355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эллен Марш » Подари мне рай » Текст книги (страница 10)
Подари мне рай
  • Текст добавлен: 26 октября 2016, 21:59

Текст книги "Подари мне рай"


Автор книги: Эллен Марш



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11

Солнце уже опускалось за далекие холмы, когда Мора выехала на Фоксе за ворота резиденции; Исмаил-хан следовал за ней. Патан был сильно удивлен, когда мисс-сахиб послала за ним и сообщила, что хочет ехать верхом; ведь обычно она предпочитала для верховых прогулок утренние часы. Тем не менее, он ничего не сказал – это было не в его духе – и к тому же обрадовался, что она возобновила ежедневные поездки после целой недели унылого бездействия.

Может, мисс-сахиб захотела поохотиться? Она не надела свой голубой костюм, но облачилась в одеяние цвета хаки, сливающееся с местностью, и на голову водрузила топи. Мало того, она потребовала, чтобы Исмаил-хан принес свое ружье, что он и сделал, но при этом она велела приторочить ружье к седлу ее коня. Исмаил-хан что-то скептически проворчал по этому поводу: до сих пор мисс-сахиб не занималась охотой, и он полагал, что она охотиться не умеет.

Однако Мора отлично умела стрелять. Когда она была маленькой, ее научил этому отец. Потом, уже в Англии, она часто охотилась на уток и других водоплавающих птиц на болотах Норфолка в сопровождении лесничих Карлайона. И редко делала промахи.

Думая об этом, после того как направила Фокса на пыльную дорогу, ведущую в Сундагундж, Мора сознавала, что у нее давно не было возможности попрактиковаться в стрельбе, но это ее не особенно заботило. Нынче ночью никто не нападает на Росса – ведь его не ждали в Сундагундже до завтра. Враги Росса будут дожидаться его на обратном пути в резиденцию.

И на этот случай Мора решила тоже быть там. Она не строила иллюзий насчет своих возможностей принять участие в деле. Она всего лишь хотела предостеречь Росса, но не вмешиваться.

Дядя Лоренс сообщил ей, что Росс расследует какой-то земельный спор в Сундагундже и получил срочный вызов от обеих заинтересованных сторон. Этим объясняется его поспешность.

Выйдя от дяди, Мора немедленно подкупила одного из слуг и велела ему глаз не сводить с бунгало Росса – пусть сразу доложит ей, когда тот уедет. Ей было безразлично, какие толки возбудит это требование. Безопасность Росса была важнее всего.

Час назад ей сообщили, что Гамильтон-сахиб наконец уехал и не взял с собой Гходу Лала. Для видимости Мора провела этот чудовищно медленно тянувшийся час у себя в комнате, потом вызвала Исмаил-хана и отправилась в Сундагундж.

Теперь она молила небеса, чтобы промедление не обернулось ошибкой, и она не опоздала. Разумеется, землевладельцы, вызвавшие Росса, рассчитывают на то, что он подождет, пока они выскажут свои жалобы на общей сходке под деревом посреди деревни. Таков был обычный способ вести дела в сельской Индии. Каждое заинтересованное лицо может выразить свое мнение, и Мора надеялась, что Росс будет занят по крайней мере несколько часов.

Если все пойдет, как она ожидает, то ей удастся перехватить Росса у моста, и встреча не покажется неподобающей: Мора в сопровождении Исмаил-хана не раз проезжала той дорогой, и окрестные крестьяне знали ее. Она притворится, что крайне удивлена встречей, и предупредит его.

Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть все получится как надо!

Воздух оставался жарким, несмотря на то, что заходящее солнце уже бросило длинные тени на равнину. В отдалении замер в тени колючих деревьев темный буйвол. Людей на дороге почти не было, и возница в телеге, мимо которой они проезжали, лишь бегло взглянул на патана и его английскую хозяйку.

Когда дорога привела их к глубокому оврагу, отделяющему деревню от полей, сердце у Моры забилось быстрее. Она обшаривала глазами каждую расщелину, каждый высохший от жары куст, где мог бы затаиться человек.

Она никого не увидела. Дыхание стало ровнее. Возможно, убийцам не хватило времени изменить планы. Обнадеженная таким образом, она оставила овраг позади.

