Текст книги "Ночной соблазн"
Автор книги: Элизабет Бойл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Что там? – спросила Гермиона, оглядываясь, но видя только узкую высокую фигуру лорда Баттерсби, стоявшую у нее за спиной. Вряд ли его приход привел Индию в такое состояние: несчастная выглядела так, словно только что проглотила попугая собственной тетки.
– О, дай я ей все скажу! – воскликнула Томасин, приподнимаясь на мысочки.
– Нет, я, – заспорила Индия, внезапно обретя голос. – Я первая его увидела!
Его.
Гермиона задрожала. По ее твердому убеждению, в обществе был всего один такой мужчина. Тот, кого она любила.
Рокхерст.
И ее подруги, должно быть, шутят, ведь граф ни за что не появится в «Олмаке».
Она оглядела девушек, ожидая увидеть, как они перемигнутся или выдадут себя каким-то иным образом, однако ничего не увидела. Все то же совершенно одинаковое потрясенное выражение широко раскрытых глаз. Впрочем, на лицах многих гостей читалось откровенное изумление.
Гермиона медленно повернулась, и ее рот сам собой открылся.
– Черт возьми! – охнула она, привычно прижимая ладонь к взбунтовавшемуся животу. Матерь Божья, не следовало ей брать вторую порцию пудинга за ужином. Теперь она опасалась худшего.
Подумать только, а она считала, что здесь будет в полной безопасности!
– Я тебе не верю, – прошептала она Индии.
– Я тоже себе не верю, – согласилась та. – Что он здесь делает?
– Не знаю, и мне абсолютно все равно, – отмахнулась Томасин. – Но как же я рада, что мать настояла на моем приезде сегодня. Представляю, как будут завтра сокрушаться те, кто провел вечер в другом месте!
– О, это платье уж точно не привлечет его взора, – простонала Гермиона. – Совершенно не тот оттенок оранжевого!
Она нервно расправила складки миленького, очень модного платья, которое выбрала на сегодняшний вечер.
– Минни, перестань суетиться, – рассмеялась Томасин. – Мы трое могли бы появиться перед ним абсолютно голыми и принять позу речных нимф, а он ничего бы не заметил.
– Совершенно верно, – кивнула Индия. – Сама увидишь: мы слишком респектабельны, чтобы обратить на себя его внимание.
– Он увлечен Шарлоттой, – выпалила Гермиона, пытаясь игнорировать слабый укол ревности, ударивший прямо в сердце.
– О да. Был увлечен. Не меньше часа, – согласилась Индия, – однако ты должна признать, последние несколько недель Шарлотта как-то странно себя ведет. Словно она не в себе.
Гермиона нахмурилась. Индия права: что-то в Шарлотте изменилось. С тех пор… с тех самых пор, как ее двоюродная бабка Урсула умерла и внучка унаследовала…
Гермиона опустила глаза. На руке по-прежнему оставалось кольцо. То самое кольцо, которое она нашла вчера.
Она могла поклясться, что кольцо под перчаткой согрелось. И словно дрогнуло на ее пальце. Словно колокольчик, предвещающий наступление чего-то зловещего, чего предотвратить невозможно.
– Слышали о его последней эскападе? – прошептала леди Томасин. Правда, их никто не мог подслушать, но некоторые вещи лучше произносить благоговейным заговорщическим шепотом.
– Насчет его пари с лордом Крамером? – уточнила Индия.
– О, вовсе нет! – фыркнула Томасин. – Об этом уже все знают. Нет, я говорю о его возродившемся интересе к миссис Форнетт. Ее видели с ним в «Таттерсоллз», хотя каждому известно, что ей покровительствует лорд Сандертон.
Гермиона тяжело вздохнула.
– Теперь, конечно, жди дуэли. В этих случаях всегда так бывает.
Кузен леди Томасин однажды дрался на дуэли, и с тех пор она считала себя знатоком подобных вопросов.
– Чепуха! – объявила Гермиона. – Она ему совсем не нравится.
– Я слышала, как мама говорила леди Гиддинг, что слышала от леди Оустон, которая все узнала прямо от лорда Филтона, что граф Рокхерст был в «Таттерсоллз» с миссис Форнетт! – возразила Томасин и поджала губы.
– Может, и так, но лично я слышала, как лорд Деламир говорил моему брату, что видел Рокхерста, входившего в совершенно омерзительный дом в Севен-Дайалсе. Ни один истинный джентльмен не переступит порога подобного заведения, где обитают совершенно жуткие женщины! – сообщила Индия.
Гермиона наморщила носик:
– А что сам лорд Деламир делал в этом логове греха?
– По-моему, проезжал мимо, направляясь в ближайший игорный дом. Он совершенно помешан на игре в кости и пустил на ветер почти все свое наследство. По крайней мере, так утверждает мой брат.
– Бьюсь об заклад, лорд Деламир к тому же был под мухой, – процедила Гермиона, забыв, как журила Виолу за подобные выражения. – Лично я ничему этому не верю. Не понимаю, что это происходит в обществе! Только и делают, что сплетничают о человеке, который ничем не заслужил подобного обращения!
– Не заслужил?! – возмутилась Томасин. – Граф Рокхерст – ужасный распутник, и все об этом знают!
– А вот я думаю иначе, – отрезала Гермиона, сложив руки на груди, хотя в животе продолжал ворочаться неприятный ком.
– Не понимаю, почему ты с таким упорством его защищаешь? – возмутилась Индия, глядя в ту сторону, где граф беседовал со своей кузиной мисс Мэри Кендалл. – Он порочен.
– Не согласна! – гордо выпрямилась Гермиона. – Не верю ни единому слову. Граф Рокхерст – человек благородный.
– Еще немного – и ты станешь уверять, что он проводит ночи у постели больных сирот и развозит корзины с едой бедным солдатским вдовам, – фыркнула леди Томасин.
– О нет, – рассмеялась Индия, – думаю, он похож на безумного графа из той книжки, которую нам запретила читать твоя матушка. – Вздрогнув, она наклонилась поближе к подругам и прошептала: – Знаете… о том кошмарном человеке, который похищал разных женщин и держал их на чердаке? Клянусь, если каким-то образом проникнуть на чердак графа, обнаружишь там целый гарем!
– О, какой глупый вздор! Как можно чернить репутацию человека подобным образом? – запротестовала Гермиона. – Я точно знаю, что граф – порядочный человек! А лорд Деламир и лорд Филтон могут утверждать все, что им угодно!
– Что же… единственный способ доказать свою правоту – следить за ним всю ночь. Только увидев правду собственными глазами, ты сможешь избавиться от своего несчастного увлечения, Гермиона.
– Хотела бы я последить за ним всю ночь, – призналась та.
– Да, и навеки погубить себя и свою репутацию, – заметила Томасин. – И не думай, что он женится на тебе, чтобы спасти эту самую репутацию, если ему наплевать на свою!
Индия щелкнула пальцами. Глаза вдохновенно горели.
– Жаль, что ты не проклята, как несчастная героиня в той книге, которую мы позаимствовали у моей кузины. Помнишь? «Дилемма Зои»… нет, не то. «Ужасная участь Зои»… О, я никак не запомню название!
– Я помню! – вмешалась Томасин. – «Зоя, или Нравственная гибель проклятой души».
– Да, именно так, – вздохнула Индия.
Гермиона подняла глаза к потолку. Только Томасин и Индии могло прийти в голову вспомнить такую историю в самое неподходящее время.
Она снова оглядела платье. Боже, зачем она выбрала этот цвет! Цвет тыквы, а никаких не ноготков. Разве теперь граф отличит ее из толпы?!
– Помнишь, Минни? – продолжала Томасин. – На закате Зои становилась невидимой. Я бы многое отдала за такое превращение!
– И для чего тебе это? – удивилась Индия. – Ты уже знаешь, что граф – распутник и повеса.
Глаза подруги лукаво блеснули.
– Став невидимкой, хотя бы на одну ночь, я сделала бы все, чтобы погубить репутацию мисс Лавинии Берк. Наутро весь Лондон только и говорил бы о том, как непристойно она портит воздух, не говоря уже о ее неуклюжести, потому что, боюсь, не устояла бы перед искушением наступать на ее шлейф каждый раз, когда она делает шаг.
Гермиона хихикнула. Индия взорвалась смехом.
– По-моему, ты только об этом и мечтаешь, – уличила подругу Гермиона.
– Вполне возможно, – тоже засмеялась Томасин. – Если бы ты, Гермиона, смогла сопровождать Рокхерста от заката до рассвета, то убедилась бы, что все сказанное о нем – чистая правда.
– И тогда ты сумела бы покончить с этой несчастной страстью и найти себе подходящего жениха прежде, чем кончится сезон, – добавила Индия.
«И вместе с ним твои шансы на приличный брак», – могла бы сказать она, но, будучи сердечной подругой Гермионы, конечно, промолчала. Однако Гермиона не собиралась так легко сдаваться.
– А я считаю куда более вероятным, что вам придется взять назад все слова, которые вы когда-либо о нем сказали.
– Или слушать твои слезные жалобы о том, как страшно тебя обманули, – парировала Томасин.
Гермиона повернулась к графу. Нет, ни один мужчина не может быть таким ужасным грешником! О, если бы только…
И тут случилось нечто странное. Кольцо на ее пальце снова согрелось и… дрогнуло. Затрепетало, словно подталкивало… нет, заставляло продолжать.
– Я хочу, – произнесла Гермиона вслух, словно пробуя на вкус каждое слово. – Хочу, подобно леди Зои, стать призраком от заката до рассвета и разгадать все тайны лорда Рокхерста.
Последние три слова она произнесла про себя: «И чтобы он разгадал мои…»
И когда слова желания вырвались из сердца и слетели с губ, весь зал закружился, словно сам Лондон прямиком летел в Темзу.
Гермиона поднесла руку ко лбу и закрыла глаза. Что случилось? Что с ней творится?
Подруги тоже заметили ее состояние. Томасин подхватила ее под локоть, едва удержав от падения.
– Минни! Тебе плохо?! – вскрикнула она, пытаясь отыскать взглядом мать Гермионы, но тут же сама едва не лишилась чувств: – О нет! Мисс Кендалл и лорд Рокхерст идут сюда!
Гермиона снова пошатнулась: потолок и пол на мгновение поменялись местами.
– Надеюсь, это не твоя очередная поза? – прошептала Индия. – Если так, не рекомендую в ней оставаться. Вид такой, словно тебя сильно тошнит…
– Меня действительно тошнит, – выдавила Гермиона, поспешно прикрывая рот рукой.
– Опять! – воскликнула Томасин. – Что с тобой творится? Стоит ему оказаться рядом, как тебя выворачивает наизнанку!
– И то правда, – кивнула Индия. – Только не перед ним! Не здесь!
Под словом «здесь» имелся в виду «Олмак».
Гермиона бессильно обмякла. В ушах что-то громко жужжало. Как ни пыталась она взять себя в руки, ничего не выходило. А желудок… Ну зачем, зачем она ела копченую сельдь и вторую порцию пудинга? И теперь она опозорится на глазах у всех! О, ее репутация навеки погублена.
– В чем дело, Минни? – допытывалась Индия. – Неужели съела несколько порций пудинга?
– Да, – призналась Гермиона, прижимая ладони к животу и делая усилие открыть глаза. Томасин права! К ним идет граф.
Черт возьми! Он так красив, так высок и так… Желудок снова взбунтовался. Пришлось заткнуть ладонью рот, чтобы не опозориться.
– Слишком много пудинга, – объявила Индия.
Но сама Гермиона не была в этом уверена, потому что ощущала, как подрагивает на пальце проклятое кольцо Шарлотты. Это с ним что-то не так.
Охваченная паникой, Гермиона сорвала с руки перчатку и потянула с пальца кольцо. Ничего не вышло. Еще час назад оно свободно сидело, а сейчас застряло. И не сдвигалось с места, как бы она ни тянула.
Гермиона подняла глаза и наткнулась на недоуменные взгляды подруг. Мало того, они буквально на нее таращились. Гермиона мгновенно поняла, что выглядит полной дурочкой в глазах окружающих. И как ни противно это признавать, еще большей дурочкой, чем обычно.
Томасин сделала знак и вместе с Индией повела Гермиону в дамскую комнату.
– Должно быть, ты сегодня перегрелась на солнце во время состязаний лучников.
– Или слишком много пудинга, – настаивала Индия.
– Какое несчастье, что ты не можешь стать невидимкой прямо сейчас, – рассмеялась Томасин.
– Ты только ухудшаешь ситуацию, – рассердилась Индия.
– Нет, только подумай! Мы могли бы все свалить на мисс Берк и сказать, что это она слишком много выпила.
– Томасин, ты слишком много думаешь об этом, – простонала Гермиона.
Глава 2
К этому времени прежние посетительницы дамской комнаты уже выскочили в зал, услышав истеричное объявление о приезде лорда Рокхерста, поэтому конфуз и позор Гермионы наблюдали только Индия и Томасин. Подруги ненадолго оставили Гермиону одну. Та взглянула в зеркало и в ужасе закрыла глаза, боясь еще раз увидеть смотревшее на нее привидение.
Господи, ну почему этот человек действует на нее как рвотное?! «Минни, как же ты мечтаешь выйти за него, – любила поддразнивать Виола, – если при одном упоминании о нем, не говоря уже о встрече, у тебя немедленно начинается приступ тошноты?!»
И если бы Гермиона не боялась, что издевки сестры не прекратятся, обязательно объяснила бы Виоле, в чем причина.
Дело даже не в том, что лорд Рокхерст так красив. Нет. Но Гермиона почему-то была твердо уверена, что у него есть какая-то тайна и что именно ей, ей одной суждено судьбой разделить с ним эту тайну.
Придерживая живот одной рукой и обмахиваясь другой, она несколько раз глубоко вздохнула.
Пожалуй, это помогает.
Гермиона открыла глаза и вновь посмотрелась в зеркало. Немного бледнее обычного, однако не настолько, чтобы выглядеть умирающей.
Девушка снова окинула платье критическим взглядом. Силы небесные, этот цвет ей не слишком идет.
Больше всего раздражало то обстоятельство, что теперь всю следующую неделю придется пропадать в лавках в поисках цвета, который может стать ее визитной карточкой, да еще и платить за новый гардероб, хотя, видит Бог, деньги на булавки уже истрачены.
Оставалось надеяться, что Себастьян, который в отсутствие отца играл роль главы семьи и управлял финансами, войдет в ее положение, не станет скупиться и ссудит ее необходимыми средствами. Разве не он влюбился в Шарлотту в ту ночь в опере, когда на ней было ослепительно красивое синее вечернее платье?
Все, что ей необходимо, – это идеально подходящее платье.
Снова посмотрев на себя, Гермиона ощутила новый прилив надежды. Что, если граф обожает ноготки?
– Ты сможешь это сделать, Минни, – сказала она себе. – Если он приехал сюда, значит, собирается остепениться и найти невесту. Оглядит всех собравшихся и влюбится в тебя с первого взгляда…
– Боюсь, этому не бывать, – раздался голос за спиной. Гермиона круто развернулась. Она считала, что, кроме нее, в комнате никого нет, но перед ней стояла леди, почти ровесница ее матери. Гермиона не узнала ее, но, судя по одежде и драгоценностям, она была богата и знатна.
– Он не увидит вас, ~ повторила незнакомка.
– Я понятия не имею…
– Лорд Рокхерст. Вы только сейчас гадали, заметит ли он вас сегодня ночью. Боюсь, что этого не произойдет.
Гермиона во все глаза уставилась на женщину. Неужели она, сама того не сознавая, говорила вслух? А иначе, как же леди узнала…
– У нас очень мало времени, так что слушайте внимательно.
Гермиона поднялась.
– Простите меня. Мы знакомы?
– О, какая ужасающая невоспитанность с моей стороны! Я Куинс. Итак, как уже было сказано, у нас почти нет времени.
– Да, но, леди Куинс…
– Нет, дорогая, просто Куинс. Ваш искренний, искренний друг Куинс.
Леди улыбнулась, и Гермиона заметила, что, если не считать нескольких мелких морщинок у губ, лицо у нее совсем молодое. А огромные голубые глаза сияют неким внутренним светом.
Но несмотря на дорогой наряд и возможную принадлежность к одной из лучших семей, возможно, даже герцогских, Гермиона заподозрила, что женщина безумна.
– Рада была познакомиться э… Куинс, но, думаю, мама уже беспокоится…
– Господи, я и не думала, что все будет так сложно. Надеялась, что вы, как истинная Марлоу, не окажетесь столь упрямой и недоверчивой подобно Шарлотте.
Шарлотта?!
– Вы знакомы с Шарлоттой?
– Конечно. У вас на пальце ее кольцо. По крайней мере принадлежало ей. Пока она в нем нуждалась. Потом оно стало вашим, когда вы его нашли.
Гермиона стала пятиться к двери. Эта женщина совершенно не в себе.
Однако, услышав ее следующие слова, она застыла как вкопанная.
– Вы загадали желание. В точности как Шарлотта. Конечно, это весьма проблематично, поскольку речь идет о нем, и, осмелюсь сказать, Милтон не слишком будет доволен, но мы сделаем все возможное, чтобы избежать неприятностей.
Уверенность Гермионы в том, что тошнота больше ее не одолеет, мигом испарилась.
– Вы имеете в виду лорда Рокхерста? Куинс съежилась:
– Умоляю, не произносите вслух это имя!
– Но почему? Что такого страшного в лорде Рокхерсте?
Теперь настала очередь ее собеседницы измениться в лице и позеленеть, и Гермиона решила, что незачем настаивать, тем более что Куинс реагировала на лорда Рокхерста точно так же, как она сама.
Что же, есть некоторое утешение в том, что она не единственная в мире женщина, которую выворачивает при одном упоминании имени графа.
Куинс обернулась и взглянула на дверь, нервно теребя ручки ридикюля.
– Если бы только вы пожелали чего-то более разумного! Я начинаю верить, что Милтон был прав и дело кончится очень плохо.
Гермиона невольно взглянула на свою руку. Под золотистым шелком перчатки отчетливо выделялся бугорок. Может, стоит отдать кольцо леди Шарлотты и покончить с этим? Вряд ли подруга будет возражать, тем более что кольцо ей никогда особенно не нравилось.
Гермиона вновь стянула перчатку, но кольцо по-прежнему плотно обхватывало палец, и как она ни старалась, не могла его снять. На какой-то момент кольцо согрелось и дрогнуло, словно издеваясь над ее попытками избавиться от него.
– Вздор какой-то, – раздраженно бросила Гермиона, надевая перчатку. – Шарлотта ни разу не упоминала ни о каких желаниях!
Леди вздохнула так шумно, что перья в ее волосах затрепетали, как трио нетерпеливых восклицательных знаков.
– Конечно, нет, иначе вы и ее посчитали бы сумасшедшей. Итак, насчет вашего желания…
– Я никогда не загадывала желаний, – перебила Гермиона, вновь обретая уверенность, что именно этот оттенок оранжевого – ее цвет, и вдруг… и вдруг в ее мысли весенним зефиром ворвались слова, произнесенные несколькими минутами раньше: «Хотела бы я стать призраком от заката до рассвета…»
Взглянув на Куинс, девушка обнаружила, что та ободряюще ей кивает:
– Да-да. Ваше желание быть невидимкой. Солнце вот-вот зайдет, и вы должны приготовиться к превращению. Есть некоторые вещи и правила, которые вам необходимо знать, особенно в свете последней части вашего желания…
Но Гермиона уже перестала слушать после слов «быть невидимкой». Необходимо немедленно отыскать мать, которая сможет определить, кто именно эта женщина, и проследит, чтобы ее вернули в семью… или в Бедлам.
Но, попытавшись сделать шаг, Гермиона обнаружила, что колеблется, трепещет, наливаясь странной силой, и невольно взглянула в окно, расположенное высоко в нише. За стеклом розовело небо. Значит, весеннее солнце лениво опускается за горизонт.
Внизу живота стала медленно разворачиваться скрученная пружина, словно пробуждаемая к жизни невидимой рукой.
– Это не может быть правдой… это совершенное безумие, – заявила она, украдкой посмотрев в зеркало и стараясь казаться спокойной и сдержанной. Пришлось даже поправить ленты в волосах, чтобы скрыть нарастающую панику. Полагаю, это затеи Индии и Томасин? Желание было их идеей!
– Может, идея действительно принадлежит им, но жизнь ей дали вы. Итак, либо выслушайте меня сейчас, либо через несколько минут, когда произойдет трансформация.
Нет, она действительно безумна. Трансформация, видите ли!
– О, если бы только Шарлотта была здесь! – воскликнула Куинс. – Она сумела бы убедить вас, что я не какая-то безумная родственница герцога.
Гермиона сжалась.
Каким образом этой женщине удается читать ее мысли?
– Потому что вы носите кольцо, – ответила Куинс. – Мое кольцо. То есть не совсем мое, но оно когда-то принадлежало мне. Хотя теперь это не важно. Значение имеет только то, что вы, как и Шарлотта, загадали желание. И сейчас оно вот-вот исполнится.
– О чем вы толкуете? Шарлотта никогда не упоминала об этом абсурдном желании. Она унаследовала кольцо от своей двоюродной бабки Урсулы. Жалкая безделушка. Не более того.
– Жалкая безделушка?! – вскинулась Куинс. – Да в одном вашем пальце больше власти, чем у сотни королей! А вы еще недовольны!
Гермиона рывком стащила перчатку и протянула женщине руку:
– Если оно ваше, берите!
– Она говорит «берите», – рассмеялась леди. – Можно подумать, мне это удастся! Всему виной ваше желание! Если забрать кольцо до того, как им воспользуешься, последствия могут быть страшными! – Вздохнув, она погладила Гермиону по руке и оттолкнула. – Впрочем, кольцо не снимется, пока не осуществится желание. Или пока вы от этого желания не откажетесь. Кстати, почему бы не сделать именно так?
– Как именно? – удивилась Гермиона.
– Отказаться от желания, – пояснила Куинс. – Для этого нужно только сказать: «Я отказываюсь от исполнения этого желания».
Гермиона, готовая на все, лишь бы угодить безумной, повторила про себя последнюю фразу.
Куинс огляделась, словно ожидая, что стены рухнут и в ушах раздастся некая небесная какофония, но ничего не произошло, если не считать визга оркестровых инструментов, настраиваемых музыкантами перед началом танцев.
– Придется попробовать еще раз, до того как вы изменитесь. И постарайтесь вложить в слова немного больше убежденности.
Убежденности?
Гермиона направилась к двери. Сейчас она была убеждена в одном: эта женщина крайне нуждается в помощи.
– Может, вам кого-то позвать? Например, раззяву-надзирателя из Бедлама. Однако Куинс вцепилась ей в руку, одновременно показывая на окно, где небо стало темно-алым.
– Помните, что даже невидимок можно коснуться. Ранить. Убить. Раздавить экипажем. Вам следует быть очень осторожной. – Помолчав, она постучала веером по губам. – Невидима, невидима… давно уже никто не загадывал подобного желания. Конечно, я должна о многом вас предупредить, но, боюсь, память уже не так хороша, как прежде. – Она снова пустила в ход веер, прежде чем добавить: – Ах да! Все, что вы держите в руке или носите, тоже станет невидимым. И помните, на рассвете вы примете обычный вид. Поэтому постарайтесь к этому времени оказаться дома.
– Это совершенная чепуха, – объявила Гермиона, пытаясь освободиться. Она не собирается стоять здесь и слушать бред бедняжки! Словно какое-то желание может сделать тебя невидимкой!
Но настойчивая мысль продолжала ее терзать: «А если в этом бреду есть доля правды?»
Шарлотта. Желание Шарлотты. Разве Шарлотта не претерпела поразительной метаморфозы почти с того момента, как получила кольцо? Превращение из забытой старой девы в блестящую светскую львицу казалось чем-то вроде волшебной сказки. Чем-то вроде осуществленного желания.
Но этого быть не может! Откуда у обычного кольца такая сила?
Гермиона устремила панический взгляд на Куинс. Та кивнула в сторону окна, где солнце наконец садилось за горизонт. И когда последний луч померк, огонь и жар наполнили душу Гермионы. Ужасный шум обрушился на нее, словно этот огонь вырвался на волю. Она заткнула уши, но рев стал еще громче. Оторвав взгляд от окна, Гермиона посмотрелась в зеркало и увидела последнее доказательство безумия Куинс.
Потому что вот только сейчас она стояла перед зеркалом в вечернем платье, готовая услышать слова восхищения из уст лорда Рокхерста. А в следующий момент растаяла…
– Дражайшая леди Уолбрук, – начала Куинс, сжимая руку матроны, – как приятно снова видеть вас. Ваш туалет выше всяких похвал и очень вам идет.
Как и ожидалось, графиня улыбнулась, хоть и немного раздраженно.
– Спасибо. Большое спасибо, – пробормотала она и, вместо того чтобы попросить Куинс представиться, продолжала без умолку трещать: – Увидев ткань, я поняла, что не смогу без нее жить. Эта ткань и поразительное искусство мадам Клодиус помогли создать идеальное платье для таких вечеров. Слишком много народу сегодня, не находите? Бьюсь об заклад, патронессы готовы втиснуть сюда кого угодно!
– Вы совершенно правы, – согласилась Куинс. – Собственно говоря, я подошла к вам, чтобы передать послание от дочери.
– От Гермионы? – всполошилась леди Уолбрук, осматриваясь. – Где она?
– Боюсь, ей стало плохо в дамской комнате. Леди Уолбрук презрительно фыркнула:
– Значит, она услышала о прибытии Рокхерста, и ее тут же вывернуло наизнанку! Что же, нет смысла здесь торчать. Я немедленно увожу ее домой.
– О, не стоит! – возразила Куинс. – Ваш сын был так добр, что обо всем позаботился. Они не хотели портить вам вечер.
– Какой кошмар! – пожаловалась леди Уолбрук. – Этот негодник Гриффин наверняка был рад сбежать! Но бедняжка, бедняжка Гермиона! Что мне с ней делать. – Кружевной веер дрогнул в ее руке. Глядя на танцующие пары, графиня вздохнула: – Полагаю, мне стоит остаться, чтобы своими глазами видеть, что происходило на балу. А вот и матушка лорда Хастингса! Наверное, хочет узнать, почему Минни здесь нет, тем более что один танец был обещан ее сыну. Нужно что-то придумать… Ах да, благодарю вас, леди… леди…
– Просто Куинс, мадам. Просто Куинс, – сказала она графине.
Леди Уолбрук кивнула и растворилась в толпе. Чья-то рука оттащила Куинс обратно в тень.
– Прекрасная работа, – похвалил Милтон.
– Ты еще здесь? – удивилась она.
– Мне казалось, что ты должна вернуть мне кольцо. Лицо Милтона словно окаменело.
– Правда, это было до того, как ты позволила ей загадать желание.
– Я… позволила? – пролепетала Куинс.
Но Милтон совсем разошелся. Потянул ее глубже в тень и понизил голос:
– Ты поняла, что она пожелала? И что это может означать?
– Конечно, поняла. И смысл ее желания, и последствия, – вздохнула Куинс. – И что ты предлагаешь? Что мы должны сделать?
– Мы?! – Милтон покачал головой. – Я не собираюсь участвовать во всем этом. Особенно еще и потому, что ты была весьма неубедительна, объясняя, что она может отказаться от желания.
– Каким образом ты это услышал? – спросила Куинс. – Неужели маячил за дверью дамской комнаты? – Она укоризненно прищелкнула языком. – А я-то считала, что такие ребяческие проделки тебе уже не по возрасту.
– Я вовсе не маячил, как ты изволила заметить. Просто хотел посмотреть, собираешься ли ты исполнить свое обещание и вернуть кольцо, прежде чем случится очередная неприятность. – Он взглянул на дальнюю стену, у которой стояла Гермиона, не видимая никому, кроме Куинс и Милтона. – И вот теперь расхлебывай последствия. – Он содрогнулся и прижал пальцы ко лбу.
– Это всего лишь короткий приступ невидимости, – отмахнулась Куинс, – который ей быстро надоест. И тогда ты получишь свое кольцо.
– А если не надоест? Вспомни другую часть желания! Она хочет общаться с ним!
Оба не сговариваясь посмотрели на лорда Рокхерста, который широкими шагами направлялся в их сторону. Инстинктивно попятившись, они спрятались в темной нише и дали ему пройти.
– Что, если она последует за ним? Обнаружит… Лицо Милтона приобрело тот же зеленоватый оттенок, что ранее у Куинс.
– Ты должна взять назад это желание.
– Ты не хуже меня знаешь, что я не могу это сделать, – покачала головой Куинс.
– Зато она может. Убеди ее отказаться от желания, прежде чем… – Он вдруг осекся, но Куинс была слишком уязвлена, чтобы это заметить.
– Почему ты вечно беспокоишься из-за мелочей? – проворчала она, изучая свой веер. – Если бы только…
– Куинс…
– Милтон, скажи, почему ты всегда твердо убежден, что несчастье ждет за порогом? Если бы ты только допустил…
– Куинс! Где она?
– Кто? – удивилась Куинс.
– Эта твоя девчонка. Куда она пропала? Куинс поперхнулась.
Рокхерст!
Оба сразу поняли, что произошло, но на всякий случай еще раз оглядели зал, дабы убедиться, что граф тоже исчез.
– Она не посмеет! – выдавил Милтон.
– О небо, она уже осмелилась, – охнула Куинс, хватаясь за него, чтобы не упасть.
Это было не то несчастье, которое предсказывал Милтон. Это несчастье уже грянуло.
– Черт побери, что же мне теперь делать? – пролепетала Гермиона, оглядывая собственный рукав. Сама она видела шелк цвета ноготков, но зеркало отражало именно то, что пожелала Гермиона несколько часов назад. То, что так подробно описывалось в дурацком французском романе о проклятой душе Зои. То есть ничего. Никто из окружающих не видел элегантного платья, красивой прически и даже изящных туфелек, выбранных ею потому, что кружевные ленточки так соблазнительно обвивали щиколотки и икры, а если леди знала, как приподнять подол во время танца, мужчины могли полюбоваться стройными ножками.
Но теперь можно сказать, что деньги потрачены зря!
Мимо прошел лорд Хастингс, по-прежнему держа чаши с пуншем. Вероятно, искал Гермиону. Та уже открыла рот, чтобы позвать его, но, сообразив, что он все равно ее не увидит, поспешно сжала губы.
Бедняга не может найти ее, даже когда она видима! Что говорить о ее нынешнем состоянии?
Но тут, на удачу лорда Хастингса, подбежавшие Индия и Томасин в два счета избавили его от обременительной ноши и рассказали о болезни подруги.
Гермиона мысленно поблагодарила девушек. Молодой барон очертя голову ринулся в капкан, пригласив Индию на танец.
– О, несчастная Индия, – прошептала Гермиона, наблюдая, как подруга кладет руку на рукав барона. Хастингс был ужасным занудой, и подруги вечно подшучивали над Гермионой, удостоенной его особого внимания. – Она никогда не простит меня за то, что пришлось с ним танцевать.
И, что хуже всего, как ОН теперь ее заметит? ОН. Не Хастингс.
ОН. Единственный, кто затронул ее сердце. Рокхерст.
Гермиона вздохнула и оглядела комнату. И первым делом увидела Куинс, извинявшуюся перед ее матерью. Похоже, леди Уолбрук мгновенно поверила всему, что наплела ей Куинс. Ничего не скажешь, иногда неплохо иметь мать, которая… которая… скажем, несколько рассеянна. Но где, дьявол бы все побрал, обретается Рокхерст?! Ей как всегда везет! Загадать бессмысленное желание, только чтобы узнать об исчезновении графа!
Однако когда Гермиона уже хотела сдаться, мимо нее прошел высокий мужчина. Горло ее перехватила знакомая тошнота. Та самая, которая одолевала каждый раз, когда рядом появлялся граф.
Обернувшись, Гермиона увидела, что граф остановился шагах в десяти от нее. Помедлил у входа, который, как она считала раньше, предназначался для слуг. И сейчас ей показалось, что он пронзил ее взглядом.
Разумеется, это чушь. Он не может ее видеть.
Впрочем, он и раньше ее не замечал.
И все же равнодушие графа так подействовало ей на нервы, что Гермиона была готова метнуться в дамскую комнату. До нее только сейчас дошло, что она никогда еще не была столь близко от графа. Только раньше у нее не хватало смелости так дерзко на него пялиться. Любоваться рыжеватыми, как отшлифованное золото, зачесанными назад волосами. Непонятно, как не рассыпается эта волнистая грива!
Ногти Гермионы впились в ладони. Она не сводила глаз с четкой линии его подбородка. Ей всегда хотелось обвести пальцем его подбородок, линию сурово сжатых губ. И глаза… она так долго мечтала, чтобы эти синие глаза смотрели только в ее сторону. Сияли только для нее. Чтобы держали ее в волшебном плену.
И тогда он пересечет многолюдный зал, проигнорировав всех и вся, и бросится к ней, обжигая горящим в глазах желанием. А она, окруженная поклонниками и обожателями, сделает вид, будто не замечает его. Но он оттолкнет их, чтобы взять ее руку.
