Текст книги "«Ахматовская культура» или «Не ложи мне на уши пасту!»"

Автор книги: Елизавета Михайличенко

Соавторы: Юрий Несис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

17. Вестерн

Уже третий день шел изнурительный торг. Вувос похудел и издергался. А Умница все время жрал на нервной почве и округлился. Елка большую часть времени торчала в пустом доме в Аль Азарии, ожидая звонков. Мне удалось по своим каналам выяснить, что звонили только по телефонам-автоматам, из разных мест, говорили не больше трех минут. Халиль был очень осторожен и далеко не глуп. Мы с Вувосом добывали реквизит. Далеко не всегда легально.

Ленка давала Умнице уроки вождения, потому что хоть права у него и были, за рулем он в жизни не сидел. Я старался не думать, чему она его может научить – пятьсот метров как-нибудь проедет, а там, если выживет и возомнит, что умеет кататься – его проблема. В остальное время Ленка смотрела на нас, как на покойников, мужественно плакала и готовила мои любимые блюда, которые большей частью сжирал Умница. Хорошо еще Софья Моисеевна неожиданно укатила в предсвадебное путешествие в Эйлат.

Халиль не желал расставаться с Номи не убедившись, что получил именно «ахматовскую культуру», а не какой-нибудь гепатит. Проверять он хотел по полной программе, в том числе на биологической модели, что могло занять несколько недель. Мы категорически не соглашались выпускать из рук «вирус», не получив в руки заложницу. Ни угрозы, ни видеокассета с просьбой Номи забрать ее на нас не действовали, да и не могли подействовать – вируса-то у нас не было. Переговоры зашли в тупик, Елке даже удалось поспать.

Умница утверждал, что есть тонкие экспресс-методы, каждый из которых недостаточно надежен, но если применить несколько, да так, чтобы мы не знали какие именно, то подделка выявляется с очень высокой надежностью. Он был уверен, что Ахмат вошел в долю с Халилем и уже подал ему эту идею.

– Если это серьезная террористическая организация, а не дворовая шпана, – вещал он между заглатываниями и откусываниями, – то добыть нужное лабораторное оборудование и материалы для них гораздо проще, чем для вас эти вот бронежилеты!

Умница оказался прав, профессионал все-таки. Елка еще спала, когда раздался телефонный звонок, и Халиль дружелюбно поприветствовал меня:

– Ты просил позвонить, когда буду в окрестностях.

Правильно я тогда отметил – запомнил-таки, подлец, телефончик.

– А ты уже в окрестностях?

– Ну, не совсем. Ты знаешь, мы нашли способ проверить за двенадцать часов. Это вас устраивает? Ты пока подумай, а я перезвоню.

После еще нескольких коротких звонков, мы договорились о времени, месте и способе обмена. Самым трудным было настоять, что Вувос явится не один, и что мы будем с оружием. Номи мы получали тут же, в обмен на термос, но без права выхода из охраняемого дома до окончания проверки. То есть мы соглашались стать хоть и вооруженными, но заложниками на двенадцать часов.

Но и мы потребовали, чтобы с нами в одной комнате находились несколько их человек и пообещали, если что не так, стрелять на поражение.

Вообще-то, все наши требования были так, для правдоподобия торговли. Нам важно было только, чтобы Номи и стволы были в наших руках одновременно, а там… Всем им будет не до Номи, потому что будет кого убивать из тех, кто сам может убить…

Времени нам Халиль дал в обрез – он требовал, чтобы уже через полчаса мы прибыли в известный дом в Аль Азарии. Явно не хотел, чтобы у нас было время на подготовку. А нам оно как раз было необходимо, и я выторговал еще час якобы для того, чтобы привезти вирус из специального места.

Каждый знал, что ему делать. Ленка повезла Умницу к дальнему телефону-автомату. А мы начали неспешно обряжаться.

Хорошо еще, что я не взял трубку, когда зазвонил телефон. Вувос брезгливо протянул трубку Елке.

– Халиль? – удивилась она. – Что-то не то?

Мы с Вувосом синхронно встали по обе стороны от Елки, вслушиваясь.

– Все хорошо, Леля. Я только хотел узнать – ты тоже будешь?

– Ну… да. Конечно.

– Я думаю, ты можешь не приходить. Все, что мы тебя просили, ты сделала. А дальше уже мужские дела. Между двумя народами. Ты мой гость и друг, я за тебя отвечаю и боюсь.

