Текст книги "Незавершенное (ЛП)"

Автор книги: Элизабет Норрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Бен, мы должны идти, – сказал Эли.

Это я во всем виноват. – Я так сожалею, – сказал я, наклонившись, прижимаясь губами к ее лбу.

Она пошевелилась, двигая ногами со страдальческим вздохом. Я отстранился, чтобы увидеть, что ее глаза были снова открыты.

– С тобой все будет хорошо, – я перевел дух и сел. Ее карие глаза смотрели на меня, и я повторил это снова. – С тобой все будет хорошо. – На этот раз я не смог удержаться от улыбки. Истощение легло на мое тело, заставляя чувствовать слабость и головокружение, но это не имело значения. Она действительно была в порядке. Она снова выглядела здоровой, похожей на саму себя.

Я убрал прядь волос с ее лица.

Я собрал ее обратно. Я спас ей жизнь, как она спасла меня – в реальном времени. Она никогда не забудет об этом. Я отпечатался в ее памяти, точно так же, как она отпечаталась в моей. Даже когда я вернусь домой, мы все равно всегда будем частью жизни друг друга.

Кто-то схватил мою руку, и я понял, как мало сил у меня остались.

– Идем! – крикнул Рид, и Эли сдернул меня с дороги.

Рид уже сидел на своем велосипеде, а мой и велосипед Эли лежали на боку. Я не успел спросить, кто притащил мой велосипед или поблагодарить их за то, что пришли за мной, или извиниться за нарушение правил, которые у нас были и которые были нарушены.

– Ты в порядке, чтобы подняться в гору? – спросил Эли, беря мой велосипед.

Я кивнул. Я должен быть в порядке. Нам нужно выбраться отсюда. Я взял свой велосипед, перекинул ногу и последовал за Ридом, который уже начал подниматься на холм.

Эли последовал за мной, и мы догнали Рида. Я почувствовал искушение повернуться и посмотреть назад, проверить Джаннель в последний раз, но я заставил себя продолжать ехать. Она снова была жива; она была не сломана. Это было лучшее, что я мог сделать.

– Парень в грузовике? – мой голос был вымученным.

Ни один из них не отозвался, и я знал, что это значит, или должен знать. Я все равно посмотрел на Эли.

Он покачал головой.

– Очень мертв, – сказал Рид. – Так же, как и другие.

– И тот грузовик, – добавил Эли. – Ничего, что я когда-либо видел прежде. Определенно, не из дома.

5

Хотя в глубине души я уже знал, что услышать это подтверждение было хуже, чем получить удар свинцовым кулаком. Я слегка закачался на велосипеде, голова была все еще неясной и слабой от усилий.

Когда мы достигли вершины холма, дорога повернула вглубь острова, и я повернул налево вниз на первую попавшуюся улицу. Меня не волновало последовали Эли и Рид за мной или нет, хотя я знал, что они, вероятнее всего, последовали. Я проехал прямо к скале с видом на пляж, остановился и слез с велосипеда.

Я не знал, что делать. Я не был уверен, как все получилось так неправильно. Мы по-прежнему не имели правильных ответов. Мы не смогли сохранить что-либо, что проходит через портал. Сейчас у нас был мертвый водитель, который был наверняка не мертвым, когда находился за рулем, откуда бы он ни пришел, но мы убили Джаннель. То, что то я вернул ее обратно к жизни, было чудом, но это не отменяет того факта, что все, что мы сделали сегодня, было неправильно. Я пнул велосипед и послал его скользить на несколько футов влево.

– Да ладно, – сказал Эли. – Мы можем попробовать еще раз, мы можем...

– Нет, – сказал я, прерывая его.

Парень был не в порядке. Он слишком много выпил, попал слишком много боев, и не заботился ни о чем, кроме возвращения домой. Он был моим лучшим другом, и он знал меня лучше, чем кто-либо. Он услышал окончательность в моем голосе и кивнул. Признак того, что он знал, я сделаю что угодно для него. Что угодно, кроме этого.

Он не сказал ни слова. Ни вспышки, ни ругани, ничего. Разочарование тяжело повисло в воздухе между нами, и он посмотрел на океан.

