Текст книги "Проклятие пикси (СИ)"
Автор книги: Елизавета Берестова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Да вас всех по пальцам одной руки пересчитаешь! – засмеялась чародейка.
– Вот и достаётся всем, а мне в особенности. И в истории с деньгами эта змеюка сразу на меня указала. Говорила ещё, что до меня в доме никогда ничего не пропадало. Хоть работает здесь чутка побольше меня. А я не брала, потому как знаю, что новым слугам завсегда на честность учиняют: раскидывают мелочь по разным видным местам, а опосля смотрят, возьмёшь ты или не возьмёшь. А тут не мелочь – несколько сотен пропало.
– Расскажи толком, что произошло и когда, – чародейка написала "Пропавшие деньги".
– По осени уже, а какого именно числа, сказать не могу, не помню, – с готовностью принялась рассказывать Хана, – хозяйка Сэре деньги на неделю приготовила. Она завсегда купюры по полсотни в специальный конверт складывает, а сверху своей собственной рукой сумму подписывает, ну, чтоб знали, сколько денег внутри лежит. Конвертик этот она либо Сэре в руки передаёт, либо на кухне оставляет.
– Сэра, как я догадываюсь, это – ваша кухарка?
– Само собой, кто ж ещё? – искренне удивилась неосведомлённости Эрики горничная. – Вот из такого конвертика три сотенки-то и испарились. Взялась Сэрка пересчитывать, а там не хватает, такой крик устроила! Она тоже вопить умеет, ещё почище компаньонки, баба – не промах, просто так в обиду себя не даст. А тут целых три сотни исчезли. Мийка, конечно, тут как тут: не иначе, новая горничная украла! А я ни денег этих злосчастных, ни конвертика голубенького, где они лежали, в глаза не видала.
"Занятно, – подумала Эрика, – откуда тебе известно, в какой именно конверт положила деньги графиня в тот раз?" и подписала рядом с показаниями Ханы слово "лжёт".
– И чем история закончилась? спросила она.
– Ничем, – пожала плечами Хана, – госпожа графиня сильно рассердилась, вызвала нас всех, в смысле меня, Сэру и Джоша – это кухаркин супружник, садовником служит. Они в маленьком домике живут. Такеру тоже притащилась. Встала в отдалении поближе к хозяйке, показать хотела, что она вроде как вне подозрений. При этом поддакивала леди Элеонор и замечаньица всяческие вставляла, особенно супротив меня. Я чуть не расплакалась от обвинений её несусветных. Джош вообще в дом почти никогда не заходит, в тот день он листья в ближнем саду сгребал. Его слова молодой господин подтвердил, он садовника видел, когда из дома через чёрный ход выходил. Я на втором этаже ручки дверей чистила. Сэра к зеленщику ходила. Уж, если начистоту говорить, то сама Мийка запросто могла три сотни прикарманить. Она на законный вопрос Сэры, где была, отмахнулась и что-то про библиотеку наплела. Уж кто-кто, а эта змеюка могла денежки стырить, а на другого человека свалить.
Хана приняла вид оскорблённой невинности.
– Так тебя обвинили в краже или нет? – не поняла Рика. От пронзительного писклявого голоса горничной грозила начаться мигрень.
– Всё к тому шло, – шмыгнула носом Хана, – хозяйка грозилась меня в тот же день вон прогнать, но хорошо я вспомнила, что Гектор и мимо меня тоже проходил, ещё и ущипнул, охальник! За ним леди Элеонор ещё раньше послала, когда Джоша расспрашивала.
– И что? – чародейка уже отчаялась добраться до конца истории.
– Хозяйка его спрашивает, где в такой-то час он видел девицу Гото? Молодой господин подтвердил мои слова о верхнем этаже и медных ручках. Так и сказал, – не без гордости заявила горничная, – что видал меня, когда собирался через кухню чёрным ходом выйти. Вот. Хотя он и щиплется, а на невинную девушку не стал зазря напраслину возводить.
– Рада за тебя, – Эрика уже начинала кипеть на словоотливую горничную, – что было дальше?
