Текст книги "Уроки вожделения (СИ)"
Автор книги: Элла Казанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Элла Казанова
Уроки вожделения
Пролог
Сердце грохотало о ребра с такой силой, что грозило вот-вот проломить их, ладони вспотели, в ушах шумело, а напряжение достигло невыносимого накала.
Тогда сидящий за столом мужчина первым нарушил тишину.
– И чем же обязан вашим визитом в столь неурочный час, мисс Эштон?
Стоящая в центре комнаты девушка прерывисто втянула воздух, но ответила спокойным негромким голосом.
– Думаю, вы знаете, зачем я пришла, лорд Кройд.
Мужчина приподнял уголок губ и откинулся в кресле, не отрывая от нее холодного взгляда. Его гладко выбритое лицо осталось совершенно бесстрастным, только в глазах зародилось, какое-то глубокое пугающее мерцание.
– Не имею ни малейшего представления. Просветите меня.
Ее пальцы слегка подрагивали, а жар камина опалял и без того пылающие щеки, но Ара не отводила прямого взгляда. Хотя кабинет был довольно просторным, а от маркиза ее отделяло не меньше полудюжины шагов и широкий полированный стол, девушке казалось, что они стоят вплотную, что он заполнил собой все пространство, что она чувствует на своей коже его дыхание.
Крупная широкоплечая, но не массивная фигура – тело зверя, по ошибке заключенное в костюм джентльмена, – коротко стриженные вопреки моде волосы, отливающие сталью, словно припорошенные вечным инеем, и обманчиво мягкие движения. Этот мужчина вызывал в ней неприязнь и… неконтролируемый страх. Маркиз был похож на затаившегося хищника: расслабленная поза, ленивое движение пальцев, которыми он крутил сигару, словно раздумывая, закурить или положить обратно в шкатулку – все было призвано продемонстрировать, что разговор ему неинтересен, почти скучен. Вот только серые глаза, неестественно светлые, почти прозрачные, пристально наблюдали за каждым жестом Ары, а тонкие ноздри время от времени трепетали, словно втягивали аромат добычи.
И от этого взгляда, от загустевшего воздуха, от смеси запахов – сигары, горячих углей, дорогого парфюма, а за всеми ними запаха этого мужчины, – волоски на ее шее поднимались, а пальцы в перчатках потели, но девушка не позволяла страху прорваться наружу, отразиться на лице.
– Полгода назад вы просили у отца моей руки, – тихо начала она. – И вам было отказано.
На последнем слове ее голос все-таки дрогнул, а уголок рта маркиза приподнялся еще немного. Его пальцы небрежно вернули сигару в шкатулку.
– Вы передумали? Боюсь, я тоже: понял, что брак не для меня. – Крышка ящичка захлопнулась с громким щелчком, как мышеловка. – Да и обстоятельства, увы, переменились: дочь преуспевающего графа была куда, как более завидной партией, чем дочь разорившегося и, по слухам, находящегося на грани помешательства.
Ара на миг прикрыла глаза – этого ответа она ожидала, – и продолжила.
– Да, была. До того отказа. До него у нас действительно все шло хорошо. А через неделю после… сгорели отцовские фабрики.
– Несчастья случаются сплошь и рядом, достаточно одной случайной искры, – насмешливо заметил маркиз, откидываясь в кресле.
Ара не думала, что можно ненавидеть еще сильнее. Оказывается, можно.
– Целых пять сгорели в одну ночь. А еще через месяц богатейшая медная жила резко истощилась.
Последнюю фразу девушка произнесла с легким удивлением. Если одновременные пожары на фабриках еще можно было объяснить слаженным поджогом, то, как объяснить истощенную жилу, она не понимала, но чувствовала причастность сидящего напротив и даже не предложившего присесть ей мужчины.
– И в этом тоже виноват я? – приподнял бровь он.
– Фермеры один за другим отказались от аренды и съехали с земли, а отца исключили из клуба, который посещал еще его прадед.
– Должно быть, за долги, – вежливо заметил маркиз.
Девушка не отрывала от него серьезного взгляда:
– Возможно, я многого не понимаю, но далеко не глупа, лорд Кройд. Поэтому это я вас спрашиваю: чего вы хотите?
