Текст книги "Кленовые тайны (СИ)"

Автор книги: Елизавета Берестова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Некоторым доставляет удовольствие грубая любовь. Например, нужно, чтобы их душили, иные предпочитают хлыст, – объяснил коррехидор, глядя в окно, – возможно, у нашей парочки тоже имелись свои любовные игры, в результате которых девица и обзавелась своими роскошными синяками. Кстати, минувшей ночью у них была интимная близость?

– Нет, минувшей ночью они не… – она замялась, со злостью поймав себя на мысли, насколько ей неловко обсуждать данный вопрос с Вилом, – одним словом, нет.

Коррехидор побарабанил пальцами по столу.

– У нас для инициации расследования смехотворно маловато доказательств, хотя мои интуиция и здравый смысл буквально вопят об убийстве.

– Я недавно прочла в журнале «Теоретическая и экспериментальная магия» одну интересную статью, – Рика обрадовалась возможности уйти от разговора о странных любовных утехах, – имеется ритуал, позволяющий воссоздать падение объекта с высоты.

– Да? – оживился Вил, – и мы сможем увидеть, кто столкнул Кензи и Андо?

– Нет, – мотнула головой чародейка, – конечно же, нет! Ни сам процесс убийства, ни уж тем более убийцу я вам показать не смогу. Мы имеем в наличии всего лишь способ расчёта траектории падения предмета, в нашем случае – тел, с учётом высоты, массы, возможности замедления скорости падения за счёт планирования. Это, как лист бумаги, например.

– Отлично. Что вам понадобится?

– Ничего экстраординарного, – пожала плечами чародейка, – для ритуала нужны простые ингредиенты, они сыщутся в саквояже любого практикующего чародея. Разве только сырого яйца не хватает.

По дороге в Кленовый институт они заехали в лавку, и в саквояже чародейки обосновался пакет с десятком пёстрых перепелиных яиц.

Госпожа Докэру встретила их с кислым выражением лица.

– Раз мой племянник снова тут, значит, дела идут наискверейшим образом, – констатировала дама. Она поджала губы и качнула головой, – неужели всё-таки криминал?

– Очень похоже, – после приветствия подтвердил коррехидор, – нам нужно произвести один магический эксперимент, тогда будем знать точно.

– Магический? – нахмурила брови ректоресса, – а тебе известно, что наш институт защищён специальными заклятиями и в его стенах запрещается пользоваться магией? Знаете, некоторые особо шустрые студенты не преминули бы запастись заговорами на удачную сдачу экзаменов и стали бы круглыми отличниками.

– Я предполагал сие, но моё служебное положение позволяет требовать отключения охранной системы на время, достаточное для проведения следственного эксперимента. Надеюсь, моя дорогая тётушка не станет возражать?

– Кто я такая? Кто я такая, Вилли, чтобы чинить препятствия королевскому правосудию! – воскликнула она, хотя весь её вид говорил о том, насколько ей неприятна ситуация, – в котором часу и на какое время надлежит выключить защитные чары?

Посоветовавшись с Рикой, Вил назвал время и попросил прикомандировать к ним сторожа, которому вменялось в обязанность не подпускать к Астрономической башне ненужных зрителей.

Меллоун со свойственной ему тщательностью обвёл местоположения тел толстой меловой линией, отчего на земле просматривались две гротескные фигуры, уже изрядно потоптанные. Явно заросший дворик позади Астрономической башни стал местом паломничества значительной части Кленового института. Сторож, всё в той же шляпе, остался в отдалении и искоса наблюдал за гостями, старательно изображая безразличие всякий раз, когда Вил или Рика смотрели в его сторону.

Коррехидор взглянул на часы, его тётка уже должна была выключить запрещающие использовать магию заклятия, и дал понять чародейке, что можно начинать.