– Дальше? – привычка переспрашивать начинала порядком раздражать. И чародейка подумала, что неприязнь компаньонки к конопатой Хане отнюдь не беспочвенна, – хозяйка сразу отослала всех нас прочь, а про деньги больше не вспоминала. Я думаю, – с многозначительным видом проговорила горничная, – хозяйка в тот раз сама обсчиталась и положила в конверт меньше денег. Она ведь немолода уже, а, может, отвлёк кто...
– Думает она, – про себя возмутилась Рика, – полагает! Да тут козе понятно, деньги взял Гектор, когда через кухню проходил, а его мачеха сообразила, в чей карман перекочевали три сотни, и решила замять разбирательство. Хотя, – круглая физиономия Ханы выглядела хитроватой, – ты вполне могла незаметно спуститься на кухню, взять деньги и вернуться к полированию дверных ручек. А потом удобно подвернулся пасынок графини, который в любом случае стал бы всё отрицать. Впрочем, коронеру Кленовой короны нет никакого дела до пропавших господских денег, кто бы там их не взял.
– Что ты можешь сказать по поводу пикси? – строго спросила чародейка.
– Пикси? – ожидаемо переспросила Хана.
– Да, пикси. – Уже со злостью повторила чародейка, – есть в доме маленький народец или нет?
– Есть, конечно, есть, – без малейших колебаний заявила Хана, – это здесь, в столице, некоторые, считающие себя особо умными, полагают пикси ерундой. У нас, вернее у них, в деревне всё по-другому: из-за кого молоко ни с того ни с сего скисает, засухи, неурожаи? А заморозки в середине мая кто устраивает? Маленький вредный народец! Я уж не говорю про икоту, чесотку и чирьяки, – горничная самозабвенно загибала пальцы, перечисляя злодеяния пикси.
Но Рика остановила её.
– Меня интересует, здесь, в доме графини Сакэда ты лично видела пикси или их следы?
– Сама-то я не видала, но вот хозяйка и видела, и слышала! Они призывали её, говорили, что забрали её разнесчастного мужа, а теперь вот и за ней пришли. Боги милостивые, спасите и защитите меня! – девушка сделала отвращающий жест...
– Понятно, – чародейка встала, – пойдёмте к кухарке.
Кухня находилась на первом этаже и оказалась весьма просторной и хорошо оборудованной: современная плита, водопроводный кран, магический светильник под потолком и обитый металлом холодильный шкаф.
Связки лука, чеснока и жгучего перца указывали на всю серьёзность подготовки к зиме. Под потолком вялилась хурма. Вдоль стены в армейском порядке сверкали чистотой сковородки и кастрюли. Каждая вещь находилась на своём месте, и место это казалось единственно правильным из всех возможных. Пахло тушёной свининой, чесноком и имбирём.
Посреди всего этого кухонного изобилия царствовала крепкая женщина, перешагнувшая рубеж среднего возраста: темноволосая, румяная в бежевом переднике с засученными по локоть рукавами.
Она месила тесто.
– Госпожа Монси, – обратилась к ней компаньонка графини. Мия Такеру поджидала коронера у комнаты горничной и вызвалась проводить на кухню и представить по всем правилам, – в доме работает чародейка, коронер Службы дневной безопасности и ночного покоя, мистрис Таками. Госпожа графиня велит вам полностью честно и прямо ответить на все вопросы королевского коронера.
Кухарка сдула со лба выбившуюся прядку волос, бросила недружелюбный взгляд в сторону Мии и кивнула. После того, как компаньонка неспешно удалилась, она ополоснула руки, вытерла их полотенцем, обернулась к Эрике и с сомнением в голосе поинтересовалась:
– Ты что ль королевский коронер?
– Я, – подтвердила чародейка, не понимая, почему её об этом спрашивают.
– И давно служишь?
– Неделю.
Кухарка вздохнула и проговорила:
– Что ж это ты, дочка, так вырядилась? Форменной одёжки для тебя по размеру что ли не нашлось?
Тон кухарки, заботливо-ворчливый, сразу напомнил Рике старшую сестру отца. Она умерла в прошлом году от зимней лихорадки. Напомнил настолько, что совершенно расхотелось задирать нос и грубить.