– Почему?

– Да нет, ты не думай. Все идет как надо, с нашей стороны все будет хорошо. Мы играем честно. Но этот твой приятель… Я о нем кое-что разузнал, он эмоционально неуравновешен, психопат. Может сорваться. Нажмет на курок, будет…

– Халиль, – внятно сказала Елка. – Я эту кашу заварила. Я ее буду расхлебывать. До конца.

– О-кей. Я тебя понимаю. До встречи, Леля.

Елка посмотрела на нас и пожала плечами.

– Да что там, – сказал я, – и без этого было ясно, что подлянку готовят…

Когда мы въехали в Аль Азарию, было уже совсем темно. Фонари на улице не горели, да их и не было, да и не улица это была, а, скорее, изрытая строительная площадка с недостроенными домами вокруг. Типичное «незаконное строительство» – застройка без плана, когда строят не чтобы жить, а чтобы заявить права на участок. Недостроенное воспринималось как разрушенное, словно до нас здесь поработали бомбардировщики.

«Форд» с Умницей и «длинным ухом» остался на стоянке у греческого монастыря, неподалеку от могилы Лазаря. Здесь все было давно обжито и тесно.

– Смотри, Фима, – проникновенно сказал Вувос. – Сделай все, как положено. Четко, без самодеятельности.

– Да уж, – нервно хмыкнула Елка. – Второй раз в одном и том же месте никого воскрешать не будут.

На всякий случай мы еще минут на пятнадцать опоздали. В нашем доме света не было.

– Кажется, мы пришли первые, – шепнула Елка.

– Если не считать мордашек десять-двадцать в саду, – обронил я.

Вувос утвердительно кивнул. Он свинтил крышку с термоса, перевернул его и взялся за пробку, демонстрируя готовность применить бактериологическое оружие в любой момент. Елка подсвечивала все это фонариком. Так мы и двинулись к дому через старый сад. Вошли. Елка включила свет. В метре от нас стоял парень с автоматом. Он молча кивнул, и мы прошли за ним через коридор и анфиладу комнат в просторный зал. Без окон. Они были наспех замурованы бетоном. Зато присутствовали четыре мрачные личности с автоматами. Елка изумленно смотрела на бетон – явно еще вчера она его здесь не видела. Мы встретились глазами, и я кивнул, мол, понятно.

– И дверь поменяли, – шепнула она.

Дверь была незаурядная, если не из банка, то из тюрьмы. Открывалась вовнутрь, не выломать. Ручка торчала только снаружи. Я хотел было остаться у двери, но нас с мягкой настойчивостью, на гортанном английском, попросили присесть на стулья у противоположной стены. Не стоило этого делать, но Елка уже двинулась, Вувос с перевернутым термосом за ней, что мне оставалось?

Только буркнуть:

– К стенке нас уже поставили.

Через несколко минут появился Халиль, прямо как товарищ Сталин – усы, френч и девочка в восточной одежде на руках. Номи была сонная, ее явно вытащили из постели и, чтоб не хныкала, сунули какую-то обгрызанную соску.

– Номи! – проникновенно воскликнул Вувос.

Девочка посмотрела на него, вытащила соску, улыбнулась, сказала: «Шалом», а потом положила голову на плечо Халиля, закрыла глаза и снова зачмокала этим огрызком.

Халиль тоже улыбнулся:

– А не мой ли это термос? – он хмыкнул. – У меня для вас прятный сюрприз.

Как мы и договаривались, он прошел с Номи на середину зала. Елка взяла у Вувоса термос и подошла к нему. Поставила термос на пол, забрала слабо цеплявшуюся за Халиля Номи. И не выдержала – вытащила у нее соску. Номи вяло захныкала.

Халиль продолжил:

– Ну вот и все. Можете не ждать результатов проверки. Я ведь понимаю, что жизнью ребенка вы бы не рисковали. Если у вас был вирус, то он сейчас у меня. А если не было, то зачем мне эта девочка? – он театрально развел руками.

Где-то в недрах дома зазвонил телефон. Елка с растерянными глазами несла Номи к нам, подальше от термоса, безмолвно артикулируя губами: «Что делать?» Я и сам колебался. Из коридора что-то прокричали по-арабски. Я различил «Халиль» и «телефон».