Рика порадовалась, что не поленилась записать в блокнот понравившийся ритуал, сверилась с записями и вызвала фамильяра. Тама выглядела уставшей и недовольной, если только такое можно сказать о кошачьем черепе с крылышками бабочки-бражника. Она зевнула, и примостилась на плече чародейки. Та дёрнула плечом и решительно согнала череп. Недовольно затрепыхав крылышками, Тама подлетела к коррехидору и ткнулась носом в руку, совсем как домашняя кошка. Вил опешил от неожиданности, но ладонь не отдёрнул, а преодолев себя, ласково погладил пальцем гладкую кость, после чего фамильяр преспокойно устроился у него на плече и приглушил фиолетовые огоньки глаз, это всегда означало дрёму.

– Что это с ней? – шёпотом спросил четвёртый сын Дубового клана, скашивая глаза на прикорнувшую Таму.

– Я думаю, у неё истощился запас маны, – объяснила чародейка, – но я скоро её угощу.

Она выкладывала из саквояжа то, что могло ей пригодиться для будущего ритуала, периодически заглядывая в свой блокнот. Вскоре оба места, куда упали Кензи и Андо окружала пентаграмма из трёх наложенных друг на друга квадратов. Рика вооружилась обыкновенным школьным мелком приятного розового цвета и провела необходимые линии от места, куда упала девушка. С места падения юноши линии были проведены голубым мелом. В точках пересечения чародейка поставила свечи в маленьких металлических цилиндриках. Свечи были самыми обыкновенными, какие предлагают в скобяных лавках для «придания помещению привлекательного аромата». Но видимо собственного аромата свечам оказалось недостаточно, поэтому чародейка щедро полила их маслом ванили, отчего вокруг стал витать тот непередаваемо нежный, праздничный запах, какой случается на кухне, когда готовят праздничный торт.

– Тама, иди ко мне, моя хорошая, – позвала чародейка после того, как на месте центра тяжести каждого трупа разместилось перепелиное яйцо в импровизированном травяном гнёздышке. После чего, заглянув в блокнот, записала рост, вес погибших и отметила круглыми камешками-галькой центры тяжести тел.

Фамильяр открыл глаза, ещё разок потёрся об ухо коррехидора, а затем вяло полетел к хозяйке.

– Устала? – заботливо поинтересовалась Рика, усаживая череп любимой кошки на сгиб локтя, – давай-ка, восстановим твои силы.

Девушка привычно проколола палец и напоила фамильяра. Тама жадно слизала капельки крови и с благодарностью слегка куснула палец чародейки, после чего воспряла духом, её призрачно-лиловое свечение стало откровенно ярче, а глазки пробрели знакомое лукавое выражение.

– За работу, – велела Рика, выпуская Таму словно маленькую пичужку.

Сама она опустилась на колени в центре пентаграммы, замкнула внутри себя магические цепи и волевым усилием зажгла разом все свечи. Фамильяр привычно оперировал с дымными струями. Однако на этот раз он не сплетал их в нити, а, носясь с огромной скоростью, соединял розовые и голубые дымки с точками пересечения линий. Не успела чародейка дочитать до конца сложную формулу на давно уже утерянном диалекте староартанского, а над нарисованной пентаграммой уже парила её сестра-близнец, только сотканная из голубых и розовых дымных струй. Вилохэд видел, как вытягивал шею сторож, силясь не упустить ничего из происходящего в дворике позади Астрономической башни. А происходило на между двух магических фигур следующее: на последних словах чародейки скорлупа яиц лопнула с мелодичным аккордом, рассыпаясь искорками мелкой крошки. Она освободив из плена двух перепёлок, своими размерами, едва превосходящими богомола. Птицы были полупрозрачными, с облезлыми перьями и местами обнажившимися из-под гниющей плоти белёсыми дугами рёбер. К тому же светились они премерзкой гнилушечной трупной зеленью. Рика вздохнула. Всё-таки магическая специализация накладывает свой отпечаток. В статье говорилось, что визуализация «помощников» реализуется, исходя из стихий и личности мага. В качестве примера приводился чудесный рисунок маленькой золотистой колибри. «А у меня – дохлые перепёлки», – вздохнула чародейка с сделала завершающий аккорд заклятия. Перепёлки взмыли ввысь, долетели до злополучной смотровой площадки, исчезли из глаз (Вилу подумалось, что они, должно быть, пытаются повторить путь жертв). Затем зеленоватые всполохи призрачных крыльев мелькнули в разных местах, и перепёлки стремительно понеслись вниз. Они грянулись о камни, взметнулись дождём розовых и голубых зёрен риса, сложившихся в две фигуры – мужскую и женскую. Абрисы фигур налились зловещим багрянцем, мерцавшим в ритме учащённого сердцебиения.