Солнце скрылось за холмами, когда они наконец подъехали к реке. Усеявшие небо золотистые облака отражались в воде. В домах по ту сторону моста мигали огоньки, дымок от кухонных очагов висел в воздухе. Из далекого отсюда храма доносился отрывистый звук раковины, в которую кто-то дул. Мора, приподнявшись в стременах, окинула взглядом мост и дорогу перед собой.

Пусто. Росса пока не видно. Неужели он все еще в деревне?

– Давай проедем подальше, – предложила Мора.

Исмаил-хан беспокойно заерзал в седле.

– Уже стемнеет, пока мы доберемся до резиденции.

Мора молча кивнула, но все-таки поехала через мост.

Она побывала в Сундагундже уже несколько раз и знала, что эта деревня точь-в-точь такая же, как и многие другие, с ее глинобитными домами и грязными улицами. Смотреть тут было особо не на что.

Мора сразу заметила, что Росса нет на площади среди крестьян. Его высокая фигура бросилась бы в глаза на фоне одетых в дхоти невзрачных обитателей деревни. Чувство облегчения и тревога попеременно овладевали Мо-рой. Видимо, Росс закончил свои дела раньше, чем ожидал, и в полной безопасности вернулся домой.

А что, если она разминулась с ним по дороге?

Позади нее кашлянул Исмаил-хан. Дневной свет угасал, и Мора понимала, почему патан не хочет задерживаться. Ей и самой жутковато было оставаться далеко от дома в темноте. Вздохнув, она повернула коня ударом каблуков в бока снова к мосту, в сторону дома. Исмаил-хан последовал за ней с нескрываемым облегчением.

Индийская темнота с обычной своей быстротой упала на них, когда, впереди уже показались ворота военного городка. На дороге Росса не было. Мора чувствовала все более растущее беспокойство. Где же он, Господи? Она покинула резиденцию через час, не больше, после Росса. Не мог же он завершить свои дела в Сундагундже и успеть вернуться домой до ее отъезда!

Она повернула голову к Исмаил-хану:

– Исмаил, ты бы поехал вперед и посмотрел...

Топот копыт прервал ее речь: кто-то скакал галопом в темноте им навстречу. Выругавшись, Исмаил-хан выхватил свой кинжал из ножен. Мора с трудом сглотнула. Порядочные люди предпочитали не покидать свои безопасные жилища по ночам.

Топот нарастал. Жеребец Исмаил-хана насторожил уши и фыркнул. Внезапно удары копыт замедлились, и Мора услышала щелчок предохранителя табельного револьвера.

Исмаил-хан предостерегающе кашлянул.

– Кто здесь? – прозвучал резкий вопрос на хинди. Мора вздохнула с облегчением. Она узнала голос Росса.

– Это я, Мора.

Росс ударом шпор послал коня вперед. При слабом свете звезд девушка различила его растрепанные ветром волосы и знакомую широкоплечую фигуру.

Он цел, совершенно цел и невредим.

Радостная улыбка сбежала с ее лица, когда Росс, потеснив своим конем ее Фокса, перегнулся с седла и схватил его за повод. Железные пальцы так больно стиснули Море руку, что она вскрикнула.

– Вы маленькая дурочка! – накинулся он на нее. – Я спрашиваю, что вы здесь делаете? Вы что, нарочно стараетесь, чтобы вас похитили или убили? Или что-нибудь еще похуже?

– Нет! Дело в том, Р-Росс, что я...

Резким движением он повернулся к Исмаил-хану.

– А ты дурак, если разрешаешь своей хозяйке ездить верхом по ночам! Разве ее безопасность не в твоих руках?

Патан нахмурился, но ему нечего было сказать в свое оправдание.

– Поехали, – прорычал Росс, снова поворачиваясь к Море. – Я провожу вас домой. Проклятая ночь! Скачу во весь дух по дороге в Бхунапур и что же я нахожу по возвращении?

– Бхунапур! – перебила его Мора. – Вы говорили про Сундагундж!

– Мои планы изменились! – огрызнулся он и вдруг сильно встряхнул Мору, заметив, как она невероятно побледнела. – Что такое на этот раз?