– Мы вернемся к исследованиям, – сказал я. – Мы можем построить машину, что-то, что сможем контролировать. Я не говорю, что мы не попадем домой. Я просто говорю, что это не тот путь. Есть слишком много переменных, слишком много последствий.

– Подождите минуту, – сказал Рид, подходя к Эли. – Мы находимся так близко. Мы не можем вернуться назад к машине. У нас нет шанса сделать эту работу!

Я ничего не сказал. Я знал, к чему он клонит. Мы застрянем, если вернемся к машине. Мы ничего не понимали в некоторых записях его отца, мы не смогли найти некоторые материалы, что он использовал, и если бы мы исправили те проблемы, то до сих пор не знаем как предоставить машине достаточно силы, чтобы открыть портал. Мы также не знаем, как задать “направление”. Те же проблемы, которые мы имеем сейчас.

Эли посмотрел на меня, и я видел, как он сделал глубокий вдох. Он, возможно, хотел добраться до дома больше, чем любой из нас; он, возможно, даже хотел сказать "к черту все, мы не знаем этих людей, и это была цена, которую пришлось заплатить".

– Дерьмо, – сказал он.

– Эли, давай, – сказал Рид. – Мы должны вернуться домой.

Он покачал головой и посмотрел на Рида. – Мы также должны жить с самим собой, когда доберемся туда.

Рид отвернулся от нас обоих, стягивая пальцы поверх головы. Я знал, что он чувствует, не видя его лица. Я уже столкнулся с этим пониманием: находясь в безмерном расстоянии от дома в течение более шести лет, мы были всего в нескольких дюймах от возвращения обратно, только чтобы снова сделать этот рывок назад.

– Я сожалею, – сказал я. Не только потому что так получилось, а потому, что это была моя вина, что мы были здесь.

Эли ударил меня в плечо. Сильно. Я это заслужил и даже хуже. – Мы вернемся домой, – сказал он. – Просто другим путем.

Я кивнул, но больше не верил в это.

Я знал, я бы стараться. Я хотел бы посвятить всю свою жизнь этому, если бы мне пришлось, не обязательно для меня, но для них.

Я бы просто не сказал им, что потерял надежду.

После того, как я оставил ее.

Джаннель знала, что мне пришлось уйти.

Даже если я не хотел оставлять ее.

Многое случилось с тех пор, как я спас ее жизнь.

Слишком много, казалось, всего за двадцать четыре дня. Будто бы мы прожили вместе всю жизнь, где-то между тогда и сейчас.

После ее аварии, она искала меня. Я сказал ей правду. Всю правду. Мы нашли ответы на мои вопросы по поводу порталов. Мы спасли мир, но по дороге потеряли близких нам людей.

Я влюбился в нее еще больше. Больше, чем я думал. Она влюбилась в меня тоже.

И она поняла.

В течение семи лет я думал о том, как это было для моих родителей, когда я исчез, когда я спустился в подвал и просто не вернулся. Знают ли они, что со мной случилось? Они вызвали полицию? Они меня искали? Провели ли они семь лет, считая дни и ожидая меня, возвращающегося через переднюю дверь?

Для моей вменяемости, я цеплялся за надежду, что хотел бы увидеть их снова. Карие глаза моей матери и однобокую улыбку моего отца. Мой слишком-умный-для-своего-же-блага старший брат и наша глупая собака. Я должен был увидеть их снова, чтобы объяснить, что случилось, чтобы сказать им, что они для меня значат.

Извиниться за то, что такой невнимательный.

Каждый прожитый день, я размышлял о них, и как это было бы-вернуться домой.

Но когда я наконец туда добрался, все было неправильно.

Дома не было ничего так, как я себе представлял.

1

Мы вернулись домой ночью.

Долю секунды мои легкие горели, моя кожа чувствовалась как лед, и затем мои колени тяжело ударились о бетон. Вокруг меня было темно, но это не имело значения, потому что все, что я мог видеть это Джаннель. Ветерок шевелил ее волосы, ее глаза были влажными от слез, руки покрыты темной кровью. Ее голос эхом отозвался в моей голове: в тихом отчаянии, когда она говорила мое имя до того, как я покинул ее. Я держался за этот момент, хотел записать его в своей памяти. Я не хочу забывать то, что мы только что прошли. Я не хочу забывать ни секунды, что я провел с ней.