– Извините, – сказал Халиль, – меня к телефону. Если можете, подождите минутку. Я барашка зарезал, отметим…

Он вышел из комнаты под нашими напряженными недоуменными взглядами.

Дверь захлопнулась. Я понял, что ждал этого с того момента, когда заметил, что изнутри нет ручки.

– Ручки нет! – ужасным голосом сказал Вувос. – Приехали!

Елка пометалась взглядом по нашим лицам, еще раз взглянула на бетон в окнах и, взвыв:

– Снова?! – бросилась к двери.

Она билась в нее и звала Халиля. Довольно неприятное зрелище. А до этого здорово держалась. Для непрофессионала даже слишком здорово. Арабы ей не мешали, сидели по углам, как манекены. Один, после ухода Халиля, даже автомат положил на пол.

– Что, Леля? – с нескрываемым торжеством спросил Халиль. Бронированная дверь неплохо пропускала звук. – А что ты думала? Я давал тебе шанс. Я просил тебя не приходить. Теперь поздно.

– Зачем ты это делаешь?!

– Крыс не удалось достать. Мне жаль, что ты оказалась в одном выводке с этими «детьми смерти». Но что делать, мне приказано испытать вирус на людях.

– Подожди, – тихо сказала Елка. – Но тут же и твои люди тоже. Им же не дадут уйти живыми.

– Не слышу.

Елка повторила эту же фразу так же тихо.

– А, люди, – раздался характерный смешок. – Это не люди. Это тоже крысы. Продажные крысы. Они сотрудничали с сионистским врагом и приговорены к смерти палестинским судом. Благодаря вам они смоют свой позор кровью, а мы пощадим их близких. У них и патронов нет.

– Что? – тихо сказала Елка. – Я ничего не слышу. Говори, пожалуйста, громче.

– Неважно, – прокричал Халиль. – Мне жаль…

– Да говори же громче! – не унималась Елка.

– Жаль, говорю, – уже совсем громко неслось из-за двери, – жаль, что у нас с тобой так получилось! Прости меня, Леля!

– И ты меня прости, – пробормотала Елка.

– Что?.. Это за что же я должен тебя простить, Леля? – обеспокоенно выдохнул Халиль.

Елка резко развернулась от двери, прижалась спиной к стене и вынула руку с пультом из кармана. Вувос упал на Номи.

Термос рванул как надо! Главное, дверь покорежило – образовалась узкая щель. Мы, мешая друг-другу, пытались что-то сделать, но дверь заклинило.

Арабы молились, мы матерились, Номи орала. Спасибо товарищу Калашникову за универсальное изделие – орудуя коллаборационистскими автоматами, как ломами, мы вовремя вскрыли этот крысиный сейф. Как раз, чтобы встретить дружным залпом подбегавшую команду в противогазах.

Елка визжала, но палила по-македонски, из двух пистолетов сразу и довольно прицельно. А выйди мы раньше, блевала бы, небось, сейчас у трупа Халиля. Термос поработал с ним не так аккуратно, как профессор с Козюлей.

Вувос с плачущей Номи в рюкзаке и сотрясающимся «Галилем» в лапах был не правдоподобен, как герой третьесортного мелодраматического боевика. А я чувствовал, что меня вот-вот убьют, потому что хоть все и получалось, но как-то по-дурацки. Если мы и были до сих пор целы, то только благодаря мешавшим нормальной стрельбе противогазам.

Ситуация соскочила на голый экспромт. Вести всех в прорыв должен был я.

Но невменямая Елка вырвалась вперед, а Вувос, как будто за спиной у него не было рюкзака с Номи, рванулся следом. Мне пришлось прикрывать их от появившихся из бокового коридорчика «духов».

Пока я с ними закончил, оказался отрезан – пару раз дергался вперед и получал сильные удары пулей в бронежилет. И больно, и пелефон – вдребезги.

Тем временем в Номи проснулся инстинкт самосохранения, и она стала рваться из рюкзака, как кот из мешка. Как-то развязав тесемки, она плюхнулась на ковер и, прежде чем Вувос отвлекся от стрельбы, уже была на вражеской половине, где шмыгнула под стол и забилась в угол. Елка, с дурацким киновоплем: «Прикройте меня!» бросилась за ней и даже успела пристрелить ближайшего к Номи «духа», но споткнулась о его вытянувшуюся в последней судороге ногу. И скатилась прямо к еще не протянутым ногам его соратника, который, прежде чем я навел на него автомат, успел рвануть ее за солнечную шевелюру и прикрылся Елкой. Этот уже был без противогаза – то ли не хватило, то ли догадался, что вирусы не взрываются.