Мора высвободилась рывком и не ответила ни слова. Так вот почему он такой взбудораженный, вот почему у него такие, дикие глаза! Вот откуда эта чисто мужская ярость! Если бы она приблизилась к нему, то, без сомнения, уловила бы запах духов от его одежды. Она-то помчалась его спасать, с ума сходила от тревоги за его безопасность, а он плюнул на свои обязанности и поехал в Бхунапур! В Бхунапур, а не в Сундагундж – и ради чего? Ради того, чтобы развлекаться с этой шлюхой Синтой Дай!

Сгорая от желания обрушить на него свой гнев, она с размаху опустила хлыст на круп ничего не подозревающего Фокса. Конь взвизгнул от боли и рванулся вперед, выдернув повод из руки Росса.

– Мора!

Он понесся за ней как ветер. Голова к голове их кони мчались по твердокаменной земле, пока Росс не сумел дотянуться и снова ухватить Фокса за повод. Крепко дернув, он вынудил коня резко остановиться. Обхватив Мору за руки повыше локтя, Росс перетащил ее к себе в седло. Лицо его потемнело от гнева.

– Вы что, с ума сошли? На кой черт все это?

– Отпустите меня!

– Не раньше, чем получу ответ!

– Я не обязана вам отвечать! С какой стати?

– С такой стати, что вы, по-моему, многое скрываете. Ездите верхом в темноте, причем с одним только сайсом, да еще при оружии... – Росс буквально впился в нее глазами. – В чем дело, женщина?

– Вас это не касается!

Увы, это его касалось, именно его. И Мора изо всех сил старалась подавить горькие слезы, готовые хлынуть из-за того, что она как дура боялась за него, а страх этот оказался напрасным.

– Мора. – Должно быть, он понял ее состояние, потому что голос его внезапно смягчился. И он отпустил ее, хоть и не сделал ни малейшего движения, чтобы увеличить расстояние между ними. – Ваша айя принесла в мое бунгало известие, что вы покинули резиденцию. Сказала, что боится за вас. Не будете ли вы любезны рассказать мне, что происходит?

Будь он проклят! Зачем он заговорил так дьявольски ласково? Неужели не понимает, что она теряет от этого самообладание? Хуже всего то, что, несмотря на спасительную темноту, он увидел ее слезы. Достал платок из своего нагрудного кармана, протянул ей и подождал, пока она высморкается, кое-как приведет в порядок растрепанные волосы и запыленное платье.

– Я поехала в Сундагундж, чтобы отыскать вас.

Голос ее звучал глухо из-за слез, а также из-за прижатого к губам платка, но Росс ее услышал и сдвинул брови.

– Меня? Зачем?

– Они... они хотели устроить вам засаду. В овраге. Только никого там не было, потому что в-вы изменили ваши п-планы. Я боялась, что они подкараулят вас на обратном пути в резиденцию.

Хорошо хоть, что он не рассмеялся. И не стал иронизировать. Просто ждал, пока она перестанет хлюпать носом и высморкается.

– Кто? – спросил он наконец.

Мора замотала головой. Всхлипнула. Попыталась забыть о том, что сердце у нее разрывается.

– Я не знаю, кто они. Я слышала, как они разговаривали возле резиденции. Их было двое. Они говорили, что раз вы поедете в Сундагундж без слуги, они будут ждать вас в засаде.

– И вы поехали туда сами с одним ружьем и вашим саисом, чтобы остановить их. Двух кровожадных убийц.

– Я не знала, что еще сделать.

– Вы могли прийти ко мне.

Она вскинула на него глаза, пылающие негодованием.

– Я пыталась! Вчера вечером пришла к вам в бунгало! А потом еще сегодня днем, но вы сказали...

– Я знаю, что я сказал.

Голос у него стал жестким и лицо тоже. Некоторое время он молчал, только смотрел в темноту.

– Я уже говорил вам, что в Индии мудрее предоставлять геройствовать мужчинам. Вы это помните?

Мора невольно вздрогнула от его тона, хотя и понимала, что он просто прикрывается своим высокомерием. Ее сердце больше не выдержало. Она резко отвернулась, чтобы скрыть слезы.

– А если мужчины тем временем развлекаются с доступными девицами, капитан? Что тогда?

– Что? – Он уставился на нее. – Что вы...

Схватив Фокса за поводья, Мора перебралась в седло и пустила коня в галоп. Росс ее не преследовал.

В окнах столовой ярко горел свет, когда Мора въехала во двор конюшни. Она явно опоздала на ужин.