– Дело не в форме, – ответила девушка, – я – некромант. Наш род много столетий служит богу смерти Эрару, я посвящена ему с пяти лет.
– Тогда понятно, – кивнула кухарка, – мы не выбираем, кем родиться. Я – Сэра Монси, моя мать служила роду Сакэда, да и бабушка тоже. А ты можешь звать меня просто тётушкой Сэрой. И чего это Службе дневной безопасности понадобилось в нашем доме? Вас ведь зовут, когда убили кого или обокрали.
– Не всегда, – к чародейке начал возвращаться её привычный тон, – наша работа – не только расследовать, но и предотвращать преступления обычного и магического свойства.
– Выходит, всё из-за пикси. Понятно
– Вы сами-то что думаете? Верите, будто в доме балуют маленькие человечки со стрекозиными крылышками?
Кошачий череп, мирно сидевший в кармане, проснулся и вылетел на свободу.
– Чего только не навидаешься на белом свете, – Сэра проводила фамильяра глазами, – но к ситуации в доме у меня отношение двойственное.
– Как это?
– А так: даже не знаю, что и думать, – женщина поставила перед Рикой, присевшей у стола, чашку чая, – с одной стороны, я знаю леди Элеонор с самого её замужества, лет двадцать пять будет. Все эти годы она проявляла себя как женщина разумная и уравновешенная, чего нельзя сказать о покойном графе. Сэр Чарльз с юности чудить был склонен. Матушка моя, покойница, рассказывала, что молодой барин (он тогда ещё в отроческих годах ходил) заявлял, будто возьмёт в жёны только девицу эльфийских кровей. Мол, предок наш отыскал связь с Неблагим двором, вот и я найду! Поискал – поискал, да и бросил. Стал как все нормальные люди влюбляться, а потом женился. Первая супруга родами умерла. Это матушка сэра Гектора. Потом граф на леди Элеонор женился. Она тогда такой красавицей была, никакие эльфы не нужны. Но тоской по неведомой и всяческой небывальщине граф до самой кончины маялся.
– Получается, ваша хозяйка никогда потусторонним не интересовалась? – Рика заметила, как Тама подлетела к подносу с фарфоровыми чашками и закружилась над ним.
– Я не знаю, чем госпожа графиня интересуется, – Сэра Монси подлила себе чаю, – а насчёт волшебного народца скажу так: что там было в стародавние времена, не знаю. Могу лишь заметить, предания и сказания – они на то предания и есть, потому как люди не могут точно сказать, что в них правда, а что вымысел. Пока господа учёные маги не найдут доказательств существования маленького народца, я даже шагу не сделаю, чтобы пойти посмотреть на следы в муке.
– Выходит, про следы на муке вы тоже слышали?
– Об этих злосчастных следах у нас услышал бы даже глухой, – кухарка отхлебнула чай и хрустнула сухариком, – а во всём виновата Мия Такеру. В её дурную голову залетела мысль по полу муку рассыпать. У меня, конечно, позволения никто не спросил, взяла, сколь захотелось, и давай в господской спальне полы обсыпать! Не знаю, что там хозяйка по утру увидела, но шум случился знатный. Такеру сама всю муку вымела (оно и понятно, не захотела дурой выглядеть), а потом Хана полы начисто помыла.
– А госпожа графиня?
– Она прям не в себе была, кричала, что своими глазами следы на муке видела. Будто множество маленьких ножек танцевали, – кухарка снова сделала большой глоток, – откуда я всё это знаю? Леди Элеонор всегда поутру пьёт кофе без молока, но с корицей и ванилью. Она же фрейлиной в молодости была. Я специально училась её любимый кофе варить. И печенье с миндалём сама пеку. Вот, угощайся.
Она откинула салфетку, и на тарелке оказались штук шесть ореховых кругляшков с вкраплениями изюма и ещё каких-то сушёных красных ягод.
– Мия, тогда как раз горничную отчитывала, чтоб той не вздумалось болтать про госпожу и пикси. Я кофе сама наверх отнесла. Госпожа тогда опять по мужу убиваться принялась. Твердила, что его забрали, теперь за ней пришли.
