Текст книги "Утес яшмовой пустоты "
Автор книги: Элиз Вюрм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Да, Мэй.
– И ты уверен? Что все возвращается...
Мэй смотрела на него – как долго ей не хотелось ни на кого смотреть!
– Я это знаю.
– Знаешь?
Он мягко улыбнулся.
– Когда я увидел тебя в аэропорту, я почувствовал, какая это ошибка,
жениться по расчету!
Она удивилась, улыбнулась.
– Мы, люди, часто принимаем компромисс за...
– Доброту? – С усмешкой подсказал ей Океанос. – Но эта "доброта"...
мы понимаем ее только потом!
Мэй испытала странное чувство – он нравится ей, море-Океан, и с
этим очень трудно бороться...
62
Внутренний голос спросил ее, зачем ты борешься?!
И она ответила этому голосу, я привыкла быть свободной!
Он рассмеялся над ней, ангел...
– А может, ты привыкла быть никому ненужной!?
Мэй улыбнулась, да, так было проще...
– Я решил жениться на Сильвии, потому, что думал, что это доброта, -
Сказал ей Океанос. – Я думал, что это правильно. Для всех.
Она почувствовала, что он хочет, чтобы она поняла его. Возможно, он
и сам хотел понять себя...
Мэй вспомнила «Умирающим издалека все кажется Богом»...
Да, это правда, живущим вблизи все кажется истиной!
Потом, когда проходит время, мы начинаем осознавать. Или не
начинаем...
Большинство людей живет как во сне, большинство людей проживет
свою жизнь даже не проснувшись, и что самое страшное, они этого
даже не почувствуют, не поймут – им иногда тоскливо, они и сами не
знают от чего...
– Жениться на Сильвии, означало бы не пожалеть ее, – Продолжил
Океанос, закурив. – Отпустить ее, это значит...
– Быть человеком? – Поняла его она.
– Да.
Он посмотрел на нее, кивнул. Он, казалось, удивился...
– Ты тоже хотела ... поступать правильно, а не так как нужно?
63
– А что такое правильно, Океанос? – Сказала ему Мэй, со вздохом. – У
Элиз Вюрм я прочитала: «Нас рвут на части, те кого мы любим, и те,
кому мы служим»!
Океанос усмехнулся, задумался.
– «Долог путь.
Сломанных веток цветы
Вспоминаю»!
– Я тоже вспоминаю! – Вновь поняла его она.
– Давай выпьем шампанского, – Вдруг сказал ей он. – Я так хочу
шампанского, словно умираю!
Мэй улыбнулась, ей это понравилось «Я так хочу шампанского, словно
умираю»...
Вкус к жизни... Подумала она. Обостряется когда нам хочется жить
или умереть...
Это всегда так, жизнь и смерть, мы все усложняем, мы не живем,
чтобы жить, и не умираем, чтобы отдохнуть!
Кинотеатр был маленьким и потрепанным, как морское судно,
видавшее виды...
Кресла были обтянуты красным бархатом, вытертым, но все еще
красивым, как обноски разорившегося богача...
Океанос купил Martini Rose, сел рядом с ней положив ногу на ногу, и
склонился к ней...
– Как странно, – Сказал ей он. – Фильм 1974 года, а история не
стареет...
– Это самое прекрасное в человеческой памяти, – Сказала ему Мэй. – В
ней те, кого мы любим прекрасны и вечны!
64
Океанос задумался.
– Я хочу показать тебе работы Бугро! Его Мадонна всегда в черном...
– В черном? – Удивилась она.
– Да...
Он открыл шампанское с громким хлопком.
– Она молода и прекрасна – черное, это символ печали, у нее свой
терновый венок!
Мэй поразили его слова – мысль, о том, что мы все носим свой
терновый венок в той или иной степени!
– Кришнамурти сказал, – Продолжил Океанос. – «Для того, чтобы
понять скорбь или преодолеть ее, необходимо по-настоящему
разобраться, что же происходит внутри»...
Он налил шампанское в пластиковые бокалы, которые были не
лишены элегантности.
– У меня внутри непонимание...
Океанос предложил ей бокал.
– Почему... одни не могут дать, а другие взять.
– И все ущербны. – Поняла его Мэй.
Начался фильм...
– Да, – Согласился с ней он. – Каждый счастлив в своем заблуждении...
– В заблуждении о чем? – Спросила его она.
– Что и не нужно ничего отдавать, и брать...
65
Сицилия начало ХХ века... Адриана влюблена в Чезаре и надеется
выйти за него замуж, но становится женой его брата...
Ричард Бартон – Софи Лорен...