Задыхаясь от злости, ругаясь и смахивая непрошеные слезы, она спешилась и бегом побежала через двор. Минуя парадный вход, через кухню пробралась в свою комнату. Там она обнаружила Миру, которая пристраивала противомоскитную сетку вокруг ее кровати.

Посмотрев на хозяйку, Мира спросила сердито:

– Ты больна?

Мора отшвырнула свой топи и бросилась ничком на постель.

– Поскорее переоденься, – бодрым голосом предложила Мира. – Ужин начался, и мэм-сахиб спрашивала про тебя. Шедуэлл здесь и еще другой, который не сводит с тебя глаз. Я достала белое платье с темно-зелеными лентами. Самое красивое.

– Ты ходила к Гамильтон-сахибу, – угрожающим тоном произнесла Мора по-английски – не было нужды переводить.

– Хай-май! А что мне было делать? Я так боялась за тебя.

– А зачем идти к нему?

– Я тебе говорила раньше, что ты затронула его сердце.

Мора перешла на хинди:

– А я тебе тоже говорила раньше, что ты ошибаешься. Он такой же скверный, как и все другие. Сахиб, которому женщины нужны только для удовольствия!

Мира прищурилась:

– Он обидел тебя сегодня вечером на дороге.

– Твой соглядатай заблуждается.

– Возможно. Но любовь тоже может быть слепой.

– Ты что, воображаешь, будто я в него влюблена? – Мора насмешливо расхохоталась. – Да ты, я вижу, совсем с ума сошла!

– Ладно, надевай платье, – буркнула Мира. – Дядя ждет.

– Наконец-то ты явилась! – с облегчением воскликнула тетя Дафна, едва Мора вошла в столовую. – Мы уже беспокоились. Лидия говорила, что ты себя плохо чувствовала с утра.

Мора побыстрее уселась на свободный стул рядом с Чарльзом.

– Сейчас все хорошо. Простите, что опоздала.

– Прощаем, – сказал дядя Лоренс и велел слуге подавать на стол.

Мора с жадностью выпила свое вино. Чарльз немедленно наполнил ее бокал снова. Она осушила и этот, радуясь тому, что никто не спрашивает ее о причине опоздания. Никто, как видно, не заметил, что она уезжала из дому. Отлично.

Глотнув еще вина, она ободрилась настолько, что вступила в общий разговор, начала отчаянно кокетничать с Чарльзом, да и с Теренсом и весело смеялась над незамысловатыми шутками дяди. Внутренне она старалась побороть свою боль, примириться с тем, что напрасно съездила в Сундагундж, и к тому же выбросить из головы в высшей степени смешные вещи, которые наболтала ей Мира. Влюблена в Росса! Да она скорее влюбилась бы в жабу.

Однако вино лишь ненадолго подняло ее настроение. О разбитом сердце не так легко забыть. Росс не любил ее, никогда не любил и не полюбит.

«Это я сошла с ума, а вовсе не Мира», – думала она во время десерта.

Но если Мира уже поняла то, что Мора упорно отрицала, вскоре поймут или по крайней мере заподозрят Росс и другие.

Эта мысль была невыносимой. Она должна что-то предпринять, причем как можно быстрее. Ее сердце втоптано в пыль. Она не в состоянии дольше терпеть подобное унижение.

Когда трапеза кончилась, Мора вышла на веранду. Была прекрасная ночь, как все ночи в Индии, но Мора не радовалась ей. Она стояла у перил бледная и молчаливая, словно привидение.

Кто-то рядом произнес ее имя. Мора неохотно повернула голову и увидела Чарльза.

– Вам нездоровится, мисс Адамс?

– Почему вы так решили?

– Вы чем-то озабочены сегодня вечером.

Мора заверила, что он ошибается: она вчера поднялась рано, испекла торт, а перед ужином совершила долгую верховую прогулку.

– Вот почему я так устала. Надеюсь, я не была скучным дополнением к приятному ужину.

– Наоборот.

Тронутый выражением усталости на ее лице, Чарльз взял ее руку в свою и с необычайной нежностью поцеловал в ладонь. Он улыбнулся, и на лице у него не было привычного выражения надменности.

– Я навещу вас завтра.

Мора сделала удивленный вид:

– Завтра?

