Текст книги "Вопреки (СИ)"

Автор книги: Элис Винтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Слабо, Вера. Слабо.

Часть 5

К концу недели моей алкогольной комы, когда я истребила все запасы алкоголя, становится легче, и я, наконец, включаю телефон. В квартире разгром, чувствую я себя примерно так же, поэтому первый мой звонок в клининговую компанию, затем – в СПА. Дождавшись кроткую девочку, присланную менеджером для уборки моей квартиры, я коротко даю указания.

– Вернусь вечером. К моему приезду квартира должна иметь такой вид, будто ремонт только закончен. Ключи передашь Кириллу Дмитриевичу.

Упоминание имени директора компании действует магически. Девочка подобострастно кивает, и, спрятав глаза за темными очками в пол лица, я оставляю ее наедине с батареей пустых бутылок и битым стеклом на полу. Бояться мне нечего. Я пользуюсь услугами самого лучшего в Москве агентства, где репутация превыше всего. Впереди меня ждет день в СПА-центре, где услужливый персонал, вдохнет в меня силы за мои же деньги. Пора вернуть свою жизнь. И, пока руки массажиста умело воздействуют на точки на моем теле, приводя госпожу Йоффе, наконец, в чувство, я заканчиваю с воспоминаниями, самовольно вызывая в памяти последние кусочки пазла.

Десять лет назад

Никто из нас не говорил о любви. Для меня это значило признать, что Макс – мое слабое место, почему молчал он, не знаю. Но все чаще Крылов оставался у меня на ночь,  приучая к мысли, что он никуда не исчезнет. Я же не знала, радоваться сему факту или выгнать его. Вместе с тем я постепенно раскрывалась Максиму, доверяя свои тайны, тщательно оберегаемые со времен детдомовского детства, в один день окончательно уверившись, в том, что он меня не предаст. Так, например, он единственный знал, что случилось с родителями, о моих целях и мечтах. После этих признаний жизнь стала в разы сложнее. Если раньше я не боялась ровным счетом ничего, не неся ни перед кем, кроме самой себя, ответственности, то теперь... теперь мне стало страшно. В мою жизнь вошли эмоции, я училась сочувствовать и переживать за дорогого мне человека. И все чаще, боялась думать, что со мной случится, если Макс вдруг покинет меня. Я боялась не пережить этого, сломаться, настолько глубоко он стал моей частью. Но он клятвенно обещал никогда не бросать меня.

Спустя полгода, когда Крылов посчитал, что мы сблизились настолько, что пришло время познакомить меня с родителями, в один из дней, мы отправились на выставку. К тому моменту я уже довольно четко имела представление об уровне благосостояния семьи моего мужчины, и тем непонятнее мне был факт, что Максим со мной. У его отца был довольно успешный, быстроразвивающийся бизнес в строительной сфере, а мать, не желая быть всего лишь украшением мужа, нашла себя в мире искусства. У нее была своя картинная галерея, где она часто проводила светские мероприятия в качестве одной из составляющих пиар-компании очередного художника. Макс часто зло шутил на этот счет, считая, что мать делает это не из любви к пейзажам и портретам, а всего лишь к телам молодых подопечных. И вот, стоя в коктейльном платье перед очередным творением дарования, которому был посвящен тот вечер, я мысленно соглашалась с точкой зрения Максима, потому что никак не могла взять в толк, что может впечатлить в этой мазне.

– Вам нравится?

Вопрос застал меня врасплох. Я обернулась на голос и увидела рядом с собой импозантного мужчину, с едва тронутыми сединой волосами, в хорошо сидящем костюме. Его пальцы легко держали бокал шампанского, во взгляде блестели озорные искорки, заставляя думать, что вопрос был с подвохом. Я невольно напряглась. Он мог оказаться кем угодно, от приглашенного критика до отца Крылова, я же не разбиралась в живописи, никогда особенно не интересуясь подобными вопросами.

– Не могу похвастаться знанием данного стиля, поэтому промолчу, – осторожно ответила я.

Мой собеседник улыбнулся.

– Не стоит стараться скрыть ваш восторг, – произнес он, еще больше запутав.

– И все же, я предпочту оставить свое мнение при себе, – улыбнулась я в ответ.

