Текст книги "Опрометчивость"
Автор книги: Элизабет Адлер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)
Фабрицио неожиданно сел, прижимая к себе Фабиолу.
– У меня нет никакой необходимости ехать туда. Я послал туда три недели назад архитектора. Он подтвердил, что идеи Индии вполне работоспособны, и что в ее технических эскизах нет ошибок. Она представила мне все свои планы по интерьеру, и теперь она делает рисунки, чтобы предъявить их Монтефьоре. Индия великолепно работает и без того, чтобы вокруг нее суетился босс.
– Но, в конце концов, caro, Монтефьоре платят Пароли, не Индии, разве не так? – Она хитро взглянула на него. – Я не вижу причин, почему Индия должна выйти из себя, если увидит там своего босса?
– Конечно, нет. – В голосе Фабрицио слышалось легкое раздражение. – Я хочу сказать, что она прекрасно справляется с работой и без меня.
– Вот и отлично, значит, решено. Я позвоню Паоле и сделаю все приготовления. – И Мариза поспешила к телефону в своей спальне. Она обрадовалась, когда к телефону подошел Альдо и сказал, что он рад принять их. Он уверен, что Индия тоже будет рада. Она работает очень, интенсивно, и маленькая передышка пойдет ей на пользу.
– О, Альдо, – сладко попросила Мариза, – пожалуйста, не говори Индии о нашем приезде, мне хочется, чтобы это стало для нее сюрпризом.
– Сюрпризом? Конечно, раз ты просишь, Мариза.
– Значит, увидимся в пятницу. Рената будет ждать с нетерпением, Альдо.
– Мы тоже ждем с радостью, Мариза, – ответил Альдо.
Вот так-то, подумала женщина, опуская трубку. Она сделает этой малютке Индии испытание в этот уик-энд и создаст в ситуации Альдо-Рената некоторую моральную поддержку Ренате. Подошла пора, чтобы тут наметился определенный прогресс. Убью двух, зайцев единым выстрелом, подумала она весело. Умный шаг.
Альдо оторвался от груды планов, бумаг, контрактов и счетов, громоздящихся на письменном столе-бюро из орехового дерева – том самом столе, которым пользовался его прапрадед, из всех Монтефьоре больше всех преуспевший в делах, сумев поднакопить порядочно на заре наступающей новой индустриальной эры. К несчастью, его прапрадеду меньше повезло с детьми – двумя своенравными дочерьми и сыном, которые рассматривали семейное состояние как бездонный карман для удовлетворения своих диких прихотей.
Сын, Энцо Монтефьоре, чей портрет висел на отшибе, подальше от взглядов, в коридоре второго этажа, сделал себе имя и репутацию – а заодно и потерял все свои деньги – в кафе и веселых заведениях fin-de-siecle[13]13
Характерных для конца XIX века (фр.).
[Закрыть] Парижа, соперничая с британскими герцогами и новоявленными американскими миллионерами, в соревновании за обладание самыми известными в городе куртизанками; Земля тебе пухом, подумал Альдо, облачаясь к ужину в легкий полотняный пиджак. Энцо, как и все Монтефьоре, ничего не делал наполовину. Его женщины были самыми красивыми и модными куртизанками в Париже, а его экстравагантные выходки поражали воображение. В этом крылась одна из причин того, почему идея с отелем должна была сработать. В это были вложены все еще оставшиеся средства семьи Монтефьоре. Обратного пути не существовало. Старый дворец должен окупить себя – или обратиться в прах, как его былые обитатели.
Индия Хавен – умница. Ее энергия и изобретательность – феноменальны. Ее идеи начинались от простой реконструкции палаццо – хотя Бог знает, какие чудеса при этом она творила – и простирались до предложений по управлению новым отелем и, самое важное, рекламы тому, как сделать, чтобы мир узнал о существовании палаццо ди Монтефьоре. В палаццо будет дюжина роскошных апартаментов на третьем этаже. Дом управляющего имением, долгое время не использовавшийся, потому что не было больше никаких «имений», чтобы управлять ими, станет особой частной виллой для сдачи в наем, полностью укомплектованной служанками, поварами и дворецким. Виллу они сдадут за огромные деньги тем, кто пожелает полного уединения. Огромные холл и главные парадные залы останутся в своем первоначальном виде, а Индия как раз сейчас работала над рисунками нового декора, который должен был освежить их поблекшее очарование и усилить комфорт. Без всякого сомнения, она работает великолепно, и после продажи на аукционе дворцовой мебели, картин и библиографических редкостей он будет в состоянии покрыть все расходы.
