Текст книги "«Ахматовская культура» или «Не ложи мне на уши пасту!»"

Автор книги: Елизавета Михайличенко

Соавторы: Юрий Несис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

11. «Каждой твари – по паре»

Утро началось, как у собаки Павлова – по звонку. Только вместо желудочного сока у меня выделился адреналин. Звонил Архар. Моя племянница Ирочка явилась к нему ни свет ни заря и вот только что ушла. Он не знает, чего эта дочь полка нанюхалась или вколола, но факт, что супервирус Умницы – у нее. Дура сперла его, когда вы выходили нас провожать и задержались из-за этой несчастной собаки. И твоя племянница собирается этой заразой воспользоваться! По прямому назначению! Она вообразила себя новым Ноем, а скорее, ей кто-то это внушил… Может, ею кто-то манипулирует… Боря, представляешь, она подбирает пары из основных народов, чтобы спасти их в каком-то убежище. А остальным – полная эпидемия, пандемия. А мы с ней теперь, как Авраам и Сарра, производители будущего еврейского народа. Боря, оказывается, она в меня давно влюблена… Сделай что-нибудь!

Почему все уверены, что именно я должен спасать человечество?! А сам, извращенец, даже не сообщил этой влюбленной терминаторше о своей сексуальной ориентации, чтобы хоть охладить ее пыл и выиграть время. Где я ее теперь найду?

– Почему ты не позвонил, пока она была у тебя? Где я ее теперь найду?

– Боря, она не сказала куда пошла… То есть, я не догадался спросить… У нее вообще вид очень странный был. А вела она себя…

Ну вот и все. Все-таки, значит, Ирочка. Хоть какая-то определенность, но очень странно… Не надо было обещать сестре, что присмотрю за девкой.

Собственного сына вижу два раза в неделю… С кем же она связалась, идиотка?

Если ею манипулируют, то, скорее всего, из «Американской колонии». Я выдернул из семейного фотоальбома Ирочкину мордашку и поехал в отель.

Перед стойкой портье я поколебался, что приложить к ирочкиной фотографии – свой портрет на полицейском удостоверении, или портрет Агнона[42]42
  израильский писатель, изображен на 50-шекелевой купюре


[Закрыть] на купюре. Выбрал нобелевского лауреата и оказался прав – мне тут же было сообщено в каком номере проживает госпожа. Поселилась в ночь на воскресенье. Будь у меня побольше «агнонов», я бы еще прикупил информации, но как раз на клубных посиделках я, как обычно, отстегнул Ирочке «на учебу».

Так, примерно на трое суток в отдельном номере приличного отеля…

Коридор был пуст. Я приложил ухо к двери, она поддалась – была незащелкнута. Внутри шел какой-то разговор, слов было не разобрать. Оторожно приоткрыл дверь, она почти не скрипела. Говоривших видно не было, ирочкин голос я узнал, второй был мужской, английский для него тоже был неродной, потому что говорили они медленно, внятно, как раз для выпускника советского юрфака.

Я прошмыгнул в ванную и застыл у двери.

– А почему вы не пригласите профессиональных актеров? – спросил мужчина.

– Маэстро Михалков-Кончаловский, – важно сказала племянница, – знаменит своими удачными экспериментами с непрофессиональными актерами. Перед началом съемок мы обязательно покажем вам всем его потрясающую «Асю-хромоножку». И вы все поймете. Это не будет кино в том смысле, как вы думаете. Это, скорее, будет жизнь. Маэстро хочет сделать так, чтобы даже камер видно не было… Ну как, вы согласны?

Ну ее и заносит! Авантюристка. Вызову сестру, пусть сама ее пасет. А сам займусь Левиком.

– Ну-у… в принципе – да, – промямлил гость, – я хотел бы… а сценарий можно прочитать?

Я понял, что говоривший совсем мальчишка – от волнения проявилось неумение управлять новым взрослым голосом, сродни неуклюжести вымахавшего вдруг подростка.