– Николай, – он протянул руку. – А вы?

– Вера.

– Так что вас привело сюда, Вера?

– Я здесь с человеком, для которого это мероприятие важно.

– Ох, только не говорите мне, что вы спутница этого живописца, возомнившего, что его мазня достойна именоваться шедевром?

Я рассмеялась, и было открыла рот в отрицании, но почувствовала руку на своей талии. По телу тут же прошла волна тепла, всегда сопровождавшая прикосновения Макса.

– Папа, прекрати мучить Веру.

Папа? Что ж, теперь мне ясно, от кого Максим унаследовал свой прищур. Я смотрела на мужчин, невольно сравнивая их между собой, представляя, что именно так через пару десятков лет будет выглядеть Максим. Респектабельный, успешный мужчина. Неплохо. В глазах Николая мелькнула тень разочарования. Интересно, это потому что рядом со своим сыном он ожидал увидеть Мисс Мира или сожаление, что я не одинока? Второй вариант был менее вероятен, хотя мне не в чем было себя упрекнуть: я выглядела дорого в синем платье бюстье и на высокой шпильке.

– И не думал. Мы с Верой как раз обсуждали, что твоя мать пиарит очередную бездарность.

Я молчала, обняв Макса за предплечье, вдыхая его запах, чувствуя, как по венам разливается спокойствие. Он улыбнулся, взглядом спрашивая, уютно ли мне. В этом был весь Максим. Мой комфорт его интересовал в первую очередь, что всегда удивляло. Я не привыкла к заботе, давно забывшая, что такое быть любимой кем-то, но, стоя рядом с ним, пока он вел неспешный разговор с отцом, я вновь почувствовала себя в безопасности.

– Где мама? – спросил Крылов.

– Дает интервью, – буркнул Николай. Похоже, его изрядно утомила необходимость присутствия на светских раутах, организуемых его супругой.

– Я пойду, найду ее, хорошо? – спросил Макс, заглядывая мне в глаза. Я кивнула и, сделав глоток шампанского, вновь повернулась к картине.

– Как давно вы знаете моего сына?

Николай. А я так надеялась, что он оставит меня в одиночестве.

– Мы вместе учились.

– И он решил нас познакомить только сейчас?

– Технически, мы вместе около полугода.

– Так долго? Меня удивляет, что ты нашла в этом оболтусе, – почти зло бросил Николай, легко переходя на ты.

Я даже поперхнулась, не готовая к такому повороту. Обернувшись, я увидела, как отец Максима сложил руки на груди. Его взгляд был полон разочарования. Что происходит?

– Красивая, умная девушка, – его слова тягуче опутывали мое тело, вторя взгляду, который скользил по линии декольте, – ты заслуживаешь другого мужчину. Мужчину с опытом, которому есть, что тебе дать.

О, Боже. Серьезно? Я рассмеялась:

– Вам придется смириться с моей недоступностью.

– Посмотрим, – в ответ Николай ухмыльнулся, словно принимая вызов. Я лишь покачала головой.

Спустя некоторое время, которое мы с Николаем провели в молчании, вернулся Максим. Под руку с ним шла блондинка с тонкими чертами лица, одетая в золотое платье, красиво оттенявшее бронзовый цвет ее кожи. На своих каблуках женщина была почти такой же высокой, как и сын, в отличие от меня, едва достававшей Крылову до плеча. Но я не жаловалась, всегда чувствуя себя миниатюрной рядом с ним. Матери Макса на вид было не больше сорока, а простой высокий хвост, в который были убраны волосы, открывая лицо, отнимал еще несколько лет. Степенный взгляд, которым она меня одарила, я не смогла разгадать, но невольно напряглась.

– Мама, позволь представить тебе мою девушку. Это Вера. Вера, – кивнул мне Крылов, – моя мать, Ирина.

– Добрый вечер, – кротко улыбнулась я. – Спасибо за приглашение.

Ирина несколько секунд молчала, холодно разглядывая меня, но и я не отводила взгляд.

– Приятно познакомиться, – наконец, улыбнулась она, хотя взгляд оставался все таким же ледяным.

– Мам, когда заканчивается этот фарс? – поинтересовался Максим.

