными ногами говорит:

– Bonsior, mon amour¹⁴.

– Джованни, – щебечет другая с прокуренным французским акцентом.

– Почему ты не отвечаешь на наши звонки? – говорит третья с надутыми губами.

Сэмпсон, Хейли, Фиона, Нико, я, Джио и, как я могу предположить, его «три французские курицы», собрались в кружок.

Чья-то рука сжимает мою. Я опускаю взгляд, боясь, что это Сэмпсон, и вижу, как Джио собственнически обхватывает мои пальцы – или, возможно, он ищет безопасности, чтобы не сбежать с ними и не вернуться к своей прежней жизни.

Сэмпсон смотрит на француженок и облизывает губы: они слетаются к Джио, практически облепляя его, целуя в каждую щеку на европейский манер.

Стиснув зубы, он говорит:

– Джой, это Козетта, Манон и Амели.

Нико придвигается ближе, как бы заинтересованный. А как же иначе? Женщины высокие, красивые и настоящие француженки.

Внезапно мне хочется истерически рассмеяться (или вздремнуть) над этим слиянием миров. Моя прежняя жизнь в Нью-Йорке с моим бывшим и двумя подругами из колледжа слилась с Джио, Нико и «тремя французскими курицами».

– Джио, почему ты не отвечаешь на наши сообщения? – Козетта продолжает дуться.

– И на наши звонки, – добавляет Манон.

– Ты не говорила мне, что звонила ему, – выпаливает Амели.

Хейли хихикает.

– Упс.

Они вместе и в то же время соперничают за Джио. У меня чуть не лопаются глаза от напряжения, когда я их закатываю. Может быть, я и городская жительница, но драмы меня не интересуют. Оставляю это театру.

Это полная катастрофа. Тем не менее, я говорю:

– Не правда ли, неплохая вечеринка? Джио, не хочешь представить нас своим друзьям?

– Скорее, любовницам, – бормочет Нико себе под нос.

Этот комментарий пронзает меня до глубины души, и я не хочу, чтобы это было правдой.

– Лучше расскажи мне, кто такой Сэмпсон, – выпаливает Джио.

– Я – волшебник, – отвечает он.

Я могу прямо сейчас развернуться и выйти из этой комнаты, чтобы убежать от того беспорядка, в который внезапно превратилась моя жизнь. Мысли обрушиваются на меня, как мокрый снег. Признать, что Сэмпсон – это тот парень, с которым я встречалась до Джованни, который так недавно объявил, что мы вместе, – это все равно, что показать все свои неудачи: потерю работы, квартиры, разрыв отношений. Те, от которых я убежала. Те, что последовали за мной через всю страну в Хоук-Ридж-Холлоу. Те, после которых я чувствую себя как подросток, который никак не может забыть о своей глупой влюбленности.

Оглядываясь назад на свои неудачные отношения и на то, что теперь я живу с матерью, а также работаю в магазине пиццы и пирогов вместо того чтобы продолжать карьеру, что-то ломается внутри меня.

Может быть, мне стоило попытаться наладить отношения с Сэмпсоном. Послать еще несколько заявлений о приеме на работу. Переехать в квартиру с кучей соседей по комнате в нижнем Ист-Сайде. Я так старалась быть профессиональной, ответственной и взрослой. А вместо этого у меня полный бардак. Теперь я на заднем плане в жизни. Я – неудачница, а когда-то хотела добраться до вершины. Или хотя бы быть не быть так близко ко дну. Сейчас этого нет. Я хочу, чтобы у меня все получилось.

И именно это я должна попытаться сделать прямо сейчас.

Проглотив свою гордость, я говорю:

– У нас будет дружин, почему бы тебе не присоединиться к нам?

– Я подумал, что мы с тобой могли бы поужинать вместе, детка. Нам пора наверстать упущенное, – говорит Сэмпсон.

– Я думала, вы расстались, – говорит Фиона.

– И ты теперь с ним. – Хейли приподнимает брови. – Но если это не так…

– При всем уважении, похоже, вам придется встать в очередь. – Нико жестом указывает на француженок.

Смех щекочет мои губы, как чихание. Каменное выражение лица Джио говорит о том, что ему совсем несмешно. Он смотрит на меня с вопросом в глазах.

Я хочу ответить, что понятия не имею, что делаю. Сегодня утром все было прекрасно, а теперь кажется, что все рушится.

Может быть, появление «трех французских куриц» – это напоминание о том, что Джио, скорее всего, ничем не отличается от моего бывшего. И уйдет от меня так же, как и волшебник. Пуф.

Подходит женщина с планшетом в руке.

– Вы ищете столик для вашей вечеринки? У нас как раз освободился один большой. Вы сможете пообедать по нашему специальному меню «Зимний фестиваль» с тематическими закусками, напитками и посмотреть шоу. После часа караоке у нас будет выступать комик на рождественскую тематику.

Вот так мы вдевятером оказываемся за одним столом в бальном зале.

Почему я пригласила «трех французских куриц» присоединиться к нам на ужин? Потому что жажду наказание – не путать с глютеном, который не могу употреблять, что тоже похоже на наказание.

Подобно сосулькам, свисающим со стропил курорта, я замерзла. Все недавние потери в моей жизни накопились и привели к тому, что я не могу ничего сделать, в том числе двигаться вперед.