– Я раздала все английские копии, – надменно сказала Ирочка. – А по-русски вы ведь не читаете? Ну ладно, я вам переведу синапсис. – Зашелестела бумага, и Ирочка торжественно объявила:

– Человечество погрязло в грехах. Изменить людей не в состоянии даже Господь. Выдающийся ученый изобретает смертоносный вирус, от которого нет спасения и который может уничтожить человечество в считаные месяцы. Ученый хочет использовать открытие для наживы. Его юная прекрасная подруга слышит Глас. Господь велит ей выкрасть этот вирус, отобрать от основных народов Земли по паре достойных и спасти их от эпидемии в укромном месте…

На фиг ей все это надо? А, может, у нее крыша по-настоящему поехала? На Арарат отъезжает…

– Это как новый Ноев ковчег?! – догадался парень.

– Да! – восторженно воскликнула Ирочка. – Я знала, что я в вас не ошиблась! Фильм так и будет называться «Ковчег-2».

– Я согласен! – захлебнулся гость. – А где будут съемки? А когда подписываем контракт?

– Завтра. В двенадцать ноль-ноль, здесь. Вы должны прибыть сюда с недельным запасом продуктов. Странно? Удивлены? Но это кино будет неотделимо от жизни. Вы будете жить по-настоящему, а это будет фиксироваться. Вы поняли великий замысел Высшего Режиссера? Для вас это – жизнь… – племянница взяла драматическую паузу. – Впрочем, если вы…

– Нет, нет! – выкрикнул парень. – Я согласен! Это, если подумать, полный кайф! Спасибо, до завтра!

Ирочка высокомерно с ним попрощалась, в щели мелькнули желтая щека, раскосый глаз. Хлопнула дверь. Я запер ее и вытащил ключ. Вошел в комнату:

– Хочу попробоваться на роль еврея-самца.

Ирочка опешила:

– Но… Мы же родственники…

– К несчастью, – прокомментировал я в стиле Софьи Моисеевны и огляделся. На стене висел самодельный плакат, с теми же глазом и рукой, которые Ирочка намалевала на двери Архара. В комнате был дикий балаган, валялись какие-то странные вещи, часть, видимо, с помойки. На племяннице было втрое больше «феничек», и на ногах тоже. Закутана она была в какую-то тряпку с письменами, среди которых я углядел штамп отеля. Глаза сверкали.

Похоже, племянница была действительно не в себе, и это все очень осложняло.

Требовалось ее как-то встряхнуть, и я не нашел ничего лучшего, чем, кивнув на ее плакатик, сообщить:

– Но зато я не «голубой», как твой избранник на роль нового отца еврейского народа.

– Что?!

– Артур, говорю, очень извинялся и просил передать, что у него ничего не получится, потому что он гомосексуалист.

Ирочка замерла. Потом помотала головой, видимо сбрасывая роль ассистента режиссера и посоветовала:

– Боря, застрелись.

– Прямо здесь? И ты не боишься неприятностей с администрацией?

В ответ она саркастически рассмеялась.

– «Неприятностей с администрацией»?.. Не боюсь. Поезжай домой и, если ты любишь семью, пристрели сначала остальных.

– И Левика? – уточнил я, начиная подозревать, что она не издевается.

– Сейчас… – она застыла и, наконец, облегченно улыбнулась:

– У меня для тебя благая весть. Мне разрешили взять Левика вместо Артура. Но остальных обязательно пристрели. Нам же пока не дано знать, какая смерть от вируса. Наверняка, более мучительная, чем от пули.

Я просто не знал что делать дальше, поэтому тянул время:

– А с вами нам по родственной протекции никак нельзя?

Племянница презрительно посмотрела на меня и процедила:

– Нельзя. Человечество погрязло в грехах. Даже ты! Только что ты хотел купить себе жизнь ценой кровосмесительной связи. Застрелись, Боря.