– Да, Ир, поедем уже, – в тон сыну продолжил Николай. – Наш ребенок в коем-то веке привел девушку. Неужели ты не можешь отодвинуть свой прожект на второй план ради этого события?

– Леха присоединится к нам? – спросил у отца Макс.

– Нет, ему не удалось бросить дела.

Леша был старшим братом Крылова, о котором мне приходилось несколько раз слышать от моего мужчины. Они были довольно близки, но Алексей в последнее время все чаще пропадал на работе, не так давно заняв пост одного из заместителей отца, что огорчало Максима.

– Так что? Едем? – уточнил Николай у супруги, она лишь жестом попросила подождать, спеша на встречу одному из гостей.

– Подожди, мама еще не всех обаяла, – язвительно заметил Макс, кивнув на мать. Похоже, эту женщину совершенно не смущало, что пришлось оставить супруга и сына без ответа.

– А, может, бросим ее здесь? – в тон Максиму спросил Николай. Вся его поза была пронизана скукой, что я даже невольно усмехнулась.

– Вы невыносимы, – улыбнулась Ирина, возвращаясь к нам.

Взгляд, которым она окинула своих мужчин, излучал любовь. Полная противоположность подаренному мне. Отнимать Макса у матери не входило в мои планы, но Ирина не увидела во мне ничего, кроме угрозы своей семейной идиллии. Я невольно сложила руки на груди. Когда Крылов повел меня к выходу, переговариваясь о чем-то с родителями, я не старалась уловить нить разговора, пребывая в смятении. Отец Максима решил проверить меня на вшивость своим вопросом? А Ирина? Чем я заслужила такую преувеличенную холодность?

– Все хорошо? – уже в машине Макс коснулся моей щеки, возвращая в действительность.

– Да, – я поцеловала его, – все хорошо.

Спустя полчаса мы оказались в тихом итальянском ресторане, с неброской вывеской и, судя по всему, отменным сервисом, раз семья моего мужчины выбрала именно его. Люди, владеющие достаточным капиталом, как никто, ценят комфорт. Они любят вычурные названия блюд в меню с кожаным переплетом и вышколенный персонал, который не могут позволить себе рестораны среднего уровня, характеризующееся текучкой кадров. Да и я чувствовала себя довольно привычно в подобного рода заведениях, последнее время, принимая участие во встречах на высшем уровне все чаще. Мой начальник усердно продвигал меня как специалиста по карьерной лестнице. В скором времени он собирался занять место генерального директора и готовить квалифицированные кадры начал уже сейчас. Привычно расстелив салфетку на колени, я уткнулась в строчки меню, выбрав недорогое, но вкусное вино и ризотто с морепродуктами.

– Что ж, – сделав глоток вина начала Ирина, пока мы ждали блюда, – Вера, расскажите, как вы познакомились с Максимом.

– Мы вместе учились, – я улыбнулась.

– То есть, это была любовь с первого взгляда? – поддержал мой допрос и Николай.

– О, нет. Далеко не с первого. Но ваш сын обладает изрядной долей наглости и упрямства.

Макс улыбнулся. Его пальцы нашли мои колени и теперь двигались по внутренней стороне бедра, нежно лаская. Нет уж, я не позволю сбить меня с мыслей. Я убрала его руку, показывая, что сейчас совсем не время, и перекрестила ноги, лишая Крылова доступа. Он наиграно надул губы.

– Вера – неприступная крепость, – язвительно прокомментировал Максим. – Мне пришлось побегать вокруг нее, прежде чем она признала свое влечение. Но, – сделал он глоток вина, – моему обаянию невозможно противиться.