Мэй вспомнила «О чем этот фильм? «Путешествие»...
– О Судьбе, которая всегда возвращает человеку, то, что он не смог
взять»...
Да, подумала она. Они оба не смогли, ни Чезаре, ни Адриана. Чезаре
"благодаря" воле отца, а Адриана страху матери перед жизнью
(будущим дочери)...
Всех можно понять, у всех свой долг...
Мэй вспомнила «Хлеб важнее, чем любовь»...
Да, важнее!
Почему?
Потому, что так правильно!
Человек всегда должен делать то, что правильно, а не то, что он хочет!
Она вспомнила, как ей было тяжело от мысли, от чувства... из-за
Сильвии, но... она понимает, что права.
Как она это понимает?
Ей спокойно, у нее нет чувства того, что она что-то отняла...
– Ich werde Dich lieben... – Сказал ей Океанос, в полутьме кинозала.
Мэй посмотрела на него.
66
– В репертуаре Марлен Дитрих есть такая песня... – Продолжал он,
смотря на экран кинотеатра, горько и нежно. – «Я буду тебя любить»...
«Я буду тебя любить... буду любить тебя до самой смерти,
буду любить до конца света.
Люди будут любить друг друга, забывать и любить,
и все равно я буду любить тебя до самой смерти»...
Ее это удивило и поразило «Люди будут любить друг друга, забывать и
любить»...
Мэй вдруг поняла, что тоже будет любить Астона, она забудет его, но
не перестанет любить...
Они вышли из кинотеатра...
– Ты ходишь в церковь, Мэй? – Вдруг спросил ее Океанос.
– У Бога есть память, Океан?
Он улыбнулся, так мягко...
– Если Он это Любовь, то, да!
Она задумалась над его словами.
– Любовь все помнит?
– Не все, дорогая, только хорошее!
Как странно это прозвучало для нее «дорогая»...
Мэй подумала, когда я стала тебе дорога? А ты? Мне...
Она вспомнила «Какой он, ваш отец?
– Мужчина»...
Что так поразило ее в этих словах?
67
Океанос уважает отца за его мужество... Иногда чье-то мужество
бывает настолько поразительным, что это невозможно понять, но
нельзя не уважать!
– Прокопий Кесарийский отзывался о монахах с горы Синай так: «На
этой горе Синае живут монахи, жизнь которых заключается в
непрерывных размышлениях о смерти; ничего не боясь, они
наслаждаются дорогой для них пустыней»...
Океанос взял ее за руку, посмотрел на нее.
– Я тоже наслаждался пустыней, Мэй, дорогая!
Он остановился у каменной арки, заглушил двигатель машины...
– Это вход в монастырь святой Джиэды – это имя значит «Нефрит»...
Он сделал паузу.
– Нефритовая Вера... Нефрит прочнее стали. Она была тверже камня...
– Она?
Мэй удивилась.
– Девушка, которую я любил, и которая стала монахиней...
Они долго шли по мощенным дорожкам, Океанос предложил ей взять
его под руку. .
– Ты любишь Бога, Мэй?
– Да, когда не ненавижу.
Он посмотрел на нее с удивлением.
– Ты как я!
68
Он улыбнулся, а она рассмеялась.
– Расскажи мне о ней, – Попросила его Мэй. – Почему она стала ... тем,
кем стала?
– Ее зовут Дафна, – Начал Океанос. – Когда-то мне казалось, что я
любил ее всю жизнь...
Он улыбнулся с самоиронией.
– Смерть цветов -
Не повод для грусти,
Но путь всех вещей»...
Мне понадобилось много лет, чтобы это понять... Что все малиновый
сон!
Мэй посмотрела на Океаноса – на его лицо в профиль...
Это было страстное и чувственное лицо.
Глаза цвета солнца... Червонный король!
– Я люблю Бога, – Сказал ей Океанос. – Мы, люди, всегда любим тех,
кто отнял у нас все – мы любим их, чтобы сохранить рассудок!
Мэй смутилась. Что-то страшное было в его словах – что-то страшно
правдивое.
– Когда Дафна сказала мне, что ... кем, она хочет стать, я...
почувствовал себя таким одиноким. Я понял, что у меня нет и ее – я
всегда был один, родители жили в очаровании друг другом, я понял,
что я один...
Она подумала, как странно... быть любимым сыном и одиноким
человеком...
Странно, когда тебя любят, но оставляют одного... потому, что любят
Бога.
69
– Когда все ... оставили меня, Дафна осталась со мной, – Сказал ей он. -
Она покинула меня как женщина, но не покинула как человек.
Мэй поразили его слова. В них было что-то безумно странное, и ...