– Да. – Он глубоко вздохнул. – Мисс Адамс... Мора... если вы позволите, я хотел бы переговорить с вашим дядей. Долгие дни, что там дни – долгие недели я не думал ни о чем другом. Не верю, что мы должны еще ждать. Вы дадите согласие?

Глядя на него, Мора вдруг увидела, как он красив и как расположен и добр. Уж он-то никогда не уедет заниматься любовью с продажной танцовщицей, пока Мора будет ждать его совсем в другом месте. Он не станет говорить ей грубости или выталкивать из своего дома, не станет кричать на нее, словно она полная дура.

– Мисс Адамс? Мора?

– Я подумаю об этом, – пообещала она.

Глава 12

О помолвке Моры и Чарльза Бартона-Паскаля было объявлено спустя три дня на торжественном приеме в британской резиденции. Мора надела парчовое бальное платье цвета слоновой кости с пышной юбкой, отделанной гофрированными оборками и серебряными вышитыми лентами. Чудесные волосы сколоты гребнями с жемчугом, а на левой руке сверкало обручальное кольцо с огромным бриллиантом.

Сияющий Чарльз стоял рядом с ней, пока Лоренс Карлайон объявлял всем, кто собрался в гостиной резиденции, что у него в семье две свадьбы, что обе четы проведут медовый месяц в Дели, а с началом муссонных ливней уедут на юг, в Пуну и Калькутту.

Все зааплодировали и вышли в сад освежиться и подкрепиться под нарядным полосатым тентом, преподнесенным по этому случаю бхунапурским теннисным клубом. Играл полковой оркестр, и разодетые в пух и прах слуги разносили шампанское и черную икру.

– Икра, разумеется, консервированная, – признавалась Дафна Карлайон, – но очень свежая, только что с парохода, прямо из Англии.

Начались игры и танцы; строгие матроны единодушно признали Мору самой очаровательной невестой. Не важно, что она обручилась с почти невиданной поспешностью. Жених совершенно восхитителен, и никто не осудит девушку за то, что она им увлеклась.

– Уж она-то не из тех, кому пришлось бы возвращаться в Англию незамужней, – высказалась миссис Кэмпбелл-Смайс. – Для таких неудачниц есть меткое определение, Дафна. Не могу его припомнить.

Миссис Карлайон тоже не помнила.

– О них говорят: вернулась холостая, – со смешком подсказал кто-то из дам, и все остальные засмеялись.

Ни одна из присутствующих матерей не ожидала, что судьба так жестоко обойдется с ее дочерью, и все они были заметно огорчены тем, что Мора Адамс подцепила одного из самых завидных женихов. Утешали они себя только тем, что есть еще Росс Гамильтон.

Но Росс не присутствовал на помолвке. Он был далеко отсюда, в Пенджабе; уехал он на следующее утро после бурной встречи с Морой на дороге в Сундагундж. Мора связывала его внезапный отъезд с неприязнью к ней, но истинная причина заключалась в необходимости оказать дружескую поддержку. Старый друг и сослуживец Росса по пенджабской легкой кавалерии стал жертвой несчастного случая из-за неосторожного обращения с оружием в гарнизоне Файзабада и потребовал присутствия Росса у своего смертного ложа.

Дежурство у постели умирающего затянулось на более долгий срок, чем предполагали врачи. Сирдар Авал Сингх участвовал в той кровавой пограничной стычке, которая принесла Гамильтону его первое продвижение по службе – патент на следующий чин, и вплоть до перехода Росса на его гражданский пост в Бхунапуре он и Авал Сингх были близки, как братья.

Амир Дас сопровождал Росса в Файзабад, а Гхода Лал оставался дома, долечивая рану, но уже не нуждался в постельном режиме.

Спешившись в этот вечер возле своего бунгало, Росс долго и жадно пил из кожаной фляжки, врученной ему Гходой Лалом, потом передал ее ожидающему этого саису.

– Мне просто необходима ванна, – потребовал Росс, направляясь по дорожке к крыльцу. – И принеси горячей воды для бритья.

– Слушаюсь, хузур[9]9
  Здесь: господин (араб.).


[Закрыть]
, – ответил Гхода Лал.

– Какие новости в городке? – зевая поинтересовался Росс.