Я фыркнула. Самодовольный павлин. Но отрицать, что я уже не представляю жизнь без него, было бы глупо. На протяжении всего ужина, родители Макса расспрашивали меня о работе, увлечениях. Ирина так и не прониклась ко мне, а я не старалась ее обаять. Она почти не смотрела на меня, наверное, решив, что я не задержусь рядом с Крыловым надолго. Я игнорировала сложившееся положение вещей, понимая, что это, скорее всего, наша первая и последняя встреча, твердо решив, что больше Максу не удастся уговорить меня на подобную авантюру. Но я ошибалась... Он таскал меня почти на все семейные торжества, с интересом наблюдая за развитием наших с Ириной отношений, мы же терпели друг друга, ведя себя преувеличенно вежливо, что только забавляло Крылова. Сначала я пыталась сказаться больной, чтобы избежать встреч с его семейством, потом соврать, что занята работой, но Максим слишком хорошо знал меня, чтобы поверить в подобные уловки. И нам с Ириной волей неволей пришлось найти комфортные условия сосуществования. Николай более никак не проявлял свой интерес в отношении моей персоны, но я часто ловила на себе его сальный взгляд. Игнорируя эти непонятные отношения с родителями Крылова, я разыгрывала перед ними кроткую, вежливую девочку, впрочем, не стараясь особенно нравиться. Меня устраивал наш мир, где не было никого кроме меня и моего мужчины.

В один из дней, когда точка кипения Ирины достигла максимума она подошла ко мне, с неприятным разговором, изменившим мою жизнь. Май в том году выдался на удивление теплым, и я давно носила легкие летние платьица, как и мать Макса, подсевшая ко мне на качели, где я спряталась от необходимости поддерживать беседу. Она была в шифоновом платье в пол с разрезом от середины бедра. Никогда не понимала этой ее любви к броским нарядам, подходящим больше для светских приемов, а не домашних посиделок.

– Вера, послушай, – вкрадчиво начала Ирина, – ты знаешь о моем далеко не благостном отношении к тебе. Пойми, это вовсе не потому, что ты мне не нравишься. Я просто не вижу смысла привязываться к девушке, которая никогда не станет моей невесткой. Максим не рассказывал тебе об Инне? – я побледнела. – О, конечно же, нет, – как ни в чем не бывало, продолжила она, положив руку мне на колени, словно делясь отличной новостью. – Инночка прелестная девочка. Они с Максимом познакомились несколько лет назад на совместном ужине Коли и его партнеров, и с тех пор вместе. А полтора года назад обручились. Инна сейчас учится в Беркли, но они так любят друг друга, – гордо сообщила мне  женщина, сиявшая счастливой улыбкой рядом.

Я сидела, ни жива, ни мертва, а Ирина продолжала что-то щебетать об Инне, в которой она души не чаяла. Она листала перед моим лицом фотографии счастливой пары, Максима и какой-то брюнетки, вероятно, той самой Инны. Кровь стучала в висках, а к горлу подкатил ком, неприятно сковавший шею. И я, подсознательно ждущая предательства, почему-то сразу поверила матери Максима. Я была лишь заменой на время отсутствия невесты? При этой мысли меня тут же охватила злость, хотя и растерянность все еще не покинула. Но я не могла позволить этой женщине победить, только не этой стерве, решившей, что она может перекраивать мой мир, и, ухмыльнувшись, прикосновением прервала тираду Ирины.

– Вы даже не представляете насколько облегчили мне жизнь. Дело в том, – все так же улыбаясь, доверительно сообщила я ей, – что я просто не знала, как сказать Максу, что нам надо разойтись. Я выхожу замуж через месяц.

Шах и мат, сучка. Ты думала, что можешь переиграть меня? Ирина смотрела на меня, поджав губы. Я поднялась с качелей, пресекая любые попытки продолжения этого разговора.

– Передайте, пожалуйста, сыну, что я была вынуждена уйти. Я думаю, придумать правдоподобную причину для вас не составит большого труда. До свидания.

В этот момент в сад, где мы сидели с его матерью, вышел Макс. На его лице отразилось непонимание. Мое сердце ухнуло куда-то вниз, не веря, что он мог предать меня, но гордость не позволила изменить тактику. Снежный ком озвученной лжи уже неумолимо несся по склону, попутно разрушая все то, что нам с Крыловым удалось создать.

– Что происходит? Мама? Вера?– он переводил взгляд между нами. – Куда ты собралась?

– К своему будущему мужу, видимо, – ехидно прокомментировала Ирина, а я даже не удостоила ее взглядом, вглядываясь в лицо любимого, которого готовилась не увидеть больше никогда в жизни.

– Мужу? Что за бред? Вера, что происходит?