Мужчина не торопился с ответом, лениво рассматривая ее, и Ара еле сдерживалась, чтобы не стиснуть пальцы в кулаки. Ни один джентльмен не позволил бы себе так откровенно ее разглядывать! Но маркиз, разумеется, не джентльмен.
– Снимите плащ, – негромко велел он.
Помедлив, Ара потянула за тесемки и позволила плотной ткани соскользнуть на пол. Взору маркиза открылся ее обычный повседневный наряд: наглухо застегнутое платье с высоким воротом-стоечкой, сколотым камеей, а из-под длинного подола не видны даже кончики туфель. Каждый дюйм кожи укрыт тканью, открытым оставалось только лицо, но Ара чувствовала себя сейчас такой уязвимой, словно стояла перед маркизом в нижней сорочке или… вовсе без нее. Одним только взглядом этот мужчина словно сдирал с нее тонкий муслин, трогал, щупал, прикасался, оставаясь на месте. Взгляд спокойно опустился к ее груди, задержался, а потом снова поднялся к лицу.
– Снимите перчатки и шляпку.
Ара снова послушалась, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, а виски сдавливает все сильнее.
Распустила атласный бант под подбородком, сняла и положила в кресло боннет. Мягкий завиток упал на плечо, тогда, как остальные волосы остались собранными в высокую простую прическу. Перламутровые пуговички, которых на каждой перчатке насчитывалось ровно двенадцать штук, долго не давались дрожащим пальцам, но мужчина не подгонял.
Безмолвно наблюдал за каждым ее движением, и тишину нарушал лишь шелест ткани и шорох пламени в камине. На стенах гуляли тени, словно всматривались в происходящее, а булавка в шейном платке маркиза вспыхивала обжигающим янтарем.
С каждой секундой Аре становилось все труднее дышать. Голова кружилась, в горле пересохло, и внутри все изнемогало от глупого желания обхватить себя за плечи, закрыться от того непонятного, пугающего и подавляющего, что исходило от этого мужчины, схватить плащ, выскочить в ночь и бежать, бежать без оглядки до самого дома, лишь бы больше не видеть ледяных колющих инеем глаз, внушающих ей такой животный ужас пополам с ненавистью.
Избавившись от второй перчатки, Ара снова застыла, но на этот раз опустила глаза, не в силах больше смотреть ему в лицо. Особого облегчения ее оголившимся нервам это не принесло: она ощущала маркиза каждой клеточкой своего существа, ощущала, как оседают пылинки на шторы, как огонь выедает нутро углей в камине, как мягкий ворс ковра упирается в кожаные подошвы туфель, и мастика впитывается в свеже-отполированную мебель.
– А теперь скажите, Дэйнара, мне отказал ваш отец или… вы? – в мужском голосе больше не звучало и тени насмешки.
Ара не видела смысла лгать, да и, что-то подсказывало, что маркиз сразу почует фальшь.
С трудом, но все же она подняла глаза, вновь посмотрев прямо.
– Отец сомневался… – она запнулась, – из-за вашей репутации.
– А вы?
– А я не сомневалась. Я уговорила его отказать вам.
Повисла тишина, и, казалось, даже пламя в камине застыло, боясь шевельнуться и привлечь внимание хозяина дома.
В кабинете стало тихо. Очень-очень тихо. И, как-то темно… Только глаза маркиза светились двумя пульсирующими точками, вгрызаясь в глаза Ары, не отпуская их, пока кончики его пальцев выбивали дробь по столу.
Но спросил он прежним холодным бесстрастным тоном:
– Итак, что вы готовы мне предложить?
Ему не нужно было пояснять вопрос: Ара ждала его, пожалуй, с той самой секунды, как переступила порог этого кабинета четверть часа назад. Нет, еще раньше, дома, когда приняла решение.
– Себя.
– Кажется, мы уже выяснили, что брак меня более не интересует.
Маркиз явно не собирался ей помогать, хотя, конечно, все прекрасно понял.
– Я тоже не о браке, лорд Кройд.
– А о чем же?
– Я сделаю то, чего вы от меня хотите.
– Наивное и безрассудное дитя: вы так уверены, что знаете все о моих желаниях?