истинное?
Мы постоянно покидаем друг друга, люди... Родные становятся
чужими, а близкие кровными – не оторвать!
– Я спросил тебя, любишь ли ты Бога, – Продолжил Океанос. – И ты
ответила мне «Да, когда не ненавижу»... Я любил ее и ненавидел. Я
долго любил ее и долго ненавидел, а потом – в самую страшную
минуту для меня, я увидел как она встала рядом со мной!
– И что ты сделал? – Спросила его она.
– Я заплакал.
Они вышли к большому серому зданию – черепичная крыша, арочные
двери, окна со ставнями...
Океанос сказал ей:
– Женщина, которая должна была стать моей женой, стала моей
сестрой!
Мэй посмотрела на него – Король Червей...
Червонного короля называют еще и король-самоубийца, так как он
держит свой меч, метя себе в голову. .
– Табиин Амир ибн Абдуллах сказал: «Я ничего не боялся для своей
религии так, как женщин, и я попросил своего Господа забрать из
моего сердца любовь к ним, и Он ответил на мою мольбу, и теперь мне
все равно, женщину я увидел или стену»...
Он ласково усмехнулся.
– А я прошу (моего) Бога, не дай мне забыть как я любил!
70
Мэй смотрела на Океаноса, смотрела...
«не дай мне забыть как я любил»...
А она хотела забыть...
Он поразил ее, Тритон, то бурный, то нежный...
Он сказал ей «если бы ты забыла, то, стала бы нищей»...
Они вошли в здание, вероятно, входящее в монастырский комплекс...
Внутри было прохладно и сумрачно.
Океанос позвонил по сотовому, заговорил по-итальянски...
Мэй стало жаль, что она не владеет еще хотя бы одним языком.
Она вспомнила, как Сильвия спросила Океаноса «Почему я тебе не
интересна?», и подумала, а я... почему? Интересна... Или тут что-то
другое?
Мэй подумала, что ты во мне нашел? Я старше, я не умна, и не мудра,
я не взяла то, что давала мне судьба, не захотела... Дура вобщем!
Океанос подошел к ней, встал рядом...
– У меня была тысяча женщин! – Вдруг сказал ей он. – Но у каждой
розы свой аромат...
Мэй посмотрела на него, улыбнулась.
– Тысяча?
– Ага.
Океанос засмеялся.
71
– Придурок, да!?
– Нет, – Нежно сказала ему она. – Я так не думаю...
– А что ты думаешь?! Мэй...
Он взял ее за руку, сжал.
Как ей этого хотелось, взять его за руку! И она получила то, что
хотела... Как странно... Что это? Благосклонность Судьбы? Или ее
прихоть?
– Наверное, ты хороший садовник...
Океанос заулыбался, с грустинкой в глазах.
– Не очень, Мэй... Не очень!
Мэй захотелось сказать ему:
– Как сказать по-итальянски «ты мне нравишься»?
– Tu mi piaci... – Раздался рядом с ними красивый женский голос.
TU MI PIACI!
В Риме Океанос сказал ей:
– Я полюбил тебя. Это уже не влюбленность, это любовь.
Мэй вспомнила «Прокопий Кесарийский отзывался о монахах с горы
Синай так: «На этой горе Синае живут монахи, жизнь которых
заключается в непрерывных размышлениях о смерти; ничего не боясь,
они наслаждаются дорогой для них пустыней»... Я тоже наслаждался
пустыней, Мэй, дорогая!»...
Она тоже полюбила его, но искушение наслаждаться пустыней все еще
велико!
– Мэй? – Тихо позвал ее Океанос. – Ты слышишь меня?
72
Мэй показалось, что он сказал ей «Услышь меня, Мэй!»...
Она подумала, да... услышь меня, там, в своей пустыне...
Дьявол будет шептать нам, видишь, какая она, человеческая жизнь...
одни потери! Видишь?!
И мы вспомним все, что мы потеряли – любовь, детей, себя...
Мы подумаем, спаси нас, Пустыня!
А потом мы увидим Иисуса, далекого как маяк – вечную иглу, что
колет: живи любовью, а не смертью!
– «Je passerai sur cette terre/ Toujours reveur et solitaire»... – Вдруг сказал
Океанос.
Он включил музыку.
– Я, оказывается, мог жить дальше...
Мэй посмотрела на него.
– Мы, оказывается, все эти годы могли жить дальше, Океан!
– «Ich weiß nicht, was soll es bedeuten,
Daß ich so traurig bin;
Ein Mährchen aus alten Zeiten,
Das kommt mir nicht aus dem Sinn»...