Все только что закончилось в каньоне за Park Village. Рид был мертв. Друг Джаннель Алекс был мертв. И Эли, и я только что оставили Джаннель и переместились домой. В конце концов то, что мы так старались сделать семь лет произошло в одно мгновение.

Мое горло сжалось. Все мое тело болело. Я не хотел оставлять ее. Я не должен был оставлять ее, но мне пришлось.

Я встал на ноги и огляделся. Мы были на улице в центре города, окруженные темными, сонными домами.

– Где мы? – сказал Эли сказал, когда поднялся ветер.

Я ждал. Сначала я не был уверен. Квадратные участки газона и небольшие дома для одной семьи были повсюду.

Потом я услышал деревянные ветряные колокольчики.

Моя грудь сжалась. Этот звук. Я не понял, как много пропустил, услышав это. Я обернулся, узнавая дуб перед домом на лужайке моих родителей. Он казался каким-то, как больше, так и меньше, чем я помнил его: возвышался снаружи окна моей спальни.

– Это мой дом, – сказал я. Когда глаза привыкли, я разглядел гараж из красного кирпича, белую переднюю дверь, голубую алюминиевую обшивку, черные ставни на окнах.

– Святое дерьмо, – сказал Эли. Потом он засмеялся, протянул руку и схватил меня за шею. – Это твой дом! – закричал он.

Волна возбуждения прошла через меня. Это был мой дом. Кирпичи были те же, которые я треснул головой, когда мне было семь лет. Я украл у Дерека машину на дистанционном управлении, и он боролся со мной, чтобы получить его обратно. Он толкнул меня, и я упал. Парадную дверь мы перекрашивали в белый цвет с моим папой. Дуб был тот же, на который я смотрел каждую ночь, когда шел спать, тот, на который я пытался подняться. Я повесил эти деревянные ветряные колокольчики, сделанные в школе.

Ничего не изменилось.

Я не был уверен, откуда Тейлор Барклай знал, чтобы нас нужно отправить сюда. Уверен, что он был каким-то высокопоставленным агентом, который поддерживал порядок во вселенных, но я не ожидал, что он доставит нас прямо к моему порогу. Хотя как и почему не имело значения. Мне было все равно.

Мои родители были внутри, спали в этом доме прямо сейчас.

Я отстранился от Эли и побежал вверх по подъездной дорожке. Когда я дошел до входной двери, я остановился.

– Чего ты ждешь? – спросил Эли, догнав меня. Он протянул руку, чтобы постучать.

Я схватил его за руку. – Мы должны запомнить этот момент, – сказал я. Мы бы ждали этого момента вечно, и теперь мы наконец-то здесь. Но не все из нас. Рида здесь не было, и неважно, что он делал, и как все закончилось, он был частью этого. Джаннель и Алекс тоже были частью этого. Мы не добрались бы сюда без них.

Хотя это может показаться смешным, мы должны сделать паузу и запомнить эти детали. Я хотел бы быть в состоянии сказать Джаннель обо всем этом. Она любила меня настолько, что знала бы, что мне нужно в этот момент, и я не собираюсь терять это. Наше прощание было не навсегда. Мы хотели бы найти путь назад. Я знал это настолько, насколько не знал ничего. Мы оба были еще живы. Просто в разных местах.

Я думал об Алексе и Риде.

– Родители Рида, – сказал я. Я хотел бы иметь возможность сказать им, на что был похож этот момент.

Эли знал о чем я думаю. – Мы не можем сказать им, что он сделал.

Я покачал головой. Мы не могли. Они заслужили помнить его лучше, чем это. Хотя мы могли бы сказать им об этом. Мы могли бы сказать им, что ночь была тихой, а тьма почти тяжелой, как будто весь мир спал. Единственными звуками были наши собственные возбужденные вздохи.

Я постучал в дверь.

Это не было как в кино. Свет никогда не включался. Я не знаю, когда она придет. Я должен был продолжать стучать, и мне пришлось стучать сильно и до тех пор, пока мои кулаки не онемели из-за этого.

Наконец то, после того как, казалось, прошли минуты, я услышал щелканье замков по другую сторону двери.