– Передавай привет Инне.

Я развернулась на каблуках, оставляя Крылова застывшего в непонимании, и быстрым шагом пошла к выходу. Убежать. Скорее оставить позади этот дом с его неприятными обитателями. Достав телефон, я на ходу набирала номер такси, но пальцы дрожали. Почему это происходит со мной? Наивная дурочка, как я могла верить, что меня не предадут? Жизнь не любит резких поворотов, неумолимо возвращаясь на привычные круги. Так почему я решила, что с Максимом может быть по-другому?

– Вера!

Я лишь ускорила шаг. Да, что не так с этим телефоном?! Пальцы никак не попадали по кнопкам...

– Вера, – Макс поймал меня за локоть, – я не понимаю...

– Макс, – я ухмыльнулась, скрывая свою боль, – каких объяснений ты ждешь?

– Причем тут Инна?

– Спроси у своей матери. И еще, – я отцепила его пальцы от своей руки, – верни мне ключи от моей квартиры. Мой жених не терпит присутствия кого-то третьего в нашей постели.

У Крылова был такой оглушенный вид, что я на секунду подумала, что Ирина выдала желаемое за действительность, но Макс не отрицал, что знаком с Инной, тем проще было поверить в предательство. Мне, наконец, удалось набрать номер такси, и, назвав адрес, я повернулась к выходу, но вдруг услышала тихое:

– Почему ты так легко поверила моей матери? Нас с Инной никогда не связывало ничего больше простой интрижки на пару раз. Это было давно.

Максим подошел ко мне. Его дыхание скользнуло по моей шее, когда он прошептал:

– Не уходи. Я знаю, что ты солгала. Вера, прошу, не оставляй меня. Я люблю тебя.

В его голосе было столько мольбы, столько боли, что я почти поверила, что история про предстоящую свадьбу – выдумка его матери, как вдруг его телефон зазвонил. На дисплее значилось «Инна».

– А я тебя – нет, – улыбнулась я человеку, значившему больше, чем что-либо другое в этом мире, и поцеловала Макса в щеку. – Прощай...

Выйдя за ворота, я оказалась на дорожке между высоких заборов коттеджного поселка, где жили родители Крылова. Они давили на меня, словно неприступные стены, заставляя сбиваться с шага. У главных ворот меня ждало такси, сев в которое, я позволила появиться паре слезинок. Все тело взрывалось от боли, и, закрыв глаза, я покачивалась на этих волнах, убаюкивая себя. Мне казалось, так будет проще переварить случившееся. Пока мы медленно ехали по дороге, петлявшей в перелеске, я уговаривала себя принять то, что больше никогда не увижу Макса.

– Бешеный идиот, – зло воскликнул таксист, а я почувствовала, как машину тряхануло от проехавшего мимо мотоцикла. – Смертник, мать его...

Дыхание перехватило. Идиот! Импульсивный идиот! Я подалась вперед, вглядываясь в стремительно уменьшающуюся точку, молясь, чтобы мои глаза ошибались. Воображение рисовало картинку аварии, и я ничего не могла с этим поделать. Макс не садился на мотоцикл только потому, что обещал мне не делать этого. Я слишком боялась за него. Но теперь его ничего не останавливало.

– Прибавьте газу, – приказала я водителю.

Я знала, что никогда не увижу Макса, но не желала, чтобы это случилось так...

Выйдя из СПА, чувствую себя собой прежней. Пара звонков и у меня на руках больничный лист на время моего отсутствия, благо я уже успела обрасти необходимыми связями, и подобный документ не был для меня проблемой. Завтра можно будет выйти на работу. Проверить рабочую почту не поднимается рука, но я все же звоню Полянскому, сообщить о своем выздоровлении.