Ара не будет играть в его игры. Она пришла сюда не за этим, и хватит уже оттягивать, пора покончить с фарсом.
– Я проведу с вами ночь. И позволю делать с моим телом все, что пожелаете. Если взамен вы оставите меня и мою семью в покое.
Он смотрел на нее так долго, что Ара, у которой то темнело, то плыло перед глазами, а в груди давило и обрывалось, внезапно испугалась, что все-таки лишится чувств. Унизительно и мелодраматично.
А потом маркиз откинул голову и расхохотался. Звук буквально разорвался в напряженной тишине кабинета и показался таким чужеродным, что девушка вздрогнула.
Отсмеявшись, маркиз вновь устремил на нее взгляд, в котором не было ни капли веселья – все тот же холод, – и медленно произнес, глядя Аре в глаза.
– Когда я имею женщину, то хочу, чтобы она стонала и текла от удовольствия подо мной. Чтоб не заматывалась в монашеские тряпки, а хорошо знала, любила и принимала свое тело, и желала меня до исступления, чтобы умела дарить и получать наслаждение. А вы ведь к тому же еще и девственница, верно? – Последнюю фразу он произнес так, словно это был недостаток.
Ара вспыхнула от стыда – никогда прежде она не слышала таких откровенных слов ни от кого и даже не все поняла, – а еще ярости: какое он имеет право даже сомневаться в ее чести?! Впрочем, ответа маркиз не ждал, продолжив:
– Исходя из этого, а также из того, какой ненавистью горят ваши восхитительные глаза, заключаю, что ни вы, ни я не получим удовольствия от реализации вашего интересного, но, увы, не заманчивого предложения. Уж простите, если разочаровал: вы, как вижу, подготовились – даже платье светлое надели, собираясь принести себя в жертву чудовищу. Но ни в эту, ни в другие ночи мне не нужна девушка, которая будет, сцепив зубы, терпеть мои ласки, считая секунды до окончания постыдного, по ее мнению, акта, почитая себя праведницей и великомученицей. Иными словами, прекрасная Дэйнара, мне не нужно бревно на костре моей похоти.
Он замолчал, глядя на нее спокойно и отстраненно, Ара же чувствовала, что задыхается. Наверное, та же подруга Сесиль в такой ситуации ударилась бы в слезы или и впрямь лишилась чувств, но Аре хотелось схватить с каминной полки роскошную вазу и швырнуть в голову маркизу. Стереть это выражение превосходства и ледяного безразличия с его лица.
Вместо этого девушка резко развернулась и бросилась к выходу, позабыв про плащ и шляпку с перчатками. Но стоило потянуть дверь на себя, как чужая рука захлопнула ее до щелчка, а сама Ара оказалась притиснута спиной к створке, и по обеим сторонам от головы прижались ладони маркиза, поймав в ловушку.
Щеку обдало горячее дыхание, а лицо мужчины оказалось так близко, что она могла рассмотреть светлые, будто тоже прихваченные инеем, кончики ресниц, и даже через платье чувствовала тяжелый жар его тела, от которого ее отделяла лишь тонкая ткань.
Сердце колотилось, как сумасшедшее, от испуга и непонимания: как он мог оказаться рядом так быстро? Так нечеловечески быстро? Ведь секунду назад расслабленно сидел за столом…
Девушка даже не сразу поняла, что погасли все светильники и камин – только угли мерцали в очаге рассыпавшимися рубинами, бросая на маркиза красноватые отблески.
В лице мужчины не осталось ни капли ледяного безразличия: теперь он хватал ртом воздух, пытаясь справиться с дыханием, сбившимся вовсе не от быстрого бега, а в глазах отражался такой голод, что Аре стало плохо.
– Выпустите меня, – потребовала она дрогнувшим голосом. – Вы ведь уже добились того, чего хотели: унизили меня, доказали превосходство, отомстили. Так, что еще вам от меня нужно?
Он склонился ниже, совсем низко, приблизив лицо вплотную.
– Думаете, мне нужно было это? – в его охрипшем голосе, казалось, проскользнуло легкое удивление. – Отомстить?