Мы стрелять перестали. В нас тоже. Дух стоял с ножом у елкиного горла и кричал:

– Бросай оружие!

Пока я колебался, Вувос покорно сказал:

– Беседэр! – и, как городошную биту, швырнул к ногам Духа свой «Галиль». Елка взвыла – ей попало по голени. Дух дернулся. Следом Вувос швырнул в ту же сторону десантный нож, как прежде в дверь каравана. И пригвоздил ухо Елки к сердцу террориста! Вот романтическая курва!

Полутруп ослабил хватку, Елка рванулась и с диким воплем залегла с «Галилем», прикрывая Номи. С ухом ей пришлось расстаться. Елка поскуливала от боли, а Номи от ужаса, глядя, как левая половина тетиного лица эаливается кровью. Я палил из автомата, как маньяк. Вувос вторил мне из трофейного «Узи». Мы очистили помещение и продвинулись до двери в насквозь простреливаемый коридор. Из боковых дверей поводили рылами стволы. Ловить было нечего. Я сунулся было в окно и чуть не получил пулю в лоб. Террористы опомнились от неожиданного взрыва, сняли противогазы и грамотно выбрали позиции. Прорваться было невозможно, но продержаться какое-то время мы еще могли.

Я в последние дни уже столько раз мысленно умирал, что после всех этих репетиций особого трепета перед премьерой не испытывал. Что меня еще ждало в жизни? Составлять протоколы на иврите, да выплачивать машканту.[48]48
  ипотечная ссуда


[Закрыть] Надоело.

Вувос успокаивал Номи, следил за дверью, менял обойму.

– Жаль, миньяна нет, – сказал я ему. – Надо бы поблагодарить Господа, что умрем не как крысы, а точно по плану, с оружием в руках. Ты не в курсе, у нас там никакой аидише Валгаллы не предусмотрено?

– Да-а, – вздохнул Вувос, – миньян что-то задерживается. А он бы нам сейчас ох, как пригодился.

– Дурацкая была идея с Умницей, – вдруг выдавила Елка, стягивая голову какой-то косынкой. – Что у вас в спецслужбах – дураки, чтобы этого мудака всерьез принимать? Раскаявшийся террорист, передача взрывчатки… да им подростки по пять раз на день с таким фуфлом звонят… Должен был сам позвонить. Может, еще не поздно? – она кивнула на телефон у окна.

Вувос вступился за меня:

– Нельзя. Засудят.

– За что?! – поразилась Елка. – Это же необходимая оборона!

– У евреев другие представления о необходимой обороне, – грустно сообщил Вувос. – Не спрашивай почему. Сам не понимаю. Боря, хорошо, что успел спросить – а ты понимаешь?

– Ладно, – сказал я. – Лучше уж три пожизненных и Номи на свободе, чем четыре трупа. Пойду звякну…

Я взял трубку, гудка не было. Но все равно, вовремя подошел к окну – зазвенело стекло, к моим ногам упала граната. Я успел выкинуть ее обратно.

Рвануло. Прислушался, в надежде услышать вопли, но было тихо.

– Умница, – сказал я в «длинное ухо», – если ты меня слышишь, вызывай полицию. Найди ближайший телефон и набери 100.

Противная вещь односторонняя связь. Мне тоже захотелось высунуться из окна и прокричать ему указания.

И вдруг началось! Я вскинул руки, как фанат при первых аккордах тяжелого рока:

– Наши! «Дувдаван»[49]49
  спецподразделение, бойцы которого маскируются под арабов


[Закрыть] в саду! Ещ-щ!!!

– Ха! – сказал повеселевший Вувос, с наслаждением вслушиваясь в стрельбу и взрывы. – А ты говорила – не приедут! Просто в Израиле всегда все опаздывают. Сейчас посмотришь настоящий «Вишневый сад»! Я тебе говорил, что «Дувдаван» на иврите – вишня? Пошли!

– Умница! – заорал я в прибор. – Не звони! Без полиции! Действуй по плану! Начинай!