– Интересно, – проговорила Рика, и по блеснувшим глазам чародейки было понятно, что она чрезвычайно довольна результатом эксперимента, – всё, как мы и думали.

– Я ничего не понимаю, – коррехидор приблизился к созданным перепёлками силуэтам на земле, – почему ваши птицы упали совсем не туда, где лежали трупы?

– Потому что ритуал воссоздаёт свободное падение с Астрономической башни, видите? – чародейка указала на числа в пентаграмме, – я могла лишь задать начальные условия: вес и рост жертв, положение их центров тяжести, а также высоту башни, которую ваша тётушка столь любезно нам сообщила. Заклятие показало траекторию падения и место соударения с землёй. И, как мы с вами можем наблюдать, место это никоим образом не совпадает с тем, где были обнаружены студенты.

– Это я заметил, – согласился коррехидор, обходя вокруг женского силуэта, – Андо и Кензи должны были упасть гораздо ближе, да и позы, обрисованные Меллоуном не совпадают с теми, что изобразили перепёлки. Поскольку тела не перемещали, получается, что их столкнули.

– Да, – Рика укладывала в саквояж свои чародейские принадлежности. Таму она отправила в духовный план ещё раньше, как только та закончила свою работу, – никаких сомнений не может быть, мы имеем дело с самым настоящим убийством.

Далее последовал ещё один разговор с госпожой Докэру, во время которого тётушка коррехидора то впадала в уныние из-за случившегося в стенах её учебного заведения убийства, то принималась сетовать на жестокость и несправедливость судьбы, риторически вопрошая, почему убийце вздумалось творить свои злодеяния именно тут, а не в каком-либо ином, более подходящем для этого месте? Рика чувствовала себя уставшей и даже немного опустошённой. Хлопотливый день и ритуал выпили её силы. Поэтому она сидела безразличная и равнодушная, пока Вил раздавал указания своей тётке, какие именно шаги требуются от неё при подобном раскладе дел.

– По-моему вам нужно хорошенько покушать, – Вил заглянул в лицо девушки, – я отлично помню, что вы говорили, что некоторые ритуалы отнимают у вас много сил.

Они ехали по красивой подъездной алее Кленового института.

– Ага, – кивнула чародейка, – особенно трудно делать что-то в первый раз, да ещё, когда волшба совершенно не по профилю. В ритуале воссоздания падения с выстоы магам воздуха проще, не даром визуализация через птиц.

– В таком случае не буду утомлять вас выбором, что и где съесть, – заявил коррехидор, поворачивая от моста через Журакаву, – и решу за вас. Как вы относитесь к рыбе?

– Прекрасно отношусь, – ответила Рика, подавив зевок, – и при чём в любом виде.

– Замечательно. Тогда приготовьтесь к свежим впечатлениям, которые заставят все ваши вкусовые рецпторы удивляться: в ресторане «Улыбка желтохвоста» подают самые экзотические блюда из рыбы и морепродуктов во всём Кленфилде. Да и во всей Артании, – добавил он, подумав, – мне кажется, их шеф-повар сам придумывает рецепты соусов, соединяя воедино продукты, которые обычно не используются при приготовлении рыбы.

