Текст книги "Девушка из сказки"

Автор книги: Элизабет Дьюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Элизабет Дьюк
Девушка из сказки

Глава первая

В прохладном сосняке царили мир и спокойствие. Тишину нарушали только песня малиновки, напоминающая переливы флейты, да шелест сухой хвои под копытами Джинджер. Ах, как чудесно! С довольным вздохом Тарин откинулась в седле, и поводья свободно заскользили между пальцами.

Нет, ей не стоило расслабляться.

Из-за деревьев выпрыгнул кенгуру. Испуганная лошадь взмыла на дыбы. Слишком резко, чтобы Тарин успела схватить поводья. Слишком быстро, чтобы она удержалась в седле.

Тарин упала спиной на колючую подушку из сосновых игл.

Несколько мгновений девушка лежала с закрытыми глазами, пытаясь прийти в себя. Кажется, все в порядке. Ничто не повреждено. Ничто не сломано. Но… откуда взялось такое чувство, будто она плывет на райском облаке?.. Сон, прекрасная греза?.. Будто твердые теплые губы касаются ее губ…

Ее ресницы затрепетали, глаза открылись.

Она грезила. Или тонула в сине-зеленом тропическом море с золотыми брызгами света.

– Надо же, сработало, – произнес мягкий бархатистый голос.

Их губы разлучились. Глаза Тарин сфокусировались на темно-бронзовом лице, склонившемся над ней. Она спит, конечно же, спит! Или умерла и попала на небо. Разве может смертный мужчина быть таким прекрасным? Мужественное волевое лицо, а эти глаза… Тарин снова и снова погружалась в них, плененная магическим водоворотом нефрита и бирюзы.

– Сработало? – хриплым шепотом повторила девушка. – Что вы имеете в виду?

– То, что вы проснулись от поцелуя. Когда-то так разбудили Спящую Красавицу. Я подумал: а вдруг это поможет и вам? – Он отвел со лба ее черные распущенные волосы, а одну прядку обвил вокруг своего пальца.

Она залилась румянцем – впервые в жизни.

Реальность разрушила волшебные чары. Она, Тарин Конвей, лежит на голой земле и смущенно краснеет. Хорошенькая реакция на незнакомого человека! Почему он, собственно, здесь оказался? Грезы исчезли. Тарин отпрянула и резко села, выдернув локон из его пальцев.

– Кто вы? – заговорила она самым сухим тоном, на какой была способна. Пришло понимание: она – в темном, пустынном лесу, в самом сердце штата Виктория, наедине с незнакомцем. Что он здесь делает? Зачем прячется в частном лесу и бросается на людей?

– Я мог бы спросить вас о том же.

Мужчина поднялся. Его аквамариновые глаза, вспыхнув, уставились на девушку. На нем были выцветшие джинсы, плотно обтягивающие крепкие бедра, тяжелые кожаные ботинки и синяя льняная рубашка с закатанными рукавами. Тарин с трудом отвела взгляд от его загорелой кожи и твердых мускулов.

– Вы хотя бы понимаете, что нарушили границы частного владения? – Она воинственно посмотрела на него, надеясь, что резкий презрительный тон и строгая интонация поставят мужчину на место. Тарин часто прибегала к такому тону по отношению к тем, кто интересовался ею исключительно из-за ее принадлежности к богатому знатному роду.

Мужчина насмешливо вздернул бровь. Ни малейшего признака смятения. Странно. Их лица были так близко друг к другу, что девушка смогла получше рассмотреть мужчину. Она отметила мощные плечи, загорелые до черноты руки, гибкое тело. Темные волосы, в беспорядке спадавшие на лоб, давно не видели расчески.

Тарин была в замешательстве. Она не знала, что чувствует: страх или восхищение. Незнакомец выглядел жестким, опасным. Сине-зеленые глаза казались проницательными, смелыми и холодными. Сильная нижняя челюсть не оставляла сомнений – мужчина был серьезным противником.

– Нарушил границу? – со смешком переспросил мужчина. – Я все время езжу по этому лесу, и меня впервые обвиняют во вторжении.

– Ездите? – переспросила Тарин, глядя вокруг. – Что-то я не вижу лошади.

– Я оставил Цезаря во фруктовом саду. Вы ведь знаете о саде? – холодно поинтересовался он.

Тарин вздернула подбородок. Кто такой этот наглый нарушитель? В прошлом году его не было.

– Да. Я знаю, что в лесу есть старый сад. – Девушка с трудом поднялась на ноги, ощутив вдруг, что, сидя на земле, она находится в невыгодной ситуации. – А что вы там делали? Воровали фрукты?

Мужчина усмехнулся.

– Руководство бумажной фабрики не возражает. Они просто счастливы, что хоть кто-то объезжает лес и охраняет его от пожаров. Не будь меня, им пришлось бы раскошелиться на изгородь.

– Вы – местный житель? – удивилась Тарин. – Не лгите! Вы здесь не живете. – Она знала всех людей в округе, а этого человека видела впервые.

Она собиралась продолжить, но замолчала, увидев изогнутые в ухмылке губы.

– Верно, несколько лет я отсутствовал. Но здесь моя родина, мой дом и мой отец… А вы кто? – внезапно возмутился он. – Лесник-фанатик? Если нет, то простите, но вы сами нарушили границу.

Тарин гордо выпрямилась.

– Это мой лес, – властно заявила она.

Глаза незнакомца превратились в сверкающие лезвия.

– Вы хотите сказать, что бумажная фабрика продала сосняк вашей семье?

– Вот именно! Мой отец предложил, и они согласились. – Тарин на мгновение растерялась, увидев, что глаза мужчины опасно потемнели. Лес не приносил фабрике дохода. Дорог нет совсем, добираться сюда трудно, к тому же лесистые холмы со всех сторон. Они с радостью избавились от обузы.

– Вы говорите, что ваш отец приобрел этот лес? – Теперь в его глазах стыл лед. – Это случайно не он купил Фернли год назад? Его зовут Хью Конвей? – Незнакомец неопределенно махнул рукой в сторону холма.

Тарин вздрогнула от презрения, звучавшего в его голосе.

– Да… мой отец купил Фернли. А что вам не нравится?

Мужчина безрадостно улыбнулся.

– Я встретил сказочную красавицу с волосами цвета воронова крыла, стройной фигурой и изумительным лицом. Такую девушку я представлял только в мечтах. И все это оказалось обманом. В жизни не существует принцессы из сказок.

– Обманом? – Обычно Тарин равнодушно выслушивала дифирамбы по поводу своей внешности. К ней постоянно подлизывались ради денег ее отца, поэтому она не доверяла комплиментам и сомневалась в искренности красивых слов.

Но незнакомец явно был не из тех, кто балуется бессмысленной лестью.

– Дочь Хью Конвея не может быть девушкой моей мечты, – категорически отрезал он вдруг. – Моей принцессой не станет избалованная горожанка с богатеньким папочкой. Я не в восторге от отца, который тратит на дочь гораздо больше денег, чем ей необходимо для жизни!

Тарин пронзила его гневным взглядом. Да что он знает о ней? Тарин давно поняла: богатство и связанные с ним привилегии не принесут ей счастья. И она поклялась, что не позволит деньгам превратить себя в испорченную пустую дамочку.

– Какая муха вас укусила? – поддела она мужчину. – Или вы всегда судите о людях с первого взгляда?

– Только о тех, кто носит фамилию Конвей. – Он чуть наклонился к девушке. – Как же я сразу не догадался, кто вы такая?.. Вас выдал акцент. У нас не принято по-столичному растягивать слова.

– А что вы имеете против Конвеев? Сами-то вы кто такой? – вскипела Тарин.

– Мой отец держит молочную ферму на другом берегу.

– Так вы – сын Патрика О'Мелли? – глаза Тарин мстительно блеснули. У нее появился шанс отыграться. – Сын, что воротит нос от сельского хозяйства, потому что такого рода занятие ниже его достоинства? – Она ощутила удовольствие, выплеснув на него обидные слова. – Сын, который уехал, оставив своего овдовевшего отца в беде?

Удар достиг цели – лицо мужчины окаменело.

– Это вам сказал мой отец? Что я бросил его в беде?

– Вы наверняка знаете, что здесь любят посудачить о вашей семье. – Тарин не собиралась останавливаться на достигнутом. – О том, как Патрик О'Мелли нуждался в помощи единственного сына. Как он надеялся, что вы станете ветеринаром и вернетесь на молочную ферму. А вы вместо этого бросили институт и устроились в химическую компанию изучать проектирование.

– Химическую технологию и оборудование, – поправил мужчина. – Кроме того, я не бросал институт. Я дипломированный ветеринар. Правда, с очень небольшой практикой. Время от времени мне приходилось подрабатывать в этом качестве.

Тарин пожала плечами и упрямо продолжала:

– Вы колесили по Австралии, продавали какие-то средства для борьбы с вредителями, а наш отец вынужден был нанять работника. Вы разбили ему сердце. Так все говорят, – добавила она ради справедливости.

Мужчина нахмурился. Тарин вовсе не желала сплетничать, он сам виноват. Младший О'Мелли несправедливо оскорбил ее и всю семью Конвей. Тарин всего лишь ответила ударом на удар.

– Возможно, отцу пришлось нелегко, – согласился О'Мелли севшим голосом. – Когда моя мать умерла, он был буквально убит горем. Но, несмотря на тяжелые времена, он во всем поддерживал меня. Не доверяйте слухам.

– Тогда не доверяйте и вы, – смягчилась Тарин. – Очевидно, вы составили превратное мнение о нашей семье, не потрудившись даже познакомиться с нами.

– Сомневаюсь, что стал бы утруждать себя подобным знакомством. Я кое-что слышал о Конвеях пару дней назад, когда вернулся домой.

– Неужели? – Тарин вдруг стало больно. Вокруг Конвеев всегда витали завистливые сплетни. Но в его голосе слышалось глубокое презрение! Она наклонила голову, скрывая обиду. – И что же вам рассказали?

– Давайте пойдем в сад, а по пути я вас немного просвещу. Там мы наверняка найдем наших норовистых скакунов.

Слова мужчины задели Тарин. Она разозлилась на себя, что он первым вспомнил о лошадях.

Что это с ней? Обычно Тарин сохраняла хладнокровие в любой ситуации. Но рядом с младшим О'Мелли она чувствовала себя рыбой, вытащенной из воды.

Тарин не испытывала сильного желания просветиться, поэтому она обогнала спутника и быстро пошла вперед. Однако все равно ощущала его близость и слышала скрип хвои под его тяжелыми ботинками.

– Итак, продолжаю, – медленно говорил О'Мелли. – Хью Конвей, член Учредительного собрания, глава крупной маклерской фирмы, купил тысячи акров земли, прекрасный особняк времен Федерации и старый английский сад ради каприза единственной дочери.

В голосе его послышался сарказм. Тарин не спорила. Отец действительно купил Фернли в основном для нее.

– Вам, вероятно, захотелось иметь побольше места для ваших лошадок, – звучал ленивый голос за спиной Тарин. – Вам не хватало простора для скачек в прежнем поместье около Мельбурна. Гордость Хью Конвея – породистый рогатый скот заполонил все доступное пространство, так что вам пришлось искать другую землю.

Тарин оставила его слова без комментариев, и мужчина уже вяло добавил:

– Ни вы, ни ваши родители не живете здесь постоянно, поэтому я осмелился сделать кое-какие выводы. Вы порхаете между Фернли и роскошным домом в столице, чередуете прогулки по пляжу в Портленде с поездками в Париж, Лондон и Нью-Йорк. Главное ваше занятие – посещение международных выставок лошадей. – Он делал паузы, растягивал слова и насмешливо улыбался. – Уверен, вы красиво смотритесь в седле, мисс Конвей.

– Я думала, только женщины упиваются сплетнями, – с досадой бросила Тарин. – Вы возвратились домой только два дня назад и думаете, что имеете право судить о нас! Вы сказали мне больше, чем я хотела бы знать, мистер О'Мелли. Ваше раздражение действует крайне отталкивающе.

– У меня есть серьезные основания для недовольства.

– В смысле? – Она замедлила шаги.

– Оставим это. Скажите, пожалуйста, а ваши мамочка и папочка тоже здесь? – вежливо спросил мужчина.

Она напряглась, но ответила ровным голосом:

– Мои родители вернутся в пятницу.

– Значит, сегодня вы – хозяйка поместья. Настоящая хозяйка.

– Что вы имеете в виду? – Она широко распахнула глаза.

– Я уверен, вы знаете, что Фернли – один из лучших старых особняков Австралии.

– Может, раньше этот огромный дом и выглядел прекрасно. – Девушка обернулась к нему. – Но мы купили его в ужасном состоянии. – Она раздраженно подняла брови. – Мы делаем ремонт и постепенно восстанавливаем Фернли. Конечно, облупленная краска, сломанная мебель и ржавая, протекающая крыша – это сейчас не самое главное. Существует множество более срочных дел. Например, починить заборы, очистить двор от зарослей ежевики, обустроить загон, найти ровное место для манежа и…

– И купить поместье старого Хендерсона, Долину Платанов, чтобы добавить ее к своим владениям, невзирая на то, что поместье Хендерсона находится на нашей стороне реки. – В его бархатистом голосе снова послышалось презрение.

– Вы хотите сказать, что ваше семейство тоже хотело купить участок Хендерсона? – вздрогнула Тарин.

– Совершенно верно. Долина Платанов раньше принадлежала нам. Когда я был мальчиком, случилась страшная засуха, которая закончилась огромным пожаром. Это чуть не разорило нас, и отец продал часть земель. Много лет он мечтал выкупить их обратно. И вот когда наконец появился реальный шанс, является Хью Конвей, называет цену повыше, и мы, естественно, терпим неудачу.

– Так вот почему вы ненавидите нас, – вздохнула Тарин. Она остановилась и повернулась к нему. В лесу стало темно, как ночью. Твердое, словно высеченное из гранита, лицо мужчины выглядело настолько пугающе, что сердце Тарин затрепетало в приступе паники. Если он ненавидит ее так сильно… – Мы только хотели помочь Чарли Хендерсону. Старик влез в ужасные долги, он нездоров, нуждается в нормальных условиях и медицинском уходе. Теперь до конца своих дней он будет жить в удобном доме, под присмотром лучших врачей.

– О да, ваш отец спокойно переступил через нас и купил лучшую часть земель исключительно по доброте сердечной, – презрительно фыркнул О'Мелли. – Но для чего владеть землей, если не имеешь к ней доступа?

– Доступ будет. Мы строим мост через реку.

– Разумеется! Не сомневаюсь, что вы построите современный надежный мост вместо хрупкого, дряхлого мостика, что сейчас соединяет ваше поместье и нашу ферму и будет смыт первым же сильным ливнем… Не вовремя я заговорил о дожде. – О'Мелли взглянул на небо. – Нам надо спешить.

Тарин подняла глаза вверх. Свинцовые тучи нависали прямо над головой.

– Ответьте только на один вопрос, – добавил мужчина. – Что вы собираетесь сделать с землей Чарли Хендерсона? Устроить пастбище для коров? Загон для лошадей? Вы снесете старый дом Хендерсона?

– Отец собирается разводить там коров. Вы же знаете, что в излучине реки отличные луга. И… нет, мы не будем сносить дом, если вас волнует его судьба. Там поселится молодая пара, которую мы наняли. Они каждый день приезжают из Леонгато, но мы хотим, чтобы они постоянно жили на земле, так удобнее ухаживать за имением. А что, ваш отец ненавидит нас потому, что мы перекупили ферму Хендерсона? Или его бесят Конвеи сами по себе, независимо от их поступков?

– Оставьте этот тон, – сказал О'Мелли. – Для фермеров земля – не хобби, а жизнь. А вы сообщаете мне, что Конвеям мало Фернли и Долины Платанов! Они купили еще и сосновый бор в придачу!

– Неужели вы собирались купить и этот участок?

– Знай мы, что Конвей хотят приобрести лес, мы попытались бы предотвратить эту сделку. – Надеюсь, вам известно, что сосняк – жемчужина нашей природы? Местные жители наслаждались красотой леса и пользовались садом много лет. А что Конвей сделают с деревьями? Вырубят?

– С какой стати? Мы хотим, чтобы сосняк остался таким как он есть. Именно поэтому мы и купили его. Он виден из нашего дома. Мне не доставило бы удовольствия наблюдать, как корчуют прекрасные деревья.

– Значит, Конвей купили лес, чтобы, упаси Бог, не испортился вид из их окон? Как же я сразу не догадался! А потом вы соорудите ограду, повесите амбарный замок, и ни одна живая душа не проникнет ни в лес, ни в сад. Ведь так?

– Что за глупости! – Тарин чувствовала, как пылает ее лицо. – Отец действительно предполагал оградить лес, но местные жители могут ездить здесь, – медленно выговорила девушка. – Если они не будут раскладывать костры и бросать окурки.

– Фермеры не курят в лесу и не жгут костры, мисс Конвей. Наоборот, они помогают рыть канавы на случай пожара, защищают деревья от огня и от посторонних людей. Поэтому я и отправился узнать, что вы тут делаете, оставив лошадь в саду.

Тем временем лес перешел в густой сад. Их путь пролегал мимо старых деревьев. Яблони, груши, абрикосы, айва, гигантские тутовые деревья… Тарин увидела Джинджер. Лошадь жевала опавшие яблоки, склонив морду к самой земле. Рядом, вскинув голову вверх, стоял великолепный вороной конь с черным хвостом и вьющейся черной гривой. Он напряженно изогнул шею и возбужденно храпел. Наверное, испугался грома.

– Будьте осторожны, – зашипел О'Мелли на ухо девушке. – Цезарь очень боится грозы. Подойдите сперва вы к своей кобыле…

В тот момент, когда Тарин приблизилась к Джинджер, вспышка молнии осветила сосну. Но девушка уже схватила поводья и крепко зажала их в кулаке. Джинджер рванулась, однако наездница за несколько секунд усмирила ее.

– Эй! Возвращайся немедленно!

Тарин обернулась. О'Мелли напрасно взывал к Цезарю. Конь удирал от него, черная грива билась по ветру.

Девушка прикусила губу, подавляя смех: пусть теперь как хочет добирается до отцовской фермы. И тут дождь полил как из ведра, за секунду вымочив ее до костей. Холодная вода струилась по волосам, стекала за воротник рубашки.

О'Мелли тоже выглядел изрядно потрепанным, буйные кудри облепили голову.

– И почему отец не избавился от этой проклятой лошади? Строптивое животное!

– А вы бы помягче поговорили с отцом, глядишь, он бы и согласился.

Мужчина с негодованием уставился на нее, и вдруг злость исчезла с его смуглого лица, холодные глаза обрели душевность и теплоту. А когда он заговорил, в голосе слышалась игривость:

– Вы же не допустите, чтобы я гулял под дождем? Правда?

Глава вторая

Вспышка молнии осветила небо. Яростный громовой раскат прокатился по долине. Джинджер резко вскинула голову, и девушка едва не выпустила поводья из рук. Но О'Мелли схватил кулачок Тарин и крепко зажал в своей ладони. Лошадь успокоилась, покоряясь стальной воле мужчины.

– Надо убираться отсюда, пока нас не убило молнией, – хрипло бросил он. Вода заливала его лицо, капли висели на ресницах. Он пристально посмотрел на Тарин. – Вы подвезете меня? Вы же не хотите, чтобы я заболел пневмонией или утонул?

У Тарин не оставалось выбора. Не бросать же человека в грозу, под проливным дождем, за много миль от дома!

– Поехали, – пробормотала она, закрывая глаза, поскольку дождь хлестал ее по лицу.

– Сначала садитесь вы, – бесцеремонно проговорил мужчина. – Я сяду сзади.

«Даже спасибо не сказал», – с обидой отметила Тарин.

О'Мелли подсадил девушку, потом сам запрыгнул в седло и придвинулся к ней. Она попала в плен мужских рук. Они обхватили ее, они защищали ее со всех сторон. Это были истинно мужские руки!

Тарин закусила губу, с трудом сдерживая дрожь. Что с ней случилось? Почему она не контролирует себя? О'Мелли обнимает ее не ради собственного удовольствия. Он просто использует соседку, чтобы избежать долгого пути под сильным ливнем.

Джинджер мчалась крупной рысью из сада, к испаханной противопожарной просеке на краю леса. К счастью, ковер опавшей хвои не позволил дороге раскиснуть. Джинджер на большой скорости спускалась по склону. Однако у подножия начинался крутой подъем на следующий холм. Это было очень опасное место, которое требовало предельного внимания от людей и от лошади.

Несколько раз Джинджер оступалась и едва не падала. В такие моменты Тарин чувствовала, как напрягаются на ее талии руки мужчины, крепче сжимая ее. Тарин не знала, о ком беспокоится О'Мелли: о себе или о ней. Но каждый раз ее дыхание учащалось, а сердце выпрыгивало из груди.

После холма дорога раздваивалась: одна огибала темный лесистый склон и поворачивала к молочной ферме О'Мелли, другая тянулась прямо, через обширные владения Конвеев.

– Здесь нет вашей лошади! – крикнула Тарин.

– О, не волнуйтесь за Цезаря! – услышала она глубокий голос О'Мелли. – Этот конь как почтовый голубь. Наверняка давно уже дома, под крышей. Удачливый, дьявол!

Они опять ехали вверх по холму. Брызги воды и грязи летели из-под копыт Джинджер. Дождь немного утих, вдалеке все еще слышались раскаты грома.

Наконец показались ворота усадьбы, и лошадь остановилась.

– Я открою, – предложил О'Мелли, соскальзывая вниз.

Он унес с собой теплоту и комфорт, ощущение безопасности.

Пока Тарин ехала через открытые ворота, О'Мелли искоса наблюдал за ней, как будто думал, что девушка бросит его здесь и ему придется продолжить свой путь пешком. Плохо же он знает ее!

Не успела Тарин оглянуться, как О'Мелли закрыл ворота и взлетел на спину Джинджер.

Девушка злилась. Даже если она расшибется в лепешку, он не способен изменить свое мнение ни о ней, ни о Конвеях! Поскорее бы избавиться от него!

За пеленой дождя виднелся ее дом и надворные постройки, местами скрытые огромными кипарисами. Как ей хотелось туда! Спрятаться от дождя, переодеться в сухую одежду… Но ничего не поделаешь, сначала нужно позаботиться о соседе. Она повернула Джинджер, направляя ее к старому мосту через реку.

В конце концов, не обязательно довозить О'Мелли до самого дома, на вершину холма. Они подъедут поближе, и она ссадит его с лошади, повернется и уедет.

Тарин болезненно сглотнула. В глубине души она не знала, будет ли рада расставанию. Почему он вернулся? Может, теперь он обоснуется здесь навсегда? Тогда они станут соседями. Самыми близкими соседями.

А когда он лучше узнает ее, перестанет ли злиться на Конвеев? А его отец?

Тарин не пыталась говорить со спутником, полностью сосредоточившись на грязной, скользкой дороге. Джинджер с трудом продвигалась к старому мосту. Наконец они выбрались на поросший дубами берег. Тарин застонала:

– Мост…

Проливной дождь, видимо, сокрушил гнилые деревянные опоры, а река унесла их. Осталось только несколько столбов, беспорядочно торчащих в воде. В более тихую погоду спортивный человек мог перебраться на другой берег, перепрыгивая по ним, но сейчас подобная затея была немыслима.

– Что вы собираетесь делать? – Тарин намеренно не произнесла «мы». Проблема стоит перед О'Мелли, а не перед ней. Ему потребуется несколько часов, чтобы пешком добраться до переправы за лесом, и оттуда – на ферму.

– Если вы пригласите меня к себе домой, мисс Конвей, – холодно произнес мужчина, – и позволите позвонить, я попрошу отца приехать на машине и забрать меня.

– По такой погоде? Это невозможно! В такой темени ваш отец может потерять дорогу и заблудиться!

На мгновенье их взгляды встретились, и Тарин увидела, что его глаза сверкнули.

– Хорошо… Я подожду, пока дождь немного утихнет, – пошел он на компромисс. – Вы не откажетесь приютить меня на это время?

Тарин резко отвернулась, чтобы мужчина не заметил ее ужаса.

– Я сама отвезу вас, – крикнула она сквозь дождь. – На джипе. Он в гараже. Едем туда. – Тарин дернула за поводья и пришпорила лошадь.

– Отпадает! – прогрохотал голос О'Мелли. – Если опасно ехать отцу, опасно и вам.

– Я гораздо моложе вашего отца…

– Прекратите. Давайте сначала под крышу, а там посмотрим, что делать.

Второй раз сегодня у Тарин не оставалось выбора. О'Мелли прав: чем скорее они выберутся из-под этого паршивого дождя, тем лучше! Тарин чувствовала, как холод пробирает ее до костей.

Когда они въехали во двор, Тарин направила лошадь к большой двухэтажной сторожке с просторным чердаком – чем не комната для незваного гостя?

– Ну что, побежим к дому? – спросил О'Мелли, нарушая ее планы. – Вы должны снять мокрую одежду. Я останусь на веранде, если вы не желаете приглашать меня в дом.

«Вы должны снять мокрую одежду…» Тарин взглянула на мужчину. Что она ожидала увидеть? Откровенное желание во взгляде? Развратно поблескивающие глаза, поскольку его воображение успело нарисовать образ девушки без рубашки и джинсов? Однако Тарин увидела только участие.

– Конечно, – пробормотала она, – может, выпьете кофе, пока мы пережидаем дождь?

– Благодарю. Побежали? – крикнул он, и они ринулись к дому.

Тарин, поколебавшись, вставила ключ в дверь кухни.

– Хотите, я вынесу вам кофе? – спросила девушка неестественно ровным голосом. Как она может пригласить его в дом? С него ручьями стекает вода. И родители вряд ли обрадуются, когда узнают, что она приводила домой незнакомого мужчину, к тому же по фамилии О'Мелли.

– У вас наверняка имеется сушилка для одежды… – с надеждой произнес мужчина. – Не могу представить, будто у Конвеев чего-то нет, – закончил он с улыбкой.

Еще одна шпилька в адрес ее семьи! Девушка с негодованием взглянула на О'Мелли.

– Если у вас есть душ и сушилка где-нибудь во дворе, для прислуги… Влажная одежда чертовски неудобна. Пока мы пьем кофе, она успеет высохнуть.

Когда смысл сказанного дошел до Тарин, у нее перехватило дыхание.

– Вы… вы собираетесь раздеться? – задыхаясь, спросила девушка. Внезапно она поняла, что хотела бы увидеть соседа обнаженным. Предательская мысль вогнала Тарин в краску, щеки залились ярким румянцем.

– Трудно, знаете ли, высушить одежду, не сияв ее хотя бы частично, – заметил О'Мелли. – Естественно, я не собираюсь расхаживать здесь голышом. – Его глаза вспыхнули озорными огоньками, будто он прочел ее мысли.

– Надеюсь, – прошипела сквозь зубы Тарин, бросая на него раздраженный взгляд и пытаясь скрыть свое состояние. – С веранды есть выход в душ, вторая дверь справа. Подождите здесь, я отопру ее изнутри.

Тарин сбросила грязные ботинки и поспешила на кухню. О'Мелли весело крикнул вслед:

– Буду весьма признателен, если вы одолжите мне старое полотенце и какой-нибудь вышедший из моды халат вашего отца. Или смокинг, если это меньше оскорбит ваши чувства.

Тарин застыла на месте, скрипя зубами. Он опять смеется над ней! Ну уж нет! Хватит!

– Вы что, завидуете? – спокойно спросила Тарин. – Или, может, истосковались по смокингам? Попытаюсь найти вам что-нибудь.

Дверь захлопнулась за ее спиной.

Несколько минут спустя Тарин открыла изнутри дверь душевой. Выглянув наружу, девушка увидела О'Мелли, терпеливо ожидающего на веранде. Он облокотился на толстый ствол виноградной лозы и думал о чем-то своем.

– Можете войти, – позвала Тарин, пряча глаза. Она подтолкнула ему пухлую спортивную сумку: – Здесь вы найдете полотенце и одежду.

– Благодарю, мэм. Это действительно по-соседски!

Что это, очередная шпилька? Или попытка извинения?

– Когда примете душ, бросьте ваши вещи в сушилку и приходите на кухню, – оживленно заговорила Тарин. Свою одежду она приведет в порядок попозже. Кстати, надо намекнуть, что ему нечего делать в доме. Пусть ходит через веранду. – Вы ведь помните, где дверь на кухню? Отлично! – Она исчезла прежде, чем мужчина успел заметить веселую улыбку на ее губах, и бегом бросилась наверх, к ванной комнате рядом с большой спальней.

Тарин бросила взгляд на свое отражение в зеркале. Боже, ну и страшилище! Она похожа на мокрую курицу! Куда делась светская леди?

Тарин вымылась и вытерлась в два раза быстрее обычного. Она надела белую футболку и старые выгоревшие джинсы – не хотелось давать мужчине лишний повод для насмешек. Еще прицепится, чего доброго, к дорогим джинсам или фирменной рубашке. А Тарин, между прочим, предпочитала именно такие вещи, ведь они к тому же носятся гораздо дольше, чем дешевые пестрые тряпки.

Девушка отбросила назад влажные волосы и собрала их в длинный «конский хвост». Косметику накладывать не стала, розовые губы и так были хороши. Ресницам, таким же черным и пушистым, как волосы, не нужна была тушь.

Кухня еще пустовала. Тарин занялась приготовлением кофе. Она налила воду в кофеварку и сняла две кружки с крючка на стене. Кухня в Фернли была оформлена в стиле кантри, с буфетом и скамьями вдоль стен. В центре стоял длинный стол с несколькими стульями. Тарин недавно обновила шторы, переклеила обои и очень этим гордилась.

– Привет! – донесся голос О'Мелли.

– Входите, – откликнулась девушка и уставилась на мужчину широко открытыми глазами. Ее лицо вспыхнуло от злости, так как весь его костюм состоял из белого полотенца, обернутого вокруг бедер. – Ч-что случилось с одеждой, которую я вам дала? – пискнула Тарин. Она ошеломленно смотрела на О'Мелли, не в сипах отвести глаз от обнаженной бронзовой груди и мощных загорелых ног. – Там же был халат…

– Все нормально. Просто розовый – не мой цвет. – О'Мелли пожал плечами и развел руки и стороны. Тарин отвернулась, ожидая, что маленькое полотенце вот-вот развяжется. – К тому же он мне тесноват в плечах. Я подумал, что он может порваться и вы рассердитесь. Наверное, вы одолжили мне свой любимый пеньюар.

– Я не ношу пеньюаров! – выкрикнула Тарин, делая вид, что поглощена приготовлением кофе.

– Вы бы выглядели в нем просто очаровательно, – мягко заметил мужчина.

Тарин почувствовала, как он раздевает ее глазами, и покраснела.

– Я даю его только своим гостям, – пробормотала девушка, наливая кофе дрожащими руками. Она бы дорого заплатила, чтобы увидеть О'Мелли в кружевных оборочках и атласных бантиках! Тарин с трудом сдерживала смех, представляя его в розовом пеньюаре.

– Странные, однако, у вас знакомые, – серьезно заметил О'Мелли. – Впрочем, меня всегда интересовало, что возбуждает богачей.

– Ладно, сдаюсь. Вы разгадали мой блеф, – произнесла Тарин и со вздохом поставила на стол его чашку с кофе. – Забудем об этом, хорошо?

Вдруг у нее перехватило дыхание. Мужчина потянулся к полотенцу.

– Нет! Только не это! – закричала девушка, закрывая глаза. – Подождите, я принесу вам нормальную одежду!

Она бросилась к выходу, но О'Мелли крепко схватил ее за руку.

– Не утруждайте себя, мне не холодно. Давайте сядем и выпьем кофе. Вы что, впервые видите мужскую грудь?

– Н-нет… грудь – нет. – «Но ведь под полотенцем совсем не грудь», – чуть не выпалила Тарин. Ей стало трудно дышать, она хватала ртом воздух и не могла вымолвить ни слова.

– Так вы не голой груди испугались? – вежливо осведомился мужчина, отодвигая стул.

Тарин пришла в ужас и крепче зажмурилась. Никогда прежде она не попадала в подобный переплет! Мужчина опустился на стул.

– Не бойтесь, взгляните, – медленно проговорил О'Мелли, растягивая слова. – Я надел шорты. Те, что вы бросили вместе с пеньюаром. Наверное, один из ваших мужчин оставил их нам на память.

Тарин с облегчением открыла глаза и села напротив. Как же она забыла о спортивных шортах!

– Это шорты моего отца. Они совершенно новые, в фабричной упаковке. Не думаю, что он стал бы возражать.

О'Мелли наклонился к Тарин и задумчиво сказал:

– Вы знаете, я думал, что дочь Хью Конвея много старше и, – он поморщился, подбирая нужные слова, – более опытна, что ли. Видавшая виды, утомленная жизнью барышня. Не такая наивная, простая. Вы действительно так молоды и бесхитростны, как кажетесь? Вам не дашь больше шестнадцати.

– Мне двадцать три, – раздраженно бросила Тарин. – И я только что получила степень бакалавра в университете.

– Неужели двадцать три? – с наигранным удивлением переспросил О'Мелли. – И уже бакалавр? Поздравляю! У вас не только симпатичное личико, но и умная головка. – Неожиданно его губы сложились в горькую усмешку. – Возможно, вы не столь праздны и легкомысленны, как я вообразил.