Мы сорвали с себя куртки, надели фирменные кепочки, достали немногочисленные аксессуары. Поплевали на рукава и стерли, а скорее размазали кровь по елкиному лицу, ничего, в темноте сойдет. Особо тщательно упаковали Номи в рюкзак, туда же спрятали автоматы и куртки.

Нескольких оставшихся в коридоре растерянных террористов наш внешний вид деморализовал полностью, а наши пистолеты добили. Мы пробрались к выходу и застыли у приоткрытой двери, чутко вслушиваясь в какафонию боя.

– Где эта скотина? – вопрошал Вувос.

И Умница отозвался. Усиленный мегафоном голос перекрыл стрельбу:

– Внимание! Не стрелять! Съемочная группа Си-Эн-Эн!!! Дайте выйти журналистам из-под обстрела!

Он повторял это на английском, иврите и арабском. А мы уже бежали навстречу его прожектору через сад, через калитку заднего двора, петляя и цепляя ветки кинокамерой, фотоаппаратом «Киев» с допотопной вспышкой и палкой раздвижного микрофона, стараясь попадать в пятна света, чтобы видны были наши майки с большими буквами Си-Эн-Эн. Елка вопила что-то по-английски. Стрельба поутихла. Нас не тронули! Наши, видимо, не хотели лишних проблем. А арабы привыкли, что журналисты на их стороне.

Умница уже пересел на пассажирское сиденье и пригнулся. Я на бегу перехватил у Вувоса рюкзак, и он прыгнул за руль своего «Форда», на котором Умница успел намалевать три заветные буквы. Рванули с места. Я успел заметить удивленно приоткрытый рот нашего солдатика в арабской одежде.

Хорошие ребята у нас в спецподразделениях, и Ай-кью у них, говорят, высокий.

Только наивные.

Я осмотрел нашу «съемочную группу» и меня разобрал истерический смех.

Мы неслись в сторону Иерихона. На выезде из Маале-Адумим нам на хвост села Ленка, и Вувос поехал медленней. Умница тарахтел не переставая. «Длинное ухо» работало исправно – у него был полный эффект присутствия. И ему надо было с кем-то поделиться острыми впечатлениями:

– Я-то сразу все понял, как только услышал, что дверь поменяли. Это так всегда – если дверь меняют, значит «мышеловка». А поняли почему он вас так обманул, когда про барашка сказал, и вообще, что отпускает?

– Потому что сука, – буркнул Вувос, ускоряясь так, что мне стало страшно за Ленку.

– Значит, не поняли! – обрадовался Умница. – Просто он боялся, что вы стрелять начнете. До того, как он выйдет. Вообще, ужасно интересно было! Представляю, как Елка мучительно решала: взрывать, не взрывать… врет, не врет… Зато когда ты стала ему кричать: «Громче! Не слышу!», я сразу понял, что ты его к замку подманиваешь, чтобы взрывом дверь открыло.

– Еще бы ты не понял, – подколол я, – тебя самого так на днях Авигдорушка сделал в подъезде.

Умница нахмурил лоб, затем лик его прояснился и он сказал:

– Классную я бомбу все-таки сделал, да? А спорим, Елка, ты еще боялась, что «Дувдаван» взрыв не услышит и не начнет атаку? А их-то все равно еще не было! Они проехали мимо меня как раз когда ты меня… – он запнулся и укорил, – мудаком называла. Я, правда, не до конца был уверен, что это они – хорошо все-таки маскируются… – тут он замолк, обернулся, с детской обидой посмотрел на Елку и мстительно сказал:

– А ты, я вижу, там за буй заплывала?

– Заткнись, дурак, – посоветовала Елка.

– Чего это он? – не понял Вувос.

– Это у меня куплетики такие есть, вроде как пристойные, но похабные, – с готовностью пояснил Умница. – Давно, еще студентом сочинил.

И он, как заяц в цирке, забарабанил по «бардачку» и спел:

 
Спасатель отрывает… ухо.
Зачем? Для улучшенья слуха.
Порядок знай и не балуй!
 

Елка заплакала.

– Не плачь, – сказал Вувос. – Посмотри лучше в моем рюкзаке, в левом кармане. Это мой свадебный подарок.

Елка, всхлипывая и улыбаясь, полезла в карман и завизжала, вытащив окровавленный кусочек плоти.

– Господи… мое ухо! – потрясенно прошептала она.