– Звучит зловеще, – откликнулась чародейка, – не представляю, каки продукты вы имеете в виду. Мне кроме шоколада, джема и молока ничего в голову не приходит. И ещё мёд, пожалуй. Но учтите, каким бы модным не был ваш хвалёный ресторан, есть рыбу с мёдом, шоколадом или арбузом я отказываюсь заранее и категорически!

– Предложение отправиться обедать в «Улыбку желтохвоста» уже само по себе отлично сработало – к вам вернулся привычный задор, – улыбнулся четвёртый сын Дубового клана, – хотя в меню у них и числится пресловутая рыба, запечённая со специями в половинке арбуза, дыни или кокоса, не волнуйтесь, у меня нет желания испытывать ваши вежливость и терпеливость, угощая дерзкими кулинарными экспериментами. Просто поедим вкусной жареной рыбы и всё.

Рыба, которую им подали в ресторане, оформленном под палубу парусного судна, действительно, оказалась превосходной, а лёгкое белое вино отлично её дополняло.

– Теперь для нас важнейшим становится мотив убийства в Кленовом институте, – заметил коррехидор. Они поели и ждали, когда им принесут чай, – даже не представлю, с какого бока копнуть.

– Давайте рассмотрим все возможные мотивы, отметём самые невероятные и отработаем оставшиеся, – чародейка поела, восстановила силы и оживилась.

– Резонно. С чего начнём?

– Самым распространённым мотивом для убийства является корысть, – заявила она, – вы задумывались когда-нибудь, почему люди идут на такое страшное преступление, как убийство? Это не кошелёк в Торговом квартале подрезать или дынную булочку в хлебной лавке стащить. Убийство противоестественно и противно человеческой природе, осуждается обществом, да и само карается смертной казнью.

Вилохэд пожал плечами, он как-то никогда не забивал себе голову философическими материями.

– Потому что человек не видит никакого иного способа решения проблемы, которую он в данный момент времени воспринимает как жизненно важную. Материальные блага и деньги, что индивид не может либо уплатить, либо получить. Вот вам главный корыстный мотив убийства.

– Не думаю, что у сына Шоколадного короля могли возникнуть серьёзные финансовые проблемы. Кензи-старший – один из богатейших людей королевства, – Вил разливал чай, что им принёс разбитной официант, наряженный пиратом с повязкой на глазу, – богаче добрых трёх четвертей древесно-рождённых. В критической ситуации он уплатил бы долги сына. Поругался, поорал бы, возможно, съездил чаду по роже, но уплатил. Ютако в деньгах недостатка не испытывал, нам сие подтвердили несколько человек, включая тётушку Сацуки. Он легко давал в долг и нередко забывал, кому сколько одолжил. Нет, не думаю, что в нашем случае дело в банальной корысти.

– Хорошо, – кивнула чародейка, наслаждавшаяся чудесным манговым чаем, – предложите свой мотив.

– Я предлагаю к рассмотрению мотив эмоциональный, – проговорил коррехидор после секундной заминки, – такой как любовь, ревность, измена, ну, либо – месть за измену. И их сочетания в разных пропорциях.

– Занятно, – Рика залилась смехом, – весьма занятно!

– Что вас так рассмешило?

– То, что вы предложили мотив любви, – ответила она, – обычно принято считать, что это мы, женщины, склонны по всякому поводу и без оного приплетать любовь, а также обнаруживать её проявления в, казалось бы, самых невероятных событиях.

– Я предложил эмоциональный мотив, а не просто любовь, – возразил коррехидор, – просто по статистике почти половина убийств совершается из эмоциональных побуждений, и любовь – всего лишь одна из них.