***

Я сидела за столом. К концу подходила первая неделя, как я вышла на работу после того злосчастного корпоратива, на который мне так не хотелось идти. Этот праздник жизни выбил меня из привычного ритма. За время моего отсутствия накопилось много информации, которую я теперь разгребала. Погрузившись с головой в дела, я отвлекалась только на кофе. Обычно Лиза оставляла меня, склонившуюся над бумагами, когда за окном уже давно было темно,  сегодняшний вечер не был исключением. Бросив взгляд на недопитый кофе, я поморщилась и встала размять затекшую спину. Решив, что на сегодня с меня хватит бумаг и электронных таблиц, я щелкнула выключателем, оставив кабинет освещенным только огнями вечернего города. Образовавшийся полумрак помогал расслабиться. Я меланхолично смотрела в окно. В соседних корпусах бизнес-центра все еще горел свет, между столами сновали припозднившиеся клерки. В одном из окон я приметила мужчину, державшего в руке бокал с коньяком или виски, в другом – парочку. Я села на стол, сжав руками чашку. Шея нещадно ныла, но мое жадное до успеха естество, как обычно, чувствовало лишь удовлетворение от проделанной работы.

– Ты изменилась.

Я вздрогнула, едва не расплескав еще горячий напиток на светлую юбку. Поздний визитер медленно подошел к моему столу. – Но ни перемена имени, ни другой цвет волос, не смогли обмануть меня, – он накручивает мой локон на палец, даря дрожь своим прикосновением. – Вера, почему ты так стремительно убежала?

Словно молнией меня парализовало, пригвоздив к столу, на котором я изображала расслабленную позу. Слышать имя, которое тщетно стараешься забыть, было так же мучительно больно, как и чувствовать прикосновения ожившего призрака из моего прошлого. Но я не могла позволить себе в одночасье разрушить образ, трепетно создаваемый последние десять лет.

– Чего ты хочешь, Макс?

– Ты не рада меня видеть? – мужчина обошел стол, чтобы видеть мое лицо, окутав своим запахом. Сердце забилось отчаянно быстро, ладони вцепились в край стола.

– Мне все равно.

– Лжешь, – смеется он.

– Раз уж мы все равно здесь, и ты не собираешься уходить, у меня к тебе просьба: помолчи, пока я работаю.

Мой тон холоден, но сжатые кулаки выдают напряжение. Макс смотрит на меня улыбаясь, пока я, чтобы не вступать в разговор, занимаю себя работой. Он садится в кресло в глубине кабинета.

Посмотрим, кто кого.

Открыв ноутбук, вновь погружаюсь в расчеты. Я могу работать без перерыва, но сможет ли он молчать? И спустя полчаса, Максим все же не выдерживает:

– Упрямая ослица. Впрочем, как и тогда.

– Что, прости? – опешила я.

– Ты – упрямая ослица.

– Кто дал тебе право оскорблять меня?

– Ангел, не начинай.

Еще одно забытое обращение, ставшее прообразом моему сегодняшнему имени.

– Ты невыносим!

– А ты забыла?

– Последние десять лет я вообще не помнила, что ты был в моей жизни.

– И снова ложь. Как ты жила все это время?

– Я ничего не обязана с тобой обсуждать.

Крылов кладет мне руки на плечи, совершенно лишая голову мыслей. Когда он успел подойти?

– Поговори со мной.

– Чего ты хочешь? – кажется, я повторяюсь.

– Мне не хватало тебя.

– Настолько, что ты не соизволил меня разыскать?

– Я был обижен, – он разворачивает меня к себе лицом. – Я злился на тебя. Но стоило мне встретиться с этими глазами, – Макс берет меня за подбородок, – я все забыл.

Я смеюсь.

– Ты позволил мне думать, что ты мертв, – выделяя каждое слово произношу я, убирая его руки. – Я больше не та девушка, которую ты знал десять лет назад.

– О, я вижу. Ты богата, успешна...

– И горжусь этим, – перебиваю я своего собеседника, желая пресечь дальнейшие расспросы. Как бы не так.

– Ты замужем?

– Вдова.

– Есть дети?

– Нет.

– Любовник?

– Несколько, – вздохнула я, поднимаясь. Этот блиц начал мне надоедать.

– Нельзя быть легкой добычей?

– Макс, к чему этот цирк? Хочешь стать одним из моих любовников? Тогда проще сказать об этом прямо.

Вместо ответа он смеется мне прямо в лицо:

– Посмотри на себя. Ты же пустышка. Твоя карьера это еще не ты. На поверку, все, что ты умеешь – трахаться, как шлюха. Я успел научить тебя этому, но мне жаль, что я не успел научить тебя любить, как должна любить настоящая женщина.

