Текст книги "Сердце дракона"

Автор книги: Элизабет Бойе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Глава 23

Путники из последних сил погоняли уставших коней. Вдруг хрупкую ночную тьму прорезал волчий вой. Кольссинир тотчас замер, вслушиваясь, но они лишь смогли различить лишь тяжелое дыхание коней, Маг поспешно соскочил с седла и проверил Путевую Линию. Затем без единого слова вскочил на коня и поскакал еще быстрее, изменив направление немного к северу.

Еще один вопль, яростный и торжествующий, эхом отдался прямо у них за спиной. Бран оглянулся и увидел волков – они гуськом бежали по следу добычи, уже не скрываясь.

По слову Кольссинира путники остановились. Скальг воскликнул:

– Эти твари окружили нас! Бежать некуда!

– Глупости, – отрезала Ингвольд. – Бран защитит нас оружием Дирстигга.

– Да уж, – согласился Кольссинир, – очень скоро оно нам пригодится. Никогда бы не подумал, что придет день, когда я окажусь под покровительством собственного раба. Будьте все наготове, и когда нападут, держитесь вместе. Одиночка – легкая добыча для волков.

Вой раздавался все ближе. Скальг держался по возможности рядом с Браном, частенько поглядывая на меч, который Бран положил поперек луки седла, и, подбодряя себя, пропускал меж пальцев ткань плаща.

– Месть Дирстигга помогла нам добраться так далеко, – бормотал он. – И она же доставит нас в Микльборг, даже если придется прорубать себе дорогу через целый лес волковоборотней.

Исходившие паром кони спускались по крутому склону холма, выкатив глаза и фыркая от волчьего запаха, когда Ингвольд первой подняла тревогу – около дюжины волков, рыча и огрызаясь, выскочили почти из-под носа у коней. Другие волки бросились лошадям под ноги, третьи прыгали на всадников, стараясь стащить их с седла. Конь Пера поскользнулся и рухнул с визгом ужаса. Бран сдержал своего коня, рывком натянув повод и сильно хлестнув его меж ушей; затем он принялся рубить волков мечом Дирстигга. Несколько оборотней погибли в волшебном огне мага, покатившись по снегу, точно брошенные факелы, причем огонь вспыхивал с новой силой всякий раз, когда казалось, что пламя уже угасло. Меч быстро расправился со множеством тварей, и снег почернел от их крови. Месть Дирстигга пылала так же ярко, как прежде. Волки удирали без оглядки, изрядно уменьшившись в числе. Бран погнался за ними и срубил одного на скаку; волшебный огонь нагнал другого, и число уцелевших тварей сократилось вдвое.

Конь Пера был ранен, но не искалечен.

Восстановив дыхание и собравшись с силами путники продолжили путь к Микльборгу. Его отдаленные огни мерцали сквозь ночь так приветливо, но казались нестерпимо далеки. Со всех сторон маячили огромные, черные тени волков-оборотней, прожигали путников взглядом горящих, налитых кровью глаз и снова исчезали в тени скал и расселин. В их вое так отчетливо звучала ярость, что Бран мечтал о том, чтобы крепкие стены и прочные двери поскорее оградили их от жаждущих мести доккальвов. Он держался поближе к Ингвольд, надеясь, что сумеет стать между нею и волками, когда они нападут снова.

Стремительные и безмолвные, волки стягивались вокруг них, постепенно смыкая добычу в подобие огромной сети, и наконец, на высоком, обдуваемом ветром холме всадники вынуждены были остановиться. Кони опустили головы, их покрытые испариной бока тяжело вздымались и опадали. Внизу их поджидал круг волков-оборотней, исходивших нетерпением и жаждой крови.

Кольссинир приказал всем спешиться и укрыться в гряде валунов у них за спиной. Бран украдкой похлопал Факси, прежде чем отогнать его от себя – он понимал, что все кони, скорее всего, обречены. Он вернулся к друзьям и ждал, с оружием наготове, а волки кружили вокруг, рыча и огрызаясь на таком расстоянии, где мечам было их не достать. Они благоразумно держались подальше от Брана, который надел шлем, чтобы застращать оборотней – в душе он надеялся, что они не сообразят, что чары огненного взгляда погибли вместе со Скарнхравном.

Доккальвы и не заметили этого недостатка – едва Бран поднял забрало, как Кольссинир обрушил на врагов море огня, решив воевать не мечом, а всей мощью огненной магии; он возводил стены пламени, осыпал врагов огненным дождем, забрасывал их пылающими кинжалами, словом всячески изощрялся, чтобы сбить с толку доккальвов. Несколько волков прыгнули сквозь пламя – и нашли свою погибель на клинках мечей или лезвии топора, которым сражалась Ингвольд. После краткой и кровопролитной схватки оборотни отступили по телам своих мертвых и умирающих сородичей. Сбившись в кучу, они явно совещались, чего никогда не стали бы делать настоящие волки, и Бран заметил, что некоторые из них приняли обычный облик, вероятно, для решающей схватки.

Уже с большей осторожностью, волки ползли на брюхе, скаля зубы в жуткой рычащей ухмылке и останавливаясь, чтобы огрызаться, выть и скулить. Старательно держась вне досягаемости мечей, они нападали отчаянно и безудержно, однако Бран тотчас понял, что эти волки лишь отвлекают противников от других доккальвов, которые с мечами и топорами подкрадывались сзади. Пер доказал, что эта уловка не обманула его – он пустил в доккальвов несколько стрел, вынудив их попрятаться. Кольссинир тоже отвлекся на доккальвов, и в этот миг одинокий волк, низко наклонив голову, прянул вперед; вместо того, чтобы прыгать к горлу, как другие волки, он поднырнул снизу и вцепился зубами в лодыжку Брана, ниже края Миркъяртанова плаща. От внезапной боли Бран потерял равновесие, зашатался и рухнул наземь, предостерегающе крича и отчаянно размахивая мечом. Точно груда клыков и когтей обрушилась на него. Чьи-то руки сорвали плащ, шлем и медальон с сердцем. От удара по голове звезды поплыли перед глазами Брана, и когда его ослабевшая рука разжалась, он лишился и меча. Все это время безумно и безостановочно вопил Скальг.

Теперь, когда доккальвы завладели оружием Дирстигга, бой завершился быстро. Волки исчезли, вместо них остались угрюмые доккальвы, которые окружали пленников, ощетинясь острыми мечами и топорами. Ингвольд упала на колени рядом с Браном, лихорадочно отыскивая в нем признаки жизни, а Пер и Кольссинир стояли над ними, угрожая мечами доккальвам. Когда у Брана прояснилось в глазах, и он кое-как, шатаясь, сумел подняться, первое, что он увидел, была волосатая физиономия Тюркелля, которая в мерцающем отблеске факела, казалось, дергалась и гримасничала сама по себе.

– Ваши фокусы меня не обманули, – прорычал Тюркелль, косясь на Ингвольд. – Я-то знаю, как Хьердис сидит в седле, а еще знаю, что от такого проклятья нелегко так быстро исцелиться. Так что я с самого начала догадался, что это не Хьердис, а дочка альвийского вождя, и что ты каким-то предательским способом выкрал ее. Может, ты даже убил Хьердис. Да это и неважно, потому что я давно уже считаю: позор, когда войском доккальвов предводительствует скиплинг, а между тем есть преданные доккальвы, которых Хьердис скорее следовало бы признать и отличить. Как видишь, скоро у доккальвов появится совсем новый правитель, потому что вещи Дирстигга теперь принадлежат мне. Никто не осмелится оспорить мои права.

Бран упрямо покачал головой.

– Тюркелль, ты глупец. Если бы ты знал, к а к о е проклятье лежит на этом мече, ты скорее умер бы, чем его коснулся. Ты ведь не знаешь, что оно сотворило с Хьердис. Помнишь чудище, которое убило Миркъяртана?

– Заткнись! Я не желаю больше слышать твои предательские речи. Я им ни на миг не поверю. Я не хочу тратить на тебя драгоценное время, сейчас, когда надо вести наши войска на штурм Микльборга. Как жаль, что ты не доживешь, чтобы увидеть мое торжество и славу! Я должен быть благодарен тебе за то, что ты уничтожил Миркъяртана, Хьердис и Скарнхравна – мне это лишь во благо. – Он подал знак, и доккальвы, только этого и ждавшие, подняли мечи.

– Минутку, Тюркелль! – Кольссинир выступил вперед. – Ты не годишься в правители. Все, на что ты годен – исполнять приказы господина вроде Хьердис или Миркъяртана. Ты слишком глуп и простоват, чтобы стать чьим-то предводителем – разве что воровской шайки. Как опытный огненный маг, уверяю тебя, что наша смерть будет стоить дорого твоим солдатам. Гляди, как много друзей и сородичей ты уже потерял. Хорошим вождям и полководцам не по нраву вести на гибель своих друзей, соседей и родичей. Это порождает гнев среди уцелевших, а винить за все они будут только тебя. В тебе слишком много от берсерка, Тюркелль, чтоб ты мог удержаться на месте вождя.

Тюркелль засверкал глазами.

– Доккальвы пойдут за тем, кто владеет вещами Дирстигга, или они будут мертвыми доккальвами. Побереги свои дерзкие слова, маг, потому что я избрал свой путь, и никто и ничто меня не остановит. – Он отступил назад. – Можете защищаться, сколько вашей душе угодно, все равно мы вас прикончим.

Он отдал солдатам приказ – никого не щадить, и доккальвы закружили вокруг пленников, делая обманные движения. Кольссинир отдал свой топор Брану, и все четверо стали спина к спине.

– Скальга нет, – заметил Бран не ослабляя своей настороженности. – Его убили?

– Нет, будь проклят этот трус, – процедил Пер. – Он удрал, спасая свою шкуру, и забрал с собой последнего доброго коня. Твой Факси уцелел лишь только для того, чтобы его украл кривляка, недоносок, лжец и вор… – И он с яростью отбил быстрый удар меча, легко ранив доккальва.

Доккальвы с нешуточной силой напирали на них, и все четверо не миновали бы скорой и кровавой гибели, если бы не великолепные чары Кольссинира. Он сотворил тучи огня, которые обдавали врагов дождем слепящих обжигающих искр и дважды отбросили доккальвов, к вящей злобе Тюркелля.

– Где Бьерн? – ревел он в бешенстве. – Подать мне шлем и меч! Я прикончу эту шайку их же оружием и справлюсь с этим сам, без вас, ничтожества! Бьерн! Да отзовись же!

Но Бьерн не отзывался, и доккальвы принялись озираться с недобрым изумлением. Тюркелль метался среди них, с ревом призывая Бьерна.

– Я недавно видел, как он скакал прочь, – наконец отважился сообщить один из них, предусмотрительно держась подальше от Тюркелля, чей гнев легко мог обернуться против сообщившего дурные новости.

Тюркелль стиснул могучие кулаки и сверкал глазами, озираясь, как бешеный волк, решающий, чье горло перегрызть первым. Затем, испустив полный сумасшедшей ярости рык, он сорвал с головы шлем, отшвырнул его и вцепился обеими руками в волосы, точно собирался вырвать их клок за клоком, при этом продолжая взбешенно рычать и вопить.

– Так значит, Бьерн украл вещи Дирстигга? – Могучего сложения доккальв в одежде вождя выступил вперед и встал перед Тюркеллем. – Ты обещал мне награду, если я поведу своих солдат на это безумное дело. Теперь ты потерял волшебные вещи, а я – так много воинов, что едва ли осмелюсь показаться в родных местах. Как же ты собираешься расплатиться, Тюркелль – и со мной, и с семьями убитых?

Тюркелль рывком обернулся, и глаза его угрожающе сузились, когда доккальвы, зароптав, потянулись к мечам.

– Вы не смеете бросить меня сейчас, трусы! Бьерн один из вас, так что отыщите его и приведите сюда! Если вы придумали эту уловку, чтобы завладеть вещами Дирстигга, тот вы просто глупцы! Глупцы!.. – голос его сорвался на визг, когда вождь презрительно повернулся к нему спиной и зашагал прочь, сзывая своих воинов – их уход сократил число шайки Тюркелля больше, чем наполовину. Однако их и так оставалось достаточно, чтобы лишить пленников надежды на спасение.

– Глупцы! – прогремел еще раз Тюркелль, когда бывшие соратники уже исчезли из виду.

– Это кто же здесь глупец? – вопросил суровый голос из тени каменистого холма. Одинокий всадник выехал вперед, нахлестывая по впалым бокам измученного, хромающего коня. Он спешился, и бедное животное зашаталось, едва не падая наземь. Незнакомец окинул долгим взглядом пленников, а затем обернулся к Тюркеллю.

– Это ты здесь самый большой глупец! – гаркнул он, оттолкнув Тюркелля. – Ты потерял вещи Дирстигга! Ты доверил их такому же алчному негодяю, как ты сам, и он удрал с ними у тебя из-под носа! Кого тебе и называть глупцом, так только себя самого, неисправимый ты осел!

Тюркелль выхватил меч.

– Кто бы ты ни был, наглости и дерзости у тебя достаточно, но меня не испугаешь пустой болтовней! Если у тебя есть оружие, приготовься к бою, или умрешь неизвестным и с пустыми руками. Никто не может назвать Тюркелля глупцом и…

Слова застряли у него в горле, когда незнакомец откинул капюшон плаща и открыл свое лицо.

– Мне не нужно называть свое имя, – сказал он с невеселым смешком.

– Миркъяртан! – тон Тюркелля тотчас изменился. – Или драуг Миркъяртана?.. Мы думали, что ты мертв.

Лицо Миркъяртана было иссечено свежими шрамами, длинную спутанную бороду и волосы развевал ветер.

– Мертв! Не только ты так надеялся, – огрызнулся он, горящими глазами впиваясь в пленников. – Когда Хьердис умерла, я сумел сотворить кое-какие мелкие чары, незаметно расколоть камни и цепи. Я трудился без устали, меня поддерживала жажда мести. Как же мертв! О, глупцы, глупцы!

Кольссинир крепче стиснул посох и шагнул вперед.

– Но, что ты можешь сделать теперь, когда хитрый Бьерн украл твой плащ и с ним большую часть твоего грозного могущества? Твое воинство драугов истолчено на куски в туннелях под Хьердисборгом, и добрые хозяйки каждый день варят похлебку на огне из лучших твоих сторонников. Скарнхравн канул в ничто, а Хьердис мертва. Штурм Микльборга вполне может удаться, признаю это, поскольку сам помогал составлять этот план, но никто не сможет сказать, что случится, когда в дело вмешаются Рибху.

Миркъяртан снова отшвырнул Тюркелля, с презрением пропустив мимо ушей его мольбы и заверения в преданности. Сильно хромая он подошел к Брану и Кольссиниру и остановился перед ними.

– Вы почти преуспели в своем заговоре – обратить меня и Хьердис друг против друга. Похоже, что где бы кто и вас ни появлялся, везде начинаются новые неприятности. Такая хитрость, такое совершенное коварство – как жаль, что им пришел конец. Ибо я выжил и теперь явился, чтобы отомстить за смерть Хьердис тем, кто привел ее к гибели – скиплингам, девчонке Ингвольд, Кольссиниру, всем альвам, которых сумеют убить доккальвы, может быть даже самим Рибху, если я до них доберусь, а больше всего хитрому ворюге, старому негодяю, которого вы называете Скальгом. Это все его рук дело. Мне бы следовало получше узнать его; моя вина в том, что я в нем ошибся. Только ради того, чтобы получить возможность еще раз с ним повстречаться, я с таким трудом бежал из темницы, куда заключила меня Хьердис, и когда выйдя, я нашел ее мертвой, я уже знал, что именно он тому причиной. – Его глаза горели безумием, и он потряс кулаком, брызжа яростью, как слюной. – Где Скальг? Не пытайтесь спрятать его от меня! – Скальг! – с презрением отозвался Бран. – Он удрал, как трус. Это не он убил Хьердис. Ты с ума сошел. Я убил ее.

– Бежал! – Миркъяртан застыл, а Тюркелль тем временем подобрался бочком поближе и несмело дернул край обтрепанного плаща Миркъяртана, отпрянул прочь, когда Миркъяртан стремительно развернулся к нему.

– Но, Господин мой, вспомни про меч плащ и шлем. Может быть нагнать этого подлеца Бьерна и…

Миркъяртан захохотал:

– Сам ты подлец! Что до Бьерна, у него больше нет плаща.

Да и всего прочего он уже лишился. Я миновал его по пути сюда. Он лежит за соседним холмом, голова у него разбита, и вещей Дирстигга при нем нет. А вокруг отпечатки копыт.

Смуглое лицо Тюркелля побелело в свете луны:

– У кого же эти проклятые вещи?

Миркъяртан лишь бешено взвыл и, вытянув руки бросился на Тюркелля, но тот отпрянул куда проворнее, чем мог двигаться охромевший чародей. – Дурак! Ничтожество! Как ты мог даже помыслить, чтобы завладеть моим плащом! – Миркъяртан с ненавистью глядел на Тюркелля, затем перевел взгляд на Брана. Он потянул было из ножен меч, но боль в ноге вынудила его опуститься на снег и схватиться за хромую ногу.

– Во всяком случае одного удовольствия я не буду лишен. Я увижу, как ты, скиплинг, погибнешь из-за собственной самонадеянности. Никто не может завладеть моим плащом и остаться безнаказанным.

– Это плащ Дирстигга, а не твой, – сказала Ингвольд. – .всему виной ты и Хьердис – ваша непомерная алчность. И я надеюсь, что ты никогда не получишь назад этот плащ, старый стервятник!

Миркъяртан зарычал от боли, все еще вцепляясь в ногу. Затем величественным жестом поманил к себе оставшихся доккальвов, которые поспешили подойти, но остановились на безопасном расстоянии. Миркъяртан снисходительно оглядел их – двадцать два рослых воина с поседевшими от инея бородами, в грубой верхней одежде.

– Что на самом деле нужно доккальвам, так это правитель, – сказал он, презрительно фыркнув в сторону Тюркелля, у которого был весьма жалкий вид. – И я стану этим правителем – до тех пор, пока не найдется настоящий доккальв. Мы разрушим Микльборг, так что камня на камне не останется. Мы… Но сначала прикончите этих пришельцев, чтобы они больше не могли больше помешать нам. Приготовьтесь, доккальвы.

Бран и его спутники тоже приготовились к бою, слыша при этом дальний слаженный волчий вой – это перекликались отряды доккальвов, составные части неумолимой смертоносной машины, которая вот-вот обрушится на Микльборг.

– Они решились идти на штурм, – шепнул Бран Ингвольд. Мы проиграли по всем статьям.

– Нет, не говори так. Даже если нам придется умереть – это означает лишь, что у Рибху есть лучший замысел, – с грустью отозвалась Ингвольд. – Но я-то надеялась, Бран, что у нас с тобой еще будут лучшие времена…

– Их всего двадцать два, не сотня, – сказал Пер, почти радостно взмахнув мечом. – Ну, бездельники, ступайте-ка сюда!

Доккальвы ринулись на них, увертываясь от огненных шаров Кольссинира, действие которых Миркъяртан ослаблял своими чарами. Затем Пер ранил одного доккальва, что дало прочим набраться решимости, и они, как один, бросились в рукопашную, размахивая мечами и топорами.

Не успели противники обменяться дюжиной ударов, как внезапно зверские физиономии доккальвов залил яркий слепящий свет, и четверо из них рухнули, шипя и истаивая, точно лед в огне. Вопя от смертного ужаса, те, что были ближе всего к погибшим. побросали свое оружие и пустились наутек, – а другие все еще стояли, недоуменно переговариваясь о том, что же такое случилось. Вспышка света скосила еще несколько доккальвов, и лишь тогда уцелевшие решились бежать, несмотря на яростные вопли Миркъяртана. Ледяная молния взорвалась над самыми их головами; несколько доккальвов замерли, а те, кто был порассудительнее, только прибавили ходу. Миркъяртан захромал вперед с мечом в одной руке, другой волоча за собой Тюркелля и выкрикивая что-то несвязное и вызывающее. Пленник изготовились отразить новую атаку.

– Дирстигг! – взвыл Миркъяртан, помешкав на миг, чтобы сотворить еще одну ледяную молнию. – Я знаю, что это ты! Вор! Ничтожество! Предатель!

Волна слепяще-белого света ударила в чародея, и Тюркелль в ужасе нырнул за его спину.

– Это ты – вор, Миркъяртан. Кто как не ты похитил мои вещи раздал их своим разбойным приятелям? Моя месть долго преследовала тебя, а теперь она с тобой покончит. Сдавайся, Миркъяртан, отдай себя на суд Эльбегаста – или мне представить тебя ему изрубленным на куски?

Всадник, закутанный в плащ, подъехал ближе, с мечом в руке; из-под открытого забрала его шлема струился тот самый ярко-белый свет, который слепил Миркъяртана. Движением меча всадник предложил бывшим пленникам обступить Миркъяртана и Тюркелля. Чародей с затравленной ненавистью глядел на Брана и Пера.

– Мне – сдаться вот этим? – проворчал он, с усилием поворачиваясь, чтобы оказаться с ними лицом к лицу. Да мои драуги еще будут терзать и пытать их до конца их ничтожной жизни! Я презираю их, и тебя, Дирстигг, тоже! И я еще отомщу всем вам! Он вскинул было посох, чтобы сотворить заклинание, но Дирстигг ударом меча выбил посох из его руки. Кольссинир тотчас воспользовался случаем и, прыгнув на спину чародея, повалил его наземь. Тюркелль не тратил времени понапрасну, чтобы помочь своему бывшему Господину; он как-то вывернулся из рук Брана и Пера, по пути принимая свою волчью фюльгью, и стремглав умчался прочь, отчаянно воя.

Кольссинир связал руки Миркъяртану за спиной мягкой веревкой, и она словно положила конец неистовству Миркъяртана – чародей сразу превратился в сгорбленного, разом постаревшего оборванца, который напоминал Брану Скальга в его худшие дни скитаний.

Бран отвернулся от чернокнижника, который рычал и изрыгал проклятья – и лишь сейчас обнаружил, что их окружило около сотни микльборгских альвов – эти воины живо расправились с теми доккальвами, у которых не хватило здравого ума удрать или сдаться. Сторожевые огни пылали на башнях и стенах Микльборга.

– Мы спасены! Микльборг спасен! – непонятно зачем кричал Пер на ухо Брану, тряс его, щипал и наконец отвесил тяжеловесную медвежью затрещину.

Кольссинир передал своего пленника предводителю льесальвов и тотчас принялся расставлять войска напротив позиций доккальвов. Миркъяртана увели, и в Микльборг послали гонца с сообщением, где располагаются силы доккальвов и какие их намерения. Дирстигг, восседая на своем коне, наблюдал с вершины холма за всей этой деятельной суматохой.

Бран только сейчас позволил себе расслабиться и опустил одолженный Кольссиниром топор, поняв наконец, что тяжесть непомерно страшной ответственности снята с его плеч. Теперь он волен вернуться в Торстеново подворье, к старой жизни – пасти овец, косить сено, добродушно позволять Перу подшучивать над ним. У него даже голова закружилась от облегчения. И только теперь он почувствовал себя совсем бесполезным – стоит себе и глазеет, как льесальвы готовятся к бою.

Ингвольд потянула его за руку, нарушив его задумчивость.

– Идем, поговорим с Дирстиггом, пока он не уехал. Ему придется вести в сражение льесальвов, и у нас, может быть, уже не будет такой возможности. – Она сорвала со шнурка висевшее на шее кольцо и уверенно двинулась к темной неподвижной фигуре, увлекая за собой Брана, который вовсе не был так уверен, что славный герой желает, чтобы его беспокоили.

– Дирстигг, я хочу отдать тебе кольцо, которое ты подарил моему отцу Тьодмару, – проговорила Ингвольд протягивая кольцо всаднику, который приподнял забрало и омыл их волной золотистого света, который напомнил Брану о днях раннего лета, о зеленых мирных холмах. Ингвольд продолжала:

– Мы искали тебя, чтобы отдать драконье сердце и попросить твоей помощи. Благодарим тебя за то, что ты появился так вовремя. Мы никогда не забудем, как ты спас нас от Миркъяртана и доккальвов.

Дирстигг поднял руку, прерывая ее речь.

– Нет, это ты спасла меня, ты и два скиплинга – отважные юноши, которые заслужили мою благодарность, отняв у врагов мое волшебное оружие. Я не в силах был помочь себе, потому Хьердис и Миркъяртан подвергли меня ужасным мучениям. Теперь же, благодаря всем вам, всем, кто пришел мне на помощь, я возрожден в прежней силе. Когда я вернусь домой, я позабочусь о том, чтобы все вы получили щедрую награду.

– Нам не нужна награда, – благородно начал Пер, но умолк, когда Дирстигг, глянув на него, медленно покачал головой.

– Все вы будете вознаграждены, хотите вы того или нет, – сказал он. – Ингвольд, кольцо твоего отца принадлежит не мне, а тебе. Что до тебя Бран, таящийся за чужими спинами и хранящий молчание, я должен вернуть тебе кое-что, дабы оплатить хотя бы часть безмерного моего долга перед тобой.

Бран неохотно выступил вперед.

– Я всего лишь раб, – с трудом пробормотал он. – Разве может что-то мне задолжать такая высокопоставленная персона? Боюсь, мы задерживаем тебя, а ведь тебе еще предстоит вести льесальвов против доккальвов.

– Эта честь не для моих преклонных лет. Пора мне заняться другими делами. – С этими словами Дирстигг вложил меч в ножны, а ножны вместе с мечом и поясом вручил Брану, сколько тот не отнекивался.

– Меч, – сказал он грубовато. Затем расстегнул фибулы плаща и с немалым изяществом набросил его на плечи Брана.

– Плащ.

Дирстигг снял с шеи медальон с драконьим сердцем и надел цепочку на шею Брана.

– Сердце. Храни его рядом со своим собственным сердцем.

Затем он спешился и вложил поводья в руку Брана.

– Конь. – При этом Дирстигг хохотнул – и, к величайшему изумлению Брана конь оказался стариной Факси, довольно потрепанным и покрытым засохшей кровью, и своей, и чужой; впрочем, глаза его горели от гордости тем, что ему довелось нести на себе такого славного героя.

– Твой шлем, – Дирстигг снял его и почти насильно сунул подмышку Брану, который, казалось, потерял способность двигаться самостоятельно – так велико было его изумление.

– И наконец, самый последний и бесполезный дар. – Дирстигг вдруг преклонил колено у ног Брана. – Слуга. Я стар, и теперь, когда мои враги мертвы или пленены, пора мне передать волшебные вещи другому, молодому и сильному, который состарится с ними, как состарился я, и употребит их во благо льесальвам. Они твои, Бран; ты заслужил их и уплатил за них всем – своим трудом, своей отвагой и верностью. Я не бы желать этим вещам лучшего хозяина.

– Я тоже, – сказала Ингвольд.

Бран медленно, потрясенно качал головой, глядя на волшебные вещи.

– Но я всего лишь раб. Я совсем не стою такой чести и не волен принять их.

– Нет, – ворчливо сказал Пер, – ты больше не раб. Я твой господин, Бран, я и освобождаю тебя. Ты теперь такой же свободный человек, как и другие, да что там – гораздо лучше.

Бран поднял глаза на Дирстигга, который стоял лицом к бледному свету луны, впервые ясно осветившему его черты. Бран воззрился на знакомый до боли нос, понимая, что ошибки быть не может.

– Скальг! – воскликнул он потрясенно. – Так ты – Дирстигг! Это все время был ты! И подумать только, – добавил он с неожиданным и горьким смирением, – как мы измывались и насмехались над тобой!

Дирстигг лишь рассмеялся и ссутулился, мгновенно превратившись в старого Скальга с его невыразимо хитрым видом.

– Я ведь не со зла говорил тебе всякие грубости, – подал голос Пер. – Мне часто случается болтать всякое… ох, какой же я болван! Прости меня, Скальг… то есть, Дирстигг.

– Мне так стыдно, – проговорила Ингвольд, качая головой.

– Если б только ты сказал нам правду с самого начала…

– Вы бы мне не поверили, – отвечал Дирстигг, с нежностью поглядывая на своих друзей. – Признаться, я от души наслаждался вашими оскорблениями – ведь они были так искренни. Знаменитому напыщенному обжоре, вроде меня, доводится услышать в жизни немало лести, так что время от времени посбивать с него спесь даже полезно. Правда ведь, маскарад удался на славу? Впрочем, настоящие холод и голод немало этому помогли. Как бы там ни было, – продолжал он уже серьезно, – я должен попросить у вас прощения за то, что так часто обманывал вас. Мне невыносимо было изображать предателя, но я знал, что мы сможем одолеть наших врагов, только стравив их друг с другом. Я всегда говорил: пусть себе сильные бьются с сильными, а слабые их подначивают. Они отняли у меня Силу, бросили меня, бездомного и одинокого, умирать в суровом краю. Одна только жажда мести и сохранила меня в живых, покуда Рибху не привели меня к вам. Я знал тогда, что вновь обрету свою Силу и волшебные вещи, но к тому времени, когда я отнял их у Бьерна, я уже понял, что они больше не мои по праву. – Он вздохнул, но тут же просветлел. – Ну вот что, Бран, нечего тебе здесь стоять. Надевай пояс с мечом и расправь свой плащ. Это ты поведешь льесальвов и, надеюсь я, приведешь их к самым воротам Хьердисборга.

– Скальг. – Ингвольд подошла к нему и обняла. – Для меня ты всегда останешься Скальгом, таким же дорогим другом, каким был моему отцу. Ты столько вынес ради нас. Отец всегда говорил, что лучше тебя нет никого среди льесальвов.

– Как жаль, что я не сумел бежать вовремя, чтобы помочь ему. – Голос Дирстигга дрогнул. – Но Тьодмар гордился бы своей дочерью. Гордился бы безумно.

Неподалеку хрипло протрубил рожок, и со всех сторон отозвались ему грозные трели. Дирстигг выжидательно глянул на Брана.

– Они ждут только тебя. На сей раз ты на правой стороне и знаешь к тому же все о доккальвах – вплоть до того, что было на ужин у последнего пехотинца. Ты преподашь им урок, который они забудут не скоро.

Бран не мог сказать ничего, что не показалось бы совершенной бессмыслицей.

Он торжественно пожал руки всем, нарочно не заметив, что Пер подтянул для него подпругу. Взяв в свои руки ладонь Ингвольд, он долго не мог себя заставить выпустить ее и успокоился лишь тогда, когда, прокашлявшись, взял с Пера клятву беречь Ингвольд хотя бы ценой собственной жизни, пока Бран не вернется за ней.

Когда Бран садился в седло, появился Кольссинир и, затормозив, на бегу, обратился к Брану, назвав его Дирстиггом. Осознав свою ошибку, он медленно переводил взгляд с Брана на Скальга и обратно – главным образом на знакомое до мелочей снаряжение. Дирстигг шагнул вперед и пожал руку вконец растерянного Кольссинира.

– Я отдам тебе полсотни марок, как только вернусь в Снегохолм. – Ты уж пойми, я был в весьма стесненных обстоятельствах.

– Забудь об этом, – отвечал Кольссинир, обретя наконец, хотя бы частично, свое прежнее самообладание. – Скальг! Но почему ты не доверил нам свою тайну… Дирстигг?

– Да потому что тогда бы у меня и вполовину так хорошо не вышло, – удовлетворенно пояснил Дирстигг.