Женщина в серой рубашке с длинными рукавами и клетчатых бело-голубых пижамных штанах стояла позади нее. Она была высокая, волосы подстрижены вокруг ее головы.

Моя мама.

В течение семи лет. Две тысячи шестьсот и тридцать семь дней. Вот как давно. Все это время было добавлено только всего одно желание: я хотел бы вернуться к ней, хотел бы видеть ее снова. Я воображал что бы она сказала мне, что я бы сказал ей.

В конце концов, мне не нужно ничего говорить. Она посмотрела на Эли и потом обратно на меня. Ее рот открылся, ее глаза расширились, и она ахнула.

Я открыл рот, чтобы объяснить, но она потянулась через дверь и коснулся моего лица, как будто не была вполне уверена, что я был реален. Затем она начала плакать.

Я двинулся, обвивая свои руки вокруг нее, притягивая ее к своей груди. Она была меньше и тоньше, чем мне запомнилось. Ее кожа была мягкой и тонкой, и моя груд сжалась. Это были длинные семь лет для нее.

Когда она отодвинулась назад, чтобы посмотреть на мое лицо, она снова покачала головой.

Я улыбнулся. – Я дома.

2

Я держал ее, пока она успокаивалась, потом мы втроем зашли внутрь.

Мама держала меня за руку, ведя меня, она повернулась на свет, когда мы прошли в дом. – Портал, – сказала она. – Мы выяснили, что вам пришлось пережить. Мы искали тебя. Мы сделали все, что могли, чтобы попытаться вернуть вас. . . .

– Я знаю, – сказал я, сжимая ее руку.

Она ахнула, когда посмотрев вниз, увидела, что я испачкан в крови.

– Все в порядке, – сказал я быстро. – Я пытался спасти кое-кого, кто был ранен. – Кровь, которая окатила руки Джаннель и мои руки, теплая и густая. Этот образ заставил меня задрожать.

Эли и я по очереди вымыли руки.

– Ты голоден? – спросила она стояла на кухне у раковины. В свете ламп я увидел морщинки вокруг ее глаз. Она выглядела старше, чем я думал, она будет.

Я покачал головой.

– Как . . . – начала она. – Как ты . . .

– Где папа? – спросил я. Я хотел сказать им все. Мы могли бы сидеть в кабинете и пить горячий шоколад. Я хотел рассказать историю. Было бы как каждую пятницу вечером, когда я был ребенком, и мы говорили о лучшем и худшем, что случилось с нами за неделю.

Она не ответила мне. Не сразу. Она перешла в кабинет, включила торшер, а затем обернулась. Лицо ее было ровным, даже слишком, будто она старалась держать свои эмоции под надежной охраной. – Он не здесь.

Я слышал ее, но ее голос звучал странно. В ее голосе была пустота, словно это было чем-то, о чем она говорила много. Она не просто говорит, что он вышел или что он был в отъезде. Она говорила, что он не живет здесь. Она села в кресло.

Я затаил дыхание и ждал, что она что-то скажет. Впервые мне пришло в голову подумать о них в другом контексте. Что, если они не сидели в ожидании, когда я вернусь? Что, если случилось что-то еще? Что делать, если мой отец умер?

Я оглядел комнату. Это был тот же самый бежевый ковер, одинаково комфортные диваны из коричневой замши, один и тот же кремовый цвет стен. Они были украшены несколькими картинами, которые я не помню, но это было не единственное, чем, кажется, дом отличался. Мне потребовались секунды, чтобы обратить на это внимание. Вещи выглядели одинаково, но . . . захудало. Ковер был потертый, изношенный по краям, как будто он не был прибит гвоздями правильно. Диваны были впалые и обвислые, стены потертые, и некоторые по краям выглядели пожелтевшими. Никто не заботился об этом доме. Не с такой любовью и гордостью, какой мы заботились о нем, когда я был ребенком.

Что-то было неправильно. Очень неправильно. Я сел на диван, всего в футе от стула. Эли стоял рядом со мной.

– Он...

Я не мог договорить до конца.

– Мы позвоним ему, – сказала мама. Голос ее был ровный, но она, всплеснула руками. – Мне нужно сделать несколько звонков. Его номер не указан.

Я взглянул на свою мать и не мог подобрать слов.

– Мы давно не говорили. – она нахмурилась и отвела глаза. Я мог бы сказать, что она преуменьшала, “давно” означало “несколько лет”.

– Что случилось? – спросил Эли, и на этот раз я благодарен, что он не тот человек, чтобы просто танцевать вокруг этого вопроса. Не имеет значения, если моя мама выглядела маленькой и хрупкой. Он по-прежнему мог задавать жесткие вопросы.

– Мы с твоим отцом развелись, – сказала моя мама.

Сначала я не мог говорить. Я не думал, что мои мама и папа развелись. Я думал о них как о едином целом, как о моих родителях. Как они могли быть не вместе?

– Когда? – спросил я, потому что настоящая проблема в том, каким образом это произошло, и как бы я мог это исправить.

Она опустила глаза, и боль охватила мою грудь. Они больше не были вместе из-за меня.

– Дерек? – спросил я, хотя не совсем уверен о чем спрашивал.

Мама посмотрела и улыбнулась. – У него квартира ближе к городу. – она взглянула на часы. – Он спит, но мы можем позвонить ему.

Эли переместил свой вес.

Я повернулась к маме. – Телефон по-прежнему на кухне? Эли нужно позвонить отцу.

Она покачала головой, и на секунду я задумался, почему ей пришлось перенести телефон. Затем я увидел, что она кусает губы, и понял, было что-то хуже.

Эли, казалось, тоже осознал это, потому что он сел рядом со мной. Я протянул руку, коснувшись ее руки, заставляя ее сложить руки на коленях. – Я теперь дома, – сказал я. Я сжал ее руку.

Слезы катились по ее лицу. Я хотел бы, чтобы это были счастливые слезы, но то, как ее плечи задрожали, и она не захотела смотреть на меня, я знал, что это не так.

– Все будет хорошо, – добавил я. Потому что не то, что мы все хотели услышать? Что я просто наконец-то добраться домой, и все будет в порядке. В течение семи лет я думал, что моя самая большая проблема была в том, что я пропал без вести. Мне просто нужно было добраться домой, и все было бы так же, как раньше. Это был первый раз, когда я понял, что, может быть, то, что я вернулся на самом деле не исправит ничего.

Моя мама послала мне слабую улыбку. Затем она посмотрела на Эли. – Многое изменилось.

От того как она это сказала, я понял, что изменения не были хорошими.

3

Это был мой брат, тот, кто рассказал нам чем были эти изменения.

Моя мать не отставала от нас, сделав чай, настаивала, чтобы мы рассказали ей, что произошло с нами. Мы сидели на диване и рассказывали ей, как открыли первый портал и упали в него. Я рассказал ей про океан, и как Джаннель вытащила меня. Я оставил детали приемной семьи и школы, ориентируясь на все время, которое мы потратили, пытаясь воссоздать машину.

По какой-то причине я не мог рассказать ей как сам открывал порталы. Может быть, это было потому, что она была настолько хитра, отвечая на мои вопросы, или, может быть, потому что она выглядела маленькой, вернувшись в углу дивана, держа длинные, тонкие пальцы вокруг чашки чая. Я хотел рассказать моей семье все: хорошее, плохое, опасное. Я хотел, чтобы они знали все.

Однако сейчас, сидя напротив нее, я не был уверен, что она будет в состоянии понять все, через что мы прошли.

Вместо этого я сказал ей, что влюбился.

– Эта чертова девчонка, – сказал Эли.

Я ударил его в плечо.

Я болтал о Джаннель, рассказал маме о ее семье, ее друзьях, ее брате. Я даже рассказал о том, как брал ее на Sunset Cliffs, чтобы посмотреть на закат.

Наконец Эли услышал достаточно, и мы позвонили Дереку.

Он был там в течение нескольких минут. Он оставил свой автомобиль запущенным во дворе. Он не стал стучать. Он открыл дверь и побежал через дом. Прежде чем я смог заметить его, он повалил меня на землю с объятиями.

– Что произошло с Ридом? – спросил Дерек, как только мама ушла спать.

Я не ответил. Я забыл, как сильно Дерек был похож на меня. Это было немного похоже как смотреть на себя в разбитое зеркало. Мы были так похожи. Он был чуть выше ростом, и, может быть, немного худее, по крайней мере в лице. В общем он был немного больше. Его одежда не была мятой, и его волосы были обрезаны близко к голове, но мы росли одинаковыми.

Неудивительно, что моя мать узнала меня так легко.

Но я все еще не знаю, как объяснить.

– Я знаю, что что-то случилось, – сказал Дерек. – Потому что он не здесь, и вам обоим очень трудно не говорить о нем.

Как я мог объяснить то, что я только начинал понимать? Я стоял в середине глупого пустого дома в Park Village, в мире, который не был моим, пока девушка, в которую я был влюблен, прислонилась к стене рядом. Ее лучший друг стоял в зловещей тишине и обнимал рюкзак, а Эли сидел напротив меня в старой дачной мебели, которую мы вытащили из укрытия. Я объяснял, что мы были правы не только насчет теории мультивселенной, мы были правы, что существует бесконечное число миров там. Их так много, что было создано Агентство Интерверс, группа военных полицейских, служащих в разных вселенных, которые отслеживали перемещения между ними. И когда я собрал все воедино, я был почти уверен, что Рид нарушал эти законы и убивал людей.

Как я мог объяснить это моему брату?

Я посмотрел на него, но у меня не было слов, и то, что случилось всего несколько часов назад, уже заполнило мой разум.

Он выглядел таким виноватым. Рид стоял в дверях. Он посмотрел на Эли и меня первым. Затем он увидел Джаннель и Алекса. Как только он бросился к двери, я знал, что Алекс был прав, что это Рид открывал порталы. Что это Рид притянул миры ближе к волновому распаду. Но у меня не было времени думать об этом, потому что реакция Джаннель была намного быстрее, чем моя. Она пошла за ним, прежде чем я понял, что происходит. Если Рид открывал порталы, он знал, что убивает больше людей. Кто знал на что он был способен для того, чтобы добраться до дома?

Я отправился вслед за ними. Солнце зашло, но было легко сказать, в каком направлении они ушли. В каньоне стояла тишина, если не считать погони. Я звал Джаннель, пока бежал. Эли был всего в нескольких шагах позади меня, крича Риду.

Когда мы догнали их, Джаннель держала Рида на земле. Она дернулась назад и ударила его в лицо. – Ты сделал это? – закричала она.

Я потянулся и схватил ее за руки. Она отбивалась, но я оттянул ее назад.

– Оставайся здесь, – сказал я ему. Последнее, что нам было нужно, это бег вокруг, в темноте, в середине еще одного землетрясения.

Глаза Рида встретились с моими. Я увидел в них ответ, но я не хотел, чтобы это была правда. Мне так хотелось, чтобы он сказал "нет". Чтобы отшутился, сказал мне не накручивать себя. Он ничего не сказал.

Джаннель снова крикнула. – Ты? – она боролась в моих объятиях.

Я развернул ее лицом к себе, держа ее напротив моего тела. – Джаннель, остановись.

Вдруг она остановилась. Ее карие глаза уставились на меня. Они смотрели широко от страха и неуверенности, и я пожелал сделать что-нибудь, чтобы взять назад все, что с ней случилось, чтобы я мог как-нибудь стереть все вещи, которые я принес в ее жизнь.

Она потеряла так много из-за меня. Ее жизнь, ее дом, любую нормальность, что этот мир предлагал ей. И ее отца.

Я отпустил ее и повернулся к Риду. – Ты? – Мой голос был жестким.

Рид уставился на меня. Я не мог поверить, что он это сделал, что он был таким глупым. Мы знали друг друга с тех пор как были младенцами. Мы ходили в младшую школу вместе, учились играть в футбол и бейсбол вместе, и вместе выросли в этом странном мире. Но теперь это было так, будто я не знаю его. Открывая порталы, чтобы поставить нас всех в опасность, убивая людей. – Ты убил ее отца? – сказал я.

– Это был несчастный случай! – сказал Рид, его глаза изменились, когда он перевел взгляд с меня на Эли.

Несмотря на темноту, я видел как перевернулся мир Джаннель по ее лицу. Ветер откинул назад ее волосы; печаль захлестнула ее лицо. Я уверен, что она чувствовала именно то, что было, когда она впервые узнала, что ее отец был мертв. Затем ее челюсти сжались, и я увидел злобу.