– А вы что сделали? – чародейка отметила в блокноте, что кухарка недолюбливает компаньонку, хотя и не особо демонстрирует этот факт, не верит в пикси, хозяйке сочувствует.
– Как обычно. Что в такие моменты делают: посоветовала не убиваться так по покойнику. Ему там на небесах от наших слёз только горше будет. Ты что творишь! – последняя фраза относилась к фамильяру чародейки.
Череп любимой трёхцветной кошки самозабвенно вылизывал чашку призрачным фиолетовым язычком.
– Тама! Тама, немедленно прекрати, негодница! – Рика встала и ловко поймала пытавшегося улизнуть к потолку фамильяра, – она когда-то была кошкой, – объяснила девушка, дунула на череп, и тот исчез с глаз, – всё никак не может забыть, что раньше ловила мышей и слизывала взбитые сливки с моего кофе. Особенно она любила траву кошкин хвост. Только где учует – сразу ныряет.
– А у графини в чашке что позабыла? – Сэра с отвращением двумя пальцами взяла чашку, отправила её под струю воды и принялась с остервенением оттирать края тряпкой.
– Действительно, странно, – задумалась чародейка, – это точно чашка леди Элеонор?
– Точнее не бывает, – кухарка тщательно вытерла чашку полотенцем, – сама в неё кофе наливала.
Ни кофе, ни корица не вызывали интереса у Тамы ни при жизни, ни после смерти. В виде фамильяра её вообще интересовал только один запах – запах травы кошкин хвост. Чародейка не считала себя особым специалистом в травничестве, её интересы простирались всё больше в сторону ядов, но кошкин хвост она знала. Вроде бы безобидная травка. Лечат настойками хвоста болезни сердца, снижают кровяное давление и прописывают людям, которым трудно заснуть.
– Госпожа графиня принимает лекарства? – спросила она и протянула руку над чашкой, чтобы проверить на остаточную магию. Ничего.
– Про лекарства ничего не скажу, – покачала головой кухарка, – это у Мийки спрашивать надо. Но вообще, хозяйка редко болеет, да и то – простудами.
– Про траву кошкин хвост слышали?
– Это вонючие корешки что ли? Слыхала, как же, матушка моя в старости от бессонницы пила.
– Графиня Сакэда случайно микстуру от бессонницы не принимает?
– Утром? Из кофейной чашки? Сильно сомневаюсь! Но на всякий случай уточните у компаньонки.
Эрика покрутила в пальцах карандаш.
– Странностей в поведении хозяйки вы в последнее время не замечали?
– Нет, – твёрдо ответила кухарка, – всё как обычно, если не считать дурацкой шумихи с мукой на полу.
– Понятно, – чародейке стало ясно, что от кухарки больше ничего не узнаешь. Она поблагодарила Сэру Монси и попросила позвать мужа. С садовником тоже нужно было побеседовать. Хоть садовник и находится от хозяйки ещё дальше, чем кухарка, порой, самые неожиданные свидетели могут дать ключ к разгадке. Так по крайней мере говорилось в детективных романах.
Дабы не терять время зря, Эрика опять отправилась в комнату графини.
– А, это снова вы, – графиня Сакэда поглядела на чародейку поверх пенсне, она просматривала утреннюю газету, – по-моему я всё я всё самым обстоятельным образом рассказала Вилли. Если он сочтёт нужным, посвятит вас во все подробности.
Эрика уже начала закипать. Она не переносила, когда с ней разговаривали снисходительно и свысока, но грубить человеку, обратившемуся в Службу дневной безопасности и ночного покоя за помощью, было бы верхом непрофессионализма. Поэтому коронер его королевского величества произнесла с максимальной вежливостью:
– Мы с господином Окку делаем общее дело, и я бы очень высоко оценила, если бы вы выделили мне толику своего бесценного времени и ответили на несколько вопросов.
Графиня Сакэда одобрительно кивнула, отложила газету и сняла пенсне.
– Присаживайтесь, госпожа ...
– Таками, – подсказала чародейка, более чем уверенная, что бывшая придворная дама обладает прекрасной памятью на имена, – королевский коронер Эрика Таками к вашим услугам. Скажите, леди Элеонор, вы принимаете лекарства?
– Это имеет значение? – ровные брови графини сдвинулись к переносице в недовольной гримаске, – вам надлежит защищать меня от маленького народца, а не задавать вопросы о моей частной жизни.
"А вам надлежит отвечать на вопросы офицера Кленовой короны при исполнении,"– про себя подумала Рика, а вслух сказала:
– Чтобы мой отчёт господину Окку был полным и всесторонним, мне, как это ни прискорбно, приходится вторгаться в частную жизнь людей.
– Я не принимаю никаких лекарств, разве что иногда пью пилюли от головной боли. Делаю я это весьма нечасто, строго по необходимости.
Чародейка записала ответ.
– Касательно трав: вы используете отвары, тинктуры, вытяжки?
– Никогда! – отчеканила графиня, – все травники – шарлатаны. Они обещают чудодейственное средство, а на деле вы получите толчёные листья да сухие ягоды, толку от которых будет не больше, чем от чашки чая или просто горячей воды. Мой врач, господин Фарлинг, он ещё моего незабвенного Чарльза пользовал, категорический противник траволечения.
– Спасибо, ваш ответ исчерпывающ, – Рике порядком надоело слушать про недостатки лечения травами, – вы можете мне описать подробнее, какие голоса вы слышали? В какое время и при каких обстоятельствах?
Бывшая придворная дама с явной неохотой начала рассказывать. При этом она легко отвлекалась на посторонние уточнения, перескакивала с одного на другое, увязая в ненужных подробностях.
Из этого путаного повествования чародейка вычленила следующее: голоса звучали в первой половине ночи, вскоре после полуночи. Как раз в это время графиня только-только засыпала. "Жизнь в Кленовом дворце привычки человека до конца дней меняет,"– пояснила она. Описывала графиня голоса как тонкие, писклявые, весьма раздражающего и неприятного тембра. На вопрос чародейки, откуда они раздавались, пожилая дама пожала плечами и заявила, будто голоса заполняли всю комнату, это только подтверждало подозрения Рики, что голоса пикси звучат в голове леди Элеонор. То, что пикси иногда вполне разборчиво угрожали и запугивали, а иногда лишь неразборчиво бормотали на своём языке, тоже лило воду на гипотезу о неумеренно развитом воображении. Тем более, что графиня Сакэда никак не могла определить, были эти голоса мужскими или женскими.
– Видите ли, звук голосов был настолько нечеловеческим и раздражающим, что определить пол говорившего не представлялось возможным, – леди Элеонор скривилась. Казалось, само воспоминание причиняет ей беспокойство.
Эрика решила перевести разговор на следы. Следы на муке графиня описала подробно, сравнив их размер с фалангой большого пальца. Она утверждала, что пикси танцевали босиком, и обе ноги у них одинаковые: в смысле, правую нельзя отличить от левой. Сколько их было, леди Элеонор сказать не могла. Может один плясал, может – несколько. На зеркале красовались отпечатки рук – эдакие маленькие ладошки, совсем как у грудного младенца, но с очень длинными пальцами. И походило это на заглядывание с обратной стороны зеркала.
– Вас не смутило, что размеры рук и ног не соответствовали друг другу? – спросила чародейка, завершив набросок ладони с оттопыренными длинными пальцами, – у обладателей ступней в дюйм руки должны быть гораздо меньше.
Вопрос ничуть не смутил графиню.
– Я не утверждаю, будто все следы оставили одни и те же существа. Мы ничего не знаем о представителях Неблагого двора и устройстве их общества. Если бы ваши коллеги-маги избавились от шор предубеждённости и со всей серьёзностью взялись за изучение того, что голословно отрицают, мы бы сейчас располагали более подробной информацией.
– Благодарю вас, леди Элеонор, – поклонилась чародейка, – ваши ответы очень помогут мне.
– Милочка, хоть вы и носите амулет бога смерти, врать вы не умеете совсем, – усмехнулась графиня, протягивая руку к пенсне, – вы ведь ни на грош мне не поверили. Считаете меня ненормальной, которой повсюду мерещатся голоса?
– Моё дело не выносить суждения об обратившихся к нам гражданах, а разобраться с проблемой и помочь.
– По крайней мере, честно.
Эрика опять отправилась на кухню. Там за столом сидел мужчина неопределённого возраста и хлебал суп из глубокой миски, шумно заглатывая длинные полоски лапши. Рядом стояла тарелка с толстыми ломтями домашнего хлеба. При виде чародейки он облизал ложку, аккуратно положил её на стол и поднялся.
– Вот это – Джошуа Монси, мой законный супружник, – словно на правах старой знакомой представила его кухарка, – он у нас и садовник, и дворник, и мастер на все руки! – не без гордости закончила она.
– Доброго вам вечера, госпожа чародейка, – неловко поклонился мужчина, – Сэра сказывала, будто вы желаете со мной поговорить.
– Да, – Эрика бросила взгляд на окно и поняла, что там давно уже разлита непроглядная тьма ноябрьского вечера.
– Ты хоть из-за стола-то выйдь! – прикрикнула Сэра, – не гоже с людьми через тарелку разговоры разговаривать.
Садовник кивнул и с шумом отодвинул стул. Он оказался крепко сбитым, широкоплечим с длинными крупными руками, которые никак не мог никуда пристроить: то прятал за спину, а то сжимал спереди в огромные кулаки.
– Давайте-ка лучше присядем, – предложила чародейка, – а лапша ваша меня ни чуточки не смущает, – скажите лучше, что вы думаете по этому поводу?
– По какому? – садовник попытался пригладить встопорщенные волосы.
– Не глупи, – Рика усмехнулась, – вот уж не поверю, будто ваша жена не поведала вам, что Служба дневной безопасности и ночного покоя заинтересовалась легендарным проклятием пикси?
– Это, конечно, да, – смутился Джош, – Сэра велела всё, как есть, рассказать.
– Вот и рассказывайте всё, как есть.
– Насчёт пиксей?
– Именно, как вы выразились, насчёт пиксей.
– Он вам сейчас наговорит! – кухарка шутливо замахнулась на мужа полотенцем, – ему только волю дай! Он же у нас – что дитё великовозрастное. У самого внуки, а он в сказочки про человечков с крылышками верит.
– Ваше мнение уже выслушано и принято во внимание, – осадила её Рика, – лучше помолчите, пока я вам рот заклинанием не запечатала!
– Ты, Сэра, и в правду лучше бы заткнулась, – садовник зыркнул в сторону жены, – не видишь, мистрис коронер со мной говорить желают, а на счёт рта я очень даже за.
Кухарка фыркнула и демонстративно отвернулась к корзине с кукурузой. Взяла початок и принялась с безразличным видом шелушить зёрна.
Рике супружеские разборки слуг уже стали порядком надоедать, она с деловым видом раскрыла блокнот.
– Итак, господин Монси, лично вы являлись свидетелем манифестаций потусторонних сил в доме графини Сакэда?
– Чего? – подался вперёд садовник.
– Того, – передразнила его жена, – мистрис Таками спрашивает, видал ты пикси или нет.
– А, – протянул Джошуа, – нету, самих не видал, а вот за ихними безобразиями наблюдать приходилось.
Чародейка сделала себе пометку и кивнула, поощряя продолжение разговора.
– Как эти мелкие пакостники молнию в сад притянули, сам, этими вот глазами видел. Оно как жахнет в иву, как громыхнёт! У меня уши заложило, полчаса потом звон стоял.
– Интересно, что вы во время грозы в саду делали? – чародейка отметила, что Джошуа Монси был свидетелем попадания молнии в клановое древо.
– Так любимые розы леди Элеонор только– только зацвели. Я их от дождя и ветра холстиной укрыть собирался, а тут эти паршивцы молнию притянули. Дерево хрясь и напополам! Запылало, загорелось. Хорошо, тогда ливень знатный был, пламя погасил. Зато, пожалуйста, извольте ли видеть – врата в Неблагий двор открыты, ходи – не хочу!
– Дубина ты старая! – наплевала на угрозу чародейки Сэра и вклинилась в разговор, – подумаешь, молния в дерево угодила! Ты будто не знаешь, молния во время грозы завсегда по деревьям лупит, поэтому под ними от грозы схороняться нельзя. Ива нашенская здоровущая была, выше всех деревьев в округе. Молнию к себе само дерево притянуло, а не пикси твои, которых на свете вовсе нет.
– Молчи уж, знаток по всем вопросам! Тебя в саду в то время не было. Я же зловещее свечение ещё до молнии увидал: прямо сквозь поникшие ветви ивы мертвенный такой свет сочился.
Кухарка в сердцах бросила в корзину недоочищенную кукурузу.
– Пускай мистрис Таками рот даже навсегда залепит, но я скажу: не мог ты никакого света от ивы видеть, не мог и всё тут. А коли видел, то с пьяных глаз. Думал, я не знаю про бутылку виски, на которой наклейка средства от ос красуется?
– Погодите, – некромантка повернулась к Сэре, – какова причина невозможности видеть попадания молнии в иву? Ведь ваш муж был в это время в саду.
– Быть-то был, да видеть не мог! – победный взгляд кухарки не оставлял сомнений, что у неё припрятан туз в рукаве, – ты говоришь о любимых розах леди Элеонор? Это такие желтоватые, с алым отсветом по краям лепестков?
– Ага, они самые, – подтвердил садовник, – материковый сорт, "Румяная красавица" называется.
– Вот тебе и "ага", дуралей! Розы эти, госпожа чародейка, растут в новом саду вдоль южной стены дома, старый сад дальше. И коли мой муженёк утверждает, будто этих самых румяных красавиц укрывал, у старого сада он как раз задом стоял. Следовательно, никакого таинственного свечения или удара молнии он видеть не мог.
– Может, мы все вместе выйдем в сад, и вы мне покажете, где ива, где растут ваши розы. Прямо на месте и посмотрим.
Садовник почесал ухо.
– Вроде как не получится.
– Что же нам помешает? Пикси не велят? – иронично поинтересовалась Рика.
– Какие там пикси, – махнула рукой кухарка, – просто у нас в саду, что в новом, что в старом, снега много. Вас аккурат по талию будет, не пройти.
– Тогда потрудитесь расчистить в самое ближайшее время, – велела Рика, – я проверю оба ваши сада на наличие магии.
– Мы, это..., – снова замямлил садовник, – ну...
– В старый сад мы не ходим без особой необходимости, – пришла ему на помощь жена, – я, конечно, ни в какую ерунду с проклятиями не верю, однако сэр Чарльз запрещал перешагивать через поребрик из песчаника. Вот мы и привыкли. Джош иногда туда хаживает бурьян с чертополохом повыдергать.
– Это не просьба, – Эрика выразительно дёрнула бровью, – это приказ коронера Кленовой короны, – чтобы к понедельнику всё было выполнено в лучшем виде!
Эрика с облегчением покинула дом графини Сакэда. На небе сияли звёзды предзимья, но их свет заглушали фонари, зажжённые на улицах столицы Островной империи. Ловить извозчика было лень, поэтому чародейка решила прогуляться. Она с удовлетворением ощущала, что хорошо выполнила свою работу на сегодня и предвкушала первые настоящие выходные в своей взрослой жизни. Но настроение немного подпортил образ Вилохэда Окку, вынырнувший не кстати из глубин подсознания. Отчёт. Завтра его ждёт король, видите ли! И этому, какому-то там по счёту сыну Дубового клана наплевать, что у Рики завтра нерабочий день.
– Тебе нужен отчёт, надушенный бездельник? – мстительно подумала чародейка, – ты велел с ним не затягивать. Ну, так будет тебе отчёт! Поглядим, насколько рано просыпаются по субботам древесно-рождённые лорды.
С самого детстве Рике лучше всего думалось во время прогулок, вот и сейчас по дороге домой она принялась обдумывать и систематизировать все части своего будущего отчёта. Она дошла до дома, открыла входную дверь и прислушалась: всё было тихо, слышалось лишь таканье часов в холле. Но стоило чародейке закрыть дверь, как зажёгся свет и на неё обрушился разноцветный дождь конфетти из хлопушек.
– С окончанием первой трудовой недели! – хором поздравили две женщины, и чародейку вторично обсыпало разноцветными блестящими кругляшками.
– Спасибо, спасибо, – растроганно проговорила она, смахивая конфетти со шляпы.
– Девочки, мойте руки и за стол, – приказала старшая из встречающих и направилась на кухню.
Это была – госпожа Доротея Призм, квартирная хозяйка Рики и её подруги Эни Вады, которая в данный момент продолжала веселье, подбрасывала вверх конфетти и сдувала их в сторону виновницы торжества.
Госпожа Призм уже разливала чай по чашкам.
– Мой покойный муж, господин Призм, всегда говорил, что в чае заключена вся сила природы.
Рика подумала, что муж квартирной хозяйки успел при жизни высказаться абсолютно по всем жизненным вопросам, потому как его цитаты не иссякали.
Госпожа Призм взялась за нож – на столе красовался большущий торт со взбитыми сливками, мягкими карамельными розочками и шоколадной крошкой.
– Вам, Эрика, полагается самый красивый цветок, – чародейка не представляла, по каким критериям их квартирная хозяйка выберет его среди совершенно одинаковых карамельных роз, но та как-то справилась со сложным выбором и на рикиной тарелке оказался гигантский кусок торта.
– Ну, дорогая моя Рикочка, мы с нетерпением ждём рассказа о том, чем тебя порадовал последний день недели службы Кленовой короне? – Эни обняла подругу.
Эни Вада, высокая и худенькая, успела завить волосы и украсить их модной заколкой в виде цветущих ландышей. Толика магии придавала цветам натуральный вид и дарила нежный, едва уловимый, аромат. Подруга зарабатывала на жизнь уроками игры на фортепиано для девочек из хороших семей и, как полагается учительнице, на уроках носила унылое тёмно-синее платье с белым кружевным воротничком и гладко забирала свои длинные тёмные волосы. Но уж после работы девушка облачалась в любимые всей душой милые наряды с обилием оборочек и бантиков, завивала крутые кудри, румянила щёки и рисовала родинку на левой щеке.
Но широкие плечи, крупноватые черты подвижного лица не вязались с кудряшками и бантиками. Эни не сдавалась и без разбора пробовала на себе многочисленные рекомендации из дамских журналов в надежде добиться желаемого уровня милоты. Внешностью чародейки она восхищалась и по-доброму завидовала:
– Ты такая изящная, такая миленькая, – не раз горестно восклицала Эни, наблюдая, как подруга облачается в свои чёрные наряды, – а одеваешься как будто горничная в трауре. Несправедливо! У тебя и бюст, и фигура, да ещё волосы вьются! И вся эта милота остаётся невидимой.
Эрика отговаривалась тем, что служителю бога смерти не полагается наряжаться в милые платьица и носить бантики на волосах. На самом деле это – была просто отговорка. Богу смерти Эрару было глубоко безразлично, что там надевали на себя его служители в свободное время. Например, рикина бабушка, которая до сих пор служит в храме, вообще кроме национальной артанской одежды вообще ничего не признаёт. Чародейке просто так хотелось, и всё.
– Вы очень устали, наверное, – госпожа Призм вернула Рику к реальности, – даже торт не кушаете!
– Да, нет, не устала. Просто задумалась. День же был – как день, ничего особенного, – чародейка с удовольствием отправила в рот кусочек торта, – если вы, дорогие дамы, думаете, будто работа коронера его королевского величества – интересное и захватывающее занятие, я вас разочарую. Никаких погонь за бандитами и магических битв, какими изобилуют ваши любимые детективные романы. Много бумажной работы и выезды на место происшествия.
– Подтверждаю целиком и полностью, – госпожа Призм поправила волосы. Она была рано поседевшей шатенкой с тёмными бровями, – мой муж имел отношение к вашему ведомству. И о работе у Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя мне известно не понаслышке.
Портрет упомянутого мужа красовался в простенке коридора, повязанный траурной лентой. С него внимательными глазами с недобрым прищуром за проходящими следил серьёзный, коротко отстриженный мужчина – майор Призм, героически отдавший свою жизнь, охраняя покой граждан Артании. По началу портрет этот до чёртиков пугал Эни по вечерам.