– Хоть бы сережку прицепил, кавалер, – хмыкнул я, расслабляясь. Очень мне не нравилась мысль, что мы оставили там явную улику. Да и Елку было жалко.

Елка держала на ладошке ухо, как раненого птенца:

– Вова… ты думаешь, что можно…

– Естественно, – пожал плечами Вувос. – Я просто подумал, а вдруг не убьют… В больнице не стоит светиться, так Боря нас забросит домой. У нас доктор классный, приштопает.

– Так езжайте скорее, – посоветовал Умница. – А то не приживется.

Вувос резко свернул к вади Кельт. Вскоре мы вылезли и облили нависший над вади «Форд» бензином. Вувос кинул Умнице зажигалку:

– Щелкни!

– Что, жалко самому? – догадался Умница. – Ну, ладно. Я еще никогда машины не сжигал! Прямо как в кино! Интересно попробовать!

Мы отошли. Умница суетился, примериваясь.

– Жалко, – обиженно передразнил Вувос. – Совок. А если меня страховая компания на детектор лжи погонит? Я должен сказать правду, что не поджигал свою машину.

Через несколько минут пылающий «Форд» летел под откос. А мы, переодевшись в нейтральное, гнали на «Шкоде» с места преступления в Кирьят-Арбу, пришивать ухо и пить водку.

18. Шашлык для гуманоида

Как мало человеку надо для счастья! Вернуться домой живым и не наступить ночью на собачий труп. И чтоб теща в Эйлате. И чтоб Умница остался ночевать в Кирьят-Арбе у местной активистки какой-то маленькой партии.

Левик спал в тещиной, черт, даже сам начал ее так называть, комнате. А мы продолжили. Открыли бутылку хорошего вина – Умница, к счастью, алкоголем не интересовался, а от Клуба я ее догадался спрятать. Поджарили тосты.

Зажгли свечи. Ленка торжественно добавила в наш семейный календарь мой пятый день рождения, первый, приобретенный в Израиле. Произнесла лестный и трогательный тост.

Засыпая в моих объятиях, прямо как до рождения Левика, она вдруг засмеялась и сонно спросила:

– Ну что, агар-агар больше на мозги не давит, дурачок неграмотный?

Я поцеловал ее в ухо и шепнул:

– К чему ты прикололась?

– Как ты себе представляешь агар-агар? Ты мне тогда не ответил.

– Дрянь какая-то биологическая, из спермы делают.

Ленка зашлась в хохоте:

– Боренька, из спермы детей делают! Такая вот биологическая дрянь. А агар-агар делают из водорослей каких-то. Стандартная питательная среда в микробиологии…

Ленка уснула, а я не мог. Агар-агар давил мне на мозги. Праздник одного вечера кончился, а с ним и отсрочка приговора. И все свелось к тому, что вместо того, чтобы умереть, как мужчина, я снова должен буду умирать, как крыса, правда в миньяне. В очень большом миньяне. Надо было снова искать вирус. Задача сводила с ума своей простотой. Вувос, Елка, грузчики, Ирочка, Левик и я отметались полностью. У Архара было вполне сносное алиби. Максика и Капланчиков я отмел скорее интуитивно, но до этого интуиция меня еще не подводила. Не они это.

Остались жена и теща. Все как в прошлый раз. Но зачем? Скажем, чтобы обезопасить человечество от мудака-Умницы. Но тогда бы они мне сказали. И они обе были здорово напуганы, не наиграно. Правда, Ленка в последнее время как-то подуспокоилась… привыкла? Теща тоже успокоилась, но у нее предсвадебная эйфория. Очень не хотелось ковырять собственную семью.

Есть еще, правда, сам Умница. Потерпевший. Ну и что? Тут я уперся в тупик. Мозги работали тяжело, словно на них что-то давило. Агар-агар? Не придумал же я сам, что он из спермы. Не фантазирую я на биологические темы.

Это информация последних дней. Или дезинформация. Явно связана с «ахматовской культурой»… Про сперму я, допустим, знаю с начальной школы. А вот агар-агар… откуда я знаю этот термин? Словечко, конечно, специфическое, запоминается сразу. Все же ясно! Последние дни сперма означала совсем не то, что в начальной школе, а питательную среду для вируса. Но и агар-агар, оказывается, питательная среда. Следовательно, кто-то сказал мне, что в термосе вирус в агар-агаре. Но сказать это мне мог только Умница. А он мне этого не говорил. Он как раз все время говорил, что там сперма. И в аэропорту, и когда нужно было сделать фальшивку для Халиля… Стоп. Есть! Он говорил про агар-агар при мне. Теще. Да, конечно, в ночь после кражи. Она его спросила, мол, на какой среде вырастил вирус, а он ей и сказал, что на агар-агаре.