– Обычные сплетни, хузур. Рождения, болезни, письма из Англии. Да, еще мисс-сахиб помолвлена. На прошлой неделе в резиденции.

Росс засмеялся:

– Я считал, что она уже была помолвлена раньше. Бедняга Шедуэлл! Что вынудило его пройти сквозь эти мучения дважды?

– Нет, хузур. Это другая, с необыкновенными волосами.

Росс застыл на месте и медленно произнес по-английски:

– Ты имеешь в виду Мору Адамс?

– Да, хузур.

Наступило долгое молчание. Амир Дас, который успел уйти вперед, затаив дыхание, ждал теперь на ступеньках крыльца. Он, как видно, тоже был поражен неожиданной новостью.

– Ты уверен, Гхода Лал? – спросил Росс, переходя на хинди.

Тот кивнул.

– Так, – тихо проговорил Росс. – Так-так. – Он поднял голову. – Как насчет воды, Амир Дас? Я бы хотел побриться, прежде чем доложить о своем приезде в резиденции.

– Карлайон-сахиба нет, – сообщил Гхода Лал. – Он увез свою семью в Дели.

– В такую жару? Что он, с ума сошел? Слуга пожал плечами:

– Мэм-сахиб очень хотела отпраздновать помолвку племянницы.

– Прищемить носы своим подругам в Дели, – пробурчал Росс.

– Хузур?

– Мэм-сахиб гордится, что устроила шади, то бишь замужество, и дочери, и племянницы, – мрачно пояснил Росс. – Все мэм расценивают это как большой успех.

– А! – Индус понимающе кивнул и откашлялся. – Хузур хотел бы выслушать полный отчет о Сундагундже?

– Думаю, с этим придется подождать.

– Но, хузур, разумеется...

Лицо у Росса сделалось жестким.

– Ты меня неправильно понял, братец. Через час мы едем в Дели.

Над розовыми стенами города вздымались к небу минареты и луковицы куполов главной мечети Шах-Джихана. Восходящее солнце окрасило их сияющее серебро и протянуло мягкие пальцы света сквозь утреннюю дымку. Другие мечети заполнили небосвод своими изогнутыми полумесяцами – символами ислама, напоминающими о владычестве Великих Моголов. Торговые пути, проложенные этими владыками через пустыни, еще существовали и, невзирая на ранний час и начинающуюся жару, были заполнены паломниками и нищими, повозками, запряженными волами, а также элегантными экипажами мэм-сахиб.

Мора Адамс предусмотрительно надела губчатый шлем с длинной вуалью, которая защищала ее от удушающей пыли; девушка сама правила иккой и теперь старалась поосторожнее объехать расположившуюся на самой середине дороги священную корову.

Чхандни Чхоук, делийская улица Лунного Света, была затенена огромными деревьями; прохладу несла с собой и проточная вода в узком канале, тянущемся вдоль всей улицы. Мора предпочла бы пробираться верхом между многочисленными лотками уличных торговцев, но в Дели молодым леди было попросту запрещено выезжать верхом в этот час. Это удовольствие приберегали на вечер, когда можно было меньше считаться с условностями, и не спеша пройтись с кавалером вдоль городской стены у больших ворот, устроить пикник при лунном свете или потанцевать во дворце губернатора.

Днем условности соблюдались строго: разрешалось только выезжать в экипаже. По этой причине, если Мора не находилась в обществе дяди и тети, ее во время выездов сопровождали не менее двух слуг и трех одетых в ливреи саисов.

К собственному, а также тети Дафны облегчению, Мора временно освободила Исмаил-хана от услуг и отправила назад в розовый дворец Валида Али с запиской для бегумы Кушны Дев. Ни дядя, ни тетка ничего об этом не знали; заметив, как неразговорчива Мора в эти дни, они не были склонны расспрашивать ее о том, куда девался патан.

Поблизости от магазина тканей с выставленными на обозрение рулонами тонкой тибетской парчи, китайских шелков и муслинов расположился крошечный лоток с фруктами. Установив тормоз, Мора спустилась с икки, чтобы купить апельсин. С наслаждением глотая тонкие струйки сока – горло у нее пересохло, – Мора бродила среди ярко окрашенных рулонов материи в сопровождении непрерывно кланяющегося торговца. Пятеро телохранителей ждали ее возле экипажа.

