Текст книги "Принцесса из собачьей будки"

Автор книги: Елизавета Ланская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 7. Как подружиться с собаками

Оксана проснулась от того, что холод сковывал все тело невидимыми цепями, будто хотел приказать ей больше не двигаться, навсегда замереть на месте. Малышка не знала, какой сейчас день недели и сколько времени, потому что давно уже жила по часам не механическим, а природным. После того случая с щенятами ей больше не хотелось жить под одной крышей с родителями, а потому она делила крышу с Найдой.

Здесь хоть и было холодно, неуютно, но, все же, не в пример лучше той жизни, что вела девочка среди алкоголиков раньше. Впрочем, они, кажется, особо и не заметили отсутствия дочери, хотя на дворе стоял апрель и прошло примерно полгода с того момента, как Оксаниной семьей стала Найда. Теперь нечаянная воспитанница собаки и дня не могла прожить, чтобы не научиться чему-то новому. Вот она, копируя поведение мамы Найды, садится на корточки, руки опускает перед собой, словно передние лапы, и так озирается по сторонам. Со временем Оксане даже стал удаваться такой замысловатый акробатический этюд как запрокидывание ноги за ухо и почесывание там пальчиками ступни, как обычно делают это собаки. Сначала смотрелось это смешно, малышка и сама над собой смеялась, а Найда сидела перед ней, приглядывала, словно тренер на физкультуре отслеживая успехи учеников. Упорство девочки дало свои плоды – вскоре она уже лихо чесалась как самая настоящая собака. Дальше Оксане вздумалось попробовать вылизываться языком, как Найда, но попробовав пару раз на вкус собственное немытое тело, девочка с отвращением бросила это занятие. Нет, это выше сил человека! Однако по мере того, как время пролетало в заботах о том, как прокормиться и согреться, обе, и Найда и Оксана, все больше привязывались друг к другу.

Как же удивилась Оксана, когда однажды ее новая собачья мама принесла в зубах свой первый коврик, а потом еще один и еще. Так их набралось штук 20, а может и больше. Если бы малышка умела считать больше чем до десяти, она бы в точности сказала, сколько ковриков отстирала и очистила от грязи. Заниматься наведением чистоты пришлось не сразу, потому как не сообразилось с первого раза, где можно мыть коврики, но тут помог случай или совпадение.

Родители, которым не было видно, что происходит на их дворе, потому что они были заняты лицезрением исключительно бутылок, закусок и пьяных лиц друг друга, которые, честно сказать, язык поворачивается назвать уже не очень прилично, продолжая посиделки, иногда все же выбирались с ведром к колодцу, чтобы то ли умыться, то ли напиться. Хотя, и то и другое им вряд ли требовалось. Ну да ладно. Главное, что Оксана, отчего-то начисто забывшая про колодец, – может из-за случая с лягушонком, – приметила вылазку отца и придумала, где сможет стирать свои коврики. Конечно, при этом вода загрязнится, но это мало тревожило малышку. Рассудив, как умела, посовещавшись с Найдой, которая только иногда поскуливала и виляла хвостом, Оксана решила окончательно, что нашла себе прачечную. Вылезла девочка стирать ночью, чтобы никто не засек ее маневра и не дал очередной взбучки. Кстати, о взбучках малышка забыла с тех пор, как стала жить с собакой. Та не подпускала к девочке не то что чужих, но даже родителей, так что теперь у Оксаны, можно сказать, был свой личный охранник. Стирали тоже вместе – Найда приносила коврики в зубах, подавала девочке. Та окунала их сперва в ведро, потом намыливала кусочками мыла, которые удалось отыскать на родительской кухне, а потом все это намыленное месиво из ковриков опускала в колодец, где поласкала. Чтобы коврики можно было достать, девочка накручивала их на длинную палку, которая опускалась в колодец, там палкой вращала туда-сюда, а потом вынимала из импровизированной стиральной машины. Такой способ был не из простых, но чего-то другого придумать у нее не получалось. Утром коврики сушились на заднем дворе, не около будки, чтобы нечаянные гости родителей не узнали вдруг собственную пропажу. Так вот приспособила Оксана себе постель, которая превратилась в мягкое и вполне уютное местечко для сна. Правда ору было потом, когда родители обнаружили, что вода в колодце испорчена, наверное, на весь район! Хорошо, что Оксане не понимала половины из тех матерных слов, что выкрикивали родители, иначе бы у нее что называется «уши завяли», а тут смех да и только. Неизвестно, подумали они на Оксану или нет, но только ругаться не стали. Может, Найду боялись, а может и не сообразили ничего…

Добывать еду было сложнее. Оксана перестала сдавать бутылки, потому что и носа показывать не хотела в родной дом. Побираться на улице было стыдно, главным образом потому, что не хотелось встретить там своих бывших друзей, которые теперь, само собой и знаться с ней не захотят.