Когда же он врал? Ясно когда. Про сперму он сказал мне в аэропорту, когда посылал меня за термосом, то есть, когда нужно было доказать, что это принадлежит ему. И тут он врать не мог. А теще мог. А зачем? Затем, чтобы сбить с толку профессионала. Хоть и старого, и одной ногой в маразме, но профессионала. Зачем?

Я вытянул из-под ленкиной головы затекшую руку и пошлепал на кухню курить и варить кофе.

Кофе у меня сбежал, потому что я отвлекся, вспоминая почему Ленка спрашивала меня про агар-агар дважды. Потому что в первый раз, когда она как раз на этой самой кухне спросила, как я представляю агар-агар, присутствовал Умница. И ловко перевел разговор на другую тему прежде, чем я успел ответить, а значит и получить объяснения. И подловить его на вранье. Но раз он врал, значит было что скрывать. Либо у него не украли термос, либо в термосе был не вирус. Первое совершенно непонятно. А второе… мне ведь еще тогда показалось странным, что он той ночью открыл термос просто так, без всяких мер предосторожности. А потом сказал, что путь заражения – воздушно-капельный. То есть, если бы пробирка разбилась, что в дороге вполне вероятно, то… Профессионал так не поступит. И это снова значит, что в термосе был не вирус… А вирус он приплел, чтобы к термосу никто не приближался. И я был наивен, как мальчик из «Дувдавана», когда поверил, что в полиции он был косноязычным от волнения. Умница категорически не хотел, чтобы термос искала полиция и устроил этот балаган у моего шефа. Значит в термосе во-первых не вирус, а во-вторых что-то такое, о чем полиция знать не должна.

Что в термосе знают два человека – Умница и Ахмат. И что интересно, Ахмат тоже скрыл от Халиля, что там не вирус. Хотя подробно и достаточно профессионально его консультировал насчет каких-то экспресс-методов. Значит, там и не бриллианты, и не уран, а все-таки что-то имеющее отношение к биологии. И для Ахмата было вопросом жизни и смерти это получить. А это что-то украли. Или Умница валяет дурака и сам это спрятал, чтобы, скажем, не делиться…

Я разбудил Максика и попросил его помочь мне разбудить Ахмата. Максик меня затейливо обложил – было, все-таки, в кого пойти Авигдорушке – но номер телефона дал. Разбудить Ахмата не удалось – телефон не отвечал. Если в семье с тремя детьми, тещей и свекровью ночью не берут трубку, то все ясно. Любой бы на его месте слинял.

Выпив большую чайную чашку горячего и крепкого кофе, я понял, что готов поставить над этим биологом острый эксперимент.

Скотство, конечно, было будить Вувоса в эту ночь, но я не утерпел.

Трубку долго не брали. Наконец, Вувос ненавидяще прорычал:

– Алло!

– Надеюсь, что я тебя разбудил, – куртуазно сказал я. – В смысле, надеюсь, что не помешал.

– Ну?

– Я тут пил кофе и кое-что понял. В термосе не вирус.

– Ну, хорошо. Значит не подохнем. Ты звонишь только чтобы мне это сообщить?.. А что там, кстати?

– Вот я и хотел у Умницы об этом спросить. Совсем уж было собрался к вам подъехать, а потом подумал – если там не вирус, то какого черта… Почему я должен этим заниматься? Вроде это не мое дело.

Вувос помолчал, посопел и твердо заявил:

– Не твое? Тогда теперь это мое дело… Я тебя правильно понял, что эта сука объявила меня вором вируса зная, что вируса и не было? И потом молчала об этом и когда у меня террористы сперли дочь, и когда мы лезли в «мышеловку»?

– Боюсь, что да.

– Боишься или да?

– Есть способ проверить. Хочешь?

– Да. Что надо делать?

Я на несколько секунд задумался, и план эксперимента обрел недостающие детали:

– У тебя с соседкой хорошие отношения? С которой Умница ночует?