Официант приносит порцию чего-то под названием «Пунш Белоснежки» и несколько тарелок с закусками, в том числе хлебную корзинку с оленем Рудольфом. «Три французские курицы» игнорируют Нико. Сэмпсон не сводит глаз с Хейли, Фионы, Козетты, Манон и Амелии, одновременно говоря мне, что хочет встретить Новый год вместе. Джио выглядит так, словно собирается что-то разбить.

Пожалуйста, только не мое сердце.

И все же я не могу придумать, как выразить свои чувства. Мне не хочется иметь ничего общего с Сэмпсоном и ничего, что связано с Джио – со всем этим, хорошим, плохим, уродливым и прекрасным. Слова ускользают от меня. На мой телефон приходит сообщение от Фрэнки.

Мы были готовы отправиться к ней домой, но Нико сказал, что там уже полно гостей – родители, братья Расти и их семьи.

Фрэнки: Почему я не получила приглашение на дружин в канун Рождества?

Эмонд Джой: Откуда ты знаешь?

Фрэнки: У меня везде глаза. Уа-ха-ха!

Эмонд Джой: Разве ответ не очевиден?! У тебя родился ребенок! Поздравляю!

Фрэнки: Ты права. Ничто не могло оторвать меня от объятий с Карлиной. Я нахожусь в полном младенческом блаженстве.

Мы обмениваемся сообщениями о ее родах и Карлине, которая мирно дремлет на руках у своей мамы. Рядом со мной Джио что-то набирает на своем телефоне. Интересно, «глаза» Фрэнки – это Нико, которого она послала шпионить?

Фрэнки: Как у вас с братом дела?

Эмонд Джой: Пряничный фестиваль прошел успешно, а потом мы катались на лыжах. Было весело.

Фрэнки: Не разбивай ему сердце.

Эмонд Джой: Ты хотела ему это послать?

Фрэнки: Нет, тебе. Он спросил меня, кто такой Сэмпсон. Брат Расти и его жена повели детей посмотреть на фокусника, пока мы с Карлиной отдыхали. Я провела параллель.

Я в замешательстве. Если кого и следует предостеречь от разбивания сердец, так это Джио. А еще я думала, что она не одобрила бы нашу связь. Если бы у человека могло быть выражение лица с вопросительным знаком, оно было бы таким, как у меня сейчас.

Фрэнки: Я никогда не видела его таким. Как будто он хочет быть в этом маленьком городке, а не где-то в экзотическом месте, живя своей шикарной жизнью.

Эмонд Джой: А он не упомянул, что его «три французские курицы» тоже здесь?

Фрэнки: Не беспокойся о них.

Эмонд Джой: Ты их видела?

Фрэнки: А ты видела, как на тебя смотрит мой брат?

Я бросаю взгляд на Джованни, который сидит, скрестив руки на груди, пока женщины болтают с ним. Он отвечает в своей обычной кокетливой манере, но в основном наблюдает за мужчиной, напевающим «Do You Hear What I Hear». Пытается ли он получить подсказки для караоке или просто отвязаться от них? Из моей груди вырывается протяжный вздох. Не знаю, что делать в этой ситуации, что я чувствую и что мне делать.

Эмонд Джой: Я должна тебе кое-что сказать, и, поскольку ты пребываешь в младенческом блаженстве, надеюсь, что ты не рассердишься.

Фрэнки: Хорошо, но я также хочу, чтобы ты принесла мне немного хлеба «Баннок» из «Ястреба и свистка», когда придешь повидаться с Карлиной.

Эмонд Джой: Договорились. Ладно. Поехали. Помнишь, ты сказала, что, возможно, я встречу кого-то особенного в Хоук-Ридж-Холлоу? А что, если скажу тебе, что я действительно встретила кого-то особенного?

У меня в животе завязываются узлы от беспокойства, что это может означать конец нашей дружбы.

Фрэнки: Да. Я знаю.

Эмонд Джой: Подожди. Что? Ты знаешь? И ты не злишься?

Фрэнки: Да, я знаю, что Джио вызывает у тебя бабочек. Я бы не была в восторге, когда мы были моложе, но ты всегда будешь моей лучшей подругой, несмотря ни на что, и мне бы хотелось, чтобы ты стала моей сестрой.

Эмонд Джой: Ладно… Прости меня, пока я немного волнуюсь. Думала, ты набросишься на меня с кремовым пирогом. В любом случае, боюсь, он не чувствует того же самого. По крайней мере, уже нет.

Фрэнки: Джой, ты для него единственная. Его дикие дни закончились. Разве ты не видишь?

Что я вижу, так это Джио, идущего к танцполу с Козеттой, Манон или Амелией – не могу точно сказать, кто из них кто.

У меня щемит в груди, и я выскальзываю из бального зала.

Вскоре оказываюсь в большом вестибюле отеля. И мне хотелось бы остановиться, чтобы полюбоваться рождественским декором, но мое зрение размывают слезы, которые никак не помогают смыть образ Джио и одной из его «трех французских куриц», впечатавшийся в мое сознание.

Я всегда старалась смотреть на вещи с положительной стороны. Например, я могла сказать себе, что плюсом того, что Сэмпсон меня бросил, является то, что мне не придется переживать душевную боль от того, что тот мне изменяет. Потеря работы потенциально может открыть для меня новые двери. Жизнь с матерью показала мне ее с новой стороны, которую я обожаю.

Может быть, мне стоит согласиться на должность в Огайо? С другой стороны, мое сердце знает, чего оно хочет, хотя безопасность работы – это то, что ему действительно нужно.