Король Червей больно усмехнулся.
– Почему, Мэй... почему, из всех пустынь мы выбрали пустыню-
Одиночество?!
Она подумала, да, почему?..
73
Мэй вспомнила... Дафну, – изящно очерченные брови, голубые глаза,
пунцовые губы...
С какой страстью она смотрела на Океаноса!
Она никогда не видела таких страстных женских глаз!
Дафна выбрала пустыню-Ад – неутоленную страсть...
Мэй вспомнила «Римский сатирик Петроний Арбитр отдавал концы
с присущими ему роскошью и изяществом. Он собрал в своем дворце
друзей, устроив банкет с музыкантами, поэтами и каруселью из шлюх,
наслаждался изысканными явствами и винами, слушал гостей и сам
декламировал стихи, возлежа на пиршественном ложе. Потом роздал
прощальные подарки, выпорол напоследок рабов для порядку,
прочитал пакостный памфлет про Нерона и вскрыл себе вены,
довольный и пьяный, сведя последние счеты с опостылевшими эпохой
и государем»...
Она всегда восхищалась людьми способными не только страстно
жить, но и страстно сдохнуть!..
Океанос включил музыку, зазвучал голос Хулио Иглесиаса...
– Te voy a contar mi vida1... – Сказал ей он. – Я расскажу тебе о моей
жизни!
Океан закурил.
– Хулио поет: я еще не отчаялся, я еще жив!
Он посмотрел на нее.
– Любить, чтобы жить, жить, чтобы любить... Почти просто. Но не
просто.
1 Слова из песни Хулио Иглесиаса «Te voy a contar mi vida»
74
Мэй почувствовала боль...
– «Mal acostumada»2, – Сказал ей мужчина сидящий рядом с ней. -
«Lia»3, а между безумием и отрезвлением «Everytime We Fall In Love»4!
Это поразило ее «Между безумием и отрезвлением»...
Она подумала, что там, κ
Ὠ εανός5, между ... страстями человеческими?!
– I am fool to want you6, – Вдруг сказал ей он. – Ты слушала эту песню?
Фрэнк поет: мы (люди) жаждем поцелуя Дьявола!
Мэй посмотрела на него. В кафе, в котором она работает часто звучит
эта песня «Глупо желать (тебя)»...
Она помнит эту песню лучше, чем себя.
Есть вещи, которые ... суть тебя?
Боно поющий «Dirty day»7...
Все эти вечно одинокие... Неуспокоенные души...
Сколько она видела таких, и сколько еще увидит?!
Глубже страдают те, у кого есть все...
– Поцелуй меня, Дьявол! – Сказал Океанос. – Объясни мне, сын
Истины!
2 «Плохая привычка»
3 «Свяжи»
4 «Каждый раз, когда мы влюбляемся»
5 Океан
6 Песня из репертуара Билли Холидей
7 Песня из репертуара группы U2
75
Мэй вспомнила The Elijah «A Son: A Disease»8 – «To Keep Her Safe»9...
Ей захотелось сказать ему:
– Один ученый-богослов из Центральной Европы, попросил свою
ученицу перечислить аргументы в пользу существования Бога; та
перечисляет: исторический аргумент, онтологический и так далее.
Однако она тут же добавляет: «Все же я не верю». Профессор злится,
снова перечисляет все один за другим выводы; та пожимает плечами и
продолжает упорствовать в своем неверии. Тогда теолог вскакивает,
весь красный от веры, и кричит: «Сударыня, я даю вам мое честное
слово, что Он существует! »10...
Он задумался.
– «Дорогая, Эмили/ Будь со мной когда день умирает»11...
Океан – бог Одиночества, смотрел на дорогу перед ними, смотрел...
– «Есть такие вещи во мне/ Я не хочу уснуть/ Израненным»...
Мэй задели его слова.
Она вспомнила Bohren & Der Club Of Gore12 «Piano Nights»13...
Она тоже засыпала как в Аду – без сил, но не умирая! Рай это когда ты,
уставая, умираешь, а Ад это когда ты не можешь умереть!
BOHREN & DER CLUB OF GORE...
8 Название альбома
9 Название песни
10 Эмиль Мишель Чоран
11 Слова из песни группы Jeniferever «From Across The Sea»
12 Bohren & der Club of Gore – музыкальная группа
13 Название альбома
76
Она читала: «Бог, который не может изменить прошлое, но в силах
изменять образы прошлого, подменил образ смерти потерей сознания,
и человек-тень вернулся в провинцию Энтре-Риос»14...
Сейчас она подумала «Бог, который не может изменить прошлое, но в
силах изменять образы прошлого»...
«Подменил образ смерти потерей сознания»...
Да, «A Son: A Disease»!
Боль!
Сын: Я принял решение! Ты будешь жить, узнав что такое жизнь! И ты
не умрешь, вечеринка продолжится!
– Иногда мне кажется, что я знаю тебя, Мэй... – Сказал ей Океанос.
– А других не знал?
Он ответил ей не сразу, они ехали, ехали...
– Я никого не знаю кроме тебя, я даже себя не знаю!
Как странно это прозвучало для нее...
Мэй вспомнила, как Боно поет «The First time»15...
У меня есть возлюбленная и брат...
«Возлюбленная»... именно это, не «любимая» даже...
Боно поет о том, что у него есть... близкая женщина, которую он
возлюбил как ближнюю свою...
«Иногда мне кажется, что я знаю тебя»...
Она поняла Океаноса «Я никого не знаю кроме тебя, я даже себя не
знаю»...
14 Борхес «Другая смерть»
15 Название песни группы U2
77
Возможно, мы никого не знаем, кроме тех, кого мы полюбили, даже
себя! Мы знаем их, и не знаем себя...
– Мэй... – Нежно сказал ей Океанос, и нашел ее руку. – Мэй! Как мне
нравится твое имя... И ты нравишься...
Он посмотрел на нее, заглянул ей в глаза, улыбнулся.
– Безумно!
Океанос сжал ее руку.
– Так вот о Хулио... «Te voy a contar mi vida»... Хулио поет «С Душой
еще не отчаявшейся/ С еще горящими в ней желаниями/ Я расскажу
тебе о моей жизни»!
Мэй посмотрела на Океаноса, он был так очаровательно молод... Да,
именно это – очаровательно... С годами Мэй поняла, что все бесценно,
даже смерть... И она так долго не могла быть ни с кем! Она утратила
родную душу – не потеряла, утратила, потеря это то, что возможно
вернуть, а утрата, то, что невозможно!
– Nós parámos o tempo/ Não sabemos morrer. ..16 – Сказал Океанос. – Мы
остановили время/ Мы не можем умереть...
Он отпустил ее руку, чтобы переключить передачу.
– Я люблю слушать Fado17 – песни о saudade18...
Океанос посмотрел на нее нежно, с веселой улыбкой.
– Саудади похожа на Солдада, но из бездны саудади возвращаются, а из
бездны Солдада – нет.
– Саудади, – Спросила его Мэй. – Что это значит?
16 Песня из репертуара Амалии Родригиш «Meu amor meu amor» («Мой любимый, моя любовь») 17 Стиль традиционной (этнической) португальской музыки
18 Чувство сродни ностальгии, но, возможно, более сложное
78
Он ответил ей не сразу.
– Представь, что ты больше не увидишь меня... никогда! Это и есть
Саудади...
Когда они вернулись на виллу «Леда», их встретил Томазо...
– Папа, – Сказал он, Океаносу. – Папа!
Мужчина быстро подошел к мальчику, и обнял его, прижал к себе.
– Здравствуй, моё крыло!
Крыло... Мэй это понравилось.
Ее поразила сила любви и нежности связывающая отца и сына!
Ей стало больно, но эта боль... она из-за себя!
Она вновь почувствовала, что не стала Человеком, Женщиной...
– Meu amor19, – Сказал Океанос, обратившись к ней. – Не стой там одна, подойди к нам!
Мэй удивилась, и не удивилась, подошла, смущенная и счастливая...
Океанос обнял ее, как родную, а Томазо посмотрел на нее как на
близкую...
Она вспомнила «У меня есть возлюбленная»... У нее тоже – две Души.
С ними она как Анна сидящая в лодке с Отцом!20
– Сын, я люблю эту женщину и хочу, чтобы ты знал об этом!
19 Моя любимая
20 Песня Питера Гэбриела «Mercy street»
79
Океанос обнял их обоих.
– Мэй, если бы знала... Я нашел то, что искал! Я нашел тебя, Мэй! Я
нашел!
– Suffering Astrid, – Сказал ей Океанос. – Ambient, Shoegaze, Drone...
Музыка звучащая рядом с ними...
– За тысячами
Крыльев синих бабочек,
За буреломом
И тьмой разнотравия -
Мой внутренний лес. Входи...
Мэй удивилась.
– Чьи это стихи?
– Морио Таскэ.
Он курил и она...
– Я забыл свое имя
и откуда пришел – сам не помню
этот берег пустынен,
сижу на скале под сосною
и слушаю, что шепчут мне волны...
Ὠκεανός заглянул ей в глаза.
– Когда она стала монахиней, мне показалось, что она умерла.
Усмешка.
– seigi no teki ha betu no seigi da!21
21正義の敵は別の正義だ (Враг справедливости – другая справедливость)
80
Мэй стало больно...
От чего?
От его жестокости – к себе.
Она подумала, я тоже так жестока к себе? Я тоже не прощаю себя?
Но за что? За что?!
Альбер Камю сказал «В конечном счете любить одного человека –
значит убивать всех остальных»...
Да, подумала Мэй. И себя.
Зазвучал Джаз...
– Знаешь о чем я попросил бы Бога, если бы мог?
Она удивилась.
– Не усложнять.
Океанос взял свой бокал с шампанским, отпил.
– Она сказала мне, что я не понимаю...
Улыбка, немного горькая...
– Как та девчонка, о которой ты говорила мне «Все же я не верю»...
Его желтые глаза вспыхнули.
– И все же я не понимаю!
Мэй тоже пила шампанское.
– Что ты не понимаешь, Океан?
– Как она могла... Как она может... отдать богу все!
81
Она выдохнула дым сигареты.
– Так же как другие отдают все смерти. Или жизни.
Он смутился, красивый мужчина сидящий за столом напротив нее...
Они выбрали «белую» обеденную – мебель цвета слоновой кости,
хрусталь, свечи...
– Истина поставила меня на колени – мне больше никогда не будет
легко!
– Ты ошибаешься, это пройдет...
– Этому есть имя, Мэй?!
– Есть. Тоска.
– Она мне не нужна! Я не люблю ее!
Мэй нежно улыбнулась ему.
– Ты как я – ты отпустил, но не понял!
– Что я не понял?
– Что все вечно! Она в твоей жизни, а ты в ее... Разве это может
закончиться? Нет, дорогой, это не должно закончиться!
Она вспомнила «Наверное, из твоего окна открывается вид на океан?
– Иногда»22...
Да, подумала Мэй. Когда приходит ясность...
– Сколько бы мы не изгоняли их из своей души, жизни, они не уходят,
и не уйдут!
– Perché23?
– Потому, что, Океан, мы не перестаем любить их!
Странно он посмотрел на нее...
22 Фильм Эдвард Руки-ножницы
23 Почему?
82
– Ты тоже не перестаешь?
– С годами моя любовь стала сильнее, но я понимаю... Во мне нет
непонимания, Океанос!
Ὠκεανός удивился.
– Что же ты понимаешь, Мэй?
– Что, возможно, жизнь разлучила бы нас – если не смерть, то жизнь!
Он понял ее – Мэй увидела это в его глазах.
– Ты права – тебя и твоего любимого разлучила смерть, а меня и Дафну
жизнь!
Она вспомнила, как Боно поет «Однажды началось
То, что никогда не закончится»24...
Судьба. Подумала Мэй.
Она подумала, как начинается Судьба?
Decoder в ее памяти... «Dreamwalker», «Transcendence»...
Человек и Бездна...
Люди и Тьма...
Одиночество.
Человек держит в руке фонарик и высматривает кого-то...
Он знает кого он ищет?
Эрих фромм сказал «Самозабвенное помешательство друг на друге -
не доказательство силы любви, а лишь свидетельство безмерности
предшествовавшего ей одиночества».
Это правда. Любовь одиноких самая преданная.
И она была так верна Астону. .
24 Слова из песни группы U2 «Dirty Day» (литературный перевод)
83
– Suffering Astrid... – Вновь сказал ей Океан. – «Lunar Dream Star
Glitter»... Эта музыка как осенний лес – в ней хочется остаться.
– Не оставайся, – Сказала ему Мэй. – Живи! Я бы хотела, чтобы ты
жил!
Он посмотрел на нее с осенью в глазах.
– Я вдруг испугался смерти, Мэй!
Как странно это прозвучало для нее...
Ей показалось, что Океанос сказал ей «я люблю тебя!»...
Она вспомнила «Сыновья матери моей разгневались на меня,
поставили стеречь виноградники – моего собственного виноградника я
не стерегла»25...
Suffering Astrid...
– Я ни с кем так не боялся смерти, как боюсь с тобой! – Сказал ей
Океан. – Я боюсь умереть – ты сказала мне «я его недолюбила», а я
боюсь умереть не начав любить!
Поняла ли она его? Да, поняла!
Она умерла недолюбив!
Мэй посмотрела на блюдо, которое приготовила Палома (им обоим) -
«осетрина, жареная на решетке»...
Пахло рыбой, солью, сладким красным перцем – жизнью!
Она вдруг начала чувствовать жизнь!