По предложению Индии он договорился с хорошими рекламными компаниями, установил связи с итальянским туристским агентством, которое оказалось весьма полезным, с компаниями «Америкен Экспресс» и «Томас Кук», а также с большинством основных авиакомпаний. Палаццо уже упоминалось в колонках газет, отведенных туризму, и проспектах авиалиний как новое место для тех туристов, которым требуется чуть-чуть чего-то «экстра». Завязывая перед зеркалом галстук, Альдо молил, чтобы таких сыскалось побольше. Он взглянул на себя, замерев на секунду и подумав об этих последних Монтефьоре. Все они, кроме Энцо, который умер после дуэли в Булонском лесу на руках прекрасной блондинки, женились по любви. Графы ди Монтефьоре всегда славились своей внешностью, своим обаянием и – репутацией любовников. И ни один из них не женился из-за денег. Ладно, думал Альдо, смерив свой приплюснутый нос, я не красавчик, не уверен и насчет обаяния, что же касается остального… Он с улыбкой отвернулся от зеркала.
Мраморные ступени по углам растрескались, но Альдо знал, где не надо наступать, когда сбегал вниз через выложенный изразцами холл в небольшой салон.
Индия была одна, она стояла возле широкого окна и глядела в сад. Его зелень сгустилась в подступающих сумерках, и, освещенная сзади лампой, Индия походила на картину Ренуара мягкими изгибами и нежными линиями. Но на лице ее лежал отпечаток печали.
– Индия, – мягко произнес Альдо. Вздрогнув, она обернулась. – Вы выглядите так, словно находитесь отсюда за много миль – вас что-то печалит…
– Я думала о матери, я очень тоскую по ней, – ответила она. – Я понимаю, что это, может быть, звучит глупо в устах взрослой женщины, но я скучаю… Она всегда была где-то вдали, на другом конце телефонной линии, когда мы нуждались в помощи.
– А в чем дело? – заботливо спросил Альдо, – могу я чем-то помочь?
– Это касается не только меня, но всех нас троих. – Индия попыталась улыбнуться. – Похоже, дочери Дженни до сих пор так и не добились особых успехов в жизни. – Она подумала о письмах от Венеции, о ее ощущении одиночества на роскошной яхте в Барбадосе, влюбленной не в того человека. Но больше всего ее беспокоила Парис. – Похоже, все наши семейные проблемы начались со смерти Дженни, и со временем они все усложняются. Вот сейчас Парис полагает, что она ответственна за чью-то смерть, и я не знаю, что она собирается предпринять.
Это звучит серьезно, подумал Альдо, похоже, ей необходимо выговориться. Он решительно взял ее за руку.
– Давайте погуляем по саду перед ужином, – предложил он, – он так прекрасен при вечернем освещении, и вы расскажете мне о Парис.
Там в саду, в сгустившихся сумерках, Индия открыла, что говорить с Альдо легко. Он слушал, не перебивая, ее рассказ обо всех их несчастьях, от таинственной и нераскрытой смерти Дженни и исчезновении ее удачи до злосчастного шоу моды Парис, ее вины в потере их последних денег, а теперь и смерти Стэна Рабина.
– Парис сказала Стэну, что намерена привлечь его к суду и что она хочет получить обратно деньги нашей матери. Она фактически обвинила его в том, что он украл их. Она заявила ему, что никогда не пойдет с ним ни в какой ресторан ужинать на деньги матери! А Стэн пошел. И он умер, Альдо. Прямо в ресторане. Теперь Парис решила, что он так переволновался после разговора с ней, что этим она убила его. Она говорит, что несет ответственность за это и никогда теперь не сможет спокойно спать. Я не знаю, что делать с ней, Альдо. Я очень боюсь. Парис такая впечатлительная, такая непредсказуемая, она способна на… на всякое.
Альдо догадывался, что имеет в виду Индия под этим «на всякое». Она боялась высказать словами возможность того, что ее сестра способна покончить с собой.
– Парис не должна оставаться одна, – сказал он. – Она живет с друзьями?
– Нет. У нее своя студия. На деле это перестроенный чердак, теперь она говорит, что он заполнен дурными воспоминаниями.
– А почему бы не пригласить ее сюда, Индия? Вы отлично знаете, что у нас полно комнат.
Лицо Индии осветилось от неожиданности и удовольствия.
– Вы и в самом деле хотите этого, Альдо?
– Конечно, я буду просто в восторге, если она приедет сюда, и в любом случае, Индия…
– Да?
– Если она не приедет сюда, то, я понимаю, вы вынуждены будете поехать к ней. Я предпочел бы… не терять вас снова.
– Потерять меня? – В саду все заполнял запах жасмина. Альдо приблизился к ней, чтобы заглянуть в ее темные глаза.
– Я однажды уже потерял вас. И вот, только мы снова встретились, как вы опять покидаете меня. Я не хотел бы, чтобы это повторилось.
Ее дрогнувшие в улыбке губы ускорили его порыв в дюжину раз. Он больше не мог сопротивляться ему. Альдо стремительно привлек ее к себе и поцеловал, а Индия закинула руки ему за шею и забылась в его объятиях. Ей показалось, что в голове ее сладко звенят колокола, но потом она осознала, что это в доме звонят в колокольчик, приглашая к ужину. Она почувствовала, как дрожь пробежала по телу Альдо, когда он прижимал и целовал ее снова и снова, и она вздохнула, когда он неохотно все же выпустил ее.
– Я хотел поцеловать тебя в самый первый вечер, – сказал Альдо, целуя ее в кончик носа. – Может быть, когда-нибудь ты объяснишь мне, почему ты так внезапно убежала от меня тогда?
Когда они возвращались в дом, он обнимал ее за плечи. Индия хорошо помнила, почему она убежала – потому что Мариза ясно дала ей понять, что он хочет жениться из-за денег, это его семейный долг, сказала она, а сестры Хавен денег не имели. А еще из-за Фабрицио. И она напомнила себе о своем решении никогда больше не быть ничьей любовницей. Она не имела права на это. Зачем он целовал ее? Зачем ей вообще какой-то мужчина, который намерен смотреть на нее не как на часть своей жизни, а просто как на некое дополнительное занятие? Разве она не дала себе такое обещание? Но ведь ни один мужчина, который готовился жениться из-за денег, не мог быть таким милым, как этот, и, черт возьми, таким привлекательным! У меня, должно быть, не хватает какого-то гена, подумала Индия, когда они остановились на террасе, и Альдо снова обнял ее, гена здравого смысла… но мне это так приятно. Боже, как же может девушка, только выбравшись из влюбленности в одного человека, так быстро снова влюбиться в другого?
Индия позвонила Парис сразу после ужина. Сестра была дома одна. Она сказала, что у нее был длинный день у Мицоко, и она устала, не хочет никого видеть. Индия почувствовала ее настроение и без того, чтобы Парис ей это все объясняла. Когда Индия предложила ей приехать в Италию, та вначале запротестовала: нет, она не может оторваться от работы, она должна быть при деле, Индии только не хватает повесить ее себе на шею…
– Но все не так, Парис, – мягко возразила Индия. – Ты нужна мне. Пожалуйста, приезжай.
В конце концов, в этом разговоре они перестали понимать вообще, кто в ком больше нуждается. Но Парис обещала приехать. Она прибудет поездом в этот уик-энд.
Графине ди Монтефьоре исполнилось семьдесят два года. Она похоронила двоих сыновей, а также и мужа, и Альдо, последний из оставшихся и самый младший, был единственным светом в ее глазах. Альдо всегда был обаятельным, даже с этим сломанным носом, который он отказался выпрямить, хотя его братья всегда подтрунивали над ним из-за этого. Томмазо, старший сын, был самым красивым из ее мальчиков, даже младенцем он мог растопить любое сердце своими огромными карими глазами, а позднее, молодым человеком, он буквально опустошал сердца девушек в университете. Паоло был на год моложе Томмазо и во всем следовал по стопам брата. Хотя и не такой красивый, он тоже производил хорошее впечатление. Альдо появился в ее жизни поздно, когда другим мальчикам исполнилось уже пятнадцать и шестнадцать лет. Его рождение стало неожиданностью и для Паолы, и для ее мужа. Но как она радовалась, что обрела его, третьего сына, когда другие двое погибли в автокатастрофе на автостраде близ Неаполя. Это произошло десять лет назад, но она до сих пор не может забыть тот день. Это было страшнее, чем смерть мужа, потому что она почти ожидала этого, и хотя сильно горевала, но приняла его смерть как Божью волю.
Все, что у нее осталось, это – Альдо, а она уже старела. Паола ди Монтефьоре хотела внуков – и чем скорее, тем лучше. Альдо приспело время жениться. Но на ком? В последнее время в доме часто бывала Рената—до тех пор, пока не появилась и не осталась здесь Индия Хавен.
Паола размышляла над этим. Она заметила, какими глазами сын смотрел на Индию сегодня за ужином. Это заслуживало ее внимания, и она полагала, что все уладится само собой. Единственное, чего она желала, чтобы Альдо был счастлив. И подарил ей внуков до того, когда она будет слишком стара, чтобы нянчиться с ними.
Это будет очень насыщенный уик-энд. Приедет Рената с этой двуликой женой Фабрицио. Она не благоволила к Маризе – она никогда не была расположена и к матери Маризы. Ее визит компенсировало лишь то, что Мариза привезет с собой своих детей, вот они-то и доставят старухе удовольствие. Еще приедет Парис, сестра Индии. Да, это будет занятие – снова иметь полный дом людей, она должна поговорить с кухаркой и подумать о большом обеде в субботу, ей надо позвать на помощь женщин из деревни. И вот еще, какие же комнаты надо отвести всем им?..
Фабрицио сидел за рулем огромного «крайслера» – фургона с детьми, няней и багажом, которого хватило бы на семью из двенадцати человек, в то время как Мариза разместилась в маленьком «мерседесе» Ренаты.
– Пусть Фабрицио забирает детей, – смеялась Мариза. – Он всегда жалуется, что мало их видит. Но через несколько часов в машине он будет счастлив спихнуть их на руки няне.
– Но они – чудо, Мариза, они в самом деле прелестные дети, – запротестовала Рената.
– Конечно, они чудесные, но даже самые хорошие дети могут превратиться в чудовищ, находясь в машине дольше, чем час. Ты поймешь это, Рената, когда у тебя будут свои собственные дети. Да, вспомнила – постарайся в этот уик-энд уделить немного времени графине. Бабка мечтает о детях, Рената, и ничего так не хочет, как видеть тебя своей невесткой.
– Однако вопрос заключается в том, хочет ли Альдо видеть меня своей женой?
Мариза взглянула на нее с раздражением.
– Конечно, он хочет этого. Это будет прекрасный брак, Рената.
– Но я имею в виду другое: он хочет меня, или мои деньги?
– Ну, что за вопрос! А ты спроси себя, чего хочешь ты – Альдо, или его титул? Естественно, это сочетание и того, и другого. А почему нет? Брак – практическая ситуация, и он должен рассматриваться и с этой стороны.
– Правда? Тогда почему ты вышла замуж за Фабрицио? У него не было ни денег, ни титула.
Мариза улыбнулась.
– Умница. Все очень просто. Фабрицио был тем, в чем я нуждалась, он был очень красив, очень забавен и воспитан. Он – художник, и я могла помочь ему в этом мире. Я принадлежу к тому типу людей, которые должны руководить, и он дал мне такую возможность.
– Тем не менее, скажи мне правду, Мариза, ты была в него влюблена, я имею в виду, по-настоящему влюблена?
Рената произнесла вопрос тоскливым тоном. Разумеется, глупая девочка не может думать ни о чем другом, кроме как о том, как поведет себя Альдо. Этот уик-энд станет решающим. Альдо должен попросить Ренату выйти за него замуж. Мариза в этом уверена. Во время их последней встречи она ясно намекнула, что Рената только и ждет его предложения, а Альдо – молодой мужчина, он-то знает, в чем заключается его долг. Нельзя допустить, чтобы повторилась ситуация ее замужества. Она тогда совсем потеряла голову от страсти и оказалась совершенно беспомощной. К несчастью, ее страсть так и не прошла.
– Мы все любим наших мужей, Рената, – назидательно сказала она, – и мы любим наших детей. Есть более важные вещи, чем влюбленность. – Рената искоса взглянула на нее с лукавой улыбкой.
– Понимаю, я постараюсь держать это в уме весь нынешний уик-энд. – С этими словами она нажала на педаль газа, неожиданно воспылав желанием как можно быстрее добраться до Марина ди Монтефьоре.
Индия спешила к платформе номер шесть большого железнодорожного вокзала в Неаполе. Она, как всегда, опаздывала. Буквально на всех улицах города, где она проезжала, она попадала в ужасные пробки, но, слава Богу, поезд тоже опаздывал. Парис, тонкая, словно тростинка, шикарная, в старом кремовом жакете-сафари от Сен-Лорана, с короткой японской стрижкой, уже ждала у горы багажа, сжимая в руке соломенную корзинку, из которой доносилось жалобное мяуканье.
– Индия, я так счастлива видеть тебя, ты не представляешь, как много для меня значит наша встреча.
И они, в слезах, прильнули друг к другу, в то время как белый котенок продолжал жалобное мяуканье.
– Ах, да! Это Алиса! – Парис продемонстрировала своего любимца, а Индия, сунув в корзинку палец, получила дружеский слабый укус. – Она повелевает всей моей жизнью, – пожаловалась Парис. – Спит она на моей постели и ест только настоящую пищу, никакой этой консервированной дряни для кошек. Алиса – личность.
Индия снова посмотрела на маленького синеглазого котенка, а затем на свою сестру.
– Замещает друга? – прокомментировала она, взяв корзинку и высматривая носильщика.
– Она – друг, – призналась Парис, – единственный, кто меня радует. Я так одинока, Индия.
Индия взяла сестру за руку.
– Нет никакой надобности и дальше оставаться одинокой, – твердо сказала она. – Ты теперь здесь со мной. Мы можем выложить друг на друга все наши проблемы, поплакать над ними, а может быть, и посмеяться, что больше нравится.
– Главная наша трудность, что мы слишком похожи на Дженни, – грустно сказала Парис, – она не смогла изменить наши гены, отослав от себя.
Подумав об Альдо, Индия признала, что Парис права.
Невысокий, коренастый неаполитанский носильщик погрузил на тележку чемоданы Парис и покатил их к выходу, где Индия припарковала, против правил, свой автомобиль. Правда, штрафной квитанции сегодня на лобовом стекле не было.
– Это хороший знак! – воскликнула она. – Вот видишь, Парис, боги, наконец-то, нам покровительствуют. – Она с тревогой оглядела слишком уж тонкую фигуру сестры. – Послушай, малышка, – сказала она в конце концов, – в этих краях великолепная еда, и ты должна есть все – каждую полоску пасты,[14]14
Паста – собирательное название всех бесчисленных видов итальянских макарон, лапши и т. п.
[Закрыть] все соусы, все. Несколько завтраков в кафе-баре Рикарди – и ты приобретешь прекрасные формы!
Они расхохотались, и под этот смех Индия вывела машину из толчеи неаполитанских улиц и направила ее на юг, к дороге, ведущей в направлении Марина ди Монтефьоре.
Массивные деревянные двери дворца были распахнуты навстречу яркому солнцу, готовые принять гостей. Паола ди Монтефьоре в надушенном лавандой полотняном платье, очень элегантная, задержалась в холле, чтобы оглядеть огромные вазы с цветами, расставленные на таких же огромных столах. Она поправила перед зеркалом волосы и вышла на ступени парадной лестницы как раз в тот момент, когда перед ней остановился «крайслер» с Фабрицио и детьми.
– Привет, привет! – Она помахала рукой. – Как приятно видеть вас. А ну-ка, дайте взглянуть на детей, о! Как вы выросли! Фабрицио, – она с чувством поцеловала его, – это невозможно, они становятся все больше и больше, и это напоминает мне, что я становлюсь все старее.
– Вы никогда не будете старой, Паола, – галантно произнес Фабрицио.
Его дочь меж тем захватила руку графини.
– Мы можем пойти купаться? – спросила она, прижимаясь головкой к ее ладони.
– Конечно, нет, – возразил вместо нее Фабрицио, – мы ведь только что приехали. После обеда ты немного отдохнешь, тогда можно будет и искупаться. – Глаза Фабиолы трагически расширились от необходимости так долго ждать.
– Папа, какой ты жестокий, – простонала она, – я не могу ждать сто лет.
Паола рассмеялась.
– Ты права, Фабиола. Но почему бы вместо этого тебе не войти сейчас внутрь и не посмотреть наших новых щенков? Они такие смешные.
– Щенки! – Фабиола и Джорджо мгновенно взлетели по ступенькам и исчезли в холле, за ними поспешила и их няня. В этот момент на аллее появилась и машина Ренаты.
Мариза, выглядевшая, как всегда, безукоризненно, вышла первой. «Как она умудряется держаться без намека на небрежность?» – подумала Паола. Даже в летнем платье и сандалиях она выглядела, словно на званом приеме.
– Чао, Мариза, Рената! Спасибо, что привезли детей. Вы не представляете, как я рада, когда они крутятся вокруг. В их присутствии наш старый дом молодеет.
– А мне нравится этот мир и покой, пока они здесь сохраняются, – сказала Мариза, когда они вошли в дом. – Когда реконструкция закончится и палаццо превратится в отель, возможно, здесь будет более шумно, чем вам хотелось бы.
– Нет, мне это понравится, – возразила Паола, – я уверена, что, когда эти палаццо строились, они поначалу предназначались именно под отели, иначе зачем здесь так много комнат? Знаешь, Фабрицио, Индия проделала здесь грандиозную работу. Альдо говорит, что ты можешь ею гордиться.
Мариза навострила уши и остро взглянула на Фабрицио.
– Я рад, что имею возможность видеть, как продвигается дело, – спокойно ответил он.
– А где Альдо? – Мариза удобно расположилась в кресле и критически оглядела молодую деревенскую девушку, нанятую на уик-энд, которая вносила нагруженный кофейный поднос. Почувствовав на себе пристальный взгляд Маризы, девушка неловко запнулась и пролила несколько капель кофе на безукоризненные полотняные салфетки. Вспыхнув, она извинилась и удалилась.
– Вам следует лучше обучать этих деревенских, Паола, – заметила Мариза, стряхивая капли. – Ваши гости потребуют самого лучшего обслуживания.
– Я не сомневаюсь, Мариза, что мои «платные» гости будут довольны местными служанками, которые весьма доброжелательны и приветливы. Насколько я припоминаю мой последний визит в Нью-Йорк сколько-то лет назад, этим они выгодно отличаются от американских слуг…
Ну, почему, подумала Паола, Мариза всегда заставляет людей ощущать какое-то напряжение? У нее прямо-таки какой-то особый талант на это.
– Вы не ответили, где Альдо, – напомнила ей Рената.
– Он поехал утром в Неаполь. Вернется к обеду. Индия тоже поехала туда.
– Альдо поехал в Неаполь вместе с Индией? – ревниво спросила Рената.
– Индия поехала встречать еще одну гостью, свою сестру…
В холле послышался голос Индии с характерным американским акцентом. Она говорила с мужчиной, который вносил ее багаж, и Мариза выжидающе взглянула на двери. Теперь она знала – когда Индия неожиданно увидит Фабрицио, ее лицо скажет ей правду.
В салон вошла Индия, а следом за ней ее сестра, она замерла, увидев их всех – Ренату, Маризу, Фабрицио.
– Мама, мама! – вслед за Индией вбежал Джорджо, смеясь и держа в руках вырывающегося щенка, – посмотри, мама, что у меня есть!
Индия наклонилась к мальчику, и момент был упущен. Черт, подумала Мариза.
– Отнеси щенка обратно на кухню, Джорджо, – велела она, – ему не стоит находиться здесь.
– Но, мама…
– Сейчас же, Джорджо!
– Я пойду с тобой. – Фабрицио взял щенка из рук сына и приветливо улыбнулся Индии.
– Здравствуй, – сказал он и поцеловал ее в щеку, – надеюсь, у тебя все в порядке?
– Да, да… все идет хорошо, Фабрицио. Я рада, что ты приехал. Тут есть один-два вопроса, которые, Альдо считает, нам следовало бы обсудить.
– Ладно, после обеда.
Парис с плетеной корзинкой в руках ждала, когда ее представят. В своих явно не новых жакете и юбке она сохраняла, тем не менее, впечатляющий, небрежный шик, за обладание которым Мариза дорого бы заплатила. И даже с этой дикой стрижкой и выступающими скулами, думала Мариза, Парис была ошеломляюще красива. Вот кого она может тоже рассматривать как соперницу!
Индия представила ее.
– Графиня, могу я представить вам свою сестру? Мариза, это Парис.
Мариза и Парис обменялись воздушными поцелуями.
– А Ренату я помню по вечеринке у вас. Приятный сюрприз, встретить здесь вас и детей.
– Да, я полагаю, это сюрприз.
Мариза опять смерила Парис с головы до ног и не смогла найти в ней никаких дефектов.
– Значит, это вы дизайнер мод? – сказала она, – я читала в газетах о вашем шоу. Очень жаль, что оно проходило одновременно с шоу Мицоко. Быть может, поэтому оно не увенчалось успехом?
Индия почувствовала, как ее заливает краска обиды и возмущения за сестру. Ну и сука эта Мариза!
– Если вам угодно так думать… – бесстрастно ответила Парис.
– Что ж, я уверена, то, что вы конструируете, не может быть хуже, чем у Мицоко. Господи, эти его бесформенные тряпки! – Мариза передернула плечами.
– Думаю, что каждый, кто разделяет взгляды Парис, кое-что понимает в моде, – ласково сказала Рената. – Я уверена, что ваша коллекция великолепна, и вам просто не повезло, что ее показывали в один день с Мицоко. Помню, он ведь изменил дату показа в самый последний момент, верно?
Мариза с изумлением взглянула на Ренату, и Рената спокойно улыбнулась ей в ответ. Ей уже надоело, что Мариза вечно всех поддевает.
Графиня молча наблюдала за этой маленькой сценкой. Множество каких-то скрытых намеков обещали весьма примечательный уик-энд. Весьма многообещающий, подумала она с улыбкой.
Индия не могла дождаться, чтобы остаться с Парис наедине.
– Господи, вот так неожиданность! – сказала она, закрывая за собой дверь комнаты. – Никак не ожидала увидеть Фабрицио и Маризу. И эту ее кузину Ренату. Что ты об этом думаешь? – Она уселась на кровать и выжидающе взглянула на Парис. – Я имею в виду Фабрицио.
– Он производит впечатление, конечно, но у меня не было времени понять, что он из себя представляет на самом деле.
Индия вздохнула.
– С этим все кончено. Понимаешь, действительно кончено. Мое сердце даже не колыхнулось, когда он поцеловал меня в щеку.
– Возможно, это и к лучшему, – сказала Парис, извлекая Алису из корзинки. – Мне кажется, Мариза вела себя очень напряженно, когда он целовал тебя.
– Ты так думаешь? Мне казалось… – Индия нахмурилась. – Ладно, для подозрений у нее больше нет никаких оснований. Если она приехала сюда, чтобы проследить за мной и Фабрицио, то она обнаружит мою полную невинность. О, Парис, я знаю, что ты всегда считала меня сумасшедшей, но как ты думаешь, это возможно, разлюбить одного мужчину и тут же влюбиться в другого? Это Альдо. Я пыталась держаться с ним в деловых рамках, потому что он должен жениться на кузине Ренате – семья нуждается в деньгах, понимаешь, они должны сохранить это старое поместье… для своих внуков.
Парис взглянула на сестру с изумлением.
– Это Альдо так сказал тебе?
– Нет, что ты! Кажется, первой мне об этом сказала Мариза, а потом Альдо говорил о своих внуках…
– Индия, я встречала тысячи таких женщин, как Мариза. Они говорят тебе то, что они хотят, чтобы ты услышала, а не правду. Разве ты этого не понимаешь?
Индия вздохнула. Как было бы хорошо поверить Парис. Судя по тому, как Альдо на прошлой неделе вел себя, он не мог быть влюблен в Ренату. Он делал все, чтобы как можно больше находиться с ней. Каждое утро они вместе делали пробежку по берегу, вместе обедали в кафе-баре Рикарди, он был внимателен и забавен каждый вечер за ужином, а позже, когда графиня удалялась в свои комнаты, они гуляли по благоухающим садам, и он целовал ее, и, возможно, это было больше, чем просто поцелуи. Но ей не хотелось стать очередным маленьким «эпизодом» перед тем, как Альдо Монтефьоре сочетается браком с Ренатой. Она не могла, не имела права соглашаться на это.
– Не знаю, Парис, что делать. В самом деле не знаю Возможно, мне следует передать мою работу в чьи-то другие руки, а самой уехать отсюда.
– Конечно, нет! Ты не должна ставить под угрозу свою карьеру из-за мужчины! Работа важна, Индия, ты с нею хорошо справляешься. Не преуменьшай значение этого!
О, Господи, подумала Индия, я тут плачусь над своими личными проблемами, а ведь по-настоящему в помощи нуждается бедняжка Парис.
– Я же должна беспокоиться о тебе, – вскричала она, – а не о себе. – Она вспомнила недобрую реплику Маризы. – Парис, не позволяй Маризе будоражить тебя из-за этого шоу. Это ее мерзкая манера – говорить гадости с невинным видом. Твои фасоны – чудесны, и ты знаешь это… Подвернется и еще шанс, поверь мне! Мы не сдадимся…
Парис следила взглядом за кошкой, которая, все обнюхивая, изучала свое новое жилище.
– Ладно, – сказала она, – я пережила это. Верно, работая у Мицоко, невозможно избавиться от гипноза мира моды. Но это прекрасно: удрать из города и побыть здесь с тобой. Алиса тоже так думает – взгляни…
Алиса в этот момент распласталась на кровати, наслаждаясь теплыми лучами солнца, проникающими в открытое окно из-под шторы.
Индия засмеялась.
– Понимаю, что она сейчас испытывает. Отлично, Парис, мы с тобой вместе одолеем Маризу.
– А как насчет Фабрицио? Я имею в виду, он еще любит тебя?
Индия оценила этот вопрос.
– Мы всегда будем любить друг друга, – ответила она наконец. – Но все это в действительности давно кончилось. Просто я была слишком глупа, чтобы понять это сразу.
Альдо опоздал. Он вылетел из-за поворота на своем маленьком «фольксвагене» и затормозил так, что из-под колес вылетели струйки гравия. Выйдя из машины, он поспешил к дому широкими шагами, приглаживая на ходу волосы и надевая пиджак.
– Пожалуйста, извините меня, – сказал он, входя в салон и улыбаясь. – Я задержался в Неаполе у ковровщика. Новые занавеси, Индия, будут готовы на следующей неделе. – Он взял ее руку и поцеловал.
Индия вспыхнула, когда к ней обратились взоры всех присутствующих.
– Прошу познакомиться с моей сестрой Парис, – сказала она, отдергивая руку.
Парис ослепительна, подумал Альдо, но рост в шесть футов!
– Счастлив познакомиться с вами, – мягко сказал он, – я знал, что у Индии красивая сестра, но не предполагал, что настолько. Рад видеть вас в Монтефьоре.
Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее руку, то еще раз подумал, как же она высока.
– Мариза, Рената. – Он поцеловал их точно так же – легким касанием губ. – Фабрицио, очень рад, что ты здесь. Не могу передать тебе, какую фантастическую работу проделала Индия… Нет, я не буду тебе рассказывать, я лучше покажу. Мы вместе пройдем по зданию после обеда.
– Надеюсь, ты не будешь смешивать удовольствие с бизнесом, Фабрицио, – выпалила Мариза. – Я думала, ты хотел провести время с детьми.
– Но, cara, ты сама говорила, что это отличная возможность взглянуть, как тут продвигается дело, – спокойно возразил Фабрицио, – и, кстати, а где же дети?
– Они обедают пораньше, – отрывисто произнесла Мариза, – сейчас они отдохнут, чтобы позже поиграть со своим отцом.