По чистой совести, Мора не могла сказать, что ее радует пребывание в Дели. Она могла бы отговорить дядю и тетку от поездки или, на худой конец, прикинуться больной в самую последнюю минуту и остаться дома. Но ей так хотелось уехать из Бхунапура – от Чарльза, что она охотно приняла предложение тети Дафны.

Какая глупость! Ей бы следовало понимать, что Чарльз непременно последует за ней! К тому же в Дели было невероятно жарко, людно и скучно. Всем почему-то надо было устроить прием в честь ее и Лидии помолвок. Мора с немалым огорчением установила, что не может общаться ни с одним из слуг в доме, где они остановились. Половину составляли бирманцы, а остальные приехали в Дели из южных районов и говорили только на бенгали.

Если бы у нее нашелся друг, которому можно было бы довериться! Но даже Мира осталась в Бхунапуре, ухаживая за больной родственницей.

Зато Лидия и ее родители от души радовались отдыху. Теренс поселился поблизости у каких-то общих знакомых, и Лидия часто с ним виделась. Чарльз тоже снял квартиру где-то в городе. Приемы, пикники и балы следовали один за другим, а дядя Лоренс часто посещал резиденцию губернатора, чтобы побеседовать всласть о политике с чиновниками дипломатической и гражданской служб.

О да! Все они были счастливы. Счастливы находиться в Дели, рады за Чарльза, рады за нее. Кажется, никто не замечал, что она в полной и крайней степени несчастна.

Вначале она пыталась убедить себя, что виной ее состояния проклятый этикет, который безраздельно правит делийским высшим обществом. А почему бы и нет? Каждое утро ровно в десять Мора, ее кузина и тетка встречались в утреннем салоне за завтраком с хозяйкой дома. Потом они примерно час принимали визитеров, потом удалялись писать письма, после чего готовились к ленчу.

После еды их снова отсылали наверх – отдохнуть, независимо от того, устали они или нет. Поднявшись, они мылись при помощи слуг и одевались для вечерних развлечений.

Неудивительно, что Мора чувствовала себя несвободной, стесненной и чудовищно несчастной. Единственной радостью было бегство в город, где она могла затеряться на время среди магазинов и шумных базаров. Но что за бегство, если его можно совершить только в самые ранние утренние часы, с непременным эскортом за спиной и обязательством вернуться домой к строго определенному часу перед завтраком. К опозданию относились как к нарушению этикета.

Этикет! Как ненавидела Мора само это слово! И как она тосковала по прохладным комнатам дворца бегумы Кушны Дев в Бхунапуре.

Но в Бхунапуре находился Росс, а он, не считая Чарльза, был последним человеком на свете, которого она хотела бы видеть...

Прямо перед лотком торговца фруктами сидел, скрестив тощие ноги, старик гадальщик. Незрячие глаза его были устремлены куда-то вперед и вдаль. Услышав шуршание европейских юбок по камышовой циновке, он схватил Мору за подол.

– Твоя судьба определена звездами при рождении, мэм-сахиб. Дай мне рупию, и я открою тебе будущее.

Мора горько рассмеялась:

– Некоторые вещи лучше оставлять скрытыми, отец мой.

Тем не менее, она опустила монету на распростертую ладонь старика, и скоро звук ее шагов затерялся в оглушительном шуме базара. Утреннее посещение магазинов кончилось. Пора ехать домой.

Однако домой она вернулась слишком рано. Мора раздраженно посмотрела на часы. Еще полчаса должно пройти, пока ей разрешат покинуть комнату. Чем ей заняться до тех пор? Написать Кушне Дев? И что ей сообщить? Что она совершила огромную ошибку, согласившись выйти замуж за Чарльза Бартона-Паскаля? Что она поступила неправильно, ужасно неправильно, приняв его предложение только назло Россу Гамильтону?

Бросившись на постель, Мора уткнулась лицом в ладони. Как долго она еще не посмеет взглянуть правде в глаза? Как долго будет прикидываться перед самой собой, что причина ее подавленности – скучная жизнь в Дели?

Она ведь всего лишь хотела вызвать ревность Росса. Доказать всем, что он для нее ничего не значит. И никак не предполагала, что ее и Лидию повезут в Дели праздновать помолвку и не оставят ей возможности заявить, что она передумала.

Еще раз ее глупый импульсивный характер загнал ее в безвыходный тупик...