– Вот как раз по части любви у Кензи и Андо всё было прекрасно, – возразила чародейка, – неожиданная романтическая встреча на церемонии начала нового учебного года, спасение от падения, нежданные объятия, внезапно пробежавшая между ними искра, – всё это словно по писаному повторяет множество любовных романов и составляет мечту большинства девиц от четырнадцати и старше.

– Вы тоже мечтали о подобном? – коррехидор положил подбородок на сложенные домиком руки и со странным выражением поглядел на собеседницу.

– Ещё чего! – вскинулась она в ответ, – ни разу!

– А о какой любви мечтали вы?

– Мы строим версии или погружаемся в воспоминания?

Насупленный вид и резкий тон вопроса прекрасно давали понять, насколько чародейка не расположена откровенничать на эту тему. Вилохэд вздохнул, почесал глаз и налил себе ещё чаю.

– Вы правы, – проговорил он, – разделённое чувство никоим образом не располагает к убийству. Но ведь их убил посторонний, как раз именно тот, кому этой самой любви не досталось, либо новый роман жертв лишил его счастья. В данном случае «его» – всего лишь фигура речи, убивают и мужчины, и женщины. Брошенная бывшая – это кандидат номер один. Юта – завидный жених и удобный любовник, я в смысле денег. Он погружается в бурное море нового романа, а девица, получившая отставку, пытается вернуть своё. Ютако отказывает ей ещё раз, и вполне возможно, делает это в резкой форме, поскольку подобное объяснение уже состоялось. А, может быть, и не единожды. Девушка, которую отвергли, оскорбили, унизили очередным отказом решается покончить разом и с жестоким возлюбленным, и той, на кого он променял её любовь.

– И каким же образом она узнала, что влюблённые отправятся в Астрономическую башню?

– Она и не узнавала, – улыбнулся коррехидор, – она их сама туда позвала.

– Сама? – недоверчиво прищурилась чародейка.

– Да. Смотрите: силой затащить двоих молодых, крепких людей по довольно-таки узкой винтовой лестнице башни – та ещё задачка. Их не оглушали и не опаивали одурманивающими веществами. Так?

Рика подтвердила, что кроме банального алкоголя в крови убитых ничего не обнаружено. Предложенная коррехидором версия начала захватывать её.

– Обман тоже не подходит: их двое, а значит на их стороне и численное, и физическое превосходство. К тому же ничего не мешало банально сбежать при обнаружении обмана, – чародейка согласно кивнула. На телах не было следов насилия, какие непременно оставила бы драка или сопротивление.

– Но как убийца заманил тогда их на крышу? – спросила она, – я обдумывала вариант ложного приглашения на свидание. Убийца мог послать подложную записку, а лучше сам на словах передать приглашение вместе с убедительной просьбой держать всё в строжайшей тайне. Жертвы в назначенный час приходят на смотровую площадку, причём убийца же предусмотрительно отпер решётку двери. Кстати, она запирается вообще?

Коррехидор пожал плечами:

– По идее, должна. Место опасное.

– Потом убийца дожидается в кустах, пока влюблённые поднимутся наверх, приходит и сталкивает их.

– Возможно, – согласился Вил, – но кто принёс коньяк? И кто выпил то, что недопили Кензи и Андо?

– Убийца оставил бутылку и стаканы на столе, – увлечённо продолжала чародейка, – они выпили и тут-то появляется сам злодей.

– Представьте себе такую картину, – усмехнулся Вил, – ты уединился с любимой девушкой, вы выпили, и ты пребываешь в предвкушении, что вот-вот обретёшь то блаженство, ради которого и была затеяна сия эскапада, как появляется твоя бывшая и всё летит к чертям. Во-первых, ей очень непросто будет объяснить своё появление. Это, не говоря уж о том, что люди никогда не подключают тех, с кем недавно расстались, чтобы передавать что-либо на словах своим новым пассиям. Во-вторых, не факт, что они вообще станут с ней разговаривать, а не пошлют далеко и надолго, и уж точно не будут стоять втроём у парапета и глазеть на ночное небо.