Воцарившуюся после слов Максима оглушительную тишину взорвал звон пощечины. Выдержка изменила мне. Я была готова к подобной отповеди, но услышанное оказалось выше моих сил. Я развернулась, чтобы уйти, но Крылов поймал меня за руку.

– Отпусти, – прошипела я.

– И не подумаю, – он резко повернул меня к себе. Я дернулась, стараясь вывернуться, но хватка была крепкой.

– Мне больно.

Бесполезно. Сильные руки держали меня стальными браслетами.

– Ненавижу тебя.

– Я знаю, – в ответ Макс прижимает меня к себе.

Этот еле слышный шепот пробирает до костей, против желания заставляя податься в его сторону, прижаться, вдыхать запах кожи, перемешанный с дорогим парфюмом. Я и не отдавала себе отчет, как сильно скучала по Максиму. За прошедшие десять лет я так и не смирилась с его потерей, поэтому сделала вид, что его не было в моей жизни совсем. Да, не чувствуя ничего, намерено отключив эмоции, запретив себе чувствовать, я сделала карьеру и скопила достаточное для безбедной старости состояние. Но избавившись от эмоций, забыв значимый кусок жизни, я словно перестала жить совсем. Макс был прав. Он озвучил то, от чего я старательно убегала: моя жизнь пуста. И виноват в этом был он. Но сейчас, когда любимый мною когда-то мужчина держал меня в своих объятиях, я, вдруг, поняла, что, возможно, все мои маски, все эти роли, которым я потеряла счет, больше ни к чему. Крылов, как всегда, видел меня насквозь. Осознала и испугалась, тут же резко отпрянув.

– Уходи, – как можно холоднее сказала я.

В глазах Макса отразилось непонимание, ведь еще секунду назад я обнимала его.

– Что?

– Пошел вон.

Видеть его боль, на мгновение мелькнувшую в глубине глаз, было, как будто, у меня самой выбили почву из-под ног.

– Не боишься пожалеть? – поинтересовался он.

– О чем?

– Если я уйду, то, возможно, это навсегда.

– Макс, – надев свою лучшую ухмылку, лениво начала я, – я давно не девочка, чтобы испугаться твоих слов. Где ты был последние десять лет? Что помешало набрать мой номер? – ответа не последовало. Мужчина, которого я никогда не смогу забыть, молча стоял передо мной. – Я умею жить без тебя.

– Глупая девчонка, – Максим подходит ко мне, скользит рукой по щеке. Мне хочется, чтобы эта ласка не заканчивалась, но я усилием воли держу каменное лицо. – Ты же хочешь меня. Не сопротивляйся.

Он наклоняется, горячие губы касаются моих, и я теряю голову. Я словно не могу напиться после мучительной жажды. Тело горит под его пальцами.

– Видишь? – шепчет он. – Твое тело тебя выдало.

Мое тело, и правда, предательски трепещет, чутко отзываясь невесомым прикосновениям. Но и гордость еще со мной.

– Уходи.

Еле слышный шепот обжигает губы, и мое нутро противится этому слову. Но я упрямо стою на своем. Макс улыбается. Он знает, что почти добился своей цели, что перед ним та девушка, которую он знал десять лет назад. Он снял последнюю чешуйку. Я внезапно чувствую себя голой без привычной брони. Как ему удалось? Почему я не могу противиться гипнотизирующему взгляду?

Крылов, тихо посмеиваясь, разворачивается и выходит из кабинета, подчиняясь, наконец, моим словам. А я, словно пьяная, подхожу к креслу, чтобы найти опору, ноги отказываются держать меня. Сбросив туфли, забираюсь с ногами в объятия моего кожаного пристанища и сворачиваюсь в клубок. Кабинет все еще освещен только огнями ночной Москвы, от чего по стенам скользят причудливые тени. В голове ни единой мысли. Последний раз такое было со мной, когда мне сказали, что Макс мертв. Тогда из меня словно выкачали всю радость. Я не могла ни есть, ни пить. Мне не хотелось дышать. Я лишь подобно живому мертвецу лежала на кровати, тупо глядя в потолок, не моргая.