Ара была вконец сбита с толку, а думать, когда дрожишь от неконтролируемого ужаса, и любое неосторожное движение грозит соединить их губы и тела, не получалось.
– Если не это, тогда, что? Вы ведь отклонили мое предложение, а больше мне нечего предложить.
Маркиз все-таки не выдержал и ткнулся носом в ямку у основания ее шеи, втянул аромат кожи, и Ара застыла, чувствуя, как ключицу плавит жар его дыхания, а по спине сползает ледяной пот, и дрожат колени.
Мужчина наконец поднял голову, но не отстранился.
– Вы меня боитесь?
– Нет.
– Боитесь, – без улыбки констатировал он. – Я почувствовал это еще с другого конца комнаты. И правильно делаете: я не тот, перед кем можно помахать красной тряпкой, а потом сбежать.
Ара не ответила, потому, что он был прав. Только смотрела в пронзительно-светлые глаза, в которых схлестнулась вечная мерзлота зимнего океана и жар раскаленной добела стали. Наверное, она боялась не его, а того зверя, который прятался внутри, и которого она инстинктивно чувствовала за всем этим внешним лоском и обманчивой сдержанностью.
И судя по срывающемуся дыханию, по напряженным мышцам, по хриплому голосу, маркизу непросто было сдерживать этого зверя.
Наконец он немного отстранился, не убирая ладоней от стены.
– Я не отказывался. Лишь сказал, что не желаю женщину, которая не желает меня. Но у меня есть к вам иное предложение.
– Какое?
– Вы на месяц переселяетесь в мой дом. Не в этот, – добавил он, заметив, как она огляделась и нахмурилась. – Моей целью не является оповестить весь город, что вы живете у меня. В загородный особняк.
Девушка настороженно смотрела на него.
– В качестве кого?
– Моей гостьи.
– Переселюсь и… что потом? Что я должна буду делать в этом вашем доме, и, что ждет меня через месяц?
– Будете выполнять небольшие… задания. Или, скажем так, уроки. А еще отдыхать, гулять на свежем воздухе, вести привычный образ жизни, насколько это возможно, делить со мной трапезы, постель, а в конце указанного срока покинете мой дом. И акции вашего отца, вложенные в оставшиеся две фабрики, резко подскочат в цене, владельцы клуба принесут ему свои самые горячие извинения за досадную ошибку, как и арендаторы, а медь вернется в жилу.
За этим будничным перечислением девушка даже не сразу уловила главного. Уловив, не сдержала горькой усмешки.
А ведь на, какую-то долю секунды она почти поверила, что он действительно предоставляет ей выбор.
– Значит, несмотря на свое глубокое отвращение к бревнам, вы все-таки собираетесь принудить меня разделить с вами постель.
– Вы не поняли: я не буду вас принуждать. Вы сами этого захотите.
Мгновение-другое Ара пыталась осмыслить услышанное, а потом чуть не расхохоталась, хотя веселье было последним, что она сейчас испытывала. Девушка с вызовом вздернула подбородок:
– А если не захочу?
Маркиз слегка пожал плечами.
– Тогда через месяц просто уедете обратно домой, в лоно семьи, дела которой резко поправятся. Но вы захотите, мисс Эштон.
Сам факт, что она ведет с маркизом этот безумный разговор, не укладывался в голове. Но на кону было больше, чем ее бесчестье. Гораздо больше.
– И если я соглашусь жить у вас, вы обещаете, что не будете касаться меня?
– Такого обещания я дать, разумеется, не могу. Прикосновений не избежать.
Ара сделала глубокий вдох. Эта беседа, вся эта ситуация не умещалась в ее привычную картину мира, где практически единственным законным поводом для прикосновений между незамужними девушками и молодыми людьми являлись танцы на балах, а речи джентльменов отличались деликатностью и предупредительностью.
– Я имела в виду прикасаться ко мне, как мужчина к женщине, заставлять против воли.
– То есть трахать вас, иметь, заниматься любовью? – бесстрастно уточнил маркиз.
Ара сцепила зубы.
– Да.
– Как я уже сказал: только если вы сами захотите.
И снова пауза, в процессе которой Ара собиралась с духом на то, на, что внутренне уже решилась, а маркиз просто молча смотрел на нее.