Рика задумалась. В словах Вила было немало резонов. Ну пришла бы бывшая или бывший на смотровую площадку, кроме испорченного свидания ничего бы не вышло. Не стали бы Кензи и Андо в таком случае любоваться на луну, скорее уж вышел бы скандал, и непрошенного гостя погнали бы прочь. Или же влюблённые сами сбежали бы поскорее.

– Я полагаю, у вас имеется подходящее объяснение присутствия постороннего на ночном свидании? – поинтересовалась она, – и, надеюсь, это не окажется любовь втроём?

– Склонен считать, убийца предложил мировую. Пронёс в общежитие коньяк и пригласил в Астрономическую башню в качестве примирения. Что-то вроде клятвы богине Луны, что все обиды в прошлом, и они останутся друзьями.

– Но где тогда его стакан? Он что, свою долю коньяка выпил непосредственно из бутылки? – засмеялась чародейка.

– Нет, естественно, стакан был. Его просто не могло не быть. Только убийца унёс его с собой, он же намеревался выдать преступление за самоубийство-гэнроку. Лишний стакан на месте преступления никак не входил в его планы.

– Пожалуй, – Рика допивала вторую чашку чая, и какой-то частью рассудка всё силилась определить, какая трава столь чудесно оттеняет вкус чайных листьев и манго, – примирение подходит. Но мы не можем останавливаться на одной версии. Согласно регламенту проведения расследования следует рассмотреть все возможные, даже и маловероятные мотивы. Нельзя исключать, что тот или иной мотив кажется нам маловероятным из-за отсутствия нужной информации.

– Конечно. Я с вами полностью солидарен и думаю, что у вас наготове нужный мотив готов.

– Да, и этим мотивом может служить месть.

– Месть? – выгнул бровь коррехидор, – студентов? Кому и за что?

– Точнее, избавление от мучений, – пояснила чародейка, – вы что-нибудь слышали о травле в закрытых школах или иных учебных заведениях?

– Приходилось, но мне всегда сие казалось преувеличением либо родительским оправданием грехов драгоценного чада, как в случае с Э́йсой Бу́ной, причиной травли коего послужила его тяга к противоестественной любви.

– Про внука убитого дайнагона особый разговор, – Рика помнила недавнее расследование в охотничьем замке Каэдо́но, куда их с Вилом приглашали на королевскую помолвку, – но бывает и иначе. Вам, как младшему сыну Дубового клана, умному и красивому, этого не понять. Но обычный человек – другое дело. Травят за какие-то отличия во внешности, поведении, происхождение. В элитных заведениях обычная тупизна может стать причиной для унижений и остракизма.

– Надеюсь, вы говорите не о собственном печальном опыте? – Вил обеспокоенно смотрел на чуть покрасневшие щёки чародейки и ему вспомнился её нелепый наряд, в котором она щеголяла первые месяцы работы в коррехидории, – в Академии магии было нечто подобное?

– Со мной? Нет! Смельчаков потешаться над практикующей некроманткой обычно не находилось. Но вот девочку на пару лет старше меня засмеивали за бездарность. Дар у неё и правда был незначительный, а родители каждый год делали щедрые пожертвования, да и она сама старалась, как могла. Один прохвост-выпускник поспорил с дружками, что покорит сердце этой скромной и тихони, которая избегала мужского общества. Уж я не знаю, как, только через пару недель бедняжка влюбилась без памяти и как собачонка принялась везде таскаться за объектом обожания. Когда она ему надоела, он подговорил дружков дразнить девушку за бездарность и неяркую внешность. Она не то, чтобы была совсем уж дурнушкой, просто невзрачная, обычная, из тех, что не запоминаются совершенно.

– Каков мерзавец! – не удержался Вил, – мало того играл чувствами другого человека, так ещё решил вынудить к разрыву столь гнусным способом.