Мэй вспомнила, как Океанос и Томазо обнимали ее...
Сколько в них было жизни!
Да, они боятся умереть!
А она не боялась, умирала...
25 Книга Песнь песней Соломона
84
Мэй подумала, чего я не поняла? Что человек должен жить? Ни смотря
на все свои трагедии, он должен жить!
Ей захотелось спросить Океаноса:
– Ты сказал мне, что убил двух человек. Как это случилось?
Странно он посмотрел на нее...
– Однажды двое монахов Дзен шли по грязной, размытой дождем
дороге... На берегу реки они увидели девушку: она не могла перейти
бушующую реку. Один из монахов взял ее на руки, и перенес через
реку. А другой монах не разговаривал с ним до вечера, и вдруг
возмущенно высказался: «Мы – монахи, нам не стоит подходить к
женщинам, и прикасаться к ним!». Первый монах улыбнулся, и сказал
ему: «Друг, я оставил девушку там, на другом берегу реки, а ты все
еще несешь ее»...
Мэй удивилась и задумалась, ей понравилась эта история.
Океанос курил, смотрел на нее, слушал Suffering Astrid...
– Я был... не один, скажем так. Со мной были два человека, которых я
считал друзьями, и которые позже отказали мне ... в хорошем
отношении. Мы праздновали, они пили шампанское, я был трезв – я
был за рулем. Было темно, когда мы въехали на мост...
Он выдохнул дым сигареты.
– Как они оказались на мосту в три часа ночи???
Мужчина недоуменно пожал плечами.
– Молодожены, Мэй... Это были молодожены. Она в белом и он в
черном...
Он заглянул ей в глаза.
85
– Помню удар. Никогда не забуду этот удар! Мягкий и тяжелый!
Мэй поняла, почему Океан рассказал ей притчу о монахах Дзен – он
тоже носит с собой свое прошлое...
Она вспомнила, как спросила его «Everytime We Fall In Love»... о чем
эта песня?
– О звездах что гаснут как солнца, и тебе кажется, что больше никогда
не рассветет!
– Ты говоришь о своих женщинах?
Он улыбнулся, бог Океан, который живет один в своем дворце под
водой словно в беспамятстве...
– Аль-Мухира ибн Ша‘бан рассказывал: «Никто не обманывал меня,
кроме юноши из Сынов аль-Харита. Я упомянул женщину
принадлежащую им на которой должен (был) жениться. Он сказал: «О
Лидер! Нет для тебя ничего хорошего в ней». Я сказал: «Почему?».
Юноша ответил: «Я видел как ее целовал мужчина». Так я отвернулся
от нее. Затем этот юноша женился на этой женщине. Я упрекнул его и
сказал: «Разве ты мне не сообщил, что видел мужчину, который
целовал ее?!». Он ответил: «Да, я видел как ее отец целует ее»26...
Он нежно сжал ее руку.
– Никогда, Мэй, никогда не верь тому, что ты не почувствовала сама!
В его голосе прозвучала нежность...
Мэй вспомнила, как Хулио Иглесиас пел «Te Voy A Contar Mi Vida»...
Ее поразила благодарность звучавшая в его голосе...
Она вспомнила «Mal acostumada» эта песня... Жизни – я познал
настоящую любовь только с тобой/ и я благодарю тебя/ за безумие
нашей любви!
26 Аль-Акд аль-Фарид, 5/10
86
Это поразило ее «и я благодарю тебя/ за безумие нашей любви»...
– Тебе могут сказать, что ... я влюблялся, – Сказал ей Океанос. – И это
правда. Я как тот Дьявол что наклонился поднять с земли белое
перышко27 – я тянулся к нему, тянулся!
В его голосе звучала нежность – нежность, к заживающей ране...
– Если бы я не любил, Мэй, я бы тебя не понял. Я бы не понял, что ты
потеряла!
Он с сожалением усмехнулся.
– «У ворот моих
На деревьях вяза вызрели плоды...
Сотни птиц слетелись к дому моему,
Тысячи слетелись разных птиц,
А тебя, любимый, нет и нет»28...
Пауза.
– Самое страшное, Мэй, это ждать того, кто больше не придет! Мы
можем ждать их, но это ничего не изменит!
Утром Мэй проснулась и вспомнила «Молодожены, Мэй... Это были
молодожены. Она в белом, и он в черном»...
Океан с ужасом добавил:
– А потом она была вся в красном!
Музыка рядом с ними... Monte La Rue – «Vealo»...
– Возможно, я проклят, Мэй, ты должна это понимать.
27 «Любовь это Дьявол наклонившийся поднять белое перышко» – цитата из книги Элиз Вюрм «Каждый раз, когда мы влюбляемся»
28 Стихи неизвестного автора
87
Она видела как шевелятся его губы, его мрачный взгляд...
Музыка была как корабль, она уносила вдаль!
MONTE LA RUE «WEALO»...
– Я бы хотел забыть их, – Сказал ей он. – Но я не могу. Наверное, это
мое наказание!
– Я не могу забыть человека, которого любила, а ты людей, которых
убил...
Мэй заглянула ему в глаза.
– Мы оба наказаны, да? Я за любовь, а ты за смерть...
Океан посмотрел на нее словно застыв.
– Мэй... meu amor, ты слишком нежная...
– Я могу дать тебе пощечину, но она будет как поцелуй...
– Никогда такого не испытывал...
– Я тоже, и мне страшно...
– Почему?
– В этом есть что-то невозвратное...
– Невозвратное, Мэй, любимая?
– После поцелуя невозможно остаться друзьями...
– И после пощечины тоже!? – Понял ее он.
– После пощечины можно, как это ни странно...
Усмешка на его червонных губах...
Да, Monte La Rue – «Vealo»!
Мэй вошла в гостиную, в которой звучала музыка...
Он был один, Минотавр...
88
Μ ν
ῑ ώταυρος29 был одет в черное.
Он не слышал как она вошла (музыка звучала слишком громко,
тягучая как наркотик) и не видел, ушедший в себя.
Пахло кофе, дымом сигареты...
У ног Океаноса лежал Шоколад.
Мэй вспомнила «Тот Дьявол, удачливый ублюдок... Дьявол хочет
умереть, но боится греха... Дьявол хочет покончить с собой, но руками
другого человека»30...
Минотаврос сказал ей «Дьявол – это усталость31…
Мэй захотелось погладить его лицо... Да, «Ganz Leise Kommt Die
Nacht»32...
Оно пришло тихо – смертельное желание жить!
– Мэй?!
– Океанос...
Как ей нравится это имя...
Она вспомнила «Ставрос? Красивое имя...
– Это имя значит «крест» (распятие) – σταυρός»...
Мэй подумала, крест это море, а море это крест...
Все эти кресты что стали нам церковью... мы не забудем их никогда!
Мы покинем их, не уходя, идя по дороге судьбы, мы несем их с
собой...
29 Минотавр
30 Из фильма «Обаяние Дьявола»
31 10
32 Название песни группы Bohren & der Club of Gore
89
Музыка рядом с ними... женский голос, немецкий язык...
Шоколад поднял голову, посмотрел на нее...
Она вспомнила, как спросила Океаноса «Почему «Шоколад»?
– Потому, что он мой сахар! Друзья как дети, они остаются с нами,
даже если уходят...
Мэй улыбнулась, Сахар...
– Здравствуй, meu amor!
Океанос подошел к ней, взял ее лицо в свои руки, и поцеловал в губы.
– Discúlpame33!
Она почувствовала себя живой и счастливой...
Она вспомнила «Человек без прошлого»34...
«Безработный и безымянный мужчина, обитатель финской провинции,
едет в Хельсинки с единственной надеждой – найти работу. Но не
успеет он сойти с поезда на вокзале, как тут же будет жестоко избит
местными хулиганами, избит буквально до смерти. Его доставят в
больницу, где он умрет. Умрет, чтобы тут же воскреснуть и, полностью
потеряв память, обнаружить себя в совсем другом, нежном Хельсинки.
Чтобы забыть прошлое, отказаться от него и получить от судьбы
новый шанс. Этот шанс – встреча с Ирмой, женщиной в форме
офицера Армии спасения»...
Это поразило ее «в другом, нежном Хельсинки»...
Она тоже обнаружила себя в другой, нежной жизни...
Мэй слушала HTRK – музыку, которую Океанос слушал утром...
33 Подтекст (исп) Океанос просит Мэй извинить его, но не считает себя виноватым
34 (Mies vailla menneisyytä) фильм Аки Каурисмяки
90
Она курила, ей было хорошо...
Мэй читала Ван Гога «Письма к брату Тео»...
«Я думаю, что делаю успехи в работе. Вчера вечером со мной
случилось кое-что, о чем я расскажу тебе так подробно, как только
могу. Ты знаешь, что у нас дома, в глубине сада, стоят три дуба со
срезанными верхушками. Так вот, я корпел над ними уже в четвертый
раз. Я просидел перед ними три дня с холстом, примерно того же
размера, как, скажем, хижина и крестьянское кладбище, которые
находятся у тебя. Вся трудность заключалась в табачной листве – как