Нет. Нельзя думать об этом. Но та, внутри меня, беспощадна. И я тихо плачу, вспоминая события до отъезда в США...

Десять лет назад

Макс лежал на шоссе в свете фар, окруженный бригадой медиков. Голова разбита, нога неестественно вывернута. Рядом валяется бесполезный шлем и груда метала, когда-то бывшего его любимой игрушкой.

– Макс! – не своим голосом заорала я.

Сбылся мой самый жуткий кошмар. Я бежала к нему, спотыкаясь, едва не падая. Нет, нет, нет! Он не умрет! Просто не имеет права! Он обещал не бросать меня...

– Не пускайте ее!

Сердитый окрик врача скорой я услышала словно сквозь подушку. Все происходящее казалось сюрреализмом. Я билась в медвежьих объятиях сотрудника полиции, стараясь вырваться, а тот лишь шептал что-то успокаивающее, пока я не обмякла и не сползла вниз, на колени. Никогда не умела разговаривать с Богом, но в тот момент, размазывая слезы по щекам, пожалела, что не знаю ни одной молитвы. Приехавшая мать Максима, смерила меня полным злобы взглядом, естественно, обвиняя в случившемся. Я ответила ей тем же. Мы обе терпеливо ждали приговора врачей. Ирина расхаживала взад-вперед, стуча звонкими каблучками, отдающимися в моей голове набатом. Я же, продолжая беззвучно плакать, сидела на холодном асфальте, меланхолично наблюдая, как умелые руки в силиконовых перчатках не дают прерваться жизни единственно дорогого мне человека.

– В какую больницу вы его везете? – я оглянулась на голос. Эта женщина вообще умеет испытывать эмоции?

– В Склиф. Ситуация сложная. Парень потерял много крови. Но важнее понять, что с головой.

– Иваныч! – окликнул мужчину коллега. – Чего ты медлишь? Не успеем же!

– Любые деньги! Только спасите моего мальчика! – Ирина повисла на руке врача.

– Прекратите! – Иваныч брезгливо поморщился, стараясь разжать цепкие пальцы.

Вытерев слезы, я двинулась в сторону автомобиля скорой помощи, надеясь незамеченной пробраться в салон, чтобы еще раз увидеть своего любимого. Сказать ему, наконец, то, что он и так знал. И было совершенно неважно, что я наговорила полчаса назад. Мне вдруг показалось таким значимым признаться в своей любви. Уродливой и несмелой, заполнившей мою душу.

– Уберите ее от моего сына! – визгливо закричала Ирина. – Это все ты! Дрянь! – она ударила меня по лицу. – Ты виновата в случившемся! Я никогда не прощу тебе, если он умрет!

– Девушка, – один из полицейских взял меня за локоть, – пойдемте. Я отвезу вас в больницу.

Я подняла на него полные благодарности глаза и покорно побрела к машине. Он усадил меня на переднее сиденье, сам сел рядом. Открыв бардачок, достал фляжку и всунул в мои ледяные руки.

– Пей, – из горлышка пахнуло алкоголем. – Коньяк. Давай, девочка, тебе станет лучше.

Я непонимающе посмотрела на блюстителя порядка. Что это? Жест доброй воли? Или мне в провожатые достался алкоголик?

– Я не пью, ты не подумай, – рука, которая еще десять минут назад крепко удерживала меня, легко поворачивает ключ зажигания. – У меня сегодня день рождения. Ребята перед сменой подарили.

Я оглядываю его. Немолод, небрит, волосы давно поседели, на щеке побелевший с годами шрам. Уставшие глаза. Наверное, одинок, раз работает в ночную смену, да еще в свой день рождения.

– Эх, вы, молодежь... Не щадите ни себя, ни близких. Покупаете дорогие игрушки, да чтобы лошадей побольше, а управлять толком не умеете...

Я чувствовала, что ему чертовски надоела его работа с ее издержками, например, как сейчас, в виде необходимости разбираться в драме вчерашних подростков. Но, не смотря ни на что, он был добр ко мне.

– Как вас зовут?

– Николай Михайлович. Ты коньяк-то выпей, трясти перестанет, – кивнул он, не отрываясь от дороги.