Однажды она пробовала податься к Иринке или Петьке, но те не могли пустить – их родители были против. И даже тихонько уговаривала ребят пустить себя хоть под кровать, хоть в шкаф, да хоть в прихожую на коврик, но ничего не помогало. Так вот и пришлось соседствовать с собакой. Теперь девочка даже радовалась этому, а поначалу тяжело приходилось. Касалось это не только еды, которую Найда приноровилась воровать, но и отношений с другими собаками.

На бабушкином дворе было несколько сук и один кобель. Все они были предоставлены сами себе, то есть еду искали сами, куда хотели, туда ходили, но потом все же возвращались к дому. Так вот не принимали Оксану друзья Найды. Встретили девочку рычанием, оскалом, так что и здесь побороться пришлось за себя. Не забудется малышке случай, когда Джесси с Мухтаром стащили покрывало, нагадили на него и зарыли в ямку как свою собственность. Отыскать пропажу помогла Найда, рыкнув для профилактики на приятелей. Они казались Оксане глупее, чем Найда, а потому она не очень-то их любила. В другой раз Джесси придумала напасть на Оксану, когда та делила пищу с Найдой – они вместе один на двоих ели кусок мяса. Разрывали его зубами. Девочка чувствовала, как сочится по губам кровь оттого, что оно сырое, необработанное, как склизкая его поверхность не сразу поддается укусу и приходится прилагать усилия.

Научиться так мастерски есть мясо, чтобы не только пачкаться как поросенок, но и насыщаться при этом, малышке удалось не сразу.

Отвращение, тошнота, подступавшие к горлу, как только мясо оказывалось во рту, долго не проходили. Зато для Джесси кусок мяса казался аппетитным деликатесом. Он-то и послужил поводом для нападения на Оксану.

Собака стремительным прыжком подскочила к девочке, вцепилась в кусок и принялась тянуть его в свою сторону. Малышка от неожиданности выпустила еду изо рта и в недоумении принялась смотреть на Джесси, которая вовсю уже вгрызалась в добычу, придерживая ее двумя лапами. Но насладиться не получилось, потому что тут же защищать Оксану взялась Найда.

Ощетинившись, собачья мама набросилась на Джесси. Девочка вскрикнула от страха, отскочила, а собаки закувыркались, образовав большой шерстяной комок из тел. Оксана, напуганная, не решалась подступиться. А тут компанию собакам чуть не составил Мухтар. Он прыгал рядом со схватившимися между собой собаками и громко лаял. Он был псом не задиристым, а потому как-то вмешиваться в заварушку не спешил. Бедная малышка не знала, что сделать, чтобы прекратилось это сумасшествие. Зато родители Оксаны знали. Они прибежали на собачий лай с ружьем, которое, как оказалось, хранилось на чердаке у почившей бабули.

– Что тут происходит? Сейчас я пристрелю этих шавок, чтоб не смели тут лаять попусту! – орал Сергей. Вера Павловна, сперва притаившаяся за спиной мужа, увидела, что здесь всего-навсего дерутся собаки и успокоилась.

– Да ну, Сереж, перестань. Пусть себе грызутся, нам-то какое дело? Пойдем, водка стынет.

– Никуда я не пойду, пока не перестреляю здесь всех по одному, чтоб знали, что шуметь не положено, – не унимался отец, готовый, казалось, на самом деле рвать и метать. Но тут он приметил дочь, которая с ревом упала на колени перед дерущимися животными. Она просила их перестать ранить друг друга и пугать ее, будто они могли понять. В другой момент Найда, может быть, и согласилась бы на это, но только не теперь, когда инстинкты одержали верх.

– А ты что здесь делаешь? – теперь с возгласами недовольства выступить захотелось Вере Павловне. – Среди собак значит тебе живется лучше? А я-то, идиотка, думаю – кто это покрывало спер с дивана, так это ты выходит?!

Если бы Оксана в этот момент так сильно не волновалась за Найду, она, конечно, обратила бы внимание на слова матери, в которых заботы было больше о какой-то тряпке, чем о родной дочери. Только не до того было малышке. Никак она не могла успокоиться, все плакала и плакала. Волнение девочки передалось и Мухтару, так что он принялся бегать вокруг, потом круги становились все больше, и вот он уже носился, опоясывая двор, а лай разлетался вокруг все громче и громче. Так как Мухтар не сидел на цепи, да и остальные собаки тоже, непутевые Оксанины родители стали тревожиться за собственные мягкие места на телах, чтобы они не были вдруг искусаны, а потому решили быстренько ретироваться. На дочь они не обратили никакого внимания. И только успели отойти на несколько метров, как нечто, налетевшее сзади, опрокинуло Веру Павловну на землю. Упитанностью женщина не отличалась, падать оказалось больно. Хотя вряд ли бы спас ее и жирок, потому что вес Мухтара мог свалить даже мужчину. Кабель запрыгнул на женщину, готовый не то укусить, не то приласкаться.

– Что ты стоишь как пень?! – завопила испуганная Вера Павловна. – Сделай же что-нибудь, иначе вдовцом станешь прямо сейчас и все тут!

В ответ на такой душещипательный призыв Сергей не придумал ничего лучше как прицелиться в Мухтара из ружья и выстрелить. Поваленная наземь хозяйка дома и пикнуть не успела, чтоб он был осторожней. Раздался выстрел, от которого все, кто были во дворе, замерли, словно кино поставили на паузу. Даже собаки перестали драться, ошарашенные таким громким звуком. И тут Вера Павловна закричала так громко, что впору было затыкать уши пачками ваты.

– Ааа, убийца несчастный! Ранил меня, ранил! Придурок, сними пса, встать невозможно! Ааа, умираю, люди добрые, помогите!

Сергей, напуганный такими причитаниями, бросил ружье на землю и дрожащими руками стал поднимать Мухтара. Пес был мертв. По спине Оксаниной матери бежала кровь. Разобрать, ее ли это кровь или из она текла из собачьей раны, было нельзя. Женщина продолжала голосить, муж крутиться возле нее, не зная, что делать, а Оксана с Найдой и Джесси притихли. У девочки даже слезы не просились, потому что все эмоции и силы, казалось, иссякли от всего, что только что произошло.

Когда родители Оксаны ушли со двора, бросив тут же ружье, Найда подошла к Джесси, прикоснулась мордой к ее морде, словно просила прощения. Джесси приподняла лапу, положила на лапу Найды. Оксана, смотревшая с любопытством на все это и ожидавшая, что начнется новая драка, удивилась. Это так было похоже на человеческое общение, что становилось даже жутковато. Что там говорить, даже люди порой на такое не способны. Некоторое время собаки оставались неподвижными, а потом вдруг резко Джесси повалилась на бок.

Оксана подошла ближе, чтобы посмотреть что случилось. Оказалось, что в боку у Джесси кровоточит рана. Похоже, она поранилась, когда дралась с Найдой.

Найда тоже почувствовала, что подруга испытывает боль, жалобно заскулила и прилегла рядом. Малышка смотрела, как Джесси тяжело дышит. Так ей стало жаль собаку, что сердце защемило. Только что на ее глазах погиб Мухтар, так что допустить, чтобы не стало еще и Джесси, Оксана не могла. Ей вспомнилось, что она однажды видела по телевизору у Иринки, как лечат раны в экстремальных ситуациях людям: там говорилось, что нужно приложить тампон или чистую тряпку, смоченную в спирте, к ране, это поможет дезинфицировать ее. «Если тому дяде это помогло, то Джесси тем более поможет, ведь она даже лучше, чем человек», – решила Оксана.

Готовая уже не то что в играх, а на практике испробовать побыть ветеринаром, малышка стала думать, что можно использовать вместо спирта, которого не было под рукой. Подсказка пришла неожиданно – на глаза попалась бутылка водки, которую во время падения выронила из кармана Вера Павловна. Тут как раз из дома послышались крики – была обнаружена пропажа «драгоценного напитка». Но, увы, он уже не достанется ни Оксаниным родителям в качестве лакомства, ни малышке в качестве примочки. Бутылка разбита вдребезги. Только теперь, глядя на осколки, Оксана знала, как быть.

Ночью, когда огни в доме погасли, и вокруг стало тихо, девочка как можно тише прокралась к входной двери на четвереньках. Ей так как-то удобней было перемещаться, проворней. Дверь оказалась заперта. Оставалось окно. Малышка помнила, что рама в одной из комнат перекошена, стекло выпадает. Девочка двинулась туда. Наудачу раму починить не успели.

Осторожно сдвинув стекло, малышка привстала на скамейку одной ногой, другую закинула на подоконник. Малышка порадовалась, что когда-то с братьями лазила, словно обезьянка, по чужим окнам, пролазила в форточки. Навык сейчас пригодился, так что проникнуть в дом оказалось делом несложным. Только вот темно было кругом – хоть глаз выколи! Нечаянно она угодила ножкой в таз и загремела. А в нем что-то оказалось налито. Стало мокро и неприятно. Замерла на минуту, выжидая, не послышится ли ворчание родителей. Но только храп доносился из спальни. Аккуратно выбравшись из таза, Оксана направилась к столу. Двигалась она не по зрению, а по памяти.

Как помнилось малышке, от окна до стола было шагов десять, не больше. Но тут неожиданно расстояние увеличилось в несколько раз. Что-то странное. Сердце затрепетало от дурного предчувствия. Наконец добраться до цели удалось, рука потянулась за бутылкой водки, наполовину полной и оставленной прямо так. Повезло. Но тут удача изменила Оксане. Поворачивая назад, она немного оступилась, наткнулась на что-то мягкое. Это мягкое схватило за ногу, потянуло к полу. А потом раздался грозный рык Сергея:

– Воровка! Попалась!

Оксана начала вырываться, словно маленький зверек, загнанный в силки. Пнув со всей силы отца не то в нос, не то в ухо, девочка поторопилась к двери, сдернула цепочку, которая служила вместо замков и бросилась к своей защитнице. Сергей поторопился за хулиганкой, но тут вышла Найда. Она скалилась, лаяла, не давая подступиться к девочке. А Оксана сжимала в руках бутылку как драгоценность, за которую она была в ту ночь поплатиться ценой собственной жизни.

Глава 8. На цепи

До утра Оксана просидела над больной Джесси, не спуская со своих колен голову собаки. Гладила скатавшуюся от грязи шерсть, проводила ручкой по морде своего лохматого пациента, не боясь, что будет укушена. Беда сблизила человека и собаку, и теперь у Оксаны появилась еще одна защитница. А защита малышке не помешает, особенно после того, как она пробралась в дом и «украла» бутылку для медицинских нужд. Да если бы она хотела, то избавилась бы в одночасье от всех спиртных напитков, чтобы они не приносили людям столько горя, но это было не в силах девочки. Зато она была способна добывать себе пропитание и хоть как-то жить, пусть все больше по-звериному. В таком образе жизни для Оксаны теперь не было ничего неправильного, а даже наоборот. Она перенимала повадки своих воспитательниц, даже выть научилась как они. В этом с четвероногими мамками малышка была схожа – они втроем выли на луну от тоски, одиночества, боли, обид и осознания собственной ненужности.

Впрочем, о ненужности говорить рановато, потому что события поворачиваются для Оксаны совершенно неожиданным образом. Но перед кардинальным зигзагом в собственной судьбе девочка хлебнет горя от «нужности» родителям-алкашам, пропившим не только совесть, но и последние теплые чувства по отношению к собственному ребенку. Как только пришло утро, следующее за ночной вылазкой Оксаны в дом, Сергей предпринял рискованную для своей пятой точки попытку подобраться к хулиганке. Только теперь он встретил отпор не одной Найды, а еще и Джесси, которая уже немного окрепла. Не солоно хлебавши, пришлось вернуться с опущенной головой к Вере Павловне, у которой, тем не менее, хватило сил на организацию скандала для муженька. Оказалось, во время оглушительного выстрела женщина не получила ни царапинки, а причитала громче всех. Зато отныне у нее было чем упрекнуть Сергея: «Вот, прикончить меня вздумал, да на другой жениться?! Ах ты, кобель…» – и так далее уже нецензурно. Можно сказать, что он попал в вечное рабство и обязанность перед супружницей, так что и возражать, вроде как, не смел. Оксана, слышавшая вечные разбирательства родителей, казалось, с самой колыбели, опасалась, что Джесси или Найду отец тоже убьет как Мухтара, когда его терпение лопнет и надоест ему сносить попреки Веры Павловны. Конечно, он легко мог перестрелять не только собак, но и даже в собственную дочь выстрелить пару раз в запале злости, но отчего-то не шел на такой шаг, хотя девочка и этого не исключала.

Теперь для нее стирались границы между миром человеческим и миром животным, собачьим. Нос к носу она спала с Найдой, лапа в лапу (теперь уже не в ногу) вставала с ней на защиту территории, рычала голос в голос. За пределы двора правда выходить Оксана боялась, пусть и с Найдой или Джесси, потому что местные жители воспринимали девочку неадекватно. Да и что им было делать, когда они наблюдали, как грязный оборванный ребенок на четвереньках прыгает по улице, скалит зубы, того и гляди, норовит наброситься. А вчерашние друзья – Петька и Иринка – входят в компанию ребят, которые забрасывают Оксану грязью, камнями, ругаются на нее, обзывают «Маугли». Это прозвище прочно приклеилось к девочке, и почти всюду бродили слухи о ней. Но при этом – странное дело – никто не пытался помочь, выяснить, в чем дело. Те из местных, кто знал, чья это девочка, предпочитали не соваться, а новенькие в районе только сторонились от неприязни или нежелания влипнуть в историю.

Влипать тут было куда, конечно, потому что Вера Павловна задумала новую каверзу. Вылазки дочери, неприятные разговоры по округе, страх за собственные жизни после проникновения маленькой дикарки в дом не давали покоя женщине. С мужем своими опасениями она не делилась, а если иногда случалось обмолвиться хоть словом, то получала отговорки, мол, это их дочь, да и собак жалко, чего только история с Мухтаром стоит. До сих пор якобы он является ему в страшных снах и тяпает за самое ценное, что есть у мужчины.

О ценностях собственного мужа Вера Павловна отзываться без мата не могла, да и про остальное не могла спокойно упоминать. Называла его только «тряпкой», вот и весь сказ. Она была далеко не дурой и понимала, что трюк с алкоголем, подмешанным в пищу, больше не пройдет, ведь была Найда начеку. Следовало придумать что-то другое, чтобы раз и навсегда зажить в безопасности, а то неизвестно, что взбредет в голову этой малолетней преступнице, какие пакости она способна сотворить. Возьмет еще дом сожжет вместе с родителями или придушит, проникнув ночью в дом… Вот уж страсти так страсти. Так что, чтобы больше не мучиться ожиданием, Вера Павловна в один из дней призвала на помощь собутыльника Николая, того самого «дядю Колю», как называла его Оксана. Почесав в затылке с видом думающего, крайне серьезного товарища, он посоветовал нечто неожиданное.

– С собаками говоришь, сдружилась? Вот так чудеса! И пробовали всякие методы?

– Что ко всяким методам ты относишь? Травить их что ли или топить? Это уж совсем не по-людски будет, – возмутилась Вера Павловна, словно ярый борец за права человека.

– Мда, такая метода отпадает сразу, – почесал давно небритый подбородок дядя Коля, – слушай, а что если сделать все гораздо проще? Как же я раньше не додумался?!

Пришествие «гениальной» мысли в свою не совсем протрезвевшую голову мужчина ознаменовал ударом ладони себя по лбу. Вера Павловна воззрилась на знакомого вопросительно, а тот принялся с энтузиазмом разъяснять суть да дело.

– Если ты говоришь, что Оксанка ведет себя как собака, то и поступи с ней как обычно делают с собаками – посади на цепь, вот и все?

При этих словах вопросительные знаки, плясавшие в глазах Веры Павловны все это время, просто понеслись бешеным галопом, так что готовы были выскочить из глаз и вцепиться крючковатыми головками в собеседника, чтобы тот перестал говорить непонятные вещи, выражался яснее. Дядя Коля это понял и стал на пальцах буквально, выразительно жестикулируя, объяснять, что так и эдак поступить надобно.

– Сама посуди – в дом приволочь девчонку ты все равно не сможешь, потому что она уже привыкла жить во дворе, и свои там у нее порядки, так? – Собеседница кивнула, попутно вливая себе в горло очередную стопочку самогонки. – Это факт, так сказать, ясный и обжалованию не подлежит. Значит, пусть ведет себя как собака, живет как собака. А с живностью как еще поступить – на цепь посадить. И бегать хоть по соседям не станет, позорить тебя и Серегу. Конечно, если бы было возможно, ты бы приняла дочь в дом, логично? – Вера Павловна снова согласно качнула головой, на этот раз смачно хрустнув соленым огурчиком. – А если кто спросит, так и отвечай, что ребенок неуправляемый стал, неадекватный и требуются строгие, решительные, я бы даже сказал, кардинальные меры.

При этих словах дядя Коля гордо выпятил вперед грудь и пристукнул по столу кулаком. Вера по мере возрастания количества выпитого все сильнее проникалась идеей, все увереннее готова была признать правоту и смекалистость собутыльника. В итоге, уже изрядно заплетающимся языком и ходящей ходуном рукой она приподняла рюмку.

– Коля, ты гений! За это надо выпить, – и они чокнулись, почти синхронно выдохнули, потом проглотили вонючее пойло, занюхав все это дело остатками солений, добытых из бабушкиного погреба.

Утро, которое Оксана встречала обычно в обнимку с мамой Найдой, преподнесло ей несколько сюрпризов. Во-первых, рядом не было защитницы, а во-вторых, сама девочка почувствовала, что нечто не дает ей перевернуться на другой бок, тянет. Причина неприятности отыскалась сразу, как только Оксана приподнялась. Левая нога малышки была прикована цепью к боковине будки. Оказывается, давным-давно по боковым сторонам, справа и слева внутри собачьего дома торчали колечки, которые предназначались видимо как раз для закрепления цепи. Никогда раньше они не использовались, потому что бабушка, Алевтина Викторовна, не сажала питомцев на цепи и привязи, говоря, что только тогда собака остается самой верной, когда не привязана ни к чему. Потом посмеивалась с ехидцей и добавляла, что с людьми то же самое, как с собаками. Привяжешь – станут только о том думать, как бы освободиться. Слова эти были, пожалуй, умные, и запомнила их Оксана поэтому, теперь вот ей в буквальном смысле слова предстояло убедиться в их правильности.

Немного подергав ногой, девочка ощутила неприятное прикосновение к коже холодного металлического браслета. От него так и веяло беспомощностью, страхом. Да, бабушка была права – чем явственнее чувствуешь оковы – тем крепче желание выбраться из них. Паника овладевала девочкой при каждой новой попытке снять кольцо. Слезы закипали, поднимаясь изнутри выше, готовые вырваться из глаз как вода из горячего источника, гейзера, чтобы обжечь жалостью к себе, окончательно обездвижить. Барахтанье не приносило результата, и тогда девочка перевернулась на живот так, что левая нога как раз оказалась по одну сторону с началом цепи, и попыталась выползти из будки. Получилось это почти наполовину. Для того чтобы полностью высунуться наружу, не хватало в цепи звеньев семи. Но и этого было достаточно, чтобы повернуть голову, осмотреть двор, отыскать Найду. У малышки не было сомнений в том, что собака поможет освободиться, придумает что-нибудь.

Оксана жалобно заскулила, будто щенок. Теперь она и в самом деле была щенком. Тут же послышался отклик – это была Джесси. Она тявкала, рвалась в сторону Оксаны, но только приблизиться не могла. Она тоже была прикована цепью к клиньям забора, так что попытки приблизиться к девочке не приносили результата. Мысль о том, что с Найдой сделали то же самое, испугала малышку. В панике она принялась озираться по сторонам, и вскоре взгляд наткнулся на комочек шерсти, приютившийся в самом дальнем краю двора. Без сомнения, это была Найда: свернулась калачиком, голову положила на лапы, хвост подобрала под себя. Теперь она не выглядела сильной и решительной, но казалась покинутой, беспомощной. Сердце Оксаны екнуло от боли и грусти. Неужели теперь все они прикованы, отделены друг от друга? С яростью девочка снова стала дергать цепи, силясь освободиться и помочь своим друзьям.

Так старалась маленькая пленница, что не заметила, как сзади к ней приблизился человек. Только когда прозвучало елейное: «Ну здравствуй, красавица! Сидим-скучаем?» – мозг озарила вспышка воспоминания. Так же точно обращался к Оксане дядя Коля. Вздрогнув, девочка обернулась, обнаружив подтверждение своей догадки. Над ней склонился именно он. В его осоловелых глазах светилось то же намерение, что и в прошлый раз. Мурашки побежали по спине от страха. Снова дернулась левая нога. Но только боль от врезавшегося в кожу металла пробирала до костей и ничего больше. А опасность в лице дяди Коли становилась все ближе, уже склонялась на корточки перед девочкой. Из его рта неприятно разило алкоголем, как и всегда. Оксана даже поморщилась.

– Не бойся, дядя Коля – добрый, честно. Смотри, что я принес тебе, – при этих словах мужчина протянул девочке прямоугольник шоколадки в красивой обертке, который успел изрядно подтаять. То, что Оксане приносили шоколадки взрослые, для нее удивительным не было, часто она принимала их, ими же завтракала, обедала или ужинала, а когда и все вместе. Но вот брать от этого человека какие-то подачки было противно. Может быть, от того, что вспоминались его прикосновения, странные поглаживания. Вот и сейчас тяжелая рука тянулась к Оксане, скользила уже по ее спине. Раньше случалось, что дядя Коля трогал малышку везде и себя заставлял трогать, при этом странно сопел, пыхтел.

Оксана интуитивно чувствовала, что в его действиях есть что-то нехорошее, а потому всегда хотелось оттолкнуть его. Вот и сейчас, уже зная, что последует после шоколадки и поглаживания по спине, девочка сжалась, напряглась. Только бежать было невозможно, оставалось только кричать. И она во весь голос закричала: «А-а-а-а!», задрыгала ногами, замахала руками. Но мужчина не растерялся и зажал Оксане рот своей большой ладонью. Последовал укус, очень болючий от злости.

Дядя Коля взревел, словно медведь, ужаленный неправильной пчелой. В круговерти всех этих воплей слышался лай Найды, скуление Джесси. Оксана продолжала кричать, плакать, мужчина – ныть вперемешку с матом, а Найда рвалась изо всех своих собачьих сил к своей маленькой воспитаннице. Рывок за рывком, столбик, вбитый в землю и держащий собаку на привязи, начал качаться из стороны в сторону. Новое усилие, потом еще одно и еще. Найда готова была вгрызаться в землю, только чтобы освободиться и прийти на помощь Оксане. И чем громче та кричала, тем сильнее одолевало Найду это желание. Амплитуда раскачивания возрастала все больше и скоро столб был побежден. Со всех лап собачья мама бросилась к малышке и успела как раз вовремя вцепиться зубами приставале в нижнюю часть спины, так что новая порция воплей огласила весь двор. На крики выбежали Оксанины родители. Назвать их адекватными было нельзя. Они не просто пошатывались, а раскачивались из стороны в сторону как на корабле во время большой штормовой качки. Естественно, помощники из них были никакие. Все, на что они оказались способны, – это увести приятеля со двора, подальше от взбесившейся Найды и подоспевшей к ней Джесси, которая повалила часть забора, когда рвалась с привязи. Только сколько не кружили собаки вокруг Оксаны, сколько сама она не пыталась ковыряться палочками и гвоздиками в замке стального ободка, надетого на ногу, ничего не помогало.

Вконец обессиленная, спустя четыре часа бесплотных попыток, Оксана заснула, сомкнув мокрые от слез глаза. Утром Вера и Сергей под предводительством разъяренного дяди Коли явились во двор, чтобы наказать собак и Оксану за непослушание, но там никого не оказалось. Двор был пуст точно также, как пусто было в желудке у дяди Коли, который со вчерашнего дня и маковой росинки в рот не брал. Если, конечно, не считать двух литров водки «Столичная»…