Мне интересно, как это могло бы изменить ее, или если она будет держаться за нее вечно.

И мое сердце разбилось за нее.

– Рид . . . – начал я, но было слишком много способов для осуждения.

– Рид не делал этого, – сказал Эли.

Я не знал, что Дерек увидел, когда посмотрел на нас, но он кивнул и отпустил это. – Хочешь пива? – сказал он. Он не стал ждать ответа, поэтому мы последовали за ним в кухню.

– Я не должен, – сказал я, когда он предложил мне одну.

– Не будь такой сукой, – сказал Эли, потянувшись за пивом. Этого я не мог помнить. Он был синего и желтого цветов с дельфинами.

– Он изрядно разбавлен, – сказал Дерек. – Но это то, что пил отец, когда мы были детьми, помнишь?

Я покачал головой. Я не хотел этого. Меньше, потому что я был несовершеннолетним и больше, потому что я не хочу пить то, о чем я забыл.

Дерек сел за кухонный стол. – Она не сказала вам ничего, так ведь?

Я покачал головой.

Он посмотрел на Эли и потом снова на меня. – Вы захотите присесть для этого.

4

– Когда вы пропали, – сказал Дерек – все изменилось, чувак. Ян прибежал из подвала, крича о том, как трое из вас просто исчезли. Сначала мы думали, что он сумасшедший, или что вы разыгрывали какая-то шутка, но . . .

– Тогда вы поняли, что это была правда, – сказал Эли.

Дерек кивнул. – Как-то мама и мистер Сьютор поняли, что произошло. Папа повел меня обратно к нашему дому. Он сказал мне, что мама это исправит. Но она так и не вернулась домой.

– Что ты имеешь в виду?

Дерек потеребил кожу вокруг пальца и ничего не ответил. Затем он посмотрел на Эли. – Вы должны понимать, что сын премьер министра пропал без вести, так что, никто не мог перестать говорить об этом. Каждая теория заговора в Республике имела гипотезу и подозреваемых. Твой отец, парень, он просто свихнулся на этом. Мама и мистер Сьютор обращались к нему, чтобы объяснить, что случилось, и он появился с половиной военных и взял Сьютора и мою маму на допрос. На следующий день они пришли за моим отцом. Военные допрашивали их; каждый искал вас. Все только и говорили о том, что случилось с вами, ребята. Но это зашло слишком далеко. Все на этой вечеринке . . . все взрослые были задержаны, и они не разрешали вернуться домой до тех пор, пока трое из вас не будут найдены.

– Как долго? – сказал я. Конечно теперь они были дома.

– Я провел два года в группе дома, пока мама и папа вышли, – сказал он. – Я не знаю, что они там делали, но ничего не было точно так же. Они пытались восстановиться. Мы все вернулись в дом, но они не могли даже взглянуть друг на друга, так что они развелись.

– Дерьмо, – сказал Эли.

– Это моя вина, – сказал я. – Я должен был быть более осторожным. Я никогда не собирался падать туда.

Дерек пожал плечами. – Никто не виноват. Мне просто нужно, чтобы вы знали первую часть.

Я приготовился.

– Сьюторы были казнены, – сказал Дерек. – Публично.

Я не мог двигаться. Я не дышал, мои легкие горели. Оба родителя Рида были мертвы. Может быть, в некотором смысле, это было благословением. Они были все вместе теперь, даже если он не попал домой.

– Кто казнил их? – спросил Эли.

Дерек отвернулся. – Твой отец. Он казнил многих людей, – сказал он. Его голос был спокоен, лицо напряженно, как будто он не хочет нам говорить, что будет дальше. – Это было плохо. Он начал бросать людей в тюрьмы, и он держал их без причины. Если кто-то смотрел не в ту сторону на кого-то другого, он вытаскивал их на допрос о том, что с вами случилось. Не важно, какое у них было алиби. Каждый был подозреваемым.

– Но это был несчастный случай.

Дерек покачал головой. – Он установил комендантский час по всей территории страны и выстроил вдоль улиц военных. Люди, которые протестовали, были расстреляны.