– Как я объясню свое месячное отсутствие дома?
Оба знали, что означает этот вопрос: согласие дано.
– Вы же неглупая девушка, как сами любезно сообщили мне. Вот и придумайте. – Маркиз убрал ладони, отстранившись, и дикое напряжение, державшееся между ними, а заодно державшее Ару на ногах, исчезло, и девушка чуть не сползла вниз по двери.
Маркиз тем временем вернулся к столу и нажал кнопку вызова.
– Чтобы ни у вас, ни у меня не возникло искушения нарушить соглашение, скрепим его официальным договором.
Ара вдруг заметила, что все светильники снова горят, рассеивая мягкие круги света, а в камине весело танцуют языки пламени, словно празднуя победу хозяина.
В кабинет, негромко постучав, проскользнул незаметный мужчина неопределенных лет в таком же незапоминающемся, как вся его внешность, сюртуке и зауженных брюках.
– Варэнс, прошу засвидетельствовать наш с мисс Эштон договор.
Мужчина склонил голову в молчаливом согласии, а Ара дернулась, нервно воззрившись на мужчину.
– Не волнуйтесь, мисс Эштон. Варэнс работает у меня не только потому, что он лучший стряпчий в округе, но и потому, что умеет держать язык за зубами. Не так ли Варэнс?
– Точно так, милорд, – прошелестел тот, уже вытаскивая документ.
И Ара почти не удивилась, увидев заранее подготовленный подробный договор.
Она честно попыталась вникнуть в него, но смысл фраз ускользал…
Он знал. Маркиз с самого начала знал, что все так и будет. И она лишь тешила себя иллюзией, что сама приняла решение прийти сегодня сюда, предложить себя, тогда, как это он привел ее, он сделал все, чтобы у нее не осталось другого выбора.
Четко спланированная партия, а шахматы Аре никогда не давались…
– Прошу, мисс, будьте любезны приложить безымянный пальчик левой руки сюда. Нет-нет, просто приложить, – стряпчий забрал у нее перо, которое Ара уже поднесла к странице, и девушка, слегка недоумевая, выполнила указание.
Палец кольнуло, и на бумаге, там, где обычно ставится роспись, расплылось пятнышко крови. Сквозь рисунок папиллярных узоров проступил, подобно водяному знаку, герб Кройда – готовящийся к прыжку барс.
Маркиз смочил в коньяке и протянул Аре платок, который она машинально прижала к пальцу, слегка поморщившись, и тоже оставил на договоре эту странную подпись.
– Знаете, в древности существовало поверье, что от безымянного пальца левой руки идет вена прямо в сердце. Поэтому именно на него надевают обручальные кольца, и поэтому такой договор нельзя нарушить.
Ара не собиралась вести с ним светские беседы. Снова облачившись в плащ и шляпку, она застегивала пуговички на перчатках.
– Я очень устала, лорд Кройд, и с вашего позволения хотела бы вернуться домой.
Это не было просьбой: она просто сообщала ему, что уходит.
Подвезти ее до дома он, конечно, не предложил, да и Ара отказалась бы.
Направляясь к двери, она чувствовала странное… сопротивление, так, что приходилось прикладывать остатки сил на преодоление этого короткого пути. Словно между ней и маркизом теперь протянулась нить, и с каждым шагом, удалявшим Ару от него, нить натягивалась все сильнее, доставляя дискомфорт.
Стряпчий, склонив голову, открыл перед ней дверь.
– Помните, мисс Эштон, завтра в три по полудни на постоялом дворе «Золотой бык» вас будет ждать экипаж, – раздался за спиной негромкий голос маркиза. – И не советую менять решение в одностороннем порядке. Это может оказаться… крайне болезненно.
Ара на миг замерла, а потом, не оборачиваясь, вышла из кабинета.
Снаружи грохотал дождь, затягивая город пеленой, и в этом буйстве стихии девушке тоже почудился недобрый знак.