Отчаяние с новой силой охватило Мору. Она, как видно, лишилась разума в тот день, когда дядя Лоренс, сияя, объявил ей, что Чарльз просит ее руки, что он дал согласие, и что тетя Дафна уже понеслась с визитами сообщать всем в городке о радостной новости. Застыв на месте, мучаясь от несчастной любви к Россу, она и не сообразила, в какую западню попала.

Теперь ей невыносима сама мысль о том, что она выйдет замуж за Чарльза. Да она не в силах вытерпеть его прикосновение!

С дрожью она вспомнила, как он впервые поцеловал ее вскоре после помолвки. Дядя Лоренс и тетя Дафна отправились с Лидией на какие-то танцы при луне к кому-то в городке. Мора осталась дома под предлогом головной боли. В тоске по Россу, который уехал куда-то в Пенджаб, она бесцельно бродила по притихшей резиденции, а потом по настоянию Миры искупалась и вымыла голову. Вопреки протестам айи не уложила волосы в прическу, когда они высохли. Зачем? Она никуда не собирается идти.

Уже настала темнота, когда она уселась в гостиной почитать. Ночные бабочки кружились возле лампы на столе. Она сидела в кресле и думала о Россе.

Мора не услышала, как вошел Чарльз. Он ненадолго остановился в дверях, увидев, как она сидит, задумавшись, и золотисто-рыжие волосы ниспадают ей на плечи и спину. Он до сих пор не видел ее непричесанной. Какой невинностью сияет она вся в тонком муслиновом платье, подчеркивающем стройность талии. Низкий вырез открывает нежную шею и верхнюю часть груди с ложбинкой посредине.

Повелительным жестом отослав чуппрасси, Чарльз беззвучно подошел сзади и склонился над спинкой кресла. Сдвинув в сторону блестящие золотые пряди, он прижался губами к шее Моры.

Задохнувшись, Мора ускользнула от него и сбежала на другой конец гостиной, обойдя стол, так что теперь он разделял их.

– Разве так встречают будущего мужа?

– Извините. Вы меня напугали, вот и все.

Чарльз смотрел, как она собирает массу рыжих кудрей и поднимает ее, чтобы как-то уложить.

– Не делайте этого.

Ее руки замерли, она посмотрела на Чарльза вопросительно.

Он подошел к ней, взял прядь блестящих волос и намотал себе на пальцы.

– Я никогда не видел вас с распущенными волосами. Мне очень нравится. – Голос у него сделался хриплым. – Оставьте так для меня.

Он притянул Мору ближе к себе и обнял за талию. Губами он искал ее губы, и Мора как бы по обязанности подняла к нему лицо, испытывая какое-то непонятное чувство удовлетворения, оттого что теперь Росс уже не будет единственным мужчиной, который ее целовал.

Чарльз со стоном прижал к ее губам свои губы. Какие они сладкие, раскрытые, теплые и ждущие.

Но в следующую секунду он поднял голову. Зрачки его расширились от страсти, хотя выражение лица уже не казалось томным.

– Я еще плохо знаю вас, дорогая, но уже могу точно определить, когда вы не радуетесь. Расслабьтесь немного, прошу вас.

Он поцеловал ее снова, прижав очень тесно к себе. Ее волосы упали ему на руки, душистое облако, от которого у него кружилась голова. Мора старалась откликнуться, принять поцелуй, но Чарльз чувствовал, что внутренне она противится его страсти.

– Ну же, Мора, – пробормотал он, откидывая голову назад, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. – Поцелуй меня.

«Маленькая Жемчужина, – донеслось до Моры эхо из прошлого, – поцелуй меня...»

Сдавленно ругнувшись, Мора высвободилась из объятий Чарльза.

– Не могу! – прошептала она скорее себе, чем ему.

Чарльз уставился на нее с приоткрытым ртом. Ни разу в жизни он не получал подобного отпора – и от кого, от собственной невесты! Он вспыхнул. Господь Всевышний, он пылал страстью к этой рыжей ведьме с того самого мгновения, как впервые увидел ее! Долго мечтал уложить ее в постель, а теперь приходится волей-неволей признать, что не удастся добиться этого, пока они не поженятся. Как она смеет вести себя так, будто его близость ей не по вкусу?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю