Текст книги "Ночной соблазн"
Автор книги: Элизабет Бойл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Тридцать с лишним поколений Рокхерстов жили с этим девизом. Королева, настолько древняя, что ее имя знали лишь несколько ученых, включая Мэри, даровала им Лондон с наказом править и охранять. Помимо титула и богатств, мудрая правительница наделила первого графа Рокхерста не только силой духа и тела, но и хитростью, и умом, намного превосходившими способности среднего человека. Все эти дары по большей части защищали потомков графа от врагов, особенно Милафора, ибо королевство, которое они обязались защищать, находилось на границе между местом света и волшебства и подземным царством зла, владетели которого были коварны и полны решимости вернуться в свой бывший сад в отличие от Паратуса, готового любой ценой удерживать их в зловещей темнице. Но по мере того как текло время, Лондон и его обитатели менялись, прежнее волшебство слабело. И то, что раньше воспринималось как истина, теперь считалось легендой. Никто больше не верил в существование злых сил. Даже Паратус превратился в еще один миф, потерявший право на пребывание в этом новом, хлопотливом и будничном, мире.
Однако Паратус существовал и всем своим сердцем был верен обязательствам защищать Лондон до последних своих дней.
– И ты понятия не имеешь, кто она? – уточнила Мэри. – Никаких примет, кроме перчатки?
Рокхерст невольно согнул ладонь чашечкой, словно снова держал в ней грудь невидимки. Вряд ли он забудет, как прекрасно она умещалась в его руке. Вряд ли забудет тепло ее плоти, ко вряд ли можно бродить среди светских дам, ощупывая грудь каждой, кто кажется ему подходящей кандидаткой. Это уж слишком даже для человека его скандальной репутации.
– Нет, – вздохнул граф. – Только перчатка. Мэри покачала головой и вздохнула.
– Не слишком много. Одного того, что случилось прошлой ночью, вполне достаточно, чтобы она помчалась на ближайшую почтовую станцию и уехала в самую глушь Англии. И ты сказал, что она невидима? – Мэри подалась вперед и снова стала изучать перчатку.
– Абсолютно. Хотя Роуэн и Милафор ее видели. Милафор даже утверждал, что она хорошенькая штучка.
– Потому что решил ею закусить? И конечно, как всякий ужин, она показалась ему привлекательной. – Мэри поднялась, поправила очки и оглядела верхние полки своей знаменитой библиотеки. – Невидимость не то качество, которое может быть присуще всем и каждому. Это опасное волшебство.
– Опасное? – переспросил Рокхерст.
– Достаточно опасное, чтобы понять: твоя Тень либо одна из них, либо случайно наткнулась на кольцо.
– Какое кольцо?
– Ты знаешь, – прошептала она, оглядываясь. – То самое кольцо.
– Кольцо Милтона? – Теперь настала очередь Рокхерста пренебрежительно фыркнуть. – Ты, должно быть, шутишь! Кольцо – это миф, не что иное, как старая сказка, предназначенная для глупых мечтателей.
– На твоем месте я не была бы таким скептиком. Многие могут сказать то же самое о Паратусе. Может, ты слышал эту историю? О знатном аристократе, который проводит ночи, шатаясь по самым гнусным местам Лондона…
Граф повелительно поднял руку:
– Я все понял. Ладно, кольцо Милтона не миф, но откуда оно вдруг взялось? Да еще даровало какой-то барышне силу превращаться в невидимку?
Он покачал головой и пристально взглянул в глаза кузины.
– И что это за особа, которой приспичило следить за мной?
– Учитывая твою репутацию повесы и распутника, – рассмеялась Мэри. – Удивительно, что только она одна решилась последовать за тобой в ночь.
– Не смешно! – буркнул Рокхерст. – Если это кольцо Милтона, как мне…
– О Господи милостивый! – внезапно воскликнула Мэри. – Ты должен найти эту девушку!
Немного растерявшись от столь необычного для кузины напора, он пробормотал:
– Но зачем?
– Если ты завладеешь кольцом Милтона, можешь разорвать свою хартию.
– Что? – прошептал граф в полной уверенности, что слух его обманывает. – Что я мог бы сделать?
– Разорвать хартию, – повторила Мэри, снова поворачиваясь к полкам. – Ту самую, которая возлагает на тебя обязанности Паратуса. Кольцо Милтона поможет тебе сделать это.
Граф тоже поднялся. Разорвать хартию? Да это немыслимо! Он так и сказал кузине:
– Я не могу сделать это, иначе в Лондоне не останется никого, кто…
Мэри обернулась, и он увидел, что ее глаза взволнованно блестят. Такого он не видел с тех пор, как они были детьми и он показал ей Лондон с высоты собора Святого Павла.
– Ты не дослушал и не понял, – объяснила она. – Кольцо исполняет любые желания. Ты пожелаешь, чтобы двери закрылись. Навсегда.
Навсегда?
Рокхерст задохнулся от неожиданности. Он будет свободен!
Ему вдруг стало так жарко, что он подошел к окну и поднял створку, жадно втягивая свежий воздух. Свободен? Трудно представить, какова будет новая жизнь!
И пока он пытался обдумать, что будет дальше, Мэри невозмутимо продолжала:
– …Конечно, Крикс должен собрать больше информации, но перед тобой открываются невероятные возможности.
Это, насколько он понимал, очень слабо сказано!
– А, Минни, вот и ты! – воскликнула леди Уолбрук, когда Гермиона, едва волоча ноги, вошла в утреннюю столовую. – Тебе уже лучше?
– Да, мамочка, все хорошо, – кивнула Гермиона, останавливаясь на пороге. Уж очень не хотелось ей входить в комнату.
И она оказалась права: мать немедленно продолжила очередную кампанию с целью выдать замуж Гермиону.
Теперь, когда Себастьян женился, графиня преисполнилась решимости как можно скорее увидеть Гермиону в счастливом браке. Правда, для этого следовало подобрать ей идеальную партию.
– Лорд Хастингс прислал тебе цветы. Прямо с утра. До чего же он внимателен! Только жаль, что он такой скучный!
Гермиона насторожилась. И что все это значит? Мать больше не одобряет ухаживаний лорда Хастингса?
Мать тем временем положила в чай еще кусочек сахару и уставилась на Гермиону с таким видом, словно удивлялась, почему та до сих пор стоит в дверях.
– Да садись же! Подобной позой только испортишь себе осанку!
Гермиона подчинилась и неохотно заняла свое место, гадая, не лучше было бы сразу сбежать. Однако колебания длились ровно до того момента, когда Фенуик принес ее любимый завтрак: копченую сельдь и тосты, за которые она принялась с обычным аппетитом.
Пусть жизнь перевернулась, но желудок в прекрасном состоянии. Чего не скажешь о платье цвета ноготков и туфельках. А новые перчатки?!
На секунду оторвавшись от тарелки, Гермиона скорбно вздохнула. Одну удалось спасти. Другой… придется остаток жизни наслаждаться пребыванием в Дайалсе, потому что она не вернется за ней, пусть даже эта пара была самой любимой.
Может, ей удастся уговорить месье Бедара сделать еще одну, такую же? Если, конечно, Себастьян согласится выдать ей аванс в счет денег будущего года.
– Мне тоже кажется, что ты здорова, – заметила мать. – Постарайся не расстраиваться так каждый раз, когда граф появляется рядом. Так не годится, Минни.
– Уверяю, матушка, больше такого никогда не случится, – пробормотала Гермиона. Стоит только вспомнить о том, как граф остался в одной рубашке. Вид этого совершенного тела пробудил в ней совсем другие эмоции. Похоже, ее ждут неприятности иного рода!
– Очень на это надеюсь, – изрекла графиня, делая знак Фенуику принести еще ветчины. – Тем более что я очень хотела бы видеть тебя женой этого человека.
К несчастью, Гермиона только что глотнула чаю, который мощной струей немедленно вырвался обратно и забрызгал весь стол.
– Ч-что т-ты от меня х-хочешь?!
– Чтобы ты постаралась привлечь внимание Рокхерста, – пояснила мать с таким рассеянным видом, словно просила передать тост. – Он очень богат и к тому же красив. Если хотя бы половина слухов, которые ходят о нем, – правда, ты будешь самой счастливой на свете женщиной.
– Мама!
Лицо Гермионы немедленно приняло оттенок клубничного джема, стоявшего перед ней в горшочке. И не важно, что всего несколько минут назад она думала о том же! Ну почему матери понадобилось сказать об этом вслух? Почему?! Не говоря уже о том, с чего бы это ей вообще приспичило замечать подобные вещи!
– Думаю, он будет прекрасным мужем. И не смотри так на меня! У меня больше опыта в подобных вещах, и могу сказать, что человек, искушенный в любви, куда предпочтительнее неопытного зануды.
– Но ты всегда считала его повесой худшего разбора, – напомнила Гермиона в надежде отговорить мать от принятого решения.
– Так и было, – кивнула мать, размахивая тостом, как скипетром. – Но с тех пор, как он повез нас в оперу…
– Не нас, а Шарлотту, – поправила Гермиона. – Мы были там, чтобы придать необходимую респектабельность всему вечеру.
– Да-да, но, Гермиона, твоя точка зрения неверна. Он ухаживал за Шарлоттой только, чтобы подтолкнуть Себастьяна к решительным действиям. Такой милый человек! Помог этим двоим найти друг друга!
– Пфф! – фыркнула Гермиона. В ту ночь мать так увлеклась болтовней с приятельницами, что не заметила, какие взгляды бросал на Шарлотту граф. Но что теперь об этом вспоминать? Шарлотта замужем за Себастьяном, и парочка отправилась в свадебное путешествие!
А вот граф… совсем другое дело.
– Может, у Рокхерста нет моральных принципов, зато как же он богат! – разглагольствовала мать. – И раз теперь он решил жениться…
– Не думаю, что у него подобные намерения…
– Ну конечно, он собрался жениться! Недаром приезжал в «Олмак»!
Разумеется, любое появление мужчины в «Олмаке» на языке посвященных означало одно: «Я готов немедленно жениться на вашей дочери».
– Либо он действительно спятил, как его остальные замшелые родственники, – объявила графиня, – либо хочет жениться. Предпочитаю думать, что его вдохновил пример семейного счастья Себастьяна и Шарлотты, а не брать в расчет весьма неприятную альтернативу.
Гермиона задалась вопросом: не стоит ли просветить матушку, объяснив, что она подобралась куда ближе к правде, чем подозревает? И что граф действительно безумен.
Пока матушка продолжала без умолку трещать, раскрывая подробности плана по превращению дочери в графиню Рокхерст, Гермиона старалась доесть завтрак, а заодно обдумать детали побега. Может, стоит, подобно сестре Корделии, удалиться в Бат и посвятить жизнь науке? А если мать окажется слишком уж настойчивой, разыскать отца и жить с ним на некоем языческом острове в Тихом океане?
Лишь бы подальше от матери. И от него. Графа Рокхерста. Его голубых глаз, упрямого подбородка и мускулистых…
В этот момент в комнату влетели Виола и Гриффин. Уселись за стол, поймали нить беседы, поняли, что к ним она не имеет ни малейшего отношения, и с неприкрытой радостью принялись завтракать.
А вот Гермиона обнаружила, что и сельдь, и тосты приобрели вкус опилок. Оказалось, что забыть о графе куда труднее, чем она ожидала. Кроме того, она, любопытная от природы, сейчас буквально изнемогала под бременем вопросов, на которые не получила ответов.
Первое: почему Милафор называл графа Паратусом? И почему лорд Рокхерст считает своей обязанностью избавлять Дайалс от подобных созданий? Почему просто не позвать стражников и не предоставить им разбираться с этим делом?
О Господи, она, сама того не зная, сунула нос туда, где ей быть не полагается. Ах, если бы только Корделия была здесь, а не в Бате, где изучала документы о древних развалинах, сидя на чердаке теткиного дома! Она смогла бы определить, что такое «Паратус» и что это за создание такое, Милафор.
– Думаю, постановка сцен из «Бури» станет идеальным фоном для его ухаживаний, – протянула мать.
Последовала долгая напряженная пауза. Брат с сестрой уставились на Гермиону, словно ожидая ее протестов. О Боже, что мать затеяла на этот раз?!
– Гермиона, перестань считать ворон, – рассердилась леди Уолбрук. – Думаю, театральный вечер позволит показать тебя с наилучшей стороны. Мы, разумеется, пригласим графа.
Гриффин и Виола дружно повернули головы, словно наблюдая, как словесный поток, подобно лаве, медленно пробирается по столу.
Однако для Гермионы речи матери были подобны выпущенному из арбалета болту, с убийственной меткостью ударившему ее в грудь. Театральный вечер? С графом??
И не важно, что отныне после заката солнца ее невозможно увидеть. Главное, что матери взбрело в голову завербовать лорда Рокхерста в актеры для своего любительского спектакля!
Гермиона сжала дрожащие губы. Может, при следующей встрече с Рокхерстом стоит уговорить его пристрелить ее? Тогда оба не окажутся в неловком положении, Изображая неведомо что на любительской сцене.
Не то чтобы она намеревалась снова последовать за ним…
– «Буря» – идеальная пьеса, – продолжала леди Уолбрук, не замечая, в какой ужас пришла дочь и в каком восторге пребывают остальные двое ее отпрысков. – Рокхерст – истинный Просперо, не находишь? Томящаяся душа, можно сказать.
– Добавь, терзаемая муками – и тогда с беднягой будет покончено, – пробормотала Виола.
Гриффин принялся поедать все, что лежало на тарелке, со скоростью изголодавшегося людоеда и, судя по лицу, был готов вскочить в первый же экипаж, который увезет его прочь от города. В крайней случае ему всегда нашлось бы местечко в лаборатории соседа, сэра Джошуа Кендалла, всегда готового принять его на постой.
– И… и ты хочешь, чтобы я играла Миранду? – со страхом выдавила Гермиона.
– О небо, конечно, нет, дорогое дитя, иначе у тебя не будет ни одной сцены с Рокхерстом. Ты станешь Калибаном.
Гермиона, не веря ушам, ошеломленно уставилась на мать.
– Хочешь, чтобы я играла чудовище?!
– Ну, разумеется, дорогая. Граф наверняка увидит сияние твоей красоты сквозь самые уродливые маски.
Да, если до этого не убьет ее…
Глава 5
Рокхерст уже собирался уходить, когда Косгроув, дворецкий Мэри, объявил о прибытии новых гостей:
– Мистер Гриффин Марлоу и леди Гермиона Марлоу хотят видеть вас, мисс. Вы дома?
– Разумеется, – кивнула Мэри, толкнув кузена локтем в бок.
– Видишь, как поступают приличные люди? Звонят в дверь и просят Косгроува доложить хозяевам о приезде. А потом терпеливо ждут, пока их проводят в гостиную. Не врываются в дом и не орут с таким видом, словно французы заняли Гайд-парк!
– Буду иметь в виду, – пообещал граф, беря со стола шляпу и перчатки. – На случай вторжения французов.
– Ты настоящий дьявол, кузен, – рассмеялась Мэри.
– Да, мне уже говорили.
Рокхерст взглянул в сторону двери и нахмурился:
– До чего же не везет!
– Ты о чем?
– Марлоу. Этот негодник вот уже неделю пытается поймать меня и изложить суть своего открытия, и до сих пор я весьма успешно от него скрывался.
– Гриффин никому зла не желает, – упрекнула Мэри.
– Мне – нет. Только моему кошельку. Знаешь беднягу Баттерсби? Парень прижал его к стене в «Уайте» и всю ночь распространялся о каких-то электрических теориях. Электричество, подумать только!
– В таком случае, если не хочешь с ним встречаться, выйди черным ходом, да побыстрее, – посоветовала Мэри, открывая дверь. На пороге снова возникла величественная фигура Косгроува.
– Леди Гермиона Марлоу, мисс, – произнес он таким тоном, словно докладывал о визите особы королевской крови.
– Где Гриффин? – удивилась Мэри, когда леди Гермиона Марлоу поспешно вошла в комнату, оставив Рокхерста прятаться за открытой дверью. Граф невольно улыбнулся: огромная шляпа с пером вряд ли позволила бы девушке свободно повернуть голову. Подмигнув Мэри, он показал на дверь и выскользнул из комнаты.
Он и без того старался любой ценой избегать дебютанток. Но Марлоу?! Нет, Себастьян казался вполне нормальным, зато остальные члены семьи…
Рокхерст содрогнулся. Совершенно безумны. Все, до единого.
Человек, решившийся связать себя брачными узами с кем-то из этой семейки, сразу может присматривать для себя палату в Бедламе.
Уже уходя, Рокхерст услышал, как эта особа с громким вздохом объявила:
– Гриффин отправился на кухню узнать, печет ли сегодня булочки миссис Джейкобс. В самом деле, Мэри, мне очень жаль, что мой братец оказался для тебя столь тяжким испытанием. На твоем месте я давно бы указала ему на дверь… но не проводи он столько времени здесь, опустошил бы всю нашу кладовую.
Преисполненный довольства по поводу своего свое временного исчезновения, Рокхерст уже добрался до передней, когда что-то его остановило.
Он замер на месте и втянул ноздрями воздух.
Вот оно… тонкая струйка аромата цветущей яблони.
Ее духи?!
Он снова принюхался. Да, так оно и есть. Но как это возможно? Если только…
Рокхерст медленно повернулся и уставился на дверь библиотеки. Леди Гермиона Марлоу? Нет!!! Ни за что!!!
Но тут в коридоре появился высокий молодой человек. Господи, только не это! Гриффин Марлоу!
Завидев графа, парень расплылся в широкой улыбке:
– Рокхерст! Какая удача! Я как раз собирался потолковать с вами о своей электрической машине. Можно сказать, машина времени… мне всего лишь нужно кое-что отладить, произвести некоторые вычисления и, конечно, собрать ее, но вы кажетесь человеком неглупым… – Он хлопнул графа по спине и почти вытолкал его на крыльцо. – Едете в «Уайте»? Нет? Впрочем, не важно. Я все равно провожу вас, чтоб рассказать по пути о своих последних научных изысканиях. Я на пороге открытия! Поверьте, недалеко до того часа, когда мы сможем использовать электричество для изменения…
Рокхерст уже хотел вырвать руку и вернуться в дом, когда мимо прошмыгнула стайка молодых леди. Сзади шествовали мамаши, строго охранявшие своих овечек. Он снова уловил запах яблоневого цвета.
Ну разумеется, почти все девушки в Лондоне обожают этот аромат невинности! А это означает, что найти Тень только по духам невозможно. Но он так легко не сдастся! У него есть перчатка… и совершенная грудь незнакомки…
Его размышления были прерваны бесцеремонным тычком в ребра.
– Булочку? – предложил Гриффин, вынимая из кармана указанное кондитерское изделие. – Здесь они выше всяких похвал.
– Минни, ты именно та, кого мне хотелось сейчас видеть! – объявила Мэри, наливая гостье чаю.
– Значит, я вовремя пришла, – кивнула Гермиона.
– Послушай, мне нужно знать, кто мог сделать эту перчатку, а еще лучше – кто мог ее носить?
Подняв глаза, Гермиона увидела в руке Мэри лепесток золотистого шелка. Чай выплеснулся на блюдце, и пришлось схватиться за чашку обеими руками.
Ее перчатка!
– Где ты… – начала Гермиона, но вовремя осеклась. Хорошо, что Мэри ничего не заметила, занятая тем, что выворачивала несчастную перчатку наизнанку и при этом, весьма возможно, наносила непоправимый урон деликатной вышивке. Гермиона едва удержалась, чтобы не вырвать перчатку из пальцев Мэри. Разве она не знает, что нельзя так грубо мять шелк? Особенно когда…
Но Гермиона тут же забыла о своем негодовании, осознав нечто куда более важное.
Ее перчатка! Рокхерст спас перчатку и привез Мэри! Гермиона до сих пор не была уверена, что он не собирался присоединить ее к своему гарему и именно с этой целью привез в Мейфэр, но перчатка?! Воистину героический поступок!
Мэри снова вывернула перчатку.
– Она тебе не знакома?
Гермиона снова судорожно вцепилась в чашку и даже нашла в себе силы покачать головой:
– Нет, я никогда раньше ее не видела. Где ты ее нашла?
– Не я, а Рокхерст. Пытается найти владелицу и вернуть перчатку.
Может, Гермиона и порадовалась бы, если б не тот факт, что теперь у Рокхерста есть зацепка. Примета, по которой он может ее отыскать! Мало того, он уже призвал на помощь Мэри! А Мэри обратилась к ней.
Гермионе с каждой секундой становилось все хуже.
Он пытается ее найти. «Вернее, убить», – поправил сухой внутренний голос.
Хмм… похоже, она попала в ужасный переплет!
– Говоришь, он хочет найти владелицу, но не знает, кто она?
Мэри кивнула.
– Совсем как в сказке про Золушку! – продолжала Гермиона, надеясь, что тон покажется Мэри достаточно беспечным.
– Полагаю, ты права, – улыбнулась Мэри, снова принимаясь теребить перчатку. Гермиону так и подмывало вскочить и отобрать свою собственность. Наконец Мэри оставила перчатку в покое и объявила: – Но мы должны держать это в секрете. Бедный Рокхерст! Думаю, если кто-то узнает, что он пытается найти девушку только затем, чтобы вернуть ей потерянное, его засыплют перчатками, веерами и туфлями.
Гермиона рассмеялась.
Почему она не подумала об этом раньше? До того как узнала, кто он на самом деле…
– Он всего лишь хочет вернуть ее, – продолжала хозяйка, – потому что она очень дорогая. Верно ведь? Боюсь, я не особенно разбираюсь в моде. Ну, что скажешь? – Она протянула Гермионе перчатку.
Та не хотела брать, но уж лучше драгоценная перчатка будет у нее, чем у неуклюжей Мэри.
Поймав перчатку, Гермиона едва не вздохнула от переполнившего ее восторга.
Дорогая? На эту изысканную пару ушли не только ее последние карманные деньги, но и выигрыш в казино, где она сделала ставку против Гриффина!
В хозяйстве Марлоу вечно не хватало денег, и хотя Себастьяну недавно удалось сделать весьма удачную инвестицию, зная своего чопорного и чересчур рассудительного брата, Гермиона могла безошибочно предсказать, что он непременно отложит большую часть на черный день.
Можно подумать, потерю перчаток нельзя назвать черным днем!
– Она действительно дорогая? – допытывалась Мэри.
– Вполне возможно, – коротко ответила Гермиона, в последний раз бросив тоскливый взгляд на несчастную одинокую перчатку, прежде чем уронить ее на антикварный столик. – Но повторяю, я раньше ее не видела.
К величайшей досаде Гермионы, Мэри бесцеремонно сцапала перчатку.
– Ты знаешь лучших перчаточников Лондона. Кто мог ее сшить?
Гермиона прикусила губу. Кто, кроме месье Бедара? И она искренне считает, что это его лучшая работа.
– В Лондоне сотни перчаточников, – выдавила она. – Невозможно сказать наверняка, какой мастер сшил эти перчатки.
– Да, но лишь немногие способны сделать такой шедевр! Полагаю, мне следует поездить по магазинам и поспрашивать. Может, кто-то узнает свою работу.
Гермиона едва не задохнулась от сжавшей горло паники. Месье Бедар наверняка припомнит, кому сделал столь необычную пару перчаток.
– Не думаю, Мэри, что это такая уж хорошая работа. Скорее всего просто имитация, изготовленная в провинции и привезенная в столицу.
Мэри сосредоточенно нахмурила лоб:
– О Господи! Об этом я и не подумала! Да ведь перчатки могли сделать в любом месте Англии!
– Как ни печально, да, – кивнула Гермиона. Какое счастье, что Мэри больше интересуется книгами, чем модой, иначе ни за что бы не проглотила такую откровенную ложь!
– Боюсь, Рокхерст очень расстроится, если не сможет ее вернуть, – вздохнула Мэри и, подхватив перчатку, и отнесла на письменный стол.
Гермионе показалось, что она хочет сунуть перчатку в ящичек. Такого вынести просто невозможно! В конце концов, это ее лучшие перчатки!
– Вероятно, я смогу тебе помочь! – предложила она, но тут же едва не откусила себе язык. Нет, она не осмелится на это! Лучше держаться подальше от… Но ведь это любимые перчатки, а у нее появился шанс…
– Как именно?
Рука Мэри замерла над ящичком, где, возможно, стояли чернила и валялся всякий хлам, способный непоправимо испортить перчатку.
– Я могу взять ее с собой, когда поеду по магазинам, – Предложила Гермиона с ослепительной улыбкой. – Покажу владельцам.
Мэри слегка нахмурилась, однако Гермиона постаралась не обратить на это внимания.
– Подумай, сколько времени ты сэкономишь, тем более что у тебя полно работы, – продолжала она, взмахом руки показав на письменный стол, заваленный книгами, журналами и газетами.
Мэри поджала губы, и Гермиона на миг затаила дыхание. Наконец Мэри перевела взгляд с перчатки на Гермиону:
– И ты не возражаешь?
– Ни в малейшей степени! Чего не сделаешь для подруги? – жизнерадостно воскликнула Гермиона, протягивая руку и считая секунды до того момента, как подошедшая Мэри вернула драгоценную добычу на законное место. В дрожащую от восторга ладонь Гермионы.
– А теперь, когда все уладилось, скажи, что привело тебя сюда? – неожиданно вспомнила Мэри. – Я думала, что Гриффин явился к отцу. Впрочем, я всегда жду Гриффина, особенно когда миссис Джейкобс печет булочки.
Обе рассмеялись.
– Вообще меня прислала матушка. Она решила ставить пьесу, – сообщила Гермиона.
Лицо Мэри исказилось от ужаса.
– О нет, – простонала она, падая в кресло.
– О да.
Подруга дрожащей рукой потянулась к чашке с чаем: очевидно, ей срочно требовалось подкрепиться.
– Что на этот раз?
– «Буря». И матушка просила меня принести книгу о чудовищах.
Теперь уже Мэри пролила чай.
– Чудовища? – пролепетала она. – Что-то я не…
– Гриффин сказал, у тебя целая полка книг о всяких древних тварях, – перебила Гермиона. – Мама твердо решила показать, что Калибан… как она там сказала… «отражает истерзанную душу Просперо и самые темные элементы его утраченной магии».
– Да, но…
Губы Мэри предательски дернулись. Однако она была слишком хорошо воспитана, чтобы высказаться по поводу известных и весьма оригинальных истолкований пьес великого барда, которыми так славилась леди Уолбрук.
– Но это звучит…
– Абсолютно чудовищно! – докончила за нее Гермиона. – И ты определенным образом права.
Обе снова рассмеялись.
– Постарайся не показываться ей на глаза, пока она набирает актеров, – посоветовала Гермиона.
Мэри согласно кивнула:
– Спасибо за предупреждение. Я также прикажу миссис Джейкобс готовить побольше еды для Гриффина. Ты, конечно, заметила, что он старается перебраться сюда, когда твоя мать впадает в одно из своих… – Она прикусила губу, словно пытаясь найти нужные слова.
– Артистических настроений?
– Совершенно верно, – облегченно вздохнула Мэри. – А кого она видит в роли Просперо?
– О, вот именно это и невыносимо. Она хочет уговорить твоего кузена.
– Рокхерста?!
На этот раз чай Мэри выплеснулся на ковер. Гермиона, содрогнувшись, протянула подруге салфетки.
– Боюсь, так оно и есть. С тех пор как он вчера вечером приехал в «Олмак»… ну, ты знаешь, что это означает.
К сожалению. Моя тетя Ратледж уже готова начать собственную кампанию. Но бедная Минни! И твоя мать хочет, чтобы ты играла Миранду?
– Нет, еще хуже.
Гермиона помедлила, не спеша признаться в том, что вечер премьеры, возможно, станет самым унизительным в ее жизни.
Прежде чем решиться, она набрала воздуха в грудь:
– Калибан!
Мэри потрясенно уставилась на подругу. Открыла рот, пытаясь что-то сказать, но вместо этого разразилась оглушительным хохотом. По правде говоря, Гермиона даже не обиделась. Чувство юмора просто необходимо, если имеешь дело с увлечением леди Уолбрук, потому что раньше или позже всем ее знакомым волей-неволей приходилось участвовать в очередном спектакле. Разве не сама Мэри два года назад играла леди Макбет?!
– Матушка хочет, чтобы я прониклась дьявольскими свойствами своего персонажа, и Гриффин заверил, что у тебя есть подходящая книга.
– Действительно есть. И не одна, – сказала Мэри, поднимаясь и подходя к дальней полке. Она взобралась на табурет и провела пальцем по переплетам… – Ты знаешь латынь?
Гермиона покачала головой. Она едва понимала французский, да и то, если перед ней лежал французский журнал.
– Жаль! У меня прекрасный трактат по этим созданиям тьмы. Невозможно оторваться. Увы, он на латыни.
– Какая обида! – воскликнула Гермиона, стараясь казаться разочарованной.
– А, вот еще одна, английская. По большей части. Мэри вытащила толстый том, сдула с него пыль и, окинув нежным взглядом, протянула Гермионе:
– Только не читай на ночь, если не хочешь видеть кошмарные сны.
– Буду иметь в виду.
Она только что пережила самый настоящий кошмар, и не во сне, а в жизни.
Гермиона вымучила улыбку и взяла в руки толстый том.
«Древние чудовища. Полное руководство».
На первой же странице красовалось жуткого вида создание, именуемое «дерга».
Глядя на мерзкую тварь, Гермиона вдруг насторожилась. Знает ли Мэри о ночных похождениях кузена?
Она уже хотела спросить, но тут же плотно сжала губы. О чем только она думает? И что тут можно сказать? «Мэри, прошлой ночью я загадала скандальное желание. Возмечтала всю ночь следовать за твоим кузеном, чтобы узнать его тайны. На закате я стала невидимкой и обнаружила, что твой кузен, граф Рокхерст, оказался кем-то вроде… вроде…»
О Господи, она понятия не имела, кем оказался Рокхерст. И не желала знать, почему ему понадобилось так поспешно отправиться в Севен-Дайалс, в какой-то личный крестовый поход.
Совершенно не желала!
Но тут она почему-то вспомнила, как он кричал на нее, требуя прекратить игру и пристрелить либо Милафора, либо его самого.
Гермиону передернуло. Почему он настолько не ценит собственную жизнь? Прикончить его? О чем он только думал?!
Кольцо, прикрытое перчаткой, дрогнуло, словно прочтя ее мысли. Однако она сжала одной рукой другую и попыталась игнорировать злосчастное украшение.
– Можно подумать, мало бед ты мне принесло, – прошептала она.
– Извини, не расслышала! – воскликнула Мэри, повернувшись от полок. – Ты что-то сказала?
– О, просто у тебя так много книг! Представляю, как сложно их xpaнить!
– А по-моему, ничуть, – отмахнулась Мэри, как истинный «синий чулок», и снова провела пальцем по переплетам. – Вот эта – совершенно необыкновенная.
Она вручила Гермионе еще одну книгу. Вскоре бедняжка пошатывалась под весом тяжелых фолиантов, озаглавленных «Хроники нашествий», «Чудовища нашего времени» и «Миграция между мирами, древними и современными».
Нет, если Мэри действительно воображает, что она будет все это читать, Гермионе не придется сегодня вечером изображать мигрень. Кроме того, она пообещала себе, что сегодня вечером будет более осторожной.
Сегодня вечером?!
Гермиона скрипнула зубами. Никакого «сегодня вечером»!
Мэри вытащила еще одну книгу, покачала головой и переставила ее на другую полку.
– Ох уж этот отец! Вечно все перепутает! Не признает никакого порядка!
Гермиона оглядела бесчисленные полки. О каком порядке может идти речь? Немыслимо запомнить, где какая книга стоит!
Но, еще раз оглядевшись, она вдруг ощутила робкую надежду.
Что, если где-то здесь есть книга о том, что произошло с ней?
Гермиона покачала головой. Она не может ни о чем спросить, без того чтобы не выдать себя. Но если нельзя расспросить знакомых, может, обратиться к тому, кого она почти не знает? Ее могут посчитать безумной, но ей все равно!
Только кого расспросить? Она представления не имеет, как найти эту странную Куинс. А Шарлотта отправилась вместе с Себастьяном в свадебное путешествие, и что теперь делать? Интересно, как Мэри, Корделия или Гриффин находят ответы на терзающие их вопросы?!
Гермиона осмотрела стопку книг, и тут ее осенило. Может, пойти в книжную лавку? Гриффин вечно требует у матери денег, чтобы отправиться в магазин Хатчарда. Но… вряд ли стоит начать именно с Хатчарда. Конечно, это лучший книжный магазин в Лондоне, но есть и другие, верно?
Она открыла верхнюю книгу и увидела пожелтевший ярлык:
«Крикс. Книготорговец. Ньюмаркет, Айви-роу, 13».