Проскользнув в дожидавшийся ее наемный экипаж, Ара буквально упала на сидение и прислонилась пылающим лбом к прохладному стеклу. Что же она натворила…
Глава 1
Ара почему-то думала, что, что-нибудь обязательно ей помешает… надеялась, что помешает. Разразится гроза и размоет дороги, или маменька заявит, что никуда ее не отпустит, потому, что именно сейчас у нее разыгралась одна из тех жутких мигреней, от которых отец предпочитал спасаться на встречах с арендаторами, когда те у него еще были, и только Ара может подавать ей сердечные капли и читать вслух…
Но несмотря на сырость из-за прошедшего накануне дождя, погода стояла ясная, а маменька, когда Ара, запинаясь, сообщила, что Сесиль пригласила ее на месяц погостить в своем поместье, обронила лишь:
– Ах, дорогая, чудесная идея, не забудь захватить парочку шалей. В этих больших старых домах вечно сквозняки…
И запахнув поплотнее на груди концы собственной шали, уставилась в окно, наблюдая за гуляющими и редкими экипажами.
Матушка Ары была из тех хрупких созданий, которые предпочитали большую часть жизни проводить на кушетке, кутаясь в теплую одежду и предаваясь меланхолии. Она даже подруг принимала полулежа, жалуясь на нескончаемые мигрени, нервы и приступы слабости. Впрочем, подруги охотно поддерживали эти темы, тоже не отличаясь особо крепким здоровьем…
Разговор с отцом вышел очень схожим, и сердце Ары сжалось: прежде энергичный полный сил и планов мужчина за, каких-то пару месяцев превратился в собственную тень. Все чаще замирал прямо во время разговора на полуслове или на прогулке, как бы обращая взор внутрь себя и все меньше интересуясь тем, что происходит вокруг.
И Ара чувствовала вину… Нет, она не сожалела о том своем отказе маркизу. Она сожалела лишь о последствиях, которые это имело для ее семьи.
Горничную и камеристку Ара не взяла, сообщив, что Сесиль обещала ей своих, и, кажется, девушки приняли это на свой счет: укладывая чемоданы, они вздохами и взглядами всячески выказывали обиду.
Что они скажут в следующем месяце, когда получат расчет, потому, что отец Ары более не в состоянии выплачивать им жалованье? За ними последуют лакеи, младшие горничные, посудомойки, кухарка, экономка… Ара встряхнулась, не позволяя этим мыслям завладеть собой.
– Все ли готово? – обернулась она от окна.
– Да, мисс Эштон. И Джером уже подал экипаж.
– Хорошо.
Их верный Джером предложил ей руку, подсаживая в карету, и покачал головой.
– Вы уж не серчайте на старого ворчуна, мисс, но не следует вам ехать одной, хотя б Анну с собой возьмите. Она, конечно, дуреха, но, какая-никакая компаньонка в дороге…
Только такой заслуженный слуга, искренне любящий эту семью, при которой состоял еще его отец, мог допустить такую вольность без опаски наказания.
– Не волнуйся, Джером, – Ара спокойно улыбнулась старику, хотя на душе скребли кошки, – на постоялом дворе меня будет ждать экипаж Сесиль с горничной.
Дверца захлопнулась, карета качнулась, снимаясь с места, и застучала колесами по брусчатке. А примерно через полчаса булыжные мостовые закончились, сменившись сельской грязью. Указанный постоялый двор располагался примерно в часе езды от города. Ара откинулась на сидение и прикрыла глаза, усилием воли унимая дрожь и твердя себе: «Я все сделала правильно, я все сделала правильно…»
* * *
Они прибыли намного раньше назначенного времени, и экипажа маркиза еще не было на месте. В дороге набежали облака, и задул сильный ветер, раскачивая скрипучую вывеску, на которой был изображен золотой бык, тянущийся к кружке пива. Возницы кучковались, согреваясь элем и разговорами – судя по взрывам смеха, не совсем приличными, – пока меняли их лошадей, и проводили взглядами одинокую девушку. Ара плотнее закуталась в плащ и решительно направилась к крыльцу.
Джером наотрез отказался покидать ее, пока не прибудет экипаж мисс Сесиль, и Ара сказала, что в таком случае подождет его в комнате наверху.