– Отличные.

– Если ее разбудить ночью, она даст машину, чтобы ты увез ее партнера?

– А сколько сейчас времени? Наверное, уже даст. Куда его привезти?

– А туда, где мы шашлык жарим.

– Что ему можно сказать? – осторожно спросил Вувос.

– По возможности ничего. Ты ничего не знаешь. Он сейчас сам к тебе прибежит и будет умолять сесть за руль. Ты мне только телефончик этой, как ее… Иланы продиктуй…

Голос Иланы оказался бодр, собран и деловит. Видимо, она решила, что звонят из ее партийного штаба. И я, даже не извинившись, страшным голосом попросил Умницу. Я бы на ее месте подумал, что это брат жены любовника.

Умницыно же «алле-оу» было, напротив, расслабленным и вальяжным. Если доживу до пенсии и бессонницы, буду ночи напролет набирать номера телефонов – так много можно узнать в момент первого ночного «алло» о человеке!

– Умница! – дрожащим, но мужественным голосом начал я. – Случилось страшное! Я не уберег термос… Все разбито, содержимое вылилось. Говори, что делать?! Какие службы вызывать?! Чтобы минимум жертв… Говори быстрее!

– А-а-а… – выдавил Умница, – ты где? Слушай, это… не надо никого вызывать… Ну, они могут напартачить… заразиться. Ничего без меня не делай, где ты, я должен приехать! Сейчас! Куда ехать?!

– Да! – обрадовался я. – Приезжай! Как бы тебе объяснить куда… Быстро, беги к Вувосу, он знает. Скажи – где я с агентами арабскими встречаюсь, там. Он знает!

– Хорошо! – Умница был очень возбужден. – Бегу! Но Боря, ради Бога… Дождись меня, ничего не трогай, никуда не звони! Пожалуйста, без самодеятельности!..

Я зашел за занавесочку. Смонтированная для Халиля фальшивка так и стояла на столике. Хорошо, что сценарий изменился в последний момент, когда Умница уже все приготовил. И даже заправил трубочки. Я положил все это в последний пустой термос, подарок от покойничка, не зря унижался, выпрашивая, и поспешил на шашлыки. Я должен был приехать первым.

Вот теперь я мог бы сказать Вувосу: «Да!». В термосе не вирус. Черта с два бы он так спешил мне на помощь в зараженную зону. И уж точно так бы не волновался, что я сделаю что-то не то. А, главное, вызову кого-то.

Я гнал, как мог, изо всех «шкодных» сил. Времени было мало. Если у соседки хорошая тачка, лихач Вувос мог не оставить мне времени приготовиться. Я чуть не пропустил нужный съезд с дороги. Бросил машину на обочине и пошел в лесок.

У нашего кострища я вытряхнул содержимое термоса и потоптался по трубочкам, проследив, чтобы целой не осталось. Рядом бросил смятый термос. И увидел отсветы фар на стволах – Вувос заруливал прямо на мангал.

Я начал махать руками, мол, не приближайтесь, зараженная местность, но Умница героически выпрыгнул из машины и бросился ко мне с криком:

– Где?!

Хоть бы перчатки надел, или морду замотал для видимости.

– Вот! – посветил я фонариком. – Видишь? Что делать?

Умница опустился на колени, вытащил из кармана пластиковый пакетик и стал руками (!), голыми (!!!) собирать комки земли с собственной спермой, бормоча, как свихнувшийся:

– Ничего, ничего, может, еще обойдется. Это такой особенный вирус, еще не все потеряно, я знаю, как с ним надо… А ты отойди подальше, потому что у меня к этому вирусу иммунитет, а у тебя нету…

Умница ползал… Пора было дать ему в морду, но как-то рука не поднималась. Убогий… оле хадаш[50]50
  новый репатриант


[Закрыть]… Но дать было надо. И я начал подогревать себя воспоминаниями. Я вспомнил уведенную из-под носа смуглянку, томящихся в каталажке Капланчиков, свихнувшуюся племянницу, зубы тещи, слезы Левика из-за стереосистемы, ночь под окном у Максика, порнографическую занавесочку, елкиного Олежку, Номи… Зря я вспомнил Номи. Там он все-таки был нашим боевым товарищем. И не подвел, хотя мог бы слинять. А ведь ему было очень страшно. Никому так не страшно, как трусам…