– К безобразиям присоединились девицы из их компании и сделали жизнь бедной А́ки абсолютно невыносимой. И тогда случилось вот что, – чародейка усмехнулась, – нет, до смертоубийства дело не дошло. Просто наша слабо одарённая Аки училась на отделении лечебной магии. Может быть, магических способностей у неё и не хватало, зато мозги были на месте. Она провела исследования о причинах облысения у мужчин в раннем возрасте, вычленила главные факторы, затем поломала голову и придумала собственное заклятие. Заклятие это она заключила в обыкновенный снежок и, дождавшись очередной порции насмешек от своего возлюбленного и его прихвостней, вроде как со злости швырнула ему этот снежок в лицо.

– Я догадываюсь, он облысел, – воскликнул Вилохэд.

– При том, как колено! – подтвердила чародейка, – Аки оказалась добросердечной девушкой, и её заклятие-проклятие действовало лишь до окончания Акдемии. Поэтому-то помочь Лысому, а именно такое прозвище приклеилось к негодяю, не смогли. Зато девушку никто больше не трогал. Так что месть за буллинг – тоже возможный мотив.

– Убедили, рассмотрим. Что ещё? – Вил задумался, – ещё одним каноническим мотивом для убийства может служить необходимость избавиться от свидетеля, но я не думаю, что в благополучнейшем Кленовом институте подобная необходимость может возникнуть.

– Просто станем иметь ввиду и её, – Рика черкнула что-то в блокноте, – как и разоблачение. Даже, если предположить, что кто-то из нашей парочки стал невольным свидетелем преступления. Например, во время выхода в город, и рассказал другому, то откуда преступник вообще мог узнать об этом? Как проник в институт? Как заманил жертв на крышу? Нет, – сама себя оборвала она, – в подобном случае убийство произошло бы в городе.

Коррехидор склонен был с ней согласиться.

– Давайте сначала отработаем версию ревности, потом буллинга. Этого для начала довольно. Завтра с утра мы с вами снова едем в Кленовый институт. Нужно составить полное представление, что из себя представляли Ютако Кензи и Майна Андо, с кем дружили, с кем враждовали. Воссоздать их личную жизнь за последние полгода, узнать не участвовали ли они случаем в травле кого-бы то ни было и чем интересовались. Последнее на случай вашего предположения о ненужном свидетеле.

Уже возле дома чародейки Вил сказал:

– Нам необходимо заказать вам наряд для свадебной церемонии.

– Мы женимся? – вырвалось у Рики.

– Нет, пока что женится его величество Элиас, а я и вы приглашены на празднество вместе с главой Дубового клана.

Щёки чародейки ожёг жар стыда. Надо же было так глупо себя повести! Хорошо ещё, что в магомобиле достаточно темно, чтобы Вилохэд не заметил её позора.

– А на торжественной церемонии королевского бракосочетания по традиции все должны надевать новое платье. Так что нам с вами не избежать визита к портным. Так как времени у нас в обрез, – о зачем-то взглянул на светящийся мягким магическим светом циферблат своих часов, – то завтра это сделать нужно непременно. Подумайте, какое платье вам бы хотелось надеть по этому случаю.

Продолжающая злиться на саму себя чародейка собиралась было заявить, что ей совершенно безразлично в чём идти, лишь бы не голой, но сдержала себя и пробормотала некое неопределённое обещание поразмыслить над этим животрепещущим вопросом.

– Как плачевно, что вам столь ненавистно всё, что связано с институтом брака, – проговорил Вилохэд, и Рика сама не заметила, как оказалась в его объятиях, – супружеский долг, долг любви, – одно из самых приятных обязательств.

Он поцеловал её. Осторожно, бережно, нежно. Рика словно растворялась в незнакомом чувстве, которое откликнулось в ней на прикосновение мягких губ четвёртого сына Дубового клана, и она, сама того не осознавая, ответила на поцелуй.