– А растление несовершеннолетнего двоюродного брата?! – заорал я. – Ты что, совсем сбрендила? А ну, сдавай сюда пробирку, засранка!

В ответ племянница гордо выпрямилась, вспыхнула и прокричала в монаршем гневе:

– Кто?! Да знаешь ли ты, с кем разговариваешь, смерд?!

Я схватил ее за патлы и ткнул наглой мордой в стол. Несильно. Но зато немного повозил носом по каким-то бумагам, чтобы было обиднее.

– Насилуют! – завопила она на иврите. – Помогите! Помогите!

Я, к стыду своему, на мгновение растерялся, и эта дрянь тотчас же с неожиданной силой выскользнула, впрыгнула на подоконник и, выдернув из лифчика пробирку, прохрипела мне в лицо:

– Дьявол! Отойди! Выброшусь и пробирку разобью! Кровосмеситель!!!

– Тихо, тихо, – забормотал я, кляня себя и слегка пятясь – не так с ней надо было. – Не сходи с ума… прекрати…

Она зло ощерилась:

– Вон! И передай тем, кто тебя послал, что у них ничего не выйдет!

– Слушай, подруга, – сказал я, удерживая дрожь в коленках и голосе. Ты это… поаккуратнее. Я так понял, что у тебя – миссия? Тебе прыгать нельзя. А то ты пробирку разобьешь и сама разобьешься…

Она как-будто прислушалась к моим словам, но на самом деле явно слушала что-то другое. Наконец, мне сообщили:

– Не разобьюсь… – и вдруг, совершенно неожиданно, она резко выдернула пробку из пробирки и торжествующе прокричала:

– Вот так! Пусть начинается!

Я напартачил! Она была абсолютно безумна, и с ней надо было по-другому.

Я мог спасти всех. Но не спас… Она резко взмахнула рукой в мою сторону, и я почувствовал несколько капель смерти на своем лице. Рефлекторно проведя по щеке рукой, я не понял что размазал по трехдневной щетине – пот или… Я посмотрел на свою ладонь, понюхал ее и спокойно сказал Ирочке:

– Вроде как моя миссия теперь – идти разносить заразу?

Она важно кивнула.

– Ну, так я пошел. А ты успокойся. Положись на меня и ищи своих праведников, – и я вышел, напевая «Москва моя, страна моя, ты самая любимая!».

О, сладостный, сладостный, запах духов «Красная Москва»! Почему я раньше не замечал, как он прекрасен! Знакомый с детства запах мамы и ее подруг, плавно перешедший в запах тещи, не выветрившийся даже в Израиле, ибо других духов Софья Моисеевна не признавала. Вместе с товарками добывала их при всякой возможности из Совка, а последний раз вместо трех заказанных флаконов привезли один, и старые мымры честно поделили содержимое, разлив на троих по пробирочкам. И безумная Ирочка, подогретая историей про вирус, клюнула не на того червячка и сперла первую же попавшуюся на глаза пробирочку с любимыми тещиными духами. Как Софья Моисеевна еще только их не хватилась и не потребовала, чтобы я их искал…

По моему требованию портье позвонил куда положено, и мне пришлось сопроводить племянницу в больницу и проторчать там до обеда. Врачи охотно ответили на все вопросы, но умудрились не дать ни капли пригодной для нормального человека информации. Одно было очевидно – Ирочка действительно нуждалась в госпитализации.

12. Шабашка

Свободная стоянка нашлась далековато, у доски объявлений. Самое большое объявление было на русском. Духовно-просветительское общество «Хашмонаим» приглашало на лекцию Обер-амутанта. Тема лекции была замалевана, сверху наглым красным фломастером торопливо написано: «Как украсть миллион». Может, не зря сосед принимает зарезанных собак на свой счет…

Разбитая морда Умницы отвлекла меня от мрачных мыслей об ирочкиной болезни, и даже настроение мое слегка прояснилось. Увы, ничто скотское мне не чуждо. Интересно, все-таки один я такой, или это норма… Неужели пьяная драка двух выдающихся ученых? Или Вероника с бабулей? Или еще что-то?

– Ты имеешь к этому отношение? – поинтересовался я у подозрительно довольного Левика.

– Мир не без добрых людей! – хмыкнул сын. Вымахал он все-таки. – Пришел из школы, а он с такой мордой.

На плече Левика я заметил татуировку. И просто озверел. Мало того, что шкуру испортил, сопляк, да еще чем – пятиконечной звездой в круге. Не татуировка, а тавро какое-то!

– Это что?! – прорычал я, схватив его за руку.

– Это? А че? Это тату, – испуганно, но нагло ответил малолетка. – Ну че, пусти! У нас все так ходят!

– Кто все?! Я тебе сейчас эту дрянь без наркоза выведу! Кто тебе это сделал?

Левик хихикнул:

– Па, да ты че? Это же наклейка!

Я всмотрелся. Сволочи, почти не отличить. Чувствуя себя отставшим от жизни дураком, я отпустил Левика и буркнул:

– А почему такая дурацкая? В комсомольскую ячейку записался?

Левик пожал плечами:

– Что это такое?

Не объяснять же ему сейчас. Я потрогал переводную картинку, которую он еще и вверх ногами нашлепнул:

– Ты сначала объясни, что это такое.

– Просто так…

– Это, Боря, знак сатаны, – скорбно произнес Умница. – В твоей ситуации – надо бы знать.

Левик смущенно усмехнулся:

– Да ладно… Че, не красиво? Ну пожалуйста, я могу смыть.

Надо, надо ребенком заняться. Придет Ленка, поговорим вместе…

Умница от вопросов о морде уклонялся. Так, мол, какая-то шпана привязалась по дороге. Звучало как-то слишком уж по-российски, и я продолжил расспросы: где, когда, как, зачем, почему. Умница дергался, путался и в конце-концов, припертый к стенке, психанул и нагло заявил:

– А не твое дело. Это мое личное дело. Без тебя разберусь! А ты вирусом занимайся, не отвлекайся.

В чем-то он был прав – вирусом надо заниматься, а не его мордой. Тем более, что в процессе поиска выплывают порой какие-то дурацкие вещи, глядишь и мордобой, как «Красная Москва» выплывет.

Я сварил крепкий кофе и достал потрепанную салфетку из кафе со списком подозреваемых. Поредел списочек. Теперь возглавляла его Елка. Еще был Вувос и члены моей семьи. Поэтому, если отбросить экзотику вроде меня-лунатика или Умницы-шутника, то все сводилось к ограниченному числу вариантов. Но покрутить их всерьез не удалось – пришла Ленка, запричитала над мордой Умницы и начала ею заниматься. Левиком бы лучше занялась. Тогда я сказал про Ирочку. Ленка запричитала еще сильнее и повела параллельный допрос – у меня выясняла подробности о племяннице, а у Умницы – о драке. В конце-концов мы оба озверели, и я, чтобы не пересказывать одно и то же в третий раз, позвонил Вувосу.

Скульптор был дома и в превосходном настроении. Причина была банальна.

Вчера с утра к нему явилась Елка. Она сумела оценить его творчество и вообще, они провели вместе упоительный день.

– Ты можешь себе представить, что она стреляет лучше меня?! – восхищался Вувос.

– В кого же это вас угораздило?

– Ха. В летающие одноразовые тарелки. Мы пикничок в Иудейской пустыне устроили… Слушай, ты не в курсе, с ее паспортом нас в Синай впустят? Понырять. А то она большую аквалангистку из себя строит, надо бы проверить. Да и вообще…

Таким Вувоса я еще не видел, то есть не слышал. Впрочем, это было типичное мужское состояние в прологе романа с Елкой. Про эпилог я решил не рассказывать. Разве чуть сбить восторженность, чтобы меньше комплексовал потом:

– Тебе агар-агар не слишком на мозги давит?

Ленка и Умница дружно уставились на меня. Она недоуменно, он недовольно. А Вувос продолжал токовать:

– Хорошая баба. Устроила мне скандал из-за вши.

– Даже до этого дошло? – с притворным ужасом спросил я.

– Пошляк, – как-то даже обиделся Вувос. – У Номи. На голове. Увидела какую-то маленькую вошь и это… Схватила Номи, мыла ее, стригла… Не каждая бы. А сегодня утром приехала, пока меня не было, такую уборку провернула – генеральную. Все на положенных местах, и ничего не могу найти. Даже Номи. Даже саму Елку. Ты, кстати, не в курсе – куда она делась?

С Вувосом было все ясно – даже если это он спер вирус, то в ближайшее время пускать в дело его не будет.

– Боренька, – прыснула Ленка, как только я положил трубку, – скажи, пожалуйста, как ты себе представляешь «агар-агар»?

– Смутно, – осторожно ответил я. – А что тебя так развеселило?

– Ну а все-таки?

– Да, – перебил ее Умница, – чуть не забыл! К тебе, Боря, через пять минут явится делегация. Уважаемые люди. Лидеры духовно-просветительской организации «Хашмонаим», ну, которые скворечники на склоне строят.

– Прошмонаем? Кого? – вступила прямо с порога Софья Моисеевна. – Фимошка, што вы имеете в виду?

– Какой ужас! – взвилась Ленка. – А у нас такой бардак! И ты, Фимка, только сейчас об этом говоришь?! Мама, давай хоть что-то приберем… А кто именно будет? Сосед?

– Ну да, с утра заходил этот Обер-амутант, а с ним еще один. То ли бухгалтер, работающий у этих амутированных раввином, то ли наоборот, я не вникал.

– Как это – наоборот? – не поняла Ленка.

– Увидишь – поймешь, – ухмыльнулся Умница. – В общем, сам разбирайся, Боря. Я им сказал в три прийти.

Ленка бестолково металась по холлу, как залетевшая в квартиру сорока, хватая все, что плохо лежало. При этом она информировала тещу о психозе в семье. Теща пронзительно смотрела на меня, понимающе кивала головой и все недоверчиво переспрашивала, что неужели таки никогда никто в моем роду не страдал психическими расстройствами…

Ровно в три явилась странная парочка. Обер-амутант с кем-то, похожим на нового русского из старообрядцев – то есть «умервщленная» плоть в спортивном костюме «Адидас», носки с босоножками, сталактит длинной жидкой неухоженной бороды и взгляд, что-то выискивающий на верхней полке то ли книжного шкафа, то ли кладовки. Все это венчала кипа. А взгляд Обер-амутанта наоборот, выискивал что-то на нижней полке то ли шкафа, то ли кладовки. А, скорее всего, он просто боялся наступить на зарезанную собаку.

Узнав, зачем они пришли, я рухнул в кресло и долго нервно смеялся. А перестал только встретив пристальный докторский взгляд Софьи Моисеевны. А потом эта ведьма многозначительно кивнула на меня – Ленке. Похоже, я поймал тремп на диагнозе племянницы.

Кажется, моя загубленная Умницей карьера пошла на второй виток. Я получил первый заказ как частный детектив, подозрительно похожий на мое первое задание в израильской полиции – найти убийцу убитых собак. Мой смех произвел впечатление – амутанты попереглядывались и назвали сумму, превышавшую мои ожидания. Наличными. Этого даже могло бы хватить на тещины зубы. Интересно, откуда у них такие деньги на такую фигню?

– Кого вы сами подозреваете? – задал я дежурный вопрос.

– Я же вам все рассказывал еще в первый раз, когда заходил, – слегка раздраженно ответил Обер-амутант. – Правление амуты вынуждено было повысить цены на квартиры. Не все это правильно поняли. Мы люди в строительстве неопытные, нас подвели, мы запутались… В общем, были намеки, обвинения и даже угрозы.

– Кто вам кажется наиболее опасным? – продолжал я страндартную процедуру.

Обер-амутант пожал плечами, а второй проблеял:

– Э-э… пять последних… – он задумался, – купивших квартиры семей… – он снова замолчал, – наиболее агрессивны… – пауза. – Они считают… – тяжелая пауза, – что, заключая с ними договор… – бесконечная пауза, – мы знали о повышении цены.

Уф. Главное, больше не задавать вопросов, а то это никогда не кончится.

Возникало ощущение, что каждое слово он рассматривает со всех сторон и обнюхивает, как пенсионер на рынке – апельсин. Я встал, положил задаток в карман, и мы попрощались, как сообщники…

– Интерешно, – прокомментировала Софья Моисеевна, – школько шуток этот шеловек шитает пашхальную агаду?[43]43
  текст, читаемый в течение несколких часов во время пасхальной трапезы


[Закрыть]

– Дареным зубам в коня не смотрят! – весело ответил я, похлопав оттопыренный карман.

Умница и Софья Моисеевна подозрительно на меня посмотрели.

– Боря, а при шем ждешь конь? – встревожилась теща.

Хотелось мне выдать достойную реплику, да не подворачивалась. Выручил телефон. Звонил Вувос. Я было открыл рот, чтобы куртуазно сообщить ему, как вовремя он позвонил, но что-то в его тоне заставило эту фразу проглотить.

Елка украла Номи. Я не стал ничего уточнять, только заставил его пообещать ничего не делать до моего приезда.

Видимо, я не «удержал» лицо. Три пары глаз смотрели на меня с явным интересом, который я проигнорировал.

– Если до полуночи не вернусь, сядешь в засаде у подъезда, – сообщил я Умнице.

– Сколько? – с готовностью спросил он.

– До первых кобельков, – отрезал я, запихивая в карман запасную обойму.

– Да не это, – возмутился он. – Сколько ты мне в час за это будешь платить? Это ведь ночное дежурство! А лучше давай договоримся о моем процентном участии.

Я так резко повернулся, что он даже шарахнулся.

– Давай. Девяносто процентов тебя устроят? Вот и хорошо. Это твое процентное участие в зубах моей любимой тещи, сожранных твоей любимой сукой! – и я успел захлопнуть дверь прежде, чем Софья Моисеевна успела отреагировать. Стареет теща. Уже не та реакция.

13. Киднэпинг

Не думал, что без сирены и «мигалки» можно так быстро доехать до Кирьят-Арбы. Формально Вувос казался так себе отцом. Но я-то знал, что он может сделать ради Номи. Потому так и спешил. Нет, ну почему человеку так не везет с бабами?!

Я пронесся мимо вувосовых скульптур, зацепив одну и запнувшись за другую и уже схватился за дверную ручку. С той стороны сильно вмазали в дверь. Я осторожно приоткрыл ее. На уровне моего лица, в нарисованном лице Елки вибрировал десантный нож. Надо полагать, это он так по-суперменски страдал, романтическая курва!

– А если б я чуть раньше открыл?!

– Увернулся бы.

В караване было убрано и противно. Из творческого гнезда он превратился в нищенскую лачугу. Вувос сидел напротив входа в готовности «номер один», словно ждал, что я ему сразу скажу куда идти и что делать. Но, встретив мой вопросительный взгляд, отрывисто спросил:

– Вирус нашел?! Нет?! Хреново… Тогда садись. Видишь, опять с этими бабами… Короче, про вчера ты знаешь. С утра крутанулся по делам в Иерусалиме. Вернулся – никого. Не придал значения. Номи обычно по соседям… Елка – ну, свободная женщина… Захотела – приехала, захотела – убрала и уехала. Шмон это был под видом уборки, понял? Тут ты позвонил. А потом она. Говорит, ситуация такая, извини. Короче, у нее там, в России, сына украли.

– Олежку?!

– А хрен его знает. Какие-то кавказцы. Один ваш общий знакомый. Тот, с которым она в Хевроне по телефону говорила.

– Ахмат?!

– Да. Он как-то по-крупному влетел из-за вашего Фимы. Они вроде оба этот вирус вырастили, а этот ваш козел перед отъездом всю оставшуюся порцию уморил.

– Ага, – осенило меня. – Ну да. Все правильно – «мутанта убил».

– Кого? – Вувос тупо посмотрел на меня и махнул рукой. – Ну, неважно. Короче, сына ей вернут только за вирус… Нужен вирус, Боря. Надо найти.

Надо. Причем, в собственной семье. Потому что остальные варианты пристрелены дуплетом. Если, конечно, отбросить всякую экзотику, типа мистификации мента для отмазки. Найти, чтобы отдать арабским террористам?

– А почему Елка решила, что вирус у тебя?

– Н-не знаю… Она уходит от ответа. Явно ее кто-то навел. Не знаешь, кто?

Я не знал, конечно, но очень даже догадывался. В нашей благословенной стране морды среди бела дня случайным людям просто так не бьют. Только по знакомству. Или по необходимости.

Я набрал номер Максика.

– Привет, – отозвался он почти сразу. – Ты все еще у меня под окном?

– Кто Умнице морду разбил? Ты или соседи?

– А он что, с разбитой мордой? Как интересно! – оживился Максик. – Я его поздним утром сдал целым и невредимым Елке лично в белы рученьки. В машину с синим номером. Откуда у нее арабская машина, не знаешь?

– А откуда у нее в Совке был лемур?.. И куда она Умницу умчала?

– Разве не к тебе? Слушай, я думаю, что это авария. Умница расквасил морду о панель и пускает романтический туман. А у Елки что? Нормально? Ну, ладно. Будешь ночью под окном – заходи. Бай.

Я положил трубку. Хоть что-то прояснялось:

– Умница тебя подставил.

– Зачем? – искренне поразился Вувос. – Почему?

– Судя по всему – пыток не выдержал, – пожал я плечами. – Елка каратэ когда-то занималась… Может, нам ее поискать у Халиля?

– Бесполезно. Она сразу предупредила, что она с Номи даже не в Хевроне. Где-то в дальней деревушке.

– Поехали спросим у Халиля адресок? Чем мы хуже Елки, и чем он лучше Умницы?

Вувос помялся:

– Нет смысла. Был я уже там. Не мог же я тебя ждать на самом деле! Дом вымер, никого. Соседи ничего не знают… Что будем делать?

– Не знаю, – честно сказал я. – Может, в полицию сообщим? Есть же какие-то информаторы, может, что и выплывет..

– Не сообщим, – категорично отрезал Вувос. – Знаю я эти операции по освобождению трупов заложников… Слишком рисковано. Вирус надо найти.

Я подумал и решил, что точки над «и» мы будем ставить сразу:

– Нашли. И потом?

– И потом сообщить в полицию. Когда Номи заберем. Что у них вирус.

– И?

Вувос снова метнул нож в дверь. Нож отскочил от елкиного лба и упал на пол.

– И пусть потом решают профессионалы. Хоть бомбят, если надо…

– Старик, – сказал я грустно. – Все гораздо хреновее, чем ты думаешь. Я уже был в полиции по поводу вируса.

– И что?

– И больше не пойду. Мне намекнули, что изобретателю вируса нужен психиатр. Короче, пока не начнется эпидемия, они этим заниматься не начнут… В общем, нельзя отдавать арабам вирус, даже если его найдем. Что, кстати, тоже маловероятно.

Вувос помрачнел окончательно, встал, пометался по комнатушке каравана, как по клетке и прорычал:

– Поехали!

– Ко мне? – утвердительно спросил я.

– К тебе. То есть, к нему.

Мы решили сначала выяснить, почему Умница навел Елку именно на Вувоса, а потом заставить мерзавца сделать имитацию злосчастной пробирки, благо пустых термосов в хозяйстве было навалом.