Слуга остался на первом этаже, а девушку расторопная хозяйка проводила в опрятную, хоть и скудно обставленную, комнату для путников и предложила подать обед, но Ара попросила лишь стакан воды и устроилась возле окна. Погода стремительно портилась, на оконное стекло падали первые капли, и сквозь них проступало лицо маркиза – голодное, жаждущее, пугающее, как в тот момент, когда он прижал Ару к двери…
Девушка поежилась, почувствовав, что снова начинает дрожать. Укол на пальце, как ни странно, полностью прошел, даже точки не осталось, но Ара непонятным образом чувствовала его, а еще чувствовала тонкую, тоньше волоса, ниточку, протянувшуюся от него к сердцу, хотя она не смогла бы объяснить это ощущение.
Девушка ни капли не верила в то, что действия маркиза продиктованы не местью. Если это не месть, то, что тогда? Просто Его Сиятельство развлекается: ему мало унизить Ару словами, он хочет полностью ее растоптать. Развратить, опустить до своего уровня, чтобы больше никто и никогда не посмотрел на нее с почтением, чтобы больше никто не захотел взять в жены…
Но это сейчас неважно. Ара все вынесет, главное, чтобы маркиз сдержал обещание и отстал от их семьи, вернул отцу положение, без которого, чувствовала девушка, тот долго не протянет. Дождь и ветер крепчали, дышать становилось все труднее, а сомнения возрастали с каждой секундой.
Сдержит слово? О господи! Неужели она действительно поверила, что такой, как лорд Кройд – у которого даже фамилия под стать, фамилия хищника, – выполнит обещание? Поверила, что он станет придерживаться, какого-то глупого договора, несмотря на ту историю в игорном доме и историю с мисс Коннорс, и… мало ли сколько еще подобных на его счету! Никакие договоры ему не указ. Головокружение усиливалось, боль в пальце нарастала, а на сердце словно кто-то давил, так, что воздуха уже не хватало.
Она совершила ошибку! Надо немедленно разыскать Джерома и сказать, что они возвращаются домой! Ара резко вскочила, задев стакан с водой и не обращая внимания на приступ дурноты, когда казалось, будто в сердце вгоняют раскаленную спицу, выбежала из комнаты, слыша, как позади вдребезги разбилось стекло.
На первом этаже слуги не оказалось – хозяйка сказала, что он вышел по природной нужде на задний двор, – и девушка бросилась туда же. Ветер тут же сорвал с головы капюшон плаща, а дождь хлестнул лицо ледяными струями. Ара прижимала ладонь к груди, где жгло так, что мир расплывался перед глазами, и сердце, казалось, вот-вот лопнет, а с безымянного пальца словно по ниточке сдирали кожу.
– Джером! – крикнула она, озираясь и пытаясь перекрыть шум дождя. – Где ты?
Тот не отзывался, и девушка бросилась к их экипажу, решив дождаться слугу внутри. Уже показались очертания карет, и она почти различала фамильную, до которой, наверное, не добежит, потому, что очередная ввинчивающаяся в сердце спица, остановит его биение раньше, но тут прямо из темноты на нее выскочил экипаж.
Заржали кони, над самой головой взметнулись чудовищные копыта, и возница едва успел обогнуть девушку, так, что Ару только брызгами обдало.
Экипаж мгновенно остановился, и дверца распахнулась.
– Мисс Эштон? – позвал глухой голос с козлов. – Его Сиятельство ждет.
Ара, все еще оглушенная болью и испугом, кутаясь в плащ дрожащими руками, задрала голову, но из-за дождя, различала только контуры.
– Джером… мне нужно предупредить слугу.
– Его предупредили, ваш экипаж сейчас на полпути домой.
Дальше все запомнилось, как-то отрывками, и пришла в себя Ара уже в экипаже, стремительно увозящем ее прочь от постоялого двора «Золотой бык» и прежней спокойной и предсказуемой жизни.
* * *
Маркиза в карете не оказалось, как и слуг, чему Ара порадовалась – сейчас ей хотелось побыть одной. Впрочем, чего она ждала: что лорд Кройд лично приедет за ней и, едва фонари постоялого двора останутся позади, набросится и обесчестит? Хотя такой вариант тоже не исключала…
Следующим пришло осознание, что палец больше не горит огнем, и на грудь ничто не давит. Осталась только тянущая даже не боль – след недавно пережитой боли, и Ара не была уверена, остался ли он в теле или только в голове. Главное, что мука, которая терзала ее с того мига, как накатили сомнения в принятом решении, прекратилась. И слава богу: Ара бы долго не выдержала!
Дорога тянулась и тянулась однообразными скрытыми пеленой дождя пейзажами, и не то, чтобы девушка стремилась поскорее оказаться наедине с маркизом, но обрадовалась, когда с холма открылся вид на его дом. «Вид» громко сказано: спустившиеся сумерки и непогода позволили разглядеть только множество освещенных окон, словно бы подвешенных в тумане ливня, но даже их количество и количество труб, к каждой из которых был подведен камин, говорило о достатке лорда Кройда.
Если ему и нужно было, когда-то приданное Ары, то явно не для того, чтобы выбраться из нищеты…
Маркиз не вышел встречать – то ли давал ей время прийти в себя, то ли подчеркивал таким образом незначительность ее приезда.
Встретили Ару расторопные, но молчаливые слуги, которые сразу препроводили ее в отведенные покои. Слишком уставшая после дороги и пережитого, она едва замечала залы, по которым ее вели. Обстановка запомнилась не конкретными деталями, а общим впечатлением: роскошная и… подавляющая. Как сам маркиз.
Семья Ары тоже далеко не бедствовала до встречи с лордом Кройдом, однако девушка привыкла к светлым интерьерам, тонким пропорциям, женственной мягкости – обстановкой всегда занимались они с маменькой, – но от жилища маркиза веяло совсем иной энергетикой: подчеркнуто мужской, тревожащей, даже агрессивной.
Паркетные полы из темного ореха, бархатные шторы, массивные камины и блеск многоярусных люстр – Аре казалось, что она кожей чувствует все эти поверхности.
Вопреки ожиданиям ее покои оказались больше похожими на то, к чему девушка привыкла, и состояли из спальни и соединенной с ней гостиной. Просторные эркерные окна, камин из белого мрамора, бюро для письма, кушетка… На кровать за полуоткрытой дверью Ара старалась не смотреть. Она остановилась перед камином в нерешительности, грея озябшие руки и не зная, что делать дальше, в, каком положении будет здесь жить, и имеет ли право отдавать приказы слугам.
Проблему решила горничная Мари, которая сообщила, что с минуты на минуту для мисс Эштон будет готова ванна. Мимо уже сновали девушки с ведрами. Только, когда Мари помогла снять тяжелый влажный плащ, верхнее платье и корсет, Ара поняла, насколько промокла и продрогла. Но от помощи в купальной отказалась. Кажется, Мари удивилась, но Аре не хотелось, чтобы ее касалась чужие слуги в этом чужом доме.
Большая фаянсовая ванна ждала ее в смежной комнатке, распространяя приятный травяной аромат. Снять последние детали – холодные липнущие к телу чулки, белье и нижнюю рубашку, – оказалось настоящим блаженством. Ара опустилась в горячую исходящую паром воду и прикрыла глаза, позволив себе насладиться последним мигом, когда она принадлежит самой себе. Но лишь мигом.
Омывалась она торопливо, чувствуя напряжение и посекундно оглядываясь на дверь купальни, которая так и не открылась.
Наверное, в воду были добавлены, какие-то масла, потому, что кожа после нее лоснилась, как шелк, и благоухала. А еще стала сверхчувствительной, поэтому пушистое мягкое полотенце почти царапало.
В гостиной Ару уже ждала Мари с высушенной у огня почищенной одеждой и сообщением, что маркиз ждет ее к ужину. Он не спрашивал, устала ли она с дороги и нуждается ли в отдыхе. Просто ставил перед фактом. Но Ара знала, на, что идет, поэтому спокойно кивнула служанке, сделав вид, что находит происходящее естественным.
Пока, что Мари обращалась с ней почтительно, как с гостьей, но много ли пройдет времени, прежде чем Ара начнет различать на ее лице оскорбительные усмешки и презрение? Слуги ведь не настолько слепы, чтоб не сделать выводов, в, каком качестве молодая девушка может проживать в доме неженатого мужчины, да еще и без компаньонки.