– У него всегда был чертовски вспыльчивый характер, но в это . . . Я знал, что он ищет нас, – сказал Эли. – Как все это кончилось?

– Люди начали говорить о том, как от него избавиться. Бунты вспыхнули . . . и он был убит.

Мой брат не бросал слова на ветер.

Тишина установилась между нами. Дерек и я смотрели на Эли, в то время как он просто уставился в пустое пространство.

– Так он мертв? – спросил Эли.

Дерек кивнул.

– Когда?

– Пять лет назад.

Всего лишь через два года после того, как мы прошли через портал.

– Это когда мои родители были освобождены, и я должен был вернуться домой, – добавил Дерек.

– Моя мама? – спросил Эли.

– Она жива. Я думаю, что она вышла замуж несколько лет назад. – Дерек пожал плечами.

– А как же папа? – спросил я.

Дерек покачал головой. – Он не знал, как справиться с потерей тебя, поэтому он женился на какой-то женщине, с которой работал, и создал новую семью. Он часто пытается заставить меня приехать, но . . . – он пожал плечами.

Мои родители вдруг оказались по разные стороны. Дерек выбрал маму.

Я кивнул, хотя я не был уверен, что я соглашался, во всяком случае. Ничего этого не чувствовалось настоящим. Это был кошмар. Я подумал, если я проснусь завтра, то буду с Джаннель. Я задавался вопросом, сколько я был готов стереть, как далеко я вернулся бы, если бы мог.

Эли посмотрел на меня. – Пойдем спать.

5

Мы спали в моей старой спальне.

Комната была такой же, как когда я ушел из нее, кроме толстого слоя пыли, покрывающего все. Когда мне было девять лет, в день рождения Дерека, родители подарили ему свою комнату с новой кроватью, и предложили ему покрасить и обставить ее так, как он хотел. Обе наши детские кровати были по-прежнему в моей комнате. Это были старые деревянные кровати, на самом деле это были кровати моего отца, когда он был ребенком. Их можно поставить вместе, как двухъярусную кровать или оставить отдельно.

Эли чихнул, когда вытряхнул одеяло на старую кровать Дерека.

На окне была картина в пыльной раме. Я вытер пыль пальцами. Это был я, Дерек, и наша собака, Хоуп. Я не мог спросить о ней, не тогда, когда Дерек начал рассказывать нам о том, как все изменилось. Семь лет прошло, но я надеялся, что она все еще была здесь. Было ясно, что ее здесь не было, и если мои родители были в тюрьме, а мой брат в группе, Хоуп отправилась бы в приют или к новым хозяевам. Где бы она ни была, я надеялся, что она была счастлива.

Ветер свистел в оконной раме, и я слушал приглушенный, далекий звук колокольчиков снаружи. Я посмотрел на кровать напротив меня и думал о Джаннель. Думает ли она обо мне тоже, когда ложится в постель?

Мы не должны были оставлять ее там, в Park Village.

Матрас на другой кровати скрипел от веса Эли. Я вытащил собственное покрывало, ткань шуршала, как выяснилось, это были фланелевые простыни с пожарными машинами на них.

– Помнишь, когда мы спали здесь во время этой ужасной метели? – вдруг сказал Эли. – Нам, кажется, было восемь.

– Да, просто немного снега, но твой папа объявил чрезвычайное положение и взял снегоочиститель следующим утром, чтобы забрать тебя.

– Я был так зол, – сказал он. – Ты, Рид и Ян должны были остаться здесь и пойти на улицу, играть в космический щит, а мне пришлось вернуться домой.

– Они были здесь почти три полных дня. Мой папа все шутил, что если у нас закончится еда, первого мы съедим Рида, потому что Ян был слишком тощим.

Эли рассмеялся. – Он был чертовски тощий. Интересно, что с ним случилось.

Я не хочу думать об этом. Он был просто еще одной жертвой во всех жизнях, которые я разрушил, упав в портал. Все, что случилось здесь – наши семьи развалились, люди, которые были заключены в тюрьму отцом Эли или казнены – все это на мне. Плюс все то, что пошло не так в мире Джаннель, все люди, которые погибли от стихийных бедствий, люди, которые были втянуты в порталы. Если бы я только не упал в тот первый раз, все было бы